Огни Лас-Вегаса

— Милая, где ты раздобыла это божье чудо? — Спросила Мамочка, попивая ликёр и не сводя серых глаз со сцены, с которой под бурные аплодисменты спускалась Эльза. — Знакомая знакомого, — неоднозначно ответила Хофферсон. Она безотрадно наблюдала за тем, как Эльза пыталась одновременно не запутаться в юбке и утихомирить приятное волнение по всему телу.       В голове все путалось от идеального выступления, и мир Кампо перестал излучать грязь, перестал казаться центром греховности, ведь его сцена дала возвыситься девушке над землей. Но не успела Эльза насладиться легкостью, как чья-то горячая ладонь легла на её оголенное плечо и больно вернуло в реальность.       Эльза с незаметным испугом в голубых глазах замерла на месте и подняла взгляд к лицу высокого парня. Он всеми силами старался излучать любезность. — Прекрасный голос, — произнес Зак, наклоняясь ближе к пойманной добыче.       Лицо Эльзы исказилось, словно её язык обожгла кислая конфета. Девушка скинула с себя его мозолистую ладонь и уже хотела идти дальше. Но головорез Базильи, преследовавший её долгое время, не отступал, он не знал, что значит отступать, когда жертва находилась на его территории.  — Хей, я редко делаю кому-то комплименты. Думаю, это должно тебе о чем-нибудь говорить. — Я не принимаю комплименты от людей, которые ведут себя как маньяки, — Эльза вновь попыталась уйти, и вновь он преградил ей путь уже без прикосновений. Плечистое тело, окутанное белой рубашкой встало поперек дороги. — Отстань от неё, плешивый.       Астрид нагло втиснулась между ними, положив руки на бёдра. — И тебе привет, дощечка, — ответил «плешивый». Обмен «прозвищами» вовсе не казался дружеским. Язвительность и лютую ненависть друг к другу источали в равной степени оба служащих Кампо.       Хофферсон за несколько лет выслушала много историй сестры-близняшки Зака, Зои, о том, каким мудаком он был. Однако самолично она убедилась в этом, наблюдая за весьма грубым отношением парня к проституткам Кампо. — Она твоя подруга? — с заметным удивлением обратился Зак к Эльзе, брезгливо указывая пальцем на Астрид.       Эльза помедлила с ответом, взвешивая решение. То, как Астрид поглядывала на Зака, могло помочь избавиться от него. Возможно, навсегда. Стоит лишь сказать нужные слова… — Да, она моя подруга, — резко произнесла Астрид, вырвав из раздумий Эльзу и неплохо её удивив. — Иди куда шёл и не лезь больше.       Зак издал смешок. Усиливающиеся басы клубной музыки били по мозгам, и парень от того ещё быстрее наполнялся злостью. Не к Эльзе, а к Астрид. Она была его личной занозой в заднице. Отчасти он всё ещё не мог помириться с сестрой именно из-за Хофферсон. — Что ты тут делаешь?! — за спиной у Зака заверещал голос человека, с которым он когда-то делил одно место в животе матери. Головорез устало развернулся, зная, какую истерику могла закатить Зои, если натыкалась на брата в Кампо. С прошлого раза ему хватило её криков на целых два месяца. Та несчастная женщина, что осмеливалась недовольно пискнуть в присутствии Зака после его ссоры с Зои, навсегда переставала издавать какие-либо звуки при виде главного головореза Базильи. — Работаю, — гортанно ответил брат. — Исчезни отсюда! Хватит уже преследовать меня!       Брови Эльзы поднялись чуть ли не до макушки. Она ещё никогда не видела, чтобы девушка так судорожно кричала. Сопрано Зои перекрикивало музыку в заведении, отчего близ отдыхающие люди обращали на них внимание. — Уйду, как только доделаю работу, — Зак бросил последний многозначительный взор в сторону Эльзы. И пошагал в сторону игральных столов.       