Огни Лас-Вегаса

      Время близилось к обеденному, и совсем не оставалось времени на нескончаемую борьбу Эльзы с упертой сестрой. Преподаватель архитектурной конструкции очень не любил, когда студенты опаздывали на его урок. В качестве наказания он часто задавал пять чертежей монументов эпохи ренессанса, хуже этого для студента художественного факультета не придумал бы даже дьявол. — Сегодня вечером тебе стоит быть дома! — Эльза была уверена, что ее грозные слова достигли второго этажа. Натянув в спешке чёрные ботинки, она выскочила из дома.       Длинная бетонная дорожка повела её до отдаленной автобусной остановки, где вероятность, что маршрутка прибудет так скоро, близилась почти к нулю. Но Эльза не теряла надежды успеть на урок сурового преподавателя. Потому быстрый бег против прохладного ветра осени не замедлялся.       Утренний инцидент, связанный с Анной, казался не таким кошмарным на фоне подъезжающей иномарки белоснежного цвета. Заниженная машина класса люкс с тонированными боковыми окнами по приближению к Разенграффе начала замедляться, как и сама девушка. И как только плохое зрение различило в дорогом салоне человека, который наверняка достал бы ее даже после смерти, недолгая заминка превратилась в быстрый шаг. — Опаздываешь? Прыгай, подвезу! — мускулистое тело, просвечивающее сквозь белую рубашку из натурального шелка, повисло над пассажирским сидением. Голос красавца с коротким хвостом у основания шеи лился, словно сладкий мед. Но Эльза знала, что за волк кроется в овечьей шкуре.       Она продолжала хранить ледяное молчание и небесно-синие глаза были устремлены лишь вперёд. С каждой секундой её шаг становился энергичнее, но есть ли смысл тягаться со спортивной машиной? — Да брось, Солнышко…       Приторно-нежная фраза Зака прервалась, так как цепкие руки Разенграффе с треском впились в дверь. Машина жестко затормозила. Боевой настрой хорошенькой студентки только завёл беспощадного хищника. Акулья улыбка исписала его утонченное, длинное лицо. — Заканчивай со своими приемами для проституток. Я уже на взводе, скажешь хоть ещё одно слово — вызову полицию! — дыхание сбилось после быстрой ходьбы, Эльза рвано переводила дух. Ей нечасто приходилось сталкиваться с приступом усиливающегося гнева. И когда это случалось, она старалась изолироваться от всего, но, к сожалению, это выходило не всегда. Особенно в жестокие времена сиротского приюта. Там часто её вспышки заканчивались побоищами от смотрительниц. Шрамы на узкой спине всё еще горели при упоминании нерадостных воспоминаний.       Мрачная ухмылка Зака пронеслась мимо глаз Эльзы. Её наивное поведение очень развеселило водителя, особенно момент с полицией. Знай Разенграффе, вырвавшая из его кровавых рук жизнь одного из должников казино, что Торстон и есть темный представитель закона и порядка в Вегасе, она бы не раскидывалась столь громкими словами. — И не побоюсь добавить, что ты чуть не убил человека, — и снова эта дьявольская тень на белом лице. Из-за неё Эльза ощутила колющий холодок по телу. Некая осторожность, вызванная страхом, овладела ею. Раздражённость утихла. И ровные ноги снова понесли хозяйку по гладкой дорожке. Машина плавно тронулась следом. — Как знаешь, Пресвятая Дева. Но тот ублюдок будет не невиннее всех грешников мира. Он заслужил большего, чем сломанная челюсть и нога, — от воспоминания о том страшном случае Эльза с болью в сердце сморщилась. Столько крови она не видела никогда, даже проклятые смотрительницы не дотягивались своей бессердечностью до этого загадочного парня.       Не наберись тогда Разенграффе смелости, бедняга пострадал бы от рук Зака ещё больше. — Но не будем о прошлом, — задорно добавил Торстон, — ты явно спешишь, и даже слишком. Стать твоим спасителем или как?       Пять лишних чертежей всё ещё маячили в сознании Эльзы, но самовлюбленная рожа Зака так её взбесила, что она задрала подбородок ещё выше и выплюнула упоительными для многих парней губами: — Не нужно меня спасать. Я сама о себе позабочусь. К тому же, тот, кто хотел убить, не может быть спасителем.       Зак не относился к тем, кто привык получать отказ, тем более от приглянувшейся девушки. Он еще долго ехал следом за Эльзой в надежде, что его приставучий прием сломит добычу, и она все-таки сядет в машину. Однако покойные родители закаливали дочь с самого детства. Твердая решительность, принципиальность и дозволенная горсть гордости помогли сестре Анны в решении дойти до автобусной остановки. — Если не хочешь, чтобы тебя оштрафовали, то стоит поскорей свалить отсюда, — угрюмо пробормотала Эльза, даже не глядя в сторону роскошной машины.       И снова на лице Зака мелькнула будоражащая улыбка, полная нахальства. Она-то и уничтожила зарождение мысли — сесть в машину, так как привычный красный автобус долго не приезжал. Вдруг откуда-то слева раздался знакомый шум, и девушка тут же повернула голову в его сторону. — Слава Богам, — прошептала Эльза, различив вдалеке ярко-красное пятно огромных размеров. Истинный спаситель мчался на помощь. — Если ты думаешь, что я не последую за автобусом, то глубоко ошиба…       Торстона перебило неприятное вибрирование в штанах. Из правого кармана черных брюк итальянской фирмы искривленные местами пальцы извлекли кнопочный мобильник. Голубые глаза окатили серебряный кусок инновации хмурым взглядом, Эльза даже уловила ругань на непонятном ей языке. Ей вдруг стало любопытно: кто же может быть настолько могущественным, чтобы иметь власть над таким человеком, как Зак? Однако автобус незамедлительно приближался, и пришлось отогнать все лишние мысли. — Я никогда не ошибаюсь, — весело пропела Эльза, затем ловко юркнув в красную громадину с шумным мотором.

***

      Оттенки осени нисколько не радовали Иккинга. И как бы он не любил приятную свежесть вольного ветра, всю дорогу до университета на его лице царила угрюмая задумчивость. Он шёл, запустив руки в карманы штанов и глядя на потертые носки армейских ботинок. Мысли его ещё долго не отпускали.       Как бы парню того не хотелось, он думал об Анне.       Младшая Разенграффе росла у него на глазах, буквально вместе с ним и Эльзой. Тогда знаки внимания смешливой девчонки только заставляли его хохотать. Однако со временем, когда обе сестры «вышли на свободу» и приют остался позади, Хэддок стал замечать, не сразу, но всё-таки довольно быстро — в его присутствии щёки Анны, потерявшие детскую припухлость, украшал румянец. С тех пор, как ей исполнилось тринадцать, в каждый День Святого Валентина он знал, что один подарок у него точно будет. На каждый её день рождения он всегда был приглашён.       А на своё четырнадцатилетие она его впервые поцеловала.       Ему тогда было около семнадцати, и всё, что его интересовало — разборка системного блока компьютера да новые комбинации в Блэк Джеке, коим он интересовался уже очень давно.       Тот поцелуй со свидетелями в виде ярких звезд, серпа луны и летней жары, показался Иккингу очень робким, но в нем чувствовалась техника, преподанная как будто помидором или яблоком. Все худшие опасения парня оправдались, потому ничего удивительного не было в том, что он грубо отпрянул, уже готовый к последующей реакции.       Анна убежала вся красная от стыда, чуть ли не заплакав, отчего Хэддока даже кольнула совесть, ведь девчонка была совсем неопытная и витающая в своих облаках. Да и обидеть младшую сестру лучшей подруги — не самая привлекательная перспектива, однако даже она не могла заставить парня хоть что-то ощутить.       В конце концов, извинение ждало своего исполнения. На следующее утро после дня рождения солнце по-особому сильно палило итак засушливую местность Вегаса. К удивлению Иккинга, Анна вела себя как ни в чём ни бывало. Сперва он очень обрадовался, со спокойной душой вернулся домой. Правда со временем желаемая легкость начала пропадать из его души. Как и Анна по ночам из дома…       Поздние приходы после школы участились. Ряды дешевых духов пополнялись на потертом туалетном столике, доставшемся от бабушки. Отвратительные ароматы нисколечко не перекрывали стойкий запах сигарет. Словом, исчезла та милая маленькая девчушка с веснушками, которую Иккинг знал прежде.       Как он и хотел, она отстранилась от него, даже, кажется, избегала, но в последний год опять взялась за него. Трудно было не заметить, какую походку в коротеньких домашних шортиках она выбирала, когда он был в гостях, как низко она наклонялась, чтобы передать ему тарелку с едой через стол.       