Across Party Lines

Первые двадцать четыре часа после пресс-конференции были в лучшем случае туманными. Кас был прикован к дому, но на самом деле не возражал. Он просто заперся в собственной спальне. Габриэль вернул ему телефон в ту же секунду, как он вернулся домой, но после первого звонка Дину, это было радиомолчание. По словам Сэма, который всё ещё поддерживал связь с Габриэлем, Дин был вне себя от злости. Кас не винил его. Он даже удивился, что Дин вообще ответил на звонок. Было так приятно слышать его голос, но к тому времени, как Дин повесил трубку, Кас уже плакал. — Он придёт в себя, — сказал Габриэль. Он только пытался помочь, Кас знал это, но в данный момент всё, что он мог сделать, это сердито смотреть на брата. — Он никогда не простит мне этого, Габриэль. Он думает, что я предпочёл ему деньги Чака и Наоми. — Так расставь всё по местам. — Что? — Созови ещё одну пресс-конференцию. Скажи папе, что хочешь сделать заявление, и поставь точку в том, что произошло. — И ждать, пока меня выгонят? Или ещё хуже? Ты же знаешь, они жертвуют деньги, по крайней мере, четырём различным конверсионным лагерям*. Ты хочешь, чтобы я оказался там? Чтобы они пытали меня до тех пор, пока я не притворюсь тем, кем не являюсь? — Мы можем поехать в Калифорнию, — сказал Габриэль. — Я разговаривал с Балтазаром. У него есть место. Три спальни, рядом со Стэнфордом. Он просто ждёт нас. — А как я должен платить за колледж? Если я возьму кредит, то останусь в долгах до конца жизни. Габриэль вздохнул: — Ты мне доверяешь? — Да, конечно. — Тогда просто… сделай то, что я говорю, и, обещаю, всё будет хорошо.

***

Габриэль был совершенно не в своём уме, но у Каса не было других вариантов. Прошло две недели после пресс-конференции, первые дебаты должны были состояться на следующей неделе, и Кас был в отчаянии. Габриэль поддерживал тесный контакт с Сэмом, и, очевидно, Дин с каждым днём всё больше ускользал. Мэри Винчестер опубликовала официальное заявление, в котором говорилось, что её сына ложно обвиняют и будут приняты соответствующие меры. Кас не совсем понимал, что это значит, но в последнее время Чак всё чаще кричал в телефон. Кас провёл в своей комнате целых две недели. Габриэль приносил ему еду и иногда сидел с ним, но в основном он просто лежал в постели и ждал звонка от Дина, который никогда не приходил. Он никогда раньше не был влюблён и теперь не был уверен, что хочет ещё раз испытать это чувство. Быть с Дином было очень тяжело, но осознание того, что они никогда больше не будут вместе, заставляло его чувствовать, будто он тонет. Он не мог дышать. Каждый вдох был намного болезненней, чем предыдущий, и каждый выдох усиливал боль в груди. — Тебе нужно что-нибудь съесть, — мягко сказал Габриэль. Кас перевернулся на другой бок. — Я не голоден. — Ты можешь просто съесть тост для меня? — Кас немного приподнялся. Он взял кусочек тоста и откусил. Он не был голоден. Его тошнило. Габриэль сел рядом. — Ты сегодня встанешь? — Кас покачал головой. — Ладно. Ну, я разговаривал с мамой и папