«Не бойтесь врагов — бойтесь друзей. Предают друзья, а не враги». Джонни Депп
Всё тело чертовски ныло, а разбитый нос хотелось содрать с лица одним беспощадным движением — лишь бы перестал адски болеть и время от времени отдавать жгучими спазматическими приступами в районе затылка. Куртка, больше на два размера, надетая на однотонную чёрную футболку, что тоже висела на плечах бесформенным мешком, не грела от слова совсем, и его всего знобило, даже несмотря на заботливо включённый Киром на максимум обогрев. Агашков, собственно, и притащил первую попавшуюся под руку одежду — кожанку, толстовку, любимые джинсы и даже грязнущие ботинки у Баженова отобрали для судебной экспертизы. Спасибо, хоть трусы оставили. Допрос и торчание в КПЗ вместе с доёбистым алкашом, не дававшим вздремнуть даже на минуту, выбили из Жени последние крупицы самообладания — эта ночь выдалась тяжёлой. Собираясь на стрелку, он и не тешил себя глупыми иллюзиями, что всё пройдёт гладко, — кто простит, когда беспринципные мерзавцы безбожно зарятся на чужие бабки и бизнес? Однако к тому, что башкиры нагнут его группировку раком и перебьют всех парней подчистую, а потом тупо свалят, Баженов был откровенно не готов. Бэд умудрился остаться целым и невредимым лишь благодаря блестящей реакции и годам, проведённым в спортзале, где он всерьёз занимался классическим боксом и заодно упорно тренировал уличную рукопашку, — поставленный кулак порой важнее и эффективнее пули. А ещё Баженов имел мозг в голове и успел укрыться, когда началась хаотичная пальба, в то время как его пацаны пошли напролом, очевидно уверенные в своей беспрекословной крутости. Но и это ещё не всё. На хвост ему, как выяснилось, упали копы, один из которых почему-то вызвал у Жени интуитивное желание вытащить его из гадкого ментовского дерьма. О том, откуда в нём появились этот грёбаный альтруизм и, мать его, интерес, Бэд размышлять не хотел — подумает об этом позже. Гораздо важнее было понять, какого хрена он вёл себя как озабоченный мудак, вместо того чтобы просто по-человечески отстаивать свою шкуру и не задираться с блюстителем закона, который, положа руку на сердце, с лёгкостью мог приказать хоть тому же сержанту или рыжему летёхе отбить ему нахер все почки и расквасить рожу до мяса. Но этот ушлый и, что скрывать, симпатичный майор, хоть и тоже выёбывался знатно, оказался вроде не сучистым, что совсем не походило на поведение типичного мента в подобных ситуациях. Баженов, так-то, предполагал, что рассвет встретит в лучшем случае в тюремной больничке, а не в тачке Кира по пути домой в позорных флешбэках о том, как он тупо и пошло пытался склеить «своего» следака. Ёбаный стыд! Так некстати вспомнив почти восемь бесконечных часов, проведённых в полицейском участке, Женя прямо на ходу приоткрыл дверь машины и зло сплюнул на асфальт, никак не реагируя на осуждающий, но в то же время понимающий взгляд молчавшего до этих пор Кира. — Я, конечно, рад, что ты единственный из всех остался жив, но как ты позволил себя повязать? — вконец не выдержав, всё-таки спросил Агашков. Оттягивать неприятный разговор было уже некуда — тем более, когда Баженов узнает всё как есть, ещё и вставит по самое не горюй за то, что не сказал сразу. — Наследил ты, Бэд, пиздец просто! Пятнадцать минут нахождения в РУВД сообразительному Киру дали понять с головой, что дело труба. Женин ствол уже в вещдоках, на промку наверняка выехали или вот-вот выедут опера, а дальше приплюсовать два и два прожжённым сотрудникам правоохранительных органов никаких проблем не составит. Всё пошло абсолютно не так, как изначально планировалось. Он не смог учесть всех сложностей — а самое главное, непредсказуемой, догадливой, мозговитой сложности родом из Питера, у которой непреклонные личные счёты и свой шкурный интерес. — Пусть, блять, докажут ещё! — прорычал Бэд. Закрыв глаза в попытке хотя бы сейчас немного поспать, Баженов уткнулся носом в холодный плащовый воротник, всем своим видом показывая, что не желает ни в эту минуту, ни когда-либо ещё выслушивать бесполезные нравоучения. Всё уже случилось, и он в силах изменить лишь последствия, а не причины. Только сев в тачку как можно скорее приехавшего за ним Кира, Бэд выкурил прямо в салоне три сигареты подряд — теперь вокруг него висел мутно-сизый нимб и царило тяжёлое никотиновое амбре, и даже самого Женю это раздражало. Впрочем, в эту минуту его бесило всё: и нотации Агашкова, решившего доебаться именно сейчас, и стелющийся под колёсами туман, и опасливо выглядывающие из-за низких туч лучи утреннего солнца, которые только слепили глаза, но ни хрена не согревали. Всё-таки внезапный арест нехило подкосил Баженова — во главе с блядским майором Усачевым, чёрт бы его побрал. — Этот докажет, — так точно вклиниваясь в мысли босса, ухмыльнулся в ответ Кир и, чуть резче, чем обычно, притормозив у обочины, протянул ему телефон, на несколько секунд даже задержав дыхание: интересно, придётся ли такая интрига заскучавшему было в последнее время Бэду по вкусу? Женя вскинул непонимающий взгляд на слегка расплывчатое из-за грязного стекла в казённых коридорах лицо губастого копа и не произнёс ни слова: бездушное официозное фото со стенда «Лучшие сотрудники во втором квартале» с подписью: «Руслан Эдуардович Усачев» не сказало ему ровно ничего из того, что подтвердило бы грамотность этого педиковатого на вид следователя как квалифицированного специалиста. Вот правда, нахрена таких только держат в полиции? Что за насмешка над истинно мужской профессией? Этому бы Руслану — ещё и имя пидорское, честное слово, — в «особенных» барах богатых папиков цеплять и на всяких фешенебельных курортах вилять упругой задницей, а не пушкой размахивать и левой рукой пытаться попасть в живую мишень! В груди вновь кольнуло непонятное ревнивое чувство, которое Баженов приготовился нещадно отогнать от себя, и этому сразу же поспособствовал наигранно-насмешливый, а на деле волнительный голос Кира: — А теперь найди десять отличий. Агашков растянул губы в почти сочувствующей улыбке, уловив плохо скрываемый скептицизм Бэда, и, не забирая из его пальцев смартфон, листнул вправо — Баженову даже пришлось приблизить до упора, чтобы на мелкой фотографии форматом три на четыре, прилепленной на обложку личного дела питерской