Эльза неимоверно злилась, когда стала замечать подобное, однако Анна лишь делала вид, что вернулась к обычному поведению. Когда сестры рядом не было, она с коварно-соблазнительной улыбкой подбиралась к Хэддоку в попытках любой ценой украсть у него поцелуй или же схватиться за некоторые интересные места…       И всё равно её обтягивающие майки и юркие пальцы никак не могли всколыхнуть сердце парня. Он уже почти смирился со всем этим, не имея понятия, как остановить девушку.       Девушки. Они, вообще, мало волновали Иккинга. Среди близких друзей-девушек у него была лишь Эльза. И то они сблизились благодаря дружбе семьями. Так бы необычной красоты девушку с белокурыми волосами постигла бы та же учесть, что и остальных красавиц — полный игнор.       Сын Валки был явно не из тех, кто с хищным видом мог пялиться на стройные ноги или округлые формы. Его волновали интересы куда посложнее. Да и сам он, по правде, не сразу стал тем, на кого засматривались лучшие девчонки школы или даже скромницы. Внимание усилилось в старшей школе во время занятий баскетболом. Тогда еще смазливая прическа сменилась на более «крутую» — как комментировали многие. От этого шкафчик стал немного пополняться записками с отпечатками губной помады.       Но не сказать, что женское внимание сильно изменило взгляд Иккинга на жизнь. Ничего не перевернулось даже после жаркой ночи с Эллен, чирлидершой из школы, которая могла за ночь принять более двух парней, даже самого тренера. После этого хрупкие чувства весьма быстро прошли.       В университете темп жизни кардинально сменился, но девушки продолжали занимать не первое место в приоритетах. Тогда-то и начались ночные пропажи из дома и куча денег на подарки для близких. Конечно, у него было пару связей, но лишь из физиологических интересов и природных позывов. — Ай! — раздалось совсем близко, и Иккинг резко вскинул голову.       Молодая светловолосая девушка отшатнулась от него с широко раскрытыми глазами. Бумажный стаканчик в её руке угрожающе пошатнулся, и парень понял, что произошло. — Простите! — поспешно выдавил он. — Будьте аккуратней! — немного визгливым тоном лязгнула она, вскинув брови, прежде чем развернуться на каблуках и застучать по асфальту дальше.       Переваривая ситуацию, Хэддок на какое-то время завис в пространстве. Его буро-зеленые глаза провожали незнакомку, разглядывая светлые кудряшки, подпрыгивающие в тон шагов обладательницы.       За те секунды, что видел её, он мог бы даже заключить, что кофеманка красива. Но он ещё ни разу не встречал девушки, красивее её.       Никто и никогда не нравился Хэддоку настолько, чтобы раскрыть собственную душу; Эльза не шла в счет, так как дружба для парня была цене всего на свете и он еще не встречал надежней друга, чем старшая Разенграффе.       До недавних пор…       Иккинг вообще не заметил, как это произошло. Просто нашёл себе новое ночное заведение, в котором можно было бы отыскать приличный улов, и увидел её. Она была в синем платье из пайеток, которое открывало её острые плечи. В прозрачных высоченных каблуках она танцевала, словно богиня, на барной столешнице. Двигалась так, словно сама создала понятия «гибкость» и «сексуальность». Все танцовщицы Кампо на её фоне меркли.       Именно тогда Иккинг заметил, что глубина синего ей прямо-таки к лицу. Сам не знал почему, но был уверен — у неё того же цвета глаза с кошачьим макияжем, придающим коварства. Этих желанных глаз он разглядеть не мог из-за постоянного движения, темноты и того, что жадная на её внимание толпа посетителей не позволяла подобраться ближе.       Она эротично крутилась вокруг противных мужланов, грязных и потных. Позволяла класть мятые купюры себе в трусики и бюстгальтер. И ничего кроме как злиться Иккинг не мог, потому что непонятные силы удерживали его на расстоянии от нее. Он еще долго просто наблюдал за ней, но одно знал точно: он влюбился в неё по уши и понятия не имел, как с этим справиться. Она манила его с каждым разом всё сильнее.       Когда глаза зацепили знакомое здание огромных размеров из серого камня, мысли об одной блондинке, будоражащей то, чего не стоит показывать на людях, сменились на другую платиновую прелестницу. Встреча с ней как раз близилась. Непреложная истина: в обеденное время Эльза точно будет сидеть у окна просторной столовой в полном одиночестве в ожидании единственного друга.       