***
— Вы слышали шум? Нет ответа. — Но ведь!.. Нет ответа. — Да вы что, издеваетесь? Обливион вас побери. Нет ответа. — Ну и ладно, молчите себе на здоровье... Неизвестно, однако, настоящий то был шум или же у искательницы приключений разыгралось воображение. Впрочем, даже если странные звуки со стороны города, оставшегося позади за укрепленными стенами, ей только померещились, Амарил считала необходимым доложить о них своему спутнику. Вдруг хотя бы это поможет его разговорить? Таких сложных и непонятных субъектов она еще не встречала. Джейрид Ледяные-Нервы и тот больше импонировал. Признаться, Амарил втайне желала, чтобы норд хоть изредка вспоминал о ней. Если бы не его стремление идти совершенно другим путем, подразумевающим возвращение в «семью», как он тогда выразился (и лишь намного позже она сообразила, что речь шла, по-видимому, о Темном Братстве — организации, снискавшей среди людского сообщества дурную славу), она бы непременно предложила ему и дальше оставаться подле нее в качестве напарника или даже, может быть, кого-то другого. В конце концов, он, пусть и по-своему, спас ей жизнь. Эри тоже спас. И Амарил никогда этого не забудет. Собственно, поэтому она и согласилась помочь ему. Однако в чем кроется корень очевидно серьезной проблемы, она так и не узнала. Должно быть, ему показалось, будто расплывчатого «А, возможно, пострадают все» вполне достаточно для ее описания. Но вот что странно: не успев договорить, Эри скорчился так, словно его вновь подвергли какому-то проклятию. Видно было, что ему больно, и попытки юноши скрыть свое состояние от чужих глаз выглядели откровенно жалкими. Естественно, Амарил посчитала нужным выяснить, что происходит и какая требуется помощь, — но с таким же успехом можно было обращаться и к дереву. Эри больше не проронил ни звука, хотя еще совсем недавно потоки слов с его уст лились, точно вода на мельничное колесо. Подозрительным данмерка находила и то, что он даже не попытался унять свою боль — или что у него там? — магией или снадобьем, а на ее предложение выпить одно из сохранившихся у нее зелий ответил молчаливым отказом. В конце концов, потеряв всякую надежду на связный разговор, она принялась тихонько повторять вслух алхимические формулы — это помогало ей отвлечься от плохих мыслей. — Ладно, — шепотом провозгласила Амарил, — пусть сегодня будет... зелье рассеивания. Ну а вы, — она обратилась к топающему впереди нее парню, — слушайте и запоминайте, как дважды два. Быть может, мой рецепт когда-нибудь поможет снять ваше дурацкое проклятие. В памяти всплыла страница учебника по алхимии, который она брала из библиотеки Гильдии магов в Скинграде. По правде говоря, это была одна из тех формул, которые давались ей с большим трудом. Уставившись невидящим взглядом на склизкие щупальца, оцепившие прибрежные камни вдоль изгиба ручья, Амарил забормотала: — Уровень ученика. Берем две чайные ложки толченых семян бергамота, засыпаем в миску и заливаем двухпроцентной смесью из эктоплазмы. Подогреваем на сильном огне четыре минуты, помешивая, затем убавляем огонь и в течение двух минут мешаем три раза по часовой стрелке, один раз против... Амарил сделала боевой выпад в сторону своего спутника, выпуская пар от накопившегося негодования. — Уровень эксперта: толчем в ступке семена священного лотоса, затем примешиваем пять граммов солей пустоты. Не забываем при этом сосредоточенно жевать вяленую говядину... — Девушка отчетливо услышала, как забурчал от голода ее живот, и нервно сглотнула. — Не глотаем, выплевываем в кипящую воду и держим на огне в течение одной минуты... Добавляем семена лотоса и соли пустоты, размешиваем... Два раза против часовой, один по часовой... или не один? Она так увлеклась, что не заметила, как ее руки принялись «толочь» один из кожаных ремешков, прикрепленных к толстому ремню, на котором держалось оружие Эри. Тот, однако, и бровью не повел, даже не обернулся. — Так его, так, — приговаривала она. — Залить огнем, подкипятить водой... Послышалось негромкое хмыканье, и Амарил, которая собралась взаправду поджечь ремень, дернулась от неожиданности. — Неужели я произнесла слово, разрушающее чары? — буркнула она, не выпуская из рук ремешка. — Ну как? Будете и дальше притворяться немым, или мы, наконец, перейдем к конструктивному диалогу? Эри пропустил ее слова мимо ушей. Но уже в следующую секунду его голос резанул слух. — Во-первых, — произнес он таким тоном, словно никакого молчания с его стороны не было и в помине, — ученику положено мешать не три раза по часовой, а один, и эксперту — не один против часовой, а три. Во-вторых, заливают водой и кипятят на огне. В-третьих, — он наконец-то обернулся и отцепил данмерку от своего меча, — какому уважающему себя алхимику пришло в голову выдумать такие рецепты? Что еще за «семена бармаглота», что за «лоси пустоты», «это кто плазма» и прочие извращения, откуда вы их вообще берете? И ни слова ни про цветки астры, ни про яйца граммита! Это возмутительно! Тут бы и немой не выдержал. А потому, в-четвертых, давай переходить к действительно конструктивному диалогу. Слушай внимательно и запоминай, как дважды два, Амарил Андарис. Пришло время узнать истинно верный, подлинный, уникальный и испытанный самим Временем рецепт зелья рассеивания. Эри совершенно внезапно и с такой охотой заговорил, что, похоже, теперь пришла очередь Амарил от изумления потерять дар речи. Остановить его поток мыслей