Вечность в прошлом

      Поджав губы, Вэй Ин бездумно мешает суп в миске, не зная, стоит ли ему дать чёткий отказ или согласиться.       Последний раз, когда мужчина выходил на охоту, именно серьёзную, которая обязательно затянется на несколько дней, был в тот раз, когда умер Лань Чжань, и Вэй Усянь не уверен, что готов заниматься этим снова и тем более брать на себя ответственность за старших адептов, некоторые из которых уже достигли совершеннолетия. Сердце скребёт страх, Баоху дрожит на поясе, внимая волнению хозяина, и тьма ласково шепчет о том, что это вовсе не такая плохая затея, какой кажется заклинателю.       Отказ будет грубым жестом, потому что его просит сам глава ордена, но Цзян Фэнмянь понимающий и слишком добрый, потому вовсе не разозлится на отрицательный ответ и непременно скажет, что найдёт другого человека на эту роль. Юй Цзыюань, сидящая подле мужа, разгневается — и тогда это станет новой причиной их ссоры, чего Вэй Ин не желает.       Кроме него, в Пристани Лотоса не осталось старших учеников, способных выполнить сложное задание в одиночку, нет и других свободных учителей, чтобы отправить их с адептами, пусть и опытными, но не настолько, чтобы отпускать без сопровождения.       Выдохнув, мужчина возвращает палочки на подставку и обращает взгляд к главе ордена.       — Хорошо.       Хмыкнув, хозяйка Пристани Лотоса с заметным довольством возвращается к ужину, а Цзян Фэнмянь мягко улыбается и просит после зайти в его кабинет, чтобы обсудить детали ночной охоты.       Возможно, положительный ответ был ошибкой — шестое чувство кричит об этом, и Вэй Ин сглатывает, не ощущая желания продолжить трапезу. Аппетит пропал, по коже бегают мурашки, а Баоху продолжает мягко дрожать на поясе, и мужчине не удаётся успокоить оружие никакими мыслями и доводами к самому себе.       Чуть позже, присев с кувшином вина и длинным свитком между ними на столе, Вэй Ин сглатывает ком и только немного пододвигает к себе вещь, тут же скрывая руки под столом; заклинатель не притрагивается к пиале вина, заботливо налитой главой ордена, и в данный момент мужчине всё равно, что это является грубым жестом.       Глава ордена Цзян смотрит на свиток, кратко сказав, что к ним обратилось за помощью поселение Фу в пятнадцати ли отсюда — лететь, значит, придётся на мечах. Сначала Вэй Ин загоняет себя мыслями о том, что преодолеть такое расстояние не будет слишком трудной задачей, но придётся сделать остановку на ночь — пробную, без выхода на охоту в тот же день, — потому что силы золотого ядра Вэй Усяня всё ещё непростительно малы. Не хватит тех четырёх лет неспешных и последующих трёх месяцев усиленных тренировок, чтобы вернуть себе хотя бы намёк на прежние силы; Баоху чудесно слушается и может работать как со светлой ци, так и с тёмной, но на ночной охоте, когда вокруг заклинателя будет много детей, он не может воспользоваться навыками Старейшины Илин.       — ..нь Усянь. Вы меня слышите? Лань Усянь.       Вздрогнув, Вэй Ин не сразу понимает, что до него пытаются дозваться вот уже в второй (или куда больший?) раз. Мужчина резко поднимает голову и сталкивается с обеспокоенным выражением лица главы ордена. Тот, заметив реакцию, облегчённо выдыхает.       — Вы долго не отвечали.       Почесав кончик носа, мужчина неловко смеётся в ответ и отводит взгляд.       — Со мной такое бывает, — тихо произносит он, — прошу прощения.       Мягко улыбнувшись, Цзян Фэнмянь качает головой.       — Вы всё ещё можете отказаться.       Поджав губы, Вэй Ин действительно раздумывает над тем, чтобы сказать "нет".       Ночная охота, между тем, всегда опасна, какая бы нечисть — даже призрак — ни была целью заклинателей. Непредвиденное случается тогда, когда его не ждёшь больше всего, и в то же время твари любят страх, питаются им, будто тьмой, и наслаждаются метаниями взволнованных заклинателей; спокойствие не самая лучшая пища для нечисти, потому они, найдя себе таких жертв, сначала создадут панику и лишь после будут наслаждаться отрицательной энергией чувств.       К тому же в мире заклинателей ничего не бывает просто так. Сколько они с Лань Чжанем ни ходили на охоту, за простой историей всегда скрывалась страшная тайна — и ожесточённый призрак оказывался невинным кроликом, в то время как сам заказчик мог стать последней нечистью.       Бездумно взявшись за запястье, где под тканью бережно скрывается лента мужа, Вэй Ин смотрит вниз и думает, что, пожалуй, стоит перешагнуть через себя.       — Если не пойду сейчас, не смогу сделать и после, — со вздохом признаётся Вэй Усянь и качает головой, — так что отправляюсь.       — Вы... Я знаю, вы можете мне не доверять, но скажите, — Цзян Фэнмянь отпивает вина из пиалы, задумчиво уставившись на напиток, — чего вы так боитесь?       Отведя взгляд, мужчина прикусывает губу.       В своей истории Вэй Ин допустил уже невероятное количество ошибок, которых, вообще-то, мог бы избежать, если бы подумал хорошенько, а не рвался ответить как можно скорее. Прямо сейчас его не торопят с ответом, и заклинатель благодарен за возможность подумать.       Всё же отпив вина, сделанное на лотосе, Вэй Усянь задумчиво мычит.       Сухие факты и рассказы, переделанные из их с мужем путешествий, не дают узнать о истории мужчины. Только став учителем Цзян Чэна, тем самым вступив в орден, Вэй Ин сказал, что в ближайшее время не будет посещать ночную охоту; к тому же, в приоритете Вэй Усяня стоит обучение наследника, а теперь ещё и Цзян Яньли.       Краем глаза взглянув на Цзян Фэнмяня, Вэй Усянь думает, что, на самом деле, зря он так волнуется. Мягкий по нраву и слишком добрый для главы ордена, мужчина всё-таки является сильным заклинателем и тем, кому можно всецело доверять. В прошлой жизни они были приёмным отцом и сыном, сейчас — почти друзьями, хотя Вэй Ин всё ещё не понимает, чем заслужил к себе такое отношение. Цзян Фэнмянь доверяет ему, верит в его слова, которые иногда могут звучать чистой ложью, и Вэй Усянь доверяет мужчине в ответ.       В прошлом Вэй Ин был сыном Цансэ-саньжэнь, в которую дядя Цзян (если судить по слухам и словам мадам Юй) был влюблён, и если в прошлом слишком доброе отношение к какому-то сыну слуги, босяка с улицы, было понятно, то сейчас мужчина неоднократно спрашивает самого себя, почему к нему обращаются, словно к кому-то родному? Даже при том, что Вэй Усянь учитель Цзян Чэна, ему не должны дозволять жить близко к крылу главной ветви клана, садиться за один стол с семьёй Цзян и своевольничать, как случилось недавно, и тем более глава ордена не должен предлагать выпить с ним вино в его кабинете.       Цзян Фэнмянь слишком, даже подозрительно, учтив к человеку, которого встретил случайно.       Ответить толикой правды, пусть и болезненной, будет вполне себе честно и почти равноценно тому доверию, которое ему оказывают.       — Я ведь не говорил, почему покинул орден Лань, верно? — тихо спрашивает мужчина, ловя в ответ кивок. Вэй Ин наливает себе ещё вина, разбалтывает его в пиале и смотрит на прозрачную поверхность, вспоминая горькое прошлое. — Мой муж умер на ночной охоте. Это была полностью моя вина. Я был... — он задумывается на секунду, отпивает алкоголь и продолжает говорить всё также тихо, — слишком самонадеян.       Опустив глаза, Цзян Фэнмянь молча пьёт вино, негромко ставит пиалу на стол, и Вэй Ин внимательно наблюдает за его движениями, стараясь прочитать эмоции на лице главы ордена.       — Я пойму, если вы захотите отказаться.       — Нет, — резко отвечает Вэй Ин, — какой из меня заклинатель, если я игнорирую ночную охоту? Мне ещё вести на неё ваших детей, глава ордена Цзян.       Усмехаясь беспечно, Вэй Усянь смотрит на мужчину, и тот неуверенно кивает.       Взглянув на свиток, Вэй Ин собирает всю храбрость в кулаки и углубляется в чтение.       