Иуда

У Юнги был достаточно строгий график. В этом мире, где все крошилось под пальцами, необходима была система и дисциплина. Строгие смены, в разные дни разные часовые промежутки. То три часа, то шесть. В зависимости от района наблюдения. Если Юнги нужно задержаться, чтобы заехать за продуктами или другими товарами, он всегда предупреждает Чимина, чтобы тот знал, во сколько его ждать. И чтобы понимал, что если вдруг Юнги не будет слишком долго… нужно бежать. Юнги уже отдал Чимину второй комплект ключей и рассказал, как пользоваться дверями. Но выход из дома был крайней мерой, потому что они оба понимали, что второй раз Чимину так не повезёт. И выход из дома может оказаться последним. К тому же, Юнги все ещё не мог открыться Чимину до конца, прятал своё оружие в сейфе и не посвящал его ни в какие особенности работы, несмотря на расспросы мальчишки. Юнги расспросы не слишком удивляли. В конце концов, Чимину скучно. А ещё он романтизировал криминальную жизнь и хотел «быть как Юнги». Но понимать причины и следствия — не равно раскрывать важную информацию мальчишке с улицы. В этот раз все идёт наперекосяк. Он терпеть не может, когда приходится выходить из машины, но тут иначе не получается. Двое отбитых пытаются разнести двери на склад, где внутри есть охранник, разумеется, но это не значит, что Юнги тут нечего делать. Приходится достать глок и выйти пообщаться. Он не из тех, кто сходу стреляет в голову, так что завязывается небольшая драка, которая, безусловно, заканчивается победой Юнги, но он успевает пару раз получить по лицу и пару по спине, прежде чем кладёт с прибором на принципы и заканчивает все это. А потом приходится ехать к старшим и давать отчёт о случившемся. К счастью, у тех полно мороки, и никто не спрашивает у него, что за мальчишку он уже несколько раз катал по городу в нерабочее время. То ли их правда не видели. То ли всем насрать. Юнги возвращается домой грязным и уставшим, с кровью на лице и ноющими рёбрами с одной стороны. Если не перелом, то точно трещина, блять. Он закрывает за собой последнюю дверь и испуганно охает, потому что Чимин чуть не сбивает его с ног, прижимаясь всем телом и вжимая Юнги в дверь спиной. — Ты пришёл, — дрожащим, хриплым от слез голосом шепчет мальчишка, впиваясь в шею Юнги пальцами и приподнимаясь на носочках, прежде чем Юнги понимает, что происходит. Чимин прижимается губами к его губам с таким напором, словно ждал этого целую вечность, а Юнги даже не успевает подумать, отвечая. Чимин соленый от слез, его губы распухли, и Юнги нежно обнимает его талию, как-то отстранённо думая о том, что все это по-прежнему неправильно, но он не может и не хочет отталкивать Чимина. Целовать его сладко, несмотря на то, что солоно. И Юнги меняет их местами, вжимая Чимина в дверь и скользя руками под широкую футболку, гладя рёбра и сжимая их пальцами. Он тихо стонет от боли, когда Чимин запускает пальцы в его волосы, потому что по голове тоже пришлось пару ударов. — Ты весь в крови, — испуганно выдыхает Чимин, отстраняясь от Юнги. И как он сразу этого не заметил, черт возьми? Юнги протер лицо салфеткой пару раз, но, видимо, кровь не везде и не полностью остановилась. И прямо сейчас ему откровенно насрать и на кровь, и на работу. Он и не думал, что настолько изголодался по физическому контакту, пока Чимин не снес его своим напором. Сейчас же останавливаться не хотелось совершенно. Может быть, адреналин после драки, усталость и нежелание больше бороться с собой и Чимином… — Забей, — выдыхает Юнги, снова вжимаясь в Чимина, сминая его губы и опуская руки на задницу мальчишки, грубо сжимая ягодицы и прижимаясь к его бедру уже твёрдым членом. Черт, он уже лет десять не заводился так сильно от поцелуев и прикосновений. — Нет, — качает головой Чимин и упирается ладошками в грудь. — Я думал, ты не вернёшься. Что тебя убили, идиот. — Нет? Ты меня с ума сводил последние недели, наклонялся, демонстрировал плечи и ключицы, кусал губу и забывал надеть шорты, а теперь нет? — рычит Юнги. — Я не специально… Ай, «нет» в смысле «не сейчас». Надо обработать твои раны, — смущённо бормочет Чимин, облизывая губы и стирая ладонью со своей скулы кровь Юнги. — Ты грязный, в