оказалось попросту невозможно. Все ее попытки как бы невзначай выяснить причины случившихся ранее странностей жестко игнорировались. И — уж не померещилась ли ей в таком ярком излиянии чувств к алхимическому искусству толика отчаяния?.. — Да? Ух ты, надо же. Как интересно... — только и оставалось соглашаться девушке и подкреплять свои слова кивками. Но, в общем-то, это правда. Алхимия — бесспорно, увлекательная отрасль магических наук. К тому же, редко встретишь человека, который сам, бескорыстно (наверное), с неподдельным энтузиазмом готов восполнить пробелы в чужом знании. В качестве приятного дополнения эльфийка выучила новый, однозначно не менее интригующий вариант приготовления зелья рассеивания, культивируемый только на Дрожащих островах. Эри разложил все по полочкам и не поленился повторить формулу девять или десять раз, чтобы Амарил, не приведи даэдра, что-нибудь упустила. Да что там, он вполне мог бы заменить собой целое пособие по алхимической дисциплине. Однако... Сколько прошло времени с тех пор, как он снова открыл рот? Час? Два часа? Увлеченная его рассказом, темная эльфийка перестала обращать внимание на дорогу и даже не заметила, как на карте, которую она машинально вытащила из своей сумки, вдруг начали поблескивать синим цветом буквы, образующие слово «Дипваллоу», — это означало, что поселение с соответствующим названием находится где-то неподалеку. Когда Эри повернулся к ней лицом, глаза его скользнули по бумаге и недоверчиво сощурились. — Откуда у тебя эта карта? — спросил он с подозрением. — А? — рассеянно отозвалась Амарил, все еще надеясь услышать пояснения касательно восьмисекундного подогрева ихора элитры в листьях алоказии. — Откуда. У тебя. Эта. Карта? — повторил Эри с расстановкой. — Друг подарил, — соврала она. — Правда? Могу я взглянуть поближе? — Конечно, можете... — В голосе Амарил сквозила непринужденность: раз она почти ничего не знает о своем спутнике, то исключать призрачную возможность его знакомства с мэром Пасваля, у которого она стащила эту самую карту, было бы неосмотрительно. — Но какая, в самом деле, разница? Есть ли что-то необычное в том, чтобы в дороге иметь под рукой карту? Эри пожал плечами. Амарил уже собралась было вздохнуть с облегчением, но тут он снова попросил: — И все-таки, дай мне ее на минутку, пожалуйста. Девушка нехотя вручила ему драгоценную вещь и замерла в ожидании приговора. Но, поглазев на испещренный цветными черточками лист, Эри лишь пробормотал: «Понятно» — и вернул его эльфийке. Их пальцы случайно соприкоснулись, и Амарил, похолодев от ужаса, чуть не уронила свое сокровище в сырую грязь. — Что за!.. — Ничего, — быстро сказал Эри. — Давай лучше поторопимся. К счастью, идти уже не так долго... — Но, — все еще не могла прийти в себя данмерка, — почему вы не сказали, что у вас... — Между прочим, мы не туда свернули, — Эри опять проигнорировал ее вопрос. — Заболтался я что-то и увел нас в другую сторону... И... послушай, Амарил, может, прыгнешь ко мне на спину? — Не прыгну, спасибо. Сейчас точно не время для этого. — Ну как хочешь. А тебе будет удобно бежать в юбке? — Я справлюсь. Но что происходит? — На счет «три» мы переключаемся на бег и направляемся туда, где должны были быть уже минут тридцать назад. Готова? Она нервно кивнула и подобрала полы своего одеяния. — Тогда — раз... два... ТРИ! Эри, а следом и Амарил, рванули с места. — Да в чем... вообще... дело?.. — Слова обрывались из-за сбившегося дыхания. Оба летели так, что сверкали пятки. — Разве мы... не в деревню? — Нет, не в деревню! Это все я виноват, слишком много болтаю... Пока не прибудем на место... не спрашивай... ничего... Не удержавшись от гневного ругательства, эльфийка ринулась за парнем обратно в мокрые заросли. Пальцы ее мелко дрожали: позабыть тот адский огонь, которым горела кожа ее спутника, им было суждено еще нескоро.***
Перед глазами проносились один за другим неприглядные пейзажи Деменции, окрашенные то в буро-зеленые, то в синие, то в серые тона. Огромные грибы под тяжестью дождевых капель склонялись так низко, словно хотели раздавить все живое. Черные скользкие корни деревьев, точно штыки, выскакивали из земли в самый неудобный момент, так что бегуны с трудом поспевали лавировать, чтобы случайно на них не напороться. Из вездесущих луж выползали встревоженные земноводные, норовившие зацепить их своими когтями. Амарил едва успевала отбиваться от чудищ мечом и вспышками магии, но заклинания слабели из-за дождя, хлынувшего с новой силой. Путники двигались на север, и земля под ногами постепенно становилась более каменистой и устойчивой. «Безопасный путь, как же! — думала она в гневе, расчищая дорогу наравне с Эри. — Хорошо, что я не послушала его и взяла с собой оружие!» Прошло немало времени, прежде чем они добрались до пустынного берега Дрожащих островов. — Мы на границе Деменции и Мании, — наконец объявил юноша. Карта сообщала, что они находятся на перевале между Рогом Еретика с юга и Хребтом Шутника с севера. Впереди показались природные атрибуты северной половины царства, на которую так давно хотелось взглянуть Амарил. Но из-за стены ливня разглядеть что-либо было трудно. Оба инстинктивно чувствовали соприкосновение с одной и другой частями царства Безумия, и ощущение это было очень странное. Восточный берег Дрожащих островов омывало одно-единственное море — Энджин; его темные воды уходили далеко за горизонт. Амарил не имела