На том берегу

Микаса рвалась вперед, не разбирая дороги. Впервые за несколько месяцев она ощущала себя по-настоящему живой. А еще наполненной… Трепетом ожидания и предвкушением встречи… не радостью, но ее предчувствием. Душой, сердцем, глазами и рукой — всем своим существом тянулась она сейчас за Эреном, макушку которого случайно выхватила взглядом среди прохожих. Бежала за ним, боясь упустить, и наконец догнала в каком-то сумеречном проулке. — Эрен! — сорвалось имя с обветренных губ, и гулкое эхо запрыгало между кирпичных стен, в такт сердцебиения отстукивая снова и снова: «Эрен… Эрен… Эрен…» — Чего тебе? — низкий голос резанул слух. А затем человек обернулся, и Микаса чуть ли не в ужасе отдернула руку. Не Эрен. Она ожидала увидеть иные черты и другой взгляд, теперь же это лицо — обычное, в общем-то ничем не примечательное лицо мужчины средних лет — показалось ей уродливой карикатурой. Как если бы кто-то надругался над глиняным слепком головы с идеальными пропорциями: расплющил произведению искусства скулы, вытянул нос, расцарапал лоб, а еще сместил глаза ближе к переносице и закрасил их коричневой акварелью. — Пр… — задохнулась Микаса в невольном отвращении и разочаровании. — Простите… Она отшатнулась и тут же развернулась, не в состоянии еще раз взглянуть на человека, которого спутала с Эреном. Сил вдруг не осталось. Девушка кое-как добралась до ближайшей стены и прислонилась к ней, ощутив кожей на виске все шероховатости кирпича. В ушах бушевало море. На месте сердца зияла дыра из тоски и отчаяния, ведь надежда только что выпорхнула из груди стаей стремительных воронко́в*. Теперь эти ласточки расчерчивали ленту небосвода над узким проулком узорами ломаных линий, а Микаса, подняв взгляд к крышам, чувствовала себя одной из птиц. Такой же черно-белой ласточкой, что упала на землю и никак не может взлететь самостоятельно — вот и замерла у стены в ожидании рук, которые смогли бы подкинуть ее в небо. Его рук. Да что там… Ей бы хватило просто взгляда, голоса… ощущения присутствия. Как хватало всегда. Быть не вместе, но рядом… «Где же ты, Эрен?» — Что, потеряла кого-то? — Да, — кивнула Микаса, даже не повернув головы. Воронки сновали между крышами словно отряд разведкорпуса на УПМ, свободные и молниеносные в лучах яркого солнца, пока она задыхалась среди полумрака и бессилия в пыльном проулке гетто. — Эрен, значит… Наверное, человек услышал, как Микаса называла того мужчину. — Да… — снова ответила она кратко и без каких-либо ожиданий спросила: — Возможно, вы знаете здесь кого-нибудь с таким именем? — Я — нет, — ответил голос, но тут же бодро добавил: — Может, Цукурс сможет тебе помочь. Она повернула голову и наконец нашла в себе силы выпрямиться. Обладатель голоса оказался молодым парнем примерно ее возраста. Тугие рыжие завитки волос и конопушки по всему лицу — пожалуй, единственные приметы, на которые обратила внимание Микаса. — Кто это? — спросила она. Парень присвистнул и, щелкнув подтяжками, в удивлении приподнял бровь. — Не знаешь Яниса Цукурса? — Теперь он с откровенным любопытством окинул Микасу с головы до ног пристальным взглядом. — Новенькая, что ли? — Да. — Янис Цукурс — один из двенадцати членов Элдийского совета**, подруга. Он в курсе большинства дел в этом месте. — Молодой человек ненадолго задумался, а потом, кивнув себе, усмехнулся: — Раз такое дело, пойдем. Отведу тебя к нему. Будто судьба, смилостивившись, протягивала Микасе руку помощи в лице Яниса Цукурса. Ведь было бы опрометчиво соваться в гетто без плана и просто надеяться, что, бесцельно блуждая по улицам, они тут же столкнутся с Эреном нос к носу (если он, конечно, каким-то образом все же попал сюда). Спрашивать прохожих — бессмысленно. Прочесывать гетто самостоятельно — опасно. Оставалась единственная возможность получить информацию — встретиться с кем-то из членов Элдийского совета. С людьми, которые имели списки всех жителей гетто. Теми, кто в своих руках держал нити элдийских судеб, потому что помимо помощи в организации быта и решения внутренних административных вопросов, именно совет принимал решение: кому здесь жить, а кому умирать во имя имперских амбиций Марли. Хотя выходить на кого-то из совета тоже было рискованно. Кем были эти люди для жителей гетто? Карателями, возомнившими себя хозяевами внутри стен? Или спасителями, которые всеми силами защищали элдийцев от войны и обращения в безмозглых титанов? Жан несколько раз сцеплялся с Ханджи в дискуссиях о том, насколько деньги и иллюзия собственного могущества портят каждого человека, каким бы добрым, образованным и милосердным он ни был… Жан! Микаса только сейчас спохватилась, что приятеля нет рядом — она оставила его прямо посредине улицы разбираться с пекарем и кинулась за знакомой фигурой по переулкам. Впрочем, как всегда: понеслась за Эреном сломя голову, тут же позабыв про всех остальных. Жан, наверное, сейчас злится и переживает, а ей потом снова чувствовать себя перед ним неблагодарной дурой. — Идешь? — Нет. — Твердое, решительное несогласие. В первую очередь с самой собой и со своим глупым поступком. — Мне сначала нужно вернуться к моему спутнику, и потом вместе мы… Парень не дал ей договорить: — Так ты хочешь сейчас искать спутника или поскорее найти своего Эрена? Через полчаса у Яниса начнется обед, а попасть к нему или к кому-то из совета на личную аудиенцию не так-то легко. Тебе просто несказанно повезло, что я его друг и вообще добрый малый, который вызвался помочь. — Но Жан будет волно… Ее снова нетактично прервали: — Ясно. Ну тогда хорошего дня. Парень махнул на прощание и, сунув руки в карманы, направился прочь из проулка. Если бы не рыжие завитушки, Микаса упустила бы шанс навсегда, стоило молодому человеку скрыться за поворотом. — Погодите, — схватила она его за плечо уже среди людной улицы, как две капли воды похожей на ту, где они разлучились с Жаном. Однако вряд ли той же самой. Все улицы гетто слились сейчас для Микасы в отвесные берега безликих домов, между которыми тек мутный поток одинаковых прохожих. Парень тем временем довольно хмыкнул: — Тогда следуй за мной, это недалеко. Не соврал. Они оставили позади пару кварталов, затем свернули за угол и почти сразу вошли в одну из дверей неприметного двухэтажного дома, где поднялись по крутой боковой лестнице на второй этаж. Сначала Микасу оставили ждать в коридоре под присмотром двух угрюмых элдийцев с сигаретами в зубах; они были настолько увлечены партией в очко, что даже не взглянули на нее. В окружении пошло-дешевых красных обоев и под аккомпанемент визгливого женского смеха, который доносился из-за стены, Микаса сквозь приоткрытую дверь наблюдала, как ее проводник что-то торопливо наговаривал вполголоса члену Элдийского совета Янису Цукурсу — уже немолодому и слегка полноватому мужчине в военном кителе, — который кивал и с неприкрытым интересом разглядывал ожидавшую в коридоре Микасу. Наконец парень вышел, разбогатев на пару монет, которые хозяин кабинета сунул вместо прощания, и ей позволили зайти. Дверь за спиной девушки закрылась почти бесшумно. Женский визгливый смех оборвался, и в тишине полупустого кабинета раздалась твердая поступь армейских сапог. Янис Цукурс подошел к окну и решительным жестом распахнул шторы, а затем взял один из стульев, что стоял напротив рабочего стола, и поставил его в центре комнаты — прямо в разлитое на полу солнечное пятно. — Садись, — указал он рукой на стул. Микаса покорно выполнила не то просьбу, не то приказ. А присев, вынуждена была тут же опустить взгляд на потертый дощатый пол, иначе солнечный свет из окна нещадно резал по глазам. Цукурс тем временем не ушел за стол и не принес себе второго стула, так и остался стоять в паре метров от Микасы. Хитрая и дешевая демонстрация собственного превосходства сработала великолепно — девушке стало не по себе от ощущения, что этот человек может продолжать разглядывать ее, в то время как она из-за солнца даже взгляд поднять на него не в состоянии. Впрочем, долго размышлять об этом не пришлось. — Значит, ты ищешь Эрена… — перешел сразу к делу Янис Цукурс. — Так он все-таки здесь? — она дернула себя за рукав, взволнованная от произнесенного имени, готовая снова впустить в сердце надежду на скорую встречу. — Возможно… Эрен… Хм… Высокий, темные волосы… — Микаса понимала, что имя и пара примет, которые мог запросто рассказать ее рыжий проводник, — еще ничего не значат, но все равно почувствовала, как сердце начинает стучать громче, настойчивее, требовательнее. Цукурс между тем продолжил: — Пожалуй, я смогу тебе помочь. За вознаграждение. Все-таки Жан оказался прав. Люди везде одинаковы, и за деньги можно купить многое даже в гетто: покровительство, информацию и, скорее всего, жизнь. Что ж, в данном случае так даже проще — именно на это они и рассчитывали. Микаса потянулась к карману: — У меня осталось немного денег. Я отдам все, что есть, — торопливо пробормотала она. Однако Цукурс упреждающе поднял руку и одним властным жестом пресек