Память героя

Часть 1 (49) Люциус по обыкновению проснулся с рассветом. Но дальше для сиятельного аристократа начались сюрпризы. Во-первых, он проснулся отдохнувшим, так как ему впервые за довольно долгий срок не снились кошмары. Во-вторых, он проснулся от холода. А в-третьих, наверное впервые в жизни он проснулся в постели не один. Рядом с ним, завернувшись в отобранное у него за ночь одеяло, лежала и тихонько сопела его дорогая и любимая жена. У Люциуса защемило сердце от нахлынувшей волны нежности и тихой радости. Она выглядела так мило и невинно, словно не было ни прожитых лет, ни горя, ни слёз, ни сомнений. Сон сбросил с её лица все маски, и он видел перед собой прекрасную нимфу, которая так забавно морщилась от маленького лучика света, упавшего на её лицо. Люциус лежал, благоговея от мысли, что эта сильная, гордая, непредсказуемая женщина остаётся его женой, и видеть её и прикасаться к ней может только он. Мужчина понимал, как ему повезло, и ругал себя за все прошлые ночи, когда, любящие друг друга, они засыпали в одиночестве холодных комнат. Сколько же вот таких рассветов он пропустил из-за своей же глупости. Когда-то ему казалось, что раздельные покои - это лучшее решение для сохранения их чувств, их взаимной страсти. Он думал, что если они будут видеть каждое утро друг друга заспанными, без обычного марафета, то вскорости их чувства охладеют. Он боялся, что если Нарцисса будет видеть его с утра, то посчитает слабым и будет меньше уважать как мужа. Как же он ошибался тогда. Сейчас, любуясь женой и замечая все незначительные подробности её позы и выражения на её лице, он понимал, что эти мелочи наоборот делают её ещё ближе и родней. И что если бы он когда-то не настоял на раздельных покоях, то между ними не образовалась такая пропасть непонимания и недомолвок. Чувствуя возникшее непреодолимое желание видеть свою жену постоянно рядом с собой, обнимать ее, засыпая, просыпаться и первым делом смотреть на её лицо, лорд размышлял, как убедить в этом саму леди Малфой. Как показали недавние события, сделать это будет ой как не просто, поскольку его жена обладала, как оказалось, непреклонностью, ни в чём не уступающей его. А тем временем лучик начал по чуть-чуть сдвигаться в сторону, путешествуя по лицу Нарциссы. Малфою безумно захотелось повторить этот путь. И он легонько провёл пальцем по месту, на которое ложился солнечный отблеск. Даже такое незначительное прикосновение к мягкой и нежной коже дарило незабываемые ощущения и вызывало желание. Нестерпимое желание касаться ещё и ещё, снова и снова… Люциус невесомо повёл рукой дальше, как бы на ощупь изучая черты знакомого до боли лица, упиваясь полученными ощущениями. Как же давно это было. Сколько времени он, глупец, потерял, погружаясь с головой в пучину политики и интриг, уделяя всё меньше и меньше времени жене. Люциус тихонько провел пальцами по изящному изгибу тоненькой шейки жены, пьянея от нежности и молясь всем богам, чтобы она не проснулась и не прервала этот пир чувств. Вслед за пальцами последовали губы, невесомо лаская и перемещаясь с места на место подобно бабочке. Лорду безумно хотелось. Хотелось более смелых ласк, более дерзких прикосновений. Хотелось помечать каждое место своего прикосновения, оставляя на этой белоснежной, гладкой коже следы, метки принадлежности ему, Люциусу. Хотелось, отбросив все предосторожности, быстро произнести специальное заклятье, и одним резким жёстким движением снова заявить права на эту женщину, доказывая каждым погружением, каждым толчком ей и всему миру, что она его и только его. И он не отдаст её никому и никогда. Хотелось, чтобы каждый стон наслаждения, каждый крик удовольствия, который будет слетать с этих прекрасных, зацелованных и искусанных губ, служил подтверждением его права на эту женщину… Из последних сил он сдерживал себя, касаясь её почти неощутимо. Эти невесомые ласки были единственно возможными сейчас, только они не могли разрушить того хрупкого доверия, что у них ещё было. Но даже они начинали будить Нарциссу, и лорд поспешил проложить дорожку из нежных поцелуев до кромки на её ночной рубашке, под которой скрывались два нежных полушария, которые он так безумно хотел приласкать. - Люциус... – прошептала она слегка охрипшим ото сна голосом в тот момент, когда он рукой обласкал её грудь. С радостью лорд отметил, что его действия возымели желанный эффект, и тело его жены уже отвечало на его прикосновения и жаждало новых. Одним движением он переместился к лицу Нарциссы, и, не дожидаясь возможных протестов, впился поцелуем в её приоткрытые от удивления губы, продолжая в то же время ласково поглаживать и сжимать её упругую грудь. - Люциус!.. – прозвучавший из её уст стон в тот момент, когда они разорвали поцелуй, был божественной музыкой. Он только заставил его действовать быстрее. Лорд рванул рубашку, обнажая жену до пояса. В ответ она почти бессознательно выгнулась, демонстрируя себя во всей красе. На мгновение он замер, любуясь ею, но вскорости прижался к её груди губами, не желая упускать даже мига. Мига без её сводящего с ума вкуса и запаха. - Люци, Люци... – шептала она. – Нельзя, прекрати. В замок могут прийти… в любой момент. Её голос срывался от каждой его ласки. Он слушал её и хотел слышать другие слова. Он немного сжал зубами ставший таким чувствительным сосок, отпустил и погладил его острым язычком. Нарцисса застонала, выгнулась, и с её губ сорвалось то, что он так жаждал услышать: - Ещё, Люциус ещё!.. Да, так... Ещё... Он ласкал её снова и снова, наслаждаясь прерывистым шепотом и бессвязными вскриками. - Да, родная, да. Конечно ещё, сладкая моя, ещё и ещё. Снова и снова, – шептал он ей на маленькое ушко, покусывая его, в то время как его рука поднимала край её рубашки, обнажая длинные стройные ножки. Переместив руку на внутреннюю сторону бедра, он начал, лаская и поглаживая, подниматься вверх, ожидая встретить последнюю преграду на пути наслаждения. Через мгновение лорд замер, осознав факт, упущенный им ночью: под рубашкой его жена не носила нижнего белья. Волна жара прокатилась по телу Люциуса, делая желание нестерпимым. - Моя девочка спит без трусиков, – прошептал он жене, легонько поглаживая сосредоточение её желания. - Всегда... – выдохнула она, ощущая, как он проникает пальцем в её лоно. – Я всегда сплю без них. - Даже так?.. – прошептал он, целуя её шею и приникая в неё уже двумя пальцами. – А не хочет ли моя нежная страстная женушка, чтобы в её спальню кто-то ночью проник и сполна насладился её маленькой оплошностью? Слова давались ему нелегко, желание требовало выхода, но он хотел добиться просьбы, хотел, чтобы она попросила взять её. - Это могло бы… освежить мою… скучную жизнь... – голос Нарциссы прерывался, она тоже едва сдерживала себя, но не собиралась уступать мужу. - Ну, если вы, дорогая, можете освежить её только так.. – это уже походило на пытку, приносящую с каждой минутой всё больше и больше сладостной боли. Игра затягивалась, и тут Нарцисса сделала последний выпад: - Я могу ещё освежить её вот так, – по комнате пронёсся ураган магии, опрокинувший Люциуса навзничь и притянувший его руки к столбикам кровати. Леди Малфой, коварно улыбнувшись, провела руками по плечам мужа, а потом медленно спустилась, оглаживая его торс и невзначай задевая соски. Лорд готов был завыть от такой медлительности жены, но когда она стала ласкать его бедра и начала спускаться к ступням, не притронувшись к сосредоточению его желания, он не выдержал: - Цисси, это уже пытка!.. – то ли простонал, то ли прорычал он. В тот же миг она откликнулась и уже через секунду, прижавшись сверху к его бёдрам, опускалась на его возбуждённый орган. Из их уст почти одновременно вырвался крик удовольствия. И она начала двигаться, всё больше и больше ускоряя темп. Через несколько секунд он освободил руки, сжав её бедра и помогая ей, делая движения более резкими и жёсткими. Им не понадобилось много времени, и вот над кроватью раздался её крик освобождения, а вслед за ним и он огласил спальню победным вскриком. Она без сил рухнула на его грудь, а он поглаживал влажную кожу её спины легкими успокаивающими движениями. - Моя колдунья, – раздался его тихий шепот. - Ты тоже, дорогой, весьма успешно доказал свое звание волшебника, – лукаво улыбнулась Нарцисса, дотрагиваясь до щеки мужа лёгким поцелуем. – А что бы ты сделал, если бы сюда вошел Лорд? - Бросил бы Аваду, – не задумываясь, ответил Люциус, продолжая свои поглаживания. А потом добавил: – Хотя не понадобилось бы. Он бы умер сам на месте. От зависти. Нарцисса улыбнулась, как бы соглашаясь со словами мужа, а потом внезапно спросила: - Интересно, а что сегодня будет делать Драко? - Ясное дело, для начала станет выбирать себе одежду, – проворчал Люциус, недовольный возникшим разговором. У него уже появлялись мысли о дальнейшем продолжении так великолепно начавшегося утра. И если бы не угроза прибытия Лорда, то он бы не отказался провести так весь день. – А потом… Малфоя прервал голос, звучащий за дверью и имеющий свойство отбивать любое желание: - Что значит нельзя?! Ах ты маленькая неблагодарная тварь, ты забыл, кто я? Я пройду, даже если мне придётся убить сотню таких мерзких существ как ты! Часть 2 (50) POV Северуса Снейпа Блек хотел извиниться. Кажется, скоро небеса упадут на землю. Если кто-то в школе сказал бы мне, что гордый гриффиндорец будет просить у меня прощения, я бы смеялся неделю, после того как отправил говорившего в Святого Мунго на обследования. Но факт остаётся фактом. Блек сожалел о содеянном и пытался извиниться. Ха! Нужны мне эти извинения, как же, пусть рассказывает сказки кому-то другому, не мне. Я и так знаю про него всё, что мне нужно. Хотя и не отказался