Проталкиваясь меж студентов, Хэддок поднялся на нужный этаж. Пары по механике и прикладной информатике отвлекли его от прежних мыслей, отчего на душе сделалось гораздо легче. С почти чистым разумом он отправился в столовую. Светлый затылок он завидел уже издалека. Быстро нахватав различных составляющих красного подноса, он отправился к сироте с надеждой: она поможет ему окончательно развеяться. — Давно ты тут? — приземляясь напротив блондинки с почти добродушной улыбкой на лице, поинтересовался парень.       Она отвернулась от серого окна. Белая кружка в её согнутых на столе руках дымилась и издавала блаженный запах какао.       Настроение на её лице было подстать погоде, успевший испортиться до неузнаваемости за несколько часов. Какие-то сомнения, неуверенность в глазах с небесной радужкой да немного нахмуренный лоб в придачу заставили его напрячься. Но его простодушный вид, кажется, немного успокоил девушку. Она слабо улыбнулась. — Что-то случилось? — осторожно спросил Иккинг, тут же приготовившись к тому, что она яростно выкрикнет «да!» и припомнит ему утренний поцелуй.       Этого, однако, не случилось. Почти. — Да, — выдохнула Эльза, оставив в покое любимый напиток и, приступив мучать томатный суп блестящей от чистоты ложкой.       Иккинг не посмел торопить верного друга, а потому молча застыл, ожидая, когда внутренняя борьба Резенграффе закончится, и она решит открываться парню. — Анна кажется… похоже… она будто бы…       Девушка зажмурилась и с трудом заявила чуть ли не шепотом: — Беременна.       Сказать, что шатена окатило невидимой волной поражения — ничего не сказать. Брови поползли на лоб, а мышцы от шока так расслабились, что он чуть не выронил вилку в куриный салат. Сперва он даже выдавил нервный, грудной хохот, а потом недоумение на лице Эльзы дало бодрящую пощечину. Это не шутка. — А… Ну… Поздравляю? — в женских делах, подобно таким, Иккинг был неопытен и глуп, прямо как в хозяйских. Его носки до сих пор штопала Хедер. А каждое воскресенье стопка свежего белья уже покоилась на его идеально убранной кровати. — Не до смеха, Иккинг! Она не признается, кто отец, и выглядит так, словно существо в её чреве нисколечко не доставляет ей проблем. Она даже несовершеннолетняя! Моя стипендия не потянет ещё одного нахлебника!       Вид у Эльзы был не самый воодушевляющий. Белая тонкая кожа побледнела тона на два. Возможно, погода тоже на неё влияла. Сильные ветра и пыль Разенграффе не любила с детства.       Возмущение перелилось в безысходность. Казалось, подруга вот-вот прильнёт ладонями к лицу и расплачется, и Иккинг понимал, почему: она столько всего пережила, столько перетерпела, тащила на себе хозяйство и младшую сестру — не самую, кстати, послушную — и теперь такое. Он и не знал, что сказать, чтобы хоть как-то её подбодрить. Потому что не умел. — Я… могу что-нибудь сделать? — Не знаю, кто в этом мире сможет.       Аппетит полностью пропал, и парень отодвинул тарелку, не отрывая глаз от Эльзы. Она с убитым видом подпёрла голову кулаками. — Чувствую, даже мои угрозы не вытащат из неё и слова. Что с ней стало, Иккинг? Что стало с моей маленькой Анной? Может, я была слишком строга к ней? Стоило немного поддакивать её капризам. — Оу, оу, полегче, подруга! Одно я сказать точно могу. Если бы не твоя дисциплинированность, то выявилось бы что-нибудь похуже беременности. Так что ты всё делала правильно, просто твоя сестринская любовь и доброе сердце дали Анне слишком много воли. Хоть ты и не уставала читать нотации каждый раз, Анна чувствовала, что на большую чудовищность ты не способна.       Конечно, маленькая речь Иккинга не избавила от проблемы, но камень с души девушки спал. — Что мне делать дальше, Иккинг? — умоляющим голосом вопросила Эльза. — Для начала на неё не стоит давить, я думаю. Слышал от подруг матери кучу историй, о том, беременные девицы прыгали под машину. Стоит действовать так, как ты обычно и делаешь с Анной, спокойно, мягко и без криков. Попробуй. А дальше видно будет.       Мудрость Иккинга оживила Эльзу, даже немного зарядило энергией. Она не усидела на месте: чмокнула друга в щеку в знак благодарности и помчалась вон из столовой, словно её ждало неотложное дело: — Захвати и мой поднос тоже! — Что?! — выпалил он, но Эльза уже скрылась за толстыми дверьми цвета ореха, и Иккинг устало вздохнул.

