Вечность в прошлом

      Приближающийся совет кланов Вэй Ин почти не заметил и даже не интересовался этим, предпочитая занимать голову обучением детей главы ордена Цзян.       Цзян Ваньинь делает успехи, каких не делал Цзян Чэн в его времени, и Вэй Усянь смело считает, что в этом есть его определённая заслуга: уже сейчас он даёт ученику больше практических знаний, чем теоретических, учит на манекенах и гулях, которых они часто ходят ловить. Цзян Яньли тоже показывает себя с лучшей стороны, смело рвётся к тренировкам, не жалея сил; всё схватывает на лету, но имеет проблемы с физическими занятиями, поскольку не обучалась всему с детства и является в первую очередь девушкой.       Удар, удар — и ещё один, пока Цзян Чэн не падает на землю, крепко держа деревянный меч, словно это его спасение. Вэй Усянь учит мальчика тому, что никогда не нужно отпускать своё оружие, сколь сильно ты не устал; в случае, если его у тебя отбирают, как было на переобучении Вэнь в его времени, стоит поступиться. Дыхание ученика сбитое и глубокое, глаза прикрыты, одежда — мокрая от пота, волосы слипшиеся после изнурительных пяти часов тренировок. Вэй Ин довольно кивает, рассматривая Цзян Чэна, и даёт команду к отдыху — на сегодня закончили.       Приблизившись к Яньли и сев напротив неё — девушка занята не физическими нагрузками, как её брат, а медитацией, — мужчина осторожно касается пальцев девы Цзян. Ученица коротко вздрагивает, приоткрывает глаза и мягко улыбается.       — Хм, — задумчиво тянет Вэй Ин, проверяя пульс девы, — кажется, ты сформируешь ядро раньше брата.       Услышав подобное, Цзян Чэн, пересиливая физическое истощение, вскакивает и во все глаза смотрит на сестру, точно не знает, стоит ему завидовать или радоваться за неё. Смешанное выражение на лице ученика до того смешное, что Вэй Усянь прыскает, и Цзян Яньли подхватывает наставника, прикрывая рот рукой, в то время как глаза выражают веселье.       — Тебе нужно заниматься ядром, а не мечом, а-Чэн, — с усмешкой говорит ему Вэй Усянь.       Фыркнув, ребёнок начинает бубнить под нос недовольства.       — Тебе стоит послушать господина Ланя, — соглашается Яньли, ещё больше заставляя брата злиться.       Встав с места и отряхнувшись от травы, которая ярко выделяется на тёмных одеждах, Вэй Усянь мягко улыбается, считая, что ничего лучше и ожидать нельзя.       Несмотря на произошедшее, Вэй Ин всё ещё занимается обучением детей главы ордена Цзян, за ним всё ещё закреплена работа телохранителя Цзян Яньли и ему всё ещё предлагают ходить на охоту с адептами ордена, если ситуация сложная и требует присутствия более опытного заклинателя. Мужчина отказывается от охоты уже не потому, что ему страшно, а потому что не хочет злить ещё больше Юй Цзыюань и заставлять ссориться супругов Цзян. Довольно уже того, что Цзян Фэнмянь каким-то образом убедил свою жену в том, что лучше Вэй Ина учителя для их детей не найти — и эти самые дети тоже приняли участие, яро отстаивая его положение подле них.       Отношения между Юй Цзыюань и Вэй Усянем никогда не имели особого успеха и вряд ли могли стать хорошими даже в этой жизни. Это было ясно уже тогда, когда он ступил на территории Пристани Лотоса, рассказал свою краткую историю о том, как пришлось отдать меч и покинуть орден Гусу Лань; если раньше женщина желала только убедиться в его силе и том, что он подходит на роль учителя её детей, то теперь она наверняка мечтает о том, чтобы Вэй Ин покинул Юньмэн, навсегда забыв про то, что это место вообще существует.       Тема тьмы также была закрыта. Цзян Чэн и Яньли поинтересовались, просто чтобы узнать, правда ли то, что они услышали. Вэй Усянь хотел солгать, но почему-то не смог и ответил правдой. Дети тогда, переглянувшись, сказали, что им всё равно, какой путь использует их учитель; в конце концов, Вэй Ин обучает детей только светлому пути.       — Тебе следует научиться терпению, а-Чэн, — продолжает наставлять брата Цзян Яньли.       — Терпению, — фыркает тот, — это скучно!       Покачав головой, Вэй Ин собирается сказать пару слов о медитации, как слышит позади тихие шаги и оборачивается, замечая идущего в их сторону Цзян Фэнмяня. Дети, точно по команде, поднимаются с мест и кланяются отцу, приветствуя его. Вэй Усянь делает глубокий поклон.       