ни малейшего понятия о границах царства; из рассказов местных жителей она усвоила лишь, что острова окружены двумя морями: Энджин и Имин. Первое омывает сушу с востока, второе — с запада, однако где пересекаются и где заканчиваются эти моря, неведомо никому из смертных. Сейчас же водная гладь и небо будто слились воедино. Вот она, серая, спокойная, но в то же время такая бушующая и всеобъемлющая Бесконечность! — Что теперь? — спросила Амарил, вглядываясь в представший ее глазам клочок Мании. — Я ведь уже могу задавать вопросы? Окинув взглядом берег, Эри промолвил: — Конечно, можешь. Нам осталось найти... — Что найти? Парень продекламировал строку из какой-то загадки: — «Стоит горбатый тот старик на грани меж мирами, к старухе, мною выбранный, склонившись...» — Он тряхнул головой. — Чепуха какая! Как будто не понятно, что целью наших поисков является старое покосившееся дерево... «Мне вот было бы непонятно, — мысленно ввернула Амарил. — Если ты весь из себя такой умный, то какого лысого Дагона позвал меня с собой?» Эри вновь скривился от боли. Судя по выражению лица, ему становилось все сложнее и сложнее делать вид, что в этом нет ничего необыкновенного. — Но тут почти все деревья покосившиеся, — заметила она. — Ветер-то неслабый. — Нам следует искать то, что с большим валуном под боком. — Валун — это и есть «старуха»? — догадалась Амарил. Эри кивнул. — Хм... — Девушка с сомнением оглядела территорию. Из-за дождя видимость была, мягко говоря, так себе. Почти у каждого второго дерева «под боком» громоздились камни разных размеров. Когда данмерка подошла к одной иве, на голову ей свалилось какое-то крупное насекомое. Спасибо, Эри помог отодрать его от волос. Она испугалась, что кожа ее покроется волдырями от ожогов: до того раскаленными были его пальцы. — Послушайте, я так никогда не смогу сосредоточиться. Что, даэдра возьми, с вами происходит? Вы больны? Вас прокляли? Возьмите у меня какое-нибудь зелье или подлечитесь с помощью магии. Умоляю, скажите хотя бы, что вы не на грани жизни и смерти сейчас находитесь! Эри не ответил ничего определенного на этот счет и предложил вернуться к загадке. Слова «мною выбранный», по его словам, означали, что на стволе дерева должна быть высечена метка Безумия. — Метка? — Да, похожая на рожу Безумного Принца. Вернее, сразу на три рожи. — Постыдились бы оскорблять Шеогората в его владениях, — покачала головой темная эльфийка. — А, может, вы как раз за это сейчас и расплачиваетесь? — подозрительно прищурилась она, но тут же извинилась, сочтя свой вопрос бестактным. — Он и так нас прекрасно слышит, — махнул рукой парень и многозначительно поглядел на нее. — И вообще, кто бы говорил. — Но я ни разу не сказала худого слова в его адрес... по крайней мере, на ваших глазах, — удивилась Амарил. — Откуда вам... — Мало ли откуда, — уклончиво сказал Эри. — Говоря о поисках — давай разделимся? Кто первый найдет старое покосившееся дерево с валуном, отмеченное рожей Его Светлости, — кричит другому. — Хорошо, но с вами ведь ничего не случится за это время? И как быть с границей? Найти ее будет непросто. — А я уже придумал способ. Наверное, он немного неадекватный, но... — Знаете, странно рассуждать об адекватности в царстве безумных. Давайте, говорите скорее. Идея Эри заключалась в том, чтобы довериться тому странному чувству, которое охватило их, едва они ступили на пограничную территорию, — ощущению, словно они скользят меж двумя противоположными сторонами Безумия. Уловить его невероятно трудно: слишком тонка эта резкая грань. Поэтому и передвигаться следует медленно, осторожно. В том месте, где оно захлестнет их с головой, наверняка и будет находиться нужный им объект. Задача оказалась сложнее, чем Амарил себе представляла. Они условились поделить между собой восточную и западную части берега. Данмерка взяла участок поближе к воде, Эри согласился шерстить территорию вглубь суши. Деревьев было много, камней тоже; прикинуть визуально, где находится цель, невозможно. Создавалось ощущение, будто кто-то специально заколдовал дождь, чтобы вода смыла все различия между половинами царства. Вся растительность казалась одинаково блеклой. Неизвестно, чем именно грозил им провал этого странного испытания, но одно Амарил вдруг осознала с предельной ясностью: если они не справятся, с ее спутником наверняка произойдет что-то ужасное. Более того, совершенно непонятно было, который час. Из города они вышли во второй половине дня, — это все, что Амарил запомнила, благо тучи тогда рассеялись. Могло показаться, что на дорогу ушло двадцать минут, а могло показаться — что несколько часов. Впервые она отчетливо ощутила, что не знает, даже не в силах предположить, сколько времени истекло с одного конкретного момента ее жизни. — Амарил Андарис, как успехи? — раздался вдалеке приглушенный голос Эри. — Ищу! Парень что-то крикнул ей в ответ — наверное, с просьбой поторопиться, — но она его почти не слышала. Ощущение пограничья меж двумя полюсами то наполняло ее от головы до кончиков пальцев, то вдруг рассеивалось. Она нарочно закрыла глаза, чтобы не отвлекаться на издевательски-однообразную действительность, и это оказалось верным решением. Искать границу стало значительно легче: избавленный от видимой картины мира, мозг постепенно привыкал к тому, что называется чутьем, и уже не требовал ежеминутного сравнения видимого с «осязаемым». Вот как, наверное, чувствуют себя