Вечность в прошлом

      Как учитель, Вэй Усянь не знает, гордится он своим учеником или разочарован.       Будучи характером так похожим на Юй Цзыюань, Цзян Чэн не обладает усидчивостью, он вспыльчив и неуправляем, рвётся прыгнуть выше головы, чтобы заслужить уважение и, что для него важнее, похвалу родителей. Вместе с тем мальчик талантлив — даже талантливее Цзян Ваньиня, ставшего в ранние годы главой ордена. Уже сейчас наследник обучается многому из того, что необходимо знать после формирования золотого ядра. Вэй Ин немного переходит границы, позволяя себе забегать вперёд, чтобы обучить ученика большему, чем могут дать ему клановые учителя.       Весь успех обучения Цзян Ваньиня портит грозный взгляд и строгие слова матери, нежный взгляд и большее беспокойство за обучение дочери отца.       Всерьёз задумавшись над тем, чтобы обсудить с главой ордена и его женой их отношение к наследнику, Вэй Ин только вздыхает и трясёт головой.       У Цзян Чэна не выходит сформировать золотое ядро до конца. Понадобится ещё пара месяцев, если он будет заниматься медитацией, как прописал учитель Лань, но всё портит характер.       Вспоминая себя и брата в детстве, Вэй Усянь просит прощения у приёмных родителей и учителей — и в Юньмэне, и в Гусу, — потому что только сейчас он осознал, насколько сложно было справиться с ними двумя. В молодости Вэй Ин превосходил Цзян Ваньиня характером, вытворяя немыслимые проделки, пусть и забегал в обучении вперёд; брат следовал за ним или вёл за собой, из-за чего он был даже хуже того Цзян Чэна, что видит перед собой мужчина сейчас.       — А-Чэн, будь терпелив, это не делается за один день, — мягко говорит сестра брату, положив ему руку на запястье.       Грозно сверкнув глазами, будто искры Цзыдяня, Цзян Ваньинь порывается вскочить с места, но хватка Цзян Яньли крепче, и хрупкой на вид девушке удаётся и усмирить пыл брата, и заставить того остаться на месте.       — У тебя-то всё получается меньше, чем за день, сестра, — ворчит ей в ответ наследник ордена.       Мягко улыбнувшись и потрепав брата по голове, Яньли качает головой, опровергая это.       Вместе с девой Цзян опровергает это заявление и сам Вэй Усянь, подавляя смешок, вместе с тем он соглашается самую каплю, потому что Цзян Яньли поистине удивительная девушка, у которой есть потенциал сильной заклинательницы. Пусть он начал обучение старшей дочери ордена только пару месяцев назад, Вэй Ин думает, что Яньли сможет сформировать золотое ядро очень скоро, меньше чем за год, обогнав многих сверстников, заставив всех опустить головы, потому что возраст девы Цзян — а ей сейчас всего десять, — уже не очень подходит для того, чтобы становиться заклинателем.       Младший ученик Вэй Усяня начал формировать ядро годом ранее, как и подобает наследнику ордена, может быть, немного позже обычного, но и у него это получается достаточно быстро — и всё же не настолько быстро, как у сестры. Пусть Цзян Чэну всего восемь, он утрёт всем нос, если закончит формировать ядро и покажет то, что уже знает, в полной красе.       — Вовсе нет, а-Чэн, — вступает Вэй Усянь, заставляя учеников обернуться к нему, — ей не удаётся всё за день, но стоит признать, что она талантлива. Твоя сила не в скорости, а умении.       Смущённая, Цзян Яньли пытается отрицать свой врождённый талант, совершенно точно данный ей от матери — иначе не дано, ведь Пурпурная Паучиха носит свой титул не за красивые глаза, — а Цзян Чэн щурит глаза и смотрит на учителя с недовольством, будто тот сказал что-то, что является большим оскорблением для наследника ордена.       — И где это умение?       Усмехнувшись, мужчина тычет пальцем в лоб ученика, и тот шипит на него, словно обиженный зверёк.       — Там, где твоё ядро. Сформируешь — убедишься, что говорю правду.       В попытке успокоить, Цзян Яньли снова касается руки брата и чуть сжимает её, даря нежную улыбку.       Взрывной характер Цзян Ваньиня удаётся успокоить, но его недовольство не исчезает просто так, и мальчик складывает руки на груди, вырываясь их мягкой хватки сестры.       — Кто вообще придумал медитацию?!       Пожав плечами, потому что он правда не изучал этот вопрос и не знает, Вэй Усянь стучит пальцем по носу.       