За чашкой лотосового чая они проводят мирную беседу. Глава ордена Цзян слушает об успехах детей, которые также участвуют в разговоре, особенно бурно Цзян Чэн, жалуясь на сложности и усталость, но в его глазах стоит восторг и упорное желание продолжать обучение несмотря на все сложности.       Быть мягче с детьми, пусть в прошлом они были для него шиди и шицзе, Вэй Усянь не собирается. Пусть с какой-то стороны это выглядит жестоко, но только такими тренировками Цзян Ваньинь сможет стать прекрасным заклинателем, которому едва ли можно будет найти равных, и хрупкая на вид Яньли сможет дать отпор даже рослому мужику.       — А ты, а-Ли? — оборачивается к дочери глава ордена. — Не надумала отказаться?       Поставив пиалу с чаем на стол, дева Цзян мягко улыбается и качает головой.       — Это сложно, — говорит Яньли, — но интересно.       Выгнув бровь, Вэй Ин действительно задумывается над тем, что может быть интересного в медитациях, по большей части которыми дева Цзян и занята, но качает головой и отбрасывает эти мысли. Для самого мужчины это скучное дело, пусть и необходимое, особенно сейчас, в его состоянии; Лань Чжань отдавал медитациям должное, как полагается ученику и выученному на одних правилах адептам; Цзян Яньли же является той, кому это просто нравится.       — Это скучно, — бубнит Цзян Чэн.       Сестра мягко накрывает его руку своей, а Цзян Фэнмянь сдержанно улыбается.       — Это нужно, а-Чэн. Завтра же займёшься медитацией.       Вэй Усянь, знающий истинный характер Цзян Чэна, уверен, что его ученик остро желает закатить сцену, что это не так нужно, что это скучнее, чем ловить рыбу в реке, но сдерживается и смиренно обещает, что будет заниматься ядром, а не физическими тренировками.       В присутствии отца, будучи всё ещё ребёнком, Цзян Ваньинь ведёт себя то совсем немного капризно, то строго и как полагается наследнику ордена и человеку его статуса. В определённой мере это даже смешит Вэй Усяня, но он не смеет лезть в семейные отношения Цзян больше, чем уже успел.       Всё же уставшие, дети очень скоро покидают стол и отправляются каждый в свою комнату, потому что через час должен быть ужин. Вэй Усянь провожает учеников долгим взглядом, а после искоса смотрит на главу ордена, кажется, вновь задумавшего завести разговор о чём-то важном, иначе бы не пришёл.       — Господин Цзян, — оборачивается к мужчине заклинатель, — вы что-то хотели?       В прошлом Вэй Усянь как-то не замечал подобной привычки за главой ордена, но в этом времени Цзян Фэнмянь, когда нервничает или собирается завести тяжёлый разговор, или берёт в руки пиалу, или крутит её в руках, как делает сейчас.       — Вам известно о скором съезде кланов?       Тема, начатая издалека, уже вызывает раздражение, какой бы её суть не была.       Вэй Ин презрительно морщится и кивает.       — А-Ли и а-Чэн поедут со мной, — растянуто произносит глава ордена Цзян, — и а-Ли потребуется охрана, когда она будет вести встречу с Цзинь Цзысюанем.       Первым появляется желание возмутиться, что никуда он не поедет, потому что Вэй Усянь тут же видит предлог — детям главы Цзян необходима охрана на совет кланов, — второе желание — застонать в голос о несправедливости и чертовски неверно принятом решение о помолвке Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаня. Мужчина затыкает оба порыва в зародыше, потому что он просто не имеет права высказаться против воли главы Цзян, и он также понимает, что насколько большим павлином не является Цзысюань, в будущем — прошлом Вэй Усяня — тот стал прекрасным мужем, пусть и на короткое время.       Выдохнув, Вэй Ин сжимает пальцами переносицу и думает над сказанным.       Все эти советы кланов мужчина ненавидит даже больше, чем стену Послушания в ордене Лань. Вэй Усяню хватило тех трёх раз, когда он посещал это мероприятие в более спокойное время вместе с Лань Чжанем, который, в свою очередь, заменял брата, пока тот был в уединении. Крики и ругань, порицания в сторону как самого Вэй Ина, так и в сторону их с Лань Ванцзи брака, мужчина выдержал не более получаса, а потом его нервы закончились, и он окатил всех духотой тёмной ци. На второй и третий съезд Вэй Ин либо уходил на охоту, либо сидел в их с Лань Чжанем комнате — и больше он не посещал эти мероприятия, которые вызывают только головную боль и желание убивать.       