Память героя

Часть 1 (36) - Ты следующий, - Люциус протянул Гевину Нотту листок с надписью. - О, дом Блеков, легенда магического мира, - сказал тот, быстро прочитав написанное. - Давно хотел туда попасть. И старший Нотт шагнул в камин, бросая летучий порох в огонь и произнося нужный адрес. Следом за ним исчез и Снейп. - Ты пойдёшь с нами? - спросил Люциус, глядя на жену. Он со страхом ожидал её ответа. А вдруг она решила вернуться в род Блеков прямо сейчас? - Пока нет, - сказала она, немного подумав. - Я останусь здесь и отдам необходимые распоряжения по подготовке замка к завтрашнему визиту Воландеморта. А ты поспеши, у вас не так много времени. Лорду Малфою хотелось расцеловать жену за то, что она даже в такой ситуации сохраняет хладнокровие и пытается, несмотря ни на что, помочь ему. - Спасибо, - едва слышно прошептал он, отправляясь в путешествие по нужному адресу. Последнее, что он увидел, была она, его женщина, уставшая от навалившихся забот, но готовая сражаться со всем миром за своё счастье. - Ну наконец-то! - была первая фраза, которую он услышал от Блека, едва очутившись в месте назначения. - У нас уже всё готово, ждём только тебя. - Так быстро? - такая оперативность не могла не удивлять. - Ведь прошло всего несколько минут, как вы отправились из Мэнора. - Мы с Ремусом приготовили всё на всякий случай, как только узнали, что нужно для ритуала, - не стал юлить Сириус. - А переодеть твоего сына - так это вообще дело нескольких секунд. Держи, снимай свою мантию и надевай ритуальную накидку, остальные уже внизу. Люциус обратил внимание, что его шурин уже облачён в подобное одеяние. Не задавая вопросов, лорд Малфой поспешил выполнить данные ему указания. И они прошли в ритуальный зал. В нём уже горели свечи, и на столике стояло около пятнадцати хрустальных флакончиков. На алтаре, с головой, обращённой на север, лежал облачённый в специальную накидку подросток. Северус стоял у него в ногах, а Нотт по левую сторону от Драко. - Все действия очень сходны с легиллименцией. Там даже заклятье «Легиллименс максимум», - начал объяснять Блек присутствующим взрослым, становясь в изголовье младшего Малфоя и оставляя Люциусу место по правую сторону от сына. – Местами меняемся по часовой стрелке. Сложность ритуала состоит в том, что вся магия Драко будет противостоять нам, пытаясь защитить его сознание от нашего вторжения. И надо действовать достаточно жёстко, чтобы преодолеть его сопротивление. Но при этом мы должны действовать с ювелирной точностью, чтобы не причинить мальчику вред, находясь в его сознании. Иначе Драко останется в состоянии, близком к тому, в котором находятся сейчас Френк и Алиса Долгопупсы. Вопросы? - Нет, давайте уже начинать, - как менталист, Снейп лучше всех представлял, какая сложнейшая задача им предстоит. Даже после занятий с неподготовленным и почти, как выяснилось теперь, несопротивляющимся Поттером ему иногда часами приходилось унимать головную боль. Каково же будет сопротивление преуспевающего с детства в мысленной защите крестника, он просто не мог себе представить. Причём, если добавить к этим мысленным щитам весьма неслабый магический потенциал младшего Малфоя, то перспектива выдавалась удручающей. - Сейчас, - спокойно ответил Блек, выглядевший на удивление собранным. – Кикимер! - Да, хозяин Блек, - тут же появился домовой эльф. Снейпа удивило отсутствие привычных причитаний о недостойном поведении последнего Блека. - Закрыть доступ к дому для всех без исключения и максимально усилить его защиту, - отдал приказ анимаг. Эльф молча поклонился и исчез. - Теперь я могу начинать, - сказал Сириус, поднимая палочку. - Почему ты, а не Северус? - спросил Люциус. Всё это время он не мог отвести взгляд от сына. Тот тихо лежал на алтаре, измученный и исхудавший, бледный до синевы. - Он менталист и мог бы лучше тебя справиться. - Нет, этот ритуал может проводить только Блек по крови. Так сказал предок, - ответил анимаг и начал читать латынью заклинания. С каждым произнесённым словом атмосфера в комнате становилась всё тяжелее и тяжелее. Казалось, что из помещения кто-то понемногу выкачивает весь кислород. Вдруг по ритуальному залу пронёсся ветер. Но он не принёс ни толики свежести, наоборот, создавалось впечатление, что это ветер, дующий в жаркой пустыне и переносящий только песок и пыль. Каждый вздох давался с трудом. Блек продолжал читать заклинание. Вслед за жарой и проблемами с кислородом появилось ощущение тяжести. Как будто на плечи каждого навалилась неподъёмная плита, с каждой секундой становящаяся всё тяжелей и тяжелей. Мужчины, сцепив зубы, старались устоять на месте, не поддаваясь ударам бушующей магии. С каждым мигом выполнять эту задачу становилось всё трудней и трудней. Блек начал произносить слова нараспев. На миг профессор поразился скрытым магическим резервам, находящимся в этом обычном на первый взгляд волшебнике. Это был уже второй сложнейший ритуал за день, не считая потрясения после исчезновения Люпина, а анимаг переносил испытания лучше, чем они, маги, по праву входящие в близкий круг Тёмного Лорда. Но тут ситуация снова изменилась и по залу пронеслась волна вони. Выдержать её было сложно даже зельевару, в силу своей профессии сталкивающемуся с самыми отвратительными запахами. Сейчас же создавалось впечатление, что всё зловоние мира сосредоточилось в одной комнате. Никто даже не мог сказать, что именно это было. Это был смрад, вызывающий резь в глазах и тошноту даже у самых бывалых и закалённых мужчин. Казалось, что даже глоток самого неприятного раньше аромата будет сейчас подобен озону в сосновом лесу после грозы. Голос Сириуса всё набирал и набирал силу. И тут на присутствующих обрушилась волна страха. Создавалось впечатление, что во всех углах ритуального зала, затаившись во тьме, как монстры, сидят самые тайные боязни мужчин и подкрадываются всё ближе и ближе. Снейп вдруг увидел тело матери, забитой до смерти отцом, и вспомнил свой детский бессильный ужас - невозможность ей чем-то помочь. Нотт увидел саркофаг единственного сына, стоящий в семейной усыпальнице рядом с саркофагом жены. Люциус увидел тридцатилетнего Драко, сидящего в больничной робе с безумным взглядом и обнимающую его постаревшую Нарциссу, раз за разом проклинающую его, Люциуса, имя. Неимоверным усилием воли мужчины отогнали эти видения и смотрели, как закончивший читать заклятье Сириус Блек поднимает палочку и недрогнувшим голосом говорит: - Легиллимменс максимум. И снова вихрь магии, почти сбивающий с ног. И вдруг вмиг всё затихает и тройка Упивающихся понимает, что Блеку удалось не поддаться магии Драко и контакт установлен. В ту же секунду к Блеку подходит Люциус, чтобы немедленно проникнуть в сознание сына, как только из него выйдет Блек. Несколько секунд - и к кончику палочки анимага тянется серебристая нить воспоминания. - Легиллимменс максимум, - произносит Люциус, и снова по комнате проносится магический вихрь, больно ударяя по всем присутствующим. Лорду Малфою понадобилось больше времени, чтобы сломить сопротивление сына, но он справился с этой задачей. Наступило мгновение передышки. К вторжению приготовился профессор Снейп, а Блек тем временем поместил добытую серебряную нить в специально приготовленный флакон и крепко запечатал его. Миг - и Люциус отходит со своим трофеем, а зельевар поднимает свою палочку и произносит заклятье. И снова магический удар и боль, и вновь сломленное сопротивление. Позицию меняет Нотт, а Люциус запечатывает воспоминание. И вот очередная серебристая нить добыта. Последний участник поднимает палочку и произносит заклятье, вступая в противоборство двух магических сил. У наблюдавших за этим действом мужчин перехватило дух: казалось, что магия Драко сорвалась с цепи. По комнате пронёсся не просто вихрь, а настоящий ураган, сметающий всё на своем пути. Мужчины вынуждены были поднять щиты, чтобы хоть как-то устоять на ногах. - Если Нотт не справится, они погибнут оба! - прокричал Блек. - Мы ничем не сможем им помочь! Мужчины с ужасом наблюдали за развивающейся перед их глазами драмой. Но вдруг в один миг магический удар ослаб. Нотту удалось справиться с магией подростка. Остальные неосознанно выдохнули. Блек приготовился в очередной раз произносить заклинание... Мужчины уже не могли точно сказать, сколько раз они произносили заклятье. Сил после каждого магического удара оставалось всё меньше и меньше. Преодолевать сопротивление младшего Малфоя было всё труднее и труднее. Пустых флакончиков на столе оставалось всё меньше. Казалось, что ритуал не закончится никогда. И тут подошедший в очередной раз к основному месту у алтаря Блек понял, что он смотрит в широко открытые, незамутнённые чужими воспоминаниями серые глаза своего племянника. Часть 2 (37) Обратную дорогу до Сладкого королевства Тео, со спящей Гермионой на руках, преодолел без каких-либо происшествий. Всё это время слизеринец мог беспрепятственно вдыхать легкий, манящий аромат девушки и касаться губами её мягких волос. Только усилием воли парень отгонял мечты, в которых его действия имели бы продолжение в отдельной, хорошо обставленной спальне... Наследник рода Ноттов повторял себе, что сейчас не место и не время. И что скоро он сделает всё, чтобы тоненькая фигурка этой необычной девушки прижималась к нему не бессознательно во сне, а осознанно и по собственному желанию. Что нежная кожа львицы будет горячей не от тепла двух мантий, а от того внутреннего огня и желания, который зажжёт в ней он, Тео. Что он сделает всё, чтобы она засыпала не с мыслью о неразрешённых проблемах, а с улыбкой, вспоминая о разделённом на двоих времени наслаждения и счастья. Всё это будет, надо лишь немного потерпеть. Возле магазинчика он остановился, решив, что сам с гриффиндоркой на руках он никак не сможет бесшумно снять защитные чары. Поэтому он произнёс заклятие, которое снимало чары сна. В ту же секунду к его шее довольно болезненно был прижат кончик волшебной палочки. - Спокойно, Гермиона, это я. Тихо, - произнёс слизеринец, едва ли не впервые называя девушку по имени и надеясь, что она, ещё не отошедшая ото сна, не начнёт шуметь или использовать, не разобравшись в ситуации, боевые заклятья. - Где мы находимся? - по шёпоту гриффиндорки нельзя было сказать, что ещё несколько мгновений назад она крепко спала. Палочку тем временем староста не отодвинула ни на дюйм. - Мы возле Сладкого королевства, возвращаемся в школу, - тихо ответил Нотт, понимая, что в сложившейся ситуации лучше всего говорить только правду. - Я не хотел тебя будить, поэтому и принёс сюда на руках. - Хорошо, - коротко ответила гриффиндорка, убирая свою палочку и вставая на землю. Ожидавший другой реакции на свои слова слизеринец был разочарован. Он думал, что она поблагодарит его или скажет, что так не нужно было делать. Девушка же просто приняла его слова к сведенью, и всё. Она даже не обратила внимания на то, что он называл её по имени, как будто так и должно было быть. - Ну и реакция у тебя, – шёпотом произнёс парень, потирая место, где был оставлен след от палочки. Этими словами он хоть как-то попытался отвлечься от уколовшего его чувства обиды. - Проживёшь с моё рядом с Национальным героем и близнецами Уизли в одной башне, ещё не такому научишься, - тихо хмыкнула в ответ девушка, не обращая внимания на выражение лица своего попутчика. Ответ не очень понравился слизеринцу, хотя его несколько успокоило упоминание близнецов, а не рыжего однокурсника старосты. Нотт решил промолчать и посмотреть за дальнейшими действиями девушки. Всё-таки дополнительная информация о той, которая должна стать его женой, не была лишней. Львица, даже не подозревая, какие планы имеет на неё коварный аристократ, восстановила чары иллюзии на себе и на Тео и, покинув покров мантии-невидимки, подошла к магазину и стала быстро снимать защитные чары. Слизеринец, любуясь, наблюдал за её отточенными пассами и расчётливыми движениями, понимая, что сам бы не справился с этой задачей лучше и быстрее. - Ты же уже знаешь, как снимать эти чары, - вдруг тихо прошептал парень. Наследие его матери снова давало о себе знать, и он ясно почувствовал, что девушка уже использовала этот путь, чтобы встретиться с кем-то подальше от всевидящего ока директора школы. - Ты делаешь это не в первый раз. - Да, - не стала отрицать сказанного староста. - Мне иногда приходится использовать этот ход. А теперь тихо, мы заходим внутрь. Ответ очень не понравился Тео, но он вынужден был промолчать. Любой уточняющий вопрос гриффиндорка могла воспринять в штыки, справедливо полагая, что он нарушает её личные границы. Зайдя внутрь, львица с той же сноровкой восстановила нарушенные ранее чары. - Это чтобы никто не догадался, что здесь кто-то был, иначе о произошедшем в магазине инциденте уже на следующий день станет известно директору, - сказала девушка, отвечая на незаданный вопрос спутника, когда они отошли на безопасное расстояние по тоннелю. - А теперь можешь рассказывать, что с тобой случилось, пока ты отсутствовал. - Обитатели Мэнора нашли ритуал, который может помочь забрать воспоминания Гарри Поттера из сознания Драко, - решил начать Тео с самой главной, по его мнению, новости. И не смог удержаться от встречного вопроса. - Ты знала, что Принц Слизерина каким-то образом заполучил какие-то кусочки из прошлой жизни вашего Золотого мальчика? - Да, – не раздумывая, ответила гриффиндорка на вопрос. - Поэтому и связалась с лордом Блэком, чтобы он по возможности помог в создавшейся ситуации. - Он и помог, - продолжил свой рассказ Тео. - Я видел его в Мэноре. Именно он нашёл ритуал, который поможет Драко. Проводить его должны четверо магов, и делать это они будут в родовом гнезде Блеков. Тео прервал своё повествование, ожидая, что девушка сама попросит его продолжить рассказ. Львица же несколько минут шла молча, анализируя полученную информацию. - Старший Малфой, профессор Снейп, Сириус Блек, - тихо проговорила она несколько минут спустя. Это время показалось ожидающему её слов Теодору вечностью. - Кого они возьмут четвёртым? - Моего отца, - быстро ответил Нотт, размышляя, как бы лучше подвести старосту к мысли о возможной помолвке между ними. - Мы пришли в Мэнор, где отец дал Непреложный обет о неразглашении и оказании помощи. Они согласились на его предложение. - Странно… - задумчиво проговорила гриффиндорка. - Сириус скорее бы согласился на другую кандидатуру. - Профессора Люпина? - Тео дождался ответного кивка и продолжил: - Понимаешь, там такая история... Я немного не успел, и в Мэноре появился оборотень Фенрир. Он не вызвал Лорда, но пленил и забрал с собой Люпина. - Что?! - староста обернулась к слизеринцу и, схватив его за руку, крепко ее сжала. – Фенрир был в Мэноре?! Вожак оборотней увёл Ремуса Люпина?! - Тише, нас могут услышать, - постарался успокоить львицу Нотт. - Он не причинит ему вреда. - Ты не можешь этого знать, - тихо ответила девушка, отпуская его руку. - Могу. Помнишь, что я говорил насчёт твоего Патронуса? У меня родовой дар предвиденья, - решил сказать правду парень, чтоб хоть немного успокоить расстроенную старосту. - Я знаю, что с бывшим профессором всё будет в порядке, просто он очень изменится. - Маг-провидец. И дар со стороны матери, - задумчиво произнесла гриффиндорка. - Да, - не стал отпираться слизеринец, понимая, что возникающее между ними доверие стоит гораздо больше, чем старая привычка утаивать важную информацию. Слова Нотта о наследии привели к ожидаемому эффекту, и девушка успокоилась. Несколько минут они шли молча, не прерывая установившегося между ними молчания. - Значит, Люпин вернётся другим, - казалось, что девушка просто размышляет вслух, не ожидая ответа. - Тогда ситуация может развернуться в положительную для всех сторону. Над этим надо подумать. И тут Тео вдруг понял, что гриффиндорская староста не собирается просто думать, что она намеревается обратиться к кому-то за советом. Через мгновение слизеринец осознал, с кем именно она собирается советоваться. Парня моментально накрыла волна ярости и боли. Теперь он ясно понимал, почему его отец Гевин Нотт так неоднозначно отзывался о полученной от матери возможности видеть правду. Слизеринец подскочил к гриффиндорке и, схватив не ожидающую от него такого поступка девушку за плечи, развернул к себе. Глядя в её прекрасные и немного напуганные глаза, он резко выпалил: - Ты ведь собираешься обратиться со своими вопросами к этой звезде квиддича? Тебе сейчас понадобился совет от парня, с которым ты была на Святочном балу в прошлом году? Ты попросишь помощи у этого болгарина Крама? Часть 3 (38) - Спасибо, что любите его, - раздался хриплый голос, в котором с трудом можно было узнать приятный тембр Драко. - Для него это важнее всех богатств, лежащих в фамильных сейфах. - Он для меня самый важный человек в жизни, - тихо сказал анимаг, подавая руку подростку и помогая тому подняться. Драко тяжело сел, ссутулившись и закрыв лицо руками. Взрослые с тревогой смотрели на него, боясь поверить, что он смог без фатальных последствий пережить ритуал. - Где моя палочка? - через несколько минут спросил подросток. Люциус без слов протянул сыну требуемый предмет. Драко взял её, даже не взглянув на отца. Люциус с горечью подумал, что он сам заслужил такое отношение, но это не уменьшало боли в его груди, возникшей от осознания того факта, что сын скоро откажется от него. - Экспекто Патронум! - перед удивлёнными мужчинами возникла мощная фигура гиппогрифа. Все присутствующие сразу отметили, что глаза у Патронуса имели зеленоватый