Иллюзорна мгла. Часть третья. Эндшпиль

      Ворстаг тут же перегородил жрецу дорогу, заслонив меня собой. Данмер остановился, буквально прожигая того взглядом.       – Дружище, не знаю, что ты подумал и что намереваешься делать. Джулия тут не при чем! – заявил наёмник Эрандуру.       – Это наше дело. Я хочу с ней поговорить, – не меняясь в лице, ответил жрец.       Я не знала, как поступить. Что ж, хочет поговорить – пусть. Расскажу все, как есть. Утаивать мне от него нечего.       «Посмотри в его глаза… Он же тебя убьёт!»       Не убьёт, не осмелится! А если посмеет, то пусть живет с этим потом, как хочет и где хочет. Не пожелает остаться со мной или причинит мне вред, так скатертью ему дорога на все четыре стороны!       – Только поговорить? – Ворстаг вопросительно приподнял бровь.       – Только поговорить, – в тон ему ответил Эрандур.       – Хорошо, – и наёмник отошел в сторону, хлопнув друга по плечу. – Надеюсь, на твоё благоразумие.       Я ощутила себя преданной. Только что герой-наёмник закрывал меня грудью от данмерского гнева, но трусливо отступил, когда почуял опасность. Как это на него похоже! И что вообще вынудило меня целовать его?       «Увлечение, не более того. Ничего плохого в этом нет».       И все же разговора с Эрандуром очень хотелось избежать. Вдруг ему и правда что-то взбредет в голову, и меня настигнет жестокая расплата за невинную шалость.       «Невинную? Шалость? Ты предала его. А за предательство положена расплата».       «Он меня убьет, – промелькнуло в моей голове. – Он сейчас меня убьет».       – Нас ждет Эдриан, – очень кстати вспомнилось мне.       – Я пойду, расскажу ему, что произошло, – наёмник с невинной улыбкой устремился к двери, а Эрандур молниеносно схватил меня за запястье.       – Что ты делаешь? – взвизгнула я, когда его пальцы в эбонитовой перчатке сомкнулись на моей руке капканом. Входная дверь за Ворстагом закрылась – надежда на защиту развеялась.       – Пошли, – сурово сказал жрец, потащив меня к стойке. Бард хоть и начал играть следующую мелодию, но его уже никто не слушал. Казалось, внимание всей таверны поглощено только начинающимися между мной и Эрандуром разборками.       – Никуда я с тобой не пойду! – процедила сквозь зубы и дернула на себя руку, пытаясь высвободиться.       – Пойдешь! – данмер сказал это так, будто и не заметил мои бесполезные трепыхания. Хульда внимательно смотрела на нас, улавливая каждое слово. Я уже догадалась, о чем будет судачить Вайтран всю следующую неделю.       – Нам комнату, – потребовал у неё Эрандур, не выпуская меня. Я пару раз дернулась к двери, но боль в запястье останавливала. Если буду продолжать вырываться, он сломает мне руку.       – Наверх по лестнице, потом направо, – буднично отозвалась хозяйка таверны, выкладывая ключ на стойку. – Потом заплатите.       Эрандур забрал со столешницы ключ.       – Нас не беспокоить!       – Разумеется, – Хульда кивнула.       «Беги! Он убьёт тебя безжалостно, как и многих твоих предшественниц!»       – Нет! Отпусти! Не хочу я с тобой разговаривать! – завопила я, перекрикивая игру барда. Вся таверна притихла, наблюдая за нами. Зал наполнился перешептыванием. Из дальнего темного угла раздался пьяный возглас:       – Слышь, серый, не покалечь её там!       Эрандур не обратил на это внимания. Он рванул меня за собой так, что я не устояла на ногах и рухнула на колени. Скандала точно избежать не получится – сомнений уже не осталось. Значит, и терять мне нечего. Я завизжала, что было голоса, в надежде, что кто-нибудь осмелится встать на мою защиту. Но никто из местных, даже самые отъявленные задиры на вид, не собирались переходить дорогу взъярившемуся вооруженному данмеру.       Он вздернул меня на ноги за шиворот и сделал ещё одну попытку увести из зала. На сей раз за шкирку, как нашкодившую кошку. Женщины в ужасе ахали и тут же закрывали рты ладонями, когда он волок меня по лестнице.       «Он опасен! Ты не переживешь этот день!»       Эрандур, затащив меня наверх, открыл дверь одной рукой и втолкнул меня в комнату другой. Я упала на пол возле кровати и свернулась калачиком.       – Не убивай меня! Пожалуйста, не убивай! – я закрылась руками, слыша щелчок поворачивающегося ключа в замочной скважине. Данмер запер дверь и сел на стул, устало вздохнув.       – Никто не собирается тебя убивать, присядь на кровать, – холодно произнёс он.       Я посмотрела на него, уставшего и раздраженного, и медленно поднялась. В просторной комнате оказались ещё одни двери, за которыми был виден ведущий в зал балкон. Сейчас все услышат нашу перепалку.       «Кричи громче, может кто-нибудь спасёт тебя…»       Эрандур вертел в пальцах ключ от комнаты и не сводил с него взгляда.       – Я просто хочу узнать, что с тобой вчера произошло? – не поднимая глаз, спросил жрец.       – Со мной? А может это ты всему виной?! – выкрикнула я. – Ты просто используешь меня, как и всех остальных, играешь со мной в какие-то непонятные игры! Втянул меня во все это! И какой я должна быть после этого?       – И как же я тебя использую? – данмер с подозрением посмотрел на меня. – Разве я ищу выгоды в наших отношениях или груб с тобой?       – Ты – жестокий и вероломный эльф!       Эрандур нахмурился, внимательно вгляделся в моё лицо, будто не узнавал.       – Тебя как подменили, – мрачно заметил он. – Моя Джулия Октавия никогда не стала бы нести такой околесицы. И уж тем более, не полезла бы к Ворстагу целоваться.       – И когда это я стала твоей? После той фальшивой свадьбы? И года не прошло, как мы познакомились, как ты додумался, что можешь всё решать за меня. Манипулируешь мной и моими чувствами? – я рассмеялась. – Не получится! Не в этот раз!       – Не кричи, нас все слышат, – Эрандур покосился на приоткрытые двери за моей спиной.       – Пусть слышат!       – Я не намерен больше устраивать тут сцен. Ты сказала недавно, что чувствуешь, будто с тобой что-то не так. Бросалась ко мне в слезах, а через час уже вешаешься на шею к другому. Я наслышан, что женщины иногда бывают подвержены эмоциям, но…       – Да что ты вообще знаешь о женщинах?!       «Мнит себя выше этого. Высокомерие данмеров известно всем. Люди для них все равно, что звери, а ты, имперка, это должна понимать лучше, чем кто-либо».       – Кое-что знаю. Знаю, что ты бы так не поступила, – Эрандур говорил уверенно, а у меня все нутро лихорадило от его слов. Я то злилась, то ненавидела его, то хотела кинуться к нему и снова расплакаться.       – Не играй со мной! Хватит! – я схватилась за голову, отвернулась.       – Я? Играю с тобой?       «Маленькая ручная зверушка... Ты веселишь его и ублажаешь...»       – Да! – выпалила я, бросаясь к нему. – Всем известно, что для данмеров люди не имеют никакого значения! Мы всего лишь зверьки в ваших глазах!       – Ты обезумела?! – он вдруг резко встал, схватил меня за плечи и встряхнул.       «Больно! Так больно, правда?»       Я дернулась назад, закричала от острой резкой боли пронзившей руки, и жрец разжал хватку.       – Не трогай! Мне больно, не трогай!       – Я уже не держу тебя, как тебе может быть больно?! – сталь в его голосе резала мой слух не хуже бритвы. Он стоял в паре метров от меня, но все тело заломило, словно от жестоких побоев.       «Беги!»       Я, обняв себя за плечи, огляделась. Из комнаты был ещё один выход – через балкон. Правда, придется прыгать, но неважно. Ключ мне отобрать не под силу.       Распахнув двери, я рванула к балкону. Поставила ногу на невысокие деревянные перила, оценила высоту до очага. Падение не станет смертельным, но на пару секунд я замешкалась.       – Давай! – крикнул мне кто-то снизу. Посетители таверны во все глаза глядели наверх, продолжая за нами следить. От этих взоров мне стало не по себе, и даже внутренний голос замолк.       Сильные руки данмера перехватили меня за талию и втащили обратно в комнату. Я лягалась, кричала, но Эрандур оставался непреклонен. Он бросил меня на кровать и захлопнул двери, встав к ним спиной.       – Да что с тобой такое?! – рыкнул он. – Тебе нечего ответить? Ты и сама понимаешь, как глупо себя ведёшь! Если решила, что между нами всё кончено, скажи об этом прямо!       «Ну же… Это твой шанс. Скажи…»       Я села на кровати, глядя на Эрандура в упор, но его лицо расплывалось от застилающих глаза слёз. В его пылающем взгляде застыла боль, на лице отразилось отчаяние. Он не знал, что делать, а я прекрасно представляла, как это прекратить.       – Да. Так и есть. Всё кончено, – прохрипела я, сглотнув ком в горле. Почему же я сказала это? Разве мне этого хотелось?       Данмер молчал, тяжело дыша, потом сорвался с места и пнул стул, стоящий у стены. От удара тяжелого сапога хлипкая мебель разлетелась в щепки.       – Почему? – голос жреца зазвучал надломлено, хрипло.       – Я уже всё тебе сказала, – просипела в ответ, не находя внутри объяснений, кроме молчаливого одобрения в глубинах разума.       Эрандур замер в дверях, не решаясь двинуться с места.       – Ты ничего мне не сказала. А впрочем, это не столь важно. Я… – он прокашлялся, возвращая голосу былую твердость. – Я говорил тебе, что приму любой твой выбор, вне зависимости от последствий. Но мне горько от того, что все обернулось вот так. Хочу, чтобы ты знала, что я верил в наше будущее и не думал, что для тебя эти отношения просто минутное увлечение. Особенно после того, через что нам пришлось пройти.       «Какая вероломная ложь! Он ещё надеется всё вернуть!»       – Просто уйди. Оставь меня одну, – попросила я. – Не хочу тебя видеть и слышать.       – И все же я не верю, что этот выбор только твой. Вспомни, что произошло вчера…       – Нет! Нет! И нет! – запротестовала я. – Ничего не стану вспоминать. Я думала об этом. Уже давно. О тебе и о нас… Я боюсь тебя. Боюсь того, на что ты способен! Вот причина.       – Но я не раз говорил тебе, что никогда не причиню тебе вреда! – Эрандур опустился на колено перед кроватью и пристально посмотрел мне в глаза. – Я сделаю, как ты просишь. Уйду. Но прежде чем я покину эту комнату, скажи, что со вчерашнего дня изменилось в тебе? Что заставило тебя именно сегодня принять решение, о котором ты уже давно думала?       Я не знала, что ему ответить. В голове все перемешалось. Моя боль, мои мысли оказались где-то настолько глубоко, что я даже не знала, что на самом деле чувствую. Разве я не любила его? Не восхищалась им? Во что вылились мои сомнения?       «Ударь его… Хватит слов…»       Я замахнулась для пощечины, но рука вдруг безвольно опустилась, обмякла на покрывале.       – Ты не можешь сказать… – Эрандур с сочувствием посмотрел на меня и остался подле кровати. Он принял бы и удар с улыбкой, но не мог принять нашего расставания.       – Не могу.       – Но что-то изменилось.       – Да.       Наш разговор прервал громкий частый стук в дверь. В комнату вдруг начали ломиться, и входная дверь затряслась от сильных ударов.       – Открывайте! Откройте немедленно! – приказным тоном командовал мужчина. – Именем ярла! Откройте!       Эрандур подошел к двери, отпер её ключом и тут же с порога его руки перехватили двое стражников и заломили за спину.       – Что вы делаете?! – возмутился жрец, не пытаясь сопротивляться.       Ещё двое стражников устремились ко мне, сдернули меня с кровати и скрутили так же, как данмера.       – Именем ярла, вы арестованы за нарушение общественного порядка!       – Что? – чуть не задохнулась я от возмущения. – Да мы вас всех спасли вчера! Мы друзья довакина!       – Ну конечно, – равнодушно отозвался стражник, стоящий слева от меня. – И не пытайтесь оказать сопротивление или сбежать! Иначе мы будем вынуждены применить силу.       – Выходим!       Я испуганно повернулась к Эрандуру, но его уже вывели из комнаты. Прежде думала, что большего позора, чем сегодня в «Гарцующей кобыле» мне не пережить, но когда меня под руки выводили два стража, это оказалось тем еще испытанием. Заплаканная и взъерошенная, хорошо хоть не побитая, я стала посмешищем для всего Вайтрана. А еще архимагом назвалась! Но кто теперь в это поверит!       Нас конвоировали мимо рыночной площади, храма Кинарет и даже жрец Талоса, бесстрашно славящий бога войны на улице города, и тот косился с нескрываемым презрением.       Ещё помня опыт предыдущего ареста, я даже не дергалась. Послушно шла со стражей и тихонько сгорала от стыда. А шли мы обратно в Драконий Предел. Вход в темницы оказался справа от главных дверей.       Меня ввели внутрь, но предполагаемого допроса не последовало. Нас просто сразу завели в камеры, расположенные напротив друг друга, и самый «остроумный» стражник на прощание добавил:       – А вот теперь можете выяснять отношения!       