слепцы, вынужденные всю свою жизнь полагаться не на это самое видимое, но на то, что скрыто в его глубинах. Ее размышления прервал вдруг откуда-то взявшийся в пустой темноте огонек света — слабый, крохотный, едва уловимый. Уж не светлячок ли? Да нет, что могли забыть здесь нежные светлячки в такой сильный ливень. Но, как бы то ни было, надо двигаться прямо на этот огонек. По телу побежали мурашки. Свет постепенно приобретал некие очертания. Миниатюрная печать, похожая на лицо человека, вобравшего в себя три разных образа. Ярость, Радость и Спокойствие. В макушку словно ударило током. Амарил открыла рот, чтобы окликнуть своего спутника, — и очень некстати споткнулась о какую-то корягу, чуть не упав лицом на мокрую траву. — Смотреть надо, куда идешь, — раздался над ухом голос Эри, который вовремя схватил ее за шиворот. — Кто же бродит по неровной местности с закрытыми глазами? Так и без ног остаться можно... — Он укоризненно покачал головой. И добавил, вдруг усмехнувшись: — Однако это выглядело довольно забавно. — Веселитесь, да? — огрызнулась данмерка, высвобождаясь из его хватки. — Уже нигде не болит? А я для вас, между прочим, стараюсь. Она ткнула пальцем в то место на дереве, где ей померещилась метка. Эри подошел к дереву почти вплотную и буквально впился в него взглядом. Затем раздалось едва слышное: — Ха-ха-ха... Ха. У Амарил екнуло в груди. — Все в порядке? — осторожно поинтересовалась она и тоже уставилась на дерево. — Что-то не так? Но ведь я вижу символ. Такой, как вы и описывали. Разве здесь изображено что-то другое? — Конечно, другое! — буркнул Эри с неожиданной злостью. Но прошла секунда — и у него вырвался смех. Тихий, но с какими-то жуткими, надрывными вздохами, так что у эльфийки уши чуть не свернулись трубой. — Кровь чудом не брызнула из глаз моих при виде этого зрелища. Шеогорат, шутник несчастный. Не нашел ничего лучше, чем выставить свой царственный хуй на всеобщее обозрение. — Царственный ху... Что?! — Что слышала, Амарил Андарис. Есть такая штука, и имя ей — хуй. От слова «ебать». Только одними ебут физически, а другими — духовно. И кое-кто, — он ткнул пальцем в дерево, — кажется, очень любит духовные надругательства. А впрочем, — перебил Эри сам себя, и во взгляде блеснул азарт, — если подумать, тут все не так просто. Много ты видела хуев, которые показывают «хуй» пальцами? У них не бывает пальцев. И смеяться они тоже не умеют! Может, это двойное отрицание? Но что именно отрицается? То, что мы не ошиблись? Или что ошиблись? В общем, — помрачнел он опять, — хуйня какая-то... — Хватит материться, ради всего святого! — взвизгнула девушка, топнув ногой. — Что это вдруг на вас нашло?! Да еще и при леди! Тоже мне, «испорченный»! Имейте совесть! Выругавшись напоследок от души, Эри опустил голову и, переведя дух, сказал уже более спокойным тоном: — Прошу прощения. Обычно я себя так не веду. Понятия не имею, что сегодня со мной происходит. Но! Оно так и рвется наружу. А все почему? — Почему? — Сейчас объясню. Ты только представь, что я испытал, когда на первом попавшемся стволе увидел нужный нам символ. Однако интуиция дернула меня проверить соседние деревья, и я проверил. Часть из них были покрыты точно такими же метками, да еще и сразу во многих местах! А на других красовалась всякая пошлятина, вроде ху... в общем, ничего приличного. Меня охватило отчаяние, я побежал проверить, как там твои дела с поисками. А в результате увидел вот это. Эри чуть не показал эльфийке средний палец, но передумал, наткнувшись на ее укоризненный взгляд. — В общем, надеюсь, понятно, что я имею в виду? — Понятно, понятно, — заверила его Амарил. — Но ведь очевидно же, что все это сделано ради того, чтобы запутать нас еще сильнее. По правде говоря, никогда еще жизнь не сводила меня с чем-нибудь столь же бессмысленным. — Не надо так говорить, — сказал юноша, почему-то слегка обидевшись. — Но, ты, кажется, видишь здесь то, что нам нужно? Это правда? — Чистая правда! Странно это или нет, но я вижу метку с тремя лицами. А... на других деревьях не вижу вообще ничего. — Уверена? — Да! Эри задумался. — «Герой поможет тебе найти то, что скрыто...», – пробормотал он едва слышно. — А знаешь что? Вдруг нам повезло, и у тебя имеется способность видеть скрытую сущность некоторых предметов или явлений? «Глупо даже думать об этом», — чуть было не обронила данмерка, но вслух произнесла что-то нечленораздельное. — Если допустить, что это так, то я действительно нашел того, кто мне нужен. И заодно — ключ к разгадке. — И в чем разгадка? — спросила она, уже совсем сбившись с толку. — Откуда же мне знать? — развел руками Эри. — В любом случае, проверить, сказала ты правду или нет, можно лишь одним путем. — Только не говорите, что увиденное вами является руководством к действию... Эри с укором посмотрел на нее и, глубоко вздохнув, вдруг задрал правый рукав своей рубахи, обнажая плечо. На нем красовалось что-то вроде татуировки. У Амарил отвисла челюсть, а голова словно наполнилась жужжанием пчелиного роя: в ней вспыхнули и навязчиво загудели самые разнообразные вопросы — один безумней другого — и точно такими же сумасшедшими казались ответы, которые можно было бы на них получить. — Этот знак ты видишь на дереве? — между тем спросил Эри. — Да. Послушайте, ваше проклятье... — Очень хорошо! Тогда возьми мой кинжал и порань им меня до крови в этом месте. — Он указал на татуировку. — Что?! — Что