***
Мими промачивает насквозь мокрые волосы большим синим полотенцем, и после банных процедур её лицо выглядит, к счастью, куда свежее. На протяжении последних сорока минут я мучительно придумывала начало нашего диалога, прикидывала, как себя с ней вести, но сейчас язык не поворачивается и слово вымолвить. Демоница натягивает на нагое тело длинную футболку, стирая хлопковой тканью холодные капли с молочной кожи, и встряхивает каждым пером, убирая остатки воды. Я же с убийственно спокойным выражением лица со стороны за ней наблюдаю. Складывается обманчивое впечатление, будто всё на самом деле нормально, и сумасбродство в гей-клубе и около него мне померещилось, как самая страшная галлюцинация. Но внутри меня неистовствует тревога, и я за хрустальные ниточки держу своё самообладание под строгим контролем. — Что, даже не спросишь, что теперь буду делать с Амоном? — усмехается, за рыжими волосами пряча своё лицо. Мне не приходится выдвигать предположений, насколько она искренна в своём безразличии, всё и так предельно ясно — фальшь. Абсолютная, самая что ни на есть чистая фальшь, и эта умело нарисованная на лице маска на самом деле совершенно ни к чему. — Разве тебе не наплевать? — Вполне. Мими ложится в постель, когда самые длинные перья у основания высыхают не без помощи высших способностей, укрывает ноги ворсистым пледом и выключает свой ночник. До утра осталось по меньшей мере часа три, эта ночь выдалась невероятно тяжёлой, но даже учитывая всю скопившуюся усталость, так и тянущуюся патокой по всему телу, сна нет ни в одном глазу. Комната погружается в глубокую темноту, а в голове начинается хаос из зудящих мыслей обо всех событиях этого длинного дня и ночи. Почему Люцифер так равнодушно ушёл, не удосужившись дать мне даже самого безнадёжного совета, как только мы вернулись на Небеса? Почему он вообще потащил меня с собой в лазарет, если и без моего присутствия мог бы достать все необходимые препараты? И для чего они ему, собственно, вообще понадобились? Нескончаемые вопросы звенят в подсознании непрерывной мелодией, так раздражающе напоминая каждое событие, и без того оставившее тёмный след, и я негодующе сжимаю кулаки и головой качаю, чтобы это прошло. И когда ясные картинки начинают кружиться в вихре усталости, когда разум постепенно начинает отключаться, когда слабость топлёным молоком начинает течь от макушки до кончиков пальцев на ногах, я слышу тихие шаги. Сон мгновенно стирает очертания с горизонта сознания, и я полностью превращаюсь в слух, не подавая вида, что всё ещё не сплю. Малиновая энергия просачивается из-под влияния Мими, я отчётливо определяю в её настроении предвкушение, восторг и возбуждение. Слышу шорох, очевидно, она одевается, а затем я немного приоткрываю глаза, чтобы успеть увидеть, как медленно и очень тихо закрывается входная дверь. Сбежала.***
Нервно одёргиваю рукава куртки и бросаю недовольный взгляд в окно, где утреннее небо не окрашивается в малиновые оттенки рассвета, как это бывает абсолютно всегда, а закрывается от моего взгляда плотными серыми тучами. Ускоряю шаг, когда понимаю, что терять драгоценные минуты мне категорически нельзя, и чуть ли не вваливаюсь в как обычно открытые двери в покои сына Сатаны. Люцифер сидит на диване, широко раздвинув колени, в одних спортивных штанах, и мои глаза машинально опускаются на обнаженный, слишком идеальный торс. Затуманенным восхищением взглядом прохожусь по чёрным линиям замысловатых рисунков, по мускулистым плечам и рукам, где на предплечьях даже с расстояния отлично видны выступающие вены, по его шее, на которой завершаются красивые татуировки, и по губам, вкус которых так отчётливо в эту минуту я чувствую на своих. — Уокер? — мужской баритон звучит будто из-под воды. Когда мужчина начинает щёлкать пальцами, водя правой рукой в воздухе, я понимаю, что в состоянии какого-то гипноза зависла на пару мину и выгляжу сейчас крайне нелепо. Вероятно, мои глаза горят чем-то неистовым, чем-то ярким и определённо выдающим мои неуместные мысли с потрохами, и я начинаю часто моргать и глупо усмехаться собственному идиотизму. — Я… ой, да блин, — вздыхаю полной грудью и отвожу взгляд в сторону. — Не