Как только все блюстители закона удалились, я вцепилась в прутья клетки, прожигая взглядом Эрандура, который сел на лежак, прислонившись спиной к стене.       – Надеюсь, ты доволен! – рявкнула я.       Он промолчал, применяя самый сильный тактический ход – игнорирование. В тот же миг я решила, что говорить с ним теперь бесполезно. Эрандур мог закрыться в себе, долго размышлять неизвестно о чем. И в эти моменты данмер становился недосягаемо далёк, даже если находился рядом.       Я отцепилась от прутьев и тоже села на лежанку, бросив злобный взгляд в пустую железную чашку у противоположной стены. Из дальнего темного угла раздавалось жужжание мухи, кружащейся над давно немытой бадьей. И неясно, что лучше – трудиться целыми днями в поте лица, отрабатывая свободу, или пялиться на серые камни, соседствуя с крысами, и выть от тоски взаперти.       Меня надолго, конечно, не хватило бы, если бы не странные размышления.       «Видишь, куда он тебя завел… Унижение, позор! Это так на него похоже. Каждый раз подвергать тебя опасности… Ты сделала правильный выбор, что отреклась от него…»       А разве не наоборот? Это я попадала в переделки, а Эрандур всегда пытался меня вытащить. Редко бывало иначе.       Я схватилась за голову, уткнулась лбом в коленки и зажмурилась. Только жужжание мухи и падающие капли воды мешали мне прислушаться к себе.       «Кто ты? Кто ты? Почему ты внутри моей головы?!»       «Я это ты… Твои мысли и чувства… Здесь нет никого, кроме тебя…»       Начав подозревать, что кто-то все-таки есть, я сосредоточилась на источнике мыслей, игнорируя посторонние шумы. Эрандур в таверне спрашивал меня о переменах, которые со мной произошли этой ночью. С чего все началось?       «Ты и сама все знаешь…»       – Верно! – я ожила, подпрыгнула на месте и демонстративно ударила себя по лбу. – Эрандур! Я все поняла! Прости меня, но, кажется, ты был прав!       «Снова извинения… Унижение… Продолжай пресмыкаться перед ним, ручная зверюшка…»       Вновь прильнув к прутьям решетки, ощутила некоторое облегчение. Хотя состояние, при котором я с трудом могла отделить собственные мысли от непонятно чего, было бы неправильно называть легким.       Эрандур вопросительно посмотрел на меня, повернув голову. Он всё ещё чего-то ждал, а я уже не слишком хорошо понимала, как описать то, что мне открылось. Это предположение даже в моей голове выглядело безумно.       – Я знаю, когда это началось. Вечером, перед тем как мы легли спать. Мне померещился женский голос. И она до сих пор в моей голове! – я указала пальцем на висок.       «Ты же понимаешь, как бредово это звучит…»       – Да-да! Оно ещё здесь! Во мне! Внутри! – я снова ударила себя по голове. – Здесь я это слышу лучше! Этот голос… Женщина… Она всё ещё шепчет.       – Прекрати себя бить, – Эрандур с взволнованным видом поднялся. – Вчера ты сказала, что услышала голос, а я не обратил на это внимания.       – И что это такое? Даэдра?       – О, если бы я знал, то сразу заставил бы это исчезнуть, – с яростью проговорил данмер, подходя к решетке. – Это значит, что…       – Значит, что ты прав! – я сильнее вцепилась в прутья. – Мной что-то пытается управлять, но… благословение… кхм… – перешла на шепот. – Молага Бала не действует! Иначе я бы не стала…       – Эдриан не давал тебе ничего, кроме кинжала? – задумчиво спросил данмер.       – Нет, только его.       – Тогда я не имею понятия, что это может быть, – Эрандур со вздохом вернулся на лежак и скрестил руки на груди. – Нужно подумать.       – Это может быть связано с игрой? Но как? – я заметалась по камере. – Здесь нет ни святилищ даэдра, ни их последователей... Или есть? – озадачилась, усевшись точно в такую же позу, как жрец. – Жаль, что дневник остался у Эдриана дома. Ведь Хермеус Мора дал мне ключ к игре, и мы в записях могли найти подсказку.       Эрандур ничего не говорил, напряженно размышлял над происходящим. А я сидела, слушая в голове жуткую мешанину из слов и образов, от которых меня бросало то в ярость, то в слезы, и не могла сосредоточиться ни на чем.       