Путь к себе

— Так и погуляли. — Интересно, а будет эта тема? — Я не знаю, но учитель Лань очень строго её спрашивал. Ученический зал постепенно заполнялся. До начала урока ещё немало времени, но большинство приучилось приходить раньше. Кто-то читал записи, кто-то раскладывал письменные принадлежности, некоторые же рассыпались по группам и предавались праздным беседам. В другой день Лань Чжань не обратил бы на всё это внимания, но сегодня утром он проснулся с намерением и теперь желал его воплощения. Краем уха Лань Ванцзи слышал разговоры, но там не было ничего интересного. Потом он мысленно себя укорял за подслушивание. Но ведь ему надобно было прощупать почву, перед тем как сделать то, что он собирается, так? «Какой же это всё абсурд», — думал он. И не сразу понял, что укоризненный голос в его голове всегда напоминает дядю. Он бы точно не поддержал идею Лань Ванцзи. Внутри сжалось. Неужели так чувствуется страх? Какое неожиданное чувство. «Это нормально. Возражать привычке всегда боязно», — а вот у этого внутреннего голоса были успокаивающие нотки брата. Лань Ванцзи обрел в нем уверенность. Вдох. Пару секунд прикрыть глаза — то время, в которое он разрешил себе опасаться. И вперёд. Коротко выдохнув, второй нефрит встал. Некоторые голоса затихли. Так странно, что он встал? Все теперь обернулись на него? Повернулся. Ладони немного вспотели. Кто-то и правда взглянул на него, и под этим взглядом Лань Ванцзи чувствовал себя зеленым юнцом, впервые вышедшим против гуля. «Давай», — сказал Лань Ванцзи себе. — «Чтобы больше он… никто не назвал тебя избалованным». Неподалеку он заметил раскладывающего каллиграфические приборы Цзинь Цзысюаня. Подобравшись, Лань Ванцзи направился к нему… И только потом понял, насколько плох выбор. Перед глазами встала та сцена на полигоне. Цзинь Цзысюань замахнулся мечом на скрючившегося Вэй Ина. Точнее, наследник Цзинь сначала замахнулся, а потом уже случился приступ. И, к чести сказать, он вовремя остановил меч, так и не задев озорника. Но какое-то неприятное чувство всё ещё шевелилось в груди от этой мысленной картины. Пока Лань Ванцзи думал, как бы повежливее отойти, Цзинь Цзысюань уже поднял голову, с легким недоумением поглядев на нефрита. — Доброе утро, молодой господин Лань, — отрезал он ему пути отступления. Вшитые в Лань Ванцзи правила и природная вежливость требовали ответить. Он кивнул, а потом, нахмурившись, выдавил: — Доброе утро. Молодой. Господин. Цзинь, — слова выползали неохотно, подобно тому, как неохотно в пять утра выползает из кровати Вэй Ин во время процедур. Лань Ванцзи давно сократил все прощания и приветствия до вежливых кивков и поклонов, другим даже нравилась его молчаливая вежливость к его облегчению. Увы, намерение требовало перешагнуть через привычное. Цзинь Цзысюань продолжал с вежливым недоумением смотреть на него. Пауза затягивалась. Лань Ванцзи буквально заставлял себя не отводить взгляда от наследника Цзинь, чьё недоумение уже перерастало в раздражение. — Вам нравится в Гусу? — внезапно для себя выдал он. Брови Цзинь Цзысюаня скрылись в корнях волос. Не только до Лань Ванцзи дошла неуместность вопроса. — Вполне приемлемо для меня, — ответил Цзинь Цзысюань пусть и вежливо, но не без капли врожденного высокомерия. Чужая гордыня не задела Лань Ванцзи — иначе он бы не тянулся к обществу Вэй Ина — скорее, усилила неуместность происходящего. Впрочем, глупому вопросу — глупый ответ. Они смотрели друг на друга с вежливым недоумением. Может, Цзинь Цзысюань и не так плох в беседах, как Лань Чжань, но вряд ли второму нефриту есть чему у него поучиться. — Хорошего дня, — выдал Лань Чжань, отходя от него. — И вам, — прозвучало облегченно. Цзинь Цзысюань спешно повернулся