В свои годы Вэй Ин не любил даже упоминание о медитации; во второй жизни, переступив через себя и заставив сделать невероятное, мужчина часто занимался медитацией, порой заглядывая ради этого в холодные источники. Тело Мо Сюаньюя уже взрослое, и ядро сформировать сложно, что говорить уже про усиление, но это не невозможно — сложно, трудно, Вэй Усянь тратил не один год, чтобы только достичь бессмертия, дабы стоять подле мужа как можно дольше. Сейчас Вэй Усянь вновь занимается тренировками, медитирует вместе с детьми.       — Кто-то, — бросает мужчина и смотрит на ученика, — не увиливай, если хочешь закончить с этим как можно скорее. Я понимаю, что тебе это не нравится, но это необходимо.       В конце концов, других способов сформировать себе золотое ядро просто не существует. Когда-то Вэй Ин думал найти новый путь, каким можно было бы накопить в себе духовную энергию, и искал метод, благодаря которому стало бы возможным использовать светлую ци из воздуха и окружения — но всё сводилось к тому, что это невозможно.       Побурчав ещё некоторое время, Цзян Ваньинь возвращается к занятиям совместно с сестрой.       Покончив с тренировками ближе к полудню, Цзян Чэн внаглую уводит учителя в город, потому что ему был срочно необходим сопровождающий, а старшие адепты заняты подготовкой к предстоящей Ночной Охоте. Вздохнув, Вэй Усянь следует за наследником ордена, думая, что раз такое дело, то он сможет и выпить вино — в том городе, куда они идут, оно достаточно вкусное, но не такое, как любимая «Улыбка Императора».       Приведший его к таверне Ваньинь выглядит донельзя нервным, он в предвкушении чего-то, что известно только ему одному.       Посмотрев на вывеску, а потом на ученика, мужчина озадачено вскидывает бровь.       — Пить ты не будешь.       Пусть сам Вэй Усянь ровно в этом же возрасте попробовал вино — или это был более серьёзный алкоголь? — позволить сделать что-то подобное Цзян Чэну мужчина не может. Вряд ли наследник ордена привёл его к таверне затем, чтобы взрослый угостил его местным пойлом, хотя такую возможность заклинатель не исключает, однако стоит прояснить некоторые моменты сразу.       Обернувшись, Цзян Чэн смеряет учителя грозным взглядом, как бы говоря, что тот идиот. Мужчина бесстрастно пожимает плечами и примирительно улыбается.       — Тут подаются лучшие во всём Юньмэне баоцзы, — ворчливо поясняет Цзян Ваньинь и тащит за собой учителя, ухватив его за руку.       Пожав плечами, Вэй Ин решает не сопротивляться и следует за мальчишкой.       Внутри в это время дня не так шумно и людно, как было бы вечером. Свободный стол, который они с Цзян Чэном занимают под заинтересованные взгляды посетителей, находится где-то в середине зала. Мальчик действительно заказывает баоцзы, тут же выложив деньги, Вэй Ин, недолго думая, заказывает себе кувшин вина, не думая, что это сильно ударит по его карману, и самое острое блюдо, какое у них только есть.       На посыпанную — довольно щедро, за что Вэй Усянь оставляет хозяину таверны дополнительную плату, — перцем еду Цзян Ваньинь смотрит, как на самую противную в мире нечисть. Мальчик немного отсаживается, откидывается на спинку стула и жуёт своё баоцзи, не отрывая от учителя взгляд.       — Как ты это ешь? — всё же спрашивает мальчик.       Оторвавшись от еды, Вэй Ин только пожимает плечами и продолжает есть, наслаждаясь прекрасным острым вкусом и сладостью, которую оставляет после себя прекрасное на вкус вино.       Пусть мужчина ненавидит правила ордена Лань, но со временем — осознанно или нет — он стал следовать какой-то части из них. За едой Вэй Усянь всё чаще молчит, хотя это завелось в привычку за те четыре года, что он путешествовал один, и даже не нарушает правила приёма пищи, связанные с количеством.       Народ уходит и приходит, делится слухами, говорит об ордене Цзян хорошее или лёгкие недовольства — в такие моменты Цзян Чэн презрительно морщится. Вэй Ин на это почти не реагирует, слушая вполуха, больше наблюдает и думает, зачем они пришли сюда на самом деле.       