оттенок. - Лети к матери, мой хороший, и передай, что со мной всё в порядке. Животное грациозно склонило голову, после чего исчезло. - Даже так? - удивленно протянул Нотт. - А вы не боитесь, молодой человек, что рядом с вашей матушкой может быть посторонний человек, который, безусловно, задаст вопрос о довольно необычной форме Патронуса? - Нет, - Драко встал, слегка пошатываясь, но при этом твёрдо смотря на взрослого мага. - Если кто-то будет интересоваться, то можно ответить, что это тот гиппогриф, который был приговорён к обезглавливанию по моей прихоти. И лорд Малфой, и профессор Снейп отметили, насколько изменилась манера поведения и речи у очнувшегося Драко. Он стоял ровно, с достоинством и уверенностью, но без прежней надменности. Речь стала твёрже и резче, и ответил он прямо, без привычной слизеринской недоговорённости. Снейп с болью подумал о том, что Нотт был прав, называя Драко молодым человеком. В старосте слизеринцев за два дня исчезли все подростковые черты, которые ещё так недавно были присущи его крестнику. Теперь в ритуальном зале стоял юноша, хорошо знающий цену себе и окружающим его людям. - Вообще-то, тот гиппогриф сейчас живёт в этом доме на чердаке, – проговорил Блек. Во время разговора его взгляд время от времени затуманивался, как будто он размышлял о чём-то срочном и важном. - Это хорошо. Значит, у меня есть возможность попробовать наладить с ним контакт. Может, хоть одну ошибку из прошлого удастся исправить, - в голосе юноши звучала горечь. - Но это после, сейчас есть дела поважнее. Говоря это, Драко подошел к столику и посмотрел на заполненные флаконы. - Ещё так много. Как много боли было в твоей жизни... - тихие слова будто сами сорвались с губ старосты. - Как же ты живешь со всем этим? Младший Малфой ещё несколько мгновений рассматривал ёмкости, хранящие воспоминания его однокурсника. - Я благодарен всем вам за оказанную мне помощь и очень ценю те усилия, которые вы приложили для моего спасения, – сказал юноша, обращаясь ко всем присутствующим сразу. - Но сейчас мне надо узнать, что за воспоминание в каждом из этих флаконов. - Ты не можешь оставить их непросмотренными, – быстро сориентировался Блек. - У тебя есть год, чтобы узнать об их содержимом, иначе ты погибнешь. Таковы условия ритуала очищения памяти. - Лорд Блек, вы меня неправильно поняли, – ответил Драко, используя полный титул для обращения, выражая тем самым своё уважение к мужчине. - Я обязательно просмотрю их все вне зависимости от условий договора. Но сейчас я хочу знать содержимое эпизодов, которые остались. Это ведь не запрещено. - Нет, - отрицательно покачал головой хозяин поместья. - Но… - попытался вмешаться профессор, которому очень не хотелось говорить о воспоминаниях Поттера при всех. - Нет, крёстный, - серьёзно посмотрел на него юноша. - Не надо юлить и говорить, что вы не успели рассмотреть эти эпизоды во время проведения ритуала. Мне нужно знать, что вы видели. Итак, крёстный, начни, пожалуйста. Такого Драко - сильного, решительного, прямолинейного - декан Слизерина никогда не знал. Этого юношу можно было уважать и общаться с ним на равных. Поэтому профессор честно ответил: - Первое - его кузен рассказывает в классе про родителей-алкоголиков Поттера, второе - полёт на машине перед вторым курсом. Третье… - Подожди, если я правильно помню, первым с Гарри и Уизли тогда разговаривал ты, - перебил декана студент. – Этот разговор был в воспоминаниях? - Да, - скупо ответил Снейп, радуясь, что его лицо ещё со школьных времён перестало передавать его эмоциональные реакции. Иначе краска стыда за своё поведение в той ситуации непременно окрасила бы его щеки в розовый цвет. - Понятно, страх снова оказаться в комнате с решётками на окнах, - кивнул юноша. Он говорил с такой уверенностью, словно разговор шёл о его личных переживаниях. – Третье. - Поттер пробует отогнать Патронусом от Блека дементоров на озере, но у него ничего не получается и эти тёмные твари почти высасывают души из них двоих, - профессор произнёс всё это скороговоркой, чтобы никто не узнал, как сильно впечатлило его это воспоминание. - Минуточку. Это третий курс, когда Блек сбежал из Азкабана, – неожиданно заговорил Нотт. - Тогда что-то не сходится. Я в одном из воспоминаний видел, как Поттер с Грейнджер стоят на берегу озера и смотрят, как дементоры нападают на двух людей на противоположной стороне. Какое-то из этих воспоминаний ложное. - Вовсе нет, - ответил Блек как непосредственный участник тех событий. - Для моего спасения от поцелуя дементора крестник с подругой использовали хроноворот, поэтому Гарри и был в двух местах одновременно. - Что?! - восклицание Нотта выразило всеобщее возмущение и негодование, вызванное словами анимага и тем, как спокойно он это сказал. - Хроноворот нельзя использовать без наблюдения со стороны сотрудников Министерства и Аврората. Последствия могут быть плачевные! Откуда у тринадцатилетних подростков взялся этот артефакт? - Вообще-то, его дала Гермионе сама МакГонагалл, чтобы девочка могла посещать все уроки, – попытался успокоить всех присутствующих хозяин дома. - Посещать уроки? Да что же это за школа такая? Интересно, и как же это отразилось на девушке? – у лорда Нотта это заявление вызвало ещё больше вопросов. - Хроноворот нельзя использовать больше, чем два раза в неделю, и переноситься при этом возможно только на два часа назад. Как только гриффиндорцы додумались до такого поступка? О риске оказаться не в той точке времени я уже просто молчу! - Так им это разрешил сам директор, он же и уточнил необходимое количество оборотов, – голос Блека звучал всё тише и глуше, казалось, он только сейчас стал понимать, на какой риск пошли дети, спасая его, и какая опасность им при этом угрожала. - И ты так спокойно об этом говоришь? – возмущению Нотта, казалось, нет границ. - Игры со временем во всём мире признаны опаснее некромантии и кровной магии. И о чём только думал директор? - Лорд Нотт, давайте к директору вернёмся немного позднее, сейчас меня волнуют другие вопросы. Что касается директора, то вопросы к нему одним хроноворотом не ограничиваются, – Драко вежливо, но настойчиво прервал поток восклицаний разошедшегося мага. – Итак, одно воспоминание, которое вы видели - это наблюдение за тем, как дементор отнимает души у лорда Блека и у самого Поттера. Все присутствующие в зале содрогнулись. Представить, каково это - стоять и смотреть, как убивают твою собственную душу, и при этом ещё ничего не делать - такого даже злейшему врагу никто не пожелал бы. - Драко, это было ещё не всё воспоминание, - уточнил взявший себя в руки Нотт. - Дальше Блек говорит, что не может забрать Поттера на каникулы к себе домой из-за преследования Министерства. - Всё понятно, ещё одна разбитая надежда, – и снова уверенность в голосе юноши, словно это были его собственные чувства и ощущения. - Что было ещё? - Смерть Седрика Диггори, возрождение Лорда и дуэль с ним на четвёртом курсе, - кратко сказал Упивающийся. Было заметно, что эта тема ему крайне неприятна. - А третье? - не стал уточнять детали младший Малфой, зная, что как минимум двое из присутствующих принимали в этом эпизоде участие, выступая со стороны возрожденного Воландеморта. - Оно не было плохим, – в голосе старшего Нотта проскользнула нотка удивления. - Это был обычный поцелуй между двумя подростками. - Действительно странно, почему он его убрал в чашу, - задумчиво проговорил Снейп. - Поцелуй с мисс Чанг я видел на занятиях по окклюменции. - Ну, этот был случайным и с парнем, - ухмыльнулся Нотт. - Наверно, от тебя он его и спрятал, чтоб никто из слизеринцев не узнал, что Национальный герой неравнодушен к своему полу. - Так, понятно, - проговорил Драко сквозь зубы. Он понимал, что не имеет никакого права на ревность, но мысль о том, что Гарри может встречаться с кем-то другим, подобно раскалённой игле впивалась в сердце. - Лорд Блек, что видели вы? - Окаменевшую Гермиону на втором курсе, нападение тролля на первом и преследования кузена с прихвостнями на каникулах, - быстро рассказал Блек, не заостряя внимания на деталях воспоминаний. Юноша на несколько мгновений задумался. - И снова кузен. Отец, твои эпизоды, - Люциус несказанно обрадовался тому факту, что Драко обратился к нему не как к лорду, главе рода, а как к родителю. Хотя при этом аристократ понимал, что сказанные им слова в корне изменят ситуацию. - Первое - отсутствие празднования дня рождения в младшей школе, – остановился старший Малфой, ожидая дополнительного вопроса от сына. Драко же лишь молча кивнул, ожидая продолжения рассказа. Ему не нужны были пояснения, чтобы понять, какое разочарование настигло в тот момент маленького ребёнка. - Второй курс - василиск, - Люциусу казалось, что он выдавливает из себя каждую букву под немигающим взглядом сына. - И суд за использование волшебства на каникулах после нападения дементоров перед пятым курсом. - И как, понравилось? – в голосе юноши звучала неприкрытая насмешка, и, наверно, впервые в жизни сиятельный лорд Малфой опустил глаза перед сыном. Так стыдно ему ещё никогда не было. - Налюбовался на дело рук своих? - Драко, я понимаю, что ты собираешься отказаться от меня… - Люциус начал было говорить, но не смог закончить. Сын подошёл к нему и, не обращая внимания на остальных, крепко обнял. Люциус обнял сына в ответ, чувствуя себя человеком, приговорённым к смерти и неожиданно получившим помилование. - Воспоминания Гарри помогли мне понять, какими сокровищами я обладаю. И я не собираюсь отказываться от них. Мы натворили много ошибок в прошлом, и теперь пришло время их исправлять, – сказал Драко через несколько мгновений, отпуская отца. - И я сам виноват перед ним не меньше. К тому же, переход в род Блеков меня сейчас никак не устраивает. - Это ещё почему? - поинтересовался Блек, внимательно следящий за диалогом отца и сына Малфоев. - Тогда мы с Гарри Поттером станем назваными братьями, а это для меня сейчас наихудший вариант, – полуулыбка на тонких губах придала красивому лицу юноши озорное выражение. - Драко, ты имеешь в виду, что… - лорд Малфой прервался, боясь даже озвучить свою догадку. - Если бы не моё поведение в прошлом, я бы уже сейчас просил у крёстного Гарри Поттера, как самого близкого его родственника, разрешение на ухаживание с дальнейшим заключением брака, - парень спокойно смотрел на онемевшего отца. - И уже завтра ты бы забрал из Гринготса наши ритуальные кольца. Но в нашем случае я могу только постараться сделать так, чтобы Гарри хотя бы стал со мной разговаривать. В комнате воцарилась тишина. - Знаешь, Драко, если тебе удастся завоевать расположение моего крестника, то у тебя есть моё разрешение на ухаживание, - сказал Блек удивлённому до крайности его словами младшему Малфою. - Нам всем иногда нужен второй шанс, чтобы исправить ошибки. - Спасибо. Я очень ценю вашу поддержку. Можно ещё одну просьбу? Можете дать мне допуск в ваш дом, чтобы я здесь просматривал оставшиеся воспоминания? - Хорошо, – ответил Блек. – Но тебе придётся приходить сюда ночью и только с разрешения декана. Нельзя, чтобы ты столкнулся здесь с кем-то из Ордена. - Я всё понимаю. Благодарю вас за поддержку. А теперь, с вашего разрешения, мне пора возвращаться в Хогвартс. Крёстный, я воспользуюсь твоим камином, думаю, он подключен к дому Блеков. А с завтрашнего дня я попытаюсь исправить ситуацию. И Драко, не обращая внимания на выражение удивления на лицах взрослых, направился к двери. - Что ты намереваешься делать? - видя решительность сына, Люциус не сомневался, что ответ ему в любом случае не понравится. - Избавлюсь от Амбридж, – прозвучало в ритуальном зале, прежде чем закрылись двери, отрезая юношу от изумлённых взрослых. Часть 4 (39) Стекло не поддавалось. Люпин, смотря на ночь за окном, слизывал с разбитых костяшек кровь и думал, что последний нанесённый удар был жестом отчаявшегося человека. За несколько часов он перепробовал всё, что мог. Но без палочки его возможности были сильно ограничены, а беспалочковое волшебство его сильно утомляло. И всё же ему было, чем гордиться. Если волшебник средней силы мог выполнить в лучшем случае около десяти заклинаний без палочки, и то не слишком энергоемких, то он сегодня в этой комнате предпринял около тридцати попыток сокрушить запертые двери и застеклённое окно. Несколько раз ему удалось использовать даже Бомбарду Максима. И это был ещё не предел его возможностей. Люпин не хотел вымотать себя настолько, чтобы не иметь возможности оказать достойное сопротивление, если в комнату вернётся Фенрир. Словно в насмешку над его усилиями возле матраса появился стакан, полный воды. Ремус поднял его и принюхался. Вода не имела никакого запаха, он не почувствовал ни одного постороннего аромата. Но оборотень усмехнулся и провёл над стаканом рукой, выполняя привычные ещё со школы пассы. Как бы ни был обижен на них с Сириусом и Джеймсом Снейп, но противником он всегда был знатным. И до третьего курса, пока Джеймс не придумал заклятье, выявляющее любые посторонние примеси в еде или напитке, Мародёрам не раз проходилось обращаться в Больничное крыло с различными симптомами. Талант к зельеварению у будущего мастера обнаружился ещё на первом курсе. И иногда даже Помфри, которая уже тогда работала медсестрой, не хватало навыков расколдовать их сразу, и им приходилось по несколько дней ходить с синими лицами или перьями попугаев вместо волос. Ремус посмотрел на стакан и выпил его почти залпом, вода была безопасна. Оборотень усмехнулся своим воспоминаниям. Да, слизеринский змей был всегда находчив в своих ответных действиях. Один раз для них даже пришлось вызывать специалистов из Мунго. Неизвестно, какое тогда было зелье или компонент, но на три дня все четверо возомнили себя животными и начали действовать соответствующим образом. Хорошо, что процесс не начался сразу в Большом зале и разыгранный ими спектакль не видела вся школа. Ему удалось тогда дольше всех сопротивляться помутнению сознания. Оборотень мог наблюдать за поведением друзей, при этом не имея возможности помочь им. Надо было видеть лицо Альбуса Дамблдора, когда к нему в коридоре на четвереньках подошел Питер, вообразивший себя котом, и стал тереться о ноги директора, при этом издавая звуки, подобные урчанию. В это время Сириус пытался забраться на стену и слиться с её поверхностью, воображая себя хамелеоном. Он сам постепенно превращался в черепашку, пытаясь втянуть все свои конечности в воображаемый панцирь. Но больше всего досталось Джеймсу. Его спасла только быстрая реакция МакГонагалл, когда он собирался отправиться в полёт с подоконника второго этажа. Поттер решил, что он сокол, и уже расправил крылья, мечтая об охоте. Возможно, он и не разбился бы, упав с такой высоты, но травмы ему были бы обеспечены. Скандал был знатный. Гриффиндорцы держались стойко, отбиваясь от всех расспросов, но не сдали виновника происшествия, решив отыграться позже самостоятельно. Люпин позже думал, что их формы тогда больше соответствовали им, чем вторые анимагические. Джеймс больше всего стремился к свободному полету, Питеру всегда нужны были чужое одобрение и поддержка, сам же Ремус старался спрятаться от всего мира и никак не соответствовал образу волка. А Сириус, Сири, изо всех сил старался быть своим среди гриффиндорцев, хотя всем было понятно, что факультет змей подходил ему больше. Люпин до сих пор не знал, что именно случилось в семействе Блеков, что толкнуло одиннадцатилетнего мальчика пойти против всех родительских наставлений. Люпин горько усмехнулся, оглянувшись вокруг себя. Сегодня в доме вожака оборотней, наверно, впервые с того времени, как Фенрир его укусил, ему удалось применить свои магические силы почти в полном объёме. Он хорошо помнил, что первое, о чём его попросил директор при поступлении в Хогвартс, - не показывать свою истинную силу. В ином случае учиться в школе Люпин не сможет. И он выполнил эту просьбу. Он выполнял её на протяжении всей своей жизни. Оборотень привык видеть в волшебниках хрупкие, фарфоровые статуэтки, которые он мог нечаянно сломать, не рассчитав своих возможностей. Ремус опустился на единственный предмет мебели в комнате - матрас - и глубоко вздохнул. Единственные, с кем он не чувствовал себя великаном среди гномов, были его друзья - Сириус, Джеймс и даже Питер. У них всегда хватало сил на уроках защиты при отработке практических навыков если не отразить его магические удары, то хотя бы выстоять и не попасть в Больничное крыло с травмами. А потом Джеймс догадался, что он оборотень, и с его плеч упала часть тяжёлого груза. Друзья не испугались его и не отказались от дальнейшего общения. Он тогда почувствовал, каково это - жить и не скрываться хотя бы перед этими людьми, не лгать и не изворачиваться. Это была огромная радость для него. А когда парни сами научились превращаться в зверей, они каждое полнолуние проводили в лесу, бегая на свободе. Люпин до сих пор вспоминал то время, как самое счастливое в его жизни. Люпин откинулся на матрас, расправляя затёкшую спину и давая расслабиться уставшим мышцам. Мысли его вновь погрузились в прошлое, в те глубокие уголки памяти, куда он давно не заглядывал. Словно сама атмосфера комнаты навевала воспоминания и не давала ни на что отвлечься. Ремус вспоминал далёкие годы учебы и думал, что только там, со своими друзьями, он чувствовал себя обычным и нормальным. Даже в своей семье до укуса он не чувствовал себя так хорошо, как в Хогвартсе в компании Мародёров. В детстве родители обращали на него мало внимания. Отец был