Непридуманная история

У автора впечатление, что от этой главы попахивает жестокостью и зоофилией =_= С первым бокалом тепло приятно поползло по всему телу, терпкий вкус постепенно растворялся на языке. Сознание, засоренное нужными и не очень мыслями, стало похожим на чистый холст, на котором можно было изобразить что угодно. И Кюхен старательно подготавливал основу к предстоящему разговору. - Хён, а кто такой Сонджин? – макнэ решился задать вопрос, мучавший его уже долгое время, только к концу третьей бутылки, когда они близко сидели, откинувшись спиной на кровать Кю. - Человек, которому я причинил много боли, – эта пара слов далась Сонмину с большим трудом: пальцы нервно вращали ножку бокала, губы слегка подрагивали, смыкаясь в тонкую сплошную линию. - Я чуть не убил его… - Я тебе не верю! – хотя ивел старался пить меньше хёна, его язык все же заплетался. Оправдываясь выпитым, он взял лицо старшего в свои ладони и, перебравшись к Мину на колени, приблизился на непозволительно близкое расстояние. – Ты такой добрый, настоящий ангел, – он вспомнил тот день, когда был спасен этим самым человеком, и мысль о том, что он мог навредить кому-то, не могла улечься в голове. – Ты никого не смог бы обидеть! - Ты не знаешь целых тринадцать лет моей жизни… - Кю, прикрывая совершенно пьяные глаза, утыкается своими губами в губы Сонмина, не давая ему закончить. Они не углубляли поцелуй, просто сидели, прижавшись друг к другу, пока макнэ не решился залезть рукой в штаны хёна. Он почувствовал, как тело под ним напряглось, а член заметно возбудился. Вторая рука, бродившая в мягких черных волосах, наткнулась на торчащие тигриные уши. Младший в душе ликовал: если довести Мина до такого состояния, когда он уже не может контролировать свой духовный облик, то от близости тот не отвертится – природа возьмет свое. Но встретившись взглядом с ярко-голубыми глазами, Кюхен мгновенно задохнулся и растерял всю свою радость: сердце истерично билось, приказывая хозяину немедленно бежать, иначе он будет растерзан и съеден. По мере расширения длинных узких зрачков на дне глаз хёна уверенность макнэ таяла на глазах. Они охотник и добыча. Особенно четко он осознал это, когда крепкие острые когти вонзились под коленкой и прочертили линии по задней части бедра до ягодицы, разрывая не только джинсы, но и кожу и мышцы. Ткань мгновенно пропиталась кровью. Кю болезненно простонал и спрятал голову в изгибе Сонминовой шеи, впиваясь собственными маленькими когтями в плечи хёна. Не успел он отойти от столь неожиданной атаки, как на его шею один за другим посыпались болезненные укусы: клыки оттягивали чувствительную кожу и пронзали ее. Шерсть на тонком светлом хвосте Кюхена встала дыбом в тот момент, когда одним резким рывком Мин опрокинул его на пол. Младший готов был поклясться, что сейчас над ним нависал настоящий хищник, а не его хён. Чтобы хоть как-то сбить с себя пелену страха, Ивел яростно отвечал несильными укусами, жалобно скуля. Когда напор старшего немного ослаб, Кю вцепился в футболку Сонмина, разрывая ее и стаскивая с широких плеч. - Поцелуй! – Он принялся выпрашивать, надеясь разбудить внутри зверя хоть немного человечности. – Хён, поцелуй! И он получил желаемое: губы от груди заскользили к ложбинке между ключиц, после нескольких мокрых отрывистых поцелуев они прошлись по скулам, лбу, от движений шершавого языка, затеявшего грязную игру с его ухом, мурашки носились по всему телу. Когти уже не впивались так глубоко, но весьма ощутимо проходились по коже. Несмотря на тяжелый животный страх, скручивающий внутренности в тугую пружину, возбуждение неудержимо росло. Чертов адреналин призывал проверить свои нервы на прочность и поиграть с большой кошкой. Медленно и соблазнительно облизываясь, младший поочередно расстегивал одну пуговицу за другой. В ярких глазах промелькнул опасный блеск. Кю понял, что если не сумеет перехватить инициативу сейчас, то может ее и вовсе не заполучить. Он приподнялся и, обвив руками шею старшего, затянул его в долгий поцелуй. Чтобы не потерять равновесия - да и Кюхену в таком положении было бы удобнее - Мин ухватился одной рукой за край стола, немного приподнимаясь и увлекая партнера за собой. Стекло мгновенно треснуло и раскололось, стоило только чуть сильнее надавить на