миграционки, разглядеть те самые, слишком уже знакомые пухлые минетные губы. Руслан Эдуардович Вихлянцев. Бэд быстро вернулся к предыдущему кадру и ещё несколько раз сдвинул пальцем туда-сюда: о том, что и здесь, и там изображён один и тот же человек, говорило не только совпадение имени и отчества. Ёб твою мать, как это вообще возможно?! Разумеется, кое-какие отличия между фотографиями нашлись, и, может, даже больше десяти, однако — Женя не мог не признать — длинная мелированная чёлка этому ублюдку шла. И аккуратная, ухоженная щетина — тоже. Тем не менее, главное осталось неизменным: как хитро и, что важно, умно терроризировал его Вихлянцев полтора-два года назад, так ловко подцепил на удочку и сейчас. Несучистым он ему показался, как же! — Делай что хочешь, но сегодня же этот уёбок должен быть у меня! — проорал Баженов и с глухим стуком кинул телефон на торпеду. — Как, блять, так получилось, что он остался жив?! Всю усталость и сонливость вмиг как рукой сняло — и потому, когда Кир, снова в несвойственной себе манере, дико сорвался с места, отчего машина пронзительно взвизгнула, Женя по этому поводу не сказал ни слова, хоть ещё каких-то несколько минут назад больше всего на свете жаждал абсолютной тишины. Теперь же Баженову хотелось шума. Да он весь город на уши поставит, всю столицу закошмарит, лишь бы достать этого пронырливого мудака, чуть не пустившего под откос дело всей его жизни! — Не пори горячку, — опять будто прочитав мысли Бэда, постарался успокоить его Кир: Женя гневно стискивал зубы, а на лице его в спешном темпе ходили желваки. Кулаки Баженова при этом непроизвольно сжались до побелевших костяшек — явно на самом пределе. — И подобные вопросы задавай, пожалуйста, Ануару. Для меня камбэк Руслана — такая же неожиданность, как и для тебя. — Ты, я смотрю, до опизденения рад этой новости, — ухмыльнулся Баженов и опять потянулся за сигаретами, вытаскивая одну прямо зубами. — Только вот что, друг мой: если Вихлянцев меня закроет, ты пойдёшь в тюрягу следом. Сечёшь? — Я сказал, возьми себя в руки. Позже что-нибудь придумаем, когда ты будешь способен снова нормально соображать, — осадил Бэда Агашков. — В конечном счёте, свои люди в ментовке нам тоже нужны: не все вопросы можно решить через начальнических шишек. Ручной коп лучше, чем труп, из-за которого за нами потом придут. Сечёшь? — Какие нахуй свои люди?! Да и какой к херам из этого крашеного чудилы коп?! — не сдержался Баженов, когда тот точь-в-точь передразнил его интонацию, всё же стукнув по обитому чёрной кожей сиденью, но потом вдруг резко стух и швырнул недокуренную сигарету в приоткрытое окно. — Ладно, ты прав: пока идёт следствие, пусть твой ненаглядный Вихлянцев побудет у нас на крючке. Но вечером всё равно чтоб он был у меня — нам с ним есть о чём перетереть. А сейчас — спать. И… Спасибо тебе, Кир.* * *
Кажется, впервые в сознательной жизни Усачев искренне обрадовался тому, что выпил, — увиденное на промзоне средь бела дня (под покровом темноты, да ещё и под воздействием бурного всплеска адреналина оценить весь масштаб случившегося возможности не было) повергло его если не в психологический шок, то в ступор брезгливого отвращения как минимум. Сейчас Руслана уже не стошнило, как в первый выезд на массовое убийство, но рука Поперечного, больно стиснувшая плечо и этим будто бы вернувшая в реальность, всё равно пришлась очень кстати. Часть окоченевших тел уже забрали, и о том, что убитых этой ночью на самом деле куда больше, чем Усачев мог сейчас разглядеть, сигнализировали обведённые белым мелом силуэты и бросающиеся в глаза красно-коричневые пятна. Кровь виднелась везде: и с каждым шагом сильнее прилипала густыми каплями к подошвам берцев, и зловещими разводами размазывалась по хлипким стенам бывшего заводского цеха вместе с остатками разлетевшихся в стороны мозгов — и это смертельное пурпурное месиво вызвало у Руслана запоздалое чувство страха. Ещё чуть-чуть — и сейчас рядом лежал бы он. Всё-таки Кир был прав. Упоминание некогда лучшего друга, который так лживо и подло с ним поступил, ржавым кончиком укололо в самое сердце, и потому Усачев, крепко вцепившись в рукав дутой куртки Данилы, развернулся и увёл его за собой. В принципе, делать здесь уже нечего: все гильзы опера собрали уже до них, следы от обуви и покрышек тоже засняты, необходимые предметы изъяты и должным образом упакованы — от Руслана как от ведущего дело следователя требовалась только подпись в протоколе осмотра, ну и ещё хладнокровие наряду со стальными нервами. По-хорошему, можно ехать домой и наконец заставить голову отключиться, а тело — забыться в удобной постели, но, несмотря на бессонную ночь и больше суток напряжённого бодрствования, спать Усачеву не хотелось. Не спать и видеть всё это дерьмо наяву, если честно, тоже. — Домой? — уже в машине полюбопытствовал Поперечный, с очевидной уверенностью в положительном ответе вбивая в навигатор адрес Руслана. Однако все его надежды на долгожданный отдых рассыпались в пух и прах вместе с нетипично болезненной, но ещё и привычно неугомонной энергичностью Усачева, что нетерпеливо ёрзал на соседнем сиденье, закусив губу. — Сегодня же накопай мне всё, что только можно, на Агашкова, — вертя в руках телефон и едва сдерживаясь, чтобы не набрать номер, по которому не звонил уже больше полугода, отдал приказ Руслан. Вернее, сейчас — майор Усачев. — И ещё раз пробей его тачку — она по-любому должна была ночью где-то засветиться, хотя бы на одной камере. — Опять? — вымученно простонал Данила, но всё же кивнул, выражая согласие: если Руслану надо срочно, то лучше не медлить — он уже научен, каким тот иногда может быть упёртым душнилой. — Сначала потрахаться не дал, теперь не даёшь прикемарить хоть ненадолго!.. Нет, ну ты прикинь: приезжаю я, весь такой герой женских романов — а она уже спит! Думаю, ладно, разбужу девушку своими брутальными усами внизу живота, это же бабам нравится. Но тут снова ты со своим ебучим звонком: Бэда отпустили, всё по пизде пошло, пиши пропало! У меня тут, блять, личная жизнь по пизде пошла, между прочим! В ответ на этот гиперболический трагикомичный трёп Усачев печально, но вполне искренне улыбнулся — в подобные моменты Поперечный отдалённо напоминал ему Кира. Болтал непонятно о чём, нёс какую-то чепуху, лишь бы