Путь к себе

— В чем дело? Сегодня ты довольно медленный. — Хочу больше провести с вами времени, отец. И А-Чжань тоже. — Не стоит. Иди. Лань Сичэнь постоял пару секунд на пороге, а после вежливо поклонился, не натягивая на лицо свою привычную улыбку. Он вышел из цзинши Цинхэн-цзюня. С каждым разом уходить становилось всё сложнее. Лань Сичэнь — заклинатель, которому пророчат прекрасное будущее, он — будущий глава одного из самых прославленных кланов, он — светило неизвестной стези медицины, он… На самом деле всё ещё немного ребенок, который скучает по беседам с отцом и объятиям матери. Лань Сичэнь глубоко вздохнул. Он любил своё бремя, но иногда очень хотелось простых вещей. Без простых вещей жизнь часто становилась несчастной. Если что Лань Хуань и выучил в лечебнице так это то, что недообнятый ребенок — это и убийца, и самоубийца в одном флаконе. А что из них проявится — как повезет. — Брат? Растерянный Лань Ванцзи стоял у подножия холма, где поднималась лестница в цзинши главы клана. Лань Сичэнь замер. Потоптал чуть-чуть траву, вздохнул и стремительно начал спускаться. — Брат! На последней ступеньке он чуть наклонился вперёд, спотыкаясь, и Лань Ванцзи инстинктивно распахнул руки, готовясь ловить брата. Лань Сичэнь приземлился носом аккурат в шею, обхватил Лань Ванцзи руками за пояс, постоял секунду и отступил. — Извини. Я сегодня сам не свой. Лань Ванцзи нахмурился. Никто другой и не увидел бы эту перемену в лице, но только не Лань Хуань. — Брат, ты недоговариваешь. Первый нефрит вздохнул, чуть склонив голову и печально улыбаясь. — Да, ты прав. Меня очень расстраивает, что мы так редко видимся с отцом, и я сильно хочу тебя обнять, но ты не любишь прикосновения, поэтому приходится немного хитрить. А мне нужна поддержка. Кончики ушей Лань Ванцзи чуть порозовели, он оглянулся, хотя ядром чувствовал, что вокруг нет никого, и тихо выдавил: — Мгм. — Правда? — искренне улыбнулся Лань Сичэнь. Лань Ванцзи раскрыл руки, и старший его обнял, положил руки на лопатки, а его голову прижал к своему плечу. Его младший брат такой аккуратненький, прямой и ровный, как палка. Но он не всегда таким был. Лань Сичэнь вспомнил, как ему в первый раз принесли новорожденного А-Чжаня. Он был такой спокойный, белый и тёплый будто маньтоу. А глаза — яркие, точно две полярные звезды, серьёзные и ужасно любопытные. Взгляд его постоянно метался с предмета на предмет. Даже в их первую встречу А-Чжань смотрел на него всего три секунды. Лань Сичэнь тогда впервые расплакался от умиления, прижимая к себе детский комочек, и в тот же момент понял, что умрёт за это маленькое создание хоть прямо сейчас. А-Чжань тогда терпеливо лежал на его руках, терпел его тисканья и только чуть морщился, когда слёзы капали на его лицо. Наверное, с тех пор он и не любит объятия. Лань Сичэнь бережно хранит воспоминание, как А-Чжань, услышав где-то на рынке обращение, посмотрел на него серьёзно и сказал сквозь три своих молочных зубика: — Братик Хуань! Понадобилась вся выдержка, чтобы не затискать брата до смерти. Только Лань Цижэнь удержал. Стоял рядом, смотрел злобно. Потом дядя строго-настрого запретил им называть друг друга, кроме как официально «брат». Мол, развращает их это. Прошли годы. Лань Ванцзи рос и мужал, но всё равно оставался для Лань Сичэня таким же очаровательным и беленьким, только обнимать себя давал всё реже и реже. — Мгм. Лань Сичэнь отпустил брата, но, не сдержавшись, пощипал его за щеки до легкой красноты. — Лань Маньтоу, какой же ты румяненький стал, — хихикнул первый нефрит, вспоминая тайное детское прозвище. А потом почти трагично добавил. — Как же я буду трепать тебя за щёчки, когда ты вырастешь и станешь таким же сухим и скуластым как отец? — Брат. Перестань, — он отвёл взгляд, но краснеющие уши было не скрыть. Первый нефрит только покачал головой с лёгкой улыбкой. Да что эти младшие понимают? От объятий стало действительно легче. Главное, чтобы дядя не узнал. Так