В этом мире на него не смотрят косо, потому что для всех он пока что неизвестный заклинатель, учитель детей главы ордена Цзян, которому повезло заручиться поддержкой такого именитого ордена в кратчайшие сроки... Кажется, он недооценивает ситуацию.       — Ваша жена будет недовольна, — мычит Вэй Ин, надеясь отвадить Цзян Фэнмяня хотя бы этим.       Вернув пиалу на стол, мужчина смотрит на заклинателя.       — Об этом можете не беспокоится. Пока вы не создаёте ордену проблем, она будет закрывать глаза.       Не сдержавшись, Вэй Ин тихо стонет, закрывая лицо руками, и чувствует, как внутри бушует и гнев, и благодарность, и желание отвесить подзатыльника этому человеку.       Точно как и в прошлом, пока Вэй Усянь не создаёт проблему ордену Юньмэн Цзян, Юй Цзыюань и слова не скажет. Различие разве что в том, что сейчас он не ребёнок, и Цзыдянь не бьёт его на каждой тренировке, потому что он также не является учеником.       — Вам так хочется с ней ссориться каждый раз?       Вновь покручивая в руках пиалу, мужчина прикрывает глаза.       — Господин Лань, это уже проблемы мои и госпожи. Это не стоит вашего беспокойства.       Скрытое за фразой «не лезь не в своё дело» повисает в воздухе.       Ещё раз зажав переносицу пальцами и зажмурившись, Вэй Усянь прикидывает варианты, которые у него есть. Отказаться от поездки, как и от той злосчастной охоты, возможно, но трудно и нежелательно; если посмотреть на ситуацию с общей стороны, так у мужчины появится шанс воздействовать не только на наследников Цзян, но и на Цзинь Цзысюаня, которому уже сейчас стоит научится манерам благородного мужа, а не павлина с золотыми перьями.       Совет кланов может вызвать проблемы у Вэй Усяня — и это, по большей части, то главное, что его беспокоит. В Юньмэне уже поговаривают о неизвестном учителе, и такие слухи могли легко достичь ушей заклинателей Ланьлин Цзинь, Цинхэ Не, мелких кланов и орденов, которые охотятся в пределах территории Юньмэна. Про Гусу Лань Вэй Ин не думает: заклинатели ордена не допускают слухов.       — Вы ведь не примете отказа, верно? — обреченно спрашивает Вэй Ин, поднимая на главу Цзян взгляд.       Тот мягко улыбается, и Вэй Усянь понимает, что да — ни о каком отказе и речи быть не может.       Тем же вечером Вэй Ин узнаёт то, что ему не следовало знать. Дела супругов Цзян не его забота, и всё же он хотел бы, чтобы между ними были тёплые отношения, а не такие, какие сейчас.       Юй Цзыюань кричит и выражает недовольство, стоя на беседке, танцующей на воде, бросает на деревянный пол пиалу, которую подал ей Цзян Фэнмянь, предлагая успокоиться и выпить зелёного чая. Слова хозяйки Пристани Лотоса резки и правдивы, и Вэй Усянь слушает, пристроившись у дерева в тени и скрыв своё присутствие достаточно хорошо.       — Возьмёшь этого изгнанника на совет кланов? Позволишь ему защищать А-Ли и А-Чэна?!       Вниз летит ещё одна пиала, и звук разбитого фарфора резко отзывается эхом. Вода чуть приглушает звуки своим журчанием. Цзыдянь ярко искрит на пальце женщины, освещая пространство вокруг лучше любых фонарей, которых очень мало на территории Юй Цзыюань.       Цзян Фэнмянь молчит, и Вэй Усянь может видеть, как тот устало прикрывает глаза. Во время их разговора мужчина был более бодрым и уверенным в словах и действиях, как полагается главе ордена; сейчас же он видит человека, уставшего от ссор и дел.       — Ты знаешь, что говорят о вас? — гневно восклицает женщина, вскинув голову. — Что вы любовники. Неужели эти слухи — правда, Фэнмянь? Ты спишь с этим мальчишкой, так ослеплён любовью к нему, что позволяешь учить и охранять наших детей, что берёшь на совет кланов?       Слова госпожи Юй выбивают из Вэй Усяня весь воздух, и он широко раскрывает глаза, скрываясь за деревом полностью, больше не наблюдая за супругами Цзян.       В прошлом его звали отродьем, нарекли внебрачным сыном Цзян Фэнмяня, что создало больше слухов, противоречащих действительности; из-за этих же слухов в семье Цзян возникла трещина, большая, чем когда Юй Цзыюань заставили выйти за главу ордена Цзян.       