его развлечь, а заодно и отмазаться от скучного и, главное, бесполезного задания. Но в этот раз не прокатило. — А потом сгоняй, пожалуйста, к Ильичу за результатами экспертизы, — не поддаваясь эмоциям, добил Данилу Руслан. — Агашков работает на Бэда. И мы с тобой должны найти доказательства. Поперечный никак не прокомментировал эту непростительную несправедливость и лишь громче врубил радио, резко ударяя по газам. Нет, всё-таки на Кира он не похож. Усачев проглотил горький ком, стоявший в горле, не удосуживаясь искать причины своего разбитого не только от физической усталости состояния. Неважно. Всё это уже неважно, осталось позади — там, где он мысленно похоронил друга полтора года назад, а он по собственной воле и умер. Что ж, Агашков сделал свой моральный выбор, имеет право. Настал черёд и Руслана отпустить его из своей жизни с концами, тем более что ворошить прошлое Усачев не умел и никогда не хотел научиться столь деструктивному скиллу. Только вот это самое прошлое до сих пор не давало покоя и сжимало сердце в жгучие тиски всё сильней и сильнее.— — // — —
Новость о смерти Кира парализовала Руслана: с трудом переступая ногами, он кое-как пробрался сквозь заросшую живую изгородь, инстинктивно пригибаясь и на ходу пытаясь удержать одновременно и пистолет, и драгоценную папку, спрятанную под пояс, отчего приходилось прижимать её ладонью. Почему-то не одно, так другое всё время норовило выскользнуть из онемевших рук, и огромным усилием воли Вихлянцев заставил себя собраться. Как тряпка, честное слово! До выхода остался десяток метров, а потом он что-нибудь придумает. Жаль, водить не умеет — так бы угнал первую попавшуюся тачку, и до свидания, ищите ветра в поле. Но можно, на худой конец, пригрозить пистолетом и потребовать у любого припарковавшегося неподалёку водителя довезти его до ближайшей станции метро. Да, что-нибудь придумает. Обязательно. — Пушку на землю. Раз, два… За своими рассеянными отрывочными мыслями Руслан совсем не заметил, в какой момент подпустил к себе так близко обладателя вкрадчивого и мягкого голоса, — почувствовал лишь отнюдь не мягкое холодное дуло, упёршееся в затылок, и не менее холодную руку, грубо и бесцеремонно облапывающую его карманы. — Правильно, счёта «три» дожидаться не надо, ты молодец, — издевательски дружелюбным тоном «похвалил» Вихлянцева незнакомец, как только он послушно, не делая резких движений, присел на корточки и положил пистолет в шаге от себя, затем так же медленно выпрямившись и слегка приподняв руки. Папку, ради которой Руслан рискнул всем — и в результате проиграл, — тут же отобрал неизвестный ублюдок. Стиснув зубы и не поддаваясь внутренней панике, Вихлянцев плавно развернулся и вскинул пристальный взгляд на отвлёкшегося Бэдовского прихвостня. Казах с округлыми, ровными чертами лица, выразительными глазами и длинными густыми волосами показался Руслану по-своему красивым — Боже, о чём он только думает даже в такой опасной ситуации! Впрочем, возможно, это будет выигрышная тактика. — Такому симпатяжке, как ты, ствол и грубость совсем не идут. Не понаслышке зная, как людей обезоруживают комплименты, Вихлянцев улыбнулся и осторожно провёл кончиками пальцев вверх по руке азиата, уже застывшей с зажатым в ней пистолетом около его шеи. Ещё больше людей обезоруживает ласка — особенно, когда её совсем не ждёшь. И, судя по расширившимся глазам мужчины и сверкнувшему в них шоку, цель была достигнута — Руслану удалось выбить его из колеи. — Ты что… — обескураженно выдохнул казах. Однако мигом подсобравшийся Вихлянцев не позволил ему договорить: — Но, к сожалению, ты совсем не в моём вкусе, прости. Секунда — и Руслан, вложив всю невесть откуда взявшуюся силу, ударил азиата коленом в пах и, выхватив из его ладони оружие, юркнул в заготовленную дыру в заборе. «Спасибо, Кир, даже сейчас ты не перестаёшь меня выручать!» За спиной слышались выстрелы, одна пуля просвистела буквально в паре сантиметров от лица, но непостижимым образом Вихлянцеву удалось скрыться между домами и затеряться среди убогих сараев. Хорошее Бэд нашёл себе убежище, ничего не скажешь — в окружении трущоб и халуп! Хотя и Руслан выглядел под стать здешнему деревенскому пейзажу: весь грязный, пыльный, со следами от ржавой пожарной лестницы на штанах и футболке-поло, ещё и с кровоточащей ладонью — он и не заметил, когда только умудрился содрать на ней кожу. Да уж, перед ним в таком виде ни одна машина не остановится, хоть грози пистолетом, хоть не грози. Придётся импровизировать. Лучше думать об этом, чем представлять, чего он только восьмым чудом избежал. А теперь — на всех парах обратно в Питер. Домой! Сюда Вихлянцев потом непременно ещё вернётся. Кир мёртв, но дело, ради которого он лишился жизни, умереть не может. Руслан доведёт начатое до конца и отомстит за единственного друга. Обязательно.— — // — —
— …И короче, я во всё горло ору: «Эттеншн, Усачев, у него граната!», но Русик, как всегда, тормозит, я делаю во-о-от такой рывок, падаю на летящую лимонку сверху, грудью на амбразуру, так сказать, ногой выбиваю у Бэда из руки пушку, и наша принцесса — пардон, товарищ майор — спасена! Поперечный и сам дико ржал от своего вконец остроумного фантастического рассказа, Кшиштовский — тоже майор, но вот-вот метивший в подполковники, а вместе с тем начальник отдела по расследованию особо важных дел — вставлял частые и порой ещё более дикие комментарии, но сегодня, вопреки обычаю, Руслана их уютные посиделки в кабинете Миши нисколько не радовали. Кое-как умостившись на самом краю мягкого кресла, стоящего в дальнем углу, он изредка попивал всё тот же гадкий кофе из кружки с легкомысленной надписью: «Пам-пам» и совсем не принимал участия в эмоционально-крикливой беседе приятелей. — А знаешь, Кшиштан, что самое несправедливое? Всю дорогу Бэд флиртовал с нашим Русиком! Не со мной, не с гордостью столичного правопорядка, не со звездой бесстрашной московской полиции! — не успокаивался Данила, с пафосным видом проводя ребром ладони по усам, будто занюхивал палёный коньяк, который они с Мишей распивали на пару прямо из бутылки. — Теперь видишь, как страдает? Даже с нами не разговаривает — о Женечке, небось, своём вспоминает! Оу, кстати, Рус, ты совсем ничего не рассказал о ночи, которую вы провели с ним вдвоём! Дежурный