Ситуация, похоже, действительно требует кого-то сильного и надёжного. В деревне Фу люди страдают от болезней — просто попадали один за другим, словно началась эпидемия, — а некоторые блуждают в лесу, и через время их находят уже мёртвыми.       Постучав по носу, Вэй Усянь всё-таки думает, что ни о чём таком в прошлом не слышал. Пусть он в этом время и был ребёнком, слухи о подобных проблемах быстро распространялись по всей Пристани Лотоса и не могли обойти воспитанника Цзян Фэнмяня. Ситуация кажется патовой, тем более, что это длится почти месяц.       — Почему вы не отправили кого-нибудь раньше? — озадаченно интересуется Вэй Усянь, завидев сроки проблемы.       — Сначала эта проблема не была такой серьёзной, — задумчиво делится мужчина, — просто болезни. Я направил им целителей, но недавно стали пропадать и люди, а письмо с просьбой помочь пришло только вчера.       Кивнув, заклинатель отпивает вино и чуть опирается о стол, возможно, ведя себя излишне неучтиво.       Эпидемия, пусть и начавшаяся внезапно, не всегда имеет дело с тёмными тварями, однако такой вариант отбрасывать так просто нельзя. Сопоставив болезнь более двух десятков человек в деревне и пропажу другого десятка, найденного мёртвым, Вэй Ин не рискует предполагать наверняка, что за тварь напала на поселение. Тех, кто и насылает проклятия, и убивает людей, не бывает — нечисть делает либо одно, либо другое.       Люди болеют, судя по информации из свитков, тяжело. Некоторые находятся при смерти — трое человек из двадцати семи человек. Из всего выходит, что нечисть сильная.       — Сколько адептов полетят со мной?       — Шестеро.       — Их потенциал?       Двое старших, недавно достигших совершеннолетия, и четыре адепта помладше, которые, несмотря на юный возраст — им всего шестнадцать и семнадцать, — довольно талантливы и умны. Двоих из названных Вэй Ин вроде как помнит — кажется, он играл с этими учениками, когда был ребёнком.       Порешив на том, что отправляются они завтра утром — им необходимо спешить, чтобы скорее помочь жителям, пока жертв не стало слишком много, — глава ордена предлагает гостю выпить с ним ещё немного, и Вэй Ин не в силах отказать.       Деревня Фу напоминает город-призрак, как город И, и Вэй Ин невольно ведёт плечом, чувствуя, как мурашки пробираются по спине. Ветер холодит кожу — воздух в этом месте плотнее и даже кажется опасным. Работавший прежде с трупами, мужчина ощущает их запах и злость повсюду, куда ни идёт, и это ужасает даже Старейшину Илин, потому что теперь он понимает, что тварь сильнее, чем изначально предполагалось. Баоху дрожит, взволнованный полотном тёмной ци, и Вэй Усянь мягко накрывает рукоять ладонью, призывая меч успокоиться.       Местные целители и те, кого прислал Цзян Фэнмянь на помощь, ютятся или в местном лекарском доме, или в домах, потому что мест становится слишком мало. Заместитель Старейшины деревни встречает их на пороге, заводит в дом и жалостливо просит о помощи, потому что его отец — Старейшина деревни — не продержится долго.       Им рассказывают о том, что люди стали пропадать где-то полторы недели назад, а первые заболевшие появились немногим больше месяца. Они и сами думали, что это просто болезнь и скоро проблема исчезнет, но больных становится только больше с каждым днём, некоторые уже находятся при смерти — уже пятеро, включая самого Старейшину, — а другие жители уходили в лес к реке и не возвращались, из-за чего в деревне появилась проблема с питьём.       Стуча по подбородку пальцем, Вэй Ин задаёт вопрос за вопросом, иногда позволяя вставить адептам слово — они не на учёбе, а деле, и им полезно будет поучаствовать, но в первую очередь он берёт всё дело на себя, как старший и ответственный за чужие жизни, поскольку дело принимает серьёзный оборот.       Пять бродячих заклинателей, проходящих мимо, решили помочь, даже не прислав главе ордена Цзян письмо с предупреждением — хотя, стоит заметить, им стоило прежде не просто уведомить, а спросить разрешение на разного рода действия на чужой территории. Что посеешь — то и пожнёшь. Всех пятерых не стало за одну ночь — ушли в лес, самонадеянно и так глупо, видимо, решив, что там нет ничего опасного настолько, чтобы оставить в деревне хотя бы одного из их группы. Сильные заклинатели были или нет, уже неважно, потому что итог ясен: существо, терроризирующее деревню, более чем злобное.       Задумчиво промычав слова недовольства себе под нос, Вэй Ин поднимает взгляд на молодого мужчину и спрашивает:       — Как давно они ушли?       — Три дня назад, господин, — тут же отвечают ему, — когда они не пришли, мы сразу послали к вам за помощью.       Хмыкнув, заклинатель откидывается на спинку стула и смотрит на адептов. Те, переглядываясь и перешёптываясь еле слышно, ловят взгляд и тут же понимают, о чём их просят. Самый старший, повернувшись к заместителю Старейшины, спрашивает то, что его интересует, и Вэй Усянь мысленно хвалит этого юношу.       — Бывали ли у вас недоброжелатели, которые могли разозлиться на всю деревню? Или кто-то практикует тёмные искусства?       Кивнув на действительно хороший вопрос, Вэй Ин смотрит на молодого мужчину. Ответ разочаровывает:       — Таких не было.       Прислушиваясь к своим ощущениям, заклинатель прикрывает глаза и вдумчиво анализирует местность в пределах немного меньше ли, и в округе, действительно, ни единого намёка на тёмную энергию, которую мог бы использовать человек; следов заклинаний нет. Кроме всё той же ци нечисти, какая нацелилась на эту деревню, ничего необычного, что может заинтересовать.       — Ни внезапных, ни странных смертей? — спрашивает другой адепт.       Ответ снова отрицательный. Переглянувшись, ученики замолкают, каждый думает о своём. Вэй Ин, искоса посмотрев на юношей, снова оборачивается к молодому мужчине.       — Быть может, бывали странные случаи, которым лет, — заклинатель задумчиво мычит, прикидывая сроки, — десять или больше?       Опустив взгляд и призадумавшись, Фу Бао некоторое время молчит, впервые не спеша с ответом. Вэй Усянь, скрестив руки на груди, терпеливо ожидает и даёт знать адептам, что всё хорошо. Реакция мужчины не кажется странной, как и не вызывает подозрений отрицательный ответ, хотя то, что в истории деревни всё настолько чисто, даже поражает.       Покончив с опросом, потому что вопросов, какие можно было бы задать Фу Бао, нет, Вэй Ин манит за собой адептов и уже на улице тянется, прислушиваясь к ощущениям и планируя дальнейшие действия. Адепты неловко мнутся за его спиной и переглядываются, пока старший из них не подходит к заклинателю.       — Господин Лань, что мы будем делать?       Вскинув бровь, заклинатель обводит юношей взглядом и хмыкает.       В общем-то, Вэй Ин не планировал делать из задания урок, но, похоже, без этого никак.       В прошлом, когда мужчина водил детишек Лань на охоту, все адепты знали простые условности: не спрашивать, а предлагать; выражать доводы, а не неуверенно выдвигать предположения; не бояться ошибиться и говорить прямо. Пусть Вэй Усянь и в прошлом и сейчас выступает в качестве ведущего лица, на котором лежит ответственность за младшее поколение, он даёт адептам свободу и предлагает действовать почти самостоятельно, вступая тогда, когда замечает ошибку или видит необходимость вступить.       Ситуация, в которой Вэй Ин оказался сейчас, не очень-то располагает к такому уроку, потому что нечисть, похоже, и правда сильна настолько, что сам заклинатель не уверен в своих силах (светлых, само собой), но терпеть на протяжении нескольких дней непрерывные вопросы о том, что делать, он не намерен.       — Вот вы мне и скажите, — с задором в голосе заключает Вэй Ин и оборачивается к ошеломлённым адептам. — Что вы можете сказать о том, с кем мы встретились? Быть может, кто-то из вас уже знает, с чем мы имеем дело?       