Залечь на дно в Чибе

      Очень слабый, я вяло ел рыбу и рис с овощами, слушал нудение Займокузы, который, позёвывая после странной ночи, что-то там рассказывал.       Вообще - пофиг, но всё-таки стоит знать, что же сделал с мозгами ребят искривитель памяти. - Ну, а если они пойдут туда... - Займокуза, - прошипел я. - У меня очень сильно болит голова, поэтому я не с-с-собираюсь обсуждать твою книгу. Лучше давай о чём-нибудь знакомом. - Эт-то... - толстячок напрягся. - Тогда, может, "Акамэ убивать"?       Пусть так. - Давай. - Ну, значит, Эсдес вчера поругалась с Леоной, они не разговаривают.       Леона, значит, Миура. - А девочка с хитростями? - я посмотрел на томатный сок.       Неужели Юигахама не смогла их разнять?       Шизуку от вида красного почему-то стошнило. Бедная девочка. - А-а что она? - спросил толстячок. - Как будто они кого-то вокруг слышали. Слушай, буря вчера, конечно, страшная была. Как думаешь, у девчонок... Живые.. Остались? - Объединяет не труд, а страх.       Вот как сработал искривитель. Ну и хорошо. - Акамэ, кстати, чуть не приложила Эсдес, - добавил парень.       Ты ставишь их по разные стороны или нет? Хотя, они же для тебя в одном лагере - девочки.       Акамэ - это Кавасаки? - Знаешь, мы с Булатом и остальными подумали: нужно их усадить в тюрьму, - хохотнул Займокуза. - Иначе как-то совсем кроваво выйдет. - Погода и без вас справилась, - проговорил я. Добавил: - Не выйдет. Дочка премьер-министра не допустит: это её цирк и её клоуны. - И то верно, - согласился паренёк.       Так вот о чём он с самого начала пытался мне сказать. - Может, Надженда сможет их примирить? - робко спросил толстячок.       Похоже, из-за нервов девочек ему прилетает всё чаще и чаще. - У Надженды своих дел полно. К тому же, её почему-то тошнит, - сказал я с намёком. - Поэтому не стоит её трогать. - Это... Думаю, правильно, - Займокуза дважды кивнул. - И если суждено... - Закрой рот. Тихо. Не ори. У меня болит голова.       Мы вдвоём выбрались очень рано. Я разбудил его в восемь утра, устав маяться от боли и ждать хрен знает чего. Буря. Нормально. Конечно, они очень сильно удивятся новому пейзажу и паре просек, но обычно люди не стараются что-то выяснить, полностью занятые своими увлечения вроде работы, самокопания и унижений других.       Я сидел в теньке, в самом дальнем уголке. Подальше от солнца, хотя холодно было - ужас. - Это... Тацуми, морячок... Как его, забыл. И Юигахама с пёсиком.       Мы точно об одном и том же говорили? - Давай прямо, сил нет думать... - Короче, атмосфера разборок меня убивает! - сказал Займокуза жалостливо. - Сражайся, - посоветовал я. - Но ведь это невыносимо... - Не выноси. Наслаждайся и учись. Девочкам всегда... - я чуть не уснул. - Всегда нравится спорить и ругаться. Плести интриги, распускать слухи и слушать сплетни. Привыкай, если хочешь жениться не на Булате.       Я отодвинул поднос с едой. Не могу, сил нет...       Выпить бы. Сакэ. Его можно пить горячим. Или лучше вина. А в лазарете спирта нет.       Подумав немного, я взялся чистить клинок Шинсо - поплёвывая на сложенную салфетку, отковыривал кровь. - Это, слушай, а можно ли как-нибудь уйти из этого клуба? - вдруг спросил Займокуза. - По-твоему, почему я до сих пор здесь? - Понятно. То-то Хирацука показалась мне зловещей, как ухмылка Алистера.       Сам себя обманул. - Алистера? - Его самого!       Ну, зачем задавать такие вопросы? Не нравится - просто уходи, они не смогут заставить тебя что-то сделать.       А. Понял. Ищет защиты.       Бледная Хирацука мелькнула в поле зрения и исчезла в администрации. - Чем с дзюдоистами закончилось? - спросил я. - А! Это, - Займокуза поник и хмыкнул обречённо. - Кёкет-саки* вырубила его в первом раунде.       