***
Мощеная дорога стелилась под колеса повозки и утекала вдаль, к высящимся над Маркартом горам. Белые облака облепили острые вершины, поэтому казалось, что скалы вросли прямо в небо или поддерживают его, чтобы не упало. Столица Предела и её полуразрушенные осадными орудиями Легиона башни, медленно удаляясь, уменьшались, пока вовсе не пропали из вида за крутыми склонами. Я сидела в повозке и смотрела назад, на исчезающий город. Караван с ранеными медленно тащился вслед за идущим впереди строем легионеров. В былое время я бы успела оббежать все можжевеловые деревья, набрать ягод и ещё ободрать весь придорожный горноцвет. Сейчас эти кривые деревца не вызывали практически никакого интереса, а птичья трель раздражала неуместной радостью. Чего распелась эта клятая птаха, заливисто посвистывая? Тут лежащему рядом со мной парню придется ногу оттяпать, чтобы он остался жив, а в Маркарте несколько сотен солдат погибло в братоубийственном бою… Цокот копыт скоро заглушил это чириканье. Со мной остались только мои мысли и тяжелое молчание ехавших впереди солдат. Повозка, на которой я разместилась, откинувшись на облучок, ехала последней. Кучером был Ворстаг. Иногда я с раздражением поглядывала на его прямую спину в имперском доспехе и на каштановую густую шевелюру, слипшуюся от грязи и пота. Всё это время наёмник ни разу не попытался надо мной пошутить и ни разу не назвал меня чокнутой. Путь до Картвастена продлился аж до двадцать седьмого числа месяца Огня Очага. Два дня угнетающих мыслей и тихих стонов раненого рядом. Познакомиться с нордом не удалось – в лихорадке люди обычно не слишком разговорчивы. Впереди, насколько я знала, ехали еще четыре повозки с обозом и пострадавшими в боях. Большая часть солдат, во главе с легатом Рикке, осталась удерживать захваченный город, наводить порядок, подавлять вспышки восстаний. Как нам сообщили перед отъездом, Братья Бури и освобожденные заключенные, что не пожелали сотрудничать, забаррикадировались в Муравейнике и некоторых домах Маркарта. А выбить их из таких укреплений оказалось не так-то просто. Эдриан возглавил подразделение из пары сотен солдат. Нам предстояло вернуться в лагерь в Пределе, собрать все палатки и оставшихся воинов и ехать в Солитьюд, в штаб-квартиру Легиона за дальнейшими указаниями. – Могли бы и перенести лагерь в Картвастен, – произнес вдруг Ворстаг, обернувшись ко мне. – В скрытности больше нет нужды. Как представлю, что нам ещё волочь туда этих… – он пренебрежительно кивнул на норда с раздробленной ногой, лежащего напротив меня. Я шумно выдохнула носом. – Если лагерь остался там, значит, так нужно. Встав в повозке, принялась высматривать среди солдат Эрандура. Он шел далеко впереди, рядом с Эдрианом, и мне жутко хотелось послушать, о чем они говорят. Немного обидно, что архимага снова оставили в хвосте! Зато Ворстага я сегодня заинтересовала. Дорога пошла вверх, до Картвастена остались считанные минуты, и он стал особенно болтлив. Почти как всегда. – Ты же ещё незнакома с моими родителями! Не хочешь заглянуть в гости? Думаю, они будут рады. Мама сварит свой особый суп из капусты, – с несвойственной ему мечтательностью в голосе похвалился наёмник. – И как ты меня представишь маме? Острый на язык Ворстаг вдруг замолчал, будто не знал, что ответить. Кисло взглянув на него, уселась на место и отвернулась на дорогу. Увидела шумящие пороги реки Карт, вспомнила, как выкинула странный ключ перед самым отъездом. Интересно, он так там и лежит или его течением унесло? Река довольно бурная. – Джулия! – окликнул меня Ворстаг, обернувшись. – Ну ты чего нахохлилась? – Серьезнее, легионер! И следи за дорогой! – А! Да, точно. Архимагам не свойственно хохлиться. Небось это называется «размышления о сущности магии». – Именно. Теперь смотри на дорогу, – без энтузиазма откликнулась я. Наверное, все же правильно поступила, что избавилась от ключа, как предложил Эрандур. Да, любопытство время от времени накатывало, но я внушала себе, что о загадочной вещи смогу узнать и без неё. Достаточно запомнить, как он выглядел, а в Арканеуме найдется что-нибудь в книгах. – Легион! – разнесся над войском голос Эдриана. – Стой! Ворстаг дернул на себя вожжи, и кобыла, которая тянула нашу повозку, встала как вкопанная. Я поднялась с места и вгляделась вперед. Поверх голов солдат, на холме разглядела довакина и черный доспех жреца, стоящего справа от него. – Мы