Впереди

Если Мэтт еще терпел, что Доминик дружит с ними двумя, потому что это были недолгие часа полтора в садике, то как реагировать на это, он не знал. Крис сидел у него дома, подошел к ненавистному пианино и пробовал по одной клавиши с превеликим интересом, с восторгом поглядывая на гитару, висящую высоко на стене. Он молчал, ничего Мэттью не говорил. Его мама сидела на кухне с мамой самого Мэтта: они с недавнего момента сдружились. — Я убежала, он сильно напился сегодня, — донесся обрывок фразы. Мэтт не совсем понимал, зачем убегать от человека, который напился. Ну, выпил человек слишком много воды, чая, или чего там? И что теперь? Он просто захочет в туалет, ничего не случится. Крис понимал. Говорить об этом он не хотел, но Мэтт и не спрашивал — пристально смотрел, как Кристофер нежно жмет клавиши. Его раздражало то, как он это проделывает. Его раздражали влажные детские ладони, которые были больше его собственных, правда. Да и Мэтт не знал, что на ощупь его руки еще точно такие же. И Крис со своей мамой приходили довольно часто. Сидели вечером, на кухне пили чай, потом Криса и Мэтта отправляли поиграть, не замечая даже, что не доносится и слова. Со временем Мэттью даже понравилось это — в такие вечера он не играл на фортепиано, вместо него Крис сидел уже на скамье и что-то тыкал. Иногда даже попадая в гармонию. Но они все еще не играли вместе, не разговаривали, и Мэтт стал притаскивать свои книжки, утыкаясь в них, следя краем глаза за тем, чтобы Кристофер ничего не сломал. Пока в один вечер не произошло что-то из ряда вон выходящее. Мэтт сидел в комнате, и почти ничего не слышал. Он готовился ко сну, собирал на завтра рюкзак, переоделся в пижаму, потом услышал, как в коридоре его мама разговаривает с мамой Криса. После этого дверь в его спальню открылась. Старший брат, Пол, в этот день был где-то с ночевкой у друзей, все же он был уже старшеклассником. В доме должны были быть только Мэрилин и Мэттью, но вот, она завела в спальню Мэтта Криса. У Мэттью была полутораспальная кровать, пожалуй, даже слишком большая для него одного. А Крис, как сказала его мама, совсем боится спать один: он делит комнату со старшей сестрой. — Крис останется у нас сегодня, — сказала Мэрилин как-то тревожно. Мэттью не стал спрашивать, почему, просто кивнул. Даже если она уложит его спать рядом, Мэтт не будет протестовать: гнев матери страшнее, хотя она не стала бы гневаться в таком случае, не сейчас. Она помогла Крису переодеться в пижаму, дала ему вторую подушку и положила его в кровать. Потом она вышла. Мэтт взял фонарик и книжку, лег на кровать, намереваясь тайком читать еще пару часов перед тем, как ляжет спать. — Тебе нельзя с ней разговаривать? — напуганно спросил Крис. — Что? — Ты ничего не говоришь своей маме. Никогда. Мэтт не замечал этого за собой. — Можно. — Тогда почему ты с ней не говоришь? — Не твое дело. Спи, — отмахнулся Мэтт от малышни. — У меня нет Кевина. Только пижама. Я не могу так спать, — признался Крис. Мэтт промолчал, улегся, достал из-под подушки свою плюшевую овечку по имени Чарльз, крепко прижав к себе. Крис лежал тихо какое-то время, потом Мэттью услышал, как он тихо хнычет. — Я сказал тебе спать, — раздраженно гаркнул Мэтт шепотом. — Я не могу, — проныл Крис. — Мне страшно. — Тебе нужно лежать тихо, а то моя мама придет и отрежет тебе язык. Крис испугался и замолчал, он не хотел, чтобы ему отрезали язык. Мэтт погасил фонарик, стало еще страшнее. Кристофер вообще не хотел приходить в гости, приходила его мама, а он не хотел далеко от нее уходить. Теперь же она просто не могла оставить его дома одного посреди ночи: старшая дочь на выходные уехала к бабушке. Прошло еще минут пятнадцать. Мэтт не мог спать. Крис тоже. — Я хочу в туалет, — тихо сказал Кристофер, страх дал о себе знать. Мэтт не хотел просыпаться в луже. — Вставай. Я покажу, где он. Крис быстро поднялся с постели. Мэттью уже стоял у двери. Он тихо открыл дверь, бесшумно проходя в своих мягких тапочках, пошел направо по коридору, потом они пошли по лестнице вниз: Мэтт вел его в гостевой туалет, как сказала бы мама. Крис сонно шел следом. Глаза жгло от слез, он потер опухшие веки, наблюдая за шагами Мэтта. Ноги прошибало холодом с каждым шагом по голой лестнице — на ней не было ковролина. Они дошли до уборной, Крис шмыгнул внутрь, закрываясь изнутри, но не на замок. По правде сказать, им обоим еще запрещалось запираться: дети могут случайно запереть себя, особенно если замок тугой. Мэттью ждал под дверью. Он услышал, как зазвонил телефон на кухне, мать вышла из подвала, не заметив его, подошла к телефону в темноте и сняла трубку. — Ида? — спросила она. — Ты нашла его? Речь была об отце Криса, но Мэтт понятия об этом не имел. Крис тем временем вытирал руки и слышал все, затаившись. Мэрилин громко