к своему столу. «На сегодня тренировки хватит», — пыталось отговорить подсознание. Но Лань Чжань с трудом отогнал сладкую мысль бегства. — «Брат же всегда будет рядом. Он всегда тебя поймет. А больше никого и не надо. Что ты пытаешься преодолеть? Зачем?» Какая-то часть сознания хохотала голосом Вэй Ина. Уши загорелись. Ладно. Уж пусть лучше смеется. В ученический зал зашел хмурый, злобно бренчащий двумя мечами на поясе, Цзян Чэн. Отчего он носил на поясе ещё и меч шисюна — никто не знал. С наследником Цзян беседа бы вышла интереснее, ведь он знает прошлое Вэй Ина. Может, Лань Чжань выведал бы что-то важное, рассказал Лань Сичэню, и они нашли бы способ помочь Вэй Ину… Но. Во-первых, судя по обрывкам его бесед, что Лань Чжань слышал, едва ли господин Цзян лучше Цзинь Цзысюаня. Во-вторых, во взгляде Цзян Чэна, обращенном на Лань Чжаня, была какая-то злая настороженность. Нет, с ним беседы не получится. Лань Ванцзи оглянулся. В преддверие урока группы распадались и шанс потренироваться до занятий стремительно уменьшался. К его радости или разочарованию. — …И только на третий день я понял, что это была не бабушка, а лютый мертвец! Конец истории мгновенно привлек внимание Лань Ванцзи. В углу, старательно подавляя смех, стояло трое учеников, увлеченные беседой. «Нет», — жестким тоном сказало подсознательное, походившее на голос его дяди. «Давай!» — подбодрил его дуэт голосов, походивших на Вэй Ина и Лань Сичэня. Второму нефриту бы вернуться на место, чтобы всё забылось как дурной сон. Но ему вспомнился Вэй Ин. Его глаза блестели серебром луны и непониманием. Вспомнил себя, готового взорваться от переполняющих чувств, дико смущенного, напряженного, как натянутая тетива… И не способного выразить хотя бы часть своих эмоций. Он повернулся в сторону компании. Сделал шаг — двое слушающих мазнули по нему взглядом, очевидно, заметили, но решили, что он не по их души. Как жаль разочаровывать. Ещё шаг. Они вновь посмотрели на него, и недоумение отразилось на лицах. Третий. Недоумение превратилось в ошеломленное недоверие. Четвертый. Недоверие переросло в священный ужас. Пятый. Опознать их эмоции для Лань Ванцзи уже было невозможно. Стараясь избегать их лиц (он смотрел над головами), второй нефрит встал рядом и, выпрямившись, сказал: — Доброе утро. И тишина была ему ответом. Лань Ванцзи видел, как вращались их головы. Переглядывались? Если так и придется стоять в тишине до прихода дяди… «Я переживу этот позор», — смиренно подумал он. — Доброе утро, молодой господин Лань, — отозвался тот, кто перепутал бабушку и мертвеца. Двое других поддакнули. Беседа смолкла. Пауза затягивалась. — Господин Лань, должен отметить, что тот приём, которым вы одолели господина Яо, был просто великолепен, — улыбнулся всё тот же. — Да-да! Невероятное мастерство, — поддакнул один из них. — А ещё в сочинении вы применили блестящую метафору! — Согласен, очень точная. Они принялись расхваливать его на разные лады, чего Лань Чжань совсем не понял. Хотя они неплохо к нему относились, очевидно, разговаривать с ним не намерены. По крайней мере, не похоже, что они хотят ему поведать о судьбе бабушки. Вместо этого они почему-то его много хвалят. «Комплименты, Лань Чжань», — усмехнулся мысленный «Вэй Ин». — «Это называется комплименты». «Мне не нравится. Я не узнаю ничего полезного и не тренируюсь», — он нахмурился. «Может, тебе конкретно от них комплименты не нравятся? Как думаешь? Вспомни, как я назвал тебя красивым. Сказал, что все люди мира будут рады оказаться в твоем ложе», — мысленный Вэй Ин как-то странно и горячо усмехнулся, отчего Лань Чжань на мгновение ощутил жар в ушах. — Э? Господин Лань? — один из них замолк, и Лань Чжань, наконец, очнулся от