почти достигли Картвастена! – возвестил командир. – Всем подготовиться к ночевке! Ворстаг, размести всех пострадавших и организуй патрули! Выполнять! – О, Эдриан подумал так же, как я, – ухмыльнулся Ворстаг. – Не обольщайся. Спорю, это Эрандур его надоумил, – я взяла посох и, спрыгнув с повозки, отправилась вдоль строя солдат прямиком к командиру. Иногда легионеры с подозрением косились на меня, но единый строй после четких команд капитанов быстро распался на отряды, которые занялись расчисткой места и установкой нового лагеря близ Картвастена. Как оказалось, Эдриан остановился на границе поселка. Местные стражники с тревогой замерли у въезда, жители начали собираться, чтобы поглазеть на армию. Я дошла до Эрандура и встала справа от него, опираясь на посох. – Джулия, хорошо, что ты здесь! – Эдриан улыбнулся мне. – Разумеется! Э-э… то есть… Так точно! – с улыбкой приосанилась я. Довакин не сдержал короткого смешка. Тут же к нему подбежал паренек в имперской броне и отсалютовал, приложив кулак к груди. – Легат! В Картвастене по вашему распоряжению подготовлены дома для размещения солдат и раненых. – Хорошо, – Эдриан удовлетворенно кивнул. – Целители уже прибыли? – Н-нет, легат, – юноша замялся. – Гонец не вернулся в поселок. Я встревоженно посмотрела на Эрандура, он не сводил глаз с перевала над Картвастеном, но новость определенно заинтересовала его. – Надо разведать, в чем там дело, – решительно высказал довакин. – Капитан Тегриус с отрядом, – он указал на высокого нибенейца в стальных латах, – за мной! – и бодро пошагал через поселок. Мы со жрецом шли прямо за командиром, следом колонной по двое следовала дюжина легионеров. – Может, нам остаться здесь? – предложила я легату. – Если что-то произошло в лагере, то может потребоваться немедленная помощь, – задумчиво произнёс Эдриан, повернув голову ко мне. – Без Сулы и её инструментов мы вряд ли сможем помочь тем, кто сейчас останется в поселке, – тихо успокоил меня Эрандур. – Мы уже сделали всё, что было в наших силах. Поселок преодолели быстро, дошли до горной тропы, ведущей к перевалу и святилищу Периайта. Почему-то зачесалась голова… Начинало темнеть, над холмами висела зыбкая туманная дымка. В ней можжевеловые заросли казались щупальцами чудовищ из Апокрифа, а их колыхание на слабом ветру только ещё сильнее усиливало сходство. Эрандур обошел меня, взобрался на камень и всмотрелся вдаль, приложив ладонь ко лбу. Я встала рядом с ним и, щурясь, глядела вперед. Лагерь уже должно было быть видно отсюда, но из-за дымки пики палаток и шатры оказались практически неразличимы среди холмов и скал. – Эрандур! – Эдриан повернулся к жрецу с обеспокоенным видом. – Что видит твой эльфийский взор? – Дым… Вижу лагерь. О, Обливион! Там пожар! – данмер ловко спрыгнул с камня, громыхнув доспехами, и помчался вниз по тропе. – Твою мать, – процедил сквозь зубы довакин и припустил за Эрандуром, на ходу раздавая команды. – Все за мной! Пожар в лагере! Несмотря на приказ Эдриана, у меня ноги словно к месту приросли. Несколько секунд я мешкала, в голове панически метались мысли о пролетевшем драконе. Я пыталась высмотреть его на небе, но видела только густые облака. Через пару мгновений все же удалось взять себя в руки и начать действовать. Я вспомнила о Мглистом, целителях и своих вещах и устремилась по горной тропе, нагоняя бегущих впереди солдат. Чем ниже спускалась, тем отчетливее ощущался висящий над землей запах гари. Вскоре взгляд различил и тянущиеся к небу блеклые черные полосы, рассекающие серую хмарь. – Изгои! – рявкнул Эрандур, и я остановилась, не добежав до лагеря. Вокруг уже не было ни души, палатки перевернуты или сожжены, ни одной лошади, и… трупы, трупы… Я закрыла рот ладонью, сделала пару глубоких вдохов, успокаивая себя. Среди обломков и сгоревших шатров метался Эдриан. Перебегая между палатками, он выкрикивал имена солдат. Запомнил кого-то, кто остался здесь. От запаха дыма меня мутило, а стоило опустить взгляд, увидела застреленного в спину легионера, лежащего лицом вниз. Куцое черное оперение стрелы, похоже, и подсказало Эрандуру, кто разгромил лагерь. – Джулия! – выкрикнул довакин, заметив меня стоящую в стороне. – Обыщи шатер целителей. Собери все уцелевшие зелья и инструменты. Я медленно, хлюпая ногами по грязи, перемешанной с сажей, дошла до места, где стоял шатер целителей, и старалась не заострять внимание на убитых