золотыми и серебряными нитями

Пробуждение ощущалось странным. Ли спал и видел сны, неясные образы которых проносились мимо него бесконечным потоком, сквозь который порой можно было углядеть образы — сгорбленную фигуру отца на тёмной, освещённой подтекающей керосиновой лампой кухне; мать, поющую на своём родном языке, пока её босые ступни бьются о землю; размытые лица девушек из баров и таверн, куда он заглядывал после долгих холодных путешествий в поисках тепла; Лира, над чем-то смеющаяся с насупившимся Йореком по пути в Больвангар. Её звонкий смех перетёк в другой, более хриплый и низкий, мужской голос, произносящий заговоры, пока исполосованные чернилами пальцы растирают засушенные травы. Джон. Имя вспыхнуло искрой на конце нити, что почти тут же исчезла, ускользнув куда-то глубже и дальше, но её света хватило, чтобы запустить процесс. Ли приходил в себя медленно, постепенно вспоминая и начиная ощущать, как наложенные чары распадаются, оставляя тягучее чувство боли и… Одиночества. Ли открыл глаза. Он лежал на полу, укутанный тканью. Было холодно — ветер проходился по его лицу, вызывая толпы мурашек, бегущих по коже головы назад, к шее и позвоночнику. Попытка пошевелить головой увенчалась сомнительным успехом — ему удалось чуть повернуть её, но возникшая при этом боль выбила из него вскрик. Затрепетали крылья, раздался шелест и внутри помещения, где он находился, появилась птица. Взъерошенная, она подошла к нему, стуча когтями по полу и, сильно наклонив голову, заглянула ему в лицо. Затем, издав звук, чем-то похожий на человеческую усмешку, она произнесла: — Доброе утро, мистер Скорсби. Ли в ответ лишь шумно вздохнул. Серафина появилась в палатке некоторое время спустя. На лице её отразилось искреннее удивление, когда она заметила, что он пришел в себя, которое почти сразу же сменилось не менее искренней радостью, с которой она склонилась над ним, заглядывая ему в лицо. — Рада вашему возвращению, — произнесла она. — Давайте-ка посмотрим, чего это вам стоило. Ведьма помогла ему выбраться из палатки на улицу. Это заняло куда больше времени, чем он даже мог ожидать. Его собственное тело и сознание беспощадно подводили — он не мог заставить конечности двигаться правильно, не мог вспомнить, как пошевелить даже пальцами. Когда же им удалось усадить его на бревно у места, где когда-то был разведён костёр, он шумно выдохнул, чувствуя отголоски тупой боли по всему телу. Присоединившаяся к нему Эстер едва ли выглядела лучше. Похудевшая и осунувшаяся, он жалась к его ноге, вяло моргая свои большими глазами. — Что… — начал было он, но тут же закашлялся, лишь сейчас осознав испытываемую жажду. Раздался писк, зашелестели крылья, а потом Саян Кётёр уронила бутыль ему на колени. Он благодарно кивнул, припадая к горлышку. Когда жажда была утолена, он глубоко вдохнул и продолжил. — Что со мной происходит? — Лучше спросить у вас. Как вы себя чувствуете? — Мм, — Ли замялся, не зная, как точнее ответить. — Странно. Я… Сколько я спал? По ощущениям… очень долго. — Вы были без сознания три дня. Но для вашего сознания, если верить заявлениям шамана, прошло несколько месяцев. — Оу, — глухо произнёс Ли. — Он действительно…? Ли не смог закончить предложение. В голове у него творилась каша — образы сменяли один другой, в порядке известном одному Властителю, и Ли не мог разобраться, где была реальность, а где — вымысел, но, пытаясь прислушаться к ощущениям связи, он находил лишь пустоту и остатки тепла, как от тлевших в камине углей. Ведьма кивнула, нахмурившись. — Мне никогда не приходилось наблюдать за подобным ритуалом. Лишь слышать. Учение енисейских пахтар отличается от того, чем занимаются ведьмы. Но, полагаю, да, раз вы живы. — А где он сам? — спросил он, обращаясь к Серафине, но поворачиваясь к сидевшей тут же Саян Кётёр. Скопа повела крыльями, плотнее складывая их за спиной. — Почему ты… Что вообще происходит? — Они с Уиллом отправились к лорду Азриэлу, — произнесла Серафина. — чтобы передать ему Чудесный нож для борьбы с властителем. Саян Кётёр была оставлена на случай, если мы захотим связаться с ними. — И для вашей безопасности, — добавила деймон, обращаясь к аэронавту. Ли моргнул. — Он… ушел? Сухой кивок птицы и отведённые ярко-желтые глаза служили выразительным ответом. Ли моргнул, пытаясь осознать сказанное. Не получалось. Эстер дёрнула лапой