Кого его? - Не называй её так, - на всякий случай сказал я. - Поверить не могу, Ичимару! Ты на их стороне! - Прости, друг, - равнодушно сказал я. - Этот яд сильнее меня.       И не соврал ведь. - Так и знал. Подобная сокрушительная мощь не может быть случайной!       Вообще-то она тренировалась. Так-то. И тебе стоит. Но мне пофиг. - Не ори, иначе разбудишь зло. - Д-да, что-то не подумал. Не знал, что ты такой метеозависимый.       Прорвалось. Старею.       Займокуза вежливо хохотнул.       Вскоре к завтраку подтянулись и остальные, где-то через час, может, два. Отвратительно свежие, помятые, весёлые, они рассыпались за столами, переговариваясь, уплетали пищу. Я провёл рукой по лбу - стряхнул пот на пол.       Что-то хреново мне. Наверное, томатный сок просроченный.       Не трогай меня! Ты меня бесишь! Сдохни! - закричала на меня Шинсо.       У меня чуть голова не лопнула. - Ичимару, эй! - Займокуза позвал меня и указал под нос. Я провёл - кровь. - Нормально.       И было вполне нормально, пока не пришла Харуно. - Ха-ай! - поздоровалась вредина. - Ичимару, Кто-то-окуза... - Я п-пойду, - тут же сбежал толстячок. - Беги, брат, я прикрою... - вяло сказал я. - Чего это ты? Тебе не нравится сестрёнка Хару? Вид у тебя, будто тебя всю ночь били. С мальчиками поссорился?       Она была улыбчивая, красивая, свежая.       Бесит.       Отдай меня ей. Отдай. Отда-а-ай! - заверещала Шинсо. - Я не хочу! Быть! В твоих! Руках! - О-о... - застонал я, потирая лоб.       Сдохни! Сдохни! Сдохни! Сдохни! Сдохни! Знаю! - неожиданное. - Я вас сведу. Ты будешь служить ей! - Ичимару, - позвала меня Харуно. - Что? - откликнулся я. - А я нашла твоё слабое ме-есто! - объявила девочка насмешливо.       На трибунах становится ти-ише... - Давай, - вздохнул я. - Самое время меня добить. - С чего ты взял, что я скажу это именно сейчас?       Я приоткрыл глаза, вздохнул и закрыл их. - Ла-адно, - сказала она тихо. - Самая твоя большая уязвимость - это...       Маленькие девочки.       Есть такая работа - защищать маленьких девочек любого возраста. Настоящая мужская работа, единственное достойное дело. Окоп, в который никто, кроме тебя, не полезет.       Убей! Убей! Убей! - загундела Шинсо, и вдруг замолчала. Я продолжил её отчищать. - Ты же мёртвый, - улыбнулась Харуно после каких-то слов, которые я пропустил.       Убей! - шепнула Шинсо. - У тебя всё ненастоящее, - продолжила Харуно. - Всё - ложь. От каждого жеста до каждого выдоха.       Она была улыбчива и мстительно счастлива. - Нет ничего, о чём ты бы не соврал, даже говоря правду, - сказала она мне, положив голову на ручки и улыбаясь. - Все слова - ло-о-ожь, каждое действие - ло-о-ожь. И всё преследует цель - ввести в заблуждение и подчинить собственным интересам. Но интереса-а у тебя нет.       Она путает политику с разведкой. Ну и хрен с ней, отвечу что-нибудь, чтобы отстала.       С кем она меня сравнивает? С собой? Ну, пусть ошибусь.       Харуно удивилась ещё до того, как я открыл глаза и начал говорить. Наблюдательная девочка увидела салфетку, на которой остались следы крови и грязи.       Я положил Шинсо перед собой, открыл глаза. - Разговариваешь с отражением, Харуно? Мне говорили, что удар зеркалом сильнее удара мечом, - сказал серьёзно. - Но я не думал, что тебе присуще, кроме всего прочего, самолюбование.       Я глубоко вдохнул и выдохнул. - В любом случае, твоё внимание мне очень льстит, но разговоры о погоде - не моя специальность. Поговори с телевизором, Харуно.       