сослуживцах. Тканевый навес держался на двух столбах и всё ещё слабо чадил. Рядом с ним были рассыпаны обломки алхимических столов и разбитые колбы. Посреди хаоса скрючилось обгоревшее до неузнаваемости тело, сжимающее в обугленной руке амулет Стендарра. – Тутиус… – одними губами прошептала я, не осмеливаясь подойти ближе. Поискала глазами Сулу, но не нашла ни трупа, ни останков. Все зелья изгои, скорее всего, утащили с собой, а что не смогли или не захотели забирать – уничтожили. То, что когда-то было полом шатра, устилал блестящий слой битого стекла. Но инструменты остались – их отчего-то не тронули, только раскидали. Я двигалась по наитию, запрятав все эмоции глубоко-глубоко. Просто твердила себе, что должна исполнить приказ легата и найти зелья и инструменты. Но взгляд упорно перемещался на сожженное тело, сжимающее в руке амулет. Ужасающая картина так и притягивала к себе, а в разуме пылала надежда, что это не Тутиус, что это кто-то другой, но здравый смысл говорил об обратном. Собрав ланцеты, пилу, щипцы, какие смогла найти, и завязав их в опаленные обрывки ткани, вывалянной в мокрой грязи, я встала и закинула ношу на плечо. И все же решилась подойти и наклониться к мертвецу, чтобы вытащить из его черных пальцев амулет Стендарра. Позади раздалось хлюпанье тяжелых ботинок. – Наша палатка разграблена, – мрачно сообщил Эрандур. – Твой рюкзак утащили, ничего не уцелело. Я нашел только это… – он протянул мне мой грязный насквозь сырой дневник. Все страницы распухли от влаги. Расчеты, записи и загадка Хермеуса Моры превратились в черные неразборчивые кляксы. Хотела выкинуть, да рука не повернулась, поэтому положила книжицу в узел к инструментам. – Что ж… – рвано выдохнула я, позволив себе тихую нервную усмешку. – Надеюсь, изгоям будут впору мои платья и исподнее. Как ты думаешь, – я поднялась, спрятала амулет в кошель на поясе, взглянула на обеспокоенное лицо жреца, – давно это случилось? – Подозреваю, что вчера или этой ночью… Мы совсем немного опоздали. – Выживших нет! – провозгласил кто-то из легионеров. Эхо от его крика надолго повисло в наставшей скорбной тишине. Я тупо смотрела на Эрандура, но уже не видела его из-за слёз, которые прорвались наружу. – Где Сула? – сморгнув, спросила я. – Нигде её не нашла. Могла ли она убежать? К нам с Эрандуром подошел капитан Тегриус, под его ногами захрустели осколки. Он осмотрелся из-под шлема и буркнул: – Вряд ли кто спасся. – Почему? – Тут была ещё девушка… Астейя, которая ухаживала за лошадьми… Её тоже нет. Я боюсь, её увели. – Увели? – я непонимающе повернулась к легионеру. – Да, забрали, к себе. Как и лошадей. – Тогда надо их найти! – решительно высказала я, ища поддержки во взгляде Эрандура, но жрец покачал головой. – Предел огромен… Изгои могли пойти куда угодно. – Так выследим! Они же вели людей и лошадей, должны были остаться следы! – не унималась я, с надеждой смотря на солдат и подошедшего довакина. – Без толку, – Эдриан выглядел страшно, приблизившись к нам. По лицу довакина была размазана сажа, как боевая раскраска, борода вся всклокоченная, глаза от дыма покраснели. – Всё, что собрали, забираем и возвращаемся в Картвастен! – распорядился он. – Что? Но как же… – я попыталась возразить. – Это приказ! – отрезал он. – Мы возвращаемся. – Но женщины… – Ты глухая?! – Эдриан вдруг схватил меня за плечи и встряхнул. От образа героя не осталось ничего. Передо мной стоял уставший, раздраженный неповиновением легат. Я едва удержала узел с инструментами, вцепилась в посох, но в глазах командира вдруг увидела злобу, боль и страх. Он и сам был напуган не меньше нас, однако не мог бросить людей и пойти искать пропавших, рискуя потерять наш немногочисленный отряд. – Я приказал возвращаться в Картвастен! – процедил он сквозь зубы. Черной тенью, внезапно воплотившейся слева от меня, оказался скользнувший ближе Эрандур. Он крепко перехватил запястье Эдриана, глянул на него снизу вверх и едва слышно прошипел: – Отпусти её. Так авторитет не завоюешь. – Вы… Оба… – у Эдриана на лбу выступил пот, когда он столкнулся с непроницаемо суровым взглядом жреца. Он хотел ещё что-то сказать, но так и не договорил. Его пальцы разжались, я отошла, непроизвольно поведя плечами, и больше спорить не стала. Не в том я звании, чтобы так нагло перечить легату. Хотя он мог бы отправить нас на поиски, а не бежать отсюда, поджав хвост! Одновременно я понимала и его