бы узнать, с кем его так часто сравнивала мать, что на зло ей он решился пойти на Гриффиндор. И как только Шляпа поддалась на угрозу одиннадцатилетнего ребенка, непонятно… Да и вообще, за прошедшие два дня раскрылось столько новой информации, больше чем за несколько последних лет. И почти все эти события так или иначе оказались связанными между собою и оставались неясными… Оборотень защищает волшебников… Гриффиндорцы должны были учиться на Слизерине… Ребёнка-мага отправляют к магглам… Невинного человека без суда и следствия бросают к дементорам... И почти из всех щелей лезет борода директора. И списать всё это на недосмотры старого маразматика не получается. Здесь просматриваются хорошо продуманные, спланированные на долгие годы вперёд акции циничного интригана. Среди всей этой кутерьмы радует только то, что крестник выжил и остался вполне вменяем. Хотя его адекватность тоже под вопросом. Захотеть связать свою жизнь с Золотым мальчиком. Это при том, что выяснилось, что золотой мальчик совсем не золотой. Да, перспектива вырисовывается та ещё. Нет, к Гарри никаких вопросов. Но видеть Блека за семейным столом каждое Рождество, слышать, как он смеется и рассказывает аврорские байки, а мальчишки будут сидеть и, открыв рот, слушать эти истории и этим троим уже никто не будет нужен?.. Так, это ещё неизвестно, а сейчас нужно подумать над сложившейся ситуацией. И первое, что нужно сделать - отвлечься от последнего представителя рода Блек и от его крестника. Итак, первая фигура, к которой есть немало вопросов - гриффиндорка Грейнджер. Нотт прав, столь частое пользование хроноворотом не могло не отразиться на ней. Во всех фолиантах указано это предостережение. Единственное, что непонятно, так это почему девочка пользовалась им. Ну ладно, ученица не могла этого знать, так как книги про хроновороты хранятся в Запретной секции. Но МакГонагалл… Она ведь хорошо знает об этой особенности столь опасного артефакта. Она должна была отдавать себе отчёт об опасности, грозящей её драгоценной всезнайке. Такое частое использование хроноворота могло привести к тому, что ребёнок стал бы резко взрослеть, проживая одно и то же время по два раза. А что если так и произошло? Львица всегда была умной не по годам. И как показал Святочный бал, физически неплохо сложена, в отличие от одногодок. А что если это последствия использования запретного артефакта и гриффиндорка по незнанию запустила вперед свои внутренние биологические часы и теперь опережает своих сверстников? Вот как это проверить, не подключая к делу Помфри? В этом случае директор непременно узнает о моём интересе, а это грозит неприятностями всем участникам истории без исключения. И как можно узнать, что двигает Альбусом Дамблдором? Каковы мотивы его поступков? Ведь если это понять, то история может проясниться окончательно. Какая призрачная цель заставляет директора сталкивать учеников в школе, что мешает прервать эту вражду факультетов, от которой с каждым годом страдает всё больше и больше детей? Конечно, соперничество существовало всегда. Но ведь это соперничество перерастает в такие чувства, как злость и ненависть. Взять даже недавние отношения Малфоя и Поттера. Малфой ведь начал делать каверзы ещё на первом курсе. А что бы он вытворил на седьмом, если бы не этот случай, даже страшно было представить. Он мог бы переплюнуть в своих поступках даже своего дядюшку Блека. Но ведь одно распоряжение директора, поддержанное преподавателями, могло бы прекратить все эти военные действия. Два-три адекватных наказания, три-четыре мероприятия, объединяющих все факультеты, и соперничество постепенно бы сошло на нет. Но директору выгодно поддерживать эту вечную вражду, которая в дальнейшем приводит к разобщенности всего магического общества. Ведь не секрет, что факультетская принадлежность в дальнейшем может немалую роль сыграть в жизни учеников за территорией школы. Как декану мне доводилось слышать истории, что бывшие студенты Слизерина не получали работу из-за того, что их считали тёмными волшебниками, в то время как место отдавали соискателям с других факультетов. Такие же истории случались и с другими студентами, гриффиндорцев к примеру неохотно брали в колдомедицину, хаффлпафцев почти не состояло в Аврорате. И эти стереотипы преследовали всех без исключения. Но какая выгода в этом расколе директору? Зачем это нужно Дамблдору? Далее. Результаты проверки на Мастера Зельеделья. Это что-то ужасающее. Хорошо, что я догадался воспользоваться своим старым вариантом, сделав прошлые ответы невидимыми. А то если бы мои результаты узнали остальные зельевары, меня бы осмеяли. Результат ухудшился почти на девять процентов. И это работа педагога, учителя в магической школе Британии. Вот интересно, что проверки уровня подготовки учителей были упразднены ещё в то время, когда Дамблдор был заместителем директора в Хогвартсе. Мотивацией послужило то, что у преподавателя, обучающего студентов постоянно, не может измениться уровень знаний. Это было весьма радостно встречено, и поддержал это новшество почти весь педагогический состав. А недовольные таким нововведением учителя вскоре покинули Хогвартс. Помнится, что мать Нотта-старшего была в числе несогласных. Нужно будет уточнить у неё подробности тех событий. Хотя, как показал мой небольшой эксперимент, правы оказались те, кто говорил, что уровень подготовки учителей может измениться в худшую сторону. Мой нынешний результат в этом случае говорит сам за себя. Что же я хочу от студентов, если сам не заметил, что моя собственная планка так опустилась за годы преподавания. А вот ещё одна странность: во время Тремудрого Турнира учеников из других школ не допускали на уроки преподавателей Хогвартса. Может, это было сделано специально, чтобы никто не заметил разницу в уровнях преподавания? Сегодня перед завтраком надо получить разрешение на изучение архива школы, придумав какой-то веский довод для Дамблдора, который весьма неохотно делится этой информацией. После поднять документы и сравнить уровень знаний учеников до правления Дамблдора и после его вступления в должность. Возможно, удастся раздобыть интересную информацию. Также хорошо бы сравнить результаты студентов по СОВ и ЖАБА за разные года. И это ещё нельзя выпускать из виду крестника. Чтобы он не натворил дел, начиная свою карательную операцию против Амбридж. Конечно, её следует убрать из школы, но нужно это сделать очень осторожно, не подставившись самим под удар. Хорошо ещё, что по возвращении из дома Блека мне удалось хоть немного поспать, отключившись от всех событий. Иначе без сна пришлось бы совсем туго. Неизвестно, как сейчас будет вести себя Дамблдор… Так, заработал камин. Этот старый лис как чувствует, что о нём вспоминают. Что ж, посмотрим, что ты захочешь на этот раз, Альбус Дамблдор. Конец POV Северуса Снейпа - Северус, ты здесь? – спросил вышедший из камина директор. - Да, Альбус. Вы что-то хотели? - вид Дамблдора настораживал. Таким довольным он выглядел три года назад. Когда ему удалось поставить на место Люциуса в истории с василиском. - Ты случайно не знаешь, какие семейные дела так сильно задержали Драко? - поблескивая глазами, спросил директор. - Нет, Люциус не поставил меня в известность, - спокойно проговорил Снейп, внутренне напрягаясь. С директором и раньше ухо нужно было держать востро, а сейчас же, после подробностей, выясненных за прошлую ночь, тем более. - Я знаю только то, что всё это время младший Малфой провел в Мэноре с родителями. - Ну, насколько мне известно, леди Малфой некоторое время провела в Милане, - проговорил директор себе под нос, не обращая внимания на то, что тем самым выдал себя с головою. - Впрочем, не важно. Северус, мне сегодня нужно сделать заявление в Большом Зале. Передай своим студентам, особенно пятым-седьмым курсам, чтобы не расходились после завтрака. - Хорошо. Мои студенты будут ожидать вашего объявления, - внешне профессор остался невозмутимым, хотя внутри всё сжалось от плохого предчувствия. Лишь бы не всплыла история с артефактом Блеков, иначе предсказать дальнейшие события было бы затруднительно. Поттер чуть не разнёс его покои стихийной магией из-за одного воспоминания. Что он сделает в зале, полном детей, если вдруг обнаружится, что его худшие воспоминания просматривали извечный враг и ненавистный преподаватель, было страшно представить. - Что-то случилось? - Ничего, мальчик мой, абсолютно ничего, что могло бы тебя огорчить, - блеснул глазами директор. - Напротив, я надеюсь, что некоторые вещи, о которых я буду говорить, тебя очень порадуют. Так что до встречи на завтраке. Ничем не выдавая своего внутреннего волнения и плохого предчувствия, декан Слизерина спросил: - Мне бы хотелось получить ваше разрешение на изучение архивов школы. Как Снейп и ожидал, просьба очень не понравилась директору. - И зачем это тебе понадобилось сейчас, скажи на милость? – в голосе Дамблдора проскользнули нотки беспокойства. - Я вчера подумал, что в одно время со мной учились три незарегистрированных анимага, – Снейп надеялся, что такая причина не покажется надуманной. - А что, если и среди Упивающихся были люди, которые скрывали такие же способности? - Ах, это, – казалось, что директор успокоился, выслушав объяснения своего подчиненного. - Нет, больше неучтённых анимагов в школе не было. - Однако мне хотелось бы всё проверить самому, - воспользовался Снейп бытующим о нём мнением, как о маге, предпочитающем всё делать самому. – Я всё-таки хочу увидеть эти документы. - Ну что ж, мой мальчик, - директор внимательно посмотрел на профессора, принявшего свой самый суровый вид. - Если ты настаиваешь. Но начни, пожалуйста, после завтрака. Не стоит пренебрегать так часто