в полудрёме, и он погладил её по холке, ощущая нараставший в горле ком, который он, нахмурившись, сглотнул. Ушел. Вот оно как. Испытываемые им ощущения были странны и противоречивы, но таким же было и его состояние, так что он решил отодвинуть их подальше. Необходимо было сосредоточиться на куда более важных вещах, чем скребущие подкорку чувства — Лира. История с её исчезновением была непонятна ему ещё в момент, когда он впервые услышал об этом. Сейчас же она и вовсе казалась далёкой и размытой, так что Серафине пришлось вновь объяснять происходящее, по несколько раз повторяя упускаемые им детали. Он хотел отправиться в путь тут же, но ведьма и деймон осадили его. — Ритуал слишком сложный, — покачала головой Серафина. — Я не могу гарантировать, что последствия не будут разрушительны и будет лучше узнать об этом в менее ответственный момент. — Тебе нужно научиться управлять телом заново, — произнесла Саян Кётёр, сосредотачивая взгляд ярко-желтых глаз на нём. Они были такими большими и насыщенными, что Ли невольно подумал о плескавшейся в бочках медовухе. — Непохоже, что ты умеешь это сейчас. Ли едва не рычал, признавая поражение. У него ушло больше суток, чтобы научиться заново ходить. Серафина улетела на разведку, добавив, что принесёт провизию, так что он остался один, и это было даже к лучшему, потому что движения его были нелепыми, почти детскими. Каждый раз, когда голова его ударялась о мягкую землю, он ругался сквозь зубы, сдерживая себя от того, чтобы не помянуть поставившего его в это положение. Но тогда бы слова ушли в связь, а её он контролировал меньше всего. Однако чужое присутствие начинало ощущаться, но отдалённо, будто человек на другом конце нитей отгородился полотном. Ли не хотел думать, что так оно и было. Он вообще не хотел думать. Не получалось. — Вы ещё слишком слабы, прекратите это отрицать, — цокнула Саян Кётёр, когда он в очередной раз упал. — Путешествие добьёт вас. — И чьей это будет виной? — рявкнул он, переворачиваясь. Птица моргнула, потом взлетела, оттолкнувшись от насеста. Ли фыркнул, шумно выпустив носом воздух. Эстер повела носиком. — Это было… — Я знаю, — отрезал он, переворачиваясь и поднимая себя на локтях. Затем выдохнул и повторил, куда спокойнее. — Я знаю. Зайчиха отвечать не стала. Ли действительно знал, что выпад был слишком резким, и что он определённо задел улетевшего деймона. Это было грубо, и даже смехотворно в некотором роде, потому что произошедшее было его виной. Он отправился за шаманом добровольно, он остался в лощине добровольно, он оттолкнул Джона добровольно. Не было вины Парри в этом. Как и в том, что он ушел, преследуя высшую и куда более благородную в масштабах миров цель. Не было. А злость была. И не только она — обида, непонимание, растерянность — целый букет противоречивых чувств теснился в груди Ли, постоянно выползая из угла, куда он их спрятал, постоянно напоминая о себе. Ли хотел перестать думать, хотел перестать ощущать. Не получалось. Они отправились в путь с рассветом. Ли шел медленно, куда медленнее, чем хотелось бы, и от ощущаемого поощрения, что волнами исходили от ведьмы и чужого деймона, становилось тошно. Его мышцы и кости, выдерживавшие самые жестокие бури, теперь были вялыми и слабыми, начинающими болеть на второй час пути. Ему приходилось делать остановки, медленно дыша и жадно глотая воду, ждать, пока вспыхнувшая боль утихнет. Это раздражало и надоедало, но поделать с этим он ничего не мог. Они подобрались к окну, когда солнце клонилось к закату. Скопа ощутила его первой — затрепетав крыльями, она спикировала, когтистыми лапами вцепившись в кривую ветку, а затем мотнула головой. — Туда. Серафина прошла первой. Окно было небольшим, и она юркнула в него, будто ловкая птичка, а Ли пришлось пробираться, как оконный вор. Манёвр сработал плохо — он запнулся, и не державшие его от усталости ноги подогнулись, так что он упал на колени, вызвав тем самым вспышку боли, пронзившую тело целиком. Осознание, что её источник находится внутри него, пришло лишь когда он услышал шелест, а после, вздёрнув голову, увидел расплывающийся мужской силуэт. Шок связал его поперёк груди тонким лассо, затянув так, что стало трудно дышать. Мысль о том, что он видел подобное ещё там, на севере по пути в Больвангар, забилась в висках. Тогда он подумал, что это всего лишь сон, но сейчас… — Что