позицию, и то, что мы последние оставшиеся целители и подвергать нас опасности нельзя. Но вместе с тем возненавидела довакина за это. – Так точно! – отозвалась, направившись прочь из госпиталя. Ноги увязали в грязи, жгучие слезы катились по щекам, несмотря на мои попытки их сдержать. Грызли обида и разочарование, непомерная тоска по утраченному. Я даже думать забыла о своем рюкзаке и горстке септимов. Убиты целители, пропал Мглистый. Не верилось, что моего коня смогли увести. Скорее всего, он сопротивлялся и его убили, чтобы не шумел. Однако ни одной мертвой лошади не было, как и коновязи – один столбик на её месте покосился, словно его пытались вырвать из земли. Я отошла подальше от лагеря, за мной неотступно следовал Эрандур. Жрец уже хорошо меня изучил, опасался, что в таком состоянии я способна натворить глупостей. – Куда изгои уводят женщин и лошадей? – спросила у него, остановившись. – В свои поселения. В пещеры, древние форты, лагеря в горах… Я крепко зажмурилась, возрождая образы Предела с его крутыми склонами, впадинами и скалами, среди которых притаились хищники и дремлют в безмолвии двемерские города. Вдохнула прохладный, всё ещё пахнущий дымом воздух. Шансов найти кого-либо ничтожно мало. – Что они там делают с людьми? – шепот слетел с моих губ, сердце замерло в ожидании. Я знала ответ, но в глубине души верила, что сейчас Эрандур меня успокоит. – Мы однажды это видели. В тот день, когда Мьол… погибла, – произнёс жрец, но почему-то имя воительницы больше не отдавалось в моей груди болью и скорбью, лишь кровавые картины того дня накрепко запечатались в памяти. – Их охота на людей – это сбор ингредиентов… Для яда из человеческих сердец, что убивает мгновенно, – выговорила я с отвращением. – А лошади? – Не знаю. Никогда не видел, чтобы изгои ездили на лошадях. Возможно, животных едят. – Мглистый не заслужил, чтобы его сожрали какие-то дикари! Он был моим другом, – упрямо заявила я, повышая голос. – А ещё – опасным зверем, который не позволил бы просто так себя увести! Он бы всем пальцы пооткусывал и забил бы их копытами! Не верю, что его похитили! – К чему ты ведешь? – не понял жрец, а я приложила пальцы к губам и свистнула. – Мгли-истый! – заорала я. Эрандур вмиг оказался рядом и зажал мне рот. – С ума сошла?! Я принялась извиваться в его руках, силясь освободиться. Где-то позади раздались встревоженные голоса легионеров. – Хватит, Джулия! Хватит! – жрец стиснул объятия. – На твои вопли сейчас все окрестные племена сбегутся! – Мгли-и… – затянула я, уличив момент, когда хватка ослабла. – Перестань! Эдриан и так зол на нас! – шептал Эрандур, пытаясь сдержать моё безрассудство. И вдруг раздалось далекое лошадиное ржание. Данмер меня отпустил. – Лошади!.. Там лошади! – заголосили солдаты. Я рванула на звук, Эрандур, тихо, совсем не по-жречески ругаясь, не отставал от меня ни на шаг. Небольшой, разбежавшийся по горам табун собрался вокруг признанного вожака – вороного жеребца. Мглистый вел за собой пять лошадей Легиона, среди которых оказалась и Стрела. Уздечка моего коня обмоталась вокруг куска жерди, в котором я не сразу, но узнала отломанную часть коновязи. Наверное, когда лагерь загорелся, животное испугалось и рвануло прочь. Бросившись к нему, первым делом освободила от ноши. Остальной табун нервно принюхивался к моему запаху, недоверчиво встречал бывших хозяев-легионеров, которые тут же побежали к животным. Даже Эдриан на месте не устоял. – Я так рада… – обхватив голову коня обеими руками, прижалась лбом к его теплому бархатистому носу. Он фыркнул, когда мои взлохмаченные волосы защекотали его широкие ноздри. Настроение солдат явно улучшилось, в прежде пропитанных отчаянием речах зазвучало воодушевление. – Надо уходить, – радости отряда довакин не разделял, он всё ещё смотрел на меня недовольно, – твои крики могли нас выдать. – Чьё? Сверху со свистом прилетела стрела и воткнулась прямо возле меня, слева от Мглистого. – Бежим! – скомандовал Эдриан, а из-за пригорка в нас устремился уже десяток стрел. Палили явно вслепую, на звук, но изгои, которые всю жизнь провели в Пределе и так могли сориентироваться. Довакин встал, поднял голову и вдруг выдохнул в небо: – Fus RO!.. Летящие стрелы рассыпались от силы ту’ума, но вслед за ними скоро полетели следующие. Я, пригнувшись, поставила ногу в стремя и неуклюже влезла на коня, пытаясь удержать в руках инструменты, посох и