Замявшись и совсем оторопев, юноши переглядываются между собой. Двое самых младших спускаются на шёпот и взаимно хмурятся, обдумывая варианты; четверо других работают больше по одиночке, чем в группах, но иногда выражают друг другу предположения. Вэй Ин наблюдает за ними всего пару минут, прежде чем одёргивает.       — Вслух. Не бойтесь ошибиться.       Стушевавшись, адепты замолкают и снова кидают друг другу взгляды.       — Это не призраки, — совсем тихо говорит предположение один из младших, пряча взгляд.       Постучав пальцем по крыльям носа, Вэй Ин кивает:       — Может быть, они могли бы загнать кого-то в лес, но ци слишком густая для них.       Тогда, воодушевившись, вступает другой ученик:       — Демон эпидемии?       Наклонив голову вбок, заклинатель задумчиво мычит, размышляя на этим вариантом.       Демоны эпидемии не заманивают людей в лес, но устроить массовую болезнь вполне способны — и, пожалуй, ситуация немного напоминает случай, когда можно заподозрить именно эту нечисть.       Имеется, правда говоря, довольно неприятная трудность: демонов эпидемии море, и каждый тип этой нечисти заражает людей по-своему. В первую очередь, конечно, они зашли к Фу Бао за основной информацией, но ничего толкового о самой болезни он сказать не смог, потому в планах зайти к целителям и узнать уже необходимое.       — Не исключено, — неуверенно соглашается Вэй Ин, — но данных слишком мало, чтобы говорить точно. Занесём в список. Ещё?       Один из адептов, потоптавшись на месте, неуверенно поднимает руку.       — Почему это не могут быть призраки? Есть Злобные духи, есть Длинные, Хищные...       Промычав, Вэй Усянь смотрит в сторону, скрещивает руки на груди и отвечает, чуть погодя:       — Эта энергия... — заклинатель хмурится, — не принадлежит ни одному из названных тобой или другому виду призраков. Демоны... — Вэй Ин наклоняет голову в бок, хмурясь ещё больше, — зачем им такая деревня?.. — взмахнув головой, мужчина поднимает на адептов взгляд. — Итак, каковы наши действия?       Переглянувшись, адепты неуверенно кивают. Во взгляде каждого из юношей читается встревоженность и желание что-то спросить. Заклинатель ждёт минуту, но никто не спешит выступать, и тогда он берёт дело в свои руки, учитывая то, что эти дети работают с ним в первый раз.       — Вопросы? — вскидывает бровь Вэй Усянь.       Снова переглянувшись, адепты сходятся на чём-то одном и пускают вперёд одного из группы.       — Когда вы говорите про энергию, что вы имеете виду, господин Лань?       Промычав, Вэй Ин хватается за подбородок пальцами и запинается с ответом.       Поскольку он в приоритете использует тёмную энергию и работает с ней довольное долгое время, а ещё раньше — со светлой, то и умение распознавать разную ци пришло само собой. Вэй Усянь просто знает на опыте, какая энергия кому принадлежит, потому что за свою жизнь встречался с разной нечистью. В какой-то мере, это навык, который просто приходит с опытом, но есть и такие таланты, к которым без зазрения совести Вэй Усянь относит Лань Чжаня — этот заклинатель мог запросто распознать любую ци, даже если он с ней не встречался, или хотя бы выдаст догадки, приближенные к правде.       Посмотрев на детей, Вэй Ин примеряет их способности.       — Сосредоточьтесь, как при медитации. Попробуйте почувствовать энергию вокруг. Что вы чувствуете?       В этот раз даже не переглянувшись, заинтересованные адепты прикрывают глаза и действуют согласно совету Вэй Усяня. Заклинатель внимательно наблюдает за детьми и вместе с тем прислушивается к ощущениям сам, чтобы суметь объяснить им лучше.       Сам Вэй Ин делает это больше на рефлексах. Ему не нужно долго уходить в себя или пытаться перейти в состояние, похожее на медитацию, чтобы почувствовать окружающую его ци; адептам, не наученным этому, потому что этот навык хоть и полезен, он не используется повсеместно, требуется время.       — Тяжесть, — произносит первый адепт, разрывая тишину.       Младшие вздрагивают, что означает, что они слишком глубоко ушли в себя, но недостаточно хорошо, чтобы отринуть восприятия мира, когда звуки заглушаются.       — Холодно, — произносит тот, что младше на год.       Самый старший согласно кивает и открывает глазами, сообщая, что большего сказать не может, а за ним и второй. Вэй Ин отмахивается — результат этих двоих и так достаточно хорош, чтобы показать их потенциал.       Один из младших говорит, что ему просто неприятно, и открывает глаза, тоже не в силах распознать в ци что-то ещё. Трое других вовсе не могут почувствовать то, о чём говорят другие адепты и Вэй Усянь, и пристыжено опускают головы. Вэй Ин, мягко улыбнувшись, подходит к ним и легко бьёт каждого по плечу.       — Вы молодцы, просто ещё слишком молоды, чтобы понять точно, — потом он оборачивается к остальной группе, справившейся с заданием, — раз вы смогли почувствовать ци, то знаете, как нам поступить?       Опустив руку на меч и сделав шаг вперёд, старший адепт отвечает:       — Следует разделиться. Младшие и Тао Хифу займутся болезнью. Шо Баоан, Шо Таоту, я и вы, господин Лань, отправимся в лес.       Улыбнувшись, Вэй Ин мысленно ставит этому адепту высший балл и даже попросит учителей по прибытию обратно именно так и сделать. Старший адепт хорошо научен и, стоило ему только дать волю, разошёлся, вняв условиям работы Вэй Усяня.       То, чего хочет добиться от адептов, за которых он ответственен, — это самостоятельности. На любой охоте, сколько бы сопровождающих ни было, необходимо уметь брать ситуацию в свои руки, если старших серьёзно ранили или, что ещё хуже, убили. Жизнь заклинателей опасна и трудна, как говорили Цзян Фэнмянь и его жена.       Вместе с двумя младшими адептами Вэй Ин решает взять старшего в лес, где, определённо, ситуация сложнее; другая такая же команда остаётся в поселении.       — Так и поступим, — кивает Вэй Ин. — Вы можете идти сразу же к целителям, а мы пока снимем нам комнаты на постоялом дворе.       Адепты, согласно кинув, в ту же секунду под наставлениями Тао Хифу уходят в сторону, где располагаются больные и лекари; Вэй Ин, поманив детей за собой, следует к постоялому двору, потому что уверен, что замещающий своего отца Фу Бао не позаботился об этом.       Лес встречает гостей ещё более тягучим воздухом, запахом разлагающейся плоти, жжёной травой и тонким отголоском хвои. Адепты, перешагнув за линию, после которой запахи ощущаются достаточно чётко, морщатся; самый младший зажимает нос, поглядывая назад.       — Можешь вернуться, если это для тебя слишком, — предлагает Вэй Ин, искоса глянув на адепта.       Через силу опустив руку, продолжая морщиться, младший качает головой и сжимает меч, словно он придаст ему большей уверенности.       Старшие тоже не предпринимают попытки покинуть это место, которое и в самом деле неприятно уже одним только запахом; на вид лес выглядит совершенно обычно, пока они не доходят до открытой поляны. Десятеро людей, пропавших не так давно, свалены в одну кучу тел, по всей поляне то тут, то там валяются оторванные конечности — буквально вырванные, — застывшая кровь окрасила траву и землю; застывшее выражение ужаса на лицах умерших заставляет адептов испуганно отшатнуться. Самый младший вываливает содержимое желудка наружу, отойдя недалеко в кусты, старшие прижимают руки к лицу и едва дышат, взирая на эту картину.       — Стойте на месте, — кидает Вэй Ин.       Реакции никакой, но Вэй Усянь надеется, что его слова достигли ушей адептов.       Не брезгуя, потому что ему довелось побывать в ситуации куда более уродливой и ужасной, чем эта, заклинатель подходит ближе и прежде всего прислушивается к ощущениям. Энергия в этом месте иная: тёмная ци плотная, настолько злобная, что Вэй Ин не уверен, что смог бы подчинить её своей воле, простирает свои лозы глубже в лес, исчезая в вихре ещё более плотной ци. Мужчина хмурится и решает, что если и пойдёт в ту сторону, то исключительно один.       