Across Party Lines

Дин выключил телевизор и уставился на чёрный экран. Его мать всё ещё была с Чарли, Памелой и несколькими членами пресс-группы. Он знал, что они это видели. Какое бы заявление они ни собирались сделать, сейчас оно было бесполезно. Они должны были играть в защиту. Дин закрыл глаза. Если бы он постарался, то мог бы почти представить, что этого не происходит. Рядом с ним Сэм сказал: — Дин, ты?.. — Дин вскочил с дивана и выскочил через заднюю дверь прежде, чем брат закончил фразу. Конечно, он был не в порядке. Как, чёрт возьми, он может быть в порядке? Журналисты расположились лагерем перед домом, так что Дину пришлось выйти на задний двор покурить, что он делал много раз с тех пор, как появились новости, но его почти подмывало выйти туда и сказать именно то, что он хотел. Но он не мог этого сделать. Его мать была толерантна, но он должен был делать это по правилам. Он закурил сигарету и принялся расхаживать по комнате. Он разрывал телефон Каса с тех пор, как узнал об этом. Ответа он так и не получил. Теперь он знал почему. Грудь болела, а в животе всё переворачивалось. Он не мог сказать, хотел ли он кричать или плакать. Может быть, и то и другое. Кас действительно вышел на национальное телевидение и стоял там, пока его отец публично обвинял Дина в нападении. Казалось, ему было не комфортно находиться там, но это не имело значения. В кармане у Дина зазвонил телефон. Он вытащил его. — Что? — Дин, мне очень жаль. Я знаю, ты это видел, и мне очень жаль. Я ничего не мог поделать. — Дин усмехнулся. — Ты мог бы сказать правду. Но, думаю, юридическая школа, за которую они платят, важнее, чем я, верно? — Дин, пожалуйста. Я не знал… Я не думал… — Именно. Ты думал только о себе. Забудь, что твой отец только что солгал по национальному телевидению. Забудьте о кампаниях. Забудь обо всём. Ты хоть понимаешь, что это сделает со мной? Тебя это вообще волнует? — Конечно волнует. Дин, я люблю тебя. Ты должен в это поверить, — он хотел. Он хотел верить, что Кас любит его, но как он мог? — Как я могу? Ты мог бы что-нибудь сказать. Что-нибудь. Ты не можешь говорить, что любишь меня, а потом выбрать бесплатную поездку в колледж вместо меня. Это не так работает. — Я ничего не выбирал! Мне сказали только, что я должен быть на пресс-конференции. Мне никто ничего не говорил. — Это не имеет значения! Как только он это сказал, ты должен был остановить его! Ты должен был всё исправить, но не сделал этого! Может быть, ты и волнуешься за меня, но не больше, чем за себя. — Это не правда, Дин. — Знаешь что, Кас? Мы закончили. Ты сделал то, что должен был, и я делаю то, что должен. Пока. — Дин, подожди… — Прощай, Кастиэль, — Дин положил трубку и заблокировал номер. Он закурил вторую сигарету и сел на заднее крыльцо. Его телефон по-прежнему трезвонил в кармане, и он знал, что это друзья проверяют его. Он не обратил на это внимания. Что он должен был сказать? Он уже докурил вторую сигарету, когда услышал, как открылась дверь. Через секунду Сэм уже сидел рядом. — Значит, ты просто отправишь себя в раннюю могилу? — Вполне возможно. Моя жизнь кончена. — Дин… — Сэм, Чарльз Новак только что публично обвинил меня в нападении на своего сына. И Кас этого не отрицал. Моя жизнь кончена. Даже если мама сможет всё исправить, что-то подобное просто так не пройдёт, — Дин стряхнул пепел с сигареты. — Я отступаю от предвыборной кампании. Осталось меньше двух месяцев. Вы с мамой справитесь. Я буду там, когда она сделает своё заявление, но после этого я закончу. Выиграет или проиграет, я останусь здесь. Мама поедет в Вашингтон, если выиграет, а ты будешь в Стэнфорде, но я остаюсь. Может быть, у меня будет своя квартира поближе к мастерской. — Дин, ты не можешь просто так сдаться. — Сдаться