слышала. Давай, поторопись. Он нарочно отвернулся, чтобы не смущать девушку, но ей все равно было не по себе. Символ на плече у юноши оказался точной копией рисунка на стволе дерева. В нем были смешаны черные, красные и золотые краски. Та же утрированная маска Ярости, Радости и Спокойствия. Едва она прикоснулась к нему кинжалом, Эри чуть заметно вздрогнул. Увидев это, Амарил начала колебаться. — Ты чего застыла? Давай режь. — Я, кажется, не могу. — Можешь. Не нужно отрезать мне руку, просто пусти немного крови, и все. Амарил хотела было возразить, что ранить ни в чем не повинных людей, да к тому же, спасших тебе жизнь, есть верх неблагодарности, но Эри велел ей поторопиться. Когда лезвие ножа методично прошло сквозь мягкую плоть, эльфийка почувствовала приступ дурноты. Парень повозил левой ладонью по раненому плечу и приложил окровавленную руку к метке на дереве. Потом наспех задернул рану мокрым рукавом. И тут произошло чудо: в стволе образовалась небольшая дыра, что-то вроде дупла. Обрадованно хлопнув в ладоши, Эри извлек на свет маленький ларчик, в котором обнаружились два крохотных сосуда, похожие на склянки для зелий, и два миниатюрных кинжала из чистого серебра. В сосудах плескалась пурпурная жидкость. — И что это значит? — растерянно спросила Амарил. — Это значит, что мы все сделали правильно, — сказал он удовлетворенным голосом. — Я обязательно расскажу тебе все, когда будет подходящее время. А сейчас нам лучше быстрее покончить с испытанием. Тебе может показаться, что в нем нет никакого смысла, но на самом деле оно имеет огромное значение. Так Безумный Принц сказал. Давай только заслоним драгоценное зелье от дождя? В нем не должно быть лишних примесей. Они склонились над ларцом как можно ниже, закрывая его спинами от крупных капель. Затем Эри откупорил один из сосудиков, резанул серебряным кинжалом по пальцу и выдавил пару капель крови в пробирку. — Что это за снадобье? — поинтересовалась Амарил шепотом. — Специальный раствор с добавлением Акванострума. Я не говорил, что смешанный с чистой водой Акванострум еще и обеззараживает кровь? Это поистине уникальное средство. Здесь его концентрация составляет около трех с половиной процентов. А теперь, — он протянул ей свою пробирку, — плюнь сюда. — Чего? — скривилась данмерка. — Чего-чего! Не знаешь, как плевать, что ли? «Тьфу!» — и готово. С этими словами он схватил бутылочку Амарил и плюнул туда. Данмерка хотела было возмутиться, но притихла, увидев, как зелье приобретает светло-синий оттенок. — Давай, поспеши. Как видишь, слюна напарника — это еще один важный ингредиент. — «Напарника»? — Плюй скорее, только не перебарщивай. У нас ограничено время. Живо! Амарил нехотя сплюнула, и, когда его зелье изменило цвет, Эри встряхнул обе бутылочки. — Пить нужно залпом, — сказал он, отдавая Амарил нужный флакон. — Меня предупреждали, что у снадобья отвратительный вкус, но если мы выплюнем хоть каплю, то мгновенно умрем. — К чему такие сложности? — поморщилась она. — В этом и заключается вся прелесть испытания, — горько усмехнулся парень. — Но, увы, раскрыть тебе его смысл я смогу только после того, как мы с ним покончим. Ну что ж, вперед! Придется немного потерпеть. Путешественники скрестили руки и, сосчитав до трех, приложили пробирки к губам. «Отвратительное» — довольно мягкое определение для этого пойла. На ум приходили только ассоциации со рвотой или горелой кашей. Еще чуть-чуть, и внутренние органы расплавятся, а глаза вылезут из орбит. Выплюнуть зелье, а то и вовсе прочистить желудок казалось единственно верным решением. И где-то далеко в мозгу отдавалось эхом лишь одно слово: «Нельзя, нельзя, нельзя...» — Не смей выплевывать! — завопил Эри, видя, что данмерку начало мутить. Впрочем, и сам он был так бледен, будто его вот-вот стошнит. — Глотай скорей! — И на всякий случай зажал ей рот ладонью, от которой больше не веяло жаром, как от раскаленного металла. Им потребовались колоссальные усилия, чтобы проглотить мерзкую жижу. — Воды, — прохрипела Амарил, держась за живот. — Пока нельзя. — Воды!.. — Послушай! — Эри с силой тряхнул ее за плечи. — Ты хочешь ходить по земле или лежать под ней? Потерпи еще немного! Мысленно Амарил уже прокляла Шеогората и всех, кто связан с этим мерзким испытанием, сто, а то и тысячу раз. Нелепым и ненужным казалось ей проходить через какие-то бесполезные муки; может ли быть, что Принцу Безумия просто-напросто нравится наблюдать, как корчит смертных червячков, осмелившихся потревожить его покой? Если он только бывает спокоен... Или все дело в том, что они, как выразился Эри, «испорченные»? Не лишатся ли они в таком случае рассудка и не станут ли похожими на тех, кто наполняет собою зловонные улицы Крусибла? Стать собутыльницей наркоманки Калданы Монриус... или впадать в экстаз от вида кровавых ран на собственном теле, как Резчица... или утратить всякую способность к соображению подобно Ольфи... или потерять сон в попытках поймать собственную тень, как Сильвио Марус... или стать родственной душой Ирилу, грезящему об умерщвлении всего живого и прекрасного... Дальше требовалось убрать сосуды обратно в ларец и спрятать его в дупло. Едва эльфийка положила его на дно и отстранилась, дыра в дереве затянулась сама собой. Серебряные кинжалы молодые люди оставили при себе, так как, по словам Эри, они им еще пригодятся. Теперь следовало немедленно вернуться в город и найти часовню Арден-Сула, где их ждет последняя часть так называемого испытания.***