Баоху дрожит в ножнах, определённо недовольный скоплением энергии, хотя меч способен выдерживать тёмную ци. Вэй Усянь успокаивает дух оружия, мягко опустив руку на рукоять и чуть сжав её.       Вид трупов, правда, до безобразия ужасен. Лишённые крови и внутренностей — съеденных, как замечает Вэй Ин, — трупы, действительно, пугают. Самые верхние ещё выглядят так, словно были убиты недавно, самые нижние уже начали разлагаться со скоростью, какая удивляет Старейшину Илин — кто-то использовал на них одно противное и чертовски старое проклятие, о котором сам тёмный практик едва ли слышал пару слов. Кожа обнажает кости, и те тоже превращаются в порошок, которым совсем немного покрыта земля — трава словно сгнила под грудой трупов.       Такие тела даже не похоронишь, как подобает обычаям, и души этих людей предположительно съедены. Самое меньшее, что могло случиться с душами, — полное уничтожение от боли.       Притрагиваться к чему-либо Вэй Усянь не спешит и не собирается в принципе. Действия проклятия для него не изучено, и кто знает, не передаётся ли оно через касания.       Поднявшись и оглядевшись, заклинатель замечает на поляне только брошенные конечности, зачем-то оторванные, клоки одежды и всю ту же сожжённую землю. К одному такому участку мужчина и подходит, проводит рукой и хмурится, прислушиваясь. Что-то, что было оставлено в этом месте, уже впиталось в землю и исчезло под действием всё того же проклятия.       Даже вернувшись к адептам, Вэй Ин продолжает оглядывать территорию. Уже более или менее пришедшие в себя ученики боязливо смотрят на поляну, изуродованную кем-то очень сильно, и старательно избегают трупов; самый младший предпочитает находиться в стороне и жмётся к дереву, словно это единственное спасение в хаосе.       — Кто или что могло такое сотворить? — подрагивающим голосом спрашивает адепт помладше, глянув на Вэй Усяня.       — Демон, — предполагает старший, — точно не призрак.       Кивнув, Вэй Ин оборачивается к адептам.       — Вопрос только в том, какой именно.       Глянув на товарищей, младший, выглянув на поле, тут же отводит взгляд и хриплым голосом спрашивает:       — Господин Лань, как вы можете это выдерживать? Это же просто ужасно.       Бросив взгляд на гору трупов в последний раз, мужчина выдыхает, хватает двух адептов за плечи и знаками призывает третьего идти с ними. Тот, нехотя отлипнув от дерева, встаёт рядом, и Вэй Ин прижимает его к себе так же, как и двух других.       — Мне довелось одно время жить среди трупов, — с лёгкой усмешкой делится мужчина, замечая, как все трое вздрагивают и опасливо косятся, — жизнь и не такое предложит, ребята.       — Вы ненамного старше нас, — ворчит один из старших.       Усмехнувшись, мужчина спешит его разуверить:       — Мне шестьдесят девять, малыш.       — Что?!       — Врёте!       — Да вы на двадцать пять максимум тянете!       Трое адептов взрываются одновременно и каждый выражает своё недовольство и восхищение сказанным так громко, что Вэй Ин, мягко улыбаясь, почти закрывает уши руками. Приложив палец к губам, он призывает детей к тишине и снова усмехается. Слишком резвые и шумные, они быстро забыли про увиденное, и этому нужно отдать должное. Стоит найти нужную тему и отвлечь, и дело пойдёт, как по маслу.       — Неужели вас не учат, что совершенствующийся при определённых условиях может достигнуть бессмертия?       — Вы достигли бессмертия? — удивляется старший.       Адепты помладше удивлённо вскидывают брови и смотрят, определённо, с восхищением.       — Мгм, — кивает Вэй Ин, — чуть меньше тридцати лет назад.       — Вы всё равно выглядите молодо, — фыркает всё тот же старший адепт.       — Хорошо сохранился, — подмигивает мужчина.       На выходе из леса им всем становится легче дышать.       Самого младшего, Вэй Ин уже точно уверен, он с собой не возьмёт, как не хочет брать и тех, что будут старше, но особого выбора у него нет. Отправься Вэй Усянь в то место один, кто знает, убьют его, или он сможет остаться в живых. Будучи в группе, у заклинателей всегда больше шансов, пусть степень опасности и не уменьшится.       Во всяком случае, никуда этой ночью они не пойдут. Поскольку неизвестно, кто насылает болезнь на жителей деревни, нельзя бездумно идти в лес ночью.       Вторая команда поработала на отлично. Собранная ими информация местами бесполезна, но зато стало точно известно, что виной болезни стал один демон — и, как смеет предполагать Вэй Усянь, почти тот же, что обитает в лесу и убивает людей, разрывая их на куски, однако разница в их ци всё же есть, как и методах воздействия.       Обычно демоны эпидемии не убивают так, как убивает тот, что облюбовал деревню Фу: они, как правило, насылают болезнь, которая медленно, но верно убивает каждого, кого затронет. В случае тех, кто слёг с жаром и жалобами на боль в животе — а это вся деревня, — именно так демон эпидемии и поступил. В то же время есть некоторые люди, которые находятся в критическом состоянии, и их счет идёт на часы, если не минуты, следовательно, их поразила уже другая болезнь, которая также была наслана какой-то тварью.       Три демона не могут работать в одном месте. Два — ещё возможно.       — Есть те, кто ещё не заболел по какой-либо причине? — спрашивает Вэй Ин.       Стуча пальцами по крыльям носа, даже позабыв про вино и еду, уже принесённую в комнату, где они устроили общий сбор и мозговой штурм, заклинатель обводит адептов взглядом.       Ещё не пришедшие в себя окончательно, чтобы без рвотных позывов притронуться к еде, старшие ученики так же молчаливо смотрят на младших. Те, оторвавшись от пищи, переглядываются, и Тао Хифу, отложив палочки, принимает слово:       — Пара человек. Мы так и не смогли понять почему.       Постукивая пальцами дальше, Вэй Усянь задумчиво мычит.       — Вы ходили к ним домой?       Тао Хифу кивает.       — Заметили ли вы что-то странное или, — мужчина запинается, — что-то, что привлекло ваше внимание? Талисманы, особые предметы? Что-то испускало какую-то энергию?       Расследовавшие дело болезни адепты склоняют головы и глубоко задумываются над словами старшего.       Вэй Ин, наконец перестав мучить нос, несмело берётся за пиалу и просто разбалтывает вино, втягивая запах. Сладковатый, немного сухой. Хмыкнув, мужчина осушает посуду в пару глотков и довольно улыбается, думая, что не прочь заказать ещё пару кувшинов. На вкус не так ужасно, как он думал: пусть деревня Фу находится недалеко от основного Юньмэна и совсем не славится алкоголем, он тут не так уж и плох, как можно было ожидать. На самом деле, если припомнить, эта деревня в принципе не известна за счёт чего-либо.       Вокруг деревни Фу не так уж и много озёр и рек, прудов тоже всего несколько, горы вдали, рядом только просторный лес, в котором скорее заплутаешь, чем найдёшь что-то полезное. Самое обычное поселение, какое только бывает, и его расположение нельзя назвать хорошим; чем это место привлекло нечисть, если тут и умереть не от чего, тоже остаётся загадкой.       — У одной пары в доме висели, м, не очень приятные на вид картины, — выдаёт один из младших адептов.       Наливая себе вино, Вэй Ин качает головой. Ужасные картины разве что для отпугивания слабых тварей и служат.       — Статуэтки, — говорит уже другой адепт, — у мужчины была статуэтка, — он задумывается и пытается нарисовать какую-то фигуру в воздухе, — не то ворона, не то змеи.       — От неё исходила какая-нибудь энергия? — тут же интересуется Вэй Ин.       Адепт качает головой.       — Не пытался узнать, простите.       — Ничего, — мягко улыбается заклинатель, — но запомните, что лучше проверять всё вокруг, даже если кажется, что это пустая трата времени.       