A Slowly Dawning Attraction

Если верить внутренним часам, сейчас было двадцать три минуты одиннадцатого. Джон пропал ровно одиннадцать часов тридцать семь минут и пятнадцать секунд назад. Шестнадцать. Семнадцать. Уже прошло одиннадцать часов тридцать семь минут и восемнадцать секунд, и если он вопреки своей уверенности все-таки не обнаружит Джона на этом складе, если его снова куда-то увезли, то он разберет это чертово место по кирпичику и сравняет с землей. А потом он выследит каждого из этих самонадеянных идиотов-похитителей и испытает на них все методы пыток, которые хранятся на его жестком диске, до единого, пока они не превратятся в груду скулящей плоти. Ведь Шерлок знает более четырех тысяч видов пыток, и это еще не считая тех, которые он сам придумал. Он мог бы не напрягаясь написать несколько энциклопедических трудов на эту тему, потому уж если он что и умел, так это причинять другим людям боль. В конце концов, он занимался этим каждый день; это была его работа. Он растянет пытки по меньшей мере на неделю, просто в качестве эксперимента, чтобы выяснить насколько высоким может быть человеческий болевой порог. И эти ублюдки не будут сожалеть о содеянном. О нет. Они будут обливаться кровавыми слезами, умоляя о пощаде и искуплении грехов, но разгневанному богу мести незнакомо значение слова "милосердие". Задыхаясь от ярости, Шерлок отворил тяжелую складскую дверь, не обращая внимания на громкий скрежет металла по бетону. Здесь никого не должно было быть – вся банда отправилась на сходку, и он уже дал Лестрейду адрес их места встречи. Кромешная тьма, царящая внутри здания, не удивила Шерлока, но и не приободрила. − Джон! – крикнул он, и с неудовольствием отметил, что эха почти нет. Площадь помещения составляла около девяти тысяч квадратных метров, но беспорядочное нагромождение коробок и ящиков препятствовало распространению звуковых волн. Джон не мог быть мертв, конечно, не мог. Хотя эта шайка быстро прогрессировала от обычного воровства до похищения, Шерлок был уверен, что никто из них не способен на убийство. Если бы он был тупым трусоватым грабителем с почти полным отсутствием воображения, где бы он оставил случайного заложника? Он побежал к задней части склада, подсвечивая себе телефоном и огибая хаотично размещенные металлические стеллажи. Ни о каких ровных рядах даже речи не шло, в этом лабиринте было легко заблудиться, а драгоценное время уходило. Протискиваясь между коробками, он чувствовал бешеное биение пульса, отдававшееся в уши и ужасно мешавшее, потому что в данный момент слух был ему особенно необходим. Желудок сжимался, а по коже ползли мурашки от одной только мысли о том, как неправильно ощущается отсутствие Джона. Его буквально била дрожь, но тут не было холодно, поэтому в странной реакции организма не было никакого смысла, ведь так? Шерлок выпрямился, навострив уши в попытке уловить даже самый тихий и отдаленный шепот, но не услышал ни звука. Отчаяние подбиралось к сердцу. Он поднял взгляд и медленно повернулся вокруг собственной оси, следя за узким лучом света от телефона – не выхватит ли он что-то полезное для поисков? Но он не заметил ничего, что могло бы ему помочь. Ну где же Джон? − Джон! – громко закричал он. – Джон, ответь мне, я знаю, что ты где-то здесь! Туда. Уловив человеческую речь, Шерлок развернулся и помчался в направлении шума; он не мог разобрать слов, но это не имело никакого значения, поскольку это точно был тот, кого он искал. Он добрался до Джона за каких-нибудь две-три минуты, но казалось, будто это заняло годы, и с каждым вздохом он проклинал всех грабителей мира, которые идут на дело, не выработав четкого плана. − Джон? Нужно больше света, но как назло не видно ни одного выключателя. − Шерлок, я здесь, − наконец ответил Джон, и хриплый звук его голоса показался Шерлоку самым прекрасным, что он слышал в своей жизни. – Черт, Шерлок, сними меня отсюда. Неожиданная вспышка света заставила Джона отпрянуть, защищая привыкшие к непроглядной темноте глаза, но Шерлок уже успел увидеть все, что было нужно. Джон был без свитера, рубашка порвана в нескольких местах, а руки скованы над головой. От наручников вверх уходила цепь, заставлявшая его стоять на цыпочках, чтобы