***
POV. Автор — Генрих,— Катрин полулежала на кровати и смотрела на своего возлюбленного, который стоял у окна по пояс обнаженный и начинал закуривать. — Что, счастье мое?— светловолосый юноша повернулся к девушке и сделал первую затяжку. — Я бы хотела с тобой кое о чем поговорить,— Катрин встала с кровати и встала напротив Генриха. — Надеюсь, что не о Фредерике? Что ж, я, конечно, вчера видел ее, когда приезжал герр Гиммлер, но, поверь, больше меня с ней ничего не связывает. Да, по ней сохнет половина наших, но опять же, это только слухи, и меня это точно не касается. Фредерика принадлежит только Гейдриху, и поэтому вступать в связь с этой монашкой — жуткий риск. Тем более зачем мне она, когда у меня есть ты?! — Дурачок, ты меня не дослушал, я вовсе тебя не ревную к ней, я же тебе верю,— засмеялась девушка,— я хочу с тобой поговорить о другом. — Что же? — Ты боишься? — Чего?— Генрих потушил сигарету, придавив ее пепельницей. — Нашей свадьбы,— Катрин закусила губу и положила голову на плечо парню. — Ой, да чего там бояться, ты переживаешь, что твои шлюхи на тебя будут косо смотреть? Не бойся, я тебе уже сделал предложение, значит самое важное уже позади. Ты чего, девочка моя?— Шварцкопф погладил проститутку по руке и прислонил затылок к окну. — Я просто боюсь выходить замуж и боюсь заводить семью,— ответила Катрин и сжала руку немца. — Ну что ты, детишки же у нас не сразу появятся. Нет, будут когда-нибудь, но не на следующий же день после свадьбы! Так что не бойся ты ничего, я же с тобой,— юноша поцеловал милые нежные щёчки и крепко обнял свою девушку. Фредерика стояла на площади в ожидании Рейнхарда, который, к счастью, не заставил себя ждать. — А ты чего убежала?— поинтересовался немец у монахини. — Не хотелось портить рейхсфюреру настроение!— рявкнула Фредерика,— думаешь, я не видела как он нос от меня воротит? А то, что он меня обозвал «влюблённой дурой», тебе о ни о чем не говорит? Гейдрих ухмыльнулся. — Ну что ты его слушаешь? Ну вот возненавидел тебя человек и что же? Из-за этого весь день с грустным лицом ходить? Давай я лучше тебя обрадую,— мужчина погладил чешку по спине и обнял за талию. — Ладно уж, Бог с тобой, говори что за новости?— вздохнула Фредерика Новак. — Да мне надо в Берлин через два дня, плюс, Шелленберг пригласил в гости, у одного из его детей день рождения. — Зачем ты мне это говоришь? Я с тобой никуда не поеду,— зрачки монахини расширились, и она вцепилась в руку Гейдриха. — Тихо, не привлекай к себе внимания, это раз. И ты едешь со мной, это два. А если тебя так волнует Лина, то я улажу этот момент. Все, ты довольна? — Почему ты не спросил моего согласия? — А ну не веди себя как истеричка! Сама говорила что хочешь быть со мной и уйти из монастыря, потому что над тобой там насмехаются!— строго сказал немец и отцепил руку Фредерики. Девушка вздохнула и опустила голову. — Хотела уйти и сейчас хочу, но к Берлину я не готова. Тем более мне Гиммлера хватило, ещё не дай Бог Шелленберг начнёт плеваться после моего общества!— возразила она. — Да я думаю что Вальтер будет более лоялен к тебе, учитывая что ты эффектная девушка, то он может проявить к тебе тёплые отношения,— немец поднял голову Фредерики и улыбнулся, заглядывая в ее глаза. — Перестань. Я не собираюсь никого подкупать своей внешностью. — Но, Фредерика, я не то имел в виду…,— Рейнхард собирался договорить своё, но в их разговор вмешался Людвиг (тот самый, который ранее общался с Фредерикой). — У вас всё нормально?