(un) Holy Trinity

– Ты с ума сошёл, влюбляться в человека? Это, блять, первое табу для Хранителей! – Чимин обхватывает шею белокурого Ви маленькими ладонями, слегка сотрясая, чтобы привести друга в чувство. – Или я тебя не так понял? – Ты всё правильно понял. Я заявлю об этом в Совет. – Тебя же за это сошлют вниз на целую тысячу лет и запретят произносить своё имя! Твои ослепительные жемчужные крылья почернеют, сердце начнёт биться и ты сможешь чувствовать физическую боль... – Заткнись, Чимин. Я получше тебя Кодекс знаю. И ко всему готов, я так решил. – Ты же Бессмертный. А твой человек умрёт через 60-70 лет, и ты будешь больше девяти сотен лет совершенно один в грёбаном аду на Земле… – Такова цена, – болезненная решимость светится в бездонных глазах смуглого Хранителя, заразившегося самой опасной болезнью Земли и Небес. – Это один из твоих подопечных, да? Мне нужно знать – Чонгук или Юнги? Кто из них? И ты ради него бросишь остальных? И меня бросишь здесь? – Я не скажу тебе, кто. Ви скрывает, что не просто преступил главный Закон, а сделал это дважды, заимев целых две занозы глубоко в небьющемся ангельском сердце. – Но… – Это моё дело, понял? И… так или иначе, из меня вышел отстойный Хранитель. Гук стал наёмником, Юнги похоронил свой художественный талант, закрывшись от всего мира в тату-салоне, Джин снаркоманился на пике модельной карьеры, и это я ещё молчу об остальных... Я всё проебал, Чимин~и, я им не помог, а сделал только хуже. Надо было идти в Каратели… – В Каратели? Ещё бы Караульным во Врата собрался, так весело веками стоять и встречать одной и той же фразой пока ещё ничего не понимающие Души. Пиздец тебя прибило, конечно. Тебе бы на Венеру в отпуск слетать, развеяться. – Неужели ты за четыре тысячи лет никогда не симпатизировал своим подопечным? – Ну… Ты прав. У меня было влечение к смертному, и я в своё время почти преступил Закон. Каждый это проходит по молодости, но меня накрыло в довольно солидном возрасте. Наверное, ты не помнишь Хосока. Он родился примерно 280 лет назад, и Распределение направило его под моё крыло. Он был невероятным, таким умным и светлым… Его душа была самой чистой из всех, что я встречал, и он был новорожденным, ещё ни разу не реинкарнировал. Ни одного шрама, кристальная незапятнанная Карма – одним словом, чистый лист! И я влюбился в него, как мальчишка тысячелетний… – Что ты сделал? – Я ему явился однажды. Спустился на Землю инкогнито, когда Наставник был в отпуске. Мы провели один волшебный вечер вместе, и я украл у него целомудренный, но обжигающий поцелуй. Потом я исчез, а он мучился всю жизнь и умер в одиночестве, потому что не нашёл в сердце места ни для одного из смертных после поцелуя Ангела. И я мучаюсь вот уже больше двух веков, понимаешь, Ви? Закон придуман не просто так… – Почему ты не нашёл его Душу после перехода? Ты говоришь, что он был новорождённым, значит, минимум двести лет ждал следующего Воплощения. – Я… боялся, как ты не понимаешь? Боялся именно того, что сейчас происходит с тобой. И... я всё ещё приглядываю за ним… Он воплотился двадцать четыре года назад, сейчас его зовут Намджун. Сияние его души я не спутаю ни с чем. – Кто его Хранитель? – Мой наставник, Бан Шихёк. – Блять, Чимин, да признайся же ты хотя бы самому себе, что уже давно нарушил этот грёбаный тупой закон! Ты его любишь, этого Смертного! Так пойдём со мной на Землю и будем счастливы хотя бы несколько десятков лет. Это лучше, чем серая одинокая унылая небесная бесконечность! – Я не могу, Ви… Ты не понимаешь, на что идёшь. – Мне плевать, что ты не решился. А точнее, решившись, остановился на полпути. Я иду в Совет и пройду через всё это ради них… него. – Ради них?! Ты не оговорился, да? Что же ты наделал, Ви… Отчаянный поцелуй в попытках образумить лучшего друга. Пухлые светло-розовые губы настойчиво впиваются в податливые тёмно-бордовые. Ви отвечает Чимину, не сопротивляясь, – чувствует вину, хоть и не считает себя неправым, поэтому позволяет делать это с собой, отпускает поводья. Белоснежные крылья сплетаются, как и языки, и тела, оставляя чистое наслаждение, на миг стирающее боль от грядущего. Секс Ангелов – и прощание на целую тысячу лет. *** После собрания Совета и вынесения приговора Каратель с абсурдным для своей должности именем Джей-Хоуп ставит клеймо на сердце Ви, побуждая безжизненный орган забиться в груди. Давно забытое ощущение пульсирующих вен обжигает конечности Ангела, он закрывает глаза и вдыхает разряженный воздух глубоко. Руна на сердце не позволит Падшему произносить вслух своё имя на протяжении тысячи лет, закроет вход на Небеса до истечения срока