Если Цзян Чэн думает, что его склада ума достаточно, чтобы обмануть взрослого, прошедшего через войну и смерть, то он сильно ошибается. Ребёнок ведёт себя предельно странно, кажется, вовсе не замечая этого за собой: он вертится, пытаясь найти кого-то в толпе, заметно нервничает, из-за чего иногда прикусывает палец вместо теста, становится задумчивым до того, что забывает про баоцзы в руках. Пусть Вэй Усянь и пошёл навстречу ученику и клюнул на его уловку, его серьёзно беспокоит причина, по которой его завели в одну из наиболее популярных таверн.       Через некоторое время ответ находится сам собой. К ним подсаживается женщина преклонных лет с морщинистым лицом и печальным взглядом. Вэй Ин внимательно оглядывает её, смотрит на ученика, который принимается ёрзать на стуле, и ждёт объяснений.       — Отец сказал, чтобы мы занялись этим делом, — тихо говорит ему Цзян Чэн, пытаясь придать голосу грозных ноток, но вместо этого мальчик кажется только более напуганным.       Каким делом — не столь важно. Вэй Усянь щурится, вглядываясь в лицо наследника, и обещает себе, что впервые в жизни назначит кому-то из своих учеников наказание. Впервые мужчина согласен со стариком Ланем, потому что подобная инициатива карается достаточно жестоко по правилам ордена Лань.       — Полагаю, он сказал, чтобы им занялся я, а ты решил передать мне эту информацию, — скрестив руки на груди, говорит Вэй Усянь, и в его глазах мелькает опасный блеск, заставляющий ученика испуганно вздрогнуть, поумерив весь свой пыл и характер. Вздохнув, мужчина оборачивается к женщине, безмолвно наблюдающей за ними. — Что у вас случилось, госпожа?       Склонившись совсем немного и схватившись за баоцзы, словно за ветку, которая поможет ему выбраться на берег, Цзян Чэн притихает. Вэй Усянь смотрит на ученика украдкой, думая, что переписывание правил — принадлежащие всем орденам, сколь мало их ни было, — будет хорошим наказанием. Пожалуй, с него хватит двадцати раз, чтобы запомнить, а если не поможет, Вэй Ин вспомнит то, как наказывал детей его муж.       В любом случае, всегда существует Цзыдянь и метод усиленных тренировок.       — Мне кажется, что в моём доме завёлся призрак, — тихо говорит старушка, сжимая своё платье, — он шумит по ночам и пару раз пытался убить меня. Прошу вас, помогите этой старой женщине, которой и так недолго осталось.       Она низко кланяется, и Вэй Ин тут же спешит её успокоить, перейдя к стандартному опросу.       Набрав воздуха, старушка представляется Ли Мей. По словам женщины, в её доме завёлся злобный призрак, который мешает ей спать и вообще жить там. Днём нечисть почти не беспокоит её, очень редко сбрасывая вещи с высоты в светлое время суток; ночью призрак хлопает дверьми, завывает. Иногда старушка слышала голос — тихий, слов было не разобрать, — от которого можно было тут же отбросить ноги, даже не вслушиваясь в саму речь.       Испуганное выражение лица перекрыло недовольство поступком ученика, и Вэй Усянь со вздохом говорит, что они осмотрят дом. Ли Мэй согласилась и обещала отвести их к дому в то время, когда просыпаются призраки, иначе говоря, им необходимо прождать ещё несколько часов. Вино ещё не закончилось, как и баоцзы, и Вэй Ин преспокойно заказывает ещё пару кувшинов.       Уже по пути к месту мужчина толкает в плечо наследника ордена, и тот фыркает, отворачиваясь.       — Надеюсь, ты понял, что сделал не так? — выгнув бровь, спрашивает мужчина.       — Понял, — бурчит в ответ мальчик, — но вы бы не согласились просто так. А мне было интересно посмотреть, как вы работаете.       Выдохнув, мужчина растрёпывает волосы ученика под его недовольные восклики, на которые оборачиваются жители города, и смотрит на идущую впереди них старушку.       По всем правилам, Вэй Усянь не должен брать Цзян Чэна на эту охоту, сколько безопасной на вид она выглядит. Ловля гулей в сети — тренировка, доступная для всех адептов, потому что проводится в пределах Пристани Лотоса и под присмотром учителей; Ночная Охота, будь это ловля призрака в доме или полноценный заказ на убийство нечисти разного уровня, опасна сама по себе, потому что помощь не сможет прибыть достаточно быстро, окажись они в опасности.       В конце концов, первая охота всегда происходит с наступлением двенадцати лет, когда есть и навыки, и достаточно сильное золотое ядро.       