сильно занят на работе, делая всё возможное и невозможное, чтобы добиться продвижения по карьерной лестнице. А мать... Мать вечно переживала, что после родов потеряла часть былой привлекательности, что она немного раздалась в талии, а её волосы потеряли былую густоту и пышность. Мать целые дни проводила в косметических салонах или пробовала на себе всё новые и новые средства по омоложению. Мальчиком было некому заниматься, и он часто уходил в растущий рядом с их поселением лес читать книги, благо, жили они на окраине. Потом ему часто говорили, что он сам во всём виноват, что он заснул в лесу в ночь полнолуния, а Фенрир давно ждал своего часа отомстить его отцу за какую-то мелкую обиду. Ремуса всегда волновала мысль, почему его, десятилетнего ребёнка, не стали искать в тот вечер, когда он не вернулся к ужину. Но он никогда не задавал родителям этого вопроса. Какая разница, что случилось той ночью, ведь это всё равно не изменит того факта, что его укусили. И каждое полнолуние он начал превращаться в кошмарного зверя. Его родители были в ужасе. Перед отцом могли закрыться все двери, никто бы не верил, что у ребёнка-оборотня родители могли быть простыми магами. Их семья тогда переехала, и ещё не раз переезжала перед его поступлением в школу. Люпин вздохнул и потянулся к стакану с водой. Проверив её на чистоту, он отпил половину и поставил остаток возле матраса. Его родители сразу согласились на предложение Дамблдора, несмотря на ту угрозу, которую оборотень представлял для других учеников школы. Сын стал обузой, раздражающим фактором, вечным напоминанием о потерянных возможностях. Его родители прекрасно понимали, что, пока он, Ремус, будет оставаться рядом с ними, жить как нормальные, обычные волшебники они не смогут. Люпин вспомнил мать, которая считала его состояние чем-то вроде заразной болезни. Ремус хорошо помнил выражение брезгливости на её лице каждый раз, когда она видела его, и как она бросалась в ванную комнату, если он случайно дотрагивался до неё. Она шарахалась от него, как от чумного, и школа с нормальным отношением друзей становилась для него отдушиной. Он, наверно, был единственным студентом, который ненавидел летние каникулы. Ему приходилось возвращаться каждый раз домой, где его боялись и презирали. Хорошо, что его без вопросов принимали в доме Поттеров и много времени летом он проводил у них. Конечно, перед полнолунием он уезжал от них, придумывая разные отговорки. Ремус закрыл лицо руками. Хотелось выть и кусаться. Для периода превращения в подвале дома его родителей была установлена специальная клетка, чтобы он мог пережидать там, в обличье дикого зверя. Оборотень заскрипел зубами. Наверно, странная была картина: волк, мечущийся по клетке, бросающийся грудью на прутья, поднимающий голову в вое и при всём при этом неестественная, режущая ухо тишина. Чтобы никто не узнал его тайны, отец каждые два часа накладывал на него мощное Силенцио. И он часами выл, пытаясь издать хотя бы звук. Так продолжалось недолго. Вскоре отцу надоело спускаться каждый раз в подвал и он додумался до другого способа. Оборотень сжался на постели в комок, прикусывая руку и пытаясь заглушить звуки, рвущиеся из его груди. Он не будет это вспоминать. Не будет. Всё уже закончилось. Теперь он был в доме оборотня, из-за которого он сам стал тёмной тварью. Он лежал на матрасе Фенрира, на его постели, и вдыхал его запах, который казался ему таким знакомым и почему-то родным. Мстить и драться уже не хотелось. Хотелось понять, почему Сивый укусил именно его и почему даже сейчас, столько лет спустя, не оставляет его в покое. Люпин поднял недопитый стакан и сделал из него глоток. И только мгновение спустя понял, какую ошибку совершил. Он не проверил воду, а в ней на этот раз было добавлено какое-то зелье. Люпин попытался подняться, но реакция в организме уже началась. Сквозь возникшую пелену Ремус увидел, как в комнату, улыбаясь, входит Фенрир. Люпин из последних сил вскинул руку, пытаясь проклясть вожака, но тот, не переставая улыбаться, отбил слабую атаку. Взяв руку Ремуса в свою ладонь, Сивый лизнул ранки на костяшках, а потом, легонько прикусив кожу на тыльной стороне ладони, сказал: - Ты порадовал меня сегодня, Ремми. Такой сильный, выносливый, настойчивый, умный и осторожный. Ты настоящий воин, несмотря на все усилия и происки Дамблдора. Спи, волчонок, пора тебе узнать, как всё было на самом деле. Спи, мой Ремми. Последним, что увидел Люпин, проваливаясь в сон, было выражение шока на лице вожака оборотней, который рассматривал кровавые следы от укуса на руке Ремуса. Часть 5 (40) - Довольно неожиданно, - прокомментировал уход младшего Малфоя Нотт. – По-моему, господа, мы присутствовали при важнейшем историческом моменте для дальнейшей судьбы Магической Британии. - Это ещё при каком моменте? - проговорил профессор Снейп, размышляя над последними словами крестника. - При рождении третьей стороны, третьей силы, – уточнил Нотт, глядя на появившееся недоверие на лицах присутствующих. - И мне очень приятно осознавать, что моя семья находится на стороне победителя. - Ты шутишь? – на Люциуса воспоминания Поттера тоже произвели неизгладимое впечатление, но считать его фигурой, равной таким сильным магам, как Лорд и Дамблдор, он был не готов. – Ты же не всерьёз говоришь о подростке, как о третьей силе в магическом противостоянии? - Как раз-таки вполне серьёзно, – спокойно сказал Нотт и начал объяснять свою мысль: – Мальчик в столь юном возрасте выжил после встречи с троллем, василиском, дементорами и выиграл Чемпионат Трёх Волшебников. И это я молчу про использование хроноворота. Насколько я знаю, никто из ныне живущих магов не может похвастаться такими достижениями. - Это ещё не вспоминая условий его жизни после смерти родителей, - задумчиво произнёс Снейп. Логика в словах Нотта была безупречной. - Да и то, что он уже три раза смог противостоять самому Тёмному Лорду... Не стоит также забывать об Аваде, которую Гарри смог пережить в младенчестве. - Да, потенциал мальчика впечатляет, – продолжил свою мысль Гевин. - Поттеру для обретения веса нужна только сильная команда. Хотя некоторые наработки в этом направлении у него уже есть, та же мисс Гермиона Грейнджер. - Вообще-то, команду он себе уже создает, - задумчиво проговорил Блек, как и все рассматривая ситуацию с новой точки зрения. - Крестник тренирует учеников пятых курсов из трёх факультетов и некоторых старшеклассников по защите от тёмных сил. Он ещё спрашивал, где лучше проводить эти занятия. - Так вот, где я видел парочку - в зале для тренировок. Это многое объясняет, – казалось, сказанная Блеком фраза окончательно убедила Нотта в его правоте. - Значит, парень уже сумел объединить под своим началом гриффиндорскую силу и смелость, ум и умение анализировать ситуацию рэйвенкловцев, настойчивость и обстоятельность хаффлпавцев. Теперь, когда к нему присоединятся Драко и Тео, у него будут знания и хитроумие Слизерина. Команда для победы фактически сформирована. - Не обольщайся! До окончательного становления этих детей пройдёт ещё несколько десятилетий, – снова заговорил Люциус. Перспектива, нарисованная Ноттом, была уж слишком эфемерной. - И почему ты так уверен, что к Поттеру присоединится твой сын? - Десятилетия? - переспросил Гевин. - А ты сына своего вспомни, очнувшегося после ритуала, и скажи, хотелось бы тебе иметь такого врага? Что уж говорить про Поттера. Если мне не изменяет память, то домового он отобрал у тебя уже на втором курсе. Плюс, ещё почти три года дополнительных испытаний, которые он блестяще преодолел. Маг замолчал, обдумывая свои дальнейшие слова, а Люциус снова вспомнил эпизод, над которым потешались все его соратники. Да что говорить, его, умного и хитрого лорда, который мог обмануть любого партнёра, смог обвести вокруг пальца двенадцатилетний мальчишка. Сейчас же, когда гнев от потери эльфа поутих, Малфой признавал, что поступок Поттера вызывал уважение. - А что касается Теодора... – продолжил Гевин. - У Национального мальчика в команде есть такой человек, за которым мой сын последует на край света. Ради этого человека он не побоится вступить в схватку с самим Лордом. - О ком это ты? - Люциус отсутствовал при памятном разговоре о ритуальном обручении. - Теодор выбрал себе в невесты гриффиндорку Гермиону Грейнджер, - спокойно ответил Гевин Нотт, смотря на изменившегося в лице Люциуса. – И я полностью поддерживаю его решение. - И ты допустишь такой мезальянс? – Малфой отказывался верить в то, что он слышал. - Люциус, отбрось свои династические заморочки, включи, наконец, мозги и подумай здраво, - рассердился вдруг Нотт. – Тео не только выбрал себе невесту из команды победителей, он ещё и обеспечил своему роду сильных потомков. Мы только что обсуждали силу ребёнка, родившегося в результате, наверное, самого известного неравного брака за последние годы. Если мои внуки будут обладать подобным потенциалом, род Ноттов будет силён, как никогда раньше. - Ты не можешь быть в этом уверен, – возразил Малфой, не понимая, на что рассчитывает Гевин, делая такие выводы. – Поттер исключение, редкий магический феномен. - Малфой, ты как никто другой знаешь потенциал Лорда, – неожиданно сказал Нотт. – Огромный, не правда ли? - Да, - подтвердил Люциус, не понимая, куда клонит оппонент. - А он полукровка, – поговорил маг, глядя на начинающего понимать, к чему был вопрос, Малфоя. - Магический резерв присутствующего здесь Снейпа тоже впечатляет. И он у нас тоже полукровка. Прости, Северус, за подробности. Даже твоя племянница Тонкс, первый за столетия метаморф, рождена в мезальянсе. - Но это исключения, – продолжал отстаивать свою точку зрения Малфой, хотя озвученные аргументы заставляли задуматься. - Драко, например, тоже силён магически, хотя мы с Нарциссой чистокровны. - Удачная комбинация родовых качеств, и ты это знал на подсознательном уровне, – упорствовал Нотт. - Ведь это ты настоял на вашем союзе. А вспомни, сколько вы пережили, прежде чем родился ваш наследник. Это ли не свидетельство того, что представители аристократии становятся слабее если не магически, то физически? А теперь вспомни остальных детей чистокровных. Гойл, Кребб, Паркинсон, Уизли, Долгопупс. Кто из них может дотянуть до уровня Поттера? - Но ведь Блейз и твой сын сильны магически, - не сдавался лорд Малфой, хотя и понимал, что его оппонент приводит разумные аргументы, но они опровергали всё, во что всю жизнь верил Малфой. - Блейз... Никто из нас не может с уверенностью сказать, что Забини был рождён от законного отца. Магический брак леди Забини не заключала ни с кем из избранников. Что касается моего Тео… - старший Нотт немного помолчал, прежде чем продолжить рассказ. - После смерти Айрис я узнал, что она тоже была полукровкой. Не спрашивай меня о подробностях её рождения, они мне неизвестны. Именно по этой причине у моего сына такой высокий магический потенциал. И женитьба на сильной и умной магглорождённой ведьме сделает род Ноттов ещё сильнее. - Как же ты мог жениться на полукровке? Ведь есть же специальные ритуалы, – Блек хотя и не был женат, но о ритуалах знал не понаслышке. В его семье всегда ревностно чтили чистокровные традиции. - Не знаю, - задумчиво ответил Гевин. - Айрис поговорила с моим отцом, и он дал согласие на брак без обязательной проверки. О чём они разговаривали, мне до сих пор неизвестно. - А что ты скажешь про Альбуса Дамблдора? Он ведь чистокровный, но всё же сильный маг, – выдвинул контраргумент Снейп. Размышления Нотта были очень интересны, хотя и шли вразрез с обычными теориями аристократов. - Его чистокровность тоже не доказана. Ни один из двух братьев не был женат. Возможно, причина этого как раз в невозможности пройти добрачную проверку. Но мы отвлеклись от главной темы, – Нотт прервал затянувшуюся дискуссию. - А самый главный вопрос в том, как нам помочь Гарри Поттеру в его начинаниях и как в короткие сроки сделать этого юношу лидером сопротивления Лорду. Кстати, а как Гарри назвал свой тайный кружок по изучению боевых заклятий? - То ли армия Дамблдора, то ли отряд, точно не знаю, – ответил Блек на вопрос мага. - А он ещё умнее, чем я думал. Мальчик мог бы учиться на Слизерине с таким мышлением, – восхитился Нотт. - Как всё-таки хорошо, что Тео подключил меня ко всей этой ситуации. - Не понимаю, почему это название тебя так обрадовало, - спросил, нахмурившись, Снейп. Он не понимал эту верность гриффиндорцев. Поттер всю жизнь страдал из-за решений директора, но почему-то назвал своё тайное сообщество в его честь. - А ты не расцениваешь это название, как хитроумную ловушку против нашего весьма уважаемого директора? - Гевин особо выделил голосом слово уважаемого. - Занятия проходят в школе, и если о них узнает министерский инспектор, Альбус будет долго доказывать, что он ничего не знал о специфичном кружке его имени. - Есть, конечно, вариант, что он не использовал своё имя из скромности, - проговорил Блек. Всё-таки ему было сложно представить Гарри Поттера, просчитывающего свои действия таким образом. - Ну, сказать можно что угодно, - ухмыльнулся Гевин. - Главное - что волшебник при этом думает. - Да уж, если всё обстоит так, как ты говоришь, то в находчивости моему крестнику не откажешь, - Блек никогда не думал о своём подопечном в таком ключе. - Чего не скажешь о тебе. Почему ты, после Азкабана, хотя прекрасно знал, что Альбус и пальцем не пошевелил для твоего спасения, предоставил родовой дом в распоряжение директора? – Снейп не мог удержаться и не задать анимагу давно волнующий его вопрос. - Это даёт мне возможность быть в центре событий, несмотря на розыск в Министерстве и вынужденное заточение в родовом поместье, – в словах Блека сквозила хитрость, присущая слизеринцам, и декан задумался, так ли он прав в своей низкой оценке мыслительных способностей соратника. Снейп подумал, что анимаг прав: если бы штаб был в другом доме, то Сириус вряд ли принимал бы участие в каждом собрании Ордена. А так от него не ускользнула даже такая деталь, как занятия с Поттером окклюменцией. Желание Блека помочь крестнику и привело магов к сегодняшним событиям. - К тому же, я в любой момент могу закрыть родовое гнездо даже от Дамблдора и провести все необходимые мне ритуалы, – спокойно продолжил Сириус. - Ты сам в этом мог сегодня убедиться. - Да уж, нам всем стоило бы поблагодарить вашего батюшку за столь оригинальную защиту особняка, – весело проговорил Нотт. - Хотя кое-какие изменения, как я понимаю, были внесены лично вами, лорд Блек, на основе знаний, приобретённых когда-то в школе Аврората. Иначе как объяснить, что эти доблестные маги правопорядка до сих пор не ломятся в ваши двери, несмотря на достаточно мощный тёмный ритуал? Блек улыбнулся, не подтверждая, но и не отрицая сказанного Ноттом и не обращая внимания на удивление на лицах шурина и профессора. Снейп понял, почему его когда-то считали в Аврорате неблагонадёжным. Рождённый в тёмном семействе, несмотря на учёбу в Гриффиндоре, анимаг не стеснялся использовать неоднозначные с точки зрения Министерства приёмы и ритуалы в своих целях. - Но как тебе это удалось? Ведь в твой дом приходят Грюм, Кингсли и Тонкс, – не мог не попробовать узнать подробности Снейп. - Даже если Альбус мог пропустить элементы такой защиты в силу отсутствия специфических знаний, то они - никак. - Нимфадора всё-таки член семьи, – ответил Блек, чем немало удивил даже зельевара. - С Шекболтом мы дружили ещё с Аврората, а с Грюмом вообще отдельная история. - Что же твой Шекболт тебя из Азкабана не стал освобождать? – и снова неизвестное чувство возникло у профессора, когда Блек стал с теплом говорить о постороннем человеке. - Не мог, – коротко ответил анимаг. - Зато сейчас он ищет меня там, где меня и быть не может. - Ладно, господа, это всё несущественно, – снова прервал отвлёкшихся мужчин Нотт. - Сейчас важно то, что Поттер настроен решительно не только против Лорда, но и против Дамблдора. И, надеюсь, ни у кого не возникает возражений по поводу того, что правление светлого мага затянулось и из-за него в школе, да и стране в целом царит бардак. Сейчас мы можем только подтягивать наши резервы и прощупывать ситуацию. После того рейда очень много аристократов недовольны Лордом, но все понимают, что заложниками их ошибок станут их семьи. Мы должны аккуратно собрать союзников. Северус, ты сейчас в центре событий, следи, чтобы молодежь не наломала много дров. - Это входит в круг моих обязанностей, и я пока с ними неплохо справляюсь, - немного надменно произнёс профессор. - Не злись, - тут же среагировал Гевин. - Я не хотел никого обидеть. - Хватит вам реверансы разводить. Мне надо возвращаться в замок, – Люциус направился к двери. – Завтра у меня появится Лорд, не хочется получить Круцио за какую-то незначительную мелочь. Если будет что-то важное, Северус знает, как со мной связаться. - Вернёшься в Мэнор - напиши объяснительную записку Дамблдору о позднем возвращении Драко в школу, – сказал Снейп. – И не смотри на меня так, осторожность никому не помешает. - Можно подумать, директор знает, кто когда ложится в кровать. Ладно, ладно, не сверкай глазами, сделаю, – обратился лорд к Северусу. - Гевин, ты идёшь? - Нет, мне ещё надо уточнить несколько деталей, – сказал Гевин, оборачиваясь к Снейпу и Блеку. – И одна из них - почему столь сильного волшебника, как Гарри Поттер, наследника древнего рода воспитывали магглы. Часть 6 (41) Как и предполагалось, камины дома Блеков и личных покоев декана Слизерина были связаны. Драко в несколько минут оказался