за чертовщина это была? — спросил он хриплым шепотом, обращаясь к сидевшей на земле скопе. Та не удосужила его ответом, чуть демонстративно отведя взгляд, и причину тому аэронавт понял лишь когда ведьма коснулась его плеча. — Вы в порядке? Ли поспешно кивнул. Ему показалось, что ответ Серафину не устроил — она нахмурилась, взглянув на место, куда он пялился мгновением раньше, но возражать не стала, выпрямляясь. — Сейчас, раз уж мы в безопасности, думаю имеет смысл составить новый план, — заявила она. Ли согласился. — Нужно найти Йорека. — Полагаю, он вернулся в свои владения в Свальбарде. Отсюда это… — она выпрямилась, а потом и вовсе взлетела, разглядывая окружавшую их местность. Они находились где-то в тундре – равнинная местность, небо над которой было затянуто тучами. Воздух здесь был сухой и холодный, в противоположность влажному и тёплому, что наполнял Читтагацце. Но дышать всё равно стало легче. — Около двух недель пути. — Это слишком долго, — покачал головой Ли. — У нас нет столько времени ждать, — он сделал паузу, выдыхая. А какой у них был выбор? — Я могу полететь к нему одна, — предложила Серафина. — В нашем мире Призраки вам не грозят, а защитить себя сам… — Я вполне способен, — согласился Скорсби. — Да. Пожалуй, это лучший план в нашем положении. Летите и расскажите ему произошедшее. Если что-нибудь надумаете… — Я пришлю Кайсу, как только он что-то решит, — закончила за него Серафина. Ли кивнул. — Тогда прощайте. И будьте осторожны. Не только в том, что вы делаете, но и в том, чего желаете. Ли удивлённо моргнул, наблюдая за тем, как она взмахивает рукой, а потом взлетает, оставляя его одного. Стыд осознания багровыми пятнами пошел по коже, но он мотнул головой, избавляясь от него. Она не могла знать.

***

В одиночестве шаткость его положения стала более очевидна. Багаж путешествий за плечами был преимущественно воздушным, а значит терял всякую ценность в сложившихся обстоятельствах. Его состояние тоже оставляло желать лучшего — не желая того признавать, он всё ещё ощущал не столько слабость, сколько острое чувство непонимания происходящего, игнорировать которое было тяжело. И незнакомая местность, а так же неопределённость собственного положения ситуацию не улучшали. Саян Кётёр, до момента отбытия ведьмы преимущественно молчавшая, если не отсутствующая в поле зрения, заметив его смятение, предложила свою помощь. Пока он отдыхал, стараясь умерить обострившиеся после прохода через завесу чувства, она улетела осматривать местность. Вернувшись через полчаса, птица заявила: — В пяти часах отсюда есть лес с рекой, — она мотнула взъерошенной головой в сторону холма. Ли тихо охнул. — Там мы сможем остановиться на ночлег. Но тебе стоит осторожно рассчитывать силы. — Пойдём же, — произнёс он, и они продолжили путь. Часы сменяли один другой, в отличие от пейзажа, и понять, что он продвинулся, можно было лишь по усилившейся боли в ногах и простреленном плече. Ему приходилось останавливаться чаще, чем он мог себе позволить, делая жадные глотки воды, но пренебрегая обезболивающим отваром несмотря на осуждающие взгляды Саян Кётёр. Скопа вела его вперёд, паря в паре метров, своим чутким взглядом высматривая не то хищников, не то признаки человеческого присутствия, в обоих случаях оставаясь без находок. Они достигли леса, когда солнце уже начало садиться, так что скопа начала подгонять их обоих. Ли быстро обнаружил место, про которое она говорила – река оказалась ручьём, что бежал по покрытым мхом камням и скрывался в расселине меж нависших деревьев. Ли заметил круг из покрытых копотью камней, и его это насторожило, но птица убедила, что в округе по-прежнему не было ни единой души. Пока он был занят разведением костра, она исчезла, вернувшись с двумя тушками ласок, что бросила к его ногам. Аэронавт удивлённо захлопал глазами, поочерёдно глядя то на трупы, то на птицу. Она вздохнула. — Тебе необходимо поесть, иначе завтра мы будем двигаться ещё медленней. И выпей уже, наконец, отвар! Ли такая настойчивость забавляла. Сколь учтив и тактичен был шаман, столь же беспринципно прямолинейна была его скопа, и, вероятно, это многое говорило об истинном характере его соулмейта, но Ли предпочитал не задумываться. Как и в случае с остальным, у него не получалось. Занимаясь разделыванием и приготовлением тушек, он то и дело мысленно возвращался