В этот раз... Он и Цзян Фэнмянь — любовники?! Вэй Усяню смешно до того, что он готов засмеяться в голос, забыв про то, что его могут обнаружить; мужчина готов смеяться до тех пор, пока его живот не заболит, потому что он и Цзян Фэнмянь?! В прошлом слух о том, что он был внебрачным ребёнком, был и то более правдив, чем этот, от которого веет абсурдностью.       Вместе с тем, стоит перевести дыхание, которое он задержал, можно было ожидать услышать нечто подобное. Вэй Усянь думает, что причина всё же есть. Само собой, он с самого начала предполагал, что могут появиться какие-то слухи, стоило главе Цзян назначить его учителем и телохранителем его детей; если Цзян Фэнмянь возьмет его с собой на совет кланов, слухов станет больше.       — Ты знаешь, что это ложь, — резко отзывается в стороне глава Цзян.       Вэй Ин чуть оборачивается, выглядывая из-за дерева.       Юй Цзыюань хмыкает. Сверкание Цзыдяня тускнеет на каплю, что значит, что гнев женщины нисколько не утихает.       — Откуда мне знать, кто лежит в твоей постели?       — Цзыюань!       За деревом Вэй Усянь немного вздрагивает — глава Цзян впервые повышает голос и меняет тон с вежливого на грозный в присутствии жены.       В ответ на такое госпожа Юй хмурится, покручивая зачарованное оружие на пальце, как делает всегда, когда что-то её волнует или не устраивает.       — Он силён и учит наших детей тому, чему другие учителя ордена не научат. Ты видела его силу и знаешь, чем может быть полезен ордену такой человек.       — Полезен? — усмехается Юй Цзыюань. — Чем может быть полезен ордену изгнанник, выбравший Путь Тьмы? Он только навлечёт на нас беду!       Словно подразумевая за своими действиями скорый конец их разговора, Цзян Фэнмянь поднимается со скамьи, равняясь с женой. Юй Цзыюань почти одного роста с мужем, и, Вэй Усянь признаётся, он не помнит такого в своём прошлом.       — Чем может быть полезен? — столь же резко отзывается мужчина, глядя прямо на жену. — Те дети выжили и были благодарны за это, пусть их и впечатлило то, каким именно путём воспользовался Лань Усянь. Он способен защищать и учить. Разве этого недостаточно?       Глава ордена Цзян резко разворачивается и уходит прочь спешным шагом.       — Мы ещё не закончили разговор, Цзян Фэнмянь!       Даже не обернувшись, мужчина скрывается в тени зданий и деревьев; Юй Цзыюань падает на скамью и резким голосом, полным раздражения, зовёт служанок.       Вэй Усянь решил, что узнал и услышал достаточно, и он уходит, совершенно не имея идей, как исправить положение дел. Возможно, он мог бы покинуть орден Цзян, тем более, что всё происходящее было не более чем спонтанной идеей и чередой событий, вызванной необдуманным решением; вместе с тем мужчина всё ещё хочет обучить детей Цзян, чтобы и А-Ли, и А-Чэн могли позаботиться о себе и дать отпор врагу, когда это потребуется.       Уходя в сторону своих покоев, Вэй Ин не знает, что ему делать.       Башня Кои вовсе не прекрасна в глазах Вэй Усяня. Сколько бы раз он тут ни был, первое чувство всегда одинаково: отвращение. В прошлом неприятные воспоминания, связанные с резиденцией Ланьлин Цзинь, перекрывал Цзинь Лин; сейчас вокруг Вэй Ина только стая крыс, прогнивших изнутри в своем золотом пороке и жажде власти.       Цзинь Гуаншань встречает их с почестями, уважением и приказывает слугам провести гостей из Пристани Лотоса в выделенные им покои. К удивлению Вэй Усяня, его комнаты находятся в том же крыле, что и главы ордена Цзян и его детей, а потом он вспоминает, что приехал на совет кланов не как наставник наследников Цзян, а личная охрана Цзян Яньли и — по требованию — Цзян Чэна.       Делегации других кланов ещё не прибыли, кроме разве что клана Яо, Оуян и Лань. По подсчётам Вэй Усяня, остальные должны явиться где-то в течении пары дней, потому что если в Башне Кои уже находятся члены клана Лань, которые всегда приезжают раньше остальных, то и другие не заставят себя ждать.       — Ты уже бывал на советах? — спрашивает Цзян Чэн, пристроившись рядом.       