***

      Часы пробили ровно семь двадцать девять, когда входная дверь семейства Хэддок отворилась, и в прихожую ввалился слегка изнеможённый от бесконечных вычислений Иккинг. Серый рюкзак не успел долететь до пола, как хрупкая ручка сестры вонзилась в его предплечье и потянула в сторону гостиной. — Быстрее, брат! Скоро начнётся! Давай, шевелись же!       Ботинки и куртка слетели на ходу. Сзади из неоткуда возникла мать, которая с тёплой улыбкой собирала за любимым сыном вещи и аккуратно складывала их в шкаф. — Успокойся, не убежит твой Бортомильо, — застонал старший брат, на что Хедер ответила хмурым взглядом. — Сегодня Мария будет отстаивать свои права и, наконец, порвет с ним! Я чувствую это!       Настойчивость с каждой секундой усиливалась. Было видно: Хедер разрывалась от неистраченной энергии. Порой Иккинга это беспокоило. Гипперактивность сестры иногда раздражала, но в большей степени настораживала с каждым годом. Все-таки Хедер близилась к зрелому возрасту, когда человек только-только вкушает прелести молодости. А она… Дальше крыльца никогда не выходила. Не увлекалась парнями, в ее комнате никогда не висел плакат с каким-нибудь бойс-бендом. Зато стояла фотография брата на самом видном месте…       Однажды Иккинг даже поймал сестру, но не с поличным. Случайно подглядел. И виновников того было два — сама Хедер и ее неосторожность. Поздней ночью единственный сын Валки возвращался из очередного ночного похода в клуб, тихой поступью плыл мимо комнат, чтобы ненароком не наткнуться на разочарованную мать, а тут… Дверь комнаты с пряными ароматами стояла приоткрытой. Горел звёздный ночник, слышались стоны…       Странные шорохи под персиковым одеялом в ночной глубине только навострили зрение Иккинга. Старший брат не ожидал подобного, и в мыслях не было, что Хедер уже «повзрослела». Казалось, пошлая гниль не коснется столь светлой души, но кто ж знал.       С той ночи Иккинг стал по-другому смотреть на сестру. Отношения нисколечко не испортились, просто теперь прикосновения сестры толкали его на двусмысленные понятия. Ведь он был единственным мужчиной в жизни Хедер. — Ах! — стон сестры выбил Иккинга из дум, вызванных сестрой и её переплетениями вокруг его тела. Очень холодные руки и ноги Хедер лезли чуть ли не под серую рубашку парня, но он старался выглядит невозмутимым. — Я знала, что Мария выстрелит в него!       От сюжетного поворота встрепенулась даже Валка, накрывавшая небольшой ужин на кофейном столике прямо перед плазменным телевизором. Иккинг скучно взглянул на цветной проектор и аккуратно выбрался из объятий сестры, чтобы заполнить пустой желудок хорошей порцией пасты. Он сел по-турецки на ковровом полу, и руки Хедер тут же обвились вокруг него, а прелестные глазки не отрывались от смазливого Бортомильо.       Последовал едва слышимый вздох. С каждой минутой Иккингу хотелось поскорей сорваться с места и отправиться туда, где он чувствовал себя самим собой. В казино. Танцы тамошних девушек и карты заинтересовали бы его куда сильней, чем глупый сериал по телеку.       Часы, наконец, пробили время сна. Ровно в полночь кровать Хедер уже чувствовала тепло хозяйки. Валка тоже спала без задних ног: каждую пятницу так и происходило, ведь сериал в тысячу эпизодов ежегодно шел целых два часа. Идеальный шанс для Иккинга ускользнуть без лишних вопросов.       Черный, ничем не привлекательный наряд из толстовки и трико идеально сел на подтянутое тело Иккинга. Березовая дверь тихо закрылась за ним. Улица встретила его несвойственной Вегасу прохладой. В этом году холодные дни осени, на удивление жителей, превышали жаркие. Это означало только одно — летнее солнце сожжет все на своем пути.       Мельком любопытный взор бросился через пустую дорогу. Свет в комнате Эльзы горел, как и Анны. Хэддоку очень бы хотелось навестить подругу, но он знал, что сейчас их разборки не жаждут лишних свидетелей. Тем более, что Разенграффе совершенно не подозревала о скверных делах друга…