него, осколки жадно впились сначала в ладонь, а затем и в обнаженную поясницу, когда ивел, сделав над собой усилие, заставил хёна откинуться спиной на поврежденную поверхность. Неровный край столешницы сильно надавил на кожу, разрывая и проникая под нее. Мини предостерегающе зарычал, словно говоря, что второй такой дерзости не потерпит. Но предупреждение возымело обратный эффект: чем больше Кю пугался своих действий, тем уверенней и быстрее они становились. Он даже сумел безошибочно вычислить бутылку с подмешанным чудодейственным средством и, не желая ни капли дорогого напитка, плеснул алую жидкость хёну прямо в лицо. Не ожидая подобного поворота событий, Сонмин разом проглотил почти полбутылки. Смесь подействовала моментально: глаза блаженно прикрылись, дыхание замедлилось и стало тяжелым и прерывистым, ноги, крепко стискивавшие бедра Кюхена, ослабили хватку, хвост перестал беспокойно дергаться из стороны в сторону: он просто скручивался в спираль на конце, а затем снова расправлялся. Младший сильно удивился такой перемене: словно они в одну секунду поменялись ролями, и теперь хищником был он. Однако такое положение дел вовсе не смутило Кю: он с еще большим рвением начал стаскивать с Мина оставшуюся одежду. Самому раздеваться было больно: давали о себе знать расцарапанные части тела и кровоточащие укусы. С заметным трудом справившись с этой задачей, он был приятно удивлен: Сонмин перевернулся на живот, принимая упор теперь на локти, а не на лопатки, пошло отвел в сторону хвост и ощутимо потерся задницей о пах Кюхена, так и прося поскорее трахнуть его. Тело словно само знало, что нужно делать, и уже порядком возбужденный член, упиравшийся как раз в проход, с небольшим сопротивлением проскользнул внутрь. Сладкий стон, переходящий в рык, разбудил в нем чувство превосходства. Этот сильный и непокорный зверь сейчас извивался под ним, повинуясь каждому его движению. Толчок чуть сильнее – и голова запрокинется назад так, что можно даже увидеть жадно облизываемые губы; темп быстрее – и Мин сам начнет резко подаваться назад, до невозможности сжимая его внутри себя; когтями по россыпи стекла на талии – и хён сильнее прогнется в спине, пытаясь избежать источника острой боли. Как Кюхен и мечтал, Сонмин полностью принадлежал ему. На коже крупными каплями проступил пот, ушки от удовольствия прижаты к голове, с каждым рывком бедер Мини все больше хныкал, моля прикоснуться к нему. Но соблазн помучить старшего был настолько велик, что вместо выпрашиваемой ласки макнэ заломил руки Мина за спину, лишая того последней возможности удовлетворить себя. - Развратная кошка… Попробуй кончить сам, – сладко прозвучали эти слова из уст Дьявола. Однако противореча своим словам, ивел все же кое-что сделал: поднявшись с пола, он встал коленями на стол, получив тем самым возможность проникать в хёна под другим углом. Теперь член не задевал простату вскользь, а каждым толчком ударял точно по ней. От вспышек удовольствия тело Мина забилось в предоргазменных судорогах, ощущая близость разрядки, белый хвост пронырливой змеей скользнул между ног и, несколько раз обвившись вокруг сочащегося члена, сжал возбужденный до предела орган, доводя Мини до пика. В этот момент Кю почувствовал, что значит сгорать заживо. Жар, который неплотной пеленой окутывал его еще секунду назад, начал душить, выжимал из легких последние остатки кислорода. Голова кружилась, перед глазами проносились разноцветные всполохи, бедра замерли, плотно прижимаясь к ягодицам, пока Кю кончал в хёна. Когда его, наконец, отпустило, Сонмин уже был в бессознательном состоянии: шутка ли, выпить почти пять бутылок крепкого вина, среди которых было вещество непонятного происхождения и действия. После тяжелой борьбы с трясущимися руками, ивела хватило только на то, чтобы стащить старшего на пол и точно так же отключиться. *** Пробуждение стало для Тыковки настоящим испытанием: в голове шумело, в глазах рябило – он был словно старый телевизор с помехами. Кое-как поднимаясь с пола на руках, он свалился в исходное положение. Осколки, застрявшие в ладони, острой болью прорезали похмельное сознание. Со спиной было еще хуже: тупая, жгучая боль в боку перебивала все прочие неудобства. Не особо обращая внимание на обстановку, Мин добрался до ванной и