знаю, что… — Господь мой дед, Уо-оке-ер, — самодовольно усмехается. — Ты здесь из-за Мими? Когда ко мне полностью возвращается самообладание, я осознаю, что любоваться безупречным телом Люцифера сейчас совсем не подходящее время, и дурацкая улыбка исчезает с моего лица. Только сейчас замечаю несколько стеклянных колб и баночек на журнальном столе перед ним, ту самую перламутровую жидкость в плоском блюдце, и заинтересованно приподнимаю левую бровь. — Мими сбежала? — игнорирует мой взгляд. Вопрос застаёт меня врасплох, и я чувствую себя виноватой в произошедшем, хотя, в общем-то, этого следовало ожидать, учитывая, что Люцифер попросту ушёл к себе, бросив нас обеих на произвол судьбы. Я заглушаю звенящую совесть этой мыслью и сажусь на край дивана рядом с демоном, удобно устраивая трепещущие от исходящего от него тепла крылья, и локтями упираюсь в колени. — Почему ты просто ушёл? Что я должна была делать? — с долей обречённости, так, что сердце больно колет. — С ней же может случиться всё, что угодно. — В вашей комнате всё равно нет её лекарств, — взъерошивает волосы одной рукой небрежно. — Их нужно было достать у лечащего врача Мими и узнать, что с ней делать, — достаёт из кармана оранжевую баночку с таблетками. — Вот. По её поведению я убедился, что она их не принимает уже точно пару недель, значит, ей придётся выпить двойную дозу и ещё снотворное, чтобы отоспалась, либо просто упечь её в больничную палату в замке Мамона. Пальцами массирую виски, обдумывая новую информацию, и начинаю прикидывать, где теперь эту рыжую бестию может носить. Люцифер поднимается и уходит к шкафу, выуживает тёмно-серую кофту и наскоро одевается, пока я пытаюсь собрать вновь сломанный пазл и рассматриваю медицинские предметы на столе. По резким движениям мужчины понимаю, что он встревожен, и что нервозность всей ситуации сказывается не только на мне. — Перед уходом я позаботился о том, чтобы водоворот не пропустил её энергию, — слышу спокойный голос демона. — Значит, Мими либо где-то в школе, либо в Аду. — А если улетела? — Далеко — точно нет. — Может, поторопимся? Он бросает короткий взгляд в сторону своей кровати, и, сощурившись, я в темноте выглядываю мирно покоящегося Левиафана на нескольких больших подушках. Его глаза закрыты, с такого расстояния трудно понять, дышит ли он вообще, но тот факт, что с питоном определённо что-то не так, достаточно очевиден — желваки Люцифера нервно дёргаются, и в его глазах разгорается пламя страха. В голову закрадываются ужасные мысли, и потому я спешу прояснить: — Он болен? — Много задаёшь вопросов, Непризнанная. Раздражённо стискиваю челюсть и начинаю рассматривать свои ногти, чтобы хоть чем-то себя занять, пока демон возится в шкафу. Хоть ту его молчаливую реакцию на грязные слова Мими я уже оправдала тем, что он прекрасно знал, что она это говорила, чтобы выбесить нас. Но сейчас мне по-настоящему неприятно, что после всех событий, сблизивших нас, он снова возвращается к тому резкому тону, обращению и холодному взгляду в мою сторону, как это было до заключения сделки и всего последующего. Через пару минут неизвестных мне махинаций демон достаёт бутыль с водой, подходит к столу с противоположной стороны и аккуратно, тонкой струёй добавляет жидкость в перламутровую субстанцию в блюдце, от которой начинает веять резким запахом спирта. — Фу, — морщусь, — что это? Мужчина исподлобья смотрит на меня так, что у меня внутри органы переворачиваются, и я прикусываю язык, чтобы с него не сорвался новый вопрос. Обида вытесняется гордыней, и я в раздражении закатываю глаза, откидываясь на спинку дивана и скрещивая руки на груди. Продолжаю наблюдать исподтишка за ловкими манипуляциями, а Люцифер заранее приготовленной ложкой перемешивает получившуюся густую массу. — Даже не спросишь, как это использовать? — нахально усмехается он. — Или для чего это? — Ой, иди к чёрту. Демон тихо смеётся, а я только сильнее начинаю злиться, и он прекрасно это понимает. Чувствует, как вибрирующими волнами моя энергия просачивается в пространство, оставляет характерный след негодования и досады в воздухе, и от этого ещё больше забавляется. Ему доставляет невероятное удовольствие выводить меня из хрупкого равновесия, проверять на прочность моё терпение, он наверняка дожидается, когда вся моя намеренно приобретённая ангельская суть обратится в сухой пепел и проявится другая, та, которую я, по его мнению, сама от себя скрываю за слоем фальшивой добродетели. — Левиафан — земной питон, и чтобы выжить здесь, не имея к этому врождённых способностей, ему приходится периодически принимать это, — он кивает на стеклянное блюдце. — А ты, — ставит посуду на стол, упирается в него руками и наклоняется ко мне, — перестань себе придумывать какую-то чепуху, — ухмыляется уголком губ, — и прекращай дерзить мне. — Заканчивай свои эти дела, — выпрямляюсь, — и идём искать Мими. — Я уже закончил. Его нарочно приглушённый голос оставляет эхо в моём мгновенно опустошившемся сознании, и я едва ли не свист перекати-поле слышу где-то на задворках, когда ощущаю, как дьявольская энергия ловко пробирается под кожу. Он ещё ближе ко мне пододвигается, а в лёгкие будто проникает лава, она бурлит внутри, кипит, и дышать от её присутствия буквально невыносимо, а в глазах появляется рябь, как при банальном головокружении. И если первые несколько секунд я не понимала вовсе, что происходит, то когда Люцифер отстраняется на несколько ощутимых дюймов, осознаю, что он копошился в моей памяти. — Какого чёрта ты делаешь? Подкупает своей самодовольной улыбкой и обезоруживает горящим взглядом, а моё возмущение буквально сочится изнутри, и мне немедленно хочется ему стукнуть за такую наглость. Но сына Сатаны вовсе не волнует моя открытая реакция, он просто уходит к входной двери, открывает её и протягивает руку, пропуская меня вперёд. Этот жест в любом случае не отменяет его чистокровной бессовестности, и я только крылья для демонстрации полной непоколебимости распушаю и прохожу мимо него, задрав подбородок. Становится предельно ясно, что за всем этим фальшивым задором он скрывает свою тревогу, но… …как только моя нога ступает за пределы его мрачных покоев, он ловит меня за предплечье, вынуждает остановиться, на мгновение потеряться в пространстве и нахмуриться, а затем я ощущаю его жаркое дыхание где-то в области виска. Запах кардамонового парфюма окружает меня с новой силой, впитывается в одежду и волосы, въедается в каждое дрожащее перо, а касание его губ к моему уху оставляет фантомный ожог и способствует учащению сердцебиения. После чего его хриплый полушёпот проникает в мой мозг сладким ядом: — Мы ещё поговорим с тобой о твоей дерзости, — целует мочку, — мой маленький бес.***
Недовольно морщусь и шмыгаю наверняка уже красным носом, когда на лицо падают первые капельки противной мороси. Хмурую погоду я обожаю ещё с детства, но не в такой крайне неподходящий момент, когда мы с Люцифером в буквальном смысле обходим всю территорию школы. А аргумент, который мне казался достаточно весомым, о том, что с высоты полёта осмотреть все дворы было бы проще, демон отверг, сославшись на привлечение лишнего внимания и неудобство в виде множеств деревьев в саду и лабиринте. — Жди здесь, я быстро осмотрю подвалы, и начнём со школы внутри. Недовольно фыркаю и глазами нахожу вблизи скамью под огромным ветвистым деревом, которое вполне сможет спрятать меня от мелкого дождя. Демон уходит, а я накрываю себя крыльями, точно зонтом, прячась от юрких капель, спадающих с широких зелёных листьев прямо на мою голову, и начинаю по-настоящему молиться, чтобы Люцифер не обнаружил Мими там. Я очень надеюсь, что с ней всё в порядке и она просто где-нибудь… Мне даже не удаётся найти подходящего предположения, которое могло бы меня успокоить, хоть ненадолго унять бушующую тревогу и снять подступающую к сердцу панику. Но совесть продолжает клокотать где-то в области солнечного сплетения и острыми когтями царапать изнутри. Замечаю, что в вязких размышлениях сжала сидение мраморной скамьи руками так сильно, что побелели пальцы. На каком-то интуитивном уровне мне удаётся уловить чужую энергию — кто-то идёт прямо сюда. А я даже не представляю, как объяснить, что я делаю за школой, у единственного спуска в подвал, в дождь, если это кто-то из преподавателей. Но прежде, чем я успеваю начать паниковать, мне удаётся распознать энергию неизвестного. Запах