Жизнь или спектакль...

Поверить только: вся жизнь смогла уместиться в двух больших чемоданах. Из-за серого цвета ткани и пустого коридора, они были похожи на прибрежные валуны, выступающие в испарившемся море. Мужчина сложил все самое необходимое, но пару раз все же давая слабину и находя место в, казалось бы, забитой сумке для старой фоторамки или же полюбившейся еще с молодости книги. Цифровой век заставил ценить мгновения прошлых эпох: им всегда будет принадлежать укромный уголок в наших сердцах. Без мелочей, что обычно оживляют квартиру, было безумно странно находится здесь. Однотонные стены вмиг стали чужими, точно стерли след долгого пребывания их хозяина. Они смотрели друг на друга, не находя никаких прежних точек соприкосновения. Чужие. Незнакомцы. Случайные прохожие на улице, или же соседи в метро, один из которых выйдет из вагона на следующей остановке. Наверное, мужчине должно быть жалко консервировать очередное место герметичной дверью и ставить на нем знак табу, но нет - цвет его губ и блеск в глазах твердили о противоположных ощущениях. Легкое, едва уловимое дуновение свободы доносилось со всех щелей этой обветшалой тюрьмы. Изголодавшийся по нему с трудом держал себя в руках, расхаживая по коридору взад и вперёд, дожидаясь часа Х. Пальцы нетерпеливо отбивали примитивный ритм по краю столешницы на кухне, а голова дергалась в сторону работающего ноутбука - с минуты на минуту там должно было появиться уведомление о подтверждении рейса на самолет. Эта белая железная птица, что увезет его далеко-далеко отсюда, имела особенное значение для юноши сейчас. Она словно луч надежды на светлое "завтра", пусть и вдалеке от привычного города. Прощаться с местом, которое буквально вырастило тебя, всегда тяжело. Покидая его пределы чувствуешь неосознанную обиду всех районов и кварталов к тебе, слабому, бегущему прочь страдальцу, и эта злость высоток, культурных памяток преследует тебя по пятам вплоть до буферной зоны аэропорта. Там даже дышать становится по другому- легкие расправляются в полном объеме, предвкушая мягкую посадку в месте, где тебе придется вновь работать в поте лица, зарабатывая имя. Но ведь процесс всегда интереснее, чем результат, не так-ли? Витая в розовых, пушистых облаках, без трёх минут эмигрант довольно улыбнулся, переводя расфокусированный взгляд на осточертевший костюм, ждавший пяти вечера. Чувство радости покинуло тело как ни в чем не бывало. Последний обряд прощального ритуала состоится, как в поговорке, «при любой погоде». Билет лежал на тумбе у входной двери. Его юноша обходил десятой стороной: гнусный клочок картона, что вынуждал собственника едва-ли не биться в конвульсиях сомнения. Каждый раз, когда завтрашние горизонты только-только приобретали четкие границы, из коридора доносился чей то едкий смешок, издевательский хохот, переворачивающий устои с ног на голову. Стрелка на больших часах медленно ползла к злободневной отметке, и каждая секунда будто вырезала тупым ножом соответствующие знаки обратного отсчета на спине мужчины. Он тяжело дышал, нервно бросая взгляды на все еще черный, как тогда, костюм, и тут же пристыженно отводил глаза - у штанин и пиджаков тоже были глаза. Глаза гордых, высоких птиц, что летают высоко и не откликнуться на зов каждого-любого. Этим двоим нельзя было пересечься. До выхода оставалось жалких полчаса. Парень стоял в ванной, поправлял непослушные пряди волос на затылке, что никак не могли правильно улечься. Великие помощники, вроде геля или мусса, оказались бессильными. Новая попытка добиться нужного отражения в зеркале взрывала маленький заряд внутри молодого человека. Нервы сдавали свои позиции без намеков на сопротивление. - Алло? - телефон норовил упасть с крышки стиральной машины, но был вовремя схвачен парнем. Звонила девушка из службы такси. Машина была уже у подъезда. Водитель старенького бежевого Форда не глушил двигатель, поджидая клиента внизу. Его главная задача по долгу службы - доставить человека из пункта А в указанный пункт В. Для завсегдатая определенного питерского театра шофер был стражником, что ни при каких обстоятельствах не должен был позволить изменить маршрут. Даже под угрозой проклятий и смерти: классика американского автопрома должна доставить его к дверям дома на улице N. - Да, спасибо, выхожу. Глубокий выдох и юноша отключил внутренние барьеры. Он отказался от мыслей, не слышал их рев в собственной голове, а просто переставлял ноги по пути на первый этаж. Неосознанно, но эффективно. Поразительно отчужденное лицо пугало других, случайных свидетелей приступа решительности, но его же все это действо лишь смешило: никогда прежде мужчина не был таким отменным актером для одного единственного зрителя - самого себя. Хлопнув задней дверью