поводья. Ударила пятками по черным лоснящимся бокам, и конь помчался к склону, обгоняя бегущих легионеров. Кое-кто умудрился взгромоздиться на лошадей, остальные просто бежали, следуя приказу командира. Мы добрались до перевала, ведущего к Картвастену и только теперь, почувствовав себя в относительной безопасности, я спешилась. Преодолевать такой крутой склон верхом будет опасно. Рядом остановился и выпрыгнул из седла Эрандур, взяв Стрелу под уздцы. Эдриан добежал и остановился. – Капитан! Докладывайте! Раненые есть? – Двое убиты, – мрачно сообщил вместо него один из рядовых. – Остальные целы. Я пересчитала солдат по головам – их действительно осталось всего десять. Среди них не нашла капитана и почувствовала себя скверно. Он прикрывал отход своего отряда. А это ведь я начала вопить на весь Предел! Вот радуюсь теперь, что мой конь со мной, а какую цену снова пришлось заплатить. Как надоело, что вокруг постоянно кто-то умирает! Мы вернулись в Картвастен уже под вечер. Злые, голодные и измотанные. И только заслышав стоны тяжелораненых, я осознала, что долгожданного сытного ужина и сна в ближайшее время не предвидится. Легионеры заняли поселок, но всё равно меня не покидало ощущение, что мы вернулись в очередной военный лагерь. Вдоль главной дороги, на улицах, белели ровные ряды палаток, по границе Картвастена ходили патрульные. Мы оставили лошадей в конюшне, а Эдриан разузнал все об обстановке и домах, что глава поселка должен был предоставить для солдат. Само собой, небольшой поселок не мог вместить всех легионеров, а мирных жителей никто из их жилищ выдворять не собирался. Армии выделили сараи, небольшой хлев, как для скотины. Но тем, кому досталось ночевать под крышей, повезло гораздо больше, чем остальным. Осенние ночи в Пределе были очень холодными. Один, самый большой хлев, отвели под госпиталь и разместили там раненых на спальных мешках, но ни стола, ни каких-либо приспособлений для хирургии, внутри, разумеется, не оказалось. Я приоткрыла скрипящую дверь и заглянула внутрь, опуская на присыпанную соломой землю узел с инструментами. Единственным источником света оказался висящий на стене факел. Тяжелый, впитавшийся в доски запах намекал, что ещё вчера тут жили козы. С губ непроизвольно сорвался огорченный вздох. Эрандур вошел следом, несколько секунд постоял у входа, пока я крутилась на месте, не зная, с чего начать. Нужно было и разместиться самой, и помыть руки, и найти, где чистая ткань для повязок. Но все было свалено в кучу, вместе с мешками в углу. – Так не пойдет, – Эрандуру хватило одного беглого взгляда, чтобы всё понять. Он развернулся и вышел прочь. Если нам не создадут условий для исцеления этих больных, то можно будет просто оставить их тут, присыпать землей и немного подождать. От циничных мыслей стало не по себе. Как и от осознания, что магия, даже если её применить, увечье не исправит. Раздробленная кость может кое-как срастись со временем или под воздействием чар, но если это произойдет неправильно, то человек будет мучиться от постоянных болей. А осколки костей и хрящей могут впиться в мышцы или повредить нервы, и наступит паралич конечности. Вот тебе и Школа Восстановления! – Дайте… Пить… – прохрипел мужчина возле меня, и спохватившись, я бросилась к бадье, наполнив первую попавшуюся жестяную кружку, что нашла среди мешков. Напоив норда, начала осмотр. Всех проверила, нет ли жара, ощупав ладонью лоб. Пятеро из двадцати уже валялись в лихорадке, против которой обычные целительные чары бесполезны. Дело было плохо, а драгоценные секунды утекали предательски быстро. Вскоре Эрандур вернулся мрачный, молча снял перчатки и положил в углу. Я взволнованно наблюдала за ним, понимая только, что его настроение никак не связано с тёмным прошлым. – Придется всё делать здесь, – сообщил он скверную новость. – Но как? – вскочила я, указывая на обстановку. – Посмотри! Тут земляной пол, грязь! Даже в таверне и то было чище! – Надежда на тебя, архимаг, – данмер натянуто улыбнулся, но в его глазах пылало беспокойство. – Что я должна делать? – Твоё заклинание, что исцелило шрамы. Как думаешь, сколько человек одновременно оно сможет исцелить? – Не знаю. Мне обычно нужно время, чтобы восстановиться. Я никогда прежде не исцеляла… всех сразу… – сомнения переполнили голову, но я быстро успокоилась. Надо попытаться, иначе все без толку. Эрандур заблаговременно приготовил зелье магии и