С другой стороны, это будет весьма полезным опытом для будущего главы ордена. Поскольку возраст Цзян Чэна не подходит для ночной охоты, и он определённо не будет вмешиваться в работу Вэй Усяня, у него так или иначе будет уникальный опыт.       Кажется, в детстве Вэй Ин тоже имел возможность побывать на охоте, но когда был совсем ребёнком и родители ещё были живы. Была то случайность, стечение обстоятельств или взвешенное четой Вэй решение, они взяли с собой сына на охоту на не очень опасную нечисть. Вроде, тогда заклинателю было года четыре — не больше, это точно. Воспоминания того времени давно размыты, но помнится восхищение и толика страха, присущая любому ребёнку, чьим бы он ни был.       — Итак, раз уж ты тут, — начинает мужчина, снова обернувшись к ученику, — давай установим правила, которых ты обязан придерживаться. Любое неподчинение — отправляешься домой, и я обещаю, что об этом узнают твои отец и мать.       После Вэй Ин оглашает правила их охоты под согласный кивок Цзян Чэна.       Прежде всего, учитель должен позаботиться о том, что ребёнок находится вне опасности. Никаких необдуманных действий, Цзян Ваньинь вовсе не должен влезать в это дело, в его силах помочь только словами, никаких самопожертвований, никакого характера — то есть без типичной для наследника вспыльчивости, — и, в конце концов, если будет опасно, и Вэй Усянь прикажет ученику уходить — тот должен будет его послушать. Разумеется, Цзян Чэн будет обязан слушать каждое его слово и внимать ему, не пытаясь препираться.       — Это простое дело, — бурчит, заслышав все условия, Цзян Чэн.       — Призраки бывают опасны, — уклончиво говорит Вэй Ин в ответ, — мы не знаем точно, что он из себя представляет, напитался ли он тёмной энергией и насколько он вообще злобный. Возможно, это даже не призрак.       Цзян Ваньинь поднимает на учителя заинтересованный взгляд.       — Не призрак?       — Мгм, — мычит Вэй Ин, — итак, собери всю информацию, которую мы сегодня узнали.       — Но!..       Под пристальным взглядом учителя мальчик тушуется и принимается с запинками пересказывать.       После всего мужчина недовольно хмурится и качает головой. Тот назвал всё в точности, как рассказала старуха.       — Смотри глубже, — Вэй Ин тычет мальчика в лоб, и тот напрягается. — Какая это может быть тварь?       — Призрак, — бурчит ребёнок, — сам же сказал.       — Я мог ошибиться, — хмыкает в ответ учитель.       Призадумавшись, Цзян Ваньинь всё же приводит в качестве возможной твари обычную навку, но всё же стоит на том, что этот призрак, возможно, злобный. К беспокойным отнести такую нечисть, которая мешает живым, затруднительно.       У самого дома они останавливаются. Он небольшой, в один этаж, немного ветхий, окружен лианами, которые только украшают, добавляя какую-то загадочность. Вэй Ин прислушивается к ощущениям, хмыкает, когда удаётся заметить след призрака и поворачивается к старушке.       — Мы разберёмся быстро, — говорит он ей, — вам лучше остаться тут.       Обеспокоенная, Ли Мэй кивает и действительно остаётся снаружи.       Следом за учителем внутрь заходит и Цзян Чэн. Они останавливаются у порога, где Вэй Ин просит ученика проследить энергию в доме и сказать вердикт. Мальчик мнётся, немного обходит прихожую, касается стен, словно это может помочь, и разочарованно вздыхает.       — Не могу.       Улыбнувшись, мужчина присаживается рядом и выпускает нить тёмной энергии, которую Цзян Чэн не замечает, но, судя по вытянувшемся в восторге лицу, ощущает.       — Сейчас чувствуешь? — под кивок он возвращает энергию в себя. — Запомни это ощущение и прислушайся снова.       Нахмурившись, он снова застывает на какое-то время, смотрит по сторонам и наконец показывает на дальнюю часть дома.       — Молодец, — довольный успехами ученика, Вэй Ин взъерошивает волосы мальчика и встаёт с пола. — Стой позади.       Вытащив обычную бамбуковую флейту — не Чэнцинь, но и не палка, сделанная наспех, как когда он только возродился в новом теле, — Вэй Ин идёт вперёд.       Вокруг царит тишина. Из окон льётся тусклый свет заходящего солнца, окрашивающий коридор и открытые комнаты в бледно-красный, из-за чего Цзян Чэн чуть дёргается и шепчет, что, определённо, осознал свою ошибку. У самой последней комнаты мужчина останавливается, подаёт знак ученику, и тот делает то же самое. Прислушавшись, Вэй Ин ощущает дуновение злобы.       