ее намерение. — Деньги… Деньги… — протянул он с наигранным сожалением в голосе. — Я что, похож на элдийское отребье, которое нуждается в деньгах? Или на того, кто может оставить девушку без гроша в кармане? «Элдийское отребье»? Микаса, сощурившись, удивленно посмотрела на самодовольную физиономию Цукурса, не показалось ли, и снова опустила взгляд. Ей не раз доводилось слышать подобное от марлийцев, которые с искаженными от отвращения и брезгливости лицами рассказывали о гетто. И Янис Цукурс для них, вне сомнения, был таким же «отребьем», потому что в нем тоже текла кровь демонов. Он отличался от большинства местных разве что стоимостью своего кителя и сапогов, однако так же, как и все, вынужден был носить нарукавник с девятиконечной звездой. — Молчишь? — спросил Цукурс, не дождавшись от Микасы ответа. — Тогда задам еще вопрос прежде, чем назначу цену. На какую жертву ты готова была бы пойти ради Эрена? На этот раз она ответила без промедления. Честно и решительно: — Отдать свою жизнь ради его жизни. — Какое громкое заявление! — в голосе послышалась ирония, после чего Янис подошел к Микасе и остановился, коснувшись сапогом пыльного ботинка девушки. — Мне ни к чему твоя жизнь, но такой серьезный настрой определенно нравится. А затем Цукурс склонился почти к самому уху Микасы. Голос, ставший вкрадчивым и почти ласковым, вместе с несвежим дыханием окутал ее тошнотворным облаком, и слова ржавыми гвоздями неожиданно сковырнули рубцы детских страхов. — Слушай меня внимательно, дорогуша. Встанешь со стула — уйдешь ни с чем, а твой Эрен следующим же эшелоном покатит на передовую в отряде элдийского пушечного мяса и сдохнет, не дорыв своего первого окопа. Останешься и ублажишь меня — встретишься с ним через пятнадцать минут после того, как мы закончим. — Цукурс выпрямился и, ощутив себя хозяином положения, заложил руки за спину. — Как считаешь, жизнь Эрена важнее твоей гордости и чести? Микаса невольно сжала колени и в который раз дернула рукав кофты, пытаясь натянуть его ниже запястья. А еще лучше укрыться в растянутых петлях грубой вязки. Испуганная и пристыженная предложением, которое только что услышала. Ей захотелось спрятаться или навсегда исчезнуть из комнаты… Забыть произнесенные этим человеком слова, а главное… Скрыться от его взгляда. Янис Цукурс навис над ней неподвижным изваянием, и хоть она видела лишь его колени и сапоги, но отчего-то знала, что он смотрит на нее. Неотрывно. Пристально. Омерзительно откровенно скользит сейчас взглядом по ее лицу и фигуре, будто прикасается и гладит… прожигает голодным взглядом одежду… Ждет… Ждет ее покорного согласия. Где-то за дверью скрипнула половица. Ужас прошлого накрыл Микасу оцепенением и ужасом. Загнал ее в клетку детского кошмара… Она вновь была той девятилетней девочкой со связанными руками. Слабой девочкой, которую собирались продать в столичный бордель за стену Шина, чтобы ублажать вот таких же Янисов Цукурсов. День за днем… Снова и снова… Ненавидеть себя и мир вокруг. Существовать в аду из унижений, грязи, стыда и животной похоти… Если бы не Эрен. Только вот сегодня он не придет на помощь. Она оказалась здесь одна. Из-за него. Ради него. Так неужели сейчас настал момент отдавать долги: принести в жертву собственную гордость ради возможности встретиться с ним? Микаса вздрогнула, когда Цукурс снова склонился к ней и дотронулся до волос, отросших за время пребывания на материке почти до плеч. Его толстые пальцы-сосиски, пахнущие табаком и прогорклым жиром, прочертили линию вдоль шрама на скуле, а потом грубо схватили и сжали подбородок, вынуждая Микасу поднять голову. И когда она, щурясь от слепящих лучей солнца, встретилась с ним взглядом, Янис нетерпеливо спросил: — Ну, чего мнешься? По-моему, выбор очевиден. За окном свистнула ласточка, и ее тень на миг скользнула по лицу Микасы, вернув девушку из горького прошлого в настоящее. Выбор? И правда. Она ведь уже сделала выбор. Не сейчас. Она сделала его еще тогда, десять лет назад, в лесной хижине, что пропахла деревом, сыростью и кровью. В той самой хижине, где Микаса Аккерман обрела силу. В той самой хижине, где Эрен Йегер спас ее честь и свободу, преподав жестокий урок выживания в этом мире. Защищай то, что тебе дорого, иначе оно исчезнет навсегда. Не сдавайся. Иди вперед, испачкав руки в крови тех, кто встал на твоем пути. Борись! Убивай… Янис Цукурс глухо захрипел, когда Микаса, внезапно подавшись вперед, сжала его мясистую шею в железных тисках своих пальцев.