хоть чуть-чуть снизить нагрузку на больное плечо. Та рана, полученная в Афганистане… − Шерлок, мое плечо… − его голос оборвался, и на какое-то мгновение у Шерлока все перед глазами заволокло красной пеленой гнева, чистой незамутненной ярости. Кто-то осмелился сотворить такое с его Джоном, ветераном войны, квалифицированным врачом и самым верным другом на свете. Шерлок встал вплотную к нему, вытянув руки и пытаясь наощупь открыть замок. Тот, к счастью, оказался довольно простым, и через несколько секунд наручник на левой руке щелкнул. Джон рвано выдохнул, когда его ступни наконец полностью коснулись пола, сначала левая, потом правая, осторожно, потому что разомкнутые наручники все еще висели поперек цепи, и Шерлок перехватил запястья друга, прежде чем сила гравитации заставила бы его опустить руки. − Осторожно, Джон, − тихо сказал он, продолжая удерживать руки у него над головой. – Кровообращение должно восстанавливаться постепенно, иначе ты сделаешь себе только хуже. Джон фыркнул, и в этом звуке удивительным образом сочетались раздражение, боль и невыразимое облегчение. − Скажи мне то, чего я не знаю. Я же врач, − сказал он, неловко уткнувшись Шерлоку куда-то в шею. – Только я слишком устал и не могу удерживать их вверху самостоятельно. Шерлок нахмурился, без толку вглядываясь в окружающую тьму. Даже такой гений как он не мог одновременно взламывать замки и подсвечивать телефоном, при этом не давая другу опустить руки. − Ладно, займусь этим чуть позже, когда мы разберемся с твоими руками. − Что? − Неважно. Держись. Около десяти минут прошло в молчании. Сосредоточенный Шерлок периодически опускал и вновь поднимал его руки, стараясь естественным образом восстановить кровоток. За это время никто из них не произнес ни слова. Понемногу к Джону возвращалась чувствительность, и в конце концов он отстранился от Шерлока. − Ты можешь идти? – спросил тот. − Да… Я в порядке, Шерлок, все хорошо. Мы можем просто… − Чушь! Тут нет ничего хорошего, − оборвал Шерлок, доставая телефон и активируя… то приложение, которое имитировало фонарик, или как там его. Неважно. Главное, что вокруг стало немного светлее. – Быть прикованным к потолку – это не "хорошо", Джон. Висеть, напрягая раненое плечо – это не "хорошо". Изначально быть захваченным в заложники – это ни в какой степени не "хорошо". У тебя какое-то странное определение этого слова. − Прекрати, − буркнул Джон. Шерлок быстро проанализировал то, что увидел − бледное измученное лицо, прерывистое дыхание, судорожно прижатую к груди левую руку − и попытался обуздать свою жажду убийства. Которая росла. Экспоненциально. − Ладно, я не в порядке. Я устал, проголодался, а в руку как будто воткнули и несколько раз провернули раскаленную кочергу. Ты это хотел услышать, Шерлок? Ну и как, полегчало? Серые глаза сузились. Внутри Шерлока бушевала ненависть, сопровождаемая непреодолимым желанием найти похитителей и разорвать их на куски. − Не злись. Я понимаю, тебе сейчас больно… Джон хмыкнул от такого очевидного преуменьшения и отвернулся. − …и от этого ты стал раздражительным. Но пустая бравада тут ни к чему. Я же вижу, что тебе плохо, не нужно пытаться пощадить мои чувства и сделать вид, что с тобой все нормально. Как медик, ты должен понимать, насколько важно честно отвечать на вопросы о самочувствии. − Ты здесь лекцию собрался читать? − Дай мне руку. − Нет! Он так сказал, потому что сердится, и у него болит плечо, это рефлекторная реакция, − напомнил себе Шерлок. − То есть наручники ты решил оставить? – пытаясь сохранять нейтральный тон, спросил он. Джон поднял правую руку, отчего раздался металлический лязг: − Ох… Шерлок приподнял бровь и шагнул к нему, осторожно беря за руку и давая возможность отступить. Джон избегал встречаться с ним взглядом, но вырываться не стал. − Прости… − пробормотал он. − Это не то… О, заткнись! Я совсем не то имел в виду. Мне не нужны твои бессмысленные извинения. Джон упорно отказывался смотреть ему в глаза. − Со мной тебе не нужно притворяться, − мягко сказал Шерлок. – Я предпочитаю, чтобы ты был честен, а не говорил что-то из вежливости, ты же знаешь. Расстегнутые наручники с грохотом упали на пол. − Да, знаю, − ответил Джон, поднимая на него взгляд.