удивленно вдохнула. — Как так? В морге?! — она прониклась ужасом истории, невольно представляя, что однажды найдет так и Джорджа. — Отчего же? Мэтт стоял тихо. Он не хотел давать матери лишнего повода усомниться, что они спят, поэтому притаился. Он слышал, как в трубке раздается плач женщины, он чувствовал, что произошло что-то ужасное, а в голове все повторялось это странное незнакомое слово «морг», которое он раньше никогда не слышал. По телу прокатился животный страх. Казалось, что если мать его заметит, то «в морге» окажется уже он сам. Мэтт молился, чтобы Крис не вышел именно сейчас, хотя на полном серьезе в бога не верилось — притворялся для взрослых. — Успокойся, дорогая, — Мэрилин принялась утешать ее. — Тебе сейчас нужно поспать, я отведу Криса завтра вместе с Мэттом, не переживай, он в порядке, наверняка уже спит. Они поговорили еще немного, меньше минуты. Но для Мэттью это казалось вечностью. Он застыл, а потом мать зачем-то снова пошла вниз, в подвал. Мэтт знал, что там у нее какие-то важные дела с потусторонним миром. Кртс вышел через несколько секунд после того, как дверь в подвал закрылась. Совсем бесшумно. — Идем быстрее, — шепнул Мэтт совсем беззлостно. Они пошагали вверх по лестнице, оказались в спальне. И тогда Крис не выдержал. Он ведь знал, что такое морг, и почему его оставили здесь. Он тихо зарыдал на самом пороге комнаты, Мэтт уставился на него, не понимая, что ему делать. — Крис? — позвал он. — Что случилось? Крис не отзывался. Мэтт закрыл дверь, Крис сел на пол, закрыв лицо руками. — Крис? — повторил он. — Ответь. Прошло несколько секунд, прежде чем он, заикаясь, заговорил. — Мой п-па-апа, — сказал он дрожащим голосом. — Он у-у… у-умер, — продолжая плакать, Крис не мог сказать что-то больше. Мэтт сел на корточки перед ним, заглядывая в лицо. Он не знал, что ему говорить, он долго смотрел, прежде чем подняться, и с чувством обязанности взять с кровати плюшевую овечку. Он подошел к плачущему, протянул игрушку. — С чего ты взял, что это правда? — напуганно спросил Мэтт. — Ты ведь не знаешь точно. Крис недоверчиво взял овечку в руки, после чего, помяв ее немного в своих руках, обнял ее. — Мама поехала искать его, — медленно выговорил он. — И нашла его, — Крис вспоминал знакомое слово. — в морге. — Что такое морг? Крис смутно представлял. — Это место, куда попадают люди после смерти. — Люди после смерти попадают в ад, — зацепился за несоответствие Мэттью. — Ты точно уверен? Мне так мама говорила. — Да, — Крис утер нос, шмыгнув. Овечка все-таки немного его успокоила. Да и в целом в детстве порой легче принять смерть кого-то, она не кажется вечной, кажется, что это лишь что-то плохое, что скоро пройдет. Или не скоро, но в целом не имеет свойства вечности, не является чем-то необычным, это что-то неосознанно страшное. — Что я буду делать? — казалось, Крис снова вот-вот разрыдается. Мэттью боялся, что в этот раз он будет плакать громче и мама точно услышит. Он принял решение быстрее, чем подумал, когда сел рядом, обнимая его. — Все будет хорошо, — так говорил брат. — Все наладится, — он всегда так говорил, когда мама что-то чудила снова, жестоко наказывая сыновей из-за того, как порой они были похожи на своего отца. Крис молчал. Ему было на самом деле спокойнее теперь, хотя он не совсем понимал значение этой фразы, в голове она всегда была цельной, неделимой по словам, как бывает у детей, как будто эта фраза и есть слово сама по себе. Крис держал овечку, переминая меж пальцев кудрявую ненастоящую шерсть, медленно успокаиваясь. Мэтт больше не мог чувствовать к нему такую беспричинную злость, когда ему вдруг показалось, что Крис и вправду маленький (теперь без негативного смысла), обиженный ребенок, еще меньший, чем сам Мэттью. А ведь младших нельзя обижать, не так ли? Это ведь прописная истина. Мэтту стало стыдно перед Крисом и Домом теперь. Он задумался. Криса и так постоянно забирают из садика с опозданием, хотя он говорил Дому, что хочет домой. Крис и так хорошо к нему относился (другой мальчишка уже затеял бы драку еще когда Мэтт отобрал печенье), его мама постоянно таскает его в гости, где Мэтт его обижает совсем без причины, а теперь вот… И Мэтт не знает, как ему справиться с этим чувством стыда, наблюдая за тем, как нервно Крис мнет плюшевую овцу, перекатывая ее в своих ладошках. — Идем спать, — попросил он. Крис молча встал, продолжая держать овечку в своих руках, и они легли на кровать, укрывшись и отвернувшись друг от друга. По детским меркам засыпание действительно заняло у них много времени: Крису хотелось снова расплакаться, а Мэттью переживал. Все то время, пока он пытался уснуть, он задумывался о том, куда же на самом деле попадают люди после смерти. И оба ответа наводили на него ужас, даже если он понятия не имел, что же такое морг.