— Смотри, смотри, дождь из мармеладных червячков! А я ртом ловить умею, вот так! — Какие червячки! Да это же огненные грибы! Пойду-ка снесу один своему братцу... — О чем вы толкуете! Это не червячки и не грибы — это... это отрубленные пальцы! А-а-а! Неужели дурное предзнаменование?! — Не-е-е, вы чего? Это же кровь девственниц в одноразовых склянках. Наконец-то мы своими глазами узрели то, о чем веками слагались легенды! — Господа, вы слепые? Это же граммитовы сосиски в томатном соку! — Вот и славно, я как раз проголодался! — Народ, какие сосиски! Сегодня же всемирный День потери целомудрия*! А штуки, которые падают с неба, есть не что иное, как искусственные... — Не болтай чепухи! Этого праздника ждать еще три недели! Вечно ты путаешь даты... — Да ну вас, совсем больные! Ясно же, что это алоказиевый дождь. Только посмотрите, как блестят эти чудные плоды!.. И так по всей столице. Да что там — по всем населенным уголкам Дрожащих островов. Пока Амарил и Эри во весь дух неслись обратно в город, на глаза им то и дело попадались люди, которые о чем-то возбужденно беседовали, зачем-то протягивали руки к небу и издавали восторженные или испуганные восклицания. Отчего-то это показалось Амарил чарующим, и она даже затормозила бег, чтобы предаться какому-то неведомому чувству вместе с ними, но Эри прикрикнул на нее, и она угомонилась. По улицам туда-сюда шныряли собаки и кошки. Немногочисленные дети под руководством многочисленных взрослых резвились то там, то тут, подбирая с земли странные предметы, которые сыпались прямо с небес. Повсюду царило такое оживление, что, как это ни забавно, шум и веселье, обыкновенно разливающиеся по торговым и развлекательным районам крупных городов того же Сиродила, увы, даже близко не стояли рядом. Украшений на улицах, однако же, никаких не было, и, тем не менее, выглядели они очень красиво, — а все благодаря светлячкам, которые, слетевшись на «огонек», мерцали, точно волшебные фонарики. Их было так много, что издалека казалось, будто в воздухе повисла сияющая пелена, похожая на легкий туман. Хотя бы раз в году (да-да, летосчисление на Дрожащих островах никто не отменял) под воздействием особой заразы, имя которой могло означать «праздничное настроение», Мания и Деменция растворялись в этом тумане и едва не менялись местами. Усталые, запыхавшиеся путешественники, умоляющие стражу пропустить их в город, пожалуй, были одними из немногих, кто не вписывался в царящую на островах атмосферу торжества. Женщина-страж (в этот раз на месте Неды была какая-то незнакомая Амарил темная соблазнительница) долго и упорно отказывалась открыть ворота, видимо, решив, что перед ней сбежавшие преступники, потому что выглядели они и впрямь неважно. Они простояли бы так довольно долго, если бы не подошедшая к городским воротам компания мужчин и женщин, которые представили охране ребят как своих знакомых и попросили впустить их. Мазкен сразу смягчилась и отошла в сторону. Амарил в который раз пришла в негодование от такой несправедливости. — Спасибо большое, — поблагодарил их Эри перед тем, как уйти. — Не подскажете ли, который час? Самый высокий и взрослый на вид мужчина сообщил, что сейчас около четверти двенадцатого, чем очень обрадовал юношу. Когда Амарил вслед за Эри поблагодарила его, он, как показалось девушке, задержал на ней взгляд чуть дольше, чем требовалось, и этим развеселил своих спутниц и спутников. Эльфийка вдруг почувствовала, как сердце ухнуло куда-то вниз, а ноги словно приросли к земле. Глаза ее расширились, губы задрожали. — Юная леди, наверное, сильно устала, — сочувственно улыбнулась ей одна из женщин, красивая сероглазая редгардка с короткими кудрями. — Зачем же было так утомлять ее, сэр? Эри что-то ответил, но Амарил их почти не слышала. Прошла всего минута с момента возвращения в город, а ей казалось, что она целую вечность всматривается в лицо человека, сообщившего им время, и никак не может заставить себя отвернуться. Он напомнил ей кого-то, кого она не видела уже очень давно. И о ком твердо решила больше никогда не вспоминать. Мужчина, поймав ее пристальный взгляд и заметив неладное, тоже хотел было спросить эльфийку о самочувствии, однако Эри, извиняясь и улыбаясь направо и налево, отвел Амарил на безопасное расстояние и чуть ли не силком потащил ее в дальний конец города. Данмерка продолжала оглядываться до тех пор, пока их спасители не исчезли из виду. — Что с тобой? — забеспокоился парень. — Не знаю, — тихо сказала девушка. — Наверное, показалось. «Очнись, глупая девчонка! — вертелось в голове. — Это просто невозможно, невозможно! Он никогда бы здесь не появился. Ему здесь не место. Ты дала себе слово, что забудешь его, вот и держи! Тебе ни к чему подобные желания, они до добра не доведут. Разве ты не должна сейчас спешить? Поторопись!» — А чего это все в Крусибле такие довольные? — спросила она, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей. — Без понятия, — развел руками Эри. — Наверное, услышали, что скоро умрут. По его голосу непонятно было, шутит он или нет. Наконец, они нашли часовню Арден-Сула. Местные жители как-то упоминали, что свое название она получила благодаря древнему пророку и правителю Дрожащих островов, умершему при загадочных обстоятельствах прямо в часовне. Однако, по словам Эри, подданные Мании и Деменции и сами толком не знают, что произошло на самом деле, и их