слил только, что Бэд посягал на твою классную задницу, но это мы и без него знаем. Подробности в студию, Усачев, народ жаждет правды и сенсаций! Руслан перевёл на Поперечного скорее даже сочувствующий взгляд, демонстрируя, что он думает по поводу той ереси, которую несёт его друг. К счастью, Кшиштовскому, по ходу, пьяные шуточки с гомосексуальной подоплёкой тоже осточертели — и он ввернул их троекратно, тем самым поставив жирную точку в обсуждении приключений прошедшей ночи. — Смирись, Продольный: твоей рыжей заднице перепадёт в лучшем случае искусственный член — и то, если только ты сам себе его купишь! Как ты ни старайся выслужиться, как ни заглядывай преданно в рот, Русик у нас сегодня не принцесса, а царевна-несмеяна, на кой чёрт оно тебе надо? Это ведь даже хуже, чем моя бывшая! Парни снова заржали — совершенно уже не выдерживая этого идиотского шапито, Усачев нарочито громко стукнул дном кружки о подлокотник кресла и, для пущего привлечения внимания к собственной персоне, несколько раз кашлянул: — Что с трупами и Агашковым? Данила звонко цокнул и, отхлебнув очень большой глоток, вопреки возмущённому взгляду Миши, заплетающимся языком отчитался: — Установили личность двоих, прописка московская. Оба официально нигде не работали, один залетел по малолетке за хулиганство, но отделался условкой, второй отсидел за кражу в особо крупном — почти год назад откинулся. Эти, по ходу, Бэдовские. Ещё трое — башкиры. Причина смерти — ну, вы поняли, огнестрел. Над остальными (их, кажется, ещё шестеро, и все они наши, русские) Ильич до сих пор колдует — и бухает от «счастья», что ему привалило столько работы! Кстати, Кшиштос, потому второй бутылки и не стало — без пузыря он бы меня нахер на порог не пустил! Говорит, заебали мы его — сунулись к чёрту на рога, а ему расхлёбывай! Заметив огонь, опасно сверкнувший в серых глазах, и неестественно прямую позу явно с трудом усиживающего на месте Усачева, Миша отобрал остатки коньяка у Данилы и требовательно кивнул в его сторону — по меткому выражению Поперечного, «врубил истинного мусора». Похоже, Кшиштовский и сам проникся идеей засадить Бэда, который мало того, что едва не угробил его лучшего следака, так ещё и поднасрал конкретно, ткнув полицейских в их собственное бессилие перед законом. Такое в казённых кабинетах не прощалось, особенно если в коррупционных схемах при этом напрямую участвовало непосредственное руководство, с которым ты, блять, в одну дырку ссышь. Миша же и справедливость — слова-синонимы. — Тачка твоего Агашкова действительно засветилась на камерах, в том числе и в нашем районе. Я даже маршрут для тебя примерно накидал, — сунув подготовленную распечатку тут же оживившемуся Руслану, уже чуть менее резво продолжил Поперечный — даже на его пьяную голову было кристально понятно, что эта новость прибавит всему отделу болючего геморроя. — Так что, Усачев, твоя хвалёная чуйка тебя опять не подвела, но! Если это тот самый тип, который забирал Бэда из участка, то, по ходу, на стрелку он не приезжал. Дежуривший вчера сержантишко клянётся, что выглядел гражданин Агашков сонным, как будто его только что вырвали из постели, а ещё одет был в абсолютно чистую и тщательно отглаженную одежду. Непохоже на того, кто на вонючем заводе от пуль укрывался, согласен? Ты уверен, что он подельник Баженова? Озвучив свои сомнения, Данила широко, во весь рот зевнул, наглядно таким образом аргументируя, что более чем хорошо потрудился и теперь просто обязан наконец-то уйти на боковую, и в этот момент Руслан ему даже посочувствовал. На самом деле, Поперечный — прирождённый опер, башковитый и исполнительный, не боящийся действовать в критической ситуации и брать на себя ответственность в случае необходимости, но дурной, вспыльчивый характер и полное нежелание соблюдать долбоёбские, на его взгляд, правила отнюдь не способствовали подъёму по карьерной лестнице. Вдобавок и сам Данила не особо к чему-то стремился, категорически не хотел вникать в бумажную работу и нередко откровенно плевал на субординацию — что прокатывало с Усачевым и Кшиштовским, но никак не с вышестоящим руководством, и без того точившим зуб на их слишком маленький отдел, — и это в век тотальных «оптимизаций»! По мнению того же полковника, район, который они курировали, относился к одному из самых спокойных в Москве, крупные преступления случались крайне редко, и потому «особо важных дел» было не так уж и много, чтобы за отнюдь не резиновые бюджетные деньги содержать самостоятельную структурную единицу. До этих пор Мише ценой своих нервных клеток, хронической бессонницы и облысения в столь раннем возрасте (он ведь старше Усачева всего-то на год!) ещё удавалось обосновать целесообразность обособленности их полномочий и достаточный уровень загруженности всех штатных сотрудников, но каждый залёт отдела воздействовал на высокопоставленное начальство одновременно как красная тряпка на быка и зелёный свет для предстоящих сокращений. Руслан внимательно изучил распечатанную карту с отмеченными на ней локациями, то и дело прищуриваясь и что-то мысленно прикидывая — вспоминая все передвижения Кира в те роковые недели, когда он работал на Бэда. Но прошедшее время следовало бы, пожалуй, убрать. Первоначальные точки, зафиксированные на растыканных по всей Москве камерах, не относились к району, в котором раньше жил Агашков, а вот последние отслеженные пункты вызвали у Усачева уже куда больший интерес: где-то в этом квадрате наверняка сейчас скрывается Баженов. Очередной промышленный кластер за чертой города, кто бы сомневался. То, что он больше не суётся в свой дом в Нахабино, Руслан выяснил почти сразу, как устроился в московскую полицию. После случившегося это и логично — пожалуй, Усачев ощутил бы тень разочарования, если, самолично доказав, что, пусть и напичканный охраной и всевозможными датчиками, этот коттедж не особо-то и защищён, по-прежнему обнаружил бы Бэда там. По большому счёту, сам по себе Баженов тогда Руслану был уже не нужен — он только хотел вернуть так бездарно похеренные документы. Но, понятное дело, их уже давным-давно уничтожили или более надёжно перепрятали, а потому единственный способ исправить ошибки — найти ублюдка во что бы то ни стало. Правда, и тут оказалось всё не так просто, как хотелось. Усачев