Жизнь или спектакль...

Когда допив третий бокал душевные посиделки приобрели еще более личный характер, мужчины пересели на диван. Расстояние между ними уменьшилось, хотя юноша и продолжал держать негласную дистанцию. Он был безумно благодарен гостю за его безграничную заботу и терпение, но легкий холодок на сердце пресекал любые порывы к откровениям. Вадим стучал пальцами по бедру и терпеливо ждал, когда человек рядом созреет для разговора. - Кто он? - Ты о чем? Задней мыслью парень догадывался, куда клонит знакомый, и этот спектр эмоций, бесконтрольно рвущийся из-за своих масштабов наружу, послужил сигналом для прояснения сути вопроса. - Что это за человек, который так тебя мучает? - С чего ты взял? - Тебя нельзя назвать счастливым. Ты хочешь поговорить, но стесняешься самого себя. Собственно, потому я и здесь. Я - твои свободные уши. Молодой человек хмыкнул, испуганно отворачиваясь от собеседеника, дабы надеть маску безразличия. Из-за частого использования в некоторых местах она дала брешь. - Даже если это так, не в моих правилах выкладывать все самое сокровенное первому встречному. Уж извини. - Что ж, выбивать из тебя признание никто не будет - эпоха не та. Просто хочу дать тебе понять, что я готов выслушать. - Вадим хлопнул товарища по колену, чуть покусывая нижнюю губу. Чужое тело под рукой прежде казалось столь недоступным, что такой обыкновенный жест поддержки вызывал в душе гигантский выброс эндорфинов. Впервые этот человек, которого "турист" знает пару дней, переступает черту личного пространства. Конечно, была некая близость в клубе, но смазанные ощущения от внушительного количества алкоголя не могли сравниться с тем теплом, что будоражило нервные окончания в эту минуту. Юноша тяжело сглотнул, вновь теряясь на перекрестке. В его силах сейчас поставить жирную и много значительную точку на прошлом. Забить дюжину глухих досок поверх дыры, пожирающей ежедневные радости жизни. Стать другим человеком, в конце концов. Гость сидел в профиль к хозяину квартиры и просто держал руку на прежнем месте. Не было ни намека на желание продолжить, ни на жалость к нерешительному страдальцу - только ожидание. Ожидание сигнала чужой готовности принять новое существо в свой полный противоречивых истин мир. Ему стоило бы тут же начать диалог, затирая неловкую паузу осознания, но вспомнилась недавняя статистика попыток преуспеть в этом деле, где успешными были лишь пара тройка. Из десяти. Десяти тысяч. Потому выбранной тактикой действий оставалось молчание. - Так или иначе, - Вадим звонко хлопнул ладонью еще раз, вставая с дивана и подходя к музыкальному центру у правой стены. - Он тебя недостоин. Облегченно вздохнув, юноша поставил свой выпитый до дна фужер на кофейный столик и заинтриговано смотрел на гостя. Тот наклонился к пульту управления и, цокнув ртом, нажал на кнопку "Пуск" - большой треугольник с фиолетовым контуром. Из четырех углов комнаты раздались приятные волны джазового оркестра. Глубокий тембр солистки произвел должное впечатление на "спасителя", что он прикрыл глаза и начал плавно покачиваться из стороны в сторону в такт мелодии. - Любишь танцевать? Я вот в детстве ходил на бальные танцы. Мать заставляла. Один был такой уникум в классе. И мне даже нравилось! - Так ты еще и танцор!? - удивленно среагировал парень, не без интереса внимая простым, но грациозным движениям знакомого. - А ты как думал? - приглашенный широко улыбнулся. - Тебе со мной повезло. - А я.. - замявшись пропустил юноша, мельком замечая стрелки часов в кухне, что обе стояли строго вертикально. Главное - сохранить карету в таком ее виде, а не получить по утру осточертевшую тыкву. - А я брал несколько уроков, но это скорее по зову профессии. - Кем же это ты работаешь? - игриво сощурившись поинтересовался визитер, подходя ближе к оживившемуся другу. - Ладно, все это просто детский лепет. - он протянул руку хозяину дома и немного присел, имитируя приглашение на танец эпохи Людовика XIV. - Не откажитесь - ли вы, о мсье, станцевать со мной? В жилах ключом била кровь, разогретая до температуры лавы. Мужчине было больно шевелиться и даже думать - тело бросало в жар, и из него получался отменный стейк на подобие того, что был съеден за поздним