своими прямыми обязанностями. - Хорошо, - декан не понимал, к чему такая задержка, но не собирался спорить по мелочам, одержав победу в главном вопросе. - Я просмотрю записи после завтрака, у меня как раз нет первой пары. - Конечно, конечно, - вид директора снова лучился самодовольством. Дамблдор направился к двери. - А теперь я покину тебя. В моем возрасте передвигаться столь быстро как раньше уже не так легко. До встречи за столом. Декан молча поклонился и закрыл за директором двери. Ситуация нравилась ему всё меньше и меньше. Часть 3 (51) Люциус был прав, у его сына действительно возникли проблемы с выбором одежды. Только на этот раз несколько другого характера, чем всегда. Обычно старосте казалось, что выбранный им наряд не полностью раскрывает его индивидуальность. Сейчас же, после прожитых событий, вся его одежда казалась чересчур вычурной, привлекающей излишнее внимание. Драко понимал, откуда берутся корни этого недовольства, и на миг представил себе, как каждое утро мучается Гарри, надевая форму с самыми яркими цветами в Хогвартсе. Как ему, привыкшему за нелегкое детство быть абсолютно незаметным и сливаться с окружающими его детьми, было тяжело постоянно носить навязанные ему правилами ало-золотые тона. Еще раз подивившись воле и выносливости Национального героя, староста выбрал себе самую неприметную одежду, непонятно как оказавшуюся в его гардеробе, и отправился на завтрак, надеясь там увидеть зеленоглазого гриффиндорца. Неугомонный Тео уже покинул комнаты, отправившись в свое обычное блуждание по школе. Малфой подумал, что, возможно, друг таким образом развивает свой родовой дар, смотря на портреты и узнавая судьбу людей, изображённых на них. В Большом зале было немноголюдно. Нотт уже сидел за слизеринским столом, неспешно поглощая свой завтрак. Поприветствовав друга, Драко опустился рядом с ним и осмотрелся. За учительским столом собрался почти весь педагогический состав во главе с директором. Не хватало только Министерского инспектора. Одна только мысль об этой женщине, пытавшей Поттера только за то, что он смел высказывать свою точку зрения, отличавшуюся от общепринятой, вызвала у старосты приступ гнева. На ней он бы с удовольствием испробовал Непростительное заклятье. Крёстный сидел недовольный, словно его вызвали, оторвав от важного занятия. Драко было любопытно, какие решения приняли вчера остальные участники вчерашнего ритуала, после того как он ушел из дома Блеков. Младший Малфой решил сегодня же прийти в покои декана, уточнить этот вопрос и спросить разрешения на посещение дома Блеков. Двери в Большой зал отворялись, почти непрерывно впуская всё новых и новых учеников, и Драко внутренне напрягся, ожидая, что с минуту на минуту появится Гриффиндорское трио. При этом он отметил тот факт, что из зала ученики не выходят, а если кто-то встаёт из-за стола, то его тут же возвращает на место староста. Тео тихо шепнул на ухо Малфою, что декан передал распоряжение по факультету, что, позавтракав, все остаются на своих местах до заявления директора. Кивнув, Драко внимательней присмотрелся к Дамблдору. Тот сидел на своем месте с таким выражением лица, будто бы стал владельцем завода по изготовлению лимонных долек. Все слизеринцы без исключения были настороженными, обычно такое выражение у директора предвещало неприятности. - Декан тоже волнуется, - тихо проговорил Тео. - За эти два дня произошло слишком много событий, о которых никто не должен знать, и во многих мы принимали непосредственное участие, нарушая все мыслимые и немыслимые правила. Драко уже почти не слушал, что говорит ему Нотт, раздираемый противоречивыми чувствами. Почти одновременно в зале появились Долорес Амбридж, воспользовавшаяся дверью преподавателей. И через главный вход в Большой зал вошло Гриффиндорское трио. Национальный герой прошёлся взглядом по слизеринскому столу, и у старосты перехватило дыхание. Он замер, ожидая увидеть в глазах цвета молодой травы ненависть и презрение, а увидел в них только небольшой намек на любопытство. Гарри отвёл взгляд, и слизеринец выдохнул - всё было даже лучше, чем он ожидал. Поттер, несмотря на многолетнюю вражду, не относил его к людям, заслуживающим ненависти. Нет, просматривая воспоминания, Драко понял, что гриффиндорец относится к нему, как терпеливый родитель к маленькому капризному ребёнку, постоянно ожидая, какую очередную глупость тот снова выкинет. Раньше это очень обидело бы Малфоя, но сейчас он был этому несказанно рад. Доказать Поттеру, что он не такой уже маленький и капризный, было гораздо легче, чем заслужить его доверие, если бы он относился к Драко к примеру как к директору. Староста незаметно наблюдал за действиями Гарри Поттера, в то время как его подруга, Гермиона, подвергалась такому же пристальному вниманию со стороны Теодора Нотта. И если Поттер выглядел как обычно, слушая, что рассказывает ему рыжий Уизли, то в жестах девушки проглядывалась какая-то нервозность. - Она ещё не успела связаться со своим болгарином, - тихо сказал Тео. Для окружающих выражение его лица не изменилось, но хорошо знающий друга Драко понял, что тот расстроен. Троица заняла свои привычные места и приступила к завтраку. Рон, сидящий слева от Поттера, как обычно насыпал себе еду на тарелку, а расположившаяся справа от объекта внимания Драко Гермиона достала книжку. Сидящий в центре Гарри, налив себе стакан сока и поставив его впереди тарелки, оставил возле себя весь графин. Такую картину Драко наблюдал вот уже несколько лет, но лишь теперь, узнав подробности прошлой жизни Национального Героя, он понял смысл этого ритуала. Гарри никогда не пил сок во время завтрака, он выпивал его после еды, а ставил возле своей тарелки стакан, создавая таким образом своеобразный барьер между собой и остальными, препятствие на случай, если кому-то вдруг придёт в голову мысль отобрать его еду. И снова Драко захлестнула волна жалости и раскаянья. Как же много довелось пережить его гриффиндорцу, если до сих пор тот не мог избавиться от привычки защищать свою пищу, хоть таким эфемерным способом. И как этого могли не видеть все находящиеся в школе, включая его самого? Теперь же старосте казалось, что каждый жест Поттера, каждое его движение кричит о пережитых им горестях. Драко также подумал, что недоверие Уизли на четвертом курсе не прошло даром. Гарри ставил между их тарелками графин, в то время как препятствий между ним и Гермионой не существовало. Своей подруге гриффиндорец продолжал доверять безоговорочно. - Интересно, с кем из Райвенкло она хочет поговорить? - снова прошептал Тео. - Она уже в четвёртый раз посмотрела на их стол. - А ты что, считаешь? - поразился Малфой такой наблюдательности. - Нет, просто как только она зашла, осмотрела все пространство зала и за столом воронов увидела кого-то, кому обрадовалась, - пояснил Тео, склоняясь к Драко. - Теперь же она делает вид, что читает, а сама пытается привлечь внимание того человека. Малфой стал наблюдать за действиями гриффиндорки и понял, что она действительно ничего себе не положила на тарелку и ещё ни разу не перевернула страницу. Через некоторое время одну из рук девушка опустила в карман. Через пару секунд она достала руку и приступила к завтраку. - Вот и пойми, как и с кем она общалась, - возмутился Тео, не повышая голоса. - Что ты имеешь в виду? – не понял слов Нотта староста. - Моя девушка только что каким-то образом привлекла внимание кого-то из учеников сине-желтых и получила от того положительный ответ, – прошептал Тео. - И ты не знаешь, с кем она общалась, – тихо уточнил Драко. - Друг, я не всесилен, и даже то, что я сейчас могу сказать, уже большой прогресс для меня, – раздражённо зашипел Нотт. - К тому же концентрация на ней требует дополнительных усилий. - Так переключи свое внимание на Дамблдора, – посоветовал Малфой. - Вон он как радуется, не к добру это. - Знаю, пробовал, – сморщился Тео. - Наш уважаемый директор получил какие-то новости сегодня утром и теперь его просто распирает от гордости за самого себя. - И что это может быть? – спросил Драко на всякий случай, уже предвидя ответ. - Не знаю, но нам стоит быть настороже, – высказал Нотт их общее мнение. – Кажется, неприятностей не избежать. Завтрак тем временем подходил к концу. За всеми столами царила привычная атмосфера, и только изредка выдвигались предположения, о чём будет сегодня говорить директор. И вот настало мгновение, когда все всё доели и со столов исчезла вся посуда. Взоры всех учеников обратились на директора. С таким же вниманием смотрели на своего руководителя и остальные преподаватели, что говорило о их неосведомлённости в этом вопросе. Такая скрытность была весьма характерна для поведения сумасбродного директора Хогвартса. Дамблдор поднялся. В зале затих последний шепот. - Дорогие учащиеся! – начал говорить директор. - В связи с участившимися нарушениями школьных правил, а именно выходом студентов из своих спален ночью, были приняты некоторые меры по ужесточению контроля в это позднее время суток. В зале воцарилось гробовое молчание. Ни для кого не было секретом, что старшеклассники периодически делали ночные вылазки на кухню за едой или на Астрономическую башню на свидание. Теперь же, если будут приняты соответствующие меры, на ночных приключениях можно будет поставить крест. - По неоднократному настоянию моего коллеги, – продолжил говорить Дамблдор, - и вашего преподавателя профессора Снейпа на каждом выходе из общей гостиной были установлены заклинания, позволяющие узнать, кто и когда решил отправиться на ночную прогулку. Одного мимолетного взгляда на крёстного Драко хватило, чтобы понять, как тот поражён словами начальника. На внешне невозмутимом лице зельевара сверкали