к образу мужчины, как невольно делал весь сегодняшний день. Испытывая на себе своеобразную заботу его деймона, игнорировать это становилось сложнее. Но Ли справлялся. Ужин он провел в тишине, не удосужив себя разговором даже с Эстер. Его собственный деймон выдавала его состояние с головой — за время, проведённое в «спячке», она осунулась, потеряв вовсе не лишние килограммы, и сейчас выглядела вялой и уставшей, так, что становилось жалко смотреть. Когда он лег на землю, укутавшись в плащ, она подобралась ближе, комочком свернувшись у него под боком, и он зарылся пальцами в её поредевшую шерсть, методично почесывая. Саян Кётёр, не сводившая с них взгляда, тихо произнесла: — Я посторожу. Он кивнул, в очередной раз решив не задумываться на тему природы разделённых деймонов, и закрыл глаза. Его сон был прерван вспышкой боли, пронзившей плечо и ногу, так что он захрипел, приподнимаясь на локтях. Ощущения были похожи на те, что испытываешь от прижатой раскалённой палки, и Ли мечтал бы не знать, каково это. Зашелестели крылья, потом под самый бок его ударило флягой. — Пей! — возмущенно пропищала скопа. И он выпил. Боль не унималась ещё с десяток минут, сметя собой ту дымку сна, в которую ему удалось провалиться. Когда от неё осталось лишь послевкусие, он медленно поднялся, закинув рюкзак на плечо и не обращая внимания на продолжавшиеся возмущения птицы. — Ты спал недостаточно. Тебе необходимо… — Мы должны идти, — перебил её аэронавт. Птица зыркнула на него глазами, а потом взлетела, ворча что-то про упрямых идиотов. Он смог идти ещё два часа, прежде чем сонливость вернулась, томительной тяжестью наполнив тело. Небо было затянуто непроглядной тьмой, так что новый костёр ему пришлось разводить едва ли не на ощупь. Получилось не сразу — пальцы дрожали от холода. — Должно быть скоро рассвет, — произнёс он, размышляя вслух. С шелестом появившаяся скопа возразила: — Сейчас лишь второй час от полуночи, — она выразительно взглянула на него, и он тихо охнул, поняв её осуждение. Он спал едва ли четыре часа. — Тебе повезло, что время полярных ночей прошло. — Да уж, — невольно согласился он. Ли присел, спиной оперевшись на ствол берёзы. Он обхватил себя руками, ожидая, пока разведённый им костерок разгорится достаточно, чтобы его согреть. В голову пришел Север с его лютыми морозами и холодными ветрами, человеком которого его считали. А затем — слухи, что роем окружали фигуру загадочного Станислауса Груммана. Ли вздохнул. Игнорировать мысли о его соулмейте было бы куда проще, не будь этой тишины, отстранённости, которую он испытывал с чужой подачи. Скорсби подозревал, что это связано с расстоянием — теперь их разделяло два мира, и в прошлый раз это служило причиной, почему он не слышал его до тридцати лет, но сейчас… Ли измученно прикрыл глаза. От произошедшего в равнине у него в сознании осталось одно лишь разъярённое лицо ведьмы, заносившей лук и полное паники лицо шамана, а потом только звуки — птичий писк, женский крик, вой бурана, истошный вопль. Причины собственной самоотверженности оставляли вопросы, но куда больше — та паника, что прожигала драгоценный металл их связи вспышками электричества, которую испытывал его соулмейт, спасая его раз за разом. И Ли казалось, что что-то изменилось между ними. Но Джон Парри ушел, последовав своей миссии, и оставив его одного. Осознание этого вызывало обиду и злость, что горчили на языке неприятным привкусом. Он открыл глаза, глядя на сидевшую на ветке скопу. Та не подавала признаков усталости, но выглядела несколько обеспокоенно, вглядываясь в горизонт в направлении, откуда они пришли. В её напряженной охотничьей фигуре было место грации и опасности, исходившей от острых когтей, широкого размаха крыльев и чутких глаз, но была и доля нелепости, с которой она поворачивала голову или пикировала вниз. Противоречивый образ, подумал Ли. Прямо под стать хозяину. Ощутив на себе взгляд, скопа повернулась, глядя на него. В её золотых глазах появился прищур, она цокнула. — Я чувствую, как вопросы роятся в твоей голове, аэронавт, — произнесла она. Затем, неловко переступив с лапы на лапу, продолжила, уже тише. — Я могу рассказать, что знаю, если вы того хотите. — Не думаю, что мистер шаман будет этому рад, — заметил Ли. Саян Кётёр снова цокнула. — Он никогда не бывает рад. Ли издал смешок. Вопросы у него действительно