Комната, где находится призрак, освещена в более яркий красный, обставлена вещами, покрытыми тканью, и выглядит в общем так, словно тут не бывали десяток лет. Пройдя немного вперёд, заклинатель наклоняет голову вбок, снова прислушивается к ощущениям и оборачивается к ученику.       — Каковы действия?       Замявшись, Цзян Ваньинь вспоминает правило трёх «У» — Вэй Ин уже обучил его этой основе, поразмыслив, что чем раньше узнает, тем умнее и способнее будет. К счастью, каким бы шалопаем не был наследник ордена, у него складный ум.       Согласно кивнув, Вэй Ин крутит флейту в руках и думает, как ему поступить. Сопереживание использовать он точно не может, потому что использовать в качестве якоря Цзян Чэна нельзя — слишком мал и неумел. Узнать, чего желает призрак, можно и с помощью «Призыва» — однако Вэй Усянь не уверен, что сможет исполнить мелодию правильно и его духовных сил вообще хватит на это.       Будучи адептом ордена Гусу Лань, пусть и в наполовину официальных условиях, Вэй Ин так или иначе изучил некоторые музыкальные техники и — с трудом, скрежетом зубов и головной болью — игру на цине, чтобы понимать мелодии лучше. Кое-чему мужчина научился и впоследствии применял на практике — на флейте, само собой, — но он не использовал не то что техники, саму по себе флейту более четырёх лет.       Вернувшись из мёртвых, Вэй Усянь помнил многое и одновременно не помнил. Жизнь в загробном мире даже не снилась, потому он не знает, что было с ним, пока он был мёртв все те тринадцать лет. Сейчас ситуация отличается — он четыре года скитался по Поднебесной.       Выдохнув, мужчина всё же прислоняет флейту к губам, без духовной энергии вспоминает, как исполняется «Призыв», а когда звучание его более или менее удовлетворяет, играет уже с помощью светлой ци.       «Как тебя зовут?»       «Ли Нин»       Призрак играет на его флейте ответ — пришёл сразу, накинулся тёмной энергией, ластящейся к Старейшине Илин, но смиренно играет и вторит «Призыву», как подобает безвольному к техникам Гусу призраку.       Прислушиваясь к ощущениям, Вэй Ин чуть хмурится и отталкивает от себя тёмную энергию, ощущая, как постепенно уходит из тела собственная светлая ци. Пожалуй, мужчина мог бы обратиться и к другому пути, чтобы не расходовать энергию, потому что вокруг её достаточно, однако заклинатель не может сделать этого, ведь тогда орден Цзян не будет к нему так добр, как сейчас.       Несмотря на ужасную и давящую тёмную ци, Вэй Усянь понимает, что ни его самого, ни его ученика не тронут. Призрак злобный, но не до той степени, чтобы начать вредить людям — эта злоба, судя по ощущения, тихая, вызванная горечью и затаённой обидой.       «Почему ты тут?» — играет Вэй Ин, смотря прямо перед собой, будто может видеть призрака, стоящего в полушаге от него.       «Хочу услышать извинения», — вторит ему флейта, искажая звук в самом начале, — «хочу услышать, что она винит себя за мою смерть».       Отняв флейту от губ, мужчина хмурится и обращается к ученику:       — Позови госпожу Ли.       Заторможенно кивнув, мальчик покидает комнату и возвращается через пять минут с их заказчицей. Та выглядит неуверенной и испуганной больше, чем когда приходила к ним и объясняла ситуацию, точно знает, в чём дело.       Тёмная энергия взвивается, её становится больше, и призрак злится. Будь умершая душа котом, её шерсть вздыбилась бы, хвост распушился, а когти царапнули деревянный пол. Выдохнув, мужчина прикрывает глаза и вновь даёт сопротивление чужой ци, не позволяя ни испугать ученика и пожилую женщину, ни сделать что-либо с вещами в комнате, чтобы напугать подошедших.       — Ли Нин. Вам знакомо это имя, госпожа? — поворачивается Вэй Ин к женщине, чуть приоткрыв глаза.       Собственная тёмная ци не успокоилась, и глаза его наверняка всё ещё отбрасывают блики красного.       Задрожав всем телом, Ли Мэй кивает — само собой, Вэй Усянь и без этого знал ответ.       — Кто она вам?       — Дочь, — с дрожащими в голосе нотками отвечает женщина.       — Она хочет, чтобы вы извинились за её смерть, услышать, что вы вините себя.       