размышлений. — Здесь… Благодарю за слова, — отозвался Лань Ванцзи. И тут же отметил, как его голос беден на эмоции даже в сравнении с ними. Но есть проблема хуже. Дело в том, что по правилам на добро принято отвечать добром. На добрые слова — тоже. Но Лань Чжань решительно не знал, что ответить. Он плохой памятью не страдал и точно знал об успехах этой троицы. Их не было. Они усваивали всё на среднем уровне. — А вы… стабильны, — выдал Лань Ванцзи. И не надо было опускать взгляд, чтобы понять, что они в замешательстве. — Спасибо? — отозвался слабым голосом один из них. Мысленный Вэй Ин хохотал. «Сказал бы им, что они очень внимательны!» «Лесть запрещена», — мгновенно отозвался Лань Ванцзи, чувствуя легкую досаду. — «Я не заметил в них особой внимательности». «Ну да, ну да. Замечать очевидное, то как ты прекрасен, — это не внимательность, согласен». Второй нефрит устыдился этой мысли. Да, она была сказана той частью сознания, что почему-то отыгрывает роль Вэй Ина, но она родилась в его голове. «Что за гордыня», — неодобрительно процедил «Лань Цижэнь». «Это — не гордыня, дядя, это — осознание собственного превосходства!» — весело отозвался «Вэй Ин». — «Ты ведь лучше многих. Не опускай подбородок, Лань Чжань!» И опять от подобных слов, пусть даже и мысленного Вэй Ина, в груди странно потеплело. Задумавшись, он несколько позабыл про недоумевающих собеседников. Внутренние часы безошибочно напомнили о скором начале урока. — Удачи на контрольной работе, — чуть кивнув, Лань Ванцзи отвернулся и направился к своему месту. — А? Что? Сегодня контрольная? — раздался беспомощный тихий шепот ему в спину. А после — приглушенный звук удара и такой же шепот. — Ты что? Не позорься. Лань Чжань сел на своё место. Мысли всё никак не собирались в кучу. Он был горд, что перешагнул свое многолетнее молчание. Он был недоволен результатом. Это — слабо. «Да не переживай так. Они и так знают, что хуже тебя. Ты для многих — бриллиант, в то время как они — неотесанные куски породы. Вот и мнутся. Дело не только в тебе», — утешал его «Вэй Ин». Но Лань Ванцзи не мог с этим согласиться ещё и потому, что Вэй Ин тоже был лучше большинства, но при этом ладил с людьми. «Высокомерие запрещено», — укоризненно сказал дядя. «Ах да», — мысленная улыбка казалась хищной. — «Лань Чжань, как думаешь, кто поставил тебя в неприкосновенное ни для дружбы, ни для бесед положение?» «Что же плохого в том, чтобы быть примером для всех?» — возмутился дядя. «Да ничего! Самосовершенствование — это прекрасно. Но, Лань Чжань, ты счастлив?» Ему разонравилось это мысленное представление. Он заглушил оба голоса. В душе смута. Какой злой в своей простоте вопрос. Уроки прошли как обычно, но немного более тревожно. Впрочем, не имеет значения, ведь ни лицо, ни слова его не выдали. *** — Прошу прощения, господин Лань. В библиотеку зашел Не Хуайсан. Он прикрыл лицо веером. Только настороженные глаза и видно. Лань Ванцзи кивнул ему, но после запоздало отозвался: — Добрый день. Молодой. Господин. Не. Не Хуайсан нервно улыбнувшись, схватился за эту реплику. — Да-да, добрый. Сегодня прекрасная погода, не так ли? Лань Чжань недоуменно нахмурился. Погода как погода. В Облачных глубинах стабильный, как крепость гор, климат. — Впрочем, вам должно быть это привычно. У нас, например, в Нечистой Юдоли, иногда такие лютые зимы. Он сел напротив второго нефрита, беглым взглядом оглядел книги на столе. — Поэзия — это хороший способ потренировать выразительность, — он доверительно улыбнулся. — На самом деле, хоть я и плохой ученик, но сам Вэй-сюн хвалит, как я читаю стихотворения. Лань Чжань знал, что хвалит. Лично ведь однажды разгонял одну из их посиделок в комнате Вэй Ина. И выразительность господина