Непонятные силы не позволяли Эльзе перестать следить за парнем. Она с затаившимся дыханием наблюдала, как он со спины подходит к какому-то мужчине в гавайской рубашке, начинает дружески хлопать по плечу и что-то говорит на ухо. Парень с гавайской рубашкой делается бледным, как мертвец, при виде Зака. Он послушно, под натиском его широкой ладони, слезает со стула, и оба скрываются в толпе. Один выдавливает из себя ту самую любезную улыбку, другой же готовится умереть на месте от страха.       Значит так наказывают «счастливчиков» в игре карты… И как же спокойно, без всякого шоу их уводит Зак.       В эту минуту Эльзе стало плохо. Пот пробил на лице. Её заворотило, когда она представила, как подобное происходит с Иккингом, с его напарниками, с ней. Их уводят неизвестно куда, вытрясают жизнь. И Анна так и остается в руках чудовищ. — Ты побледнела, малышка. С тобой все в порядке? — искренне забеспокоилась подошедшая к ним Мамочка. Когтистая ладонь женщины ласково легла на плечо Эльзы. Кожа в этом месте неприятно зазудела. Разенграффе хотелось нагрубить, накричать, выплеснуть страх в виде гнева, хотелось, чтобы никто к ней не прикасался. Но она лишь дала волю слезам, которые быстро спрятала в объятиях друга, подбежав к нему, как только он вылез из тесной толпы.       Иккинг крепко прижал к себе Эльзу и обвел всех вопрошающим взглядом. — Видимо, так хорошо выступила, что плакать захотелось, — пытался объяснить необъяснимое Джек. Через секунду на кофте Иккинга оказалось содержимое желудка Эльзы. Все ужаснулись. — Вот, черт! Кажись, это всё виски, — предположила Мамочка, жалостливо поглядывая на кашляющую Эльзу. Иккинг грозно взглянул на главную женщину Кампо. — Что?! Она до смерти боялась выходить на сцену. Пару градусов ей не помешали. Сами видели, как она выступила! — Мамочка невинно подняла руки, отмахнулась ото всех и ушла восвояси.       Обязанность помочь Эльзе вылезти из роскошного платья вновь навалилась на Астрид. Она обхватила Эльзу за плечи и осторожно повела в гримерку. — Прости, чувак, но в моем сундуке больше нет сменой одежды, — ответил Джек, когда его глаза встретились с глазами Иккинга. — Придется ковылять до дома с обработанным виски. И, кстати, твой день икс наступит завтра. Я еле как уговорил Астрид выбрать дату для вашего свидания, — Фрост с закатанными глазами изобразил кавычки, — она согласилась только на завтра. Так что отмойся хорошо, Хэддок.       Джек осторожно похлопал Иккинга по плечу так, чтобы не соприкоснуться с рвотой на его одежде. Улыбнувшись той самой лукавой улыбкой, он вернулся к барной стойке.

***

      Знакомый смешок разрушил воцарившуюся не так давно тишину комнаты. Девушка четверть часа мучалась со своими волосами, пытаясь заколоть их с помощью своего любимого крабика.       Он был всем, что осталось у неё от матери, и она везде брала его с собой.       Астрид одарила сожителя презрительным взглядом через помаранное зеркало в углу гостиной. Джек расслабленно лежал, раскинувшись на убитом диване и закинув ногу на ногу. — Твоя ухмылочка меня бесит, — сообщила в тихом гневе она. — Ничего не могу поделать. Ты собираешься на свиданку так забавно. Мне уже можно нормально осмотреть тебя? — Как странно, обычно ты без спросу рассматриваешь меня, когда хочешь, — бросила она, наконец, закрепив аппарат на волосах как нужно и шумно выдохнув. На миг девушка повернула голову на парня. — Что же изменилось? — Ну… — он приложил пульт от телевизора, с коим игрались его руки, к подбородку, и задумчиво приподнял бровь, всё это время не отрывая глаз от экрана, на котором мелькало какое-то шоу. — Вдруг твой кавалер заревнует.       