Хлопая глазами, мальчик открывает рот, собираясь что-то сказать или спросить, но Вэй Ин предусмотрительно смотрит на него, полностью открыв глаза, и даёт ему молчаливый знак. Поджав губы, наследник кивает и переводит взгляд на пожилую женщину.       Ли Мэй дрожит, словно осиновый лист, видится бледнее, чем раньше, и выглядит вообще неважно. Вэй Ину не хочется видеть, как та упадёт в обморок от переживаний, но, похоже, этого не будет.       Даже не выразив возражений на то, что заклинатели стоят тут, пожилая женщина со слезами на глазах приносит свои извинению призраку, говорит, что была не права, что...       — Мне следовало позволить тебе уйти, нюйэр, прошу, прости эту старую женщину, если сможешь.       Тёмная энергия затихает, но призрак не спешит уйти. Вэй Ин почти чувствует её возле себя, её ослабевшую злость и тихое прощение. Мужчина оборачивается к ней, туда, где примерно находится Ли Нин, и чуть щурится.       «Господин заклинатель, могли бы вы передать маме несколько слов?» — играет флейта в его руках.       Посмотрев на бамбуковый инструмент, Вэй Усянь тут же вспоминает, что так и не закончил «Расспрос», как это полагает правилами техники. Ли Мэй вздрагивает, когда флейта начинает издавать звуки сама по себе, и трясётся в страхе, подходя ближе к стоящему позади неё Цзян Чэну.       «Что ты хочешь ей передать?» — играет Вэй Ин, приложив инструмент к губам.       «Юй-эр в деревне Юнь.»       «Передам. Покойся с миром, Ли Нин.»       Послав поток энергии — всё ещё тёмной, но отдающей благодарностью, какой не хватило бы в словах, — призрак исчезает, ничего не оставляя после себя. Энергия дома быстро приходит в норму, алый свет становится тёмно-синим, что присущ только ночи, и в комнате становится значительно теплее, чего Вэй Усянь прежде не замечал, как-то не обращая внимания на температуру.       — Юй-эр в деревне Юнь, — передаёт заклинатель женщине, повторяя слова призрака дословно.       Побледнев, Ли Мэй сначала смотрит на него широко раскрыты глазами, пока её губы не растягиваются в нежной улыбке, а в уголках глаз снова не мелькают слёзы — в этот раз, Вэй Ин смело предполагает, от радости.       — Благодарю вас, господа заклинатели, — низко кланяется женщина, и Вэй Усянь хочет остановиться её от этого, как она выпрямляется, — как же эта старая женщина может вас отблагодарить?       Выдохнув, Вэй Ин кладёт руку на затылок, ероша волосы, и смотрит на ученика. Тот прекрасно понимает намёк и пытается выдать возражение, как усмиряет это столь же резко под всё тот же взгляд и выгнутую в немом вопросе бровь. Фыркнув в сторону и что-то пробурчав, мальчик хмуро раздумывает, а потом небрежно машет рукой.       — Вы ничего нам не должны, просто навестите... кого там должны, и всё.       — Внучку, — с лёгким смешком поправляет ученика мужчина, и тот снова машет рукой, словно ему это всё неважно.       Старая женщина благодарит их ещё раз, предлагает накормить ужином или угостить тем немногим из сладкого, что есть у неё в доме. Вэй Усянь вежливо отказывается, Цзян Ваньинь, вспыхнув от особенно пристального внимания к своей персоне — просто потому, что он ещё и ребёнок, а не только будущий заклинатель, — тащит учителя за собой, очень шустро прощаясь с заказчицей.       Улицы уже полупустые, тьма накрывает леса, горы и города, и Вэй Ин догадывается, что кары им, должно быть, не избежать, потому уже сейчас придумывает оправдания, почему он отбыл на столь долгое время из Пристани Лотоса в ближайшее селение вместе с наследником ордена, не предупредив о последнем. Цзян Фэнмянь будет, должно быть, вежлив и мил, отругает мягко и так, будто это вовсе не было чем-то серьёзным; Юй Цзыюань, определённо, посмотрит на него грозно, её Цзыдянь ярко заискрится, а если Вэй Усянь не сможет увернуться — а так, скорее всего, и будет, потому что сил осталось не так уж и много, — его спина будет подставлена под удар. Позже, наверное, его отругают со всей строгостью, словно ребёнка.       Тяжело вздохнув от ужасных видений своего ближайшего будущего, Вэй Ин трясёт головой и смотрит на свою самую большую головную боль, какая только была у него за всю практику учителя.       