по названому адресу и осмотрелся, выйдя из камина в гостиной профессора. По дороге к камину в доме на площади Гриммо он наоборот шёл, не обращая внимания на обстановку особняка. Ещё успеет. Он теперь часто будет приходить в этот старый и мрачный дом. Дом, в который Гарри наверняка приезжал с радостью. Слизеринец будет приходить в этот дом, смотреть оставшиеся воспоминания и беседовать с Сириусом. Он будет говорить не только о Гарри… Вероятно, никто теперь не знает о гриффиндорце больше, чем он, Драко. Он будет приходить и расспрашивать Блека о детстве матери, какой она была тогда, проказничала ли и в какие смешные истории попадала. Да, влияние подсмотренных воспоминаний было очевидно. Младший Малфой отчётливо понимал, как важны в его жизни близкие люди и что их непременно нужно беречь. Ещё они с кузеном матери будут решать, как лучше всего помочь Гарри преодолеть все последствия его прошлой жизни. Поттер теперь стал для Драко очень важным человеком, и староста решил стать ближе к Гарри настолько, насколько ему позволит это сделать сам гриффиндорец. Сейчас же в покоях декана юноша огляделся. Обстановка в комнате почти не поменялась. Драко казалось невероятным, что за эти два дня изменилась только его жизнь, а весь мир остался тем же и не перевернулся внезапно вверх ногами. Но, приглядевшись повнимательней, он всё-таки увидел на столе декана необычный предмет. Поняв, что это такое, Малфой содрогнулся. На столе стоял омут памяти, в котором клубилось одинокое воспоминание. Староста замер в нерешительности. Понять, почему омут, да ещё и не пустой, стоит в покоях декана на самом видном месте, юноша не мог. Воспоминание нужно было добыть и спрятать. Привычка директора совать свой любопытный нос куда только можно, а в особенности - куда нельзя, была хорошо известна всем. И никто не мог гарантировать, что Дамблдор случайно не заглянет в комнаты декана и, пользуясь моментом, не поинтересуется содержимым его омута. Жаль только, подумал староста, что директора нельзя поместить в чашу с воспоминаниями Поттера, чтобы он полюбовался, к каким результатам привели его светлые и мудрые решения. Одна эта мысль привела Драко в ярость. Старик ещё ответит за поломанную судьбу гриффиндорца, в этом наследник рода Малфоев не сомневался ни на миг. Но сейчас надо подумать о безопасности крёстного. Юноша нашёл подходящую под воспоминание склянку и подошёл к столу. Немного постоял над чашей, раздумывая, как ему достать воспоминание и при этом не просмотреть его. Горький опыт, полученный с незнакомой чашей, научил его, как опасны могут быть невинные, на первый взгляд, вещи. На мысли, как же всё-таки лучше упаковать эту драгоценную субстанцию, Драко осенила идея. Нужно применить к воспоминанию заклятье, которое применяется к редким, легко-испаряющимся ингредиентам, которому крёстный научил его ещё до учёбы в школе. Несколько секунд, заклинание - и серебристая нить действительно потянулась в склянку. Когда вспоминание полностью поместилось в ёмкости и крышка закрылась, староста с удивлением посмотрел на появившуюся на стекле этикетку. Юноша не мог не прочитать написанную магически аннотацию: «Субстанция в флаконе - позитивное воспоминание; Взято от - Северуса Снейпа; Входящие части - Северус Снейп и Лили Эванс; Время создания - май 197_; Последний пользователь - Гарри Поттер; Упаковщик - Драко Малфой.» Вышеупомянутый упаковщик не знал, смеяться ему или плакать. Надпись была сделана в соответствии с правилами оформления компонентов. Но по отношению к воспоминанию это всё звучало нелепо. Хотя, опустился Драко в кресло, и давало достаточно информации, чтобы сделать определённые выводы о содержимом флакончика. Позитивное воспоминание с пятого курса Северуса Снейпа о нём самом и о матери Гарри Поттера, которое декан дал просмотреть гриффиндорцу. Всё вроде ясно. Но непонятно, как у профессора вообще появилось совместное с гриффиндоркой Эванс воспоминание. Драко снова с сожалением подумал о том, как мало он знает о своих близких. Да, он был в курсе, что декан дружил с отцом со школы, но с кем ещё они общались, ему было неизвестно. Малфой понял, что не знает, где его декан жил до поступления в Хогвартс. Возможно, в этом и крылась разгадка данного необычного воспоминания. Такой же тайной, как возникновение эпизода из прошлого, была и причина, по которой зельедел мог разрешить Поттеру его просмотреть. Было неясно, почему декан Слизерина, придирающийся к гриффиндорцу все пять лет его обучения, мог сейчас решить поделиться с ним своим личным воспоминанием. Староста вздохнул, думая, не могло ли столь радикальное изменение поведения профессора быть продиктовано тем эпизодом из жизни Национального героя, который Снейп просматривал вместе с Драко. То, что зельедел видел то же, что и Малфой, было неоспоримо. Юноша чувствовал всех, кто помогал ему, разделяя с ним ужасы прошлого Золотого мальчика: крёстного, отца и мать. Слизеринец подумал, что у него не хватает информации о прошлом близких для него людей, чтобы предположить, какие действия они могут предпринять в ответ на увиденное. Драко сидел в кресле, крутя склянку с белой субстанцией, и представлял надписи на флаконах с воспоминаниями Гарри Поттера. Он представлял ряды флаконов и ужасался всё больше и больше. Староста постарался, несмотря на всю трагичность ситуации, попробовать подсчитать количество эпизодов, подсмотренных в той злополучной чаше. Мысли сбивались и путались. Лавина информации, обрушившейся на юношу, никак не хотела поддаваться систематизации. Сначала Драко пробовал разобраться во временных рамках, но быстро запутался, поэтому стал вспоминать, какие воспоминания он смотрел с помощниками, а какие - сам. Два воспоминания - о зимнем дне и начальной школе - с ним смотрел Снейп. Ещё два - рейд упивающихся и пытки у Амбридж - он разделил с отцом. Пятое воспоминание о встрече с Квиреллом в подземелье с ним воспринимала мать. Ещё два он просмотрел сам в Мэноре - о Чёрном озере и их с Гарри встрече перед первым заданием Турнира Волшебников. Юноша помнил тот случай. В тот день чуть позже сумасшедший Грюм на глазах у всех превратил его в белого хорька. Когда он снова стал человеком, то увидел, что ему сочувствовали только три человека. Первым был Тео, которого с той поры он и стал считать своим лучшим другом. До этого эпизода они почти не общались. Малфой почти всё время проводил с Панси и Забини. В глазах МакГонагалл тоже было сочувствие. Драко не знал, почему она переживала за него, но с тех пор стал присматриваться к гриффиндорской кошке внимательнее. Наверно, только это заставило его обратить внимание, как же старо выглядит эта не пожилая ещё для волшебников женщина. Дальнейшие наблюдения за преподавательским составом заставили его сделать ещё более удивительные открытия. Весь педагогический состав вне зависимости от пола и возраста никогда не был связан брачными обязательствами. Нет, слизеринец, конечно, понимал, что учителя много времени проводят в школе, но ведь были же и каникулы, во время которых можно было бы подыскать себе спутника жизни. Драко даже перечитывал историю Хогвартса, пытаясь уточнить, не было ли раньше такого феномена. Но нет. До директора Дамблдора в школе большинство учителей было семейными людьми. Наоборот, если на должность претендовало два человека, на работу брали того, у кого была семья. Так предотвращались возможные романы между холостыми учителями и студентами-старшекурсниками. Малфой специально спрашивал у крёстного, не изменился ли контракт, который подписывали учителя. Мало ли, с Дамблдора станется внести в документ пункт о безбрачии. Но зельедел отверг эту версию, сказав, что контракт остаётся неизменным уже несколько тысячелетий, и посоветовал крестнику не маяться ерундой. Но Драко почему-то не забывал об этом роковом для учителей обстоятельстве и хотел разобраться в этом до конца. Но возрождение Тёмного Лорда не дало ему осуществить задуманное. Староста снова мысленно вернулся к тем событиям на четвёртом курсе. Тогда, обиженный и злой, он увидел сочувствие ещё и за увеличительными линзами. Оно плескалось в глубине удивительных зелёных глаз. В тот момент он только рассердился на соперника за это, как ему тогда казалось, дополнительное унижение. Жалеть можно только немощных и слабых. Он же, Малфой, не приемлет жалости. Как же он был слеп тогда. Поттер прекрасно понимал, что чувствовал Драко. Какое бессилие и панику ощущаешь, не имея возможности ничего противопоставить взрослому, хорошо обученному волшебнику. Гарри всю жизнь испытывал подобные чувства и просто сопереживал слизеринцу. Драко закрыл лицо руками и тихо застонал. Как Гарри мог жить, испытав все эти ужасы, и при этом не потерять возможности радоваться жизни, любить близких, ценить друзей и даже сочувствовать врагу? Как он не сломался, не опустился и не обозлился на весь мир подобно Воландеморту? Как он может сохранять в себе хоть искру наивности и возможности доверять хотя бы одному человеку в мире? Всё это было выше понимания слизеринца. Он насчитал уже семь воспоминаний, одно хуже другого. В доме на площади Гриммо осталось двенадцать флаконов. И пусть один эпизод не был ужасающим, всё равно вместе это было девятнадцать воспоминаний. Плюс ещё те пять эпизодов, которые он смог просмотреть той ночью осознанно. Воспоминание голодного ребенка, нападение змеи на Артура Уизли, блуждание по городу ночью, когда Поттер в прямом смысле надул ту жуткую тетку, визит в логово арахнидов и убийство старого маггла фамильяром Лорда. Потом вся информация стала вливаться в его сознание непрерывным потоком до тех пор, пока его не выкинуло из чаши. Как ему удалось выбраться тогда из комнаты, он не помнил. Он действовал на инстинктах, словно дикое животное, стараясь выбраться из сдерживающей его западни. Но западнёй тогда был его мозг. Драко поднялся и подошёл к столу, где у них с деканом было специально оговоренное место для хранения запретных предметов. Юноша положил в ящик склянку и восстановил защитные чары. Нет времени предаваться пустым размышлениям. Ему надо начинать действовать, и для начала стоит узнать о том, что произошло за эти два дня. И он знал человека, который мог ему помочь. Хотя было, конечно, жаль, что кое-кому придётся проснуться. Часть 7 (42) - Итак, господа, вопрос, который меня волнует, почему Поттера отправили к магглам, – этот вопрос снова озвучил Нотт, пробуя виски в своём бокале. После ухода Люциуса компания решила перебраться из ритуального зала в гостиную, и теперь присутствующие отдавали дань великолепным напиткам гостеприимного хозяина. - Я должен был воспитывать Гарри как крёстный, - ответил Блек, понимая, что разговора всё равно не избежать. - Но попал в Азкабан. Меня подставил Питер Петтигрю… - Не надо мне пересказывать историю, я и так неплохо её знаю, – мужчины уже начали привыкать к постоянно меняющейся манере вести разговор Гевина. Он мог шутить, детально объяснять, а мог рявкать на собеседника, если тот начинал говорить совсем неправильные, с точки зрения мага, вещи. – Меня больше интересует, почему ты кинулся ловить крысу, а не оказал помощь крестнику? - Но он оказал помощь ребёнку Поттеров, - непонятно почему вступился за Блека профессор, чем вызвал удивлённый взгляд Сириуса в свою сторону. – Он пришёл в дом, нашёл Гарри, накормил и переодел его, а когда тот заснул, передал малыша Дамблдору, и только после этого бросился в погоню. - Вот мы и выявили первое расхождение в истинном ходе событий с официально принятой версией, – проговорил Нотт. - Далее тоже непонятно - ты отправился в Азкабан. Вопрос: почему не было проведено ни следствия, ни суда? - Мне потом говорили, что моя вина была слишком очевидна и по закону военного времени… - начал было Блек, но его снова перебил Нотт. - По закону военного времени должны были созвать трибунал, на котором тебя обязаны были выслушать. Ни одного упивающегося не заключили в Азкабан без разбирательства. Ни одного! По сути, мы сейчас говорим о серьёзном преступлении. Это и возвращает нас к версии, на которую ты, Сириус, так бурно отреагировал в Мэноре. Она заключается в том, что вы с Поттером были настоящей парой, а Эванс была вашей ширмой, обеспечивая вам прикрытие и наследников. - Да как ты смеешь!.. – вспыльчивость Блека всё-таки не исчезла совсем. Профессор вдруг подумал, что анимаг стал терпимей только по отношению к нему. - Смею. Сядь! – резко скомандовал Нотт. – Ты, по-моему, до сих пор не понял всей серьёзности ситуации. Все чистокровные и представители древних семейств считали, что ты приревновал к Эванс, которой Джеймс после рождения сына стал уделять больше внимания, и сдал ребёнка с матерью Воландеморту, чтобы самому быть с Поттером. На красивом лице Блека были написаны шок и недоверие. Но Гевин серьёзно смотрел на него, ожидая ответа на своё заявление. - Но это невозможно, – заявление Упивающегося звучало нелепицей, но Сириус всё же решил его опровергнуть. - Я крестил их ребёнка. Это по нашим законам делает Гарри моим сыном и наследником, пока у меня не появится прямой потомок. Если бы я поднял на него руку, это приравняло бы меня к детоубийце со всеми вытекающими последствиями. - Поэтому все и считали, что ты укрываешься в Азкабане от гнева своих родителей, которые не простили бы тебе такого поступка, – спокойно высказал маг новый аргумент, от которого у Блека волосы зашевелились на затылке. – По этой же причине ни один лорд не вмешался в противоправные действия властей. - Прятаться в Азкабане… На нижнем уровне?.. – спросил Блек, не веря, что в этот бред мог хоть кто-то поверить. Услышав его слова, мужчины содрогнулись. Они и сами не понаслышке знали, что такое Азкабан, но их пребывание там было ограниченно знакомством с верхним уровнем тюрьмы. Представлять, что творилось внизу, куда поместили только самых истовых упивающихся, у них не было ни сил, ни желания. - Никто не знал, где тебя держали. Все думали, что у тебя, как у бывшего сотрудника Аврората, созданы самые щадящие условия. – Блек во все глаза смотрел на говорившего контраргументы мага, понимая, что его слова не лишены страшного, но в то же время правдоподобного смысла. – Так что согласись, что комфорт в Азкабане лучше, чем смерть на родовом алтаре - а твои родители вынуждены были бы провести подобный ритуал, чтобы спасти всю семью от печати Клятвоотступников и Предателей крови. - Но я думал, что лорды тогда просто побоялись за кого-то вступиться, – задумчиво протянул Снейп, внезапно вклиниваясь в дискуссию. – Ведь тогда многие были под следствием, а нейтралы просто молчали. - А были ли среди подследственных невиновные? – горько сказал Нотт, который и сам в то время находился под стражей. - С точки зрения остальных мы были радикальной группировкой, которая пыталась поменять существующий политический расклад. И получили мы свои наказания по заслугам. Сириус молчал, ошарашенный. Только теперь он начал понимать, что в Магической Англии его считали не просто убийцей магглов. Все думали, что он мог предать людей, которые заменили ему семью. - Но если все считали меня любовником Поттера, то как я мог его подставить? Ведь он был убит вместе с женой, – Блеку было противно даже говорить такие вещи, но он решил разобраться в ситуации досконально. - Если следовать вашей версии, то я избавлялся и от любовника. Это нелогично, проще было найти себе другого. - Да, ходок ты был знатный, – улыбнулся Нотт. – Наверное, не было мага в школе, с которым у тебя хоть чего-то, но не было. Но всем было известно, что к двум людям ты относился по-особенному. - К Поттеру и Люпину? – спросил Блек, вспоминая школьные годы. - К Поттеру и Эванс, – резко уточнил Нотт, вызывая тем самым новую волну протестов. – С Поттером вы были не разлей вода, иногда создавалось впечатление, что вы братья-близнецы. Эванс же ты всегда старался избегать и лишний раз даже не разговаривать с ней. Никто не верил, что после их свадьбы ты смог поменять своё неприязненное отношение к этой ведьме. В комнате воцарилась тишина. Блек думал, что объяснить его поведение было до обидного просто - причина крылась в обычной ревности. Лили была умной, весёлой, красивой ведьмой, и сам анимаг очень хорошо к ней относился. Но Джеймс… Казалось, что Джеймс начал сходить с ума по рыжей ведьме ещё с первого класса и впадал в бешенство, как только видел кого-то рядом со своим объектом обожания. Из-за этого он и невзлюбил Снейпа. Так что до тех пор, пока Лили Эванс не начала встречаться с темпераментным Поттером, даже смотреть в её сторону было опасно. Блек усмехнулся, вспоминая, сколько соперников его друг втихаря отправил в Больничное крыло с неопасными, но обидными и болезненными симптомами. При этом Джеймса так ни разу и не словили. Только на будущем зельеваре они вечно прокалывались. Снейп же в свою очередь почему-то подумал, что, строго говоря, Блек по-особенному относился к трём людям, и третим был он сам. Зельевар вдруг осознал, что гриффиндорец всегда старался держаться от него подальше и почти никогда не подходил к нему на расстояние вытянутой руки. Это при том, что он, чтобы больше разозлить и уязвить, даже Люциуса мог фамильярно потрепать по щеке, а в некоторых случаях даже шлёпнуть его по ягодице. Снейп понимал, что за все семь лет учёбы анимаг не допустил по отношению к нему ни одного такого жеста. - Что касается убийства Поттера, то это могла бы быть случайность, – из размышлений мужчин вырвал голос Нотта. – Говорили, что Джеймс в ночь на Хеллоуин должен был дежурить в Аврорате, но он и Френк Долгопупс