Мрачное настроение, чья вуаль покрывала блондинку минуту назад, накрыла её вновь. — Не-сме-шно. — А разве мне до смеха, Астрид? Я отдаю тебя в руки какому-то карточному игроку. Хоть это всего на вечер. Знаешь, как я переживаю?..       Ответа не последовало, и он извернул шею, чтобы взглянуть на собеседницу. Наткнувшись на её опасный взгляд, он вновь усмехнулся, пробежался по силуэту глазами и вернулся к шоу. — Милый лифчик. Не твой ночной стиль, но для нашего милого умника самое то. Всё мне ясно. Ты так ради него стараешься… — Стараться будешь ты, Фрост, закрывшись в одиночестве в ванной! Заткнись, иначе вместо меня пойдёшь ты!       Парень поднял руки, «сдаваясь», и произнёс: — Всё, молчу. Не смею лишать тебя такого невероятного вечера.       Вечер обещал быть странным, непонятным, неожиданным, но вряд ли невероятным. Астрид очень надеялась, что он пройдёт ну хотя бы спокойно, ещё лучше — быстро, малозаметно, ненавязчиво. По крайней мере, ей очень хотелось в это верить.       Хоть Иккинг, заметно интересующийся ею, в некой степени, очень малой, и вызвал интерес у неё самой, она не собиралась тратить на него кучу своего времени, которое в идеале нужно было бы отдать под сон и отдых от жадных взглядов и улюлюканья их адресантов.       Она, оторвавшись от зеркала, устало повернулась на Джека. — Можешь смотреть.       Он, заинтригованный, повиновался. Однако лицо его, прежде обычное по отношению к ней и вследствие содержащее толику игры и смешинок, вдруг сделалось удивлённым и весьма разочарованным. — Что это, Астрид?       Она оглядела себя. — Что?       Джек даже изменил свою расслабленную позу, сев прямо. — Что на тебе? Где ты это откопала? Это что, моя старая толстовка?.. — Ну да. Ты ведь её не носишь. — В том и дело, Астрид! Даже я её не ношу! А ты решилась облачиться в неё в столь важный для нас день! — О какой важности ты говоришь, Джек? Он ведь уже у нас в кармане, он согласился участвовать. — Да, но это не значит, что можно являться на персональную встречу с ним в таком… — он окинул её взглядом, — образе. Ты специально?.. — Да я… — Ты должна впечатлить его, Астрид. Покажи ему всю себя.       Она негодующе цокнула и упёрла руки в бока. — Предлагаешь танцевать перед ним? Или притворяться? Могу я хоть сегодня от этого отдохнуть? — Конечно, Астрид.       Он поднялся и, уже более спокойный, подошёл прямо к ней, глядя ей в глаза, и было непонятно, что есть основа проникновенности его взгляда — искренность или ирония. — …Ведь вся ты вовсе не в притворстве и не в танцах.       Даже если основа — ирония, это не сделало бы хуже. Астрид в тот миг настолько верила ему, что замерла.       Он осторожно взял её за подбородок. Глаза его от её глаз опустились к губам, и он, кажется, собрался приблизится к ней своими. Она не пошевелилась; он вдруг отдалился и впился в неё вновь своим прежним хитрым взглядом. — Только смотри, на первом свидании целоваться нельзя! Или нынче иные порядки в молодежи?       Она засмеялась, опустив голову, и шутливо толкнула парня так, что он невольно сделал пару шагов назад. — Только его так не бей! Он явно не оценит. — Не бойся, Джек, — сладко протянула Астрид, — все мои удары лишь тебе… И тем мерзавцам из Кампо, что решают воплотить мечты в реальность. — Ладно… — картинно выдохнул он. — К ним ревновать не буду. Но вот к Иккингу…       Она прелестно улыбнулась и закатила глаза.