вот нашёл. Даже арестовал. Что дальше? Пока — надеяться, что тот добровольно явится на следующий допрос, о котором перед освобождением был письменно поставлен в известность. И искать Кира. Он — единственный, кто сможет дать ответы на все вопросы Руслана. — Данька, блин, даже не надейся отлынивать от работы! Он в самом деле подельник Бэда, не сомневайся, просто помогает ему по-другому. Ты себе не представляешь, какие мощные у этого Агашкова связи! Так что мониторь передвижения его тачки всё время и сразу маякуй мне, — к концу фразы убавив тон со строгого до почти просящего, Усачев устало выдохнул и поднял на Поперечного покрасневшие глаза. Губы за эти сутки Руслан и вовсе искусал до трещин, вдобавок к слегка запёкшейся ранке с левой стороны. — Засечём его — однозначно выйдем на Баженова. А дальше… Дальше отправить обмудка в тюрьму и расчистить себе бесконкурентную зону. Главное, что пулю он всё-таки выпустил, — и, пусть с нештатным рикошетом, рано или поздно она цели достигнет.* * *
Однако, как это часто бывает, все планы катятся в тартарары ещё раньше, чем успеваешь как следует расписать их в своей голове. Организованный и маньячный до порядка во всех аспектах жизни Усачев подобные форс-мажоры попросту терпеть не мог, но вновь с ними столкнулся — ещё раньше, чем мог даже предполагать. После выматывающей ночи и довольно трудного дня Руслану хотелось наконец стащить с себя ещё вчерашние шмотки, от которых фантомно несло кровью и смертью, отмокнуть под горячими струями душа не меньше часа и провалиться в сонное забытье, если получится. Однако не сложилось. То, что в его квартире кто-то есть, Усачев понял почти сразу: блокнот, оставленный на тумбочке в прихожей, лежал на том же месте, но так криво, что педантичному до мозга костей Руслану это тут же бросилось в глаза. Можно и нужно было, конечно, делать ноги сразу, как только он заподозрил неладное, но Усачева не зря в участке стебали — и одновременно хвалили — за стопроцентную чуйку. Лишь один человек, входя в чужую квартиру, тщательно запирал за собой все замки. Он нашёл его сам. Агашков всегда отличался чрезмерной сообразительностью. — Кир, ты палишься, — иронично-будничным тоном сказал в пустоту комнаты Руслан, после чего откуда-то сбоку, как и ожидалось, вмиг материализовался Агашков. — Если надумал умирать, — изобразив пальцами в воздухе кавычки, уже с сарказмом договорил Усачев, — привычки следует менять. — Ты сам учил меня идеальному порядку, — ответно усмехнулся Кир. — Привычки следует менять, Вихлянцев: меня от твоего вылизанного марафета едва не стошнило. Футболки и рубашки висят в шкафу по цветам? Серьёзно? Руслана разрывали на части противоречивые эмоции: казалось бы, он столько об этом мечтал — увидеть Агашкова снова и в честь этого, может, даже крепко его обнять, хотя обычно Усачев тактильных вольностей никому не позволял, держа всех от себя на психологической дистанции. Живой! Но в то же время наблюдать на лице уже не друга довольную улыбку, имеющую мало что общего с искренней радостью от долгожданной встречи, Руслану было противно. Да так, что и разговаривать совершенно не хотелось. — Правда, признаю: найти тебя оказалось непросто. Ты, как выяснилось, умеешь прятаться — выбираешь те места, где искать тебя наиболее глупо. Кир приблизился к Усачеву почти вплотную, но, помня о его загонах, личное пространство нарушать не стал. Пока. Зато перешёл сразу к делу. — Бэд хочет с тобой поговорить — мирно, так что без паники. Сегодня и, разумеется, на его территории. Сам понимаешь, ствол, пожалуй, лучше оставить дома. Бережным движением Агашков вытащил из внутреннего кармана пальто Руслана табельное оружие и так же аккуратно положил его в верхний ящик письменного стола, отчего Усачев всё равно невольно поморщился. Впрочем, смысла сопротивляться он в любом случае не видел, слишком хорошо зная обманчивую мягкость Кира. К тому же Баженову невыгодно убивать Руслана сейчас: подозрения с него не сняли, а значит, смерть следователя, возбудившего против него уголовное дело, вызовет слишком много вопросов. В первую очередь — у Кшиштовского и Данилы. Пусть у них не настолько развито ментовское чутьё, но за Усачева они всегда стояли горой. — И телефон тоже, — добавил Агашков, выжидающе глядя на Руслана и параллельно будто пытаясь понять, тот ли перед ним человек, с которым они вдвоём прошли огонь, воду и медные трубы. В голове Усачева сейчас вертелся тот же вопрос — поэтому в глубине души он Кира понимал. Как понимал и то, что Агашков теперь ходит в дорогущем пальто и на запястье его висит настоящий «Ролекс»: в Бога Руслан никогда не верил, а вот в тридцать сребреников — очень даже. С видом, будто делает огромное одолжение, Усачев положил мобильный на край стола — в случае чего для Поперечного это станет тревожным сигналом. В здравом уме, твёрдой памяти и на добровольной основе без смартфона Руслан никогда в жизни из дома не выйдет, а уж, где его искать, Даня с Мишей разберутся. И не такие дела раскрывали. Возле двери подъезда — не парадной, от этого Усачев даже на удивление быстро отучился — к Агашкову присоединилась вторая Баженовская шестёрка. Руслан нахмурился от узнавания и демонстративно отвернулся, тщательно держа лицо. Как вообще так вышло, что Бэд не взял на стрелку своих лучших людей? Если Киру он в теории мог ещё всего не доверять, то этот казах, как раньше рассказывал Агашков, был с Баженовым с незапамятных времён, они, кажется, и начинали вместе восхождение по криминальной тропе и сколотили свою банду с нуля. Так почему Бэд решил отделаться малой кровью? Недооценил башкир? Подумал, что справится с ними налегке? Это Усачева обнадёживало и даже смешило: не такой, выходит, Баженов до фига и умный, тоже лажает знатно. Узнать бы ещё его слабые места… Кир галантно распахнул перед Русланом заднюю дверь машины, на что Усачев только послал ему убийственный взгляд и упрямо сел впереди. Да, он тоже своим привычкам изменять не собирается. Казах дёрнулся было, чтобы потянуть ручку на себя и заставить Усачева переместиться назад, но Агашков прищурился и помотал головой, тихо переговариваясь с азиатом. «Не свалит», — прочитал по его губам Руслан и мысленно усмехнулся. Большую часть пути ехали в абсолютной тишине. Усачев бездумно смотрел прямо перед собой, даже не