— спросил он,— Я просто услышал вопли и подумал что может быть вам нужна помощь?! Монахиня слегка покраснела. — Не переживайте, все нормально. У фройляйн выброс эмоций, но ничего ужасного,— ответил за неё рейхспротектор и схватил девушку за руку. — Ну как хотите,— последовало от Людвига после чего он удалился. Пара тоже не стала задерживаться на месте и покинула площадь. Фредерика хоть и остыла по отношению к рейхсфюреру (скандалисты они везде скандалисты), но новая напасть в виде предстоящей поездки в Германию… Это был серьёзный удар по и без этого искалеченной душе. За свою жизнь она посещала с семьей только Вену, а все оставшееся время она не покидала Прагу и максимум куда она могла поехать это их семейная усадьба, которая досталась ее семье после смерти одного из родственников по материнской линии (впрочем, повторюсь, Фредерика происходила из обеспеченной семьи). Почему же Берлин вселял в неё столько страха? Скорее всего это был страх перед тем, что это эпицентр, рассадник нацистов, что само собой отталкивало Фредерику от Берлина. Она боялась их, общение с ними вводило девушку в неловкое положение, а ее душу переполняла паника. Лишь Гейдрих был единственным исключением, перед ним она не испытывала какого-то удушающего страха (хотя она до последнего не верила, что влюблена, а при одном его виде начинала неровно дышать и краснеть). И в таком случае можно было утешать себя лишь тем, что в поездке будет возлюбленный, с которым не будет так жутко. Она сидела в кресле, рассматривая в чашке чай. Рейнхард стоял рядом с ее креслом, наблюдая за ней. — Попробуй, специально для тебя,— мужчина указал на раскрытую коробку конфет, которые ещё были нетронуты. — Ты меня балуешь,— усмехнулась монашка,— разве я это заслужила? — Все ты заслужила, кушай,— немец придвинул конфеты поближе к Фредерике, и она робко взяла одну шоколадную конфетку. Гейдрих ласково улыбнулся и отвёл взгляд от девушки. «Чудная!»— подумал про себя он. Он искренне надеялся, что поездка в Берлин укрепит их связи, заставит Новак побороть в себе эту неуместную стеснительность и робость (в то время как в постели она могла вытворять абсолютно нескромные вещи!). С самого начала эта девушка покорила его… Пусть она была далеко не самой красивой девушкой — проклятые шрамы и синяки уродовали ее изящное тело! Зато этот пылкий нрав, страстность и любвеобильность идеально сочетались со сдержанностью и кротостью монахини. Эх, те дамы, которые были до Фредерики, не шли с ней ни в какое сравнение. Фредерика была другой, и то, что она другая, а не однотипная как все эти немки, цепляло Гейдриха. Единственное что действительно могло пугать его, так это странный характер с частыми перепадами настроения, но он старался не заострять на нем своё внимание… — Ты всё ещё боишься?— спросил Рейнхард у поникшей Фредерики (такой расклеенной он её ещё никогда не видел). Девушка в ответ что-то промычала и закрыла лицо рукой. — Ну хватит, мы не настолько ужасны чтобы ты боялась,— успокоил девушку Гейдрих и притянул ее к себе. Монашка хоть и сопротивлялась и сильно ударила его в плечо, но потом совсем обмякла и перестала как-то реагировать. Немец получал удовольствие от того, что ощущал тело любимой женщины. Он гладил ее бока, живот, плечи и ручки, а также пристально разглядывал её формы, вообще было ощущение, что он уже знал там все, но каждый раз он готов был засматриваться на девичью фигурку, которую можно было считать по всем параметрам идеальной. — Какая ты сочная, так бы тебя и съел,— пробормотал Гейдрих и опустил голову в женскую грудь, довольно урча. — Райни…— хрипло начала Фредерика,— Райни, я… Я так тебя люблю… Слова Новак вызвали у Гейдриха довольный смех. — Девочка моя,— ответил он,— я… Я без ума от тебя… Его руки сместились на нежные ножки, которые он гладил от бёдер до колен, потом немец задрал рясу и уже гладил ножки через капроновые чулочки. Так ему больше нравилось чем через прочную толстую ткань рясы, тем более длинные стройные ножки в чулках крайне возбуждали.***