чему? Сэм, ты уже сказал Джесс, что любишь её? — Сэм кивнул. — И она ответила тем же? — ещё один кивок. — Ладно, тогда, может быть, ты поймёшь. Я сказал ему, что люблю его, и ты знаешь, что я не говорю это легкомысленно. Он сказал мне, что любит меня, а потом стоял там, пока его отец говорил ложь, которая должна разрушить мою жизнь. И всё потому, что он хочет, чтобы его родители платили за колледж. У меня не было проблем с сохранением нашего секрета, но теперь, когда его раскрыли, он должен был завладеть ситуацией. — Я знаю, что ты расстроен, и у тебя есть на это полное право, но ты не можешь просто отступить от всего и притвориться, что ничего никогда не было. Ты прав, ты не используешь слово «любовь» легкомысленно, а это значит, я знаю, что ты всё ещё волнуешься о нём. Гейб сказал мне, что Кас чувствует себя ужасно из-за этого. Он действительно любит тебя, Дин. — Ты до сих пор разговариваешь с Габриэлем? — Да, он сказал мне, что они были изолированы до пресс-конференции. Он написал, как только всё закончилось. И сказал, что Кас звонил тебе. — Дай мне свой телефон. — Что? — Дай мне свой телефон. — Зачем? — Или дай мне свой телефон, или заблокируй его номер сам. Тебе больше ни при каких обстоятельствах нельзя с ним связываться. — Прошу прощения? — Ты меня слышал. — Не тебе решать, кто мои друзья. Ты можешь злиться на Каса сколько угодно, но это не даёт тебе права контролировать мою жизнь. — После того, что только что сделал Кас, как ты можешь считать Габриэля другом? — Кас ничего не сделал. Это сделал его отец. Если хочешь на кого-то злиться, злись на Чарльза. Злись, что он оклеветал твоё имя. Злись, что он насильно держит Каса непризнанным. Пусть лучше вся страна думает, что на его сына напали, чем узнает, что он влюблён в тебя, — Дин бросил окурок в траву и вернулся в дом. Сэм был прав, но он не был готов принять это. Памела и мать ждали его в гостиной. — Говорите прессе всё, что хотите, — с горечью сказал он. — Как только все закончится, я прекращаю всё это. — Милый, ты в порядке? — Знаешь, на самом деле нет. Но, похоже, никого не волнует, как я отношусь ко всему этому. Так что просто делай то, что должна, — он ворвался в свою комнату и захлопнул дверь. Его захлестнула волна эмоций, и он сделал единственное, что мог придумать. Он ударил кулаком в стену. Он посмотрел на свои окровавленные костяшки. Было больно, но, по крайней мере, теперь он хоть что-то чувствовал. Прежде чем Памела вошла, в дверь негромко постучали. — Дин, мне нужно, чтобы ты рассказал мне, что произошло. — Хочешь знать, что случилось? Я встретил одного человека и влюбился в него, и он сказал, что тоже любит меня, а потом предал на глазах у всей страны. — Ты любишь его? — Да. Я имею в виду, во всяком случае, любил. Памела кивнула: — Почему ты мне это не рассказал? — Потому что ты сказала бы маме, а она сказала бы мне, что я не могу с ним видеться, и я бы всё равно продолжал встречаться с ним, и тогда случилось бы что-то точно такое же, и у меня было бы ещё больше неприятностей, чем сейчас, — Дин удивился, когда Памела взяла его за здоровую руку. — Дин, я работаю с твоей матерью с тех пор, как ты был ещё в пелёнках. Если я что-то и знаю, так это то, что она никогда бы не сказала тебе перестать встречаться с ним. Она могла бы попросить вас сделать шаг назад от кампании, но она никогда не скажет, с кем ты можешь и не можешь встречаться. Жаль, что ты мне не сказал. Я могла бы организовать более контролируемые встречи, — Дин моргнул. — Ты бы помогла мне? — Памела шлёпнула его по затылку. — Это моя работа, тупица. Хотите верьте, хотите нет, но я хочу, чтобы вы с Сэмом были счастливы. Если бы ты сказал мне, насколько серьёзно относишься к нему, я бы помогла тебе. — Ладно. Так что же нам теперь делать?