автомобиля, юноша машинально качнулся вбок, прямо глядя в изголовье переднего сидения. Вакуум был последствием крайних мер, до которых довел его Он. И несмотря на все переживания и боль, смущение и неопределенность, Его стоило отблагодарить. Отблагодарить прощанием. ______________________________________________ Медь - мягкий, податливый металл приятного янтарного оттенка. Эти яркие точки пылали настоящим фейерверком на сцене, но вопреки манящему блеску взгляды людей сидящих в зале были устремлены на темную фигуру по центру постамента. Расставив руки, он впитывал в себя овации зала и расцветал буквально на глазах. Бешеная эйфория на его лице могла заставить думать, что Он - наркоман, наконец получивший долгожданную дозу аплодисментов в свою честь. На самом же деле, в положительной реакции окружающих и заключался смысл его жизни; люди могли сделать его счастливым, они же могли и огорчить. Зависимые от чужого одобрения часто обречены на существование в пол силы. Они не умеют делать шаг вперед или назад без разрешения. Таблоиды и репортажи являются критериями их само оценивания. А когда кто-то пытается нарушить границу дозволенного, достучаться до его здравого смысла, загипнотизированный обществом бросается на него, да так отчаянно, точно надеется получить за эту охоту на "еретика" национальную медаль и поощрение. На сцене ему никак не дашь реальный возраст. Он скачет как кузнечик между музыкантами, умудряясь пританцовывать у стойки микрофона, что создавало атмосферу далекую от спектакля - скорее, какой-то бардовский квартирник, что были так популярны в конце 90х. Он выглядел живым и переполненным заразительной энергией, отчего в голову к зрителю на извечном заднем ряду закрадывался провокационный вопрос - что было в Нем такого-эдакого? Неужели другие были хуже, или же это Он был их лучше? Парень потер ребром ладони губы, хитро улыбаясь ничего не подозревающему актеру и кусая грубую кожу пальцев. Наверное, ответ лежал на поверхности - как раз там, где его обычаем лучше всего прятать - просто это Он! Опытный, взрослый, серьёзный мужчина, до последнего считавшийся скрытным, чуть ли не циничным на съемочной площадке, где они впервые столкнулись лицом к лицу. Подле него было спокойно и умиротворенно; такой себе островок стабильности, не без своих эксцентричных выходок, разумеется. Ты привыкаешь ко всему - такими мы, люди, родились. Привыкаешь даже на собственное горло наступать ради благополучия и счастья другого, действительно любимого человека. И наблюдая за тем, как чужие глаза, несмотря на внушительное расстояние, заметно переливаются черным, как слова в динамиках кажутся ценными, словно драгоценный металл, а также как тело мастера сценического искусства прошибают невидимые молнии от радости и удовольствия своей работой, молодой человек опешил, поймав себя на мысли, что хочет для Него только лучшего - театральные подмостки, премии за новые свершения и толпа фанатов за дверью в его гримерку. Пора взрослеть и перестать быть таким эгоистом, ведь каждый заслуживает свое собственное счастье. Монологи, звучащие со сцены, были похожи на американские горки, что парадоксально в Штатах называются "русскими" - то серьезные жизненные цитаты, которые, как пообещал Актер действа будут частями его будущих мемуаров, то легкие беседы с молчаливыми, затаившими дыхание зрителями, буквально обо всем на свете. По спине бежали мурашки от некоторых особо проникновенных мыслей, а в следующую секунду ты заходился в приступе искреннего смеха. Это не было представлением в прямом смысле слова - зал был вовлечен в программу концерта равносильно людям по ту сторону, точно у каждого сидящего была своя партия. Реальное отсутствие границы между сценой и первыми рядами проявлялось свободным «дефиле» музыкантов в проходах. Это обобщало и уединяло всех участников сегодняшнего вечера: под конец второй части выступления гениев и мастеров своего дела, ты чувствовал себя запредельно уютно, точно все вокруг было частью тебя с самого рождения, и ты наконец нашел путь к своему истинному призванию. Каждое мгновение, проведенное тут, сеяло в душе юноши сомнения, что, усиливаясь великолепным видом и аурой, разрывали его на части и добивали желанием переиграть последние ходы односторонней игры. Выстроившись в шеренгу на краю сцены, артисты кланялись кричащим "Браво!" зрителям, собирали букеты с женских рук как меньшее, чем те могли их отблагодарить. Молодой человек тяжело выдохнул, вставая со своего кресла, и бросил быстрый взгляд на толпу возле бардовых кулис. Во рту появился горький привкус, что видимо отображал состояние преданного зрителя куда лучше его сердца. "Так всем будет лучше." Морозный вечерний воздух родного города вынудил разгоряченного мужчину вздрогнуть. На