пытаясь следить за дорогой: раз ему не накинули на голову мешок или хотя бы не завязали глаза, значит, везут его не в постоянное пристанище Бэда. А потому не стоит и утруждаться запоминанием информации, которая никогда не пригодится. Руслан, возможно, наконец и поспал бы, если бы Киру вдруг не надоело молчать. — Что, даже ничего не скажешь? Не будешь орать, как я мог и какого хера я тебя кинул? — на секунду оторвав взгляд от лобового, спросил Агашков. На мгновение Усачеву показалось, что голос Кира дрогнул, но он тут же выкинул из головы эти бредовые мысли. Ещё бы не дрогнул! Может, Руслан и не смог в своё время обеспечить Агашкову золотые горы, поскольку их чистый заработок был нестабильным и редко когда исчислялся в миллионах, но, по крайней мере, за семь лет тесного сотрудничества он стал Киру прекрасным другом — в этом Усачев ни капли не сомневался. А сейчас что? В шайке Бэда Агашкова принимают за убогую шоху «принеси, подай, иди нахуй, не мешай» и, по ходу, пасут, держа на коротком поводке, — иначе зачем здесь ещё и этот второй? — Я оплакивал твою смерть больше года, — сухо отозвался Руслан, сильнее запахиваясь в мягкий воротник пальто, и постарался вложить в столь короткий факт своей биографии все пережитые за это непростое время эмоции. В машине — кстати, почему Кир до сих пор не сменил эту развалюху на нормальную тачку?! — было тепло, но мандраж не отпускал: несмотря на то, что Усачев и сам сгорал от любопытства и хотел узнать Баженова поближе, неизвестность, наверное, впервые в жизни его пугала. Хвалёная чуйка. — Это пошло на пользу нам обоим, Руслан, — безразлично бросил в ответ Агашков. В любой другой ситуации Усачев наверняка бы поспорил с этим громким утверждением, вспоминая, как несладко пришлось ему тем летом, но сейчас рационально решил промолчать. Толку говорить-то? В конце концов, без Кира Руслан не умер, как-то справился, пережил, нашёл, у кого отсидеться, и придумал верный и относительно безопасный способ действовать подпольно. Так что пусть сожалеет Агашков — тем более если Бэд и впрямь до сих пор не поручает ему по-настоящему серьёзных заданий. Стоило ли вообще рыпаться в таком случае? Или деньги не пахнут, лишь бы их нормально платили? — Куда семью дел? Надеюсь, Маша вдруг не стала фактически вдовой? — не желая оставлять последнее слово за кем-то, кроме себя, с сарказмом в голосе поинтересовался Усачев. Им овладело чувство жадного любопытства — по крайней мере, так для себя Руслан это оправдал. Не признаваться же, даже самому себе, что он и вправду переживал, что случилось с женой и сыном Кира, как они и где сейчас находятся. Вряд ли, естественно, Агашков настолько отбитый, что бросил самых родных людей, но прояснить для себя этот момент стоило. Однако за Кира «ответил» неподвижно сидевший до сих пор казах, которому, по всей видимости, надоело их выяснение отношений. — Ты ещё не догадался, парень? Вопросы здесь задаёшь не ты. Азиат резко вскинулся вперёд, обхватывая тонкими пальцами подголовник сиденья Усачева, и угрожающе обдал его дыханием где-то сзади щеки, прежде чем Агашков всё так же мягко одёрнул напарника: — Ануар, не надо. Бэд велел не трогать его и пальцем. Услышав это, Руслан неожиданно рассмеялся — он и не думал, что когда-нибудь окажется в такой долбанутой ситуации. До последнего хотел по-человечески, правда. Но с волками жить… — А если я трону вашего Бэда? Вдруг у меня ещё одна пушка лежит в кармане? Кир, ты ведь меня даже толком не обыскал, как же так? Усачев вновь демонстративно отвернулся, уткнувшись в окно. Машин неподалёку не было видно, и, в какую замкадовскую глушь они заехали, Руслан и понятия не имел. Ради интереса он решил поискать взглядом какие-нибудь указатели, но через несколько минут авто остановилось, и дверь возле Усачева радушно распахнулась — на этот раз нервировать Ануара он уже не стал и вышел из тачки тут же, внимательно озираясь по сторонам. Вошли в какой-то полузаброшенный склад — поначалу в низких коридорах воняло гнилью и грибком, но, оказавшись в хорошо освещённом просторном помещении, хоть и без окон, Руслан наконец смог вдохнуть полной грудью: если не обращать внимания на обшарпанные оштукатуренные стены, тут было даже уютно. Широкий удобный диван, несколько хаотично расставленных кресел, светодиодные ленты, горящие ярко, но при этом не бьющие противно в глаза, — помимо прочего, посредине стоял ещё огромный стол, накрытый на троих. К пяти бутылкам коньяка прилагались, правда, всего две тарелки с бутербродами и один нарезанный лимон, но Усачева это нисколько не смутило — он здесь явно не за халявной выпивкой. Бэд сидел в отдалённом углу, куда не добивал свет, но Руслану осмотреться всё равно не дали: уже на самом пороге к нему встали вплотную, загораживая обзор. Кир лично обшарил ладонями его тело от шеи до середины бёдер, отчего Усачев мысленно обозвал себя законченным придурком. Ещё и ёрничал по этому поводу в машине, выпендривался, цену себе набивал! Чёрт, как же он мог забыть! На лету поймав складной нож, вытащенный из кармана штанов Руслана, Ануар с красноречивым укором посмотрел на Агашкова, но ничего не сказал — лишь, громко стуча подошвами тяжёлых ботинок по бетонному полу, подошёл к Баженову и сунул отобранную «бабочку» ему. — А ты, получается, по-прежнему храбр и бесстрашен, — ядовито рассмеялся Женя, наконец выходя из тени и пряча столь безрассудный трофей в собственной толстовке. — За это и будет первый тост. Садись. Понимая, что и так зарвался и безбожно сглупил, Усачев без пререканий устроился за столом, пристально глядя на Бэда. По сравнению с минувшей ночью Баженов выглядел гораздо лучше: ссадины на лице были не просто обработаны, а, по ходу, ещё и замазаны тоналкой — как будто над ним постаралась заботливая женская рука. Интересно, какая только дура согласится водить шашни с таким отморозком? — Правила следующие: мы пьём и говорим друг другу правду. — Бэд самолично разлил на троих, и Руслан даже выдохнул, когда действовавший ему на нервы одним своим присутствием Ануар вышел прочь. Что ж, разговор обещает быть захватывающим. — Итак, Вихлянцев, рассказывай, какими судьбами ты оказался вечером на стрелке. Агашков поднял руку с зажатым в ней бокалом первым, а вслед за ним, одновременно пытаясь другой рукой поджечь сигарету, потянулся