только глаза, но и это лучше всех слов рассказало юноше об эмоциональном состоянии крёстного. Профессор был в ярости. Скорее всего он уже много раз говорил о таком и никак не ожидал, что директор может исполнить его пожелание. К тому же Дамблдор обернул всё так, что теперь вся вина легла на самого непопулярного преподавателя в Хогвартсе. А тем временем сам директор остался в глазах учеников непричастным к введению столь непопулярных мер. - К моему глубочайшему сожалению, меры, принятые ещё вчера, уже дали результат. Все присутствующие ожидали, кто же станет первой жертвой нововведения, в то время как все участники воскресных событий оцепенели от ожидания. - Теодор Нотт и Гермиона Грейнджер, подойдите к столу преподавателей. Часть 4 (52) В такое великолепное утро Люциус меньше всего хотел бы слышать голос сестры жены у дверей своей спальни. Но факт оставался фактом, Белла сейчас кричала на одного из его домовых эльфов, и было понятно, что она вот-вот ворвётся в хозяйские покои. И снова лорд Малфой поразился реакции жены. Один взмах неизвестно откуда взятой палочкой - и Нарцисса уже стоит одетая в домашнее платье, с идеальной прической и изысканным макияжем на лице. Мгновенно у аристократа появилась мысль, как же часто его женщине приходилось использовать это заклятье раньше. Ведь даже если он и приходил неожиданно в её покои, Нарцисса всегда встречала его при полном параде, в любое время суток. Но задуматься над этим вопросом лорду Малфою не дали. Ещё один взмах - и он тоже готов ко встрече с любыми гостями. Только свою трость с палочкой ему пришлось призывать самому. Супруги не успели даже переглянуться, как в комнату влетела разъярённая Беллатриса. - Люциусь, деточка, - тут же перешла Лестрейндж на обычное сюсюканье. - Там твой вредненький эльфик не хотел меня пускать, я немножечко объяснила ему его ошибочку. - Эльф жив? - уточнил Люциус, в то время как его супруга приобрела вид молчаливой Снежной Королевы. Вопрос лорда был закономерен, о силе Беллы знали все, да и количество домашних эльфов последнее время стало уменьшаться, так что хозяину замка не хотелось потерять ещё одного слугу. - Малфой, я не колдомедик по эльфам, - перешла на ледяной тон его свояченица, оставив свое кривляние. - Захочешь узнать - сам проверишь. У меня есть дела поважнее. - Кстати о делах. Что привело тебя в нашу скромную обитель в этот час? - интонации Малфоя не оставляли сомнений, что визиту Беллатрисы были не рады. - Послание нашего Лорда. Ты ведь не забыл, кто это? - надменно произнесла брюнетка. - Беллатриса, ты переходишь все рамки, - проговорил Малфой угрожающе. - К прибытию Тёмного Лорда уже всё готово. Мы отдали все распоряжения ещё вчера. - Не кипятись, Люцик. Меня как раз и прислал к тебе Лорд, – сказала Упивающаяся, обращаясь к аристократу и полностью игнорируя присутствие сестры в комнате. - Его задерживают какие-то дела, потому он прибудет в Малфой-Мэнор завтра. - Как любезно с его стороны прислать тебя, чтобы передать нам это известие, - произнёс Малфой. Долгие годы подавления эмоций позволили ему скрыть своё облегчение. - Какой у нас Люци вежливый мальчик, – язвительно произнесла Лестрейндж, а потом добавила: – Вообще-то мне нужна Нарцисса, а лицезреть тебя у меня не было никакого желания. - Что тебе нужно от меня, Белла? – тихо спросила леди Малфой, подключаясь к разговору. - Всего лишь маленькую пробирку твоей драгоцененькой, чистенькой крови,– снова начала кривляться брюнетка. - Крови? –переспросил Люциус. Кровная магия не зря считалась одной из самых опасных, и соглашаться на такую процедуру без подробных объяснений было просто глупо. – Зачем? - Таково распоряжение Лорда, – коротко ответила Белла. - А зачем… завтра спросишь у него лично. Супруги переглянулись. Не выполнить прямое распоряжение Лорда означало подписать смертный приговор всей семье. Люциус, подавляя в себе волну бессильной злости, наблюдал, как его жена закатывает рукав, обнажая запястье. Нарцисса молча протянула руку сестре, которая уже успела откуда-то из платья достать кинжал. - Не бойся, не отравлен. Ты ещё нужна нашему Лорду, - ухмыльнулась брюнетка, делая надрез на белоснежной коже Нарциссы. Люциус едва не заскрипел зубами от ярости: надрез был сделан слишком глубоким и длинным для одной пробирки крови. Приспешница Воландеморта намеренно причиняла сестре лишние страдания. Белла собрала кровь сестры в специальную ёмкость и довольно усмехнулась своей безумной улыбкой. - Я пошла экспериментировать. До встречи на собрании. - Каком собрании? – уточнил Люциус, при этом мечтая изрезать Беллу её же ножом. - А я не сказала? – наигранно улыбнулась брюнетка. - Завтра Лорд в Мэноре соберет весь Ближний круг. Супруги переглянулись, новость не предвещала ничего хорошего. - Вам оказана большая честь – принимать у себя столь изысканное общество, – закончила Белла, не обращая внимания на жесты хозяев. После окончания речи Упивающаяся вышла из комнаты, даже не кивнув на прощание родственникам. Как только за ней закрылись двери, Люциус подскочил к жене. На ходу достав палочку, лорд быстро применил к ране заживляющее заклятье. Посмотрев в глаза Нарциссе, аристократ понял, что колдунья едва сдерживает бушующие внутри неё эмоции. - Представляешь, что могло бы случиться с нашим мальчиком, если ему не смогли бы вовремя помочь? - в голосе леди Малфой слышались боль и горечь. - Тише, родная. Тише. Не думай об этом, - успокаивающе прошептал Люциус, обнимая жену и крепко прижимая её к себе. - Меня больше интересует, что твоя безумная сестрица будет делать с кровью. Ведь есть достаточно опасные ритуалы, для проведения которых нужен именно этот ингредиент. - Ты прав, - подтвердила опасения мужа женщина, беря себя в руки и отходя в сторону. - Мне нужно предупредить Андромеду и Сириуса, мало ли что задумала сделать Белла. - Иди, никто из-за Беллы не должен повторить судьбу Долгопупсов, – одобрил решение жены лорд. – Но ты ничего не забыла? Когда жена вопросительно посмотрела на него, он снова обнял ее за плечи и крепко поцеловал её. - Иди, – сказал Люциус, когда они, прервавшись, начали хватать недостающий воздух. – Иди, иначе я за себя не ручаюсь. И Нарцисса, улыбнувшись мужу, вышла из его покоев, оставив аристократа размышлять над сложившейся ситуацией. *** Названные директором ученики поднялись и прошли к столу преподавателей. Снейпу это напомнило историю с Тремудрым Турниром, когда Поттер под такие же шепотки и недоумевающие взгляды шёл к Дамблдору. И снова профессора поразила гриффиндорка. Не один мускул на её лице не выдал того смятения, который в данный момент должна была испытывать девушка. С Ноттом всё было понятно: потомственный аристократ, его с детства приучили контролировать себя, но где этой науке самообладания научилась львица, для профессора оставалось загадкой. И опять в этом случае подходило объяснение с хроноворотом. Это служило наглядной иллюстрацией, что Грейнджер на самом деле была старше, чем остальные ученики одного с ней возраста. Директор тем временем продолжил свою речь, во время которой некоторых присутствующих в зале всё больше и больше охватывала паника. - Итак, вчера эти два ученика, привлекательный юноша и не менее прекрасная девушка, вернулись в свои спальни гораздо позже отбоя, - маг сделал многозначительную паузу. Наблюдавший, какую реакцию вызывают у учеников эти слова Снейп, был готов схватиться за голову. С одной стороны его радовал тот факт, что директор не знал о вылазке учеников за территорию школы, а с другой Дамблдор всего одной фразой смог втоптать гриффиндорку в грязь, сводя на нет все её усилия завоевать свой авторитет в Хогвартсе. Директор недаром подчеркивал пол и внешнюю привлекательность провинившихся. Теперь почти вся школа была уверена, что львица тайно ходит на свидания со слизеринцем. На лицах у хаффлпаффцев всё явственней проступал шок, у некоторых рейвенкловцев, справедливо полагающих, что отец Нотта был Упивающимся, слова директора вызвали отвращение. Гриффиндорцы были возмущены, а на лицах его змеек мелькали понимающие ухмылки. Единственный, реакцию кого он не смог прочитать, был Гарри Поттер. Тот сидел, низко склонив голову. Стоящий возле него графин закрывал его лицо, а руки Национального Героя были спрятаны под столом. - Вот только мне неизвестно, по какой причине в столь позднее время двое учеников Хогвартса могли находиться за пределами собственных спален, – директор говорил так, словно не видел, какой фурор его слова производят среди слушателей. Слизеринцы старших курсов уже ухмылялись в открытую. Слова Дамблдора создавали львице репутацию доступной особы. Теперь, Снейп был в этом абсолютно уверен, его змеи не дадут девушке проходу. И только оскорблениями и сальными шутками в её сторону не ограничатся. Теперь парни постарше с шестых-седьмых курсов не упустят случая распустить руки, и Грейнджер будет вынуждена применить силу, чтобы защитить себя от нападений. А одно применение заклятья - и её обвинят в необоснованном колдовстве, как Поттера перед началом этого учебного года. Снейп, увидев торжествующую улыбку Министерского инспектора, понял, что его самые худшие прогнозы исполнятся. Такой шанс убрать из школы магглорожденную, поддерживающую и разделяющую взгляды Национального Героя, Амбридж упустить просто не могла. Преследование Грейнджер, начатое словами Дамблдора, получит моральное одобрение со стороны Розовой жабы. Львицу просто затравят, у неё просто не хватит сил противостоять всем желающим покуражиться за её счет. На миг Снейп представил, как тяжело сейчас Тео. Парень не имел возможности защитить избранницу, не выдав при этом отца. Ведь если Нотт-младший сейчас скажет хотя бы слово, направленное на помощь