Генрих Шваркопф — парень из богатой семьи, обладатель привлекательной слащавой внешности: рост 181, белокурые волосы, светлые глаза и стройное спортивное телосложение. Его дядя и опекун по совместительству Вилли, используя свои связи, сделал для юноши прекрасную карьеру, но Шварцкопф-младший быстро разочаровался в идеологии Третьего Рейха, и единственной, кто была готова выслушать его тайные откровения была Катрин. Их родители тесно общались и дружили, и таким образом, молодые люди быстро подружились, а со временем их дружба переросла в любовь. Генрих даже всерьёз задумывался о женитьбе и долго готовился делать предложение, но Вилли не поддерживал его намерения, аргументируя свою позицию тем, что Катрин работает проституткой, и такой брак вряд ли будет одобрен обществом (тем более салон, где работала Катрин, считался одним из элитных в Праге, созданный самим Гейдрихом). Но влюблённый юноша ничего не желал слушать и долгими вечерами представлял как играет со своими детишками во дворе их с Катрин небольшого домика на Рижском заливе. Да, Генрих мечтал уехать на свою историческую родину в Ригу, где он учился в политехническом институте, но, к сожалению, война все испортила. Катрин же тоже до безумия любила Генриха и время от времени хотела бросить все, лишь бы упасть в его объятия. Свои отношения с Генрихом она тщательно скрывала от семьи, так как она не особо часто общалась с родителями, и свою идеальную свадьбу она видела как тихое и скромное венчание в церкви, где только она, Шварцкопф и священник… Этим вечером Генрих пришёл за Катрин, они хотели переночевать у парня на съёмной квартире, а на утро уехать в Германию. Шварцкопф-младший при встрече обнял девушку и протянул ей нежный букет из белых пионов. — Я скучала по тебе весь день,— шепнула блондинка и погладила цветы. — Как клиенты?— усмехнулся Генрих, взяв свою любимую за руку. — Да что клиенты?! Все одинаковы и хотят только одного,— равнодушно сказала девушка и пошла вместе с парнем. По дороге в квартиру молодые люди обсуждали о том, как прошёл их день, и лишь оказавшись на пороге, пара решила поговорить о свадьбе. — Как ты смотришь на то, чтобы Фредерика нас обвенчала?— поинтересовалась у Генриха блондинка, присев к нему на колени. — Дорогая, она католичка, и я не уверен, что у неё есть такие полномочия. А почему именно она?— ответил парень, прижав свою любовь к себе. — Что-то захотелось видеть ее как человека, который должен присутствовать на нашей свадьбе. Она такой милый человек,— улыбнулась Катрин. — Как ты можешь делать вывод об этом человеке, если ты толком с ней даже не говорила? И с виду я бы не сказал что она милая, уж слишком драматично и жутковато она выглядит. Как-то готически!— возразил Шварцкопф-младший. — Насчёт готики, это на неё так влияет среда, в которой она живёт,— хихикнула проститутка. — А ещё я от кого-то слышал, что она оборотень и один раз загрызла одного из эсэсовцев. Ещё она убежала от своей семьи так как ее хотели насильно выдать замуж,— добавил немец,— хотя что мы все о ней да о ней? Может быть насладимся друг другом? Катрин кивнула и поцеловала юношу в губы, пара упала на кровать, и вскоре по всей комнате были разбросана одежда. Генрих наслаждался эффектной блондинкой и ласкал ее, утопая вместе с этим в своих мечтах о свадьбе.