хотелось сделать для брата что-нибудь хорошее. Вот прямо сейчас. — Ты сбежал сюда от Вэй Усяня? — Мгм. — Ты опять звал его в лечебницу? — Мгм. — И он решил, что ты хочешь избавиться от него? — Мгм. — И ты расстроен, ведь ты протянул руку помощи, а по ней ударили? — … — А! Ты боишься, что с ним что-нибудь произойдет? — …Мгм. Лань Сичэнь вздохнул. — Эх. Ладно. Какой у вас сейчас урок? Свет во взгляде, который обратил на него Лань Ванцзи, мог соревноваться со светом солнца. — Сражения на мечах. — Ясно, я понял где. Убедись, что он пройдет мимо той уединенной чайной беседки по пути. Я буду ждать его там. Но не дави на него. Иначе он просто начнет прятаться и врать лучше. Прояви уважение к его беде. — Я должен уважать его желание умереть? — Уважай его решение, как личности. Он не уважает себя достаточно, чтобы позволить себе быть здоровым и живым. Прояви участие к его судьбе. Взгляни на него с такой важностью, какую он заслуживает. Это подкупает. Вот о чем я. Лань Ванцзи решительно кивнул. *** Чай заварился, когда Вэй Усянь приземлился напротив Лань Сичэня. — О, пахнет приятно! Хотя я не большой любитель чая. — Это масала. С кардамоном, гвоздикой и черным перцем. — С перцем? — глаза Вэй Усяня засверкали весельем. — Разве в Облачных глубинах разрешена острая пища? — Чай — это напиток, — улыбнулся Лань Сичэнь. — Я люблю разные чаи так же, как мой дядя правила. Я отчитываюсь за каждый сорт, что приношу. Ни один учитель по ораторскому мастерству не принес мне столько пользы, сколько принесли дебаты с моим дядей. Вэй Ин рассмеялся, и плечи его заметно опустились. Он с интересом отпил из пиалы, а после одобрительно хмыкнул. — Это определенно лучшая пища в Облачных глубинах! А может, вы сразитесь с вашим дядей и по поводу остальной еды? — Мой уровень самосовершенствования пока не настолько хорош, — покачал головой первый нефрит. Вэй Усянь снова прыснул и принял более расслабленную позу. Лань Хуань надёжно скрыл свой внимательный взгляд за пиалой. — У нас перерыв после первого урока. Не знаю зачем. Я и без перерыва могу победить второй раз! — самоуверенно фыркнул Вэй Ин. Впрочем, Лань Хуань чувствовал его ядро, сильное и натренированное. Это не пустое бахвальство. — А вы почему здесь, господин Лань? — Тоже небольшой перерыв. Я был у отца, постигал тонкости поста главы клана. — Ого. Это тяжело? — Временами. Но это интересно. У всех у нас своя тяжесть. Он поднял голову, встречаясь взглядом с мгновенно подобравшимся Вэй Ином. Молчал. Вэй Усянь облизнул губы и осторожно начал. — Слушайте. Я ничего не хочу сказать плохого про вашего… потрясающего брата. Но… он меня преследует. — Вот как? — Да! Я… Черт. Даже готов признаться, что… Вы… Он совсем замялся. Лань Сичэнь примерно представлял, что происходит в его голове. Скорее всего, Лань Ванцзи прямо сказал ему идти по этой тропе, ничего не объясняя. Они сцепились, но Лань Ванцзи не сдавался. В конце концов, доведенный до боли в совести упрямством второго нефрита, Вэй Ин таки пошел по этой тропе и увидел в беседке Лань Сичэня. Разозлился, но решил, что деваться некуда. Лань Хуань сбил его раздражение дружеской беседой, и теперь, вместо того, чтобы злиться, он чувствовал желание искренне поделиться своими мыслями. А ему страшно. Лань Сичэнь заметил, что в трудные времена люди проходят через определенные этапы. Сначала они отрицают, что столкнулись с проблемой. Вэй Ин это блестяще продемонстрировал, когда очнулся в лечебнице. Затем гневаются. Вэй Усянь явно злился на Лань Ванцзи за его вмешательство, мельтешение и попытки доказать, что ему нужна помощь. Эдакое гневное отрицание. — Мой брат упрям, как я. А силу моего упрямства вы уже испробовали, — он кивнул на чайную перцовую смесь около чайника и улыбнулся. Вэй Ин невольно ответил тем же. — Возможно, если вы поделитесь со мной своими мыслями, я смогу убедить Лань Ванцзи вас оставить. Стоит ли подтолкнуть Вэй Усяня к следующей стадии? Вэй Ин пристально посмотрел. Будто