отдал мне. – Я буду помогать, как могу. Нам придется всё делать очень быстро, – жрец обвел взглядом всех раненых, нуждающихся в ампутации. Их было большинство. Потом он наклонился, развязал узел с инструментами, к моему удивлению оказавшимся грязным имперским плащом, достал из него пилу и оценил её остроту. – Надеюсь, нашего огня хватит, чтобы её очистить и прижечь раны. Зашивать нечем и некогда, – сказал данмер. – Раздели на всех настой из паслена, что ещё остался. Всем лучше спать. Иначе… – он опустил пилу и посмотрел на меня, договорив уже тише, – будет очень много криков. Я без вопросов принялась искать зелья. Большая часть запасов была в лагере, но там почти ничего не уцелело. Три склянки Эрандур достал из рюкзака и протянул мне. Ничтожно мало на полторы дюжины человек! – Больше ничего нет? – я в ужасе взглянула на него. – Это последние. Разбавь водой. Закусив губу, нашла чашку, вылила туда все три флакона и дополнила водой из бадьи. Слабый яд разве что слегка притупит боль, но для усыпления его определенно не хватит. Тем не менее, все указания жреца я выполнила в точности. Он прокалил пилу на призванном огне с ладони и подошел к первому солдату, тому, у которого нога уже раздулась и неприятно пахла. Я приблизилась к нему и смотрела только в голубые глаза парня – совсем молодой норд, не старше двадцати лет, наверное и неженатый ещё. Приятное лицо, взмокшее от пота, белокурые волосы прилипли к щекам... И вся его жизнь сейчас пойдет под откос. Он вернется домой калекой и до самой смерти будет получать от Легиона мизерную пенсию. И конечно зелья не хватило, чтобы он уснул. Парень резко перекосился от боли и закричал так, что я едва не оглохла. – Дай ему что-нибудь закусить! – пила в руках Эрандура уже кромсала почерневшую плоть, из-под зубьев вместо стружки выбрасывало кровь и желтые капли гноя. Мне попалась на глаза какая-то окровавленная тряпка. Я туго скрутила её и заткнула парню рот. Положив руки ему на плечи, прижала к спальнику и уткнулась лбом в его лоб. И вдруг подумала о том, что Эрандур запросто мог бы его усыпить – быстро и безболезненно. Он прекрасно знал, что можно даже черной магией делать вполне полезные вещи, но, черпая силы из планов Обливиона, он бы погрузил этого юношу прямо в Трясину, отдал бы во власть Вермины. Теперь я сомневалась, жестоко ли мы поступаем или же милосердно сохраняем души этих солдат от мучений в царстве кошмаров. Интересно, что боги обо всем этом думают? Хотя, скорее всего, им наплевать. Операция была закончена быстро, юноша стонал от боли, зажмурив глаза. – Как тебя зовут? – поинтересовалась я, чтобы его отвлечь. – Родульф, – выдохнул парень после долгой паузы. – Откуда ты родом? – Хелген... Он... Сгорел... – Я была там. Не переживай, довакин со всем уже справился. Мы победили. Его лицо украсила вымученная улыбка. – Теперь все будет хорошо, Родульф. Вот увидишь! – пообещала я, и мы переместились дальше. Лиц я больше не разбирала и ни с кем не пыталась заговорить, было очень тяжело. Кляп теперь готовила заранее и сразу начинала держать раненого. Мерный звук пилы и треск распиливаемой кости монотонной мелодией звучал в ушах. Да, это далеко не лютня на пиру у ярла! Второй, третий, четвертый… шестнадцатый… В палатке стало жарко, вонь стояла несусветная. Ядом, гноем, нечистотами. Кто-то от боли обмарался. Война только в книгах и в песнях бардов героичная, на деле она очень плохо пахнет. В глазах от духоты и усталости потемнело, а жрец хоть и сам взмок от тяжелой кровавой работы, но держался с непоколебимым спокойствием. На его лице не отражалось ни жалости, ни сочувствия к солдатам. Он делал то, что необходимо сделать, не поддаваясь эмоциям. Лишь изредка бормотал под нос благословения именем Мары, прижигая очередную культю. Когда он закончил с последним, лишив редгарда искалеченной руки по локоть, я обессиленно опустилась на колени, уже не разбирая, что творится вокруг. – Давай, Джулия! Ну же! – Эрандур встряхнул меня за плечи, его голос достиг слуха будто из-под толщи воды. Меня мутило, хотелось на свежий воздух. – Сконцентрируйся! От тебя сейчас много зависит! Ты сможешь! – слова затихали, растворялись, звучали с трепещущим эхом. Сконцентрироваться не удалось – на глаза попалась куча отрезанных конечностей, которые данмер скинул в единственный свободный угол и бурление в пустом желудке резко усилилось. Желчь подпрыгнула к горлу горько-жгучей