противоположные теории об Арден-Суле находятся в вечной борьбе за право называться истиной в последней инстанции. — Тебе уже доводилось слышать о еретиках, населяющих территорию Мании? — говорил он. — Если нет, то знай, что они, как и зелоты, обладают весьма радикальными убеждениями насчет властителя Дрожащих островов. Если зелоты исступленно преданны своему Лорду, то еретики его люто ненавидят. То же касается и легенды о правлении Арден-Сула: зелоты видят в нем смертное воплощение Даэдрического Принца, еретики же обвиняют Шеогората в искажении самого учения древнего правителя! Словом, лучше даже не пытайся поговорить об этом ни с теми, ни с другими, если не хочешь, чтобы тебя прикончили. Часовня Арден-Сула ярко выделялась на фоне темно-пурпурного неба своей простой, но громоздкой комплекцией. Единственная ее башня тянулась далеко ввысь, точно огромный маяк в порту. Однако на крыше, где, по словам горожан, находилась жаровня, не сияло пламя. И во взглядах людей, которых, казалось, не интересует ничего, кроме их собственных безумств, читалось волнение. Не исключено, что Шеогорат рано или поздно поручит ей, «герою», вернуть пламя в часовню. — Не тревожься раньше времени, — сказал девушке Эри, как будто догадавшись, о чем она думает, и поднялся по ступеням. — Проходи, а я за тобой следом. С этими словами он отворил дверь часовни и отошел в сторону, пропуская вперед свою спутницу. Внутри было не так просторно, как могло показаться, однако впечатление часовня Арден-Сула произвела бы на кого угодно. С одной стороны, ее внутреннее обустройство имело сходство с классическими часовнями, распространенными в Сиродиле, а с другой, вездесущие тени отчего-то казались чересчур темными и мрачными, тогда как освещенные множеством свечек и факелов предметы выглядели как-то слишком уютно и по-домашнему. Никогда прежде Амарил не испытывала подобного диссонанса, навещая алтарь Аркея, Джулианоса или Стендарра. Скамьи, предназначавшиеся для прихожан, сейчас пустовали, и это удивило девушку: в ее родном мире практически ни один праздник не обходился без церковных служб. Вдалеке, позади алтаря и кафедр (их было две — одна принадлежала Деменции, а другая Мании), у дальней стены возвышались две странные арки. На немой вопрос данмерки, зачем они нужны, Эри сказал, что и та, и другая предназначены для огня — того, которому следовало бы светить жителям с башни на улице и который сейчас находится где-то не на своем месте. — Не кажется ли вам, что об этом должен был сообщить кто-то из нас? — раздался недовольный голос, принадлежавший священнику-норду, стоявшему за кафедрой Деменции и одетому в бледно-зеленый балахон. Выражение его лица свидетельствовало о раздражении, вызванном бесцеремонной болтовней. — Не «кто-то из нас», а именно я! — осадил епископа низкорослый лесной эльф, одетый в красное и представляющий религиозные интересы Мании. — Давай, наконец, признаем, что такие речи даются мне лучше, чем тебе, Арктус. Оба одновременно уставились на вошедших Амарил и Эри; те уставились на них в ответ. Девушка с удивлением разглядывала священников, составлявших друг с другом прелюбопытный контраст. Дервенин и Арктус — таковыми были их имена — выглядели так, будто недолюбливали друг друга, прям как расы мазкен и аурил, и раздраженные выражения на их лицах нисколько не соответствовали тому, какими священникам полагается быть по роду своей деятельности. — Ну? — наконец, спросил Дервенин, представитель Мании. — Чего стоим, кого ждем? Не желаете ли извиниться за неподобающее поведение в стенах часовни? — А, да, — спохватился Эри. — Прошу прощения, отец Дервенин. — Так-то лучше, — похвалил босмер и сразу подобрел. — Понимаете ли, в чем дело... Нас редко навещают прихожане, и все свободное от молитв время нам совершенно нечем заняться. Так вот, очень вас прошу, не отнимайте у нас нашу работу и не произносите в стенах этой часовни того, о чем с не меньшей долей занятности можем поведать мы сами. Договорились? — Да, отец Дервенин. Услышав это, Арктус, священник Деменции, тут же возмутился: — А про меня, видимо, все забыли. Ладно... Пренебрегающий иной стороной Безумия да не получит освобождения от сковывающих его цепей, за коим пожаловал в нашу скромную обитель. — И он выразительно посмотрел на Эри. — О чем вы говорите, отец... Арактус? — удивилась Амарил. От волнения она случайно исказила его имя, чем привела бедного норда в еще большее негодование. Дервенин во всеуслышанье хихикнул. — Вот как, значит, да? — продолжал священник, задетый таким пренебрежением до глубины души. — Вот что собой являют коварные последователи маниакального учения... маниакальной стороны Безумия... Коль избрали вы сию сторону, мир, коему подвластен я, да будет сокрыт от вас навеки, как будет сокрыт и тайник, в котором могли бы ваши сердца найти себе успокоение... Нет, не спрашивайте меня больше ни о чем, дети мои. Да упокоятся с миром надежды ваши на светлое будущее. Да будет даден вам жизненный путь тернистый и кровавый, подобный истинному образу мысли Арден-Сула, Безумного и Непостижимого... — Отец Арктус! — перебил его Эри. — Выслушайте нас хотя бы, прежде чем желать нам дементного счастья. — Смеешь изъясняться пред служителем Арден-Сула столь низменным слогом, невежественный отрок... или кто ты там уже? — обиделся норд. — Забудь же навеки о снятии... — Да понял я, понял! — выпалил тот, теряя терпение. — Мы разве сказали, что приняли