хотел в душу залезть. Какое сильное недоверие. — Само собой, я ничего никому не скажу. Но для лучшего понимания, мне нужно знать больше. Вэй Ин, смотря всё тем же внимательным взглядом, фыркнул. — Если уж вы убедили своего дядю, то значит и ваш брат вам по силам. Они ненадолго замолчали. Всё же прелестная была беседка. Уединенная, деревья поглощали звуки, а цветы, растущие у фундамента, радовали запахом и пёстрым видом. Мать любила здесь сидеть больше всего. До того, как… — На самом деле, я будто ни о чем не думал, — тихо начал он. — Я вернулся из Цайи, был в своей комнате. Темнота меня окружала. Сердце билось, и я просто понял, что не усну. Вообще. Никогда. Было больно. Но физически со мной было всё хорошо. Я просто… Я не понимаю. Значит, потерял сон. Но не похоже, что его это удивляет. А вот то, что он не может описать, что болело — плохо. — И когда вы описали весь мой путь из Цайи до… До музыкального дома, я подумал «о! Да, точно! Это то, что было на самом деле!» Но той ночью я себя никак не ощущал. Просто моё тело шло, глаза смотрели, мозг искал. А я сам подумал… «Хорошо, что я не взял Суйбянь. Иначе забрызгал бы кровью гуцинь Лань Чжаня». Вэй Усянь застыл, всматриваясь в точку тяжелым взглядом. Возвращение к таким эмоциям обычно даётся очень непросто. Лань Сичэнь пододвинул подростку пиалу, и тот недоуменно моргнул, рассматривая посуду, а потом благодарно кивнул, отпив немного. Лань Хуань любил людей. Страдания задевали его, но он сейчас понимал, что если проявит слишком много заботы или эмоций, то рискует потерять ту с трудом отвоеванную каплю доверия. Нужно держать дистанцию. — Это было как… наваждение или одержимость. Только с той разницей, что я ни с какой нечистью дело не имел. Правда! Не волнуйтесь, здесь не бродит никакой демон. «Если бы дело было в этом», — с лёгкой тоской подумал Лань Сичэнь. — Но этого больше не повторится! «Конечно, пока вы с такой же веселой улыбкой не перережете себе внезапно горло на удивление всем». — Поэтому… Просто скажите Лань Чжаню, чтобы он перестал беспокоиться! «А раньше говорил, перестал преследовать, — отметил с улыбкой Лань Сичэнь. - «Нет, всё же он слишком добрый и самоотверженный. Его беспокоит не то, что мой брат следует за ним, а то, что он волнуется». — Я никчемный босяк, который способен только на такие злые шутки и странные дурные поступки. Пожалуйста. Пусть он оставит меня. Под конец он склонился над столом так, будто кланялся. От понурой головы становилось физически плохо. Но за сомкнутыми рукавами мелькнул взгляд — настороженный и внимательный. Вэй Ин искренний, но всë же держит каждую свою эмоцию под контролем. И отслеживает его реакции. Лань Хуань мысленно вздохнул. Вэй Усянь, в общем-то, как Лань Ванцзи, добрый и прекрасный подросток. Только недообнятый, побитый, непонятый. Почему дети должны быть такими несчастными? Почему ему надо умолять, чтобы люди не знали, что ему больно? — Я поговорю с ним. Не кланяйтесь, пожалуйста, — мягко сказал он. — У меня к вам иного рода вопрос. Вэй Ин разогнулся, недоуменно смотря блестящими глазами на первого нефрита, и утер краснеющий нос рукавом, точно ребенок. Как убедительно! — Вы плохо спите? Вэй Усянь недоуменно кивнул, наклонив голову. — Вы упоминали. — Ну, да… Но почему вы об этом заговорили? — У меня есть особая специя для чая в таких случаях. Лань Сичэнь поставил перед ним мешочек, внимательно наблюдая за мимикой. Недоумение. Злость мелькнула буквально на секунду. — Это… Что-то из лечебницы? — Нет. Хотя лекарственный эффект есть. Я частенько её советую выздоравливающим, она недорогая и работает. Щепотка приправы в любой чай помогает нормализовать сон. — Трава не помогает. Он недоверчиво смотрел на мешок, Лань Сичэнь даже тень презрения увидел. Вэй Усянь принимал лекарства, чтобы улучшить сон? Они не сработали или перестали работать? Он обращался к кому-то за помощью, или сам себе их прописывал? — Иногда мы встречаем на своем