почувствовали себя неважно. Им пришлось вернуться домой, потому каждый и был у себя при нападении. - Не знаю, откуда эти данные, но тебя обманули, – Блек говорил спокойно и уверенно. - Мы выходили на дежурство только в паре. Джеймс неделю должен был оставаться дома, потому что мне нужно было сопроводить Ремуса на континент. Без меня он даже в Аврорат не мог зайти. - Вы провели специальный ритуал партнёров на службе? – догадался Снейп, так как это было единственное логичное объяснение слов Блека. Этот ритуал применялся в древности, когда надо было провести разведку на местности. Два человека, прошедших ритуал, могли работать только вместе и никак иначе. И снова профессора поразило неприятное чувство, возникающее у него всякий раз, когда Блек о ком-то тепло отзывался. - Да, – начал рассказ Сириус с явной неохотой. - После рейда, в котором выжили только Поттер и Долгопупс, я пошёл к Грюму и потребовал, чтобы меня ставили в пару с Джеймсом. Он рассмеялся мне в лицо и сказал, что с моей фамилией мне вообще не светит работа в поле. - И что ты предпринял? – Снейп понимал, что ответ анимага мог пролить много света на прошлое. - Для меня жизнь друга всегда была важнее, чем фамилия, – спокойно ответил Блек. – Меня уже тогда выжгли с родового гобелена. Я заключил с Грюмом сделку. Нам с Джейми разрешают провести ритуал, а я взамен лишаюсь поддержки родовой магии. - Ты спятил! Этим ты бы обкорнал свои силы вполовину! – воскликнул зельевар. Более страшного выхода из ситуации невозможно было представить. - Ты не смог бы выходить в поле из-за элементарного отсутствия магических сил. - Решение нашёл Джеймс. Он предложил мне провести почти забытый ритуал Названых братьев, – анимаг говорил так спокойно, будто обсуждал первое блюдо за столом. - И вскоре после этого мы его провели. - Кто был старшим?.. – спросил Нотт помертвевшим голосом. - Для нас не был важен статус, – ответил Сириус, без объяснений понимая, о чём спрашивает Нотт. - Мы всегда оставались равными. - Блек, ты придурок, – голос Снейпа был наполнен сарказмом. - В вашей паре ты был младшим. Если убивают старшего Названого брата, младшему ничего не будет. Если младшего, то старший погибает, как волшебник, не сумевший защитить семью. - Мы этого не знали... – задумчиво проговорил анимаг, снова удивив своим спокойствием Снейпа. – Это был достаточно редкий ритуал, мы не вникали во все подробности. - А маг, проводивший ритуал, не удосужился вам этого объяснить? – теперь насмешка звучала в голосе Нотта. – И кто же это в магическом мире страдает у нас таким склерозом? Дай угадаю. Отец Поттера к тому времени уже был мёртв, к своему бы ты не пошёл, да и никто из аристократов не провёл бы ритуал, отдающий старшего сына в другой род. Каким бы непутёвым тот не считался. И к кому ваш доблестный кружок обратился за помощью? Всё к тому же глубокоуважаемому директору. - Ты с каждым разом уважаешь его все больше и больше, – заметил Снейп. - А меня этому учили, – быстро ответил Нотт. - Чем больше хочешь сказать о человеке гадость, тем глобальней должен быть комплимент. А теперь давайте думать, что мог сделать Сириус Блек директору, из-за чего его на неопределённый срок запихнули на нижний уровень Азкабана. Часть 8 (43) По прибытии в Мэнор из дома Блеков Люциус сразу обратил внимание, что в гостиной горит пара свечей. Обычно домовики убирали их сразу же, как только из комнаты выходили все волшебники. И снова лорд Малфой с любовью и нежностью подумал о жене. Ведь это по её распоряжению эльфы оставили комнату освещённой, чтобы он не споткнулся, выходя из камина. Такая забота согревала душу аристократа и давала надежду, что ситуация разрешится благополучно и жена не уйдёт от него. Лорду безумно захотелось пройти в покои Нарциссы, увидеть её, рассказать о ритуале и поблагодарить за заботу, однако порыв был задавлен на корню. Она, наверное, уже спит, переволновавшись от прошедших событий. К тому же, у него ещё были неотложные дела. Люциус горько усмехнулся, подумав, что игнорировать свои желания он умеет лучше всего, принося их в жертву нуждам рода. В этом была весьма тонкая ирония: он подчинился в своё время отцу и примкнул к Воландеморту для процветания древней фамилии в будущем, а теперь, в настоящем, это служение может стать причиной, по которой его семья покинет его. Аристократ снова пообещал себе, что сделает всё, чтобы не допустить такого исхода, и первым делом нужно было позаботиться о безопасности сына. Так что путь лорда лежал в библиотеку замка. Сочиняя послание для Дамблдора, Люциус использовал витиеватые и обтекаемые формулировки, которые всегда составлял мастерски. Суть же письма состояла в том, что лорд Малфой задержал своего наследника до такого позднего времени из-за семейных дел, которые должны были решиться немедленно. Так же аристократ предупредил, что на днях заглянет в школу с проверкой. Второе письмо было отправлено семейному колдомедику, с уведомлением о необходимости помощи. Аристократ хотел убедиться, что зверский артефакт Амбридж использовала только на Поттере и к другим детям он не применялся. В этом и будет заключаться задание целителя - выявить шрамы на руке у Поттера и незаметно проверить остальных детей на наличие таких же увечий. Лорд стиснул зубы. Ему даже не хотелось думать, что будет, если выяснится, что Министерский инспектор применяла Кровавое перо на учениках. Его пугал не скандал, который возникнет в обществе, как только вскроется сам факт использования пыточного инструмента. Его угнетала мысль о реакции Драко на эти события. Каковы будут действия сына, если выяснится, что Амбридж применяла перо неоднократно? В любом случае, Розовую Жабу нужно было убирать из школы, и желательно в Азкабан, хотя кладбище тоже оставалось неплохим вариантом. Поттер… Люциус подумал, что теперь вспоминает о нём так же часто, как и о Драко. Видно, ему и вправду суждено стать членом семьи, если не через Блека, то как парню и в будущем мужу Драко. Такие браки ещё около столетия назад были достаточно часты и никогда не осуждались в обществе. Ориентацию волшебников чаще всего определял вектор магии: иногда магия допускала только женскую энергию, иногда только мужскую. Но чаще всего маги были бисексуальными, имея двойной вектор направленности, и выбирали партнёров в зависимости от личных качеств мага. Существовали даже ритуалы, которые помогали однополой паре вводить в свой род приёмных детей и делать их своими наследниками. Такие дети со временем даже становились похожими на родителей. Но в данное время однополые браки перестали приветствоваться. А ритуал усыновления попадал под директиву Минестерства о Кровной магии и проводить его можно было только с разрешения Министра. И насколько Люциус знал, вот уже несколько десятилетий разрешение на подобный ритуал не давалось. Хотя такой брак и ритуал давали шанс на создание семьи таким магам, как Северус Снейп, у которого был выраженный мужской магический вектор. Лорд всегда знал об ориентации друга, тот не делал из этого тайны, хотя и не афишировал. Но на все вопросы о семье зельевар каждый раз отвечал, что наследник у него есть, и это крестник, а подходящего партнёра для жизни он ещё не нашёл. Нет, как зять, Поттер вполне устраивал Люциуса. Богатый, сильный, умный, находчивый маг - гриффиндорец был весьма заманчивой партией. Даже его упрямство и умение добиваться поставленных целей вполне импонировали лорду. Уже сейчас львёнок мог защитить близких ему людей и выбраться невредимым из любой передряги. Да и в будущем, если они поженятся, этой паре никто и никогда не сможет навязать свои взгляды, как ему когда-то. Нет, Поттер всегда будет ставить свои цели и добиваться только того, что он сам захочет. Драко же в свою очередь будет помогать ему в достижении этих целей с применением меньшего количества сил и наименьшими потерями для себя. Смущало Люциуса лишь то, какие могущественные враги были у подростка. И это не только Тёмный Лорд, который охотился за мальчишкой с рождения. Сейчас пятнадцатилетнего ученика считает своим врагом сам Министр Магии Англии. Хотя стоило отдать должное гриффиндорцу, друзья и союзники у него тоже были. Люциус усмехнулся. Теперь, благодаря истории с чашей, их стало даже больше, чем мальчишка мог себе представить. Драко и Тео - весьма солидные соратники, приносящие Поттеру весьма ощутимую родовую поддержку в виде своих родителей и семейных знаний. Кроме того, такой волшебник, как Снейп - мастер зельеделья и опытный боевой маг, который отставил в сторону свои детские обиды и взялся помогать гриффиндорцу, - был весомым приобретением. Под вопросом ещё оставался Фенрир и его стая. Если Тео прав и вожак действительно не собирается убивать Люпина, то есть большая вероятность, что оборотни перестанут служить Лорду и предпочтут остаться в нейтралитете. Это весьма ощутимо ослабит одну из сторон и даст Светлым преимущество в противостоянии. Хотя, исходя из воспоминаний самого Поттера, к почитателям директора его никак нельзя отнести. Он весьма тонко чувствовал ложь и недомолвки директора. Ребёнок, прошедший ад на земле, научился прозорливо оценивать людей, которые его окружали, обращая внимание на их поступки, а не на слова. Поттер видел директора насквозь и никогда не вёлся, как остальные, на маску доброго дедушки. Этот факт не мог не радовать Люциуса. Он же ставил лорда в тупик. Почему тогда фамильяр Дамблдора принёс в подземелье Распределяющую шляпу, из которой мальчик впоследствии смог достать меч Годрика Гриффиндора? Почему феникс вообще прилетел, если Поттер не проявлял должного уважения директору? Конечно, свою роль могла сыграть Шляпа, которая была древним артефактом. Но чтобы выполнить её приказ, Фоукс должен был быть фамильяром школы, то есть всех директоров посменно. Но это, как знал Малфой, не соответствовало истине. Ни на одном портрете и ни на одной картине не был изображён феникс. Не упоминали про него также в книгах и свитках. К тому же, директор постоянно подчёркивал тот факт, что феникс сам прилетел к нему. Это было где-то после победы над Гриндевальдом. А любому школьнику было известно, что феникс - это птица, порождённая самой магией и направляющая мага к правильной цели. Конечно, любому лидеру такой фамильяр только прибавлял веса в обществе. Так почему же Фоукс помог тогда в подземельях гриффиндорцу, если тот не испытывал никаких тёплых чувств к владельцу самого феникса? Размышляя об этом, старший Малфой пытался отрешиться от ужасающих воспоминаний о самом василиске и битве с ним. Они заставляли лорда чувствовать свою вину за происшествия в тот год в Хогвартсе. Но он никогда и предположить не мог, что дневник, эта маленькая книжечка, вызовет к жизни такого монстра. Хотя это и никак не оправдывало его действий. Радовало одно: ни один маленький волшебник не пострадал серьёзно. Вот тут ставили в тупик действия самого Дамблдора. Зачем было ждать, пока созреет мандрагора в школьной теплице, если можно было обратиться к поставщикам ценных ингредиентов и те за умеренную плату привезли бы в Хогвартс такие нужные мандрагоры? Какая выгода была директору в том, что магглорождённые лежали, парализованные, в Больничном крыле в ожидании лекарства? Ведь если бы он сделал заказ за границей, о нём бы наоборот заговорили, как о рассудительном руководителе. А это, несомненно, только прибавило бы ему авторитета. Как обьяснить такие действия Дамблдора, лорд Малфой не знал. У Люциуса опять возникал вопрос, на который у него снова не было ответа. Вопрос, на этот раз относящийся к Лорду. Как он, шестнадцатилетний маг-недоучка, мог создать такой мощный артефакт, как дневник с воспоминанием? Какой ритуал он использовал? И откуда он, юноша, выросший в приюте, мог узнать о Тёмном ритуале, о котором ничего не слышал даже наследник древнейшего рода? Это не давало Малфою покоя. Если этот источник продолжал успешно поставлять информацию Воландеморту, то борьба с ним становилась всё проблематичней и проблематичней. Аристократ тряхнул головой. Как бы ни был силен, изворотлив и образован Лорд, ради своей семьи Люциус готов был собственноручно отправить его к праотцам и завершить дело, начатое Поттером ещё четырнадцать лет назад. Да и у самого Малфоя накопились к Воландеморту приличные счёты. И немалая роль в них отводилась резне магглов и проклятию старухи. Кошмары, преследовавшие Люциуса с той ночи, стали настоящим бичом для аристократа. А теперь, когда о них знает Драко… Да, желание закопать полукровку где-то в лесу становилось с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Лорд поднялся и отправился в свои покои. Ему надо было попробовать поспать хотя бы несколько часов перед завтрашним днем. Больше не удастся из-за кошмаров. Но если он не отдохнет хотя бы немного, сил на завтра останется совсем мало. Люциус шёл в свои покои, рассчитывая на непродолжительный сон. Шёл и не знал, что в его комнатах его ожидает сюрприз. Часть 9 (44) - Тогда проще было убить, – озвучил зельевар то, о чём подумали все маги в комнате. Почему-то сейчас эта мысль о смерти Блека не казалась такой привлекательной, как раньше. Возможно, из-за того, сколько сил анимаг потратил, спасая его, Снейпа, крестника, а возможно из-за того, что за столько лет профессор посмотрел на Блека не как на школьного врага, а как на мужчину, который пережил много страданий и потерь, но при этом не стал прятаться от жизни. – Зачем такие сложности? - А если смерть Блека не вписывалась в планы Дамблдора? – произнёс Нотт, мысленно прокручивая разные варианты событий. - И как я ему мог помочь из Азкабана? – переспросил анимаг. Он и раньше знал, что без лидера Светлых дело не обошлось, но понять причину не смог до сих пор. Гевин же, с его знаниями и необычной точкой зрения на проблемы, мог бы пролить немало света на прошлые события. - Есть несколько вариантов. Первое - убрать тебя как опекуна Гарри Поттера. Только при твоём фактическом отсутствии ребёнка могли отдать магглам, – пояснил маг ход своих мыслей. - По нашим законам, у ребёнка-сироты должен быть опекун, с которым он живёт, и опекун, наблюдающий за исполнением всех обязанностей по отношению к опекаемому. Вторую функцию обычно берёт на себя директор Хогвартса. Если же по какой-то причине первый опекун недееспособен, ему находят замену из ближайшего окружения ребёнка. Директор никак не мог быть одновременно и так называемой воспитывающей стороной, и контролирующей. - Это понятно, – сказал Снейп, который был более-менее в курсе данных правил. – Но почему в случае с Поттером не была найдена замена Блеку? - Потому что мой статус не был изменён, – работавший в Аврорате Сириус уже понял, какой юридической лазейкой воспользовался Альбус, чтобы получить в свои руки контроль над его крестником. - И это должно означать… – начал было уточнять Снейп. - Северус, вас случайно в Хогвартсе ничем таким не кормят? – вдруг спросил Гевин Нотт, вызвав при этом удивление у присутствующих. – С тех пор, как ты стал работать в Хогвартсе, уровень твоего интеллекта заметно снизился. Снейп хотел возразить Нотту и дать достойный ответ на такое возмутительное замечание, но тот, увидев выражение лица профессора, добавил: - И не спорь. Ведь даже своё лучшее зелье ты придумал до поступления на работу в Хогвартс. Тебе ведь пророчили блестящую карьеру в зельеварении и, по крайней мере, создание ещё нескольких подобных составов. Но за столько лет ты не сделал ни одного шага в этом направлении. Профессор задумался. А ведь Гевин был прав. И оправдать такое бездействие нельзя было даже занятостью и усталостью. Ведь даже летом он никогда не делал серьёзных исследовательских экспериментов. Снейп подумал, что нужно попросить в Лиге Зельеваров прислать ему задания для поступающих и проверить, какой уровень у него будет сейчас, когда он уже столько лет проработал преподавателем. - Итак, поясняя для нашего профессора, статус у Блека поменялся бы, только если бы суд ограничил его свободу сроком заключения, – снова заговорил Нотт. – И даже в этом случае ему должны были предоставить возможность передать свои дела и обязанности. - А директор… - заговорил анимаг, но был остановлен Гевином. - Наш много- и глубокоуважаемый директор мало того, что допустил все мыслимые и немыслимые ошибки, как глава Визенгамота, отправив невинного человека в тюрьму. Так он ещё и как руководитель Хогвартса совершил преступление, когда собственными руками отдал столь сильного волшебника, как Гарри, к магглам. Интересно, рядом с Поттером жил хотя бы один волшебник? - Его соседкой была старуха-сквиб, наблюдатель Дамблдора, - Снейп понимал, что его слова вызовут бурю эмоций, и он не ошибся: - Сквиб? За Гарри Поттером до одиннадцати лет присматривал сквиб?! – голос Нотта стал похожим на шипение Лорда. - Это при том, что возраст от трёх лет, начиная со времени первого выброса, до семи считается самым опасным с точки зрения формирования магических резервов! И как, интересно, магглы могли помочь мальчику проконтролировать стихийные выбросы и научить управлять своими возможностями? - Его наказывали за каждый магический выброс, – снова внёс ясность профессор, зная эти подробности ещё с уроков окклюменции. - Лишая еды, запирая в чулане, а иногда даже избивая – вот как магглы подавляли его магические силы, которые считали ненормальным явлением. - Я убью его! – не знавший этих деталей Блек вскочил с кресла и бросился к камину. – Тебе не жить, Альбус! И только ловко запущенное заклятье вернуло его в кресло и не позволяло встать из него. - Успокойся. Тебе так понравился нижний