В ответ ему следуют почти что синхронные кивки шести голов. Откинувшись назад и чувствуя себя, как в старые времена, когда он вот так же ходил на охоты с ланьскими детьми, Вэй Ин решает дать себе немного больше свободы.       — Говоря о талисманах, — задумчиво тянет Тао Хифу, — в одном доме на двери висел безобидный талисман на богатство. Выполнен правильно и качественно, не думаю, что в нём может быть причина.       Принимая это во внимание, Вэй Ин отпивает вина.       — Нужно будет проверить, — руководствует мужчина, — всё?       Адепты снова замолкают. Некоторые опускают глаза вниз, другие бездумно мешают еду палочками, особо не вдумываясь в совершаемые ими движениями; те дети, что ходили в лес, потягивают в большей степени воду, не имея возможности даже выдвинуть предположение.       В конце концов, ни у кого не находится ничего дельного, и они продолжают трапезу молча, каждый думая о своём. Вэй Усянь, почти не притрагиваясь к еде, потому что голова забита мыслями, то тихо пьёт вино, то стучит пальцами по столу, заставляя адептов взволнованно переглядываться и пожимать плечами на всё те же молчаливые вопросы.       После плотного ужина — для кого как, — никто не спешит расходиться по комнатам. Поскольку миссия общая, да и мало ли что может случиться, Вэй Ин и адепты, с которыми он посещал чащу, делятся тем, что увидели. Лица всех белеют, самые младшие испуганно вздрагивают во время рассказа, и, кажется, кто-то из адептов едва не опустошает свой желудок снова, когда дело доходит до подробностей.       — Господин Лань, — прерывает его старший адепт, похлопывая товарища по плечу; тот, не то бледный, не то зелёный, сидит, повернувшись в сторону и низко склонившись к полу, — не думаю, что стоит сейчас рассказывать такие... детали.       Другие поддерживают старшего соученика, и Вэй Усянь со вздохом соглашается, отмахивается, переходит к другой части рассказа, уже упоминая только тёмную ци и собственные предположения. В этот раз он не позволяет адептам вести: не доросли до этого уровня.       Дело, так или иначе, обретает скверный оборот. В случае, если деревню Фу терроризирует сразу два демона, Вэй Ин оказывается в не очень приятной ситуации, поскольку его светлых сил слишком мало, чтобы сразиться с двумя; воспользоваться тёмной энергии у всех на виду мужчина не рискнёт, если только ситуация не будет настолько патовой.       — Фонарики, — внезапно произносит один из младших адептов, привлекая к себе всеобщее внимание, и сразу тушуется, но продолжает, — во всех домах были красные фонарики.       — О, — поддерживает его второй, — и правда. У всех возле окон висят.       — По три штуки у каждого, — кивает Тао Хифу, — но имеет ли это значение?       Вэй Ин некоторое время размышляет над этим, признавая, что картина выглядит немного странной, пока его не посещает мысль, что, о, кажется, он понял, кто их демон эпидемии. Этот определённый не имеет своего точного имени, но чертовски обожает фонарики красного цвета, и это является своего рода защитой от него. В свою очередь, этот демон насылает весьма неприятные болезни, которые трудно лечатся, если не разобраться с её источником — самой нечистью — вовремя.       К счастью, найти демона эпидемии и сразить его не так и сложно. Младшие адепты — включая того, которого Вэй Ин больше не будет брать в лес, — и Тао Хифу смогут разделаться с ним в два счёта, если сделают хорошую приманку.       Вместе с тем становится ясно, что в предсмертном состоянии десятерых людей в деревне виноват совершенно другой демон, который будет в разы сильнее и опаснее, и это уже никакой не демон эпидемии или кто-то из его подвида.       В конце концов, раздав всем указания и сконструировав план на поимку демона эпидемии, Вэй Ин отсылает всех спать.       Следующим вечером, устроив ловушку из фонариков, Вэй Ин ещё раз наставляет детей и проверяет их готовность: талисманы, сигнальные ракеты, остроту мечей и целостность круга, который Вэй Ин начертил на земле, прикрыв тонким слоем травы, дабы киноварь не стёрлась, но и не была слишком заметна. Завершив приготовления и убедившись, что с адептами всё будет с наибольшей вероятностью в порядке, зовёт за собой двоих старших и ведёт в лес.       В этот раз тут действительно мрачно. Вэй Ина пробирает вязкий холод, когда он переступает границу леса, Баоху нетерпеливо дрожит и порывается прочь из ножен, словно видит перед собой противника; Вэй Усянь прикладывает все свои силы и терпение, чтобы успокоить слишком энергичное оружие. Несмотря на внешний холод, который должен быть присущ мечу, сделанному по подобию ланьского, этот клинок ведёт себя не в пример резво. Не послушаться, однако, рвения Баоху Вэй Усянь не может.       Адепты, когда те делают шаг в чащу, вздрагивают и испуганно озираются.       — Какого чёрта?!       Слышится лязг меча.       Насторожившись, Вэй Ин резко оборачивается и сжимает рукоять сильнее, готовый пустить меч в действие в любой момент; адепты прижимаются к нему, тяжело дыша от страха, и широко распахнутыми глазами смотрят на стену деревьев, которой, определённо, не было раньше. Позади них сейчас должно быть поле и дорога с видом на деревню.       Мелькает мысль, что всё же не стоило брать с собой детей.       — Сильный морок, — морщится Вэй Ин и оглядывается, — не теряйте бдительности. Держитесь меня.       Испуганные, юноши заторможенно кивают и, не спеша убирать мечи обратно, прижимаются почти вплотную. Вэй Усянь, стискивая рукоять клинка, выдыхает и прислушивается к ощущениям.       Тёмная ци густая до чёртиков. Кажется, он не помнит таковой даже в пределах Луанцзань, и даже тогда не было настолько холодно, как сейчас, хотя его тело согревает слабое золотое ядро — а тогда его и вовсе не было.       Изо рта вырывается клуб пара.       Морок, насланный на них, не позволит выйти, заставит блуждать и будет путать мысли, пока все они не сдадутся или не умрут от голода или холода. Предположительно, от последнего те люди и погибали, оказавшись в ловушке демона, хотя всё ещё остаётся странным время, когда жертвы уходили в лес.       Возможно, демон может воздействовать на заклинателей только ночью — и, определённо, это будет более чем оправдано, потому что на них нечисти придётся знатно потратиться, какой бы сильной она ни была. Окажись так, что демон, пиршествующий в лесу, может влиять на жертв и днём, это будет не очень приятным дополнением, однако сильной подсказкой к тому, чтобы узнать личность нечисти, с которой они имеют дело.       Медленно передвигаясь по лесу, Вэй Ин задумчиво смотрит в небо и щурится; морок действительно хороший, отменный, стоит заметить. Верхушки деревьев почти полностью перекрывают обзор, небосвод тёмный, без единого проблеска света — огней деревни или луны, и чудится, словно бы за ними летают вороны... Вороны?       — Слышите птиц? — оборачивается к адептам Вэй Ин.       Вздрогнув, те переглядываются и кивают.       Морок, быть может, и хорош, но птицы им не созданы, в отличие от лживого неба.       Остановившись, Вэй Усянь призывает юношей сделать то же самое. Ученики, наконец вернув мечи в ножны, спрашивают, в чём дело, а мужчина отмахивается и задумчиво смотрит по сторонам.       С одной стороны, вряд ли их совместных сил будет достаточно, чтобы развеять морок и уж тем более одолеть такого сильного демона, из чего Вэй Ин делает вывод, что им придётся задержаться в мороке на некоторое время, пока помощь не прибудет. Заклинатель предупредил младших детей о том, что если их не будет с рассветом, можно вызывать срочное подкрепление.       С другой стороны, он, скорее всего, сможет воспользоваться тёмной энергией этого места, но не без вреда для себя, однако с пользой для всех. В конце концов, в бою с одним только мечом против этого демона, кем бы он ни был, Вэй Усянь не выстоит — ядро быстро истощится; дети тоже не смогут сражаться долго, потому что ещё слишком молоды и неопытны для таких заданий.       