пути недобросовестных докторов. Но за эту смесь я могу ручаться. Само собой, с ней сутки нельзя употреблять алкоголь. Вэй Ин иронично ухмыльнулся. — Сразу нет. — Но и применять их нужно не каждые сутки. Сначала — да, семь дней подряд. А потом два месяца через три дня. Принять на закате, не пить алкоголь до следующего. Лань Сичэнь мысленно сделал пометку позже поговорить, нормально ли это быть так привязанным к алкоголю в таком возрасте (мало ли какие порядки в Пристани Лотоса). Вэй Ин по-настоящему задумался, но потом волна эмоций пробежала по его лицу. — Я просто помогаю ближним, если могу, — добавил Лань Сичэнь, сбавляя градус недоверия. — Это нисколько меня не утомляет. И я вовсе не отношусь к вам с жалостью. Будь на вашем месте кто другой, я предложил бы и ему тоже. Просто потому что могу. — Вы специально взяли её со мной на встречу, — напрягся он. — Совсем нет. Эта приправа со мной потому, что это связано с делами клана. Кроме того, откуда я мог знать точно, что вы страдаете бессонницей? Вэй Ин хотел было возразить, но после усмехнулся и наклонил голову. — Хитро. Ладно. И всё-таки мне не верится. — Это всего лишь удачное совпадение. Торговка, что дала мне это, продает чаи и специи в Цайи. Так что это не какая-то особая приправа для лечебницы, с помощью которой я вас хочу туда затащить, — Вэй Усянь и глазом не моргнул, но что-то промелькнуло в его взгляде. Значит, Лань Сичэнь попал в яблочко. Улыбнулся. — Просто завтра мы отбываем на пару дней вместе с некоторыми запасами. Я взял последний мешочек. На всякий случай. А потом возможно, этой специи на прилавке не будет. — Но… Вы ведь прописывали её больным? — Выздоравливающим, — поправил он и вздохнул. — Придется какое-то время искать новый рецепт взамен проверенного. И тут сразу с людьми происходит разительная перемена. Есть у торговцев один прием — они придают цену товару за счёт ограничений. Одно дело, когда предлагаешь что-то человеку за выгодную цену или задаром. Другое дело, когда есть лимит. Бесплатную и доступную помощь мало кто ценит. На платную и ограниченную смотрят с большим уважением. С третьим этапом — торга — этот прием работает так и вовсе замечательно. Теперь Вэй Усянь вынужден торговаться со своей болезнью. Если он примет мешочек, то ему придется признать, что проблема есть. Одно дело использовать травы и при этом не признавать трудность положения — наедине себе можно лгать сколько угодно. А теперь же у его проблемы будет свидетель. А значит, отрицать дальше не получится. Если же он не возьмёт мешок, то стадия затянется, но при этом частью разума он будет жалеть об этом. Ведь вдруг приправа действительно могла ему помочь, сделать его лучше, полезнее, удобнее. Так люди десятилетиями могут сожалеть о несделанной покупке. А теперь, когда Вэй Ин знает, что времени немного, он вынужден находиться в стадии торга с самим собой, то отрицая, то принимая проблему. Наблюдать за его метаниями почти больно. Но надо. — Я… Н-нет, — выдавил он совсем слабым голосом. — Нет. Спасибо. — Жаль, — улыбнулся Лань Сичэнь тем же ровным голосом, пряча разочарование. — Спасибо за предложение. И беседу. Правда, — он слабо улыбнулся, а потом, словно очнувшись, растянулся в привычной широкой якобы искренней улыбке. Но в его слабости правды было и то больше. — Я пойду. — Хорошего дня. Он оглянулся, когда уже почти скрылся за деревьями. Лань Сичэнь пил чай, не чувствуя вкуса. — А… А когда вы отбываете? — Я здесь пробуду до часа козы. А отбываю из Цайи в час собаки. — Спасибо. Чай зацвел во рту. Лань Хуань не смог сдержать улыбку. Торг продолжается. *** Спустя некоторое время Лань Сичэнь почувствовал странную волну энергии. На полигоне что-то случилось. С мрачным предчувствием он встал, достал меч и направился туда. Посреди поля адепты скучковались вокруг кого-то, и от них буквально веяло непониманием и страхом. Лань Сичэнь плавно приземлился возле них. Лань Цижэнь стоял на своем месте и гневно сжимал