Не он лично слышал. — Конечно, Вэй-сюн лучше, — Не Хуайсан вздохнул и в одном этом вздохе уместилась мечтательность, нотка зависти и дружелюбие. — Он и трагедию зачитает так, что обхохочешься. Не так ли? Лань Ванцзи кивнул. Да, Вэй Ин может. — Развейте мои сомнения, господин Лань. Утром мне показалось, что вы… как будто бы хотели преуспеть в искусстве праздной беседы? — он неловко рассмеялся, но, не увидев реакции, смолк. В Не Хуайсане сейчас странным образом сочетались боязливость и упрямство. Он будто хотел сбежать, но усилием мысли заставлял себя сидеть на месте. Вопреки этому, Лань Ванцзи про себя знал, что выражение лица его недвижимо как камень. Хотя ему ничуть не лучше. Лань Чжань таким же усилием пытался заставить себя дослушать. — Вэй-сюн безусловно был бы лучшим учителем для вас. И он бы не отказал никому в помощи. Особенно вам. Но, увы, сейчас ему не до этого. Даже будь Вэй Ин в хорошем состоянии, Лань Чжань к нему не обратился. Тот бы умер от хохота, поняв намерение нефрита. «Да ты хочешь его впечатлить! Уложить на словесные лопатки!» — рассмеялся мысленный «Вэй Ин». «Какое бесстыдство!» — воскликнул «дядя». — Если я не ошибаюсь, то я могу помочь, ведь я терпеливый собеседник. Пусть бесконечно восхищаюсь вами, я не стану закрывать паузы неловкими комплиментами. Это, должно быть, ужасно неприятно, — он легко улыбнулся, вложив в улыбку участие и сочувствие. То, как он в легкие и незаметные движения вкладывал такие понятные чувства, вызвало в Лань Чжане совсем неожиданное чувство. Зависть. И к кому! Не Хуайсан улыбнулся, уголки губ задрожали. Но… В самом деле, что за мысль так крепко его держит? — Вам прекрасно известно, что, хотя у меня регулярно изымают журналы разной степени пристойности и шпаргалки, они у меня всё равно появляются вновь. И хотя они — доказательство того, насколько я плохой ученик, они же и доказательства того, как хорошо работают связи. Лань Ванцзи нахмурился. Ему не нужны связи доставляющие непристойные журналы или шпаргалки. — Для вас, конечно, главное то, как я нашел подход к людям в целом, — догадливо добавил Не Хуайсан. Второй нефрит даже моргнул удивленно. — Я лишь хотел утвердить вас в мысли, что я не так плох в области бесед и могу быть по-настоящему полезен, — он взмахнул веером, и этот жест придал ему спокойствия. — Вы больше не хмуритесь. Это меня радует. Тогда, полагаю, ответная услуга вас не озадачит. Понятно. Вот к чему шло. Один из лучших учеников и, вдобавок, бесстыдный помощник в шпаргалках — Вэй Ин — больше не помогает Не Хуайсану. Вот и нужна замена. Лань Ванцзи нахмурился и грозно встал. — Ох, нет-нет! Я вовсе не хотел оскорбить вас нарушениями правил! — тут же запричитал Не Хуайсан, сжав сложенный веер. — Из меня такой же плохой ученик, как из вас собеседник, — осторожно начал господин Не. Лань Ванцзи почувствовал досаду от того, что не может возразить. — Но есть одна вещь, которую мне нужно выучить. Действительно выучить, не по шпаргалкам. Только вы мне и можете помочь. А у вас есть что сказать. Мы можем быть полезны друг другу. Лань Чжань навис над ним уже не так грозно. — «Покой», — сказал Не Хуайсан. — Вы… помогали своему многоуважаемому брату спасти отца, так что, мой мотив вас не должен удивлять. Лань Ванцзи вновь сел. Гнев отпустил его. В самом деле, мотив он прекрасно понимал. Песни клана учатся очень непросто, он сам на первую песню истратил ни один месяц. — Будет сложно, — только и сказал он. — Как и вам, — Не Хуайсан скрыл улыбку за веером. — В конце концов, это единственное, что вы сказали мне помимо «доброго дня». Лань Ванцзи с неохотой кивнул. Вот они — плохой ученик и плохой собеседник — собрались за одним столом. — Как и мне, — согласился он.