крови, и тебе больно. Сходи в душ, я обработаю твои раны, а потом мы продолжим ровно с этого момента, — Чимин многообещающе ведёт ладошкой вниз по животу Юнги, но прежде чем он коснётся члена, Юнги ловит руку и прижимает к стене у головы Чимина. — Не играй со мной, — предупреждающе рычит он, потому что прерванное возбуждение и гарантированные синие яйца, что и так сопровождают его все эти дни — не то, о чем он мечтает прямо сейчас. С другой стороны… — Ладно. Я в душ. А ты разденься и жди у меня в постели. Юнги не даёт Чимину возразить и жестко, но быстро целует в губы, прежде чем отпустить и уйти в душ. Ему дико интересно, не струсит ли мальчишка. Конечно, Юнги не слетит с катушек от того, что его ослушались. Более того, Юнги вообще не из тех, кто слетает с катушек по мелочам. И если Чимин в последний момент испугается или сольётся, просто даже поймёт, что секс с взрослым мужчиной или такой секс не для него, то Юнги, наверное, отступит. Но это не значит, что он не умирает от любопытства при мыслях, как именно его встретят. Юнги тщательно моется, смывает всю кровь с лица, моет голову и закидывает шмотки в таз, чтобы постирать позже. Он натягивает чистые боксеры и в них одних направляется в спальню, где… — Ох, — присвистывает парень, потому что Чимин оказался очень, очень послушным мальчиком. Тот сидел на кровати, изящно согнув ноги и уложив руки так, чтобы ничего лишнего не было видно, но, при этом, из одежды на Чимине не было ничего. — Ты же сказал мне раздеться и ждать тебя. И я это сделал. Не буду врать, я был бы не против, чтобы ты сам раздел меня и все произошло своим чередом, но если это то, как ты хочешь… только, — Чимин закусывает губу, но качает головой, отводя взгляд. — Только что? — переспрашивает Юнги, направляясь к кровати и опускаясь на неё рядом с Чимином. — Не будь… слишком груб, пожалуйста? Это будет мой первый раз. Блядский Пак Чимин. Ему хватает одного слова, чтобы Юнги почувствовал себя больным ублюдком, несмотря на то, что это именно Чимин был тем, кто из кожи вон лез, чтобы Юнги ему присунул. Как это умещалось в одном мальчишке? Невинность, розовеющие скулы, сбившееся дыхание от близости, а затем дьявольская улыбка и сводящие с ума движения бёдер или прикосновения к ключицам. Чимин был совсем не так прост, как казалось Юнги поначалу. И это становилось проблемой, потому что маленького невинного мальчика хотелось просто пожалеть. Дерзкого соблазнительного разгильдяя — просто трахать. А эту странную комбинацию: заботливую, с хорошим чувством юмора, смышлёную и милую… хотелось. Нет. Юнги даже в собственной голове не станет озвучивать этого. Никакой любви. Не в этом мире, не в эту смену. — Я не уверен, что нам стоит делать это, Чимин. Я был возбуждён и, частично, брал тебя на слабо, но теперь ты сидишь тут, весь такой обнаженный, уязвимый, и… — Нет, Юнги, все в порядке. Я хочу этого. Я правда хочу все, что ты можешь мне дать. У нас диаметрально разное отношение к ситуации, понимаешь? Ты ничего не хочешь начинать, потому что боишься, что все может закончиться в любой момент. Я же боюсь, что все закончится до того, как я начну хоть что-то. Я боюсь умереть, не полюбив. Не узнав, что такое поцелуи, секс. Пусть не самые обычные, но отношения. Понимаешь? — Понимаю, — кивает Юнги. — Но не хочу понимать. Я не могу смириться с неизбежностью. Я все ещё надеюсь, что мы спасёмся. — И что в той жизни мне не будет места рядом с тобой? — горько хмыкает Чимин. — Не волнуйся, Юнги, мне семнадцать, а не семь. Я не считаю, что все отношения априори должны вести к алтарю и золотой свадьбе. Почему ты такой ответственный, если ты чертов гангстер? Где твой азарт, лёгкость? Ты слишком серьёзный и вообще тот ещё романтик. Чимин хихикает, а затем охает, оказавшись прижатым к кровати. — Не провоцируй меня, Чимин. Я из последних сил играю в хорошего парня. — Ты хороший парень, Юнги-я, — неожиданно тихо, проникновенно и искренне говорит Чимин, укладывая ладошку на щеку Юнги и заставляя того замереть, утопая в чужих глазах. Это впервые, когда Юнги ощущает в полной мере: он пропал. Чимин сделал это. Он пробрался к нему под кожу и коснулся розового нутра, защищённого от всех остальных.