***

      Знакомое здание в объятиях темноты зазывало своей неоновой вывеской «Кампо». Кучка людей уже толпилась у обветшалого фасада, словно в этой «горячей точке» Вегаса можно было найти все. В самом деле, какие только люди не сновали в Кампо. Наркодилеров невозможно было счесть на пальцах, женщины прибывали, словно новый хит-товар, а алкоголь и качественные сигары лились рекой. И все это соединилось в одном месте, где самые разные слои общества потребляли дрянь подобно воздуху.       В острых ощущениях нуждались все, поэтому было уже более пяти лет, как в Капо Базильи было одобрено предложение Плеваки разместить место для боёв без правил. Так железная клетка для двух «львов» каждую пятницу заставляла Кампо дребезжать в буквальном смысле.       Хэддок проплыл мимо малолетней толпы прямо к вышибале. Чудищу с внушительными мускулами хватило одного взгляда на рослого парня, чтобы принять решение. Иккинг получил дозволение.       И вот, он внутри, там, где привык бывать уже каждую ночь. Там, где музыка вливалась в вены, и тело двигалось самовольно. Там, где стразы на расслабленных лицах и блестки на тряпках, что еле закрывали изгибы тела в танце девушек, приятно резали глаза.       Пробираясь через туман людей на танцполе, Иккинг не мог не улыбаться. Проникая всё глубже к истокам Кампо, он заводился ещё больше. Однако сегодня карточный стол пустовал. Парню хотелось просто насладиться диким темпом ночной жизни Вегаса.       Ближе к барной стойке различались звуки. Тут мелодичный смех женщин сплетался воедино с музыкой, шорохом зелёных бумажек и отдалёнными вскриками со стороны боевой клетки. Где два потных и забрызганных кровью мужика бились чуть ли не на смерть.       В миг домашняя скукота улетучилась от всей этой западной атмосферы. Но внимательные зелёные глаза выглядели неудовлетворенными, искали кое-кого. Хотя, почему «кое-кого»? Он давно знал, кого. Уверенность, что сегодня всё случится, овладевала Хэддоком все больше.       Да, он решил точно.       Девушки, танцующие на полированном граните барной столешницы, не получили и капли внимания шулера. Прильнув локтем к бару, он стал наблюдать. Пока что знакомые светлые волосы и тонкий стан прятались от него.       Хеддок прошёлся изучающим взглядом по некоторым лицам: незнакомые мужчины, кто в дорогих костюмах и с элитными проститутками, кто просто в белой футболке и тонких штанишках верхом на стуле игровой машины в джекпот. Кто-то выглядел ещё страннее в темных одеяниях с капюшоном и спрятанными в карманы руками, виднелись даже женщины из элитного общества. Красавицы в нарядах от мировых брендов чаще крутились возле мужчин, подобных им. В толпе можно было даже разглядеть их телохранителя, угрожающе сканирующего толпу.       Колорит Кампо развеселил Иккинга. Тонкая полоса губ согнулась в сдержанной улыбке.       Но поиски продолжались. Парень и не заметил, с каким пристальным интересом бармен с пепельными волосами совсем рядом с ним разглядывает его… «Её» все не было.       Хэддок уже готов был разочароваться так сильно, чтобы плюнуть на всё и взять целую бутылку виски. Он собрался с кислой миной отвернуться к стойке, как вдруг совсем нечаянно зацепил глазами её. Стоило ей появиться, он тут же ощутил внутри разливающееся тепло.       Она появилась словно из неоткуда. Казалось, толпа вокруг неё расступалась от ее пламени. Кошачьей походкой предмет вожделения Иккинга медленно приближался к нему в тугом чёрном корсете на завязках, еле закрывающим молодую грудь. Красавица остановилась прямо напротив него, ее тонкая рука в длинной лакированной перчатке уперлась в столешницу. Тело, пахнущее ароматом роз, нагнулось вперёд так, что копна шикарных кудрей упала на лицо.       