дыни и лимона долетает вместе с дуновением морозного ветра. От нервов у меня начинают дрожать руки, я теряю самообладание и в голове пытаюсь собрать в одну кучу хаотично мечущиеся варианты развития событий. Дино появляется в поле зрения, по его спортивному костюму и румяным щекам понимаю, что он попросту вышел с утра на пробежку, о которой я знала всегда. И он, несомненно, замечает меня сразу же. Наши взгляды сталкиваются, и лицо ангела вытягивается в удивлении, которое он даже не пытается скрыть. Мужчина тыльной стороной ладони стирает капли дождя со лба и, сменив бег на спокойный шаг, подходит ко мне. Я же молчу и прикладываю все моральные силы на то, чтобы не выдать своего беспокойства, и сделать вид, что сидеть вот так под дождем — абсолютно адекватно. — Доброе утро, — садится рядом совершенно спокойно. — Рановато для прогулок, не находишь? — Такой погоды, на моей памяти, на Небесах ещё не было, — спешу выдвинуть первый оправдательный факт. — Во-от, наслаждаюсь. Неловкость переходит все немыслимые границы, и я настолько неуютно рядом с Дино себя чувствую, что поражаюсь этому сама. Прежде он был для меня спасательным кругом посреди бескрайнего океана, глотком свежего воздуха в лютую засуху и твёрдой страховкой над бездонным обрывом. Сейчас я не чувствую себя с ним хотя бы спокойно — нервничаю, оттого ногтями впиваюсь в ладони и оставлю полукруглые следы, изнутри скусываю кожу с щёк и напрягаю до ноющей боли в спине крылья. Ангел смотрит себе под ноги, старается выровнять сбившееся после пробежки дыхание, оттягивает от вспотевшей груди голубую футболку и стряхивает с насквозь промокших перьев лишнюю воду. — Почему здесь? — он смотрит на меня. — Хотела побыть одна? — Может, и так, — неуверенно, огорчённо. — Не хочешь поговорить? — Не вижу смысла. Заламываю пальцы, отчего хрустят суставы, глазами бегаю по округе и пытаюсь собраться с мыслями. Белоснежные перья случайно касаются моих, и я всем телом вздрагиваю, чувствуя его энергию слишком сильно, слишком плотно, слишком приторно. Неожиданно хлёсткий порыв ветра ударяет прямо в лицо, и я жмурюсь и рукой небрежными движениями снимаю растрепавшиеся пряди волос с лица, продолжая ощущать пронзительный взгляд голубых глаз, которые впервые за последнее время не обдают колючим морозом. Вдоль позвоночника проскальзывает дорожка мурашек, когда в память врезаются сладкие воспоминания, но тревога за Мими берет над ситуацией верх и отталкивает совсем неуместные сейчас эмоции на второй план. Мне нужно срочно спровадить Дино, чтобы он ни в коем случае не увидел выходящего из подвала Люцифера, иначе в его копилку утечёт информация, которую он в дальнейшем сможет использовать против нас. — Мне пора, — прочищаю горло и встаю, встряхивая крыльями. — Удачной пробежки. Мне приходится уйти самой и надеяться, что Дино не станет обдумывать наш нелепый разговор, сидя здесь. Я скрываюсь за кустами, стараясь двигаться как можно тише, и выглядываю из-за промокшей листвы, наблюдаю, слежу, также глупо, как это снимают в сериалах о частных детективах. На мое счастье Дино уходит, и я расслабленно продолжаю ждать Люцифера. И испуганно вздрагиваю, когда ощущаю его присутствие за своей спиной. Очень близко. Медленно поворачиваюсь и сталкиваюсь с возмущённым выражением лица демона, сложившего руки на груди и нахмурившего брови. С его взъерошенных волос спадают капли прямо на лицо, большие крылья раздраженно распахнуты, и в целом весь его внешний вид кричит об усталости, которую сам Люцифер, конечно же, умело скрывает за своей суровостью. — Я же сказал тебе ждать там, — строгим, не терпящим возражений голосом. — Мне пришлось уйти из-за Дино. — Дино? — его правая бровь летит вверх. — А, в это время… Кхм, идём. Мужчина разворачивается и быстрым шагом уходит, оставляя меня думать о том, что о Дино Люцифер знает намного больше, чем говорит, и что, вполне может быть, причина в желании отомстить ему кроется совсем в другом. Но начинать разговор об этом сейчас было бы глупо, и потому я молчу, догоняя демона коротким бегом. Надоедливая морось за секунды превращается в промозглый ливень, но мы успеваем добежать до массивного крыльца и взобраться по широким