ватных ногах он побрел вниз по улице, несмотря на погоду, расстегивая верхние пуговицы своего пальто. Дорога домой была неблизкой, особенно учитывая тот факт, что вместо привычного четырех колесного коня тот выбрал собственный ход. Прогулка по вечернему, даже ночному, судя по синеватым и фиолетовым цветам городу было необходимой панацеей для молодого человека, его решением и надеждой на душевное спокойствие перед столь важным днем. Закрывать перед кем то дверь, уходя по-английски, всегда тяжело - привязанность не исчезает так быстро, как мы бы того хотели. Она удерживает нас в подвешенном состоянии еще некоторое время, пока прежние чувства еще бьются в предсмертной агонии, а в конце отмирают, превращаясь в засохшие лианы. Почему-то шаги прочь от этого места, что за неделю стало для мужчины сродни церкви для заядлого католика, делались безумно легко. Он считал, что осознание произошедшего просто еще не достаточно въелось в клетки головного мозга, и уже буквально через пару часов после финиша культурного забега начнется настоящая ломка. Первые признаки нарастающей лихорадки проявились ознобом по груди и спине, когда парень подходил к дому. На часах было уже давно за полночь, так что отсутствие свидетелей подозрительной дрожи было на руку его репутации. Кое-где в окнах еще горел свет - приглушенные желтые блики, что вовлекают в море близости и доверия, вынудили мнительного человека под навесом парадного входа громко сглотнуть застрявший в горле ком зависти. Он задрал голову вверх, устало улыбаясь звездам на ночном небе. Они были разбросаны по всему темно синему полотну точно маленькие капельки утренней росы или же смешанные белые краски начинающего модерниста. Их блеск выглядел настолько реалистично, что руки сами тянулись ввысь, желая дотронуться до этих шедевров создателя. Пальцы, как основная фигура на барельефе, дрожали в предвкушении ощутить сияние вселенной, в ту же минуту считая себя недостойным такого подарка судьбы. Досадно хмыкнув и поправив ледяными пальцами ворот верхней одежды, молодой человек вошел внутрь теплого подъезда, поднимаясь к себе на этаж. У почтовых ящиков он замедлил ход, присматриваясь к возможным письмам или же приглашениям за хиленькой металлической дверцей. Отворив ее, в его ладони выпали несколько конвертов, один из которых был от иностранных режиссеров с которыми юноша связывался не так давно. Прочитав "срочное" в правом верхнем углу, стало ясно, что внутри лежат остальные недостающие документы для вылета. Пальцы жгло через плотную бумагу: эмоции накалились до своего предела, но лицо продолжало выражать полнейшее спокойствие. Лишь уголки губ порывисто дергались вверх, изображая улыбку. Парень сунул послание в карман, шаря в другом на предмет ключей. Слишком много всего произошло за это время, причем на данном отрезке его жизненного пути сплелись такие полярные ситуации и переживания, что трудно было поверить в эти парадоксальные комбинации когда либо, с кем либо и где либо еще. Мужчина вновь ощутил свою принадлежность к нашей реальности лишь когда заметил шикарный букет белых роз на коврике у двери. От удивления нижняя челюсть отвисла, как казалось, до самого пола. Не зная, кто бы мог оставить ему такой прощальный сувенир, и знал ли вообще этот человек о скором отбытии - тот еще вопрос, но аноним однозначно добился своей цели - его застал врасплох чьей-то внимательностью и любезностью. Перебирая возможных кандидатов в голове, в кармане брюк зазвонил мобильный телефон. Видимо, наконец поймав сеть, сотовый оператор доставил голосовое сообщение. Этого номера не было в памяти телефонной книги, но так как внимание парня было сосредоточено на цветах у порога квартиры, тот поднял трубку без задней мысли о прослушке, шантаже и прочих прелестях 21 века касательно телефонных афер. - Слушаю. - по привычке ответил молодой человек робко, доставая хорошенько спрятанную записку между колючих стеблей роз. - Добрый вечер, Вас беспокоит менеджер из агентства по продаже недвижимости. Прошу прощения за столь поздний звонок, но дело не может ждать до утра: мы нашли покупателя, и, если Вы не против, завтра к Вам подъедет наш сотрудник вместе с покупателем для осмотра квартиры. Не успевая вникнуть в смысл слов, мужчина отвечал сам себе стандартными фразами. Гонимый собственным любопытством он разворачивал бумажку, не успевая даже сглатывать слюну. - Мы наберем Вас завтра чтобы уточнить время визита. Доброй ночи. "Не мог удержаться от столь романтичного жеста. Так раньше провожали хороших людей на вокзалах и в аэропортах. Я же решил не дожидаться дня отъезда. Еще раз удачи тебе! В. " Рука по инерции нажала красную круглую кнопку на экране сотового. 01:37- идеальное время, чтобы начать жить с чистого листа.