Иккинг жадно вдыхал ее аромат и не сводил взгляда с манящих глаз. Но ему было страшно… Страшно, что все это сон, что сейчас он резко проснётся и вместо той, кого он уже так давно желает, взгляд застанет шумную младшую сестру…       Пока мысли о наихудшем исходе тревожили голову, Хэддок не заметил, как её руки мягко обвили его шею. От неожиданности он отвёл голову назад. — Ты что же, боишься меня? — сладкий голос приятно полился в уши. Дерзкая ухмылка украсила ее маленькое личико, покрытое макияжем с плотными стрелками. — Нет… — сглотнув, выдавил он, осмелившись даже прикоснуться к ее худым рукам.       Девушка самодовольно прикрыла глаза и, почувствовав, что ситуация у неё под контролем, опустила голову ему на плечо. У Хэддока внутри все сжалось. Штаны стали ему неудобны, тесны в зоне паха. Щекотливое состояние только будоражило его.       Блондинка подняла голову, но при этом оказалась уже всего сантиметрах в десяти от него. Не отпуская своей ухмылки, выделенной вишневой помадой, она немного изменила позицию: тонкие пальцы с чёрным лаком переместились к лицу парня, а левое колено, обтянутое сеткой, игриво прошлось по ноге студента. А он так и стоял не в силах пошевелиться.       Дыхание стриптизёрши проложило путь на щеке, пока губы едва не задели его. А потом её шаловливая рука и вовсе потянулась к низу его живота. Знак был подан.       В тот момент, когда она достигла цели, мозг парня уже достаточно расплылся для того, чтобы не думать о том, что они, вообще-то, тут не одни. Хотя, наверное, подобные вопросы среди посетителей Кампо очень мало кого интересовали.       Он почувствовал подгибающиеся колени как раз перед тем, как она прошептала ему на ухо: — Следуй за мной.       Она резко отстранилась, и он ощутил словно бы отрезвляющую пощечину по лицу. Ничего вокруг за то время, пока он переживал эйфорию, не изменилось: полупьяные ушлёпки продолжали лапать пышногрудых девиц с улыбками до ушей и пихать деньги в белье от бёдер до лямок лифчика. Кто-то сжал его руку, и он откуда-то нашёл силы для того, чтобы сжать в ответ.       Через пару мгновений они уже пересекали помещение в только ей известном направлении. Он не представлял, чего ожидать: сколько раз ему не мерещилась картина, где была одна лишь она, сейчас он, пьяный от вида её сильно приоткрытых ключиц, коленей, шеи, не мог нормально соображать. Черт, его заводили даже её голые локти.       Плотная ширма впустила их в длинный коридор, неоновый свет в глазах усилился. Красный, смешанный с синим, запутывал, стальные двери терялись на фоне серых стен в присыпку с ядовитым светом. Но Иккинга сейчас это не волновало, как и идущий на встречу мужчина, уже раздетый, с метками красной помады.       Одна из таких крепких дверей бесшумно отворилась. Они проскользнули в сокрытое от чужих глаз помещение. Маленькая комната горела естественным освещением. Но теперь внимание привлекали оттенки бордо: повсюду кроваво-красная мебель. Необычная софа, двухметровая кровать, наручники, свисающие с ее петель, прозрачный балдахин, а напротив всего убранства небольшой бар с качественным алкоголем. VIP-комната.       Музыки больше не было слышно, только его обрывистое дыхание. Хорошая изоляций шума и почти абсолютная тишина нисколько не убавляли уверенности в Хэддоке. Он, сумев даже хитро приподнять уголок губ, попытался положить руки на её талию, но она ловким, отточенным движением толкнула его на низенький диван перед собой. Приглушив свет, она вернулась к нему снова.       Игривые чертики не покидали её восхитительных глаз, как он и думал, голубых. Хэддок смирился с тем, что ситуацией владеет она, и предоставил ей власть вновь. А о том, что таких, как она, трогать без воли запрещалось, он и подавно забыл. Сев на парня верхом, танцовщица снова вплотную нагнулась к нему, но теперь ее шаловливая рука возилась с чем-то другим. Резко послышался звук наручников. Игра в пленного только нравилась Иккингу. Перспектива быть прикованным к дивану не радовала, но зато теперь девушка двигалась ещё более уверено. — Почему ты решила подойти ко мне? — не отрывая глаз от неё, выдохнул Иккинг. — Я знала, что ты искал меня. — Она вновь наклонилась, а затем медленно поднялась, проведя кистями по изящной ноге и глядя на него из-под прикрытых, оттенённых серебром век. — Ты ждал меня. Только меня. Так?       