ужином. Чувствуя лишь бешеную пульсацию в висках, которая отключала контакты с внешним миром, он непроизвольно коснулся пальцами чужой ладони и молчаливо кивнул. Вадим приоткрыл рот, не отводя завороженный взгляд от того, кто продолжал удивлять этим вечером. Поддерживая руками партнера, он вывел их на середину просторной залы и указал мужчине его позицию: обвил руками новоявленного танцора свою шею, сам же перехватывая ладонью чужие пальцы и прижимая статный корпус к своей груди. Карие глаза улавливали невидимые флюиды счастья: наивного и такого желанного, что становилось смешно от этой идиллии. Эти ощущения передавались воздушно капельным путем, впитывались каждой клеточкой тела как вода, как воздух, как жизненно важный элемент. Делая неспешные шаги вокруг, Вадим периодически сжимал крепче длинные мужские пальцы, точно не веря происходящему. Он, кто получал желаемое быстрее и чаще, чем нужда успевала сформироваться в его голове, выглядел сейчас просвещенным и делал таким же своего партнера по медленному танцу. "Приезжий" в тоскливый и по осеннему унылый Питер почувствовал странный луч света под рёбрами. Он не доставлял никакого дискомфорта, а напротив - окрылял и возносил до небес, в личную хижину эйфории. Во рту появился сладковатый привкус, и парень сделал громкое предположение, что так в жизнь входит радость. Не зная ничего, кроме уколов совести и страданий последние пару месяцев, ему было сложно поверить в хорошее будущее, и уж тем более в то, что "спаситель" окажется финальным звеном его цепочки печалей. - Знаешь, - хрипло начал парень, через одежду ощущая сильное прикосновение к пояснице. - это все кажется, будто не со мной вовсе. Говорить громче было табу; слова шли от самого сердца, а значит услышать их можно и без лишних звуков, лишь портящих интимную атмосферу момента. - А что нужно сделать, чтобы ты поверил в такую реальность? - склонив ниже голову молвил гость. Другой озадаченно пожал плечами и робко засмеялся. - Ты запутался. Молодой человек утвердительно кивнул, пряча глаза ниже, выискивая на ком-либо из них вещь, за которую можно было зацепиться расфокусированным взглядом. - Он далеко? - Нет, вернее, не так далеко, чтобы это было проблемой. - с ощутимой досадой в голосе ответил юноша, цепляясь ногтями о мягкие нитки серого пуловера. - Просто, ты сейчас рядом со мной, скрашиваешь унылый одинокий вечер, и кажешься, чёрт возьми, идеальным! - Но мыслями ты с ним?.. Понимание в чужом голосе било под дых; мужская версия Марии Терезы не заслуживала такого скотского отношения к себе, но врать ему было еще худшей прерогативой. - Я привык к его капризам и жестким правилам. Я терпел его выходки и строгость слишком долго, что это стало моим видением хэппи-енда. Вадим что то промурчал, добитый правдой, а после закружил человека в такт музыке, отдавая всего себя, всю свою нежность и привязанность через примитивные касания. Слишком многим он хотел поделиться и слишком много хотел сказать. Пожалуй, даже больше, чем могут в принципе передать слова. Чувственность не вкладывается в буквы и предложения. Но ею можно поделиться, главное сделать правильную ставку: ва-банк. - Прости, не должен был этого говорить. - Все нормально, я ведь сам тебя об этом просил. Но, - ведущий в паре прислонил напряженную кисть к губам, оставив на ее тыльной стороне невесомый поцелуй. - я знаю, что все это на один раз. Мой карточный дворец рухнет как только ты уедешь, а это случится весьма скоро. Парень ошарашенно разинул рот, но его быстро заставили заткнуться, пока единый писк не помешал закончить свое признание; указательный палец у рта доступно объяснил ценность наступившей тишины. - Но, прошу, позволь мне показать тебе насколько трепетно и сильно ты можешь быть любим. Я не хочу соперничать с тенью, преследующей тебя по пятам. Одна просьба: доверься мне, ослабь тиски. - Я не.. - слабовольно встрял "турист", ощущая необходимость добавить хоть слово, чтобы окончательно не прослыть немой рыбой. - Пожалуйста. - легкий шепот, который имея власть над парнем подавляет его волю, раздался у самых губ. Ведомый бессознательной силой юноша сам впился поцелуем, жадно сминая уста и вжимая в себя чужой корпус. И вновь "спаситель" послал страждущему исцеление.