гриффиндорке, он тем самым подпишет смертельный приговор Нотту-старшему. В зале сидит слишком много детей Упивающихся, чтобы новость о поступке Теодора, противоречащем идеалам Воландеморта, не распространилась с той скоростью, которую только могут развивать фамильные совы. Удивляло также безмолвие Макгонагалл. Кто-кто, а она должна была первая броситься на защиту своей подопечной. Но нет. Преподаватель Трансфигурации сидела, сжав губы в тонкую линию, и молча смотрела на то, как рушится судьба её отличницы. Пока Снейп думал, как же можно помочь ученикам выбраться из этой ситуации, Дамблдор с улыбкой продолжал говорить, смотря на стоящую перед ним пару: - Итак, молодые люди, мы всё-таки хотим услышать объяснения вашего поступка. Грейнджер встряхнула густой копной волос, собираясь что-то сказать в ответ, но её прервал крик, разнёсшийся по всему Большому залу. - Гермиона, как же ты могла предать свой факультет?! Часть 5 (53) Зал замер. Со своего места поднялся и направился к учительскому столу Национальный Герой, Гарри Поттер. Закаменевший Драко во все глаза смотрел на гриффиндорца, не веря своим ушам. Поттер просто не мог отказать в поддержке подруге. Она ведь не бросила его на произвол судьбы в подобной ситуации. Малфой смотрел на решительно настроенного парня и понимал, что Гарри разозлился на Гермиону за предполагаемые встречи со слизеринцем. На плечи юноши словно опустилась тяжёлая металлическая плита, а ведь он только недавно подумал, что у них с Золотым мальчиком ещё могут сложиться какие-то отношения. Сейчас же у Серебряного принца не осталось даже призрачной надежды. Если Гарри осудил лучшую подругу, то про исполнение его, Драко, желаний на будущее уже не могло быть речи. Тем временем, провожаемый изумленными взглядами учеников и преподавателей, Поттер подошёл к девушке и, не обращая никакого внимания на остальных, высказал подруге: - Как ты могла так поступить с факультетом? Ведь ты же знала, какие у нас проблемы с баллами! Все с удивлением и недоумением смотрели на гриффиндорца, не понимая сути его претензии. И только стоящий возле Гермионы Нотт заметил, как расслабилась девушка, ранее замершая от слов друга. Внезапно к Тео пришло понимание того, что каким-то невероятным образом ситуация разрешится в их пользу. - Я ещё могу понять, из-за чего ты вчера вышла на дежурство вместо задержанного где-то папашей Малфоя, – продолжал говорить гриффиндорец, не обращая внимания на изменившегося в лице Дамблдора. - Хотя и сомневаюсь, что он сделал бы это для тебя. Я могу понять, почему об этом не знает директор. Это я ещё могу понять. Но почему ты, поймав слизеринца за нарушением, не сняла с него баллы? - Гарри… - начала было говорить девушка, но парень перебил её, не дав закончить. - Что ты заставила его делать? Переписывать правила студентов Хогвартса или читала лекцию из истории возникновения этих правил? – продолжал отстаивать своё мнение Поттер. Казалось, гриффиндорец забыл, что он находится не в факультетской гостиной, а в Большом зале, где каждое его слово с жадностью ловят все присутствующие. - И не надо говорить, что ты застала его впервые. С Нотта ты уже снимала баллы за поздние прогулки. Все слушатели замерли, ожидая ответа гриффиндорки. Северус Снейп, внимательно наблюдавший за директором, видел плохо скрываемое раздражение и разочарование на его лице. Кажется, старик не предусмотрел такого варианта развития событий. - Он должен будет рассказать отрывок из правил для студентов своему декану, - говоря это, девушка низко склонила голову, пряча выражение лица, и у всех в зале создалось впечатление, что она сильно смущена и расстроена. Но стоящий рядом с гриффиндорцами Нотт заметил усмешку, промелькнувшую на губах старосты. - Гарри, я не имела права снять баллы в дежурство Малфоя. Мое решение не было бы правомерным. Пойми, это было не моё дежурство. - А разве то, что ты передала записку своему декану о том, что выходишь на внеочередное дежурство, не давало тебе никаких прав? - услыхав про записку, девушка внимательно посмотрела на друга, который продолжал так, словно его слова не должны были вызвать никакого удивления у подруги. - И к тому же Малфой никогда бы не обратил внимания на такие мелочи, как чужое дежурство, снимая с нашего факультета всевозможные баллы. Почему же ты не можешь поступить так же? Снейп сидел невозмутимый как всегда, а внутри него всё ликовало. Гордость за гриффиндорца ему уже доводилось испытывать. Но наверно впервые в жизни он не пытался подавить это чувство. Так изысканно обыграть директора на его же поле, при этом выставив руководителя Хогвартса абсолютным болваном, не знающим даже элементарных вещей. Это дорогого стоило. Это воспоминание о поражении директора безусловно станет для них с Люциусом одним из самых приятных и запоминающихся. Но хорош гриффиндорец. Он не только в считанные секунды смог обнаружить брешь в сети Дамблдора против подруги. Нет, он ещё смог грамотно ею воспользоваться, делая виновным в ситуации факультет соперников, при этом не упустив возможности поднять авторитет своего факультета. Да, права была шляпа, Слизерин сейчас слезами умывается из-за потери такого кадра. При всем при этом парень ещё умудрился напомнить всей школе об официальном статусе подруги, о котором специально умалчивал Дамблдор. Присмотревшись к старшекурсникам своего факультета, Снейп увидел разочарование, написанное на некоторых лицах. Усмехнувшись про себя, декан подумал, что его змеи не глупы и сразу поняли, что статус старосты, о котором ни разу не упомянул директор, даёт гриффиндорке достаточно полномочий дать отпор любому нахалу и при этом заработать бонусы своему факультету. - Одну минутку, Гарри, – решил вмешаться в разговор директор. – Давайте мы перейдём в мой кабинет, где и окончательно проясним ситуацию. Декан Слизерина сразу понял, что Дамблдор пытается прекратить вышедший из под его контроля разговор, чтобы хоть как-то сохранить лицо перед учениками. - Да что тут выяснять! – с видом оскорблённого простодушия развернулся к директору Поттер. И участники недавних событий были готовы зааплодировать актёрскому мастерству гриффиндорца. Тот не сфальшивил ни в одном жесте, ни в одном звуке. – Гермиона была на дежурстве и, поймав нарушителя, не сняла с него баллы. А о том, что она будет патрулировать школу после отбоя, знал наш декан. Не правда ли? Последняя фраза была уже обращена к преподавателю Трансфигурации. Все взоры в зале обратились на молчащую до сих пор женщину. - Минерва? – обратился к профессору директор, явно ожидая опровержения слов студента. - Мистер Поттер сказал правду, – заговорила декан гриффиндора. - Вчера вечером мне передали записку, в которой мисс Грейнджер уведомляла меня в том, что ввиду отсутствия мистера Малфоя она заступает на патрулирование вместо него. - Могла бы и не заступать, – вроде для себя проговорил Драко, но так, чтобы его все услышали. Слизеринец переключил внимание на себя, давая таким образом гриффиндорцам время для поиска новых доказательств их версии. – Сейчас бы не смотрели весь этот спектакль. - В свою очередь, - заговорил Снейп своим самым сухим голосом, так как такого шанса окунуть директора в лужу упустить он не мог, – мистер Нотт уже подошёл ко мне перед завтраком по поводу назначенного ему старостой Гриффиндора взыскания. Я решил заменить его на отработку в моей лаборатории. По залу пронёсся шумок неудовольствия. Все ученики знали, что зельевар всегда выгораживает своих подопечных, и если для остальных учеников эта фраза означала бы тяжёлый физический труд, то для змеек вся отработка обычно заканчивалась уборкой пыли с флаконов с готовыми зельями. - Почему я об этом ничего не знаю? – Дамблдору с трудом удавалось сдерживать своё раздражение. - Во-первых, случай не выходил за рамки обычного школьного происшествия, – невозмутимо ответил зельевар, внутренне ликуя. Директор своим вопросом только ухудшил свое положение. – А во-вторых, мы ведь не знали, о каком сообщении будет сегодня идти речь. - Но я думаю, что поведение мистера Поттера все равно является недопустимым, – своим мягким голосом произнесла Амбридж. От этого заявления у Малфоя всё похолодело внутри: сейчас она назначит Гарри отработку, и рука его гриффиндорца снова будет кровоточить от нанесённых Кровавым Пером ран. - Совершенно с вами согласен, – быстро нашёлся зельевар. – К тому же мистер Поттер неуважительно отозвался об одном из членов Попечительного совета. Поэтому я назначаю ему отработку у себя в подземельях, во время которой мистер Малфой ему подробно объяснит правила обращения ко всем представителям магической Британии. Вы согласны с таким наказанием? - Да, это определённо пойдет мистеру Поттеру на пользу, – прошипела Амбридж, разозлённая тем, что гриффиндорец смог ускользнуть из её рук. Но инспектор решила, что она ещё не раз сможет подловить его на других нарушениях правил. – По-моему, уже пора начинать уроки, вам не кажется? Дамблдор кивнул, и по залу пронеслась волна магии, открывающая двери в Большой Зал. Трое студентов, стоящих возле стола преподавателей, сдержанно поклонились, гриффиндорцы направились к выходу, а Нотт вернулся на своё место. За их действиями наблюдал Драко Малфой. Он готов был прыгать от радости. Только что его крёстный не только избавил Гарри от в прямом смысле мучительной отработки. Он ещё и подарил несколько часов ему, Драко, наедине со своим зеленоглазым чудом. Такой шанс для сближения с гриффиндорцем юноша не собирался упускать. Обрадованный слизеринец наблюдал, как двое гриффиндорцев подходят к дверям, когда боковым зрением заметил какое-то движение. В тот же миг в спину Поттера полетело неизвестное проклятье. Часть 6 (54) Впоследствии Драко и сам