Оглядев адептов, мужчина вздыхает, вытаскивает из-за пояса флейту и крутит её между пальцев, очень надеясь на то, что это решение не выльется ему на голову после. Прикрыв глаза, он ещё раз прокручивает мысли.       — Новое правило: о том, что я буду делать в этом лесу, никому не рассказывать, — Вэй Ин открывает глаза, и на секунду они меняют свой цвет на красный, — поняли?       Самый старший кивает, другой хочет что-то возразить, но под настойчивой рукой товарища и отрицательным движением головой передумывает и также соглашается с правилом.       Ещё раз выдохнув, Вэй Усянь прислоняет флейту к губам и играет быструю мелодию; глаза приобретают красный оттенок, полностью скрывая серебро, тёмная ци ласково льнёт к мужчине и исходит от флейты, обдавая адептов холодом и страхом. Впитываясь в тело, чужеродная энергия больно ранит внутренности и пытается пробить меридианы; будь Вэй Ин слабее, чем есть сейчас, вряд ли бы после такого воздействия смог бы использовать светлую ци снова.       Вороны кружат над головой, кричат и разлетаются, вторя воле кукловода. Стоит последней птице улететь, Вэй Усянь отнимает флейту от губ и шумно выдыхает, подавляя боль светлой ци и направляя её по всему телу, чтобы излечиться хотя бы немного.       — Г-господин Л-лань?       Обернувшись к детям, Вэй Ин замечает их возросший страх и моргает, срывая с глаз пелену тьмы.       — Путь тьмы, — коротко отвечает мужчина, отводя взгляд, чтобы не пугать ещё больше, но продолжает наблюдать за адептами.       — Это запрещено, — лепечет тот адепт, что младше на год.       Выдохнув, мужчина вновь принимается крутить флейту между пальцев.       Вороны разлетелись в разные сторону и большой стаей, но пока не обнаружили намёка на тварь, которая устроила этот бедлам.       — Запрещено, — фыркает Вэй Усянь, — много чего запрещено в этой жизни, но это множество кто-то нарушает изо дня в день, и вы в том числе, — выдохнув, мужчина расслабляет пальцы и просто сжимает музыкальный инструмент. — Ситуация не располагает к объяснениям, потому скажу кратко: выбора у нас нет, и если вы не хотите умереть, вам придётся смириться с моим путём заклинательства.       Переглянувшись, адепты общаются одними взглядами и краткими жестами, в значение которых Вэй Усянь не вдумывается. Никто из них, тем не менее, не отходит от мужчины.       Искоса посмотрев на заклинателя, старший адепт спрашивает:       — Вы знаете, кто наш враг?       — Нет, — качает головой Вэй Ин, — но ищу.       — Вороны, — догадывается младший.       — Мгм, — кивает мужчина, — из них выходят лучшие наблюдатели. Однако, — он щурится, и в глазах мелькают красные искры, — этот гуй невероятно силён. Не только навёл морок, но и прячется от его же тьмы. Умный.       Усмехнувшись и вновь принявшись крутить флейту, мужчина решает, что стоит сделать привал прямо тут, где они и встали.       Всё ещё испуганные и обеспокоенные, адепты беспрекословно слушаются старшего и присаживаются каждый неподалёку от него, но и в отдалении, сохраняя безопасную дистанцию. В какой-то мере такая реакция даже смешит Вэй Усяня: в прошлом его так боялись или трупы, которых он сажал в грядки от скуки, или особо трусливые заклинатели, наслушавшиеся невероятных историй о деяниях Старейшины Илин. Пусть ни для кого Вэй Ин не известен, как тот, кто основал Тёмный Путь, эти ученики интуитивно ощущают опасность и держатся на расстоянии, как полагается светлым заклинателям.       В конце концов, ци, которую сейчас использует мужчина, принадлежит злобной и опасной твари, а не мертвецам или земле, и обе эти энергии значительно разнятся. Густая энергия демона противна даже Вэй Усяню, она сопротивляется и ранит сильнее, чем та, что обитает на Луанцзань; ци, которую испускают мертвецы или земля, пропитавшаяся чужой злобой, более податлива и легка в использовании, не ранит и слушается беспрекословно, будто они с ней старые знакомые. Впрочем, так оно и есть.       Бросив взгляд на адептов, что смотрят на него со смесью благоговейного ужаса и знания, что он им не враг, Вэй Усянь коротко выдыхает.       — Вы же хотите что-то спросить?       Пару минут юноши молчат. Мужчина не сводит с них пристального взгляда, смотря исключительно исподлобья, потому что не хочет пугать больше, чем есть уже сейчас.       — Разве тёмная ци не влияет на тело и душу, потому и запрещена?       Хлопнув глазами, заклинатель выдаёт тихое и такое многозначительное «о», смотрит на музыкальный инструмент в руках и мычит, собираясь с ответом.       — Это так, — кивает мужчина, покручивая флейту между пальцев. — Она может свести вас с ума или даже убить. Однако, — мужчина бросает взгляд на адептов, — на меня она не влияет. В некотором роде я к ней устойчив. И я умею её использовать.       — Так ли необходимо её использовать? — морщится адепт помладше.       — Как я уже говорил, — тут же отвечает Вэй Усянь, — эта тварь слишком сильна. Боюсь, одной светлой ци тут не справиться.       Молодые заклинатели переглядываются.       — Почему бы вам тогда не послать сигнальную ракету? — спрашивает уже старший адепт.       Указав в небо, мужчина произносит:       — Заденет. Морок не позволит ни выйти нам пешком или по воздуху, не позволит и отправить просьбу о помощи и даже отразит. Смотрите.       Показывая на деле, что все его слова исключительная правда, Вэй Усянь находит поблизости небольшой камень и кидает вверх в сторону от себя. Предмет тут же попадает во что-то плотное и твёрдое среди крон и отскакивает, со звуком пробивая землю неподалёку. Адепты вздрагивают и признают, что, похоже, отправить сигнал у них без вреда для кого-либо из них не выйдет.       — Иначе говоря, — заключает старший адепт, — выбора, кроме как использовать тёмную ци, у вас нет?       Пожав плечами, потому что, по сути, так оно и есть, Вэй Ин коротко улыбается и через некоторое время встаёт с земли, чтобы снова сыграть мелодию.       Призванные им на помощь вороны падают на землю неподалёку, разорванные в клочья, обескровленные, как трупы жертв, некоторые без крыльев, глаз или даже головы — словно подброшенные. Адепты испуганно жмутся к дереву, спрашивая дрожащими голосами, кто это сделал; Вэй Усянь, щурясь, поднимает взгляд на чащу.       Сосредоточившись, заклинатель может почувствовать всё тот же сильный источник тёмной ци, какой он чувствовал прошлым днём, вновь проявивший себя. Быть может, не так, как Вэй Ин того хотел, но он нашёл расположение демона. Обернувшись к юношами, мужчина велит им идти за ним и не отставать ни на шаг. Прежде чем напуганные происходящим ещё больше адепты встают с мест, проходит около пяти минут, которые Вэй Усянь дарит ученикам, понимая их ужас.       Для семнадцати-восемнадцатилетних юношей подобная охота является или исключением из правил — на такие опасные редко берут ещё занятых обучением адептов, — либо необходимостью, как в их случае. Вэй Усянь, пожалуй, предпочёл бы не выполнять такие задания в компании молодых заклинателей, пусть и старших учеников.       Случись с адептами, доверенными ему, что-либо, он точно не пойдёт больше на охоту, пока не наберёт достаточно сил, чтобы уметь защитить тех, чьи жизни ему вверены. В будущем мужчине придётся вести на охоту Цзян Яньли, а после — Цзян Чэна, и каков же будет их учитель, если так и будет сидеть в сторонке, страшась охоты не меньше, чем собак?       Воронов совсем не осталось: Вэй Усянь понимает это задним чувством и шикает.       — Какая тварь может выпускать такую энергию? — звучит голос адепта помладше.       Обернувшись, Вэй Ин щурится и задаётся тем же вопросом.       В конце концов, он сам всё ещё не уверен в том, кто их противник, хотя уже имеются определённые предположения, и они, признаться, не красочные. Одно хуже другого.       