Среди всех мест в Башне Кои Вэй Усянь, пожалуй, больше предпочитает пруд с рыбами — двое карпов, точно название резиденции Ланьлина, плавают в воде. Сколько помнит, они всегда были тут, и иногда Вэй Ин интересуется, не являются ли эти рыбы бессмертными.       Цзян Чэн сидит на камнях рядом и перебрасывает из руки в руку локву, откуда-то стащенную.       Вэй Усянь задумывается над вопросом и мычит, наклоняясь вперёд и устраивая голову на кулаке.       — Только слышал, — неопределённо отвечает Вэй Ин и глядит на ребёнка.       — Что бы тебе ни говорили про советы, готовься к скуке, — с ухмылкой и привычной грубостью в голосе произносит наследник Цзян, и кусает локву, — не понимаю, зачем отец берёт нас с собой, если мы только крутимся по дворцу.       Скука — не совсем верное слово, подходящее для совета. В конце концов, как бы ненавидел это мероприятие Вэй Усянь, на советах решаются важные вопросы, касающиеся всего мира заклинателей; это способ наладить новые отношения, перенять опыт и позаимствовать идеи. В прошлом, когда Вэй Ин посещал совет кланов, решались вопросы и наводнения, и засухи, и внезапно возросшего количества мертвецов на определённой территории маленького и невзрачного ордена — и пусть сам мужчина не участвовал в обсуждении, он знал, что происходит и какое решение принималось. В конце концов, некоторые идеи Вэй Усянь передавал через мужа, посчитав, что никто из заклинателей не был правым.       Вэй Ин смотрит на ученика и позволяет лёгкой ностальгии захватить себя.       В прошлом Цзян Чэн точно так же возмущался на поездки на советы кланов, потому что ненавидел пропускать учёбу; Вэй Усянь в это время тренировался в Пристани Лотоса, совершенствуя тело и дух, и в какой-то мере из-за этого у него было преимущество перед шиди.       — Тебе стоит быть терпеливее, — в который раз советует мужчина. — Отец берёт тебя, чтобы ты набрался опыта, однако вместо этого ты только и делаешь, что гуляешь по окрестностям.       Цзян Чэн пристыжено опускает голову, и сок локвы течёт по его рукам. Мальчик совершенно не замечает его, ушедший в свои мысли.       — Они не пустят меня на совет.       Вэй Ин почти — именно почти — смеётся, заслышав подобное. Подавив растущий смех, мужчина хлопает ученика по плечу.       — Ты можешь набраться опыта, если попробуешь наладить связи с другими наследниками.       В прошлом Цзян Чэн, насколько известно Вэй Усяню, избегал лишней встречи с другими детьми его возраста, которые в далёком-недалёком будущем должны были встать во главе своих орденов и кланов. В первую очередь новые знакомства помогли бы Цзян Ваньину, когда он только принял титул главы ордена, потому что ему требовалась любая помощь: оружие, адепты, средства. В конце концов, характер Цзян Чэна всё только портил и он просто избегал общения в детстве, а после, когда они уже были подростками, он общался преимущественно с людьми из ордена Цзян.       Ученик отворачивается.       — Это неинтересно.       В ответ Вэй Усянь качает головой и всё же думает исправить эту черту А-Чэна, потому что, в конце концов, он обязался быть его учителем во всём.       — Пошли.       Цзян Чэн недолго сидит на месте, хмурясь, а после, быстро скушав локву, семенит следом.       Поскольку совет кланов официально начнётся только через пару дней, сейчас слишком мало тех, кто уже приехал. Другие наследники, как и предполагал Вэй Усянь, находятся во внутреннем дворе резиденции вблизи тренировочной площадки. Некоторые из детей тренируются на манекенах, другие устроили спарринг с кем-то из адептов или с учителем, третьи стоят в стороне, и почти никто не сошёлся в группу хотя бы из нескольких человек. Всего сверстников Цзян Чэна тут около десяти-двенадцати.       Стоящий рядом Цзян Чэн ведёт себя так, словно бы вовсе не заклинатель из ордена Цзян, у которого на роду написано, что он не может испытывать неуверенности. Ребёнок жмётся к его ноге, скрываясь за ней, словно за стеной, и неуверенно оглядывает тренировочное поле. Во взгляде ученика Вэй Усянь видит острое желание убежать, и мужчина знает, что Цзян Чэн непременно так и поступит, если ничего не предпринять.       