себе не мог объяснить, почему он использовал именно это заклятье. Ведь его он никогда не учил специально. Об этом способе защиты когда-то очень давно в своём рассказе упомянула мать. Она же тогда и показала нужный пас рукой, поскольку заклятье было беспалочковым. Он ведь даже не помнил об этом способе защиты, пока не увидел, как в спину ничего не подозревающих гриффиндорцев летит чужое проклятье. Миг - и Драко сделал незаметное движение, ещё один миг - небольшая вспышка, и защитный барьер поглощает заклятье неизвестного. А тем временем гриффиндорцы даже не заметили угрожающей им опасности. Девушка что-то говорила идущему впереди парню, пытаясь не отставать от него, в то время как Поттер всё прибавлял шагу, не обращая никакого внимания на слова и оправдания старосты. Пара вышла, и за ними закрылись двери, отрезая их от всех присутствующих в Большом зале. Малфой исподтишка незаметно осмотрелся, пытаясь понять, как его поступок восприняли оставшиеся в зале и какие будут последствия. Но по настроению окружающих он понял, что никто не заметил его действия. Дамблдор, раздосадованный своим провалом, внимательно смотрел на поникшую Макгонагалл, напыщенная Амбридж сидела и улыбалась, словно обдумывая очередной запрещающий указ для учащихся. Все остальные преподаватели, кроме Снейпа, снова вернулись к своему завтраку. Ученики же со всех факультетов сидели и обсуждали всё произосшедшее ранее в зале. Казалось, что никто даже не заметил нападения на гриффиндорцев. И только его декан сидел с задумчивым видом, вспоминая что-то давно забытое. Драко словил взгляд крестного и поёжился, понимая, что воспитательного разговора о его беспечности не избежать. - Пошли отсюда, – тихо прошептал ему на ухо Тео. – Больше ничего интересного здесь не будет. Драко кивнул, и слизеринцы поднялись и степенно направились к выходу. Выйдя из зала, юноши направились к выходу из школы и отправились к теплицам, в которых им предстояло провести первую пару совместно с хаффлпафцами. Но когда они пришли на место проведения урока, Тео взял Малфоя за рукав и, наколдовав им по паре наушников, потянул в секцию, где росли молодые мандрагоры. Как только они подошли к ним, те начали издавать привычные оглушающие крики, и только тогда Нотт создал вокруг них заглушающую сферу. Парни сняли наушники, и Драко вопросительно посмотрел на Тео. - Это ещё что за игры в конспирацию? Что это за новые меры предосторожности? В школе создать эту сферу нельзя было? – проговорил недовольный Драко. - Обязательно надо было тащить меня к этим лапочкам? - Обязательно. Подумай хоть немного своей блондинистой головой, – огрызнулся Тео, а потом пояснил свои действия: – Директор не поленился поставить следящие заклятья на гостиные всех факультетов. Ты думаешь, что ему не хватит силы поставить прослушки на территории замка? Или ты считаешь, что наша сфера сможет защитить, если Дамблдор захочет узнать, о чём мы говорим? А так эти милые растеньица смогут оградить наши тайны от любопытных ушей. И впредь нужно пользоваться таким способом защиты. - Конечно, каждый из нас будет постоянно носить с собой горшок с этими незаметными росточками, и это не будет привлекать к нам никакого внимания, – произнёс Драко, внезапно развеселившись. - Драко, перестань, – обиделся Нотт. - Ладно, прости, я понял, что ты имеешь в виду, – серьёзно произнёс Малфой, успокоившись. – Значит так, пока не убедимся, что прослушек нет, разговаривать можно только предварительно создав шумовые помехи вокруг. О чём-то важном будем говорить здесь, возле вольеров со зверушками Хагрида, в ванной старост, высоко в воздухе и во время репетиций оркестра. - А покои декана? – уточнил Нотт. - Нет. Возможно, и там небезопасно. Северус говорил, что директор частенько к нему заглядывает. Возможно и оставляет какие-то следящие заклятья, – произнёс Драко и спустя несколько мгновений спросил: – Тео, как ты? - Это было ужасно, – прямо ответил слизеринец. - Смотреть, как её, такую гордую и прекрасную, мешают с грязью. Видеть, какими взглядами смотрят на неё некоторые из старшекурсников Слизерина. Я едва сдержался, чтобы не начать кидать в них заклятьями. Они сидели и раздевали Гермиону глазами, представляя, как они будут вечером её насиловать. Невозможно описать, что я чувствовал, стоя там и не имея возможности помочь ей в ту минуту. - Прости, - Драко искренне сожалел и сочувствовал другу. Когда он представлял, что губ его гриффиндорца касался другой человек, ему становилось не по себе от желания стереть этого нахала с лица Земли. А что переживал Тео сегодня в зале, когда с негласного одобрения директора их сокурсники выпустили на волю всю свою буйную фантазию… - Успокойся, всё закончилось хорошо. - Вот только помог ей не я, – грустно заметил Нотт. – Ситуацию сегодня спас твой Золотой мальчик. И благодарить она теперь будет его, а не меня. И рядом с ней сейчас он, не я. - Ты хочешь сказать, что между ними что-то может быть? – недоверчиво произнёс Драко, который никогда не задумывался о возможной связи между гриффиндорцами. - Драко, если рассматривать их взаимоотношения рационально, без эмоций, то ситуация складывается явно не в нашу пользу, – Тео решил, не нарушая Нерушимого Обета, раскрыть, какую степень доверия между этими двумя гриффиндорцами он увидел прошлой ночью. – Поттер даёт без любых вопросов Гермионе в пользование такой артефакт, о которых в наших семействах принято упоминать только среди своих, за закрытыми дверьми. Ради неё он в открытую лжёт директору, совершенно не опасаясь последствий. - Но записка львицы про дежурство… - попытка Малфоя вклиниться в монолог друга не имела успеха. - Вчера Гермиона Грейнджер не писала никаких записок, кроме одного небольшого послания Гарри Поттеру, – отчеканил Нотт, пресекая все возможные возражения. – Я не знаю, как Золотому мальчику удалось обвести вокруг пальца своего декана, но он это сделал. Вчера Гермиона попросила Поттера прикрыть свою вылазку, и, как показали события за завтраком, он блестяще справился с заданием. Вот только… - Что ты заметил? – спросил староста друга. Тот даже без родового дара замечал детали, которые могли пролить свет на ситуацию. - Возмущение гриффиндорца не было наигранным, – тихо произнёс Нотт. – Он действительно был в ярости. Но вот была ли причина этой ярости следствием выходки Дамблдора или это была реакция на новость о том, что мы вчера с Гермионой встречались, я не смог понять. - Тео, они не встречаются, – проговорил Малфой, пытаясь успокоить друга, хотя внутри него уже копался маленький червячок сомнения. – Я видел его воспоминания с четвёртого курса. Он испытывал к девушке только дружеские чувства. И к тому же, твой отец достал из моей памяти эпизод, где Гарри целовался с каким-то парнем. Они не встречаются. - Год, – произнёс Нотт с иронией, после чего продолжил: – Тебе самому не смешно говорить такие глупости? Драко, мы ведь с тобой не первокурсники с Хаффлпаффа, чтобы верить, что за это время их чувства не стали другими. Мы с тобой изменились за два дня. А тут речь идёт о целом годе. За это время… - Это время мы вели себя как слепцы, не видя ничего дальше своего носа, – перебил друга Драко, не собираясь и дальше выслушивать его упаднические мысли. – Сейчас же у нас есть две самые главные вещи, которыми должен обладать любой Слизеринец – информация о происходящем и полная поддержка семейств. И прежде чем размышлять о чувствах и встречах, мы должны защитить людей, которых хотим сделать своими половинками. Из этого следует первый вопрос. Кто бросил заклятье в спину уходящим гриффиндорцам? - Или Блейз, или Паркинсон, – сразу собрался Нотт, понимая, какую важную тему поднял Драко. – К сожалению, я не смог рассмотреть точно, кто это сделал. - Это уже что-то. Даже такая информация на вес золота, – заверил друга староста. – Теперь мы знаем, от кого ждать очередного проклятья, и не придётся одновременно следить за всем факультетом. - Ну, с однокурсниками мы справимся, – задумчиво проговорил Тео. - Что будем делать с более грозными соперниками: Дамблдором, который нацелился на гриффиндорскую старосту, и с Амбридж, которая спит и видит похороны Золотого мальчика? - Думаю, что директор после сегодняшнего провала затаится и будет выжидать, собирая информацию всеми известными ему способами, – Драко тем временем прокручивал известные ему данные, пытаясь предсказать дальнейшие действия упомянутых особ. – А вот Розовое чудовище… Она ведь уже пытала Гарри Кровавым пером. - Инструмент мучителей в школе! Применённый к учащимся!.. - поражённо воскликнул слизеринец, а потом добавил с язвительными нотками в голосе: – Это об этом ещё мой отец не знает. - А что бы он сделал? – поинтересовался Драко, зная по рассказам Тео, что Нотт-старший может принимать на редкость непредсказуемые решения. Но ответ однокурсника превзошел все его ожидания. - Вызовет бабушку в Англию, – спокойно сказал слизеринец, не обращая никакого внимания на удивлённое лицо друга. – А вдовствующая мадам не оставит от Амбридж мокрого места, как только доберётся сюда. Она когда-то была против новшеств, которые начал вводить Дамблдор, и только вмешательство деда смогло её тогда остановить. А сейчас после его смерти помешать ей не сможет даже всё Министерство магии вместе взятое. - Так, нужно срочно вызвать эту благородную леди к нам в Хогвартс, – воскликнул Малфой и тут же пояснил свою мысль: – Свяжись с отцом, пусть напишет послание своей матери. Человек, который поможет нам приструнить директора и министерскую жабу, здесь просто необходим. - Почему мне самому не отослать сову? – спросил Тео, который уже успел оценить все преимущества, которые давали им приезд его бабушки в школу. - Конспирация, мой