Непридуманная история

По возращению домой пришлось решать навалившиеся проблемы: Ынхэ, находясь в отпуске, пропустили важный просмотр и вынуждены были нагонять, круглосуточно зависая в танцзале. Хуже дела обстояли у Кю: на носу были выпускные экзамены, от которых зависело успешное поступление все в ту же академию искусств, что и у хёнов. У Сонмина с дипломной работой проблем не было: на Чеджу он написал потрясающий пейзаж, который уже выставлялся в одной из галерей, посвященных традиционной Корее. Йевуки были полностью поглощены записью песни, которую старший успел создать на острове. Кантуки снова погрузились с головой в работу, Чонсу, к слову, даже на отдыхе занимался документацией отелей. Хиним уколесил в Сингапур на очередные съемки, а вот Хани не спешил возвращаться к камере. Он проявлял пленку, ретушировал снимки, просто бездельничал, а когда его спрашивали, в чем дело, он говорил, что хочет отдохнуть еще. Но время шло, а Ген выглядел все более уставшим, он даже начал жаловаться на боли в спине. Макнэ шутил, что это старческое, за что и получал от ивел-хёна по полной. Итука уже начали пугать эти беспричинные тяжелые вздохи, из-за которых китаец был больше похож на ежа, чем на волка. Этот период метким замечанием Мими был назван «Великой китайской депрессией». Тревогу же забили, когда Хичоль, проснувшись, не обнаружил возлюбленного в кровати. Релла в панике носился по комнатам, пока не нашел Хани полуживого на полу в туалете. У китайца был совершенно зеленый цвет лица и непрекращающиеся приступы тошноты. Несмотря на все препирательства и недовольства, Гена все же увезли в специализированный госпиталь для анималов. Пока врачи искали причину такого отвратительного состояния волка, Хи не находил себе места. За полчаса он успел надоесть всем членам семьи, каждому работнику больницы и каждому пациенту. Хиним, словно заведенный, носился по коридору, чуть ли не сбивая санитаров с ног. Успокоился он, только когда к ним подошел главный врач. - Вы родственники? – парни синхронно кивнули. - Его жена среди вас? - Я. Я жена! – Хичоль вскакивает с лавочки, на которую его с трудом посадили, и вцепляется в руку доктора. Тот морщится от боли и тащит сумасшедшую супругу пациента в свой кабинет. Кое-как ему все же удалось успокоить взволнованную Реллу. - Вам надо сдать простой анализ, чтобы мы… - Это, что, заразно!? Он умрет!? - А ну, успокойтесь! – мужчине пришлось прикрикнуть на Хи, чтобы прекратить начавшуюся истерику. – У нас есть предварительный диагноз, и вам надо сдать кровь, чтобы подтвердить или опровергнуть его, – на этих словах заходит медсестра и, к большой радости доктора, уводит Хинима из кабинета. Через полчаса Хичоль по новой доставал окружающих, только теперь придерживал рукой ватку на сгибе локтя и уже не так сильно носился. Ивел, кажется, начал догадываться, что случилось с его Хани. Когда их запустили в палату, все сразу же облепили больного, и в комнате стоял невообразимый гул до тех пор, пока Хиним злобно не шикнул на парней. К этому моменту подошел и доктор, который, наконец, решился вынести вердикт. - Я вас поздравляю, у вас будет ребенок, – синхронное падение челюстей об пол доказывает, что, похоже, эта семейка действительно была одним целым. Все шокировано переводили взгляд с Хани на Хи, пытаясь понять, в чем подвох и когда их успели обмануть: все свято верили, что Хиним был пассивом. Хичоль же сиял, как начищенная генеральская медаль, бережно поглаживая живот. Вот уж действительно: если долго мучиться… - И сколько месяцев? – у остальных были немного другие вопросы, например, почему на больничной койке Ген, а не Хи, и тому подобные, но от шока никто не мог выговорить ни