уровень Азкабана, что ты решил туда вернуться и оставить крестника на растерзание Лорду? – спокойно сказал Нотт, смотря прямо в глаза кипящему от ярости Блеку. - Но оставить всё, как есть, нельзя!.. – начал было анимаг, но был остановлен Гевином. - Конечно, нельзя, – и маг так усмехнулся, что у присутствующих волшебников, немало повидавших в жизни, мороз прошёлся по коже. – Но мы не будем совершать поспешных действий. Мы всё сделаем правильно, не давая нашему всеми уважаемому директору даже мизерного шанса избежать ответственности. А теперь, если ты успокоился, я освобожу тебя. - Вообще-то, Гевин, ты сильно рисковал, нападая на хозяина поместья, – заметил Снейп, после того как анимаг снова обрёл свободу движений. - Нет, не рисковал. Я не применил заклятья, которые магия дома могла воспринять как угрозу, – ответил Нотт, и профессора поразили нотки высокомерия, появившиеся в голосе мага. – Я могу просчитать последствия своих действий. - Нотт, что случилось? – зельевар решил сразу выяснить причины такого охлаждения мага. – Что за претензии ко мне? - И ты ещё спрашиваешь? – возмутился Гевин. – Ты, преподаватель Хогвартса, лорд Принц, не заявил в палату Лордов, что из наследника древнего рода хотели сделать сквиба или даже планировали его гибель! Одно твоё слово - и вся общественность стала бы в штыки, а Дамблдор уже мог бы занимать место Блека в Азкабане. - Я узнал только на пятом курсе, – попытался успокоить разошедшегося мага профессор. - А до этого ты был слеп, глух и умственно неполноценен, – с издёвкой произнёс Нотт. – Мальчик приходит в школу, едва умея держать палочку, и ни у кого не возникает вопроса, кто же так бездарно воспитывал этого ребёнка? - Он имел средний уровень почти на всех предметах, – сказал Снейп. – Все учителя считали, что для полукровки это вполне приемлемо. - Дай угадаю, – Снейп чувствовал себя очень неуютно под пронзительным взглядом Нотта. - Отставал он только по твоему предмету, не имея даже элементарных знаний, которые он в принципе не мог узнать от магглов. И что в этой ситуации сделал ты, лучший педагог по зельеварению? Стал ему помогать? Могу побиться об заклад, что ты начал высмеивать его, даже не разобравшись в причинах такой неосведомлённости. - Но Грейнджер пришла на урок подготовленная… - попробовал оправдаться зельедел. – Я списал незнание Поттера на лень. – И ты решил, что младший Поттер такой же разгильдяй, как и отец, и начал третировать его за это, - и снова професор ощутил угрызения совести, понимая всю правоту Нотта. - При этом тебе и на минуту не пришла в голову мысль, что в ребёнке может преобладать материнская линия. А Эванс, насколько я помню, была весьма недурным зельеваром. Так? - Да, – с трудом проговорил Снейп. Он ведь и вправду видел в Гарри только отца, стараясь не замечать всё явственнее и явственнее проступающие черты, за которые он всегда ценил подругу. - Как ты мог допустить такое? – с каким-то удивлением и сожалением проговорил Гевин. - Ведь в школе ты был совсем другим. - Можно подумать, что ты знал, каким я был в Хогвартсе, – возразил уязвлённый профессор. – Ты старше Люциуса на два года, таким образом, когда я поступил, ты учился на седьмом курсе. Ты никогда не обращал на меня внимания, как и остальные слизеринцы. Какое дело вам было до бедного полукровки? - Ты действительно думаешь, что тебя не ценили на родном факультете? – удивился Нотт, а потом пояснил свою мысль. – Тобой всегда гордились и уважали. Ты хорошо учился, несмотря на своё происхождение, и всегда приносил баллы в копилку. Ты в одиночку противостоял четверым гриффиндорцам, при этом частенько выходя из стычек победителем. Никто никогда не мог сказать, что ты был ябедой или нытиком. - А то, что меня называли Нюниус? – начал было Снейп, весьма удивлённый тем, что сказал старший слизеринец, но тот не дал ему закончить. - Во-первых, тебя так называли гриффы, а не змеи, так что это не аргумент против факультета, – усмехнулся Гевин и продолжил: – А во-вторых, меня тоже часто называли истеричкой за манеру разговора, и это свои же. Но это не мешало им уважать меня. А ты не задумывался, почему никто никогда не протестовал против твоей дружбы с гриффиндоркой? Нет? Мы знали, что ты свято бережёшь тайны факультета. А если тебе нужны ещё доказательства... Кто тебя представил Тёмному Лорду? - Люциус, – ответил профессор, не понимая, как данный вопрос может касаться темы их разговора. - Но ты не знаешь, что кандидата на Тёмную метку должны были поддержать хотя бы пять действующих упивающихся, – произнёс Нотт. – Конечно, мы оказали тебе плохую услугу, но тебя, как ты говоришь, полукровку, поддержало большинство, против было всего несколько человек. Все слизеринцы знали тебя как волевого человека, который умеет добиваться своей цели и не позволяет эмоциям брать верх. Так как же ты мог допустить, чтобы такие вопиющие действия были применены к сыну твоей бывшей подруги? Непонятно даже, как мальчик смог остаться волшебником! - Что ты имеешь в виду - «остаться волшебником»? – спросил Блек, внимательно следящий за разговором двух упивающихся. – Разве Гарри мог им не стать? - В истории были такие случаи, – отрезал Нотт. – Когда ребёнка начинали ругать за причинённый первым всплеском вред, он как бы запирал магию внутри себя, не выпуская её наружу, искусственно делая себя сквибом. Вот почему все волшебники так радуются магическим всплескам и никогда не наказывают ребёнка, что бы он ни натворил. И если не помочь ребёнку вовремя выпустить запертую магию, он выгорал изнутри, умирая от собственного потенциала. При таких опекунах Поттер мог не дожить до шести лет. - И Альбус это знал... – только сейчас Снейп понял весь ужас ситуации. – Он фактически обрекал ребёнка на смерть. - Да, – подтвердил Гевин. – Вот только как Поттеру удалось избежать этого, я никак не могу понять. - Это только потому, – тихо произнёс анимаг, - что у Гарри магический выброс был ещё до гибели родителей. Часть 10 (45) Как Драко и думал, Теодора Нотта он нашел в своей комнате, положенной ему как старосте школы. Но в остальном Драко ожидал сюрприз. Тео не спал, несмотря на поздний час, и не читал по обыкновению книжку. Нет, слизеринец расположился в кресле спиной к двери и, наколдовав себе миниатюрный чемпионат по квиддичу, пытался Ступефаем сбить всех игроков в форме болгарской сборной. При попадании потерпевший выкрикивал фразу «Англичане лучшие!». Драко немного понаблюдал за действиями друга, после чего, улыбаясь, спросил: - У тебя внеочередное обострение патриотизма? Тео оглянулся и, увидев Малфоя, бросился на встречу к нему. Но устыдившись своего порыва, остановился и протянул старосте руку в привычном для них приветствии. - Я рад тебя видеть, – Тео надеялся, что Драко не заметил его оплошности и не начнет по привычке подначивать его. - Нет, Теодор Нотт, все эти устаревшие традиции мы поменяем, - произнес Драко и заключил в объятья удивленного слизеринца. - Как же я все-таки рад, что ты мой друг. Тео с радостью последовал примеру друга и обнял того в ответ. Он был действительно счастлив, что Малфой вернулся в школу невредимым. - Я смотрю, воспоминания Поттера неслабо на тебя повлияли, – сказал слизеринец через несколько мгновений, отходя от старосты. Наедине и без свидетелей парни могли позволить себе расслабиться и отбросить привычный с детства этикет. - Ты прав, Тео, ты прав, – горечь, прозвучавшая в голосе Малфоя, поразила слизеринца. Его друг никогда так открыто не проявлял эмоции. - Ты даже представить себе не можешь, как они меня изменили. - Кто-кто, а я уж знаю, как эти грифы могут повлиять на человека, – необдуманно сказал Нотт, тем самым напоминая Драко об увиденном в комнате. - И как это связано с занятием по оттачиванию меткости? – пошутил Драко, усаживаясь в кресло. - Тебе лучше этого не знать, – нахмурился в ответ на его слова Тео, опускаясь во второе. – Поверь мне. - Тео, мне ты можешь рассказать всё, – староста, улыбаясь, смотрел на друга. Вряд ли тот за два дня мог бы сделать что-то превосходящее его собственные поступки. - Я смогу понять тебя правильно. - Едва ли, – Нотт не мог себе представить, что подумает о нём всегда придерживающийся аристократических традиций Малфой, если узнает о его желании связать свою жизнь с магглорожденной ведьмой. - Ты никогда не сделал бы что-то настолько выходящее за привычные в нашем круге рамки. - Тео, я сегодня ночью попросил у опекуна Гарри Поттера право на ухаживание с возможностью в дальнейшем заключить брак, - серьёзно сказал Малфой, глядя прямо в удивлённые глаза друга. - И за небольшой оговоркой получил его. - Если Поттер сам будет согласен встречаться с тобой, - проговорил Нотт и, увидев недоверчивый взгляд друга, воскликнул: – Провидец я, провидец, понимаешь! - Наследие матери, - предположил Драко и, дождавшись кивка, задумчиво проговорил. - Вот почему ты был так уверен, что моя зацикленность на Гарри - это другое чувство, не ненависть, как думал я всегда. - Да, – ответил Нотт. – Я всегда знал, что ты обманываешь сам себя. - И потому ты знал, что со мной случилась беда, – уточнил Малфой. – И поэтому ты искал меня в коридоре на восьмом этаже. - Да, – ещё раз подтвердил его предположение Тео и попросил: – А теперь расскажи, что в действительности случилось с тобой. - Позже, Тео, – Драко встал и прошёлся по комнате. - Сейчас расскажи ты, мне очень важно знать, что происходило эти два дня в школе и как твой отец и мамин кузен оказались вовлечены в эту историю. - Я нашёл тебя и привёл к декану, – стал говорить слизеринец. - Он стабилизировал тебя и, как я понял, вызвал твоего отца. Где была твоя мать, я не знаю. Наш декан начал искать мальчика-сироту на младших факультетах. - Да, всё правильно, – казалось, староста говорит сам с собой. - Лица он не мог видеть. Что было дальше? - В Мэноре тебе стало хуже, и Снейп отбыл туда, поручив мне закончить с сиротами, – стал рассказывать Теодор дальше. - Здесь мне помогла гриффиндорская староста в обмен на информацию о твоём состоянии. - И львица как обычно сделала правильные выводы, – Нотт уже почти не удивился, не услышав привычного «заучка» или «грязнокровка». - Вот интересно, есть ли в мире что-то, чего эта девушка не знает? - Есть, - мрачно отозвался Тео, знавший это по собственному опыту. - Мне можешь поверить. - Даже так? Ладно, все детали потом, – не стал развивать эту тему Драко, и Нотт выдохнул с облегчением. - Итак, гриффиндорка, понимая всю серьёзность ситуации, связывается с крёстным Гарри Поттера и по совместительству кузеном матери. Блек же, в свою очередь, ставит в известность мою маму. После этого мои родные и решили провести ритуал очищения памяти. Осталось выяснить только один вопрос: зачем ты подключил своего отца? - В вашем замке мог появиться Воландеморт, и возможность предупредить твоих родителей была у меня только через отца, – объяснил Тео. - Но мы немного опоздали. - Что значит «опоздали»? – переспросил Драко. В его голове тут же пронеслась мысль о матери. Она была единственным близким человеком, которого он не видел в доме Блеков. - У вас появился Фенрир, – сказал Тео и, смотря на поменявшегося в лице друга, поспешил успокоить его. – Успокойся, с твоей матерью всё в порядке. Деталей я не знаю, но волк ушёл, никому не причинив вреда, только забрав нашего бывшего профессора, оборотня Люпина, с собой. Для ритуала не хватало одного волшебника, вот отец и вызвался. - Чудны дела твои, Мерлин... – Драко не мог поверить, что страшная угроза обошла его родных стороной, но постарался отогнать мысли, чем бы всё могло закончиться, если бы Сивый вызвал Лорда. - И как тебе удалось покинуть Хогвартс? - Драко, мне помогла Гермиона, а подробности… Она взяла с меня столько обетов, что тебе понадобится некромант для общения со мной, если я скажу ещё хоть слово, - честно ответил Тео. Парни замолчали, думая каждый о своем. - Знаешь, друг, а я ведь ушёл недалеко от тебя, – решился признаться Нотт. - Я ведь решил жениться на гриффиндорской старосте, и отец обещал прислать ритуальные кольца. - Поздравляю, – таких слов от старосты Теодор никак не ожидал услышать. – Только вам придётся скрываться, пока с Лордом что-то не случится. - Не спеши строить планы, – возразил другу слизеринец. - Она, наверно, откажет мне. - Это вряд ли, – улыбнулся Малфой. - Грейнджер не может совершить такой глупости. - Ты намекаешь на разницу в происхождении? – сухо спросил Тео. - Нет, я о том, что ты будешь верным и заботливым мужем, – поспешил успокоить друга Драко. - А вопрос о крови для меня сейчас вообще не стоит. - Раньше ты бы его поставил в центр, – Тео постарался перевести тему, надеясь узнать больше о происшествии с Малфоем. – Что же за воспоминания ты увидел у Поттера, что так резко поменял своё мнение? - Тео, в общей сложности я увидел двенадцать воспоминаний, а ещё двенадцать ждут меня в доме Блека, – сказал староста, проводя рукой по лицу, словно снимая с него паутину. - Не спрашивай, почему я до сих пор не умер, я сам не могу этого понять. - Ничего ж себе, - изумился Тео. – И воспоминания там были... - Тео, помнишь, - не дал ему закончить Драко, - как слизеринцы дразнили Поттера перед первым турниром, Ты ещё не принимал в этом участия, а Грюм тогда превратил меня в хорька. - Конечно, помню, – проговорил удивлённый такой резкой сменой темы Нотт. – Не хотелось мне тогда оказаться на месте Национального героя. - Тео, из двадцати четырех воспоминаний это было почти самым лучшим, – Малфой, не отрываясь, смотрел на друга. - Ты даже не представляешь себе, какой ужас я испытал, переживая все его приключения. - А ты ведь и правда пережил всё то, что и Золотой мальчик, – задумчиво проговорил Теодор. – А вот интересно, а у директора за все его сто–дцать лет набёрется столько же подобных воспоминаний? - А почему ты сейчас вспомнил директора? – спросил Малфой. Все его чувства к этому магу можно было выразить всего в несколько фразах, из которых произносимым было только слово «тварь», но почему о директоре так говорил Нотт, Драко не знал. - Мне сказали, что гриффиндорец рос не просто у близких родственников-магов, как считал весь магический мир, - проговорил Тео, ему этот факт до сих пор не давал покоя. – Нет, директор отправил его в семью обычных магглов. - Он ещё не раз пожалеет об этом решении, - сквозь зубы прошипел юноша, у которого от воспоминаний о детстве Поттера стоял красный туман перед глазами. - Слово Малфоя, он не раз раскается в том, как обошёлся с Гарри. - Что ты задумал? - таким своего друга Нотт ещё никогда не видел, но готов был безоговорочно ему помочь в любом начинании. - Ещё не знаю, но директор сторицей заплатит за каждую слезу моего гриффиндорца, - Драко чувствовал, как изнутри его распирает магия, и попросил: - Тео, давай сменим тему. Что там у тебя произошло с Гермионой? Почему ты думаешь, что она тебе откажет? - Она встречается с Крамом, – нахмурившись, произнёс слизеринец. - Они давно перестали общаться, - попытался успокоить друга Малфой, удивлённый тем, что Тео вспомнил события годичной давности. - А если ты переживаешь о том, что у них было... - Драко, мне наплевать на то, что у них было! - взорвался слизеринец. - Я знаю, что у них что-то есть! - С чего ты это взял? - вспышка Нотта удивила Малфоя. Через мгновение он понял. - Дар. Ты почувствовал что-то с помощью дара. - Да, - начал говорить слизиринец. - Мы возвращались в Хогвартс, и я рассказал о произошедшем с оборотнем. Львица сказала, что ей надо подумать. Но я знал, я был просто уверен, что она хочет связаться с этим болгарином. Тео помолчал, а потом безэмоционально продолжил: - Я схватил ее за плечи и потребовал ответа, она вырвалась и вежливо попросила меня больше не причинять ей боль, и что то, с кем и когда она встречается, меня абсолютно не касается. Лучше бы она прокляла меня. Дальше мы молча дошли до школы и разошлись по спальням. - И ты предполагаешь… - снова попытался заговорить староста. И снова друг перебил его: - Я не предполагаю, Драко. Благодаря этому дару я знаю. Знаю, что она ездила к нему на летних каникулах и что он был с ней всё время. Что он ей что-то рассказывал, а она внимательно его слушала. И сейчас, если у неё возникает сложный вопрос, она идёт к нему. Вот это я знаю, Драко. - Может, он просто делится с ней знаниями о магическом мире, - попытался найти объяснения действиям девушки Малфой. - При всём моем уважении к твоей избраннице, о жизни волшебников в силу своего происхождения она знает ещё очень мало. - Допустим. Но почему она не обратилась тогда ко мне, Ведь я тоже чистокровный из древнего рода, - отверг аргумент друга Нотт. - Что может знать Крам, чего не знаю я, - Ну не скажи. Вспомни, с какой жалостью иногда смотрели на нас ученики из Дурмстранга, - задумчиво произнес Малфой. - Мы тогда ещё здорово злились. Да и при общении с Шармбатонками нет-нет, да и проскальзывало чувство, что они считают нас дикарями. Подумай, за весь год отношения возникали только среди чужаков, ни один ученик кроме Гермионы не смог тогда завести близкого знакомства с прибывшими. - А может быть ты и прав... - слова друга посеяли сомнения в душе Тео. - А теперь подойди к вопросу с другой стороны, - Драко внимательно смотрел на друга. - Тебе нужна эта девушка? - Да! - уверенно ответил Тео. - Тогда завоюй ее, Наследник, - резко заговорил Малфой. Нотт никогда не слышал от него ничего более прямолинейного. - Сделай так, чтобы она и думать забыла обо всех, кроме тебя. Мы - слизеринцы, и мы всегда добиваемся того, чего хотим. - Да! – решительно и убеждённо