Некоторые из мыслей и впрямь были странные, мне не свойственные. Иные походили на мои, но что-то в них было не так. И я забыла, как отыскать в собственной голове себя, как услышать свой внутренний голос. Его словно подменили на этот тихий вкрадчивый шепот, который с ласковым шелестом оплетал мой разум сомнениями и страхами. Мягко, но очень прочно.       Мы просидели в тишине довольно долго. Мне показалось, что прошло много часов, прежде чем стражник принес нам еды – обычный паек заключенного: краюшку хлеба и кружку воды. Есть не особенно хотелось, Эрандур даже не взглянул на еду, а на вопрос, сколько прошло времени, стражник и не думал отвечать. Усмехнувшись в бороду, надзиратель удалился.       Спустя неведомо долгие часы или минуты, я свернулась на сене калачиком и задремала. Здесь лежанка была не такая вонючая, как в шахте Сидна. Мне, как бывалой преступнице, было с чем сравнивать качество тюремного заключения в Скайриме. И шахта с этой темницей, больше напоминающей очень дешевую таверну, ни в какое сравнение не шла.       «Идет… он идет…» – нашептывали мне стены, пока я погружалась в дрёму. Все звуки внезапно поглотила пугающая тишина, будто мне уши залепили воском.       «Тёмное дитя…»       Я открыла глаза, посмотрела на стену. Дотронулась до камня с небольшой едва заметной трещиной посередине, и вдруг уловила вздрогнувшую в пламени факела тень. Ощущение присутствия постороннего вытряхнуло меня из дремоты.       Обернувшись, я увидела мальчика, сына ярла. Того самого, что озлобленно смотрел на меня вчера на пиру.       – Что ты здесь делаешь? – удивленно выдохнула я.       Он криво улыбнулся мне недоброй, жуткой улыбкой. Так улыбаются дети, когда отрывают лапки насекомым и наблюдают, как беспомощное тельце корчится на земле в агонии. Улыбка, сочетающая в себе любопытство и жестокость.       – Пойдем со мной, – мальчик пальцем дотронулся до замка, и тот щелкнул, выпуская меня из камеры.       – Ты сын ярла? Нелкир? – я с трудом вспомнила имя и подошла к решетке. – Как ты это сделал?       – Сейчас не время для твоих вопросов. Она сама всё расскажет.       – Она? – я нерешительно замерла на пороге камеры. Подумать только, второй раз в тюрьме и снова сбегаю!       – Иди за мной, – поторопил меня мальчик, устремляясь вглубь темницы.       – Куда? – я всё же переступила порог, но замерла, глядя на Эрандура. Он проснулся, услышав наш с Нелкиром разговор, и с тревогой смотрел на меня из-за решетки.       – Ты идешь или нет? – злобно прошипел сын ярла.       – А как же Эрандур? Ты его не освободишь? – я всё ещё мешкала.       – Нет, – отрезал мальчик. – Она говорила лишь о тебе. Поэтому выбирай: либо остаешься с ним, либо идёшь со мной.       С одной стороны, любопытство – куда Нелкир меня поведет, кто эта «она», которую упомянул мальчик. С другой стороны, Эрандур, с которым мы то ли расстались, то ли нет. Но где-то в подсознании я понимала, что уйти отсюда, значит, по-настоящему предать его. И под удар закона себя снова подставлю.       Но была и третья сторона, выше, чем простое любопытство, важнее, чем наши с Эрандуром отношения. Игра даэдра, в которой мы всё ещё были пешками сущностей Обливиона и из которой надеялись выбраться живыми. И чтобы достичь цели и закончить это безумие, придется принять приглашение.        «Иди за мальчиком. И я всё тебе расскажу…»       Меня встряхнуло, как от удара молнией. Я обернулась на голос, тронула стянутый от страха затылок, по спине пробежала волна дрожи. Я вновь услышала её шепот. Не завуалированный под мои мысли, а чистый, едва уловимый шелест звуков. Мягкий, как касание паучьих лапок на нитях паутины. Невесомый, будто эти самые серебристые ниточки. Манящий, как солнечный свет, отраженный от тенет, повисших между деревьями в лесу.       – Я должна идти, Эрандур. Прости. Я её слышу, – я бросила на него быстрый взгляд. Жрец промолчал и посмотрел на меня с пониманием.       И я помчалась за Нелкиром вглубь темниц, не зная, куда он меня ведет. Путь освещали редкие факелы на стенах, а с лица сына ярла не сходила та самая пугающая до дрожи улыбка, когда он оборачивался ко мне. Глаза мальчика азартно горели. Раньше я побаивалась улыбок жреца, но теперь увидела, что они не имеют ничего общего с подобным злом, которое пригласило меня в своё логово. А я, как глупая муха, полетела на радостях, не понимая, что мне сейчас будут отрывать крылья.