Войдя в гущу тёмной ци, Вэй Ин резко выдыхает и прогоняет светлую ци по телу, советуя сделать то же самое и ученикам; адепты беспрекословно выполняют его поручение. Холод пробирает до костей, нагоняет дурные мысли и путает сильнее.       Создаётся ощущение, будто они угодили в ловушку.       — Будьте готовы к атаке! — командует Вэй Усянь, вытаскивая Баоху.       Меч дрожит в воздухе от нетерпения и, словно понимая ситуацию хозяина, тратит энергии меньше положенного. В прошлом так не поступал даже Суйбянь, но и сил у Вэй Ина было предостаточно, чтобы растрачивать их налево и направо; новый клинок и слушается лучше, и подходит его Пути и стилю боя, и духовное единение с Баоху куда сильнее. В мыслях Вэй Усянь обещает самому себе заботиться об этом мече даже лучше и ни за что не оставлять его где попало, как было с Суйбянем.       Что-то тихо скрежет в темноте, и это что-то адепты разрезают мечами, становясь близко к Вэй Ину. Приглядевшись, мужчина замечает в темноте сгустки ци, являющие собой неплотные тела призраков, похоже, сделанных специально на роль приманки. Испуганные, но всё ещё помнящие о том, кто они такие, юноши разрезают каждого, кто приближается к ним, и Вэй Ин делает то же самое, больше акцентируя внимание на том, чтобы не пропустить их главного врага.       Призраки скоро прекращают нападки, и, спина к спине, заклинатели становятся кругом, поглядывая по сторонам и ожидая врагов на протяжении пары минут, пока не становится ясно, что больше никого не будет. Во всяком случае, пока что.       Тьма перекрывает обзор, и пусть ранее можно было идти без талисманов огня, сейчас это стало невозможным; свет может выдать их расположение, но в виду гущи негативной ци, в которой они находятся, уже не столь важно, выдаст их тьма или свет заклинания.       Адепты, последовав приказу, используют талисманы и снова идут шаг в шаг с Вэй Усянем, не отставая. Мужчина поглядывает по сторонам, прислушивается к ощущениям и хмурится, когда ничего не происходит.       Ловушка захлопывается неожиданно. Тьма мигом рассеивается, позволяя увидеть то, что она скрывала: усеянную множеством трупов животных и людей поляну, сожжённую ци дотла так, что это затронуло даже деревья; в воздухе стоит душный запах, который едва может выдержать даже Вэй Ин, а адепты охают, прикрывают рты руками и делают несколько шагов назад, застывая и дрожа, будто листы на ветру. Трупов тут и правда много: больше сотни, не меньше, что переплюнет даже Луанцзань. Откуда все они взяты — и люди, и животные, — мужчина не понимает и не думает, что хочет знать это в ближайшее время.       Облизнув пальцы, испачканные в чужой крови, уродливый демон сидит в самом центре; глаза горят алым, кожа, не покрытая грязью и кровью, отливает фиолетовым, на голове только короткие загнутые назад рога, за спиной виден тонкий хвост с пушком на самом конце; одеждой демону служат жалкие обрывки ткани, гуй знает откуда взятые. Ростом существо будет Вэй Усяню где-то по грудь.       — Демон гор, — едва шепчет старший адепт, наступая на ветку, и этот звук эхом разносится в тишине, охватившей это место.       Баоху дрожит пуще прежнего, и Вэй Ин сам ощущает липкий страх, какого давно не испытывал.       Злой дух гор, деревьев, вод и скал — существо опасное и именуемое коротким «Демон гор» за то, что его встречали в скалистой местности в последний раз; на свете существует слишком мало таких существ, чтобы иметь хотя бы приблизительное понимание их силы и мощи, но тёмная ци, пропитавшая это место, говорит сама за себя.       — О, — демон облизывается и с хищным прищуром смотрит на людей, — давно не ел таких сильных заклинателей.       Словно уверенный, что его даже не ранят, злой дух встаёт с места и неспешным, вальяжным шагом двигается к адептам и Вэй Усяню.       — Как только дам знак, — шепчет губами мужчина, обернувшись к детям, — бегите.       Те заторможенно кивают, и младший точно хочет возразить, как его затыкает старший. Вэй Усянь кивает, возвращает внимание к демону и с глубоким вдохом складывает знаки, чтобы отправить меч в полёт.       Вторя воле хозяина, клинок рассекает воздух и самую малость задевает демона. Тот, остановившись, касается щеки, из которой тонкой струёй льётся фиолетовая, точно его кожа, кровь. Демон заинтересованно смотрит на неё, собранную на пальцы, и слизывает, скалясь. Не теряя времени, Вэй Ин вытаскивает флейту из-за пояса и начинает играть мелодию, делая широкий прыжок в сторону, когда на него летят с вытянутой вперёд рукой, надеясь рассечь тело длинными когтями.       Менее интересные, как добыча, адепты едва не вскрикивают и успевают заметить команду к отходу. Помявшись всего секунду, они поступают, как велит учитель, и убегают обратно.       Демон наседает на него со скоростью, завидной для многой нечисти, да даже для заклинателя, рассекает воздух длинными когтями и то и дело сталкивается в попытках ударить с мечом; клинок, точно имеет куда более живую душу, сам атакует и защищает своего заклинателя, пока тот играет мелодию, призывая тьму и скапливая силу.       Против демона гор будет хороша только тьма. Будь рядом ещё несколько адептов уровня, каким обладают хотя бы главы кланов, эта охота стала бы проще в разы. Прямо сейчас вокруг только энергия злобы, исходящая от истлевших и гниющих тел, деревья и демон, пытающийся убить желанную добычу.       Один удар клинок не успевает отразить, и Вэй Усяня задевает. Кровь течёт по руке тонкими струями, пачкает тёмное ханьфу и каплями падает на землю, на которой смотрится уродливо. Едва не скрипя зубами от боли, мужчина продолжает играть мелодию и делает ещё более широкий прыжок, отражает последующий выпад демона мечом, направляя его, и перебирает пальцами на флейте в ещё более быстром темпе: времени нет, как заканчиваются и силы.       Решив, что накопленного достаточно — тьма пробивается сквозь светлую ци внутри его тела и ранит больнее, чем когти демона, вызывая приступы тошноты и головокружения, — Вэй Усянь велит Баоху вернуться к нему.       Использовать на мече тёмную энергию и сражаться с её помощью — неправильно, аморально для заклинателей и запрещено многими правилами орденов. Разве же Вэй Усянь их когда-то слушался? Баоху — клинок, сделанный специально для Вэй Усяня, не только из металла и ци, но и из крови заклинателя и частички его души, которая была отдана вместе с именем. Его клинок уникален, способен использовать и светлую, и тёмную ци, точно её хозяин.       Меч послушно подлетает, парируя в последний раз самостоятельно удар демона, и заклинатель хватается рукоять, сильно сжимает и выпускает всю скопленную силу, делая выпад в сторону нечисти. Почти полностью разрезанный поперёк талии, демон гор отшатывается, воет и хватается за рванную рану, из которой бурным потоком идёт и кровь, и тьма, охватывая всё тело демона. Тот падает на колени, кричит надрывно, пока голос его не затихает, а тело не обращается в пыль. Тьма взвивается, расходится мощной волной во все стороны, пробирая до мурашек, и заставляет морок исчезнуть. Небо светлеет, показывается луна, накрывшая поляну своим светом, из-за чего становится совсем дурно.       Тел тут, и правда, слишком много. Кости, ошмётки тел, клоки одежды — всё это видно в разы лучше и чётче, чем когда был морок, и Вэй Усяню трудно сказать, какая из картин ужаснее.       Демон исчез, истлев, точно проклятые им тела, но тёмная энергия всё ещё будет портить эту землю и сжигать её. Чуть позже, когда они все вернутся в Пристань Лотоса, заклинатель передаст главе ордена просьбу прислать сюда как можно скорее людей, чтобы очистить это место. Будет совсем хорошо, если таковыми окажутся заклинатели из клана Лань с их музыкальными техниками, потому что нельзя найти в этом мире лучшего способа очистить тьму.       