Немного позже, когда они прибудут в Пристань Лотоса и поговорят с её хозяевами, Вэй Ин посетит Храм Предков. В этом времени его приёмные родители — родители его ученика — живы, у них не такие ужасные отношения, какими они стали после его появления в доме в прошлом, но, так или иначе, мужчина хочет зажечь для них палочки благовоний, обратиться со словами прощений за всё, что он и его брат сделали в прошлом; сказать, что он приложит все силы, чтобы воспитать Цзян Чэна и Яньли подобающим образом и защитит их, как не смог сделать этого в прошлом.       — Как вы это сделали?       Голос ученика вырывает из раздумий, и Вэй Ин смотрит на него немного озадачено.       — Что именно?       Поморщившись, тот отвечает, обернувшись к учителю:       — Говорили с призраком.       — А, это, — рассеяно мычит Вэй Усянь.       Вытянув из-за пояса флейту — простой бамбук, хорошо обработанный им самим, — мужчина крутит её в руках и раздумывает над ответом.       — Орден Гусу Лань славится своими музыкальными техниками, ты знал это? — он оборачивается к ученику и видит его запоздалый кивок — Цзян Ваньинь почти не интересуется делами других кланов, больше увлечённый в это время тренировками с ядром или мечом. — Так вот, так как я был частью их ордена, я тоже обучился некоторым мелодиям. Это был «Расспрос». На флейте играть его немного труднее, чем на гуцине, но это всё же возможно.       На самом деле, Вэй Усянь обучался этому несколько лет, потому что, в конце концов, в игре на флейте он был полным самоучкой, который во времена, когда был Старейшиной Илин, учился сам на тех немногих знаниях, что получил в Облачных Глубинах во время обучения. Лань Сичэнь помогал ему, как мог, и Лань Чжань тоже — и где-то спустя два года, как он решился научиться играть «Расспрос», «Призыв» и «Покой» — как базу, необходимую чаще всего, — Вэй Ин впервые смог перевести слова призрака правильно.       Нахмурившись, Цзян Чэн сверлит музыкальный инструмент пристальным взглядом. Вэй Ин же не перестаёт её крутить, вспоминая поистине весёлые и увлекательные занятия с двумя Нефритами клана Лань, когда к ним даже решались присоединиться младшие и старшие ученики — очень редко и до тех пор, пока Лань Чжань не прогонял их с угрозами о наказании.       — Почему ты покинул орден?       Глаза сами тянутся к запястью, на которое Вэй Ин смотрит с тоской и колкой болью в груди. Лента, будто она может это делать, согревает запястье, даря успокоительное тепло.       Вопрос в той формулировке, в какой озвучил его ученик, ему не задавали ещё ни разу с тех пор, как Вэй Усянь попал в Пристань Лотоса и стал учителем из ордена Цзян. Пусть госпожа Юй кричит на него и говорит, что его выгнали из ордена за проступок, серьёзный настолько, что у него ещё забрали и меч, пусть его считают кем угодно — Вэй Ину всё равно, потому что он давно научился не слушать других людей, ещё когда был Старейшиной Илина.       Переведя взгляд на ученика, выжидающе смотрящего на него, Вэй Ин думает, что вполне себе может ответить, спокойно и без режущей боли — душу колет совсем немного, но это пустяк, который позволяет помнить, что он всё ещё жив.       — Я сам ушёл, — после паузы ответил мужчина.       Цзян Ваньинь смотрит на него с вопросом и озадаченностью.       — Из такого ордена? Сам?       В ответ Вэй Ин кивает.       — Единственного, что держало меня там, не стало.       Нахмурившись, Цзян Чэн спрашивает, о чём тот говорит, но Вэй Ин в этот раз отмахивается и говорит, что скажет ему об этом однажды, когда он подрастёт, потому что, в конце концов, это Цзян Чэн, который против отношений между мужчинами.       Цзян Фэнмянь мягко улыбается и стоит подле жены, едва касаясь её плеча своим. Юй Цзыюань выглядит донельзя грозной, так что у Вэй Ина пробегают по спине мурашки, и он думает, что так пугать его может только эта женщина с искрящимся хлыстом в руках, и никто больше. Мужчина сглатывает вставший в горле ком, молится всем богам и предкам, кого только знает и помнит, даже тех, что из клана Лань, и встаёт прямо перед Цзян Ваньинем, обещая себе, что с него потом станется.       — Матушка, это!..       — Молчи, — резко отрезает его Вэй Усянь, обернувшись. — Госпожа Юй, господин Цзян, этот учитель виноват, что взял с собой Цзян Ваньиня, не спросив разрешения у вас.       