друг, конспирация, – усмехнулся Драко. – А вдруг кого-то заинтересует наша переписка, так же как раньше заинтересовало во сколько мы возвращаемся в спальни? - Согласен. А чем сегодня будешь заниматься ты? – уточнил Нотт у Малфоя. - Вечером направлюсь к декану, – тихо произнёс Драко. – Буду действовать по ситуации. Попробую переубедить Национального Героя, что лучше меня у него не будет пары. - Давай, дерзай, – улыбнулся Нотт. И несколько невпопад добавил: – Знаешь, что меня радует в этих следилках Дамблдора? Гермиона не сможет теперь поговорить с этим болгарином, так как не будет иметь возможности выйти из школы. Часть 7 (55) Первой парой у пятикурсников Гриффиндора была История Магии вместе с Рейвенкло. И, в отличие от слизеринцев, которые предпочитали разговаривать за защитной сферой, львята предпочитали общаться на специально заколдованном пергаменте. В случае, если в записи заглядывал непосвящённый человек, он видел бы конспект по нужному предмету. К такому решению проблемы сохранения личных вопросов гриффиндорскую старосту натолкнуло изучение карты Мародеров, и весь пятый курс две трети Золотого трио использовало именно этот способ общения. Вот и сейчас, как только Бинс начал нудеть на тему очередного гоблинского восстания и основная часть учеников погрузилась в сладкие сновидения, к опоздавшей на пару гриффиндорке на пергамент пришло послание, написанное ярко-зелеными чернилами: «Как ты, львица?» Невозможно было описать, какой камень в этот момент свалился с души девушки. Нет, она знала, что от неё за встречу со слизеринцем может отвернуться весь факультет, но не Гарри Поттер. Но сейчас, прочитав ставшее уже таким привычным обращение, гриффиндорка осознала, что всё-таки с тревогой ожидала настоящей реакции друга. А цвет послания еще раз недвусмысленно дал ей понять, что Национальный Герой действительно не сердится. Этот трюк с изменяющими цвет чернилами они сами придумали и добавили немного позже. Каждый из них на своем пергаменте писал синими чернилами, но, доходя к адресату, те меняли свой цвет в зависимости от настроения, что испытывал в этот момент пишущий. И хотя у них не всегда совпадали цвета (у девушки, когда она испытывала чувство гнева, чернила становились насыщенно оранжевыми, то у Гарри они приобретали темно-синий, почти черный цвет), со временем они стали понимать по мельчайшим изменениям в оттенках, какие эмоции в этот момент испытывает друг. «Теперь гораздо лучше», - честно ответила староста, не видя причин скрывать свои чувства от друга. «Перестань, ты же не могла всерьёз подумать, что я откажусь от тебя из-за слов этого...» - цвет фразы из зелёного постепенно перетекал в темно-синий, что всегда случалось, когда Национальный Герой упоминал директора. Прочитав послание, девушка усмехнулась. Гарри всегда контролировал свои выражения и очень редко говорил о ком-то в уничижительной форме. А в письмах он всегда оставлял пропуски, чтобы собеседник мог сам решить, какой эпитет употребить к данной личности. «В тот момент, когда ты такой решительный и негодующий шёл к преподавательскому столу, мне на миг показалось, что ты действительно осуждаешь меня. Прости, пожалуйста», - Гермиона извинилась, зная, как на самом деле любое недоверие ранит и обижает друга. "Я бы никогда тебя не бросил!" - фраза была написана ярко-желтым цветом, что свидетельствовало об искренности. Следующий вопрос был уже салатового цвета. – «Тео, это он?». «Да!» - ответила Гермиона, зная, что её друг воспримет эту новость нормально. «Я рад за тебя», - и снова желтый цвет, но в продолжении коричневые чернила, что свидетельствовало о внутреннем беспокойстве Поттера. – «А как быть с его отцом? Он же Упивающийся». «Гарри, беспокоиться больше надо о самом Тео», - быстро написала девушка. – «У него проснулся родовой дар со стороны матери. В будущем он будет сильным магом-провидцем». «И что? В чем здесь проблема?» - чернила друга приобретали серебристый оттенок, что говорило о его недоумении. В то же время девушку насторожил тот факт, что друг не спросил об источнике её информации. «Он может знать истину, не понимая, что происходит на самом деле, не видя всей ситуации в целом». «Ясно, а как провидец он не может промолчать. Одно его слово - и все нити клубка в руках у неприятеля, а мы опять попали по уши в…» Читая снова ставшее тёмно-синим послание, девушка поразилась, как же быстро, практически с полунамека, знаменитый гриффиндорец понимает все её опасения. Он сразу осознал, какая опасность угрожает им в том случае, если хотя бы одно слово о действиях гриффиндорской старосты дойдёт до ушей директора. «Ты опоздала на пару. Выяснила, что хотела?» - и опять коричневый цвет, и снова волна благодарности омыла сердце гриффиндорки. Друг, даже зная её реальные возможности, не переставал переживать за неё. «Да, мне помогли связаться с Крамом», - написала девушка в ответном послании. – «Правда, когда мы уже шли в классы на уроки, нас встретила в коридоре Хуч. А поскольку звонок уже прозвучал, то она сняла по пять баллов с каждой. Но я к тому времени уже успела закончить разговор». «И что сказал Виктор? Я, кстати, даже не знаю, по какому вопросу ты к нему обращалась», - смотреть на чернила цвета морской волны было не очень приятно. Они ясно свидетельствовали, что Поттер начинал сердиться от такой скрытности. В то же время девушка понимала, что правдивую причину называть было нельзя. Правда могла бы невольно спровоцировать парня на непредсказуемые действия. «Мне кажется, что настало время повернуть ситуацию в нашу сторону», - девушка написала самый приближенный вариант к истине. В то же время она переживала, чтобы чернила не выдали её настоящие эмоции. – «Он уже что-то подозревает, еще толчок, и он сведёт воедино все факты. И тогда…» «Знаю!» - цвет послания гриффиндорца стал почти красными, что говорило о активном поиске выхода из сложившийся ситуации. – «Без поддержки нам не справиться. А Крам?» «Не вариант», - быстро написала девушка, не давая другу развить мысль. «Знаю», - все те же красные чернила. – «Что он посоветовал?» «Найти вожака оборотней». Девушка внимательно следила за выражением лица друга, когда он несколько раз перечитывал последний ответ, но не могла понять, какие мысли одолевают его. «А это мысль!» - фраза, написанная красным, только порадовала гриффиндорку, но вот бирюзовое продолжение заставило её напрячься. - «Только вот неизвестно, где именно находится их поселение». «Это как раз не проблема. Его ничего не стоило вычислить». «Это как?» - удивление парня чётко передавал оранжевый цвет его чернил. «Ты будешь смеяться. С помощью обычных температурных сводок», - быстро написала гриффиндорка. «Так, с этого места поподробней», - чернила по прежнему были оранжевыми. «Сильное магическое место дает повышение температуры на несколько градусов. Так же и с большим скоплением волшебников на определённой территории. И чем сильнее волшебники, тем выше будет температура окружающего воздуха», - объяснила девушка факт, который выяснила на летних каникулах. «Не продолжай, представляю, сколько ты потратила времени на эти исследования. Что ты в результате узнала?» «Все места скопления волшебников в Англии. Точкой отсчета для меня стали Хогвартс и Министерство Магии», - девушке было приятно писать такие подробности, поскольку она понимала, насколько важной информацией делится с другом. – «Если в Хогвартсе летом воздух теплее где-то на пять градусов, чем в окрестностях, в остальное время учащиеся и преподаватели нагревают воздух почти на десять градусов. В Министерстве же пик температуры наблюдается днем, а ночью…» «Идет спад, потому что волшебники уходят по домам, а само здание поднимает только на несколько градусов», - написал парень, и голубоватый цвет его чернил ясно свидетельствовал о нетерпении. – «Герм, я понял. Что с поселением оборотней?» «Там такая же температура, как и в Хогвартсе во время учёбы. Но оно находится в хорошо охраняемом месте». «Ну конечно, волки умеют оберегать свои тайны», - и снова красные чернила, свидетельствующее о размышлениях. - «В таком случае в их поселение можно пробраться. Кстати, а где оно?» «Недалеко отсюда, в центре Запретного леса». «Понятно, спрятались на самом видном месте». «Не думаю», - быстро ответила девушка. – «Они действуют согласно своему предназначению». «Неважно», – смотреть на смесь из красных и коричневых слов было достаточно необычно. – «Значит, ты можешь спокойно найти Сивого и поговорить с ним?» «Конечно, вот только ты забыл о следилках на ручках дверей». «И в чём проблема?» - оранжевый цвет чернил свидетельствовал, что гриффиндорец искренне удивлён словами подруги. - «Берёшь метлу в руки, чары невидимости и вперёд в окно в Выручай-Комнате. А ещё лучше оставить где-то, например, в библиотеке свой фантом». «А метла?» - решение было до обидного простое. - «У меня же нет своей собственной». «Возьми мою», - и снова ответ девушки удивил парня. «Ту, что висит в кабинете у Амбридж?» - теперь недоумевать пришлось старосте. «Нет, не ту», – одно только упоминание о тех событиях заставило почернеть чернила послания, и только разговор о крёстном заставил их измениться на салатовый. – «Как только Сириус узнал, что у меня отобрали метлу, он прислал мне взамен другую, с припиской, что он готов присылать мне по Молнии в неделю». «И, конечно, об этом никто не знает», – гриффиндорка прекрасно понимала причины такой скрытности друга. «Конечно», – эта часть переписки приносила парню удовольствие, о чём свидетельствовали зелёные строчки. Но последующий вопрос, написанный красным, заставил девушку напрячься. - «А твоё внезапное желание изменить ситуацию в Англии никак не связанно с изменениями в поведении слизеринцев?» «О