были, и даже много, и в первую очередь они касались той демонстративной тишины, что он испытывал, но почему-то ему казалась, что и сама скопа подвергается ей, хотя всем своим видом показывает обратное. Так что он задумался, плотнее запахнув плащ и подвинув ноги к огню, размышляя о всех тех слухах, что ему доводилось узнать. Наконец, вспомнив слова ведьмы, он произнёс: — Серафина говорила, что то, что он сделал… спасая меня, это магия ей недоступная. А она — королева среди ведьм. И тартары… — Ли нахмурился. — У этих ребят не лучшая репутация, и я сам сталкивался с ними, так что мне сложно поверить в их связь с… Джоном. Но он шаман, и у него есть эта… — он сделал круговой жест рукой, указывая на лоб. — Дырка, в голове, что, как говорят, довольно почетно в их кругах, так что, видимо, это правда, не так ли? — Не совсем, — коротко ответила Саян. Ли кивнул, ожидая продолжения. Птица вздохнула. — Мы с Джопари много путешествовали с момента попадания в этот мир. У нас есть навыки ведения боя, что позволило заполучить расположение тех из них, кто встречался на нашем пути. Благодаря этому авторитету, нам удалось убедить тартар охранять то, что построил Жертвенный совет. — Больвангар? — удивлённо произнёс Скорсби. Когда птица кивнула, по спине лезвием прошелся холодок. — Он что… принимал участие в том, что творилось там? — Исследование, проспонсированное германской академией, было тесно связано с этим. Но непосредственно в разработке не участвовал, разочаровавшись в их религиозных мотивах. Вот почему мы покинули экспедицию. — И присоединились к тартарам? — Да. Тартары уважали нас, их кочевой образ жизни был близок тому, чего мы желали. Несколько месяцев мы путешествовали с ними, пока однажды не столкнулись с панцербьёрнами. Это была неожиданная встреча — они были далеко от своих привычных владений, и закончилась она не лучшим для нас образом. Мы были ранены, наши товарищи мертвы — последний из них столкнул нас в Енисей. Это спасло нам жизнь. — Черт возьми. И как же вы… — Неизвестно. Мы пришли в себя уже у пахтар. — Пахтары? — нахмурился Ли. — Разве это не одно и то же? — И да, и нет. Тартары и пахтары являются частями одного народа, разбросанного по всей Сибири и Дальнему Востоку, чьё название не переводимо на английский. Тартары — воины-кочевники, они живут на Севере, большими группами, состоящим преимущественно из мужчин. Это они охраняли Больвангар и напали на Московию. Пахтары живут южнее, близ Енисея. Их племена маленькие, состоят из женщин, стариков, детей и не пригодных к войне мужчин. Они занимаются охотой и рыболовством, а так же шаманизмом, из-за чего считаются более мирными. К ним мы и попали. Шаманы говорили, что дух Енисея берёг нас, поэтому шаману, который умел общаться с ней, удалось нас спасти. — С ней? Это что… живое существо? — Было им когда-то. Местные зовут её Ионэси*, — Саян Кётёр сделала паузу. — Мы не знаем, насколько это правда, но обучаться у него и других шаманов племени было большой честью. Вскоре после того, как мы прошли обряд посвящения, в Джоне открылись способности, которые он применил, призвав тебя. Она закончила свой рассказ, глядя ему в глаза, и у Ли от столь пристального взгляда закололо кожу. Ему вдруг показалось, что он ощутил связь, ощутил Джона через его деймона, потому что иначе и не могло быть, только не при откровенном разговоре с воплощением души его соулмейта. Поэтому он вздохнул, отводя взгляд, думая о том, насколько всё было… — Сложно, — произнёс он вслух. Саян Кётёр кивнула. — Да. Это очень сложно. Как и вся наша жизнь. Поэтому, когда мы пытаемся сделать что-то правильно, оно не всегда выходит и не всегда выглядит таким. Но мы пытаемся. Ли показалось, что она говорит не только в общем, но и намекает на конкретный поступок Джона, не дававший ему покоя. Он поджал губы. Его чувства по-прежнему были противоречивы, и с рассказом птицы легче не стало, но теперь оно ощущалось… по-другому. Саян Кётёр встрепенулась. — Тебе нужно поспать. Пренебрежение отдыхом ни к чему хорошему не приведёт. — Почему тебя так беспокоит это? — Почему не должно? Ли было нечего ей ответить. Лекарство давно затуманило голову, но теперь всё казалось ещё тяжелей. Так что он смирился с поражением, откинув голову назад и позволив себе, наконец, заснуть со смутной надеждой, что Джон ему не приснится. Надежда не оправдалась.