Подавив в себе все эмоции и противоречия, Вэй Ин делает низкий и уважительный поклон, готовый в любой момент встать на колени, чтобы получить заслуженное наказание.       Попытавшийся снова что-то сказать Цзян Чэн не может вымолвить и слова. Мальчик недовольно мычит сквозь сжатые заклинанием губы, и Вэй Ин искренне рад, что Лань Сичэнь позволил ему научиться клановому заклинанию, словно он Лань с рождения, а не по случаю замужества. В исполнении Вэй Усяня при его уровне духовных сил, заклинание держится не более десяти минут, и его довольно легко снять, но только не ребёнку, чьи силы менее управляемы и более ограничены ещё формирующимся золотым ядром.       — Хорошо, что ты это понимаешь, — шипит — не говорит, а именно шипит сквозь плотно сжатые зубы — женщина; Цзыдянь искрится больше, готовый взметнуться и ударить неугодного хозяйке человека. — В наказание ты получишь десять ударов.       — Моя госпожа, — мягко говорит Цзян Фэнмянь, положив руку на женское плечо, — не слишком ли это строго? Я думаю, что наш сын многому научился и он не пострадал. Разве же плохо побывать на ночной охоте, пусть и в таком юном возрасте?       Взгляд, которым награждает мужа Юй Цзыюань, пробирает до дрожи, что Вэй Ин ни за что бы в жизни — ни в одной из трёх — не стал бы даже пытаться возразить ей. Плеть искрится ярче — и кажется, будто предела её силы нет.       — Этот щенок, которого ты привёл, нарушает правила, поступает, как ему вздумается, и ты поощряешь его? — с вызовом спрашивает женщина. — А если бы этот Лань увёл твоего сына и убил, ты бы тоже его простил?       — С а-Чэном всё в порядке, моя госпожа, и он добился больших успехов с помощью господина Ланя, так почему мне не поощрить такого хорошего заклинателя?       Цзыдянь грозно сверкает, возвращается в кольцо, продолжая потрескивать на пальце хозяйки Пристани Лотоса. Вздёрнув голову, Юй Цзыюань смеряет мужа недовольным взглядом, как бы говоря, что пусть делает, что ему вздумается; женщина смотрит на учителя сына так, будто он одновременно и пустое место, и самое ненавистное ей в мире существо; сына она оглядывает коротким взглядом, изучающим.       Вэй Усянь не смеет поднимать голову до тех пор, пока Юй Цзыюань не скрывается за стенами зданий в их тени. Цзян Фэнмянь подходит к мужчине и кладёт руку ему на плечо, позволяя выпрямиться. Вэй Ин делает это с неохотой, потому что всё ещё считает себя виноватым — ему не следовало идти на поводу у ученика.       Чувствующий себя также виноватым, даже больше, чем это возможно для Цзян Чэна в понимании Вэй Усяня, мальчик осторожно тянет учителя за рукава ханьфу. Заклинание молчания уже спало, но Ваньинь всё равно стоит, поджав губы, и смотрит на мужчину таким виноватым взглядом, что заклинателю сложно это выдержать. Вэй Ин коротко улыбается ученику и треплет его по голове.       — В следующий раз я спрошу разрешения, — тихо говорит мальчик.       Выдохнув — навряд ли ему позволят или он сам захочет взять на ночную охоту Цзян Чэна, пока он хотя бы не получит меч, — Вэй Ин качает головой и смотрит на главу ордена.       — Этот учитель ещё раз приносит свои извинения главе ордена Цзян.       Поклон не позволяют совершить настойчивой рукой. Цзян Фэнмянь качает головой и просит не делать этого, потому что в этом нет нужды. Вэй Усянь считает, что есть, но кто он такой, чтобы противиться воле главы ордена Цзян?       Обернувшись к сыну, мужчина недолго смотрит на него, а потом спрашивает:       — Ты узнал что-то новое для себя?       Несмело кивнув, Цзян Чэн поднимает взгляд на Вэй Усяня, и тот улыбается, давая разрешения на длинный рассказ-отчёт, раз именно ученик взял этот заказ.       Немного сбивчатый, местами неполный и неточный, отчёт выходит более чем годным для восьмилетнего мальчика. Вэй Ин совсем немного дополняет его, поправляет, давая подсказки, и говорит, что его ученик молодец. Цзян Фэнмянь тоже остаётся довольным и гордится сыном — на словах и во взгляде, каким он смотрит на Цзян Чэна, — и лишь после предлагает им всем пройти в обеденную залу, чтобы поужинать.       Голодный и жаждущий наконец отдохнуть, Вэй Усянь соглашается мгновенно. Цзян Ваньинь мнётся, спрашивает про мать и семенит за взрослыми, когда становится ясно, что Юй Цзыюань не появится на общем ужине.