поддержал Нотт. - Гермиона Грейнджер будет моей женой, даже если мне лично придётся отбить её у всех парней Болгарии, Франции и Англии вместе взятых. - Вот и молодец, - улыбнулся Малфой. - Вперёд, действуй. И никогда не забывай, кто ты. - А что будешь делать ты? - задал встречный вопрос Нотт. - Добиваться любимого, конечно, - в серых глазах Драко блеснул азартный огонек. - И я не успокоюсь, пока не сделаю Национального героя своим. часть 11 (46) Едва зайдя в свою спальню, Люциус увидел жену, сидящую в кресле возле окна. Нарцисса подняла на него немного настороженный взгляд. - Ты долго, – спокойно сказала она, словно каждый день приходила в его покои и у них не было специальных комнат для встреч. - Пришлось написать директору послание, объясняющее, почему Драко так поздно пришёл в школу, – тихо сказал лорд, не зная, как вести себя с любимой женщиной, с которой он прожил столько лет, как выяснилось, совсем её не зная. – Я думал, что ты уже спишь, и потому не хотел беспокоить. - Я решила узнать, как прошел ритуал, – она говорила так же тихо, словно боялась нарушить хрупкую нить доверия, ещё связывающую их. - Тяжело, Цисси, очень тяжело, – опустился Люциус на край кровати. Он был счастлив от того, что хотя бы сейчас, ненадолго, но жена смогла простить его и пробовала общаться по-прежнему. Лорд понимал, что та грозная воительница, которая одним заклинанием могла поставить на место столь сильных магов, как его, Северуса и Блека, никуда не исчезла, и поэтому был безмерно благодарен за несколько минут спокойного разговора. – Ваша прародительница была весьма могущественной ведьмой, если для отмены её заклятий понадобились силы глав четырёх родов. Был даже момент, когда мы подумали, что не справимся. - Это когда в ритуал вступил Нотт, не правда ли? – сказала Нарцисса и, увидев удивлённый взгляд мужа, пояснила: – Это очевидно. Магия Драко тоже должна была вступить в противостояние. Вас с Северусом его волшебство узнало, в Блеке магия подобна моей, поэтому удары, направленные на вас, должны были быть менее активны, чем против старшего Нотта, который воспринимался как враждебно настроенный чужак. - Я об этом как-то не подумал, – проговорил Люциус. – Наверно, Люпин всё-таки был бы лучшей кандидатурой, чем Нотт. Но всё закончилось хорошо, учитывая, что могло случиться с Драко. - Да, ты прав, – ответила леди Малфой и вдруг перевела разговор в другое русло: – Знаешь, я тут вспоминала сказки, которые читала нашему мальчику в детстве, и разные истории… А ведь самыми страшными существами, которые только можно было себе представить, там были оборотни. - Что ты хочешь этим сказать? – Малфой не совсем понял мысль супруги, но недавние события научили его уважать её мнение. - Я ещё сама не знаю, как это правильно выразить, – она задумалась на несколько мгновений, во время которых он сидел и любовался её лицом. – Просто даже вампиры в познавательной энциклопедии представлены лучше, чем оборотни, хотя Дети Ночи могут причинить гораздо больше вреда, чем Дети Луны. Ну посуди сам. Люпин оборотень, а Драко всегда отзывался о нём как о спокойном и справедливом учителе, хорошо знающем своё дело. И Фенрир... Не надо напоминать, что он мог нас всех убить как котят, а он напротив позаботился о нашей безопасности во время их поединка и даже предупредил нас о визите Воландеморта. - Но он забрал с собой Люпина, – возразил жене Люциус, хотя и понимал, что рациональное зерно в её словах есть. - Но ведь мы ничего не знаем о волках, - негромко проговорила Нарцисса. – Ни их укладов, ни традиций, ни даже чёткой иерархии. Никто из волшебников даже не может сказать, как живут в стае, поскольку оборотни никого не подпускают к себе. К тому же, я верю словам Тео, что с Люпином всё будет в порядке. - Знаешь, а ты в чём-то права, – слова жены заставили вспомнить лорда кое-какие факты. – Ведь Воландеморт всегда посылал стаю только в настоящие бои, а волшебников направлял против магглов. Я ни разу не видел, чтобы оборотень набросился на невооруженного мага. Даже сегодня Сивый предпочёл сразу сообщить, что он ждёт Люпина у нас в замке. Я и сам сегодня думал о том, что если стая откажется от Воландеморта, то это нанесёт весьма ощутимый урон его силам. Но об этом позже. Как тебе новый патронус Драко? - Люциус, этого следовало ожидать, – спокойно и твёрдо произнесла Нарцисса. Её тон ни на миг не давал засомневаться, что она всецело на стороне сына. – Он всегда любил слушать истории про Мальчика, который смог победить Темного Лорда. А после просмотренных им воспоминаний… Они вызывают только уважение, Люциус, уважение и восхищение магом, который смог пережить всё это и при том остаться достойным человеком… Попытка отговорить или переубедить Драко в его решении приведёт только к тому, что он войдёт в род Поттеров как муж Гарри. - Ты так уверена в нём? – спросил Люциус жену. - Я знаю, Люциус, и помню, какими мы были когда-то, – её озорная улыбка напомнила ему тот день, когда он впервые обратил внимание на свою будущую жену. Ему было тогда уже четырнадцать, он считал себя взрослым и не замечал всякую малышню. Нарциссе же в тот день не разрешили съесть мороженное, заменив его на какой-то другой десерт, мотивируя это её слабым здоровьем. Он так и не понял, какое заклинание она применила, чтобы поменять содержимое их креманок. Когда же он обнаружил подмену и посмотрел на очаровательную девчушку, она только озорно подмигнула ему и улыбнулась. С тех пор они провернули немало невинных шалостей, выходивших за рамки этикета и доводивших до белого каления их родителей. Особенно ему запомнился вечер, когда они сбежали ото всех в сад и танцевали там в лунном свете. Именно тем вечером он решил, что эта девушка станет его женой, и уже не отступился от своего решения. Им тогда здорово досталось от родителей. Но это было так незначительно по сравнению с тем счастьем, которое он испытал в тот бесподобный вечер. - К тому же, если вспомнить историю с ангелом... – продолжила Нарцисса, не догадываясь о ностальгических размышлениях мужа. – Можно сказать, что чувства нашего сына возникли уже давно, и сейчас он только дал им волю. - Да уж, тот поступок противоречил всем правилам Малфоев, – горько заметил Люциус. – С тех пор я запретил любые сказки и истории на ночь и вплотную занялся воспитанием сына. Как же я ошибся тогда. - Ты ошибся, запрещая сыну любимые истории, я ошиблась, подчинившись твоему запрету, – произнесла Нарцисса. – Мы оба были неправы. Но сейчас мы ещё можем восстановить отношения с сыном, помогая ему завоевать избранника. Что ж, Люциус, уже поздно… - Нарцисса, один вопрос, – он понимал, что она собирается уйти, но ему так не хотелось её отпускать. Он был готов спрашивать о чём угодно, лишь бы она продолжала говорить с ним. – Что ты знаешь о фениксах? - О фениксах? – удивилась леди Малфой вопросу. – То же, что и все, общие факты. Особо выделяют их верность хозяину. А почему ты спрашиваешь? - В воспоминаниях Гарри я видел, как феникс Дамблдора принёс ему Распределяющию шляпу с мечом Гриффиндора внутри, - ответил Малфой на вопрос. - Но мальчик не был предан директору, ни раньше, ни сейчас. - Да, это странно, – задумалась Нарцисса. – Я помню, как бабушка мне рассказывала, что феникс - порождение самой магии, и появляется он, чтобы вывести волшебника на правильный путь. И что первый феникс помог магам в войне с какими-то врагами. Как-то так, к сожалению, ничего более конкретного я не припоминаю. Она подумала ещё несколько мгновений, но потом отрицательно покачала головой: - Как будто было что-то ещё, но я не могу вспомнить. Ладно, Люциус, – сказала она, поднимаясь с кресла. – Завтра тяжёлый день. Я пойду к себе. В одно мгновение лорд встал и преодолел расстояние, разделяющее их: - Останься со мной сегодня, – остановил он жену, схватив её за тонкое запястье. - Люциус, у меня нет настроения, – ответила она спокойно, словно они говорили о выборе новых обоев в гостиную, отнимая свою руку. - У меня тоже, - спешно заверил он жену, снова беря её за руку. - Я просто хочу, чтобы эту ночь ты просто была рядом со мной. - У нас всегда были разные покои, – в её голосе не было даже намека на эмоции, это была сухая констатация факта, но несмотря на это, руку она не освободила. - Ты сам настаивал на соблюдении этой традиции. Мы никогда не спим вместе. - Я знаю, – впервые в жизни он не просил, а молил жену о чём-то. Речь Люциуса прерывалась, каждое слово сопровождалось поцелуем нежной кожи на тонких пальчиках. - Сегодня. Один раз. Останься со мной. Я прошу. Тебя об этом. Нарцисса задумчиво смотрела на его лицо, словно ища ответ на какой-то важный для неё вопрос. Лорд тоже вглядывался в её черты, с болью осознавая, что когда-то он влюбился в девушку, похожую на весеннюю нимфу, танцующую в цветущем фруктовом саду. Сейчас же его жену не без причин называли снежной королевой. Он смотрел на неё, понимая, что сам сделал её такой. Что она заморозила себя ради него, слепца, который не видел ничего из-за своего эгоизма. Он смотрел на неё, поглаживая её пальчики и ожидая ответа до тех пор, пока она не кивнула. - Хорошо, я останусь сегодня в твоей комнате, - и он вдруг понял, что та прекрасная юная нимфа ещё живет в глубине её души и что, возможно, ещё не всё потеряно. Нарцисса скинула халат и осталась в белоснежной рубашке. Он откинул одеяло, помогая жене лечь на кровать. Когда она улыбнулась в ответ на его жест, лорд Малфой тихо сказал: - Твой кузен прав, иногда нам просто необходим шанс, чтобы исправить ошибки. - Что ты хочешь этим сказать? – открыла она свои прекрасные глаза и вопросительно посмотрела на мужа. - Завтра объясню, – он едва прикоснулся губами к её виску, пытаясь хоть как-то показать свою нежность к ней. - Я в душ, отдыхай. Когда он снова вернулся в спальню, Нарцисса уже крепко спала, измученная событиями, произошедшими за столь короткое время. Он тихо лёг рядом, боясь даже прикоснуться к ней, чтобы не разбудить. Однако женщина сама подвинулась к нему, устроив голову на его плече, а руку перекинув поперёк груди. Люциус лежал, вдыхая её аромат и думая, что если ему завтра суждено будет погибнуть, то он сделает это без сожаления. Он умрёт счастливым, потому что сегодня он засыпает рядом с самой прекрасной женщиной в мире. часть 13 (47) - Это только потому, – тихо произнёс анимаг, - что у Гарри магический выброс был ещё до гибели родителей. - Но ведь ему тогда было чуть больше года? – изумился Нотт. - Даже меньше, – ошеломил присутствующих ещё больше Блэк. – Ему едва исполнилось семь месяцев. Лили куда-то уехала на день и оставила нас с Джеймсом приглядывать за Гарри. Не знаю, почему она задержалась, но ночевать она так и не вернулась. Как назло в ту ночь было полнолуние. Мы взяли ребёнка с собой и переместились в жилище к Люпину, которое находилось на опушке леса, чтобы как всегда помочь ему с трансформацией. Джеймс уложил сына спать, взошла луна, и мы все превратились в животных. Наверное, Гарри проснулся среди ночи и никого не увидел рядом с собой. Никто не знает, сколько он звал родителей, но на его крик не откликнулся ни один взрослый. Поэтому он и захотел перенестись из комнаты, в которой находился. - И что произошло дальше? – спросил Нотт, уже приблизительно представляя, что ответит Сириус. - Он очутился перед домом, – продолжил рассказ анимаг. – Ближе всего к нему находился Люпин в своей тёмной форме. И оборотень бросился к мальчику. Мы никак не успевали перехватить Ремуса, были слишком далеко. - Но как вам удалось остановить оборотня, он ведь не укусил Гарри? – уточнил изумлённый зельевар. Он до сих пор с ужасом вспоминал свои встречи с Люпином в полнолуние. - И как ребёнок смог пережить этот случай? - Мы ничего не сделали. Гарри просто посмотрел на Люпина, засмеялся и протянул к нему свои маленькие ручки. Тот остановился, обнюхал мальчика и лизнул его в лицо. Никто из нас так и не понял, почему Рем не укусил ребёнка, - Блек помолчал и продолжил: – Джеймс увлёк Люпина за собой в лес, а я, превратившись, забрал мальчика в дом. Он агукал, смеялся и всё не хотел засыпать. Я наколдовал ему игрушку, мягкого чёрного волчонка. Но Гарри он не понравился. И только после того, как я перекрасил игрушку в русый цвет, он успокоился и заснул. - И никто об этом не знал? – спросил поражённый рассказом анимага Северус. - И Джеймс не стал трубить об этом на каждом углу, хвастаясь магическим потенциалом сына? - Мы все прекрасно понимали, что эта информация может негативно отразиться на будущем Гарри, – пояснил Блек. – Что если кто-то узнает, что у Гарри в таком раннем возрасте был магический выброс, то от него станут ожидать каких-то особенных свершений. - Ну ещё бы, – согласился Нотт. – У мальчика магический потенциал, наверное, равен силам легендарных Основателей. А если бы он рос среди волшебников и получил обычные для магов знания, то сейчас по силе мог бы соперничать с Дамблдором. Значит вы решили промолчать? - Мы сказали об этом случае только Лили, – ответил на вопрос Блек. – И очень радовались тому, что в тот день с нами не было Питера. Он бы точно доложил Воландеморту о реальной силе Гарри. - Подожди, - остановил Сириуса Нотт. – Ты хочешь сказать, что вы все трое были анимагами и в полнолуние вас не трогал оборотень? - Ну да, – удивлённо ответил Блек, не понимая, чем заинтересовался Упивающийся. - Я превращался в собаку, Джеймс в оленя, а Питер, как ты наверное знаешь, в крысу. - И когда вы научились превращаться? – не успокаивался Гевин. - Ещё в школе, – сказал Блек. - Мы хотели помочь Ремусу легче переносить полнолуние, вот и выучились перекидываться в животных. - То есть Люпин стал оборотнем ещё до того, как поступил в школу? – казалось, что маг был поражён этим фактом. – Но как ему могли разрешить учиться вместе с другими людьми? Ведь оборотней считают такими опасными существами! - Но Ремус не такой. Он всегда был самым спокойным среди нас, – вступился за друга анимаг. – Даже тихоня Питер придумывал порой вещи гораздо хуже, чем когда либо сделанные Люпином. - Я знаю, что оборотни не так опасны, каковыми их принято считать. Меня интересует вопрос, почему именно Ремуса Люпина Дамблдор взял в школу, – озвучил свои размышления Гевин. – Что было такого особенного в этом ребёнке, что директор пошёл на нарушение всех мыслимых и немыслимых правил? - Альбус просто пожалел Ремуса, – сказал Блек, уже и сам начиная сомневаться в этой версии. - А до Люпина и после него больше детей-оборотней в стране не было, – усмехнулся Упивающийся. – И если бы наш распрекраснейший директор был заинтересован в обучении оборотней, он бы предал огласке тот факт, что за семь лет обучения Люпин так никого и не укусил. Поверь мне, это произвело бы настоящий фурор в обществе и привело бы к перевороту в образовании волшебников. - Да уж, случай в нашей стране беспрецедентный, – подтвердил слова Нотта профессор. – Но строго говоря, Люпин чуть не укусил меня. - А ты знал, что Люпин оборотень? – переспросил Гевин. - До того случая нет, – ответил зельедел, внимательно смотря на Блека. Тот сидел, не зная, куда деть взгляд. – Мне хотелось разгадать тайну Мародеров, и я полез к Дракучей Иве, узнав, как можно нейтрализовать её ветви. Пробравшись по тоннелю, я попал в Визжащую хижину, где и столкнулся нос к носу с оборотнем в его звериной трансформации. - Северус, я… - начал было анимаг, но Нотт и в этот раз не дал ему закончить. - Господа, ваши личные отношения вы выясните потом, сейчас на это просто нет времени. Завтра понедельник, и у профессора с утра занятия, так что ускоримся. Если я правильно понял, то судя по тому, как сейчас прячет глаза Сириус Блек, это именно он подтолкнул тебя тогда к выяснению тайны Дракучей Ивы, а от Люпина в свою очередь тебя спас Поттер, тем самым создав между вами Долг Жизни. Люпин о планах Блэка вообще не догадывался, а Питер как всегда был не при делах. Все верно? - Да, – решительно подтвердил Сириус. – Я тогда послал Северуса в логово к Люпину, о чем сожалею до сих пор. - Очень мне нужны твои сожаления, – привычным сарказмом отреагировал профессор на заявление анимага. Ему почему-то не хотелось сейчас слышать сбивчивых, путанных объяснений. – Из-за тебя я чуть не превратился в темную тварь. - Знаешь, Северус, я не буду оправдывать поступки Блека, – проговорил Нотт. – Но сегодня мы узнали о стольких неправомерных действиях директора, что мне кажется, что и в этой истории крючковатый нос Дамблдора тоже принял участие. Ты же у нас тоже не без греха. Поттер на третьем курсе от твоего зелья из окна чуть не вылетел. - Я не знал, что он представит себя птицей, – Снейп сразу понял, о чём говорит Нотт. – В книге говорилось только о животных. - Вот интересно, где ты в тринадцать лет мог достать такую книгу? Насколько я помню, она должна была находиться в Запретной секции. - Её оставил на столе в гостиной кто-то из старших учеников, - неуверенно произнес профессор, понимая, что никто из детей не имел права выносить подобный фолиант из библиотеки. - Дошло наконец. Книга попала к тебе не случайно. Но сейчас не об этом. Давайте оставим на время подробности нашего прошлого и сосредоточимся на настоящем, – сказал Гевин. – Наша главная задача - это всё-таки директор и то, как мы можем доказать его вину. И поэтому, Сириус, вопрос к тебе. Джеймс надевал на сына наручи, блокирующие магию? - Нет, – уверенно ответил анимаг. - Мы справлялись с его магией сами. Гарри всегда находился у нас на виду. - А теперь нам, господа, надо как-то раздобыть у гоблинов информацию о том, что Дамлбдор не