Женя. Усачев не стал дожидаться особого приглашения и, отсалютовав, проглотил горькую обжигающую жидкость, не смакуя. Сволочь Кир, знает же, что он совсем не умеет пить особо крепкие напитки. Слил Баженову и это! — Ходишь с козырей, — иронично улыбнулся Руслан, с вызовом отставляя недопитый коньяк подальше. — Допустим, я сейчас отвечу тебе честно — но ведь потом потребую того же и от тебя. Ты готов рассказать сотруднику полиции, как собственными руками и из-за собственной тупой головы положил гору трупов, в том числе и своих людей? И вообще, ты мог бы не курить? Сигаретный дым и вправду вызывал у Усачева дополнительное жжение в глотке, которую и без того драло от алкоголя, — Руслан не выносил курения при нём. И если вчера в участке он практически пожалел Бэда, проявив чудеса эмпатии, то сейчас уже терпеть неприкрытое хамство в свой адрес не собирался. Пусть Баженов не мнит себе, что он здесь главенствующая сторона. — Мог бы, — равнодушно пожал плечами тот, но, вопреки словам, ещё сильнее затянулся — благо, выдохнул хоть не в лицо Усачеву. — Какой вопрос, такой и ответ. Хватит строить из себя сраного интеллигента, Вихлянцев, все тут в курсе, кто ты есть на самом деле. Радуйся, что мы с Киром пока не хотим, чтобы об этом узнал, например, твой смелый рыжий друг или жадный до бабла полковник, но, как долго мы будем этого не хотеть, зависит уже от тебя. «Да, у меня ещё много козырных карт в рукаве». От едкого взгляда, направленного на него в упор, Руслан неожиданно вздрогнул, осушая бокал до дна. Он даже не понял, что во фразе Бэда ему не понравилось больше: вполне очевидная угроза обличения или полоснувшее по сердцу «мы с Киром». — Раз я узнал о стрелке, значит, среди твоих людей есть крыса, — внешне никак не выдавая своего подавленного состояния и одевая его в толстенную броню язвительности, осклабился Усачев. — Подумай об этом на досуге, Женя. В последнее слово Руслан вложил как можно больше томности, близкой к нарочитой нежности, и не без удовольствия отметил, как сильно тонкие и — мать его! — красивые пальцы Баженова сжались вокруг хрупкого стекла. Впрочем, тот тоже сразу подобрался и налил ещё по одной — да уж, невольно пронеслось в голове у Усачева, долго в таком темпе он не протянет. Может, правда, это и к лучшему, а то он уже думает совсем не о том. Всему виной алкоголь и тактильный, физический голод. Слишком давно у Руслана никого не было — ходить в монахах он не привык, оттого его теперь и ведёт как ненормального. Усачев не мог не признать, что Бэд без особого труда сумел цепануть его за живое: не то своей многогранностью, не то незаурядным умом, не то, чего греха таить, необычно красивой внешностью. Или всем сразу, что ещё хуже. — Согласен, из нас троих ты знаком с этим явлением лучше всех, — кинув короткий взгляд на замершего и благоразумно молчавшего Агашкова, продолжил Баженов. — Кстати, ты знал, что Кир работал на меня с самого начала? Видимо, понял, что твоё дебильное задание подсесть мне на хвост было обречено на провал, и не стал рисковать жопой понапрасну. Пришёл, сказал: «Меня к тебе подослал Вихлянцев, давай его наебём», и мы наебали. Заманить тебя в ловушку получилось так просто, что мне стало даже скучно и неинтересно. Но, вынужден отдать должное, тебе удалось уйти — к тому же ещё и два раза. Кир предупреждал, что ты везучий ублюдок. На этот раз Руслан опрокинул в себя коньяк, уже не дожидаясь остальных, и почти сразу почувствовал, как горло сокращается в рефлекторных спазмах, выталкивая алкоголь обратно. Неужели Агашков предал его холодно и расчётливо? Нет, Усачев не хотел об этом думать. Он уже почти убедил себя, что Кир купился на дорогие цацки в процессе, что аппетит пришёл во время роскошной трапезы, но… Агашков решительно кивнул, как только Руслан вскинул на него непроизвольный вопросительный взгляд, и земля окончательно ушла у Усачева из-под ног. — И кстати, когда ты успел жениться? Мы с Киром были поражены и даже, если честно, немного расстроены, что ты не пригласил нас на свадьбу. Как зовут счастливицу? Где вы с ней познакомились? Как она относится к твоей нелёгкой и опасной профессии? От издевательского тона Бэда Руслану стало совсем не по себе. Вдобавок ко всему прочему, это был тот редкий случай, когда он не смог бы сказать правду, даже если бы очень захотел. Какая к чертям собачьим жена, если единственной девушкой, с которой Усачев когда-либо оказывался в одной постели, волей счастливого случая была Клэп, — и самое смешное, что он и её настоящего имени не знал! Не говоря уже о чём-то большем. — Если я скажу, что малейшего понятия об этом не имею, ты поверишь? — рассмеялся Руслан. — Хотя мне, если откровенно, абсолютно на это наплевать. Главное, чтоб ты поверил вот во что: я тебя всё равно засажу. Надолго. — Ты засадишь меня, а я засажу в тебя — справедливо, — тоже хохотнул Баженов, протягивая Усачеву ещё один бокал, не налив полагающиеся по этикету два пальца, а наполнив его почти до краёв. Это был уже удар ниже пояса, потому Руслан стоически проигнорировал широкий жест — по ходу, каждая реплика Жени так или иначе сводилась к гейским шуткам. И если от того же Поперечного это уже привычно и никак не странно, то от угрюмого и жестокого Бэда… Вот тебе и разговор, блин, «правда за правду»! Баженов требовательно кивнул — Усачев не особо понял, кому именно предназначался этот знак, но Кир вдруг резко встал и направился к выходу, а Женя залпом выпил точно такой же полный бокал. Руслан вновь почувствовал подкатывающую к горлу тошноту — из него ещё утренний вискарь не весь вышел. Поэтому, сосредоточившись было на своих ощущениях, Усачев не заметил, как Баженов переместился туда, где минуту назад сидел Агашков, и оказался непозволительно рядом. А затем впился в те самые губы, о которых грезил почти целые сутки, грубым, сминающим любое сопротивление поцелуем, крепко хватая пальцами длинную чёлку и второй рукой с силой придерживая Руслана за затылок. Главным козырем был этот. И если ещё минуту назад Усачев думал, что из-под него выбили всю почву, то сейчас планета, наверное, окончательно сошла с ума и остановила своё бешеное вращение по орбите. Ничего и никого здесь уже не существовало, кроме жёстко фиксирующих голову пальцев, оттягивающих волосы, горячих губ, наглого