с ужасом обнаружил в зеркале жертву нападения стаи диких кошек: разбитая губа, мелкие, но глубокие царапины и содранная в некоторых местах кожа, продырявленная мелкими стеклянными осколками рука. Недолго думая, он открыл кран и, смочив запекшуюся уже рану теплой водой, осторожно зубами стал вытаскивать битое стекло из ладони, выплевывая его прямо в раковину. Более-менее разобравшись с рукой, он принялся рассматривать спину. Здесь он уже самостоятельно справиться не мог, поэтому просто отправился в комнату, намереваясь перебинтовать больную руку. Там он испытал еще больший ужас. Еле живой Кюхен, как показалось самому Мини, спал среди груды пустых винных бутылок рядом с разбитым шивоновским столиком. А ведь этот самый столик трижды пережил падения на себя пьяного Канина с высоты его роста. Осторожно поднимая младшего на руки, Сонмин уложил его на кровать. Из-за перемещения ивел проснулся и тут же застонал от разрывавшей тело боли. - Тихо-тихо, потерпи, я сейчас позабочусь о ранах, – Мини осторожно прижал дернувшегося Кюхена к постели, чтобы тот особо не двигался: некоторые повреждения до сих пор кровоточили. Быстро сбегав за аптечкой и чистой водой, Тыковка предельно аккуратно обработал раны. У него сложилось устойчивое впечатление, что он вчера избил донсена: слишком много повреждений у того было на теле. - Кю-а, прости меня. - Нет-нет, хён, ты, наверное, неправильно понял… - Кю сразу же почувствовал неладное. Судя по выражению лица старшего, по тому, сколько в каждом движении было тревоги и чувства вины, он мог думать обо всем, о чем угодно, но не о сексе прошлой ночью. – Мы вчера сначала пили, а потом… - Кюхен-а, не надо меня выгораживать... Это уже не первый раз, когда драка со мной имеет такой исход. – Мин, казалось, совсем не слушал младшего, полностью сосредоточившись на перевязывании ноги, он был где-то далеко в своих мыслях. - А тебя не смущает, что мы оба голые? – макнэ предпринимает еще одну попытку вправить старшему мозги. - Точно! Надо же еще в комнате прибраться до приезда ребят! – В этот момент Кю хотел хорошенько огреть хёна чем-нибудь тяжелым: эта взбалмошная Тыковка никак не желала выслушать его. Впрочем, если задуматься, это было даже к лучшему. Что бы он сказал хёну? «Я тебя напоил какой-то дрянью и трахнул»? Или «Мы вчера переспали, и теперь ты моя женщина»? Нет, пусть уж лучше Мини считает, что они подрались… *** - Шиндон-хён! – Ивел появился неожиданно, как черт из табакерки, чем изрядно напугал старшего. - Что делаешь? - Это что ты в моей комнате делаешь? – Донхи, закрывая работающий ноутбук, повернулся к донсену, развалившемуся на его кровати. – Ну? - Да вот хотел узнать, что это такое? – Макнэ потряс «позаимствованным» недавно пакетиком. Хён заметно поменялся в лице, не переставая бросать подозрительные взгляды на собственную кровать. Точнее матрац. Придя к выводу, что это все-таки когда-то было его имуществом, он тяжело вздохнул. - Это натуральный транквилизатор с седативным действием. - Чего? – Кюхен вовсе не был глупым, но такой набор умных слов его слегка смутил. – Наркотик что ли? - Успокоительное. Его делают из каких-то индийских трав и действует он только на кошек: затормаживает рефлексы, реакцию, усыпляет, иногда даже обезболивает. Кю, расплывшись в ядовитой ухмылке, усмехнулся: - Так вот как ты девчонок клеишь, хён? - Давно по своей заднице не получал? – Старший кот, рассердившись, замахнулся, но не ударил - связываться с этим маленьким чудовищем себе дороже. – И вообще, отдай это сюда и вали в свою комнату! Показав Шиндону язык, младший соскочил с кровати и тут же пожалел об этом: прошло всего три дня, поэтому те глубокие царапины еще даже не думали заживать. Передвигаясь уже осторожней, он направился в мастерскую вместо комнаты. После произошедшего между ними Мин стал все больше времени проводить наедине, практически поселившись в просторной студии на двенадцатом этаже. Это сильно раздражало ивела, так как его план сработал с точностью да наоборот: вместо того, чтобы сблизиться, Сонмин еще больше отдалился от него. Только теперь к его привычным закидонам добавилось еще и чувство вины. Кюхен уже по-настоящему начинал сомневаться, стоило ли вообще предпринимать такой шаг. Может, ему стоило просто рассказать хёну о своих чувствах?..