волной. – Больше… не могу… – я вскочила на ноги, но меня повело вбок и, упав на четвереньки, устремилась в сторону выхода. Не помню, как выбралась, но перед хлевом меня вывернуло в поросль засыхающего голубого горноцвета. Когда-то так хотела его найти, а теперь и даром не нужен. Все цветы оплевала. Свежий воздух отрезвил, но на меня с тревогой косились дежурившие солдаты из соседних палаток. – Джулия, пожалуйста! – Эрандур присел рядом со мной, взял в ладони моё бледное лицо, вгляделся в мутные глаза. Его руки пахли металлом, и я отвернулась. – Не могу… я… не справлюсь… Мне плохо… Эрандур, прости меня… Никудышный из меня архимаг… – Неправда. Я верю, что только ты и можешь с этим справиться, – подбадривал он. – Мы вместе справимся, только сконцентрируйся! Мы же и не через такое проходили! Представь, что среди раненых кто-то близкий тебе… Ворстаг или… – Или ты… – я помотала головой, отгоняя жуткое видение. – Мне плевать на Ворстага, – прошептала на ухо жрецу. – В самом деле плевать, только ты и имеешь значение, как бы это ужасно ни звучало. – Встань, Джулия. Без тебя ничего не выйдет… – уговаривал данмер. Я встала, держа его за руку, чувствуя такую горячую ладонь, словно на ней всё ещё плясали языки пламени. Вернувшись в госпиталь, я зажмурилась, нашла внутри себя силы, но как бы ни старалась, не могла ощутить бескорыстного сочувствия, словно душа моя опустела за этот чудовищный день. Тогда я вспомнила про Родульфа. Как пообещала парню, что всё будет хорошо. Вспомнила его лицо, прилипшие к щекам светлые кудри. Он же теперь будет жить с одной ногой. Всю жизнь. Одинокие слезы выкатились из глаз, теплый золотой свет, яркий как солнце, затопил весь госпиталь и хлынул в холодную ночь. С моих рук в искалеченные тела вливалась энергия, спасая жизни, хоть и уже поломанные. Я распахнула глаза и едва не ослепла от собственного света. Рядом не было ни солдат, ни Эрандура, ни старого хлева, только ярчайшее согревающее сияние. И я в его центре.***
– Ну, я конечно знал, что она чокнутая, но что бы настолько… – раздался голос Ворстага, будто из двемеритовой трубы. Кто-то рядом присвистнул. – Отойдите, – буркнул Эрандур над моим ухом. – Ей нужно отдыхать. Она спасла пятнадцать человек. – А супчик капустный ей налить? – добрый женский голос с нотками старческой хрипотцы зазвучал откуда-то издали. – Ма-ам! – Ворстаг совсем по-детски заканючил. – Конечно, она будет рада отведать твой супчик. Зачем такое спрашивать? – Да сохранит Мара ваш дом, госпожа Инга! Я приоткрыла глаз, осмотрела незнакомую обстановку и снова закрыла. Какое-то всё расплывчатое, темное, мерцающее розовыми и синими кругами. По ощущениям, уже знакомый перерасход энергии. Видимо, чары получаются труднее, если лечить не только себя. – Пятнадцать? – спросила я онемевшим ртом. – Да, Джулия, к сожалению, одного солдата, мы не успели спасти, – прямо сообщил мне Эрандур. – Не волнуйся, ты сделала, что могла, – подбадривающе добавил Эдриан. – Пятнадцать… – я вздохнула, приоткрыв глаза. В доме, где я оказалась, было не темно, но из-за склонившихся надо мной Эрандура и Ворстага на лицо падала плотная тень. – А кто?.. – хрипло спросила я. – Родульф из Хелгена, – от слов довакина моё сердце сжалось от скорби. Но в глубине души, я боялась, что именно он и погибнет. А почему боялась и объяснить толком не могла. Будто предчувствовала, что скверное случится именно с ним. Только потому, что я ему наобещала, что всё будет хорошо. Я села на кровати, где меня разместили. В животе тут же недвусмысленно заурчало. Уже забыла, когда в последний раз ела. – Поесть бы, – промямлила, виновато глянув на наёмника. – Не вопрос! – Ой, деточка, конечно-конечно! – к кровати, шаркая, подошла мама Ворстага. Совсем седая, но с виду ещё крепкая женщина в коричневом шерстяном платье с передником. Её волосы были собраны в пучок на затылке. Она протянула мне миску горячего супа и ложку. Я приняла, кивнув с благодарностью, и отхлебнула ароматной капустной похлебки, оказавшейся без единого кусочка мяса. Старушка позвала стосемидесятилетнего жреца, легендарного героя нордов и бравого, охочего до женщин наемника обедать: – Садитесь за стол, мальчики! Мужчины послушно последовали к столу. Сколько времени, день или ночь, я не знала, но на тумбочках и стенах горели светильники из козьих рогов, а все окна были закрыты на плотные ставни из досок. В просторном доме, без разделения