языка, хозяйничающего во рту, и колена, с силой вжимающегося в пах. В какой момент Баженов оказался настолько близко, что практически навис над ним, и вовсе прошло мимо Руслана, который, неожиданно для самого себя, бросился в этот омут с головой. Правда, отстраниться даже на сантиметр всё равно не было никакой возможности — лопатками Усачев уже упирался в спинку дивана, — но хуже всего стало то, что он попросту не хотел отстраняться. Руслан только и мог, что жадно отвечать на выжигающий дотла поцелуй, а ещё рефлекторно запустил ладони под футболку Жени — такую же чёрную, как и его прогнившая душа. Это почему-то ничуть не останавливало: прогоняя все мысли из головы и жадно впуская в неё кипучий туман, Усачев самозабвенно водил руками по широкой спине и твёрдому прессу Бэда, закрывая глаза. И распахнул их на секунду, только когда настойчивые губы коснулись открытой шеи и принялись грубо терзать кожу у самой венки, прикусывая и вылизывая, отчего у Руслана вообще сорвало нахрен все краны. Но самую дичь он начал творить позже, когда, оторвавшись от Баженова и пытаясь отдышаться, потянулся за своим налитым под завязку коньяком, прикончив содержимое бокала в три крупных глотка, не стесняясь облизнулся, плавно скользя по чуть припухшему контуру кончиком языка, и провокационным тоном напомнил: — Кажется, не далее как вчера ты имел что-то против моих губ… Усачев хрипло рассмеялся, замечая хищный блеск в потемневших глазах Бэда. Разгадать причину его появления оказалось нетрудно — сжав отчётливо наметившийся стояк прямо через ткань джинсов Баженова и наслаждаясь его искажённым от необычных, но наверняка приятных ощущений лицом, Руслан провокационно скользнул языком по крепкой шее и ядовито прошипел в ухо Жени: — А сейчас больше всего на свете хочешь почувствовать их на своём твёрдом члене. Я прав? Прикусив мочку и услышав сдавленный рык Бэда, Усачев победно улыбнулся. В следующую секунду он запросто может вытащить из чужого кармана собственный нож и одним быстрым движением вонзить его прямо в подёргивающийся от возбуждения кадык — даже стараться сильно не придётся. Руслан хотел отыскать слабое место Баженова и, кажется, уже его нашёл. Но напора, с которым Женя вдруг стащил его с дивана, одним грубым движением надавив на плечо и вынудив встать на колени, Усачев не ожидал. Ноги вмиг подкосились, тело отозвалось предвкушающей дрожью, и пришлось подчиниться несдержанному, сумасшедшему натиску. Складывалось ощущение, что у Баженова разбушевался многолетний недотрах, — вот только Руслан предпочёл думать, что это он так влияет на человека, который сейчас уже практически находится в его безоговорочной власти. — Надеюсь, полиция научила тебя если не стрелять, то хотя бы отсасывать, — необычно низким голосом проговорил Баженов, вновь запустив пальцы в высветленные волосы Усачева и с силой потянув их на себя. — За что-то же тебя там держат. Ещё больше Руслан не ожидал от себя того, что с готовностью потянется к пряжке ремня и чуть подрагивающими пальцами расстегнёт ширинку, — приспустил джинсы вместе с бельём Женя уже сам, видимо находясь в стадии полнейшего нетерпения. Баженов был предельно возбуждён — всего лишь от какого-то поцелуя и нескольких примитивных ласк, что откровенно льстило захмелевшему Усачеву, который и сам явно вошёл во вкус. Запустил руку в собственные штаны Руслан ровно тогда, когда впервые прикоснулся языком к члену Бэда, тяжело качнувшемуся и истекавшему смазкой, с вызовом смотря вверх прямо в тёмно-зелёные глаза, не отрываясь. Усачев всегда умел выгодно подать себя и приковать чужое внимание к своей персоне, но взгляд Баженова, голодный, жадный, без следа былой злости и ненависти, выжег и в нём всё без остатка. Господи, сколько бы он отдал раньше за то, чтобы на него так смотрели те, кто ему понравился! — Давай уже, блять! Женя сильнее надавил на затылок Руслана и властно хлопнул членом по его губам, размазывая выступившие капли. Усачев в ответ снова широко улыбнулся, ликуя, — если ему настолько удалось сорвать крышу у Баженова, значит, потеряно далеко ещё не всё. А потом все мысли напрочь вылетели из головы, когда Руслан, для начала игриво и дразняще проведя языком снизу вверх, принял в рот, заглатывая торопливо, но старательно. Усачев и сам чувствовал, как всё происходящее сводит его с ума: этого мужчину хотелось до предела, собственный член ныл, требуя наконец нормальной разрядки, но так просто Руслан сдаваться не хотел. Тормоза, несмотря на убийственное для него количество выпитого, неожиданно сработали — либо же желание довести Баженова до ручки, спустить его с небес на землю в излишней самоуверенности, макнуть головой в грязь, наконец, оказалось сильнее. Наплевав и на своё удовольствие, Усачев оторвался от Жени, вытащил нож из кармана его висящих на коленях джинсов и с торжествующей улыбкой на лице приставил кончик лезвия к внутренней стороне его бедра. — Хорошего понемножку, Бэд, — вставая на чуть пошатывающихся ногах и на ходу застёгивая пуговицу на штанах, стрельнул глазами Руслан. — Меня бы не держали в полиции, если бы я делал только то, что мне говорят. Чао, котик, мы ещё непременно увидимся! Издевательское обращение, точь-в-точь передразнивающее Баженова, было призвано окончательно его добить — кажется, Женя пребывал в полнейшей растерянности, судя по его помутневшим бегающим глазам. Бросил нож обратно Усачев практически не глядя, ничуть не парясь по поводу того, что тяжёлая металлическая рукоятка может больно ударить по мало что соображающему Бэду. Воздалось, значит, по заслугам. — Сука, далеко собрался?! Голос Баженова, слишком злой, ненасытный, донельзя хриплый, вызвал у Руслана только чистый и радостный смех — он, напротив, лишь ускорил шаг и, с силой толкнув железную дверь, вышел в вонючий коридор, внимательно прислушиваясь. На самом деле, Усачев не мог не понимать, что, явившись на территорию Бэда, он должен был стать всего лишь пешкой в его хитроумной игре. Но то ли правила резко изменились, то ли Женя действительно банально поплыл — уйти Руслану удалось на удивление легко. Ему даже не стало страшно поворачиваться к Баженову спиной: хоть у того в руке его же нож, а на столе — наверняка заряженная пушка, Бэд оказался ещё более безоружен, чем Усачев, у которого сейчас в карманах не было ничего.