***

Они продолжили путь на следующий день. Когда солнце уже клонилось к закату, с очередного холма они увидели простилающийся у реки городок, в котором Ли предложил найти ночлег. Слетавшая на разведку Саян Кётёр лишь покачала головой. — В городе полно людей Магистериума, — Ли тихо охнул. Будто считая первый аргумент недостаточно весомым, птица продолжила. — И у нас нет денег, чтобы заплатить. К тому же они непременно запомнят человека с двумя деймонами. Так что лучше остановиться здесь. Скорсби не стал возражать. За ужином, когда они обсуждали дальнейший план действий, их настиг Кайса. Деймон Серафины Пеккалы рассказал, что прилегавшая к деревне река не так давно сменила своё направление и теперь по ней двигались медведи, направляясь на юг. — Вы можете пересечься у порогов, — сказал гусь. — Здесь около дня пути. Путь занял у них больше суток — участившиеся приступы боли мешали сохранять темп. Саян Кётёр высказывала своё беспокойство по поводу их учащения, но так же Скорсби видел, что её волнует и другое. Вспомнив её рассказ, он сложил две детали. — Что будет, если медведи поймут кто ты? — обратился он к птице на одном из перевалов. Та повела крыльями. — Джопари ясно дал понять, зачем оставил меня. Встреча с панцербьёрнами меня не страшит, и я улечу лишь в том случае, если того захочешь ты, — она взглянула на него. — Ты хочешь этого, аэронавт? Ли покачал головой. Птица одобрительно курлыкнула. Они настигли корабль глубокой ночью, что, впрочем, ничуть не уменьшило испытываемую Ли радость при встрече со старым другом. Йорек с медведями выглядели измотанными не сколько дорогой, сколько голодом, но всё же радость короля была искренней. — У тебя девять жизней, приятель. Не знай я, что ты арктический заяц, подумал бы, что говорю с дикой кошкой. Ли в ответ лишь рассмеялся. Он занял одну из немногочисленных кают корабля, радуясь возможности как следует помыться. Промыв от грязи и пота одежду, он сменил по-прежнему обхватывающие его тело бинты, щедро намазав следы от пуль и стрелы мазью на основе кровяного мха. Раны затянулись, оставив после себя неровные, чуть выпуклые шрамы, но прикосновения к ним по-прежнему вызывали фантомную боль. Покончив с той, куда вонзилась стрела, он шумно выдохнул, откинувшись на подушки. А потом на него накатило. Пробуждение связи было похоже на нараставшее эхо. Сначала оно почти не ощущалось — чужое волнение щекоткой забилось где-то в районе груди, постепенно поднимаясь выше, пока железной хваткой не сжало горло. Джон! Ли и Саян Кётёр подскочили одновременно. Птица забилась, издавая плачущий писк, и трепетала крыльями, пока аэронавт смотрел на неё широко распахнув глаза. Он ощущал Джона — целый ворох чувств, который шаман испытывал и от которого страдал так, что невольно делился. Это же ощущала и Саян, беспомощно бившая крыльями, и, кажется, обращавшаяся к своему человеку, но не получая ответа, как и Ли. Джон закрылся от них, скованный испытываемым, и оба они — его деймон и соулмейт — ничем не могли помочь, пока… …Эстер не прижалась к Саян. Это произошло неожиданно, так что Ли не сразу связал перемены. Его зайчиха чужих деймонов не жаловала, предпочитая держаться в стороне, как и хозяин. Исключением стали Пантелеймон и Салсилия, которых она почему-то решила защищать. Но они были детьми, нуждавшимися в заботе, которую она могла дать. Со взрослыми деймонами же дело обстояло иначе. Но всё же Эстер сделала это — поддавшись вперёд, она юркнула под крыло птицы, лбом прижавшись к её белой грудке. Ли, в последнюю очередь ожидавший от своей обычно ворчливой зайчихи такого манёвра, воскликнул, собираясь одёрнуть деймона, но остановился. Саян Кётёр, шокированная произошедшим не меньше его самого, замерла в удивлении. А потом вдруг закурлыкала печально-печально и свернулась калачиком на полу, положив распушившуюся голову на бок зайчихе. Ли на это смотрел с широко раскрытыми глазами, чувствуя, как стыд и смущение опаляют лицо, когда вдруг ощутил произошедшие в связи перемены. Джон почувствовал манёвр деймонов, Ли был уверен в этом, и он был удивлён не меньше аэронавта, но в то же время, Скорсби ощутил, как боль отпускает сжатые ею нити. Когда от неё остался лишь осадок, он глубоко вздохнул. Джон? Ли сделал паузу, не зная, как продолжить и что сказать. Вид мирно лежавших в обнимку деймонов вызывал слишком много чувств. Ты в порядке? Да, спустя какое-то время, когда ответное молчание почти считалось затянувшимся, произнёс шаман. Спасибо. Ли кивнул, запоздало вспоминая, что шаман его не видит. Он в последний раз взглянул на деймонов, а после откинулся на подушки и, повернувшись к стене, закрыл глаза. Больше они об этом не говорили.