Сперва Харуно засмеялась, но уже через несколько секунд, не выдержав моего взгляда, скривила губы и поднялась. Ущипнула себя, села. - Н-не знаю, кто учил тебя японскому, но он устарел уже лет двести назад.       Я почти искренне смутился. Хотя мне было хреново, кое-что из арсенала "почти" у меня всё ещё получалось. Поэтому я почти искренне ответил на это "ты ничего не знаешь, Ичимару Гин": - Тебя приняли в клуб, миссии которого ты не знаешь, и поэтому цели его кажутся тебе неинтересными и бессмысленными.       Заигрывает, - сказала Шинсо.       Интересуется. Тихо. Не подсказывай ей.       А-а-а-а-а-а! - Поэтому, - я аж вспотел, - тебе не нравится то, что происходит вокруг. Все эти формальности, попытки убрать или обойти острые углы, прочая около-вежливость. И тебе стоило бы идти не в политику, а в разведку.       Хотя с таким противником нашим будет непросто.       Харуно не показала, что угнетена моими словами, но последние её явно взбодрили - она засмеялась, даже затопала ножками, схватившись за живот. - Заткнись! Заткнись, придурок! - хохотала она. - Он... Он меня завербовать пытается! Но-о!       Она оглянулась. - Юкино, он просчитал тебя на несколько лет вперёд. Уху-ху! - улыбаясь, девочка снова вернула взгляд на меня. - Опасный враг!       Ей так больно, что она ничего не хочет слышать.       Ну-у-у! Нет, не хочу!       Жалко её.       Да хватит! - "Защищать", - сказал я, кашлянув. Снова поймал её взгляд. - Желание защищать всегда настоящее, даже если оно корыстное. - Ду-умаешь? - продолжила она улыбаться.       Не слышит.       Я взял её за руку и крепко сжал. Это был порыв - чувство, что так нужно сделать. Разум ещё не понял, какая вышла формула, и видел только ответ, как всегда могут видеть глаза силу тяготения. Это столь же естественно, как дышать.       Мозг крикнул мне: вербовать, сейчас же! И ничего, кроме этого.       Я совсем не хотел прикасаться к такой хорошей и исполнительной девочке. Ненастоящей девочке.       Но за меня всё сделали инстинкты и вбитые в подкорку инструкции. - Я так чувствую, Харуно.       Прогундосил это, хотя из носа потекла кровь. - Ичимару, возьми салфетку, - продолжила играть Харуно.       Сдохни!       Мир изменился незаметно. Только что почти довёл девочку до суицида - так кажется - и взял её за руку и потащил от края крыши. И она расцвела.       Похоже, Япония никогда не будет прежней - в глазах Харуно вспыхнуло пламя. Этим синим льдистым сиянием можно было бы пробить иерро Нойторы. - Аха-ха-ха-ха-ха! - расхохоталась она счастливо, даже забила по столу кулачком. - За... Заткнись! Заткнись! У тебя от перевозбуждения кровь носом пошла!       Это я сделала, - гордо поведала мне Шинсо. - Пусть пожалеет тебя. А ты - сдохни! - Аха-ха-ха-ха! Я не могу! Это и правда бывает!       Для Харуно учительница появилась неожиданно. Она взяла обалдевшую от такого Юкиношиту за ухо и подняла со скамейки. - Ай-ай-ай! Ты чего?! Ты чего?! Шизука?! - Хирацука-сенсей, - прорычала старшая девочка. - Ещё раз я увижу, как ты пристаёшь к нему - я оторву тебе твою пустую голову. Ты. Меня. Поняла-а?!       Стра-ашно!       Стра-ашно!       Девочка рычит. - Ай-ай-ай! Да! Пусти, блин! Ненормальная! - Сиди, сыкуха мелкая, - Хирацука продолжила рычать. - Ичимару, тебе нужно полежать. - Нормально я.       Харуно, удивлённая, села на скамейку. - Да чего ты взбеленилась? Я же хотела предложить ему встречаться!       Тяжёлый характер. Часто это выражение используют для смягчения другого - "подлая тварь". - Пойду подышу в лес. Голова болит.       Взяв Шинсо со стола, я пошёл, выискивая удобный тенёчек. Нет, пойду к реке. Там огонь разведу - погреюсь. И воды попью.