Выдохнув, ощущая полное бессилие, мужчина возвращает меч в ножны и в мыслях просит прощения за то, что использовал на нём так много тёмной ци, потому что, так или иначе, в определённой степени это вредно. Даже Вэй Ин, сколь давно не использует он в предоставленном ему теле иной путь, совсем уж озлобленная энергия сильно влияет на тело.       Не видимые глазу, внутренности горят огнём, пару костей были сломаны под напором тёмной ци, а желудок не сможет принять еду в ближайшие пару дней.       Порешив, что ничего не сможет сейчас сделать и не смог бы в принципе, потому что убирать тела — не его задача, — Вэй Усянь двигается в сторону, где по его предположениям должен быть выход, если морок не запутал их настолько сильно.       Младшие адепты выполнили свою задачу на отлично и с волнением ожидали вторую часть их команды на постоялом дворе. Старшие испуганными кроликами сидят в стороне и молчат, точно они адепты Гусу Лань, предпочитая даже не смотреть в сторону Вэй Усяня, которому помогают обработать раны младшие. Мужчина шипит и старается не думать о том, что могли учудить детишки, сбежавшие из леса.       Косо глянув на притихших юношей, он смотрит на других, оценивая их, и приходит к выводу, что ни один из его группы не обмолвился и словом о произошедшем. Становится это очевидным и тогда, когда, неуверенные, дети спрашивают, как всё прошло.       — Демон гор, — сонно отвечает Вэй Ин, стараясь сморгнуть сон, — наслал болезнь и сидел в лесу, выискивая побольше добычи.       Адепты широко раскрывают глаза и переглядываются.       — Вы с ним справились? — тихо спрашивает тот, что старше других из второй группы.       Двое других юношей поднимают взгляд на этом вопросе и смотрят с интересом, потому что ни один не знал, что случилось в итоге.       Не вдаваясь в подробности, Вэй Усянь делится тем, что одолел его и придерживает язык, когда с губ почти срывается «и чуть не умер». На самом деле, он действительно был близок к смерти, потому что вбери он ещё больше тёмной ци, и это тело бы не смогло сдержать столь сильный напор чужеродной энергии.       Позже, когда его внешние раны достаточно хорошо обрабатывают (Вэй Ин не пожелал тревожить и без того занятых целителей), мужчина машет адептам и желает всем хороших снов, упоминая, что завтра утром они идут к Фу Бао, а оттуда летят обратно в Пристань Лотоса.       После того, как и адепты, и сам Вэй Усянь сдали доклады о прошедшей охоте, мужчина думал, что на этом всё и кончится. Позже глава ордена потребовал личной встречи, расспросил про демона гор и недоумевал, как что-то подобное появилось на землях Юньмэна. Вэй Ин и сам не знает, только догадывается, что что-то ранее водилось в лесу такое, что смогло привлечь столь сильную нечисть.       Спустя день заклинателя позвали в общую залу, где обычно проводят аудиенции для других глав орденов или просителей со всего Юньмэна. Вэй Усянь весь путь туда думал, в чём дело, и только чертыхнулся, оскалившись, когда понял.       Юй Цзыюань возвышается над ним, плеть вьётся возле её ног и искрится сильнее, чем когда они вели разговор об обучении Цзян Яньли. Грозная, эта женщина должна наводить страх и ужас, однако Вэй Усянь сжимает руки в кулаки и щурится, надеясь, что пелена злобы не застилает глаза. Цзян Фэнмянь стоит в стороне, смотрит с печалью на заклинателя и опаской — на супругу.       Должно быть, его сдал тот мальчишка, который возмущался больше всего тем, что он использовал тёмную ци.       — Нечего сказать, Лань Усянь?! — хозяйка Пристани Лотоса делает взмах рукой, и плеть звонко бьёт об пол, превращая доску в щепку; Цзян Фэнмянь хочет возразить, но понимает, что сейчас это бесполезно. — Теперь я понимаю. Ты использовал грязные трюки, чтобы попасть в Пристань Лотоса, обучать моих детей и войти к нам доверие.       Сжав руки, Вэй Ин резко вскидывает голову; глаза обретают красный оттенок, но тьма, клокочущая внутри, не вырывается наружу.       — Тьма не способна на такое, — возражает мужчина, придавая голосу холод, чем напоминает не Вэй Усяня из ордена Гусу Лань, а Старейшину Илин. — Госпожа Юй, я не использовал никаких трюков, не применял тьму с тех пор, как... — всего на секунду запнувшись, он продолжает с прежним холодом и строгостью, — уже четыре года я не использовал тёмную ци. Ситуация на охоте была патовой, демона гор было возможно победить только его оружием.       В отличие от жены, Цзян Фэнмянь выглядит как тот, кто понимает. Глава ордена кивает, открывает рот, намереваясь что-то сказать, но не решается под взглядом грозной женщины. Сощурившись и сильнее сжав в руках хлыст, Юй Цзыюань вздёргивает подбородок и хмыкает.       — Заклинатель, что использует тьму, считается отступником, — твёрдо говорит она, — должно быть, потому тебя и вышвырнули из ордена Лань.       — Госпожа Юй, — с ещё большим холодом и жесткостью произносит Вэй Усянь, — причина, по которой я покинул орден Лань, — мужчина делает акцент на том, что покинул орден сам, — вас не касается и не относится к данной ситуации.       Вытянув из-за пояса ханьфу флейту, Вэй Ин отрешённо крутит её в руках, поднимает взгляд на женщину и чуть сжимает бамбук.       — Тьма слушается меня и подчиняется, — продолжает заклинатель, не позволяя Юй Цзыюань вставить слово, — и я не собираюсь учить кого-либо использовать её. Разве за всё то время, что я нахожусь в Пристани Лотоса, был ли хоть один повод усомниться в моих добрых намерениях?       Глаза больше не отдают краснотой, и тьма успокаивается под напором Вэй Усяня. Он не позволяет выйти ситуации из-под контроля.       Хозяйка Пристани Лотоса сжимает хлыст и опасно щурится, позволяя на секунду подумать о том, что она видит в мужчине перед ней не иначе как добычу.       — Моя госпожа, — вставляет слово Цзян Фэнмянь и почти что снова замолкает под грозным взглядом жены, — если бы не господин Лань, мы бы не скоро решили проблему деревни Фу. Кто знает, может быть, не используй он тьму, погибли бы не только невинные люди, но и адепты, которых мы послали с ним, — он смотрит на Вэй Усяня, и тот благодарно улыбается краешком губ. — Я считаю, что будет правильным позволить ему и дальше находиться в нашем ордене и обучать наших детей.       Впрочем, ничего нового, кроме ещё большего гнева, Вэй Усянь не ожидал даже после слов главы ордена. Под силой хлыста ломается ещё несколько дощечек, молнии едва не разлетаются по всей зале; Вэй Ин ощущает, насколько сгущается воздух и становится труднее дышать.       — Ты не слышал?! Человек, которого ты привёл сюда, использовал техники, запрещённые во всех орденах! Цзян Фэнмянь!       — Ты предпочла, чтобы люди и адепты погибли?       — Лань Усянь является сильным заклинателем, не так ли? — женщина резко смотрит на мужчину. — Он мог использовать светлый путь, но не стал.       Выдохнув, Вэй Ин тут же отвечает:       — Не мог, — он жуёт губу, раздумывая, как ответить правильно. — Мои духовные силы по определённым причинам сейчас малы, и при отсутствии опасности я использую их. Тёмный путь... — он щурится, — единственное, что могло победить демона гор. Его уровень был близок к уровню, хм, пожалуй, Сюаньу, но всё-таки ниже.       Что-то из его слов действует на женщину, и та позволяет себе задуматься на пару минут. Злоба не исчезает из её глаз, но хлыст не искрит так сильно, а воздух становится чуточку легче.       — Тёмный путь опасен...       — Госпожа Юй, — тут же прерывает её Вэй Усянь, не желая слышать тему, заезженную до дыр, — я могу обещать, что не потеряю контроль, и если вам будет спокойнее, то если однажды вы поймёте, что я не владею собой или представляю угрозу для вас или ордена Цзян, вы можете направить на меня хлыст или меч.       Слова о том, что она может его убить, если посчитает это нужным, зависают в воздухе.       Юй Цзыюань пристально смотрит на Вэй Ина, изучая его, пока не возвращает хлыст в прежнее состояние. Продолжая крутить уже кольцо, она недолго думает и выносит решение:       — Не забудь своих слов, Лань Усянь.