***

— Прости, ничего лучше кафе для первого раза я придумать не смог.       Лучи света предзакатного солнца, сегодня больше рыжеватые, чем фиолетовые или розовые, проникали в стеклянные окна довольно достойного и милого кафе. В подобных местах Астрид бывать не доводилось, если доводилось вообще. Лишь раз она была в весьма приличном ресторане, в кой её затащил один весьма приличный мужчина. Но с ним ничего дельного у неё не вышло. Джек ещё долго злился на то, что она тратила на него своё время… — Ничего. Здесь… мило.       Она пустила все свои силы на то, чтобы сидеть не с каменным лицом. Даже улыбнулась пару раз. Давно она не улыбалась кому-либо кроме Джека так сравнительно не наигранно. Он заметно нервничал, и это было даже забавно. — Рад слышать. А ты…       Его прервал монотонный голос официанта. — Уже определились с заказом?       Хэддок перевёл вопросительный взгляд на девушку напротив. Она равнодушно произнесла, едва удостоив молодого парня взглядом: — Глясе.       Официант обратил глаза к парню.  — Чай. Зелёный.       Когда они вновь остались относительно наедине, Иккинг спросил: — Ты совсем ничего не поешь? Ты отказалась от отличного места, где мы могли бы пообедать… — Не особо хочу. — Ну смотри… Мне будет стыдно, если я оставлю тебя голодной.       Астрид выдала подобие смешка. Хоть обстановка и почти уже не действовала ей на нервы, как она предполагала ранее, девушка уже размышляла о том, чем займётся по приходу домой и как скоро она вообще отсюда уйдёт. Через пять минут их заказ материализовался на столе, и Астрид вплотную обхватила стеклянный бокал с кофе. — А ты почему не с кофе? — она кивнула на чашку перед парнем после того, как Джек в её голове заорал о том, чтобы она хотя бы делала вид, что старается. — Не люблю его. — Ответил Иккинг, обрадованный действием от собеседницы. — Он такой горький…       Хэддок улыбнулся и сделал глоток. После этого воцарилась тишина, затянувшаяся на несколько минут. Астрид, что оглядывала заведение и ютившихся рядом людей, вдруг ощутила на себе чей-то взгляд. Она застала Иккинга, что не отрывал от неё глаз. — Что? — Ты очень красивая. Не помню, говорил ли я.       Она усмехнулась и откинулась на спинку стула. Теперь уже он спросил: — Что? — Ничего. Спасибо, мне приятно.       Астрид, на лице которой царила вдруг ехидная улыбка, приподняла бровь и скрестила руки на груди. — Ты злился, когда я тебя… — Обвела вокруг пальца? Конечно. Казалось, я сорвал куш, но ты оказалась куда загадочней, чем я предполагал. Иначе я не оказался бы тогда в VIP-комнате с тобой. Кстати, кто придумал тот супер-план по включении меня во всю эту заварушку? Ты или Джек? — Пусть это останется секретом. — Да… У всех есть секреты. — И впрямь.       Нить только-только наладившегося контакта звонко оборвалась вновь. Иккинг перевёл глаза с чашки, чьи стенки страдали от ударов подушечек его пальцев, на танцовщицу, и опустил их. Опять эта угнетающая тишина. Хэддок не знал чем её заполнить. У него никогда не было опыта в хороших свиданиях. Встречи с Эльзой не шли в счет, с подругой детства было все по-другому. С ней даже в тесном толчке было бы комфортно. А тут…       Астрид целый час заглушала в голове голос Джека, непрерывно била пяткой об пол, после чего, достигнув апогея, все-таки осмелилась прервать всё сие действо, на секунду показавшееся ей не таким уж плохим, но вернувшемся в первичное состояние вновь. — Спасибо, кофе было очень вкусное, мне всё понравилось, честно, — в спешке соврала девушка, — но сегодня тяжелая смена, гостей уйма, ты и сам знаешь.       Нервоз так и пробивался наружу. Хофферсон на ходу придумывала причины. Не упуская ни секунды, она выбежала из кафе, оставив Иккинга одного. Он с минуту смотрел ей вслед, а потом опустил голову и выдохнул. Оставленное ею кофе показалось ему неимоверно прекрасным, в то время как его кружка заиграла лишь отвратительными серыми красками. — Господи, Иккинг, ты был ничтожен, — себе под нос выдохнул он, — даже полный олух справился бы лучше…