свиток в руках, то бледнея, то краснея от гнева. — Вэй Усянь! Хватит притворяться! Вставай! Некоторые фыркнули и отошли от толпы, очевидно, поверив учителю. — Перестань! Что ж ты нас позоришь! — доносился раздраженный голос наследника главы Цзян. Лань Сичэнь приземлился на полигоне и тревожно посмотрел на дядю. Просто невозможно, чтобы дядя не почувствовал эту волну. Так почему он так упорствует в своем гневе? — Брат! — Лань Ванцзи возник рядом, и взволнованные нотки в его голосе мог услышать кто угодно. — Вэй Ин, он… — Разойдитесь, — мягко приказал Лань Сичэнь, и все повиновались, кроме Цзян Чэна. — Да что с ним происходит?! Что ты наделал, Цзинь Цзысюань?! — Это не я! Он просто повалился! Я даже меча не вынул! С Вэй Ином творилось что-то странное. Он стоял на четвереньках, хватаясь за горло, и что-то хрипел. Лицо его было страшно белым, а сам он будто пытался отползти подальше от всех, конечности едва держали его. Цзян Чэн пытался поднять его за плечи, но Вэй Усянь отталкивал брата. — Отойдите, ему нужен воздух. На этот раз послушались все. Лань Сичэнь сел напротив и взял в руки лицо Вэй Усяня, тот едва мог сосредоточить взгляд на нём. — Вэй Усянь, ты меня слышишь? Но взор его оставался бессмысленным. Он схватился за его руки, что-то хрипя, на лице гримаса боли. Лань Сичэнь пощупал его пульс, движение золотого ядра… Холодок пробежал по его позвоночнику. — Что с ним?! — продолжал настаивать Цзян Чэн. Лёгким незаметным движением Лань Хуань нажал на точки, блокирующие движение ци. Вэй Ин тут же повалился на него бесчувственным грузом. Он облегченно вздохнул, перекинул руку через плечо и встал. — Господин Лань, вы можете сказать, что с ним? Лань Сичэнь оглядел растерянных подростков. — Нет, не могу, — выпалил он. А потом, немного подумав, ответил. — Я могу оказать соответствующую помощь в лечебнице Гусу Лань, пока сознание не вернётся к нему. — Ты уверен, что ему нужна помощь? Он горазд на «розыгрыши», — почти выплюнул Лань Цижэнь. И ведь точно, недавно Вэй Ин пережил наказание под его контролем. Само собой, что дядя ему не доверял. — Мой опыт подсказывает мне, что ошибки здесь быть не может, — отозвался Лань Хуань. — Но он не давал своего согласия на лечение, — возразил Лань Цижэнь. — Это нарушение. — Нет, не нарушение. «Без нашего вмешательства разум к нему и не вернётся, а значит, его примут как потерявшего разум», — но он этого не добавил, решив, что одного его слова хватит, чтобы убедить Лань Цижэня. Тот мрачно кивнул. Впрочем, совсем недовольным его назвать было нельзя. Он недоумевал, словно не мог поверить, что кому-то вроде Вэй Ина может быть по-настоящему плохо. — Лечебница? Та, которая для помешанных? — ужаснулся Цзян Чэн. Лань Сичэнь терпеливо улыбнулся. Он бы предпочел немедля отправиться в путь, увы, Цзян Чэн был фактически господином Вэй Ина, ведь он хозяйский сын. Он может даже саботировать лечение. — Наша лечебница не только возвращает разум пострадавших от темной энергии, но и занимается выявлением неизвестных недугов, душевными болезнями… — Последнее очень даже про него, — фыркнул тихо Цзян Чэн с явно не сочувствующими намерениями. Лань Сичэнь буквально затылком увидел, как Лань Ванцзи хватается за ножны своего меча. — Как только мы узнаем, что с ним, то скажем вам. Когда он придет в себя, то дальнейшие решения по поводу его здоровья я буду обсуждать с ним. Вы даёте разрешение на лечение? — спросил Лань Сичэнь. Цзян Чэн медленно кивнул, посмотрел с подозрением на Вэй Ина, а после торопливо поклонился. — Спасибо за помощь, господин Лань. Лань Хуань поклонился, взвалил Вэй Усяня на плечи, вскочил на меч и направился в лечебницу. Лекарям это было позволительно в исключительных случаях. Лицо больного становилось всё бледнее. Он нахмурился и прижал тело ближе. Досадно. Прими Вэй Ин решение прийти сам, да хотя бы через месяц, пройдя все стадии, доверия и то было бы больше. «Что же», — вздохнул он, — «работы предстоит немало».