сторону Мании? — Эй! — возмутился Дервенин, до этого наслаждавшийся неудачей своего коллеги. — Мы пока еще ничью сторону не... Вернее, нам одинаково импонируют и Мания, и Деменция, — сказал парень, машинально почесывая нос. Амарил догадалась, что он врет. — Поэтому, пожалуйста... — Ага, ага! — ликующе воскликнул Арктус, и его речь разом утратила свою витиеватость. — Слово «Мания» первым сорвалось с твоих уст, значит, для тебя их учение об Арден-Суле имеет большее значение, чем наше... — Да не говорил я такого. И вообще, быть может, последнее слово имеет вес куда более значительный... — Ты, маленький предатель! — прошипел Дервенин, обвиняюще ткнув в Эри пальцем. — А ведь я... то есть, Арден-Сул уже был готов даровать вам свою благосклонность!.. Вид у Эри был совсем неважный. Амарил испугалась, как бы он не сказал священнослужителям что-нибудь грубое, и посчитала нужным вмешаться в спор. — Послушайте, отец Дервенин и отец Арктус, — начала она. — Так-так, вот и у тебя Мания на первом месте, — буркнул служитель-норд. — Или Деменция, — в тон ему сказал босмер. — Выслушайте меня, пожалуйста! — повысила Амарил голос. — Прошу простить нас за неуместную беседу и неуместную невежливость. Но у нас мало времени, а моему спутнику очень нужна помощь. Смею добавить от себя, что мне действительно близки по духу... м-м... оба ваших учения, поэтому трудно сделать выбор и следовать чему-то одному. Быть может, в этом заключается мое безумие, не знаю... Но! Так или иначе, мой спутник говорит, что вы можете помочь нам. Но если вы сейчас не примете решение, он умрет или еще чего похуже! И в том будет и моя, и ваша вина! А я не хочу терять дорогих мне людей... У меня и так почти никого не осталось, а этот человек... Словом, отец Арктус, отец Дервенин... Помогите... Говоря все это, Амарил не переставала думать о возвращении домой, о семье, о своих друзьях, даже о... нем. И это придавало ей сил. Наверное, впервые в жизни данмерка и сама была в восторге от своей актерской игры. Внезапно она почувствовала на глазах слезы. Это было очень кстати, так как теперь священники точно не будут сомневаться в искренности ее слов. Правда, с другой стороны, ей бы не хотелось, чтобы Эри тоже в этом не сомневался. Вон, уже глаза заблестели от такого «признания». Спустя пару минут напряженного молчания, за которые все четверо чуть ли не испепелили друг друга взглядом, священник Арктус решился первым подать голос. — Что ж, дитя, — сказал он снисходительно, — твой зов был услышан. И хоть взору и чутью моему неприятен твой друг, отказать я больше не могу. Часовня наша для того и существует, чтоб услаждать или отрезвлять сердца и умы прихожан (если, конечно, они у них вообще есть), или, точнее, окроплять их эйфорией или унынием. Скажи, неприятный друг моего милого дитя, чем больны твои душа и тело? Прежде чем ответить, Эри шепнул Амарил на ухо: «Ничему не удивляйся» — и, достав из набедренной сумки два кинжала, завернутые в тряпку, молча протянул их священникам. — О, — пробормотал Дервенин, разглядывая точеное серебро, на котором отчетливо проступали засохшие пятна крови кого-то из путешественников, — все так, как говорил Его Светлость... Нужно ли было тратить столько времени на разговоры?.. — И правда, — кивнул Арктус, забирая один из кинжалов и осматривая его со всех сторон. Странная манера вновь покинула его речь. — Что ж вы сразу-то не сказали?.. Ладно, хорошо, очень хорошо. Скорее проходите сюда, дети мои. А наш Лорд и впрямь изобретателен! Не думал, что вы доживете до этой минуты. Подождите немного, сейчас мы все подготовим... На алтаре, к которому священники подвели ребят, стояла глубокая чаша с неизвестной Амарил красноватой субстанцией, отдаленно напоминающей жидкий туман. — Возьмите кинжалы друг друга и опустите ненадолго в эту чашу, — велел Дервенин. Амарил замешкалась: естественно, она не запомнила, который из кинжалов, коими они ранили себя перед тем, как выпить ужасное зелье, принадлежал ей, — они ведь абсолютно одинаковые. Но тут, к ее изумлению, Эри уверенно взял в руки тот, что был у Дервенина, и протянул девушке. — Это мой, — сказал он и подмигнул ей. — Как вы запомнили? — удивилась она, хоть он и просил ее этого не делать. Вместо ответа юноша поднес свой кинжал к ее глазам, так, чтобы она смогла отчетливо разглядеть его лезвие. По самому его краю бисерным оттиском было выгравировано всего одно слово: «Напарник». Затем он показал ей кинжал, который сам держал в руках. На его лезвии была выведена надпись: «Герой». Амарил застыла в полном недоумении. — Думаю, теперь ты все поняла, — промолвил он прежде, чем данмерка успела раскрыть рот и высказать все, что пришло ей на ум. — Давайте уже, прибавьте оперативности, — совсем не по-церковному подстегнул их лесной эльф. Амарил, которую переполняли очень смешанные чувства, вслед за Эри опустила кончик лезвия в чашу. Пальцев ее коснулось что-то теплое, похожее на пламя, которое еще недавно жгло изнутри ее спутника, правда, не столь нестерпимое. «Герой», значит? «Напарник»? Кто есть кто? Выходит, все трое — и Эри, и Дервенин, и Арктус — знали что-то, чего не знала она? Но какой в этом смысл? Зачем было устраивать весь этот цирк? Как глупо. Быстрее бы уйти отсюда... Она украдкой взглянула на Арктуса. Тот был почему-то очень доволен — и вскоре Амарил поняла, почему. — А теперь, — провозгласил священнослужитель Деменции, — не пора ли перерезать друг другу горло?