каких изменениях речь?» - девушка лихорадочно искала возможность переключить внимание друга, который обладал интуицией, ни в чём не уступающей дамблдоровской. «Гермиона, что с тобой?» - синий оттенок чернил говорил о недовольстве Поттера. – «Вроде ты не заметила, что Паркинсон послала нам в спину проклятье, но его почему-то остановил своим щитом Малфой». «Вот интересно, почему когда ты пишешь о старосте Слизерина, у тебя чернила становятся цвета радуги?» - гриффиндорка всё-таки нашла чем отвлечь друга. «Неправда!» «Правда. Раньше, когда ты о нём писал, цвет был серым. Ты изменил своё отношение к нему?» «Не говори ерунды», - синий цвет говорил о раздражении парня. «И зачем мне тебе врать?» «Неважно. Главный вопрос, почему он решил защищать нас?» - и снова оранжевый цвет свидетельствовал о недоумении. «Возможно, он узнал что-то, что изменило его отношение», - девушка не могла упустить шанса выяснить мысли друга по этому поводу. «Не смеши меня», – синий цвет не оставлял сомнений, что парень не верил в такую возможность. – «Скорей всего его папочка дал задание втереться к нам в доверие. Зачем, не знаю. И вообще я не хочу говорить на эту тему. После пары пришлю тебе метлу». И гриффиндорец прекратил общение. Часть 8 (56) Так случилось, что в это же время о Люсинде Нотт, в девичестве Батлер, размышлял и декан Слизерина. Размышлял как о человеке, который мог бы хоть немного объяснить ситуацию, которая сложилась в магической школе Хогвартс. Сегодняшнее утреннее событие убедительно доказывало, что директор готов пожертвовать любым учеником вне зависимости от факультета. Раньше Снейпу казалось, что под прицелом у Дамблдора находятся только слизеринцы, но сегодняшний удар был направлен только против львицы. Нотт почти не пострадал бы. Ну, сняли бы с факультета несколько баллов. Никто бы из змей и слова не сказал. За то, что Теодор вольно или невольно поспособствовал разрушению репутации гриффиндорки, его наоборот стали бы уважать и ценить, как достойного представителя серпентария. А вот львица попала бы под пресс презрения и насмешек всей школы без исключения. И не стоило сбрасывать со счетов то, что поведение почти всех его старшекурсников стало бы далеким от джентельменского. Львице просто бы пришлось перевестись в другую школу и навсегда покинуть пределы магической Британии. Интрижку со слизеринцем ей бы припоминали всю оставшуюся жизнь. И если бы не такое неожиданное вмешательство Национального Героя, судьба старосты была бы незавидной. Но если это понимал пятнадцатилетний мальчишка, что бросился на защиту своей подруги, не задумываясь, какой опасности он может подвергать себя своим враньем, то директор это знал и рассчитывал именно на такой эффект. Снейп знал, что записка декану Гриффиндорцев была липой, уж он-то успел заметить выражение удивления, промелькнувшего на доли секунды на лице девушки. Также профессор не сомневался, что без заклятья старшего Поттера для перьев здесь не обошлось. К тому же зельедел, зная потенциал нынешних учеников, понимал, что без модификации, позволяющей ещё и писать разными почерками, такую записку без ведома старосты гриффиндорец просто не смог бы написать. Что ж, наверное, впервые профессор порадовался тому, что Блек в тайне от директора занимался просвещением своего любимого крестника. Поведение Поттера, его проницательность и скорость реакций не могли не восхищать. Но понимание того, сколько ребёнку-магу пришлось пережить в жизни, чтобы у него развились эти навыки, не давало зельеделу спокойно относиться к ситуации. И все эти перипетии в жизни Поттера были с полного одобрения директора. А теперь травля Грейнджер. Слизеринец не мог понять, какой цели добивается директор, топя в грязи, как всем казалось, своих фаворитов. Но фаворитов ли? Снейпу неожиданно пришла в голову мысль, что сильных, по-настоящему сильных волшебников в Англии преследует какой-то рок. И документы, которые он нашел в школьном архиве, только подтверждали его версию. Самыми сильными волшебниками на нынешнем потоке действительно были Поттер, Грейнджер, Малфой, Нотт, Долгопупс, Забини. Именно в таком порядке были распределены силы юных магов. И дело было не в итоговых оценках за учёбу. Это был уровень оценок по защите от Темных сил на третьем курсе, когда предмет читал самый толковый за все года преподаватель Люпин. А тот всегда отличался справедливостью и беспристрастностью. Больше всего профессора удивил тот факт, что Невилл, которого все считали неловким увальнем, почти лишенным магии, смог добиться таких высоких результатов и очутился в шестёрке лидеров. Немалое удивление вызвал у зельедела уровень рейвенкловки Лавгуд и гриффиндорки Уизли. Оказалось, что за имиджем полусумашедшей мечтательницы скрывается не только разумность и умение делать выводы, что служило необходимым условием для воронят. За этой маской белокурая девушка скрывала весьма впечатляющий магический потенциал. Что касается девчонки Уизли, выходило, что её уровень превышал даже уровень двух не слабых старших братьев Билли и Чарли, что тоже было весьма странно. Узнанные только что факты заставили профессора снова задуматься над происходящим в школе. Самые сильные волшебники учились либо на Гриффиндоре, откуда им был уготован путь в Орден Феникса, либо на Слизерине, откуда уже проторен путь в Упивающиеся. Снейп вдруг представил себе рыцарский турнир, на котором его ученики бьются в жестоких сражениях, калечат и убивают друг друга, а за этим всем с безопасной трибуны, улыбаясь, наблюдает любитель лимонных долек. Смотрит, как у его ног гибнет цвет магической нации, а сам он уже столетие остается единственным и непревзойденным магом. Может быть, этого директор и добивается, уже столько лет сталкивая лбами самых сильных представителей различных факультетов. Ведь возможно, если бы не это соперничество, они могли бы стать друзьями с Блеком и Поттером и их судьбы сложились бы совсем по-другому. Снейп невероятным усилием отогнал мысль о том, что, сложись иначе их школьная жизнь, он бы никогда не стал бы Упивающимся, Лили была бы жива, а Гарри рос бы в любящей семье… Такое развитие событий было невозможно, поскольку Блек осознанно выбирал свой факультет - и учиться, и дружить им было не суждено в любом случае. И всё же сейчас самому себе профессор смог признаться, что он бы не отказался входить в группу наподобие Мародеров, в которой был бы человек, готовый ради него отказаться от половины своей силы. Этот поступок Блека до сих пор вызывал изумление. Ради дружбы пойти на такие жертвы? Почему? Ведь этим он перечёркивал своё будущее, сознательно отрекаясь от возможности создать семью. Никто не захотел бы принять в род такого зятя. И это Блек делал ради дружбы. Невольно в голову зельедела пришла мысль, а что анимаг мог бы сделать ради любви? Профессор отмахнулся от неё как от несущественной. А вот незнание, кого Блек так ненавидел на Слизерине, что не захотел пойти туда, ему не давало покоя. Размышляя над всеми этими фактами, профессор продолжал просматривать личные дела учащихся. Ему просто необходимо было поговорить с человеком, который работал в школе до реформ Дамблдора. И единственной, к кому он мог бы обратиться со своими вопросами, была мать Нотта, которая до замужества два года была преподавателем. Снейп снова задумался о том, что он даже не мог с уверенностью сказать, какому именно предмету она учила детей, что тоже было весьма необычно. Но это была не единственная проблема школы. За время, которое директором был Дамблдор, уровень оценок по СОВ и ЖАБА заметно снизился. Если в годы его учебы отличниками и хорошистами были около сорока процентов выпускников, то теперь их было только двадцать пять, и это в лучшем случае. В то, что он вносит свою немаленькую лепту в снижение уровня знаний, профессор понимал, но за все годы его преподавания ему не было сделано не одного замечания по поводу оценок или материала уроков. Он никогда над этим не задумывался, но сейчас понимал, что это в высшей степени непрофессионально. В школе должны существовать какие-то единые стандарты и правила, которые позволили бы повышать качество знаний учащихся. Снейп поднял палочку и направил своего патронуса, легконогую лань, к Гевину Нотту с просьбой в ближайшем времени организовать ему встречу с мадам Нотт. Профессор хотел разобраться хотя бы с этой стороной деятельности директора. Зельедел вдруг понял, что на самом деле директор обладает даже большей властью, чем Министр Магии. Имея столь значительные должности, он может формировать нужное ему мнение в школе, а потом подводить под это мнение законодательную базу как председатель магического суда. И это давало возможность Дамблдору собирать все сливки в то время, как все неприятности сыпались на голову Министра. Зельедел оглянулся, осматривая помещение архива. Он ожидал, что здесь будет храниться больше документов, но в зале были только материалы за то время, когда директором школы был Дамблдор. Профессора не мог не насторожить этот факт, и он решил позже разобраться с этим вопросом. Но в данный момент декан уже должен был уходить, чтобы не опоздать на пару к пятому курсу Гриффиндор-Слизерин. Снейп улыбнулся. Учитывая все происшедшие за последнее время события, урок скучным не будет. *** В замке Ноттов сидел и смеялся хозяин, глава древнего аристократического рода. Ему с небольшим перерывом пришло уже два послания, в которых просили о встрече с его матерью. Лорд улыбнулся - хорошо, что он отправил ей послание ещё ночью, как только вернулся из дома на площади Гриммо. Гевин знал, что помощь матери в данной ситуации будет неоценимой, и по привычке не стал утруждать себя соблюдением этикета. Так что визит Люсинды Нотт ожидался уже к вечеру.