***

В последующие несколько дней с ним происходило что-то странное. Расслабившись и поняв, что оно вне опасности, тело позволило себе отказаться от необходимости взаимодействия с окружающим миром, бросив силы на собственное восстановление, а потому Ли в основном спал, прерываясь лишь на походы в туалет и питьё. Участились так же и боли, глушить которые отваром становилось проблематично — он заканчивался, и беспокойство Ли о том, что будет потом, постепенно нарастало. Йорек, к счастью, недовольство его состоянием не высказывал, по всей видимости будучи посвященным в часть произошедшего Серафиной. Ответа, куда делась сама ведьма, Ли добиться не удалось. О том, что на корабле закончилось топливо, Ли узнал лишь когда услышал переругивания медведей с местными жителями городка, куда Саян ему настоятельно советовала не соваться. Бирнисон от помощи тоже отказался, и они едва не поссорились, но возникший спор прервала очередная вспышка боли, так что ему пришлось вернуться в каюту. Когда он очнулся, криков слышно не было, что его насторожило. Выйдя на палубу, Ли обнаружил, что Йорек, облаченный в броню, ведёт переговоры с невысоким человеком, чьего лица он не мог разглядеть. Когда незнакомец поднял отданный ему шлем медведя, а после вдруг срезал с него кусок металла, аэронавт встрепенулся. — Что происходит? — спросил он, обращаясь к деймонам. Скопа взлетела, а затем вдруг с взволнованным писком бросилась вперёд. Эстер задёргала носиком. — Это Уилл! — произнесла она, и у Ли волосы на затылке встали дыбом. Добраться до них двоих оказалось не так уж просто. Медведи ходили по палубе туда-сюда, переговариваясь о чем-то, чего Ли понять не мог, а потом мальчишка пропал в толпе, так что его охватило волнение. Но он заметил Саян, а вместе с ней и Уилла, и Эстер бросилась к ней, потянув за собой Ли. — Эй! — воскликнул он, привлекая к себе внимание. Мальчик дёрнулся, поворачивая голову. — Уилл! — Мистер Скорсби! — радостно произнёс мальчик, и Ли ощутил накатывающее облегчение. Когда они поравнялись, аэронавт перевёл взгляд с мальчика на медведя и обратно. — Что происходит? — Этот отважный парень достал нам топливо, — заявил Йорек, кидая многозначные взгляды на Уилла, а точнее на то, что тот держал в руках. Приглядевшись, Ли понял, что это тот самый Эзахеттр, о котором так много рассказывал ему Джон. — Ты его знаешь? — Да. Уилл друг Лиры, — произнёс он, решив, что данная характеристика больше понравится медведю. Затем он перевёл взгляд на мальчишку. — Что ты делаешь здесь? Почему ты не… Возникшее на лице Уилла выражение не дало ему закончить фразу. Уилл нахмурился и поджал губы, в момент став похожим на отца. Это сходство помогло сопоставить происходящее сейчас и те ощущения, что он испытал совсем недавно. Бросив быстрый взгляд на взволнованную Саян, он понял, что прав в своём предположении. Уилл оставил отца. Ли кивнул сам себе. Йорек, не поняв этот жест, обратился к Уиллу. — Покажи нож. — Потом, — одёрнул его Ли. Медведю это не понравилось, но аэронавт не дал ему возмутиться, обратившись к Уиллу. — Ты, должно быть, чертовски устал, приятель? — мальчик активно закивал, заставив Ли усмехнуться. — Пойдём, тебе стоит отдохнуть. Он махнул рукой, подзывая мальчика к себе, а после сжал плечо, чувствуя, как тот расслабляется. Вместе с Саян Кётёр они повели его на палубу. Ли набрал Уиллу ванную, а после оставил, подготовив каюту. Когда мальчик появился там, переодетый в чистую одежду, Ли разогрел ему еды из запасов. Наблюдая, как мальчик жадно ест, у него сжалось сердце. — Благодарю