Отступив и положив руку на спину ученика, Вэй Ин чуть толкает его вперёд, и Цзян Чэн шикает на мужчину. Вэй Усянь, сложив руки на груди крестом, довольно ухмыляется и кивает в сторону других детей. Те смотрят на это представление, а некоторые перешёптываются. Неуверенно, ребёнок подходит к кому-то из детей и начинает неловкий разговор — мальчишка, к которому подошёл Цзян Чэн, самой обычной внешности, но его всего лишь тренировочный меч выглядит достаточно дорого, и Вэй Ин думает, что ученик выбрал верное направление.       Понаблюдать за Цзян Чэном удаётся недолго: к Вэй Усяню со спины тихо, словно бы у заклинателя есть намерение его убить, подходит невысокий мужчина. Он держит гордую осанку, на его поясе покачивается искусно исписанный меч, но на вид оружие лёгкое и недорогое. На одежде неизвестного Вэй Ин узнаёт знак розы и понимает: это представитель Мэйкэ Яо — небольшой, но достаточно богатый для своего положения орден. Их территория находится не так далеко от Юньмэна, среди лесов, и прилегает к высокой и богатой на руду горе — и, к их сожалению, Мэйкэ Яо не более чем орден, который зарабатывает скорее на продаже железа и прочего, чем на ночной охоте.       — Вы — Лань Усянь, верно?       Оглядев сверху вниз неизвестного, мужчина кивает.       — А вы?..       — О, простите мои манеры, — тут же исправляется заклинатель, — Яо Саньбай.       Вэй Усянь едва ли не фыркает, потому что имя мужчины напоминает скорее имя какого-то демона — к тому же, его кожа белая и действительно напоминает тот же снег — со светлыми волосами, подобные которым он видел только в дальних местах, это смотрится немного резко.       — Господин Яо, — вежливо обращается к нему Вэй Усянь, даже не думая проявлять манеры, коих его собеседник так же не показывает, — вы что-то хотели?       На лице Яо Саньбая проступает лёгкое раздражение, и, тем не менее, он натянуто улыбается, пытаясь выглядеть дружелюбно.       Только сейчас, бросив взгляд на их окружение, Вэй Ин понимает, что дело не чисто: на них смотрят исподтишка, наблюдают и внимательно слушают, несмотря на шёпот, который едва ли можно уловить даже собеседнику. К чему-то подобному мужчине не привыкать — и, само собой, он полагал, что может случиться что-то из разряда того, что происходит сейчас.       Цзян Чэн недоуменно оглядывается на взрослых, как и другие дети на тренировочном поле, которых, само собой, в общий план не посвятили.       — Малость, — отмахивается собеседник и сжимает рукоять клинка; Вэй Ин опускает взгляд на меч, вскидывает бровь и продолжает стоять так, как стоял, ощущая волнение ци, — дуэль, господин Лань.       Вэй Усянь всё ещё не понимает, что происходит, и потому озадачивается ещё больше.       — Дуэль?       — Да, дуэль, — повторяется Яо Саньбай, и его раздражение становится больше, — или вы боитесь?       Чтобы он, Старейшина Илин, боялся? Вэй Ин почти смеётся — и давит этот смех, внешне оставаясь невозмутимым. Тьма ласково шепчет и советует поддаться вызову, ведь кто они такие и кто он — этот Яо Саньбай из мелкого ордена?       Встряхнув головой и отгоняя тьму, Вэй Усянь ещё раз оценивает собеседника — и, определённо, пусть его возможности светлого пути малы, этот заклинатель ему вовсе не противник. Сошка, которую прихлопнуть легко; Юй Цзыюань была для него сильна настолько, что он использовал во время их битвы некоторые уловки, незаметно прибегнув к помощи тьмы, и если он сейчас пойдёт против Яо Саньбая, то это даже не понадобится.       В конце концов, Вэй Ин принялся за медитацию со всем рвением, и его ядро стало посильнее с момента их битвы с Юй Цзыюань и вообще с момента, как он попал в это время, но оно всё ещё слабое. Для битвы же с этим человеком, однако, сил его более чем хватит.       Впрочем, сражения не входили в планы на этот совет — вероятно, сбегать на постоялый двор или недорогой ресторан за каким-нибудь хорошим вином, поохотиться на живность в землях Ланьлина, потому что её тут много; ну и, само собой, просто приглядеть в первую очередь за А-Ли, которая сейчас обустраивается в своих покоях.       — С чего бы мне бояться? И с чего вы решили, что я приму ваш вызов?       Теперь лицо собеседника выражает насмешку — и пусть внешне он всё так же вежливо улыбчив, в глазах мужчины Вэй Усянь видит то, что видел у множества людей как после Аннигиляции Солнца, так и когда он стал мужем Лань Ванцзи.       — Хотел проверить, так ли правдивы слухи, — приговаривает Яо Саньбай, но Вэй Ин нисколько не меняется в лице.       И, само собой, эти самые слухи полились из ртов заклинателей, окружающих их. Пусть это всего лишь надоедливый шёпот, он всё равно раздражает, как жужжащая над ухом муха. Вэй Усянь оглядывается на тренировочное поле, замечает нахмурившегося Цзян Чэна, и видит его замешательство.       — Хорошо.       — А?       Усмехнувшись и вскинув бровь, Вэй Усянь выжидающе смотрит на теперь уже противника — и тот глупо хлопает глазами, похоже, не ожидая такого исхода.       — Дуэль. Или это вы боитесь?       Слова возвращаются бумерангом, и это работает лучше любой другой приманки: мужчина меняется в лице, делается более суровым и грозным, принимает атакующую стойку и резким движением достаёт из ножен меч. Сталь, как он и полагал, дешёвая, и оружие вне ножен выглядит даже хрупким.       Шёпот вокруг не утихает, а нарастает, и вот вокруг них уже собирается жаждущая битвы толпа адептов, наследников и наставников. Цзян Чэн стоит в первых рядах и одними губами говорит учителю, чтобы тот уделал этого Яо Саньбая — и Вэй Усянь хмыкает, подмигивает ученику и оборачивается к противнику.       Никто из Цзиней даже не думает их останавливать: стража не заинтересована в происходящем до тех пор, пока не прольётся чья-то кровь, а местные наставники слишком заинтересованы, чтобы вспомнить о приличиях и правилах.       — Нападай.       — Ты решил одолеть меня без меча?       — Атакуй — и увидишь.       Совсем немного, Вэй Ин ведёт себя в точности как когда был Старейшиной Илин — и всё-таки он был им, и он всё ещё носит в себе отголосок прошлого себя, и пусть прямо сейчас мужчина выглядит надменно в глазах других, он намерен показать всем вокруг, что все эти слухи — лживы.       Цзян Фэнмянь взял в орден Вэй Усяня не по его первой просьбе, кто бы и что ни говорил, мужчина не так просто попал в услужение главе Цзян. В первую очередь он сразился с ним на тренировочных мечах — потому что заклинательского при Вэй Усяне тогда не было, — потом они долго говорили об охоте, и Вэй Ин делился знаниями, доказывая, что вполне себе может быть учителем Цзян Чэну и Цзян Яньли. Однако, как и бывает обычно, люди слепы и глухи, верят пустым слухам и словам из ближайшего постоялого двора. Пожалуй, в ордене Лань правило, запрещающее распространять слухи и верить им, было вписано в общий свод не просто так.       Повторять дважды не приходится: Яо Саньбай делает резкий рывок, и в его движениях нет ни капли грации, хоть он и использует стиль, которому как раз нужна грация и плавность. Движения резкие, и Вэй Усянь легко уклоняется, отскакивая, прикладывая к этому минимум духовных сил. Ему пытаются зайти за спину — он резко отходит, пытаются нанести удар ногой, чтобы свалить — высоко и далеко отпрыгивает. Все движения Вэй Ина не более, чем игра и показушность. В конце концов, если он возьмётся за меч прямо сейчас, бой закончится быстрее, чем предполагалось — Яо Саньбай совершенно неумел в фехтовании.       И подобный человек бросил ему вызов? Уворачиваясь, Вэй Усянь открыто смеётся, скрещивает руки за спиной и наблюдает, как постепенно угасают силы Яо Саньбая, но не его пыл, который, наоборот, только растёт. Озлобленный, мужчина сильнее сжимает рукоять меча и бросается с ещё большим остервенением на Вэй Ина — а тот уворачивается, пригибается, когда оружие рассекает воздух над ним, и резво отскакивает.       Мэйкэ Яо — орден невеликий, заточенный под продажу ресурсов, и потому их обучение оставляет желать лучшего, однако Вэй Усянь был о них лучшего мнения. Совершенно точно ясно, что этот человек прибыл с наследником своего ордена, и если такой вот человек обучает будущего главу, то заклинателю даже жалко этот орден и его людей. Мало того, что учитель посмел высказаться про слухи, так и, не зная истинной силы объекта этих слухов, решился на дуэль.       Вэй Усяню, пожалуй, слишком смешно, чтобы он мог относиться к этому спаррингу серьёзно — если их танец, в котором лишь у одного из них меч, можно назвать так.       