Не было уже никакого тепла внутри, там господствовал пожар. Руки Иккинга теперь сами тянулись к ней, он готов был наплевать на всех и вся, лишь бы только дотронуться до неё, но железные цепи ограничивали его.       Внезапно послышался дверной механизм. Парень резко замер, удивившись сам тому, что что-то в этом мире могло вывести его из транса, в который ввела она. Свет вновь обжег все помещение.       Она тем временем резко отступила в сторону. Глаза Иккинга, привыкшие к темноте, различили рядом с девушкой лицо. Он не сразу понял, где видел его прежде. — Ты?!.. — изумился парень. — А ты думал, ещё одна стр… — тут блондинка резко пихнула человека под дых, и он, скорчившись на миг, тут же исправился, — красавица?       Иккинг мог понять всё. Он понял бы, окажись происходящее сном. Понял бы, пропади она вдруг. Но того, что блондинка каким-то образом выловила его среди других людей, почти довела до оргазма своим видом и лёгкими касаниями, привела в комнату, а потом впустила в неё местного бармена, которого он только-только видел за стойкой, Хэддок понять не мог. — У неё руки мастера, не правда ли? — ситуация очень забавляла Джека. Он стоял, скрестив руки на груди, и выглядел, словно ребёнок, ловящий радость от издевательств над животным. — Если это махинация с воровством, то я вас разочарую, найдёте в моем кармане не больше полсотни, — спокойно ответил Иккинг так, будто попадал в подобные ситуация тысячу раз на день. Джек рассмеялся в голос. Астрид же происходящее только злило ещё больше. Иккингу было в новинку различать на ее лице угрюмость. Обычно вся такая кокетливая и страстная особа готова была, кажется, вмазать обоим по лицу и уйти куда подальше. — Поверь, я капнул поглубже. И знаю, сколько денег ты имеешь на самом деле, карточный шулер, — несмотря на подобные слова, Иккинг сохранял покер-фейс в ответ на огненную ухмылку Джека. — Неплохо, парень, весьма неплохо. Но без лишних прелюдий. Сразу к делу. У меня есть для тебя предложение. Не хочешь срубить побольше бабла?       И снова профессиональное, каменное лицо. Иккинг умел скрывать чувства, однако интерес уже вспыхнул в его сердце. — Срубишь столько денег в паре со мной, что больше не придётся ловить мальков каждые выходные в этом вонючем заведении, — добавил Фрост. — Мне тут нравится, — непринужденно вставил Иккинг, чем вызвал новую волну звонкого смеха. Даже Астрид взглянула на него, как на придурка. — Без шуток, парень, у нас мало времени для разговора. Ты хоть знаешь, как было тяжело пройти незаметным мимо Вигго? А приват-сеанс временный, так что он сейчас зайдёт сюда, чтобы проверить, в порядке ли Астрид, — плечо Джека почувствовало шлепок от маленькой ручки. — Ой, похоже, теперь ты наконец знаешь имя красавицы, по которой сохнешь уже очень давно.       Тут лицо Иккинга передернулось. Обычно он умел скрывать все, а тут неизвестный тип берет и имеет его как дешевую проститутку. — А-а-а, дернулся, видишь, от меня ничего не скроешь. Я умён до безобразия и весьма справедлив. Так что работать со мной тебе очень понравится. В общем! Если моя харизма тебя чуточку зацепила, то вот адрес, приходи в это кафе ровно через три дня в восемь вечера. Ведь твои занятия заканчиваются не раньше семи, и раньше ты никак не успеешь. Обговорим цену, все детали. Но, самое главное, придёт она! — Джек указал взглядом на Астрид, на что та только повела бровью.       Одарив на прощание Иккинга самодовольной улыбкой, Фрост вышел из комнаты в обнимку с Астрид. — А как же наручники?! — донеслось им вслед. — Вигго освободит через десять минут! — бодро выкрикнул Джек, и дверь за ними закрылась.