вас, сэр, — произнёс он, когда с едой было покончено. Ли покачал головой, протягивая ему чашку чая. — Зови меня просто Ли, — Уилл кивнул, коротко улыбнувшись. — Лучше расскажи, почему ты оставил отца. Улыбки как не бывало. Уилл выпрямился, чуть нахмурив брови, что вновь сделало его похожим на отца. Саян Кётёр, сидевшая у изголовья постели, смущённо переступила с лапы на лапу. Она старалась не беспокоить мальчика своими взглядами, но в тех коротких, что Ли удавалось перехватить, он мог различить немое обожание. — Я понял, что это была ошибка, — произнёс Уилл. — Идти туда, помогать лорду Азриэлу… Он не хороший человек. Лира предупреждала меня о своём отце, но я не знал, что это именно он. Так что это было неправильно с самого начала. — Твой отец был разбит твоим уходом, — осторожно заметил Ли. Уилл вздёрнул брови. — Откуда вы… Саян Кётёр пискнула, приняв внимание Уилла на себя, за что аэронавт был ей безмолвно благодарен. Мальчик вновь нахмурился, сжав кулаки, а потом произнёс тихо-тихо. — Я не хотел оставлять его. Но он поддерживает Азриэла, а я не могу быть на стороне того, кто оправдывает убийство ребёнка. Даже ради лучшей цели. — Подожди, что? Какого ребёнка? — Мальчика, который пришел с Лирой на Север. — Азриэл убил Роджера?! Уилл кивнул. Ли моргнул, чувствуя, как сердце забилось чаще. Образ Роджера — этого пухлощёкого мальчишки с отважными глазами — возник у него в сознании и тут же растаял, отдавшись болью в самом сердце. Сидевшая у его ног Эстер тихо заскулила. Уилл неловко обхватил чашку руками. — Я хочу найти Лиру. И помочь ей, не Азриэлу. Как и вы, — Ли кивнул. Уилл помедлил, а затем коротко улыбнулся. — Она рассказывала о вас. Говорила, что будь у неё выбор, она бы хотела, чтобы вы были её отцом, — Уилл сделал паузу, смутившись. — Подумал, вам нужно знать. Ли кивнул. Заполнившее его чувство любви и нежности к этой маленькой девочке было настолько сильным, что он едва мог дышать. Он заморгал, а потом глубоко вздохнул. — Мы спасём её, — произнёс он решительно, взглянув на парня. — Теперь, когда ты и твой нож с нами, уж точно. Уилл кивнул, довольно улыбаясь. Ли поднялся, потрепав его по волосам. — А теперь отдыхай. Ты проделал долгий путь сюда. — Я рад, что нашел вас, — ответил Уилл, когда Ли уже стоял в дверях. Аэронавт замер, а затем обернулся, улыбнувшись. — Теперь ты в безопасности. И с этими словами он закрыл дверь. Вернувшись к себе в каюту, он лёг на кровать, устремив взгляд в потолок. Противоречивые чувства скреблись у него в горле неприятным комком, поделать с которым он ничего не мог. Рассказ Уилла произвел на него не меньшее впечатление, чем рассказ Саян Кётёр. Сложившийся из них образ Джона Парри был противоречив и не понятен окончательно, но всё же… Уилл у меня, произнёс он, закрывая глаза. Он не надеялся, что Джон среагирует и ответит, потому что связь была по-прежнему слаба, а чувства Парри — непонятны. Но тем сильнее было его удивление, когда он почти тут же ощутил ответное волнение в связи. Он в порядке? С ним ничего не случилось? Он цел, произнёс Ли, стараясь побороть охватившее его волнение. Он измотан, но цел. Скорсби сделал паузу, думая, стоит ли говорить о сожалении мальчика. Непонятное желание утешить соулмейта чесало внутренности, но и напрасно врать он не хотел. Поэтому произнёс: Я позабочусь о нём. Теплое чувство благодарности захлестнуло связь, так что от неожиданности Ли зажмурился. Чужое, совсем тихое «спасибо» он едва услышал, но его было достаточно, чтобы понять, что он всё делал правильно. А с остальным они разберутся.