ступеням ко входным резным воротам. В холле непривычно тихо, я слышу лишь стук наших шагов и шелест перьев, которые мы на автомате встряхиваем на входе, и я подключаю свои высшие способности, чтобы согреться и высохнуть. Так делает и Люцифер. — И что, предлагаешь каждую аудиторию и комнату посмотреть? — полушёпотом говорю я, озираясь по сторонам. — Скорее всего так, — взъерошивает сухие волосы. Устало вздыхаю и в голове прикидываю, сколько времени займёт это дело. По моим примерным подсчетам, чтобы успеть осмотреть хотя бы часть школы до пробуждения преподавателей и учеников, нам нужно было начать ещё ночью. Демон фыркает, разделяя мой мрачный настрой, но сидеть сложа руки и ждать, что Мими найдётся сама, или её возможное появление будет настолько фееричным, что ситуация обретёт масштаб, мы оба не сможем. Сын Сатаны абсолютно спокойно открывает дверь ближайшей аудитории, самой большой во всей школе, где также есть отдельный учительский кабинет, и уходит проверить всё внутри. Запланированный осмотр следующей приходится прервать, когда до моего слуха доносится звук неторопливых шагов со стороны лестницы. Из-за колонны выглядываю, прислонившись ладонями к холодному камню, и замечаю увлечённого чтением Гасиона, который не спеша идёт в сторону улицы. Облегчённо вздыхаю, поворачиваюсь спиной к колонне и упираюсь в неё затылком, дожидаясь, когда демон выйдет из холла, и надеясь, что Люцифер не решит появиться прямо сейчас и привлечь внимание. — От кого прячешься? Истерически взвизгиваю и подпрыгиваю. — Зачем так пугать?! Демон немного хмурится и пробегается цепким взглядом по моей фигуре, словно пытается что-то понять. Но у меня совершенно нет никаких сил на то, чтобы даже об этом думать, усталость умело овладевает моим телом: ноги гудят, спина ноет, а в виски пульсацией отдаёт скачущее давление. — Выглядишь уставшей. И под глазами уже наверняка образовались характерные мешки… — А, да, не выспалась, — отмахиваюсь и ладонями провожу по лицу. — Ты что-то хотел? Вероятно, мой вопрос прозвучал чуть грубее, чем я планировала, но тратить оставшиеся унции энергии на разговоры я не хочу. Гасион пожимает плечами и беззлобно усмехается, а я ощущаю, как пробуждается совесть. — Извини, правда очень устала, — качаю головой. — Переживаю за Мими, она куда-то ушла, и её уже долго нет. Не имею понятия, зачем вообще сказала ему про Мими, но в следующую секунду мужчина задумчиво хмурится, будто что-то вспоминая, а затем будничным тоном выдаёт: — Я видел её у библиотеки, — ошеломлённо распахиваю глаза и заметно взбадриваюсь. — Когда? Гасион оборачивается на вышедшего из аудитории сына Сатаны, на лице которого отражено привычное ему недовольство. Он строгим взглядом проходится по фигуре демона, а исходящая от него требовательность едва ли не ощущается физически. — Минут пятнадцать назад. Я смотрю в загоревшиеся опасным огнём красные глаза, и мы синхронно срываемся с места.***
Создаётся призрачное ощущение, что многочисленные стеллажи с огромным количеством литературы нескончаемы. Мы обошли абсолютно всю библиотеку, но нигде Мими нет, разве что отголоски её слабой энергии всё ещё витают в пропитанном запахом пыли воздухе. Люцифер в порыве бешенства пинает вблизи стоящее кресло в читательской зоне, злобно ругается, то и дело раскрывая и складывая свои огромные крылья. И когда я уже принимаю тот вариант, что она уже просто умчалась куда-то в порыве собственного безумия, вспоминаю про кладовую. Не имея никакого желания столкнуться с гневом сына Сатаны, я не говорю ему о своей догадке и сразу направляюсь к ширме. Плотную ткань отодвинув, я открываю старую дверь с противным скрежетом, и в темноте пытаюсь разглядеть хоть что-то. В лампе под потолком загорается свет, и я растерянно начинаю часто моргать. Мими сидит в дальнем углу, так, будто она от кого-то специально пряталась: большую часть её миниатюрной фигуры скрывают в ряд выставленные картонные коробки, она прячет лицо за ужасно растрёпанными волосами и ладонями. Даже с порога я вижу, как она всем телом трясётся, и когда демоница поднимает ко мне голову, ужасаюсь окончательно, потому что всё её бледное лицо измазано тушью, кровью и фиолетовой помадой.