И всё-таки, Вэй Ин напоминает себе, это дуэль, и он должен показать свою силу, чтобы опровергнуть слухи и заставить если не уважать, то относиться не как к паршивой курице.       Ловким движением, к которому за короткий срок руки уже успели привыкнуть, Вэй Усянь достаёт свой меч из ножен. Противник усмехается и меняет свою тактику: теперь его движения более точные и напоминают в какой-то мере стиль Юньмэн Цзян. Вэй Ин, не мешкая, уворачивается, делает разворот, вставая за спиной противника, и наносит удар — тот едва успевает увернуться. Поочередно меняя стиль ордена Лань и Цзян, Вэй Усянь наносит удар за ударом, делает выпад за выпадом, и их толпа немного смещается.       Вэй Усяню хватает десяти минут, чтобы повалить Яо Саньбая к земле и приставить острый конец меча к его горлу. Усмехнувшись злобно, как может усмехаться только Старейшина Илин, мужчина, не отнимая от противника клинка, переводит взгляд на гудящую в шёпоте толпу.       — Кто-то из вас хочет убедиться в том, что я не просто так зовусь учителем наследников ордена Цзян?       В тишине, в одно мгновение окутавшей пространство тренировочного поля, слышно неловкие голоса представителей совсем мелких кланов, восторженные охи и ахи — дети удивлены тому, что довелось увидеть, — и недовольное ворчание стражи, которая спешно возвращается на посты.       — Что, неужели никого не найдётся? — разочаровано тянет Вэй Усянь. Он снова обводит толпу взглядом, и та совсем замолкает. — Ах, какая жалось. Тогда, надеюсь, вам, достопочтенные господа, было достаточно такого представления.       Резким взмахом, точно он собирается отрубить Яо Саньбай голову, Вэй Усянь рассекает воздух. Незадачливый заклинатель жмурится, а Вэй Ин тихо смеётся под нос, возвращая Баоху в ножны. Меч отдаёт лёгкой тяжестью, точно хочет продолжить бой, но мужчина качает головой и отрезает это.       Яо Саньбай испуганно дёргается, открывая глаза, резво вскакивает и, делая шаг назад, испуганно таращится на Вэй Усяня — а тот довольно ухмыляется, потому что в какой-то момент наслал на противника слабый морок. Мужчина хотел приложить его так, чтобы после никакие слухи о возможных любовных — потому что это ужасно неправильно и смешно! — отношениях между новым учителем Пристани Лотоса и главой ордена Цзян не достигали ушей заклинателей других кланов и орденов.       Цзян Чэн, стоило этой неудачливой дуэли закончиться, подбегает к учителю и бьёт кулаком по ноге. Вэй Усянь выгибает бровь и смотрит на ученика.       — Ты отлично его уделал!       Усмехнувшись, мужчина почти касается головы ученика, чтобы потрепать его, но вовремя одёргивает себя, вспоминая, что они у всех на виду.       — Подружился с кем-то?       Вэй Ин среди расходящейся толпы заклинателей замечает мальчишку возраста своего ученика: невзрачная внешность, но дорогая одежда и вид, чем-то напоминающий мужчине Вэнь Нина — застенчивый.       — Это Гуан Цай, — говорит Цзян Чэн, топчась на месте и едва поворачивая голову в сторону нового друга, — он из ордена Цунцзин Гуан. Третий молодой господин.       Сухая информация, но и её Вэй Усянь хватает, чтобы составить примерное мнение об этом мальчике. Его семья действительно богата, причём в основном за счёт ночной охоты и малого количество адептов — иначе говоря, орден небольшой, но сильный и богатый, однако не дотягивает до уровня Великих и находится где-то в средних рядах.       — Хочешь провести с ним время?       Цзян Чэн некоторое время мнётся, прежде чем кивает. Он стоит и смотрит на учителя, снова говорит о том, как круто он себя показал, и убегает к новому знакомому.       Вэй Усянь позволяет себе ещё одну усмешку. Он оглядывает тренировочное поле, которое почти что пришло в норму: заклинатели всё ещё перешёптываются и поглядывают на учителя из Юньмэн Цзян. Среди этих людей он не найдёт себе собеседника хотя бы потому, что никого не знает; слухи делают из Вэй Ина человека, с которым не станут общаться даже после подобной демонстрации силы.       Выдохнув, мужчина решает просто сесть на лавку в сторонке и понаблюдать с около получаса за учеником, пока Цзян Фэнмянь их не хватился: Цзян Чэн улизнул под присмотром Вэй Усяня, не пожелав разбирать вещи.