использовал этот семейный артефакт Поттеров, – развил свою мысль Нотт. – Со свидетельством о том, что Гарри рос у магглов, это станет вполне ощутимым ударом по директору. Но вот как склонить гоблинов открыться? - Есть на них выход, – заговорил Блек. – Можно попробовать добыть нужную информацию. - Это ты Билла Уизли имеешь в виду? – уточнил Снейп. – А ты не думаешь, что он сразу бросится с докладом к директору? - Нет, – и снова уверенность в голосе Блека была непоколебима. – Я не знаю точно почему, но Билл очень не любит Альбуса и не упустит шанса насолить ему. За это я могу поручиться. - Хорошо. Итак, ты связываешься с этим Уизли и объясняешь ему ситуацию, а там посмотрим, что он скажет, – подвел итог Нотт. – Я общаюсь с Упивающимися, а ты, Северус, в школе наблюдаешь за детьми и следишь за действиями директора. И будем держать связь друг с другом. Сириус, как я понимаю, ночью обычно в этом доме ты остаешься один? - Да, таково негласное распоряжение Дамблдора, – устало подтвердил анимаг. - Что ж, сейчас это нам на руку, – заметил маг. – Я постараюсь зайти завтра, надо уточнить ещё несколько вопросов. Не закрывай для меня камин. Итак, господа, до встречи. Нотт исчез в камине. Сириус поднял свои синие глаза на профессора, но тот его опередил: - Я не хочу сейчас говорить с тобой о школе. У меня завтра тяжёлый день. И тебе я тоже рекомендую ложиться спать. Неизвестно, что от тебя завтра потребует Дамблдор или какой фортель выбросит твой крестник. - Мне ещё предстоит разговор с матерью, – грустно заметил Блек. – Так что разреши с тобой попрощаться. Профессор только кивнул в ответ. Анимаг резко развернулся и вышел из комнаты, не дожидаясь ухода зельевара. Тот же, подумав, что такой разговор он не хочет пропустить, применил к себе чары иллюзии и набросил на стены дома чары прозрачности. Об этичности своих действий профессор решил подумать позже, применяя заклятье усиления звука, чтобы расслышать всё, о чём будет говориться в коридоре. Блек тем временем подошёл к завешенному портрету матери и, постояв несколько мгновений перед ним, решительно отдёрнул полог. - Ты позор рода!.. - тут же начала кричать Вальбурга Блек. - Тише, мама, тише, – негромко произнес анимаг. – Я думаю, тебе следует знать, что мы с Джеймсом Поттером были магическими партнёрами по аврорату и назваными братьями по жизни. И что бы вы там ни услышали и ни придумали, я не предавал его семью. Что касается Регулуса… Я не знаю, что случилось с ним. И никто среди Светлых не знал об этом. В этом я уверен, так же как и в том, что мой младший брат мёртв. - Сири… - начала ведьма дрожащим голосом, которого зельевар никогда не слышал у неё. - Нет, мама, сейчас говорю я, – всё так же тихо прервал мать Блек. – Выслушай меня сейчас, если ты не могла сделать этого раньше, пока была жива. Ты всегда хотела, чтобы я был достойным представителем семейства Блек. Ты всегда хотела, чтобы я был лучшим. Лучшим во всем. И только таким ты согласна была меня любить. - Сынок... – Снейпу казалось, что резкая и гордая леди готова заплакать. - Будь же честной, мама, – в голосе анимага звучала какая-то надломленность. – Если не со мной, так хотя бы с собой. Был ли в моей жизни день, когда ты не сравнила меня с другим ребёнком или не сказала, что я мог сделать дело лучше? Вспомни хотя бы один раз, когда ты просто похвалила меня или сказала, что ты рада, что у тебя есть я. Вальбурга потрясённо молчала, обдумывая слова первенца. А тот стоял и, горько улыбаясь, смотрел на портрет. - Спасибо хотя бы за то, что не стала по нашим слизеринским обычаям выкручиваться и юлить, – в ответ на удивленный взгляд Сириус подтвердил: – Да, мама, да. Я должен был учиться на Слизерине. И то, что я закончил Гриффиндор, - лучшее тому подтверждение. Я просто вынудил Шляпу отправить меня на любой другой факультет, кроме серпентария. В случае отказа я пообещал просто сжечь её саму. Поверь мне, моя угроза произвела на неё впечатление. Особенно детальный план проникновения в кабинет директора. Я ведь Блек, мама, и я умею добиваться своего любой ценой. А мы с тобой прекрасно знаем, по какой причине я не пошел на факультет предков. Ведь ты знаешь эту причину, мама? Сириус задумался, а с портрета на него смотрела мать, по лицу которой тихо катились слёзы. - Но я не стал лучшим, как бы ты ни старалась, – вдруг снова заговорил Блек. – Я не стал лучшим гриффиндорцем, им был Джеймс Поттер. Я не стал лучшим учеником, им был Люпин. Лучшим зельеваром был и остается Северус Снейп, я думаю, что ты не забыла, кто это. Я не стал хорошим аврором, потому что всегда в первую очередь пытался отвести опасность от партнёра. Я не был хорошим братом, потому что так и не смог предотвратить вступление Регулуса в круги Упивающихся, что и привело к его гибели. И по сей день я сожалею об этом. Я даже не могу назваться хорошим другом, поскольку не смог уберечь ни Джеймса, ни Лили, ни Ремуса, ни даже Питера. И даже успеха в личной жизни, несмотря на сложившийся образ ловеласа, у меня нет. Я никогда не осмелюсь объясниться в своих чувствах дорогому для меня человеку. Я ничего не достиг в жизни. Мама, я даже не могу назвать себя хорошим сыном. Ведь Регулус всегда был лучше меня. Сириус усмехнулся и решительно продолжил: - Но у меня сегодня появился шанс стать лучшим хотя бы в одном. Я собираюсь сделать все возможное и невозможное, чтобы Гарри Поттер смог победить всех своих врагов. И я добьюсь своего, чего бы этого ни стоило. Я опустошу все родовые сейфы, проведу все ритуалы и выпотрошу все книги в поисках новых защитных чар, но мой крестник будет жить, даже если мне собственноручно придется закапывать Воландеморта и каждого верного ему Упивающегося в землю. Я буду лучшим крестным в мире, даже если это станет эпитафией на моей могиле. Сириус развернулся и направился наверх. Следящий за ним Снейп удивился, увидев, что на лестнице тот обернулся в большого чёрного пса и побежал на третий этаж, где размещался гиппогриф. Через мгновение во всему дому пронёсся заунывный вой собаки. А по нарисованному на портрете лицу женщины всё продолжали и продолжали течь слёзы. часть 13 (48) Он бежит, спотыкаясь и цепляясь за корни деревьев. Он бежит, не обращая внимания ни на красоту леса, которой обычно так любит любоваться, ни на мелких зверушек и птиц, которых пугает своим топотом. Он бежит, зная, что уже опаздывает и его могут не дождаться. Он бежит из последних сил. Вот она, заветная поляна, где должен был ждать его друг. Но она пуста. Его не дождались… Вдруг сзади его подхватывают сильные руки. - Ты пришел, мой Ремми, а я уже боялся, что придется уйти, не встретившись с тобой, – рядом с ухом прозвучал ставший за короткое время уже родным голос. - Меня задержала мать, я не мог прийти раньше, – оправдание слетело с языка по привычке, он почти всегда так говорил с родителями. - Ничего. Главное, что ты пришёл ко мне, остальное не важно, – казалось, что его старший друг действительно не сердился. Наоборот, мужчина легко повернул его к себе лицом, не выпуская из объятий, и невесомо прикоснулся губами к его лбу. - Важно, что ты дождался меня, – выскользнул он из рук собеседника. Он ещё смущался от таких открытых нежных жестов, хотя и принимал их с радостью. - А что за историю ты расскажешь мне сегодня? - Про оборотней, – тихо ответил его спутник. - Ты ведь не боишься оборотней? - Отец говорил, что они плохие, – ответил он на заданный вопрос. - А ты сам как считаешь? – его друга, в отличие от родителей, уже с их первой встречи интересовало его мнение. И это не переставало удивлять. - Я не знаю... – этому магу отвечать можно было честно, не пытаясь соответствовать принятым нормам. - Наверное, они, как и люди, могут быть плохими и хорошими. - Ты умён не по годам, мой Ремми, - сказал мужчина, проводя по волосам мальчика рукой. - А теперь слушай. Давным-давно, когда мир был ещё юн, жили-были волшебники. Их было мало и им часто приходилось рисковать. В те времена в мире жило очень много опасных тварей, и они часто нападали на поселения магов. - Такие как драконы? – спросил он, вспомнив недавно прочитанную книжку. - Ты прав, мой хороший, – улыбнулся мужчина. – Драконы, сфинксы, громадные пауки, стаи диких гиппогрифов и ещё много-много тёмных тварей, о которых сейчас не пишут даже в учебниках, нападали на волшебников. Те не всегда могли отбиться от них, спасая себя, свои семьи и свои дома. И стали они искать способ обезопасить себя. Наблюдая за окружающим миром, маги увидели, что лучше всего себя защитить могут волки. Они собирались в стаи и давали сильный отпор темным существам. В случае, когда численность противников превышала количество волков, стая убегала. Это были очень умные и сильные животные. - А я читал, что волк выбирает себе пару на всю жизнь, – снова решил он блеснуть своими знаниями. - Ты прав, Ремми, – и снова мужчина потрепал его по русым волосам. - Но об этом я расскажу тебе позже. Итак, маги увидели силу волков и подумали, что неплохо бы было, чтобы и их воины обладали такими чертами, тогда они могли бы гораздо лучше защищать себя и окружающих. И вот нашёлся один маг, который придумал ритуал, позволяющий человеку превращаться в волка. Легенды гласят, что ему на помощь в решении этого вопроса пришла сама магия. И волшебник провёл свой ритуал, и двенадцать воинов смогли по желанию оборачиваться в зверей. - Странно... Я думал, что оборотни становятся волками только в полнолуние, – задумчиво произнёс он. - В полнолуние маг проводил ритуал, – продолжил объяснения мужчина. - И за возросшие возможности маги должны были заплатить дань луне, покровительнице волков. Каждое полнолуние все оборотни должны были проводить в своей второй, звериной форме и радовать луну своей песней. За это волшебники получали силу, в несколько раз превышающую их обычную, а также улучшенные скорость, нюх, реакцию. При этом даже в волчьем обличие маги не теряли рассудок и никогда не набрасывались на людей. Старик-маг передал свои знания ученику, чтобы тот превращал в оборотней всех желающих, и юноша стал успешно проводить эти ритуалы. - Но я читал, что оборотнем волшебник становится, когда его в полнолуние кусает другой оборотень, – он снова уточнил непонятный ему момент. - Нет, Ремми, - покачал головой мужчина. - Так оборотень вводит в свою стаю выбранную им пару, и это только если избранник сам согласен. - Пару? – переспросил он. – Значит, они так выбирают своих возлюбленных? - Да, мой Ремми, - продолжил рассказ мужчина. - Оборотни пару начинают искать только после двадцать пятого дня рождения. И можно годами искать своего избранника, скучать по нему и не находить. Но если волк найдёт своего суженного, то будет самым счастливым магом на земле, и всю оставшуюся жизнь проживёт, заботясь о своей паре. - Ты с таким теплом говоришь об оборотнях... – заметил он. - Откуда ты всё это знаешь? - Потому что я - оборотень, и я наконец-то нашел тебя, мой маленький Ремми, – спокойно ответил мужчина, с нежностью смотря на него. - Ты оборотень, и я твоя пара? – он не поверил ему. - Очень смешная шутка. Миг - и на поляне возле ног мальчика лежит огромный волк. Миг - и снова рядом стоит мужчина. - Ты анимаг, и это совсем не смешной розыгрыш, – разозлился он, хотя в душе уже не сомневался в правдивости слов мужчины. Тот никогда его не обманывал. - Не надо надо мной смеяться. И вообще я ухожу. - Ремми, глупыш, ну чего ты обиделся, – начал успокаивать его мужчина. - Это я, твой Рир, и я обещал, что не стану причинять тебе вред. Иди сюда. Он минуту стоял и смотрел на мага, а потом бросился к нему, как привык делать за месяцы их общения. - Вот умница, – шептал мужчина, легонько поглаживая его по спине. - Всё в порядке, это просто я и совсем я не страшный. Успокойся, мой маленький Ремми. Ты же не боишься меня? - Нет, – он снова выбрался из объятий и опустился на траву. Его любопытство требовало продолжения повествования. - Расскажи дальше! Кого волк может выбрать в себе в пару? И что будет, если избранник откажется быть с волком? - Оборотень находит пару по запаху, и это может быть как девушка, так и парень, – улыбнувшись, продолжил мужчина. Он уже хорошо изучил своего маленького собеседника и знал, как тот любознателен. - Главное, что этот человек становится единственным для оборотня, как ты для меня, мой хороший. Если избранник откажется, волк поселится где-то недалеко от него и будет всю свою жизнь защищать его, надеясь, что тот всё же передумает и согласится с предложением. - А если избранник, скажем, умрет? – продолжал допытываться он. - Смотря когда это произойдет, – задумчиво произнес мужчина. - Если до ритуала единения, то волк останется жить в своей стае, всю жизнь скорбя о своём избраннике. Если после - то волк умрёт немногим позже смерти своего избранника от тоски. На поляне воцарилось молчание. Он обдумывал услышанное, а мужчина ожидал его дальнейших вопросов. - Ты можешь ещё раз превратиться в волка? – спросил он через несколько минут. - Зачем? – спросил мужчина, удивлённый его просьбой. - Я хочу тебя погладить, – сказал он так спокойно, словно привык каждый день в лесу гладить диких животных. Мужчина внимательно посмотрел на его лицо, и только после этого выполнил странную просьбу. Перед ним снова сидел большой чёрный волк. Он осторожно опустился рядом с ним на землю и легонько провел по его шерсти. Она была очень приятной на ощупь, и он, осмелев, стал гладить волка по голове снова и снова. Через несколько минут на земле рядом с ним снова лежал очень довольный мужчина. - А почему про волков сейчас так много неправды? – он снова начал задавать вопросы. - Это у нас в Англии, а на континенте совсем по-другому, – стал отвечать оборотень. - Там волков до сих пор ценят и уважают. - А что случилось в Англии? – вопросы рядом с этим мужчиной сыпались из него как из рога изобилия. Его родители никогда бы не стали так подробно всё ему объяснять, отмахиваясь от него и ссылаясь на занятость. - Пришёл один злой маг, позавидовавший силе волков, и постарался уничтожить их, – оборотень снова вернулся к сказочной манере повествования, зная, как её любит мальчик. - Сначала он убил их вождя, потом начал травить других волков и рассказывать про них неправду. И вскоре волшебники Англии поверили, что оборотни - это тёмные твари, которые нападают на людей и кусают всех подряд в полнолуние. И снова на поляне воцарилось молчание. Через несколько минут он решился задать вопрос, который его очень волновал: - Ты говоришь, что я твоя пара? – дождавшись ответного кивка, он продолжил: - И как долго ты меня искал? - Это неважно, Ремми, совсем неважно, – улыбаясь, проговорил волк. – Важно только то, что я нашёл тебя, и ты совсем не боишься меня. - И когда ты хочешь провести ритуал единения между нами? – он не совсем понимал, о чём спрашивал, но за время знакомства маг всегда был добр и ласков с ним, проявляя терпение и понимание, и ему не хотелось отпускать этого человека из своей жизни. Мужчина рассмеялся: - Мой глупый, храбрый Ремми, ритуал единения мы с тобой, если ты согласишься, сможем провести только после твоего семнадцатого дня рождения. - А до того времени… - начал было он, но оборотень перебил его. - А до того времени ты закончишь школу и примешь осознанное решение. И это не обсуждается, Ремус Люпин. - Хорошо, хорошо, – согласился он, понимая, что настаивать бесполезно. - А как ты проводишь ночь полнолуния? - Бегаю по лесу, охочусь, – ответил волк, успокоенный такой покладистостью собеседника. - А потом выхожу на открытое пространство и вою на луну, даря своей покровительнице благодарственную песню. - Наверное, весело, – задумчиво проговорил он. - Да, мой Ремми, я люблю ночи полнолуния, – снова улыбнулся оборотень. - Ладно, Рир, – поднялся он с травы. - Мне пора идти домой. До скорой встречи. - До встречи, мой маленький Ремми, – мужчина легонько коснулся его макушки губами. - Я буду ждать тебя на этой поляне. До скорой встречи, мой хороший. *** Ремус Люпин проснулся один в комнате вожака стаи и долго всматривался в темноту. Он всё помнил. Как, после очередного разноса родителей, решил, что до семнадцатилетия слишком долго ждать, и что с оборотнем ему будет лучше жить. Как решился найти своего Рира в полнолуние. Как он ночью убежал из дома и пришёл на знакомую поляну. На ней сидел и выл большой зверь. Он вспомнил, как волк встрепенулся, когда почувствовал его запах. И как он сам добровольно поднял левую руку, в предплечье которой через секунду впились острые зубы. Ремус помнил, как он, словно находясь под замедленными чарами, упал на подставленный мягкий бок. Помнил, как по его венам разливался жидкий огонь и он сам начал превращаться в оборотня. Затуманенным от боли взглядом он видел, как на его волка напали несколько волшебников, и как тот защищал его, Ремуса, лежащего на земле. Как вдруг один из волшебников бросил какое-то заклятье, и его волк упал замертво. Помнил, как выл над его телом, превозмогая боль, которая заволакивала его сознание. Помнил свой последний вздох, наполнивший его легкие таким родным и правильным запахом. А потом его оторвали от лежащего на земле оборотня и мобиликорпусом доставили к родителям. В доме его поили какими-то лекарствами, которые не давали ему дышать полной грудью. В ту же ночь они переехали. Люпин лежал и думал, сколько же ошибок он совершил. Он встал и подошёл к двери. Она оказалась по-прежнему закрытой. Ремус снова лёг и, вдыхая своим обострившимся нюхом ставший таким необходимым запах Фенрира, начал думать, как ему вернуть доверие собственной пары.