наказания и вернёт все – забытые за десятки сотен лет бытия Хранителем – человеческие чувства, желания и пороки. Небеса разверзаются дождём, оплакивая падение одного из своих детей. Ослепляющий танец грозовых облаков и раскатов молний разрезает чёрное бушующее небо на части, отправляя осужденного, ныне безымянного Ангела в добровольно избранную тюрьму. Капли тяжело ниспадают каскадом и с печальным звуком отскакивают от асфальта, укрывающего улицы Сеула. На дорожке в парке, намокший и пока одинокий, лежит черноволосый мужчина без чувств, его разбросанные иссиня-чёрные крылья колышутся перьями на ветру, незримые человеческому глазу. Маленький мальчик с чёрной пушистой собачонкой на поводке подходит вплотную, без страха. Пёс лижет щёку Падшего, заставляя того, поморщившись, очнуться. Контраст тёплого языка не щеке с окружающим… что это? Холод? Тело пробирает крупная дрожь, и простая водолазка с полотняными брюками отнюдь не спасают от ветра и ледяной влаги – слёз небес по потерянному Ангелу. Мальчик смотрит во все глаза и, собираясь с духом, задаёт до боли точный в своей формулировке вопрос: – Ты упал, да? – и далее добивает продолжением, словно издёвка Вселенной. – Как тебя зовут? – Меня зовут В… – руна на сердце вспыхивает острой пламенной болью, заставляя сердце сжаться и конвульсивно трепетать. Успевший принять сидячее положение Падший снова валится на асфальт, на этот раз от невыносимой агонии в напоминание о своём выборе. – Что с тобой? – обеспокоенно бросается на помощь ребёнок. – Нет, ничего… Всё уже хорошо. Я не помню своё имя. – Это потому что ты упал! Мой дядя в прошлом году стукнулся головой и тоже забыл, как его зовут. Я – Хёнтэ, кстати! Мне шесть лет вчера исполнилось! – Приятно познакомиться, Хёнтэ! – Если хочешь, я могу подарить тебе своё имя! Без имени никак нельзя ведь. – И тебе не жалко своего имени? – Я же не стану от этого беднее или хуже. К тому же, ты красивый, я рад разделить его с тобой! – Я не могу его взять, давай переиначим? Я буду Тэхён! – Здорово, тебе подходит! – сияет искренней улыбкой мальчик. – Хёнтэ, где твои родители? Почему ты здесь один так поздно? – Я же не один, – надул губы младший, кивнув на собачку. – Со мной Ёнтан, он меня охраняет! Я его погулять вывел, а то мама сказала, что это моя собака и я должен за ней сам ухаживать, иначе она его выкинет. – Да он же меньше кошки! – смеётся черноволосый. – От кого он тебя защитит, от воробьёв? Пойдём, я провожу тебя домой! – Я его дрессирую, и мы всегда гуляем вечером. Я тебя, как увидел, сразу подошёл! Ты как будто из ниоткуда появился, и мне сначала показалось, что у тебя чёрные крылья за спиной. – Наверное, дождь тебя обманул. И свет от фонарей, – спешит уверить Тэхён. Чёрт, никто не должен видеть крылья, завеса дала сбой? – Почему ты так одет? Надо тепло одеваться, уже осень, ты можешь заболеть! Забота маленького человека о случайно встреченном уличном незнакомце так трогает сердце Ангела, что капля солёной влаги, смешиваясь с дождевыми каплями, скатывается по щеке, добавляя в палитру новорожденных чувств ещё один новый – цвет благодарности. – У меня нету куртки. – Подожди минутку, я заведу Ёнтана домой, – мы уже пришли. Хочу тебе дать кое-что. Мальчик скрывается во входной двери многоквартирного подъезда и возвращается с бежевым плюшевым пледом и дождевиком в руках. – Прости, я не могу тебя пригласить к нам, мама не разрешит. Вот, возьми это! Тебе будет теплее. Если ты ничего не помнишь, то иди в полицию, – участок в конце улицы. Тебе обязательно там помогут. – Ты – надежда всего человечества, Хёнтэ! Спасибо тебе… – Мы же ещё увидимся? – мальчик обхватывает талию Ангела руками, дыша в живот, и поднимает взгляд, полный надежды. – Я не могу тебе обещать, но Вселенная всегда знает, как нужно, – чмокает в макушку на прощание Ангел, мягко высвобождается из детских ручек и уходит, всё дальше погружаясь в мокрые объятия тесной улочки. Вот таким стало первое прикосновение Падшего к жизни на Земле: крошечный пёсик, лизнувший в щёку, и маленький мальчик, готовый подарить ему своё имя, ставший проводником и покровителем в этот дождливый осенний вечер. И, сколько бы дерьма ни лицезрел на Земле экс-Хранитель, будучи небесным наблюдателем, сколько бы раз ни терял веру в человечество и светлое будущее этой планетки, этот маленький мальчик воскресил в теперь бьющемся сердце надежду. Ангелу больше не нужно небесное имя. Разве что для заказного убийства самого себя, чем он и займётся в ближайшие дни. Его имя теперь Тэхён – дарованное с щедростью, принятое к обладанию с гордостью. Так, теперь надо где-то раздобыть смартфон…