слова, поэтому разговором полностью владела Золушка. - Тринадцатая неделя. - Чежду! – математический гений моментально посчитал и выдал правильный ответ. – А я думал, вы нам просто так спать мешали, – тут же расплывается в ехидной, но по-детски доброй улыбке. – Ну, Хичоль-хён беременный, а с Хангеном-то что? - Синдром беременного отца на нервной почве. Это совсем не страшно. Чем больше будущие родители будут находиться вместе, тем скорее это пройдет… - главврач не успевает договорить, а Релла уже душит любимого в объятьях. *** Можно было бы, конечно, подумать, что для китайца начался кошмар, но не тут-то было: Хичоль, сошедший с ума от радости, мучил ВСЕХ своими запросами. Хи заставлял каждого готовить для него, выполнять мелкие поручения типа «принеси-подай», убираться до стерильной чистоты, после чего мог спокойно мусорить, а если кто и сопротивлялся, то немедленно загонялся под каблук одним простым «Мы». Конно-птичья семья от таких изуверств даже переехала в соседний дом, только чтобы их каждую ночь не беспокоил двухчасовой концерт оркестра классической корейской музыки. Остальным приходилось терпеть, поэтому они пропадали целыми днями где-то в городе, оставляя будущих родителей один на один. Это, к слову, давало свои результаты: психическое состояние Хани стало гораздо лучше, хотя утренний токсикоз иногда напоминал о себе. Они подолгу могли сидеть рядом, литрами пить чай, часами говорить, часами молчать. Постепенно взрывной характер Золушки успокаивался, и в те редкие моменты он действительно становился похожим на мать. Но порой и случались истерики по поводу «Я толстый!». Конечно, пятый месяц же! Чего ты хотел, Хиним?.. А иногда на него нападало состояние детской вседозволенности, когда беременного ивела так и подмывало сделать кому-нибудь гадость. Поддавшись именно такому настроению, как-то ночью Хи разбудил Хангена: - Хани, Хани! Просыпайся! - Что такое, дорогой? – не открывая глаз и не подавая признаков жизни, Гену пришлось ответить. - Хани, я хочу побрить кота! – китаец не знал смеяться ему или недоумевать. Это могла быть очередная шутка, а могло быть вполне серьезное намеренье. - Из животных у нас в доме только одна черепашка Йесона. Сходи ее побрей, – будущий папаша переворачивается на другой бок, наивно полагая, что его «дорогой» сможет спокойно уснуть. Но не тут-то было. Хичоль пробрался к Кантукам, стащил машинку для стрижки волос и направился в комнату Кюхена, Сонмина и Шиндона. Утром вся общага была разбужена страшным криком: «Ноги! Мои ноги! Кто побрил мои ноги?!». После того случая Дон, с депилированными ногами, съехал с общежития. В доме теперь, кроме будущих родителей, оставались только Йевуки, которых Хиним усиленно троллил, но которые его попросту игнорировали, Кюхен, резавшийся круглосуточно в старкрафт, Сонмин, не выходивший из мастерской, и Канин, смиренно терпевший все издевательства хёна. Итук уже жил на работе. Так не вовремя начались проблемы с одним комплексом гостиниц в провинции Кёнгидо, что решение проблем требовало постоянного присутствия начальника на рабочем месте. Домой он не ездил даже для того, чтобы переодеться: все необходимые вещи Ынхэ регулярно привозили в главный офис. Ёнуну это чертовски не нравилось, и он бы с радостью помог мужу, если бы хоть немного разбирался в гостиничном бизнесе, а так он мог только поддерживать морально. Всю неделю он ходил как в воду опущенный до тех пор, пока не раздался телефонный звонок: - Председатель Ким? – знакомый голос с незнакомого номера. - Да, кто это? - Это секретарь Хан из главного управления. – Секретарь Чонсу? Почему он звонил Канину? Что-то случилось? – Директора Пака только что госпитализировали.