на кухню, прихожую и спальню стояло четыре кровати, все поодаль друг от друга, и некстати пришло на ум, что Ворстаг как-то вскользь упоминал, что у него была сестра. Матушка наёмника, похлопотав над круглым столом, что находился в самом центре дома, рассадила мужчин, а сама отошла к кровати и взяла в руки какое-то шитье, придвинувшись поближе к горящей на тумбочке свече. Я выпила всю похлебку едва ли не залпом, ложкой со дна доскребла разваренную капусту и встала с кровати. Меня всё ещё пошатывало, но до стола удалось добраться без проблем. Эдриан вяло помешивал суп глиняной ложкой, Ворстаг уплетал за обе щеки, Эрандур ел с аппетитом, но скорее из вежливости, чем от голода. По скромной обстановке жилища и полупустым полкам становилось ясно, что родители наёмника не слишком богаты, чтобы накормить до отвала трех голодных мужиков. Поставив пустую миску на стол, присела рядом с Эрандуром, не забыв поблагодарить хозяйку. – Батя в шахте, – Ворстаг схватил с блюда посередине горбушку хлеба и откусил. – У него сегодня смена. Он был бы рад с вами познакомиться. – Мы не станем задерживаться и стеснять вас! – выпалил довакин, от глаз которого тоже не скрылось бедное убранство. – Ты вообще маме деньги посылал хоть раз или всё пропиваешь? – еле слышно прошипела я, сверля Ворстага взглядом. – А то! – буркнул он с набитым ртом и на стол полетели крошки. – Прошто шлужба в Легионе как-то плохо оплашивается… – Ладно, легионеры, какой у нас дальше план? Захват Виндхельма? – обернулась к Эдриану, не успевшему донести до рта ложку. – Нет. Винтерхолд. И тут ты мне особенно понадобишься, – он положил столовый прибор обратно в суп и снова принялся гонять по кругу нашинкованную капусту. – Польщена, – улыбнулась я ему, но без энтузиазма. Вряд ли маги очертя голову бросятся воевать, и довакин зря надеется. – Сейчас я должен вернуться к генералу с официальным донесением о взятии Маркарта. Его следующий ход мне уже известен. Хотелось бы, чтобы к прибытию имперской армии, ты, – он пристально посмотрел на меня, – уже была в Коллегии и сообщила своим, что будет происходить. Понимаю, что они не обязаны воевать, но вдруг кто-нибудь пойдет с тобой, как с лидером? Ты должна попытаться. Я облокотилась на стол и подперла голову кулаками, косясь на доедающего похлебку жреца. – Эрандур точно со мной пойдет. Остальные вряд ли. И что мы будем вдвоем делать? Кого саботировать на этот раз? – Будете доносчиками. Узнаете, какова численность стражи, Братьев Бури, настроение в городе. Цель плохо укреплена, но защищена горами и снегом, – Эдриан поставил ложку вертикально в супе, демонстрируя предполагаемую преграду. – Сколько у нас времени? Приблизительно, – данмер отставил в сторону пустую миску. Ворстаг жевал уже вторую горбушку. – Сложно сказать. Нужно успеть до зимы, иначе лютые морозы загонят нас в ловушку, – довакин зажмурился в тяжелых размышлениях, потом резко распахнул глаза. – Недели три, не больше. Чтобы попасть в Винтерхолд и всё разузнать. Перегруппировка армии потребует времени, а его у нас нет. Зима близко. Если не захватим Виндхельм и Винтерхолд до последнего дня месяца Начала Морозов, то войну придется отложить до весны. А за это время, – он вздохнул, – сама понимаешь. У Ульфрика будет почти полгода, чтобы укрепиться ещё сильнее, и может быть, набрать наёмников в ряды. Серебряные рудники Маркарта за это время дали ему немало. Что ж, в этом я виноват. Не понимал, на что разменял Рифтен на том совете… – Мы успеем съездить домой, – я довольно взглянула на данмера. – Увидимся с Алисаном и друзьями перед сражениями. Я очень соскучилась. Эрандур мне с улыбкой кивнул, Эдриан вдруг помрачнел, и наконец, принялся за еду. Обведя взглядом мужчин, я потянулась к кувшину с водой, но вдруг ощутила что-то лежащее в кошеле. Насколько я помнила, зелий у меня не осталось, а собрать целебных трав так и не удалось. Амулет Стендарра, принадлежавший Тутиусу, казался меньше. Опустив руку на уровень пояса, дотронулась до кошеля. Пальцы почувствовали внутри что-то небольшое плотное, лежащее поперек. Стараясь не выказывать волнения и не делать резких движений, расстегнула кошель и засунула туда руку. На ощупь поняла, что внутри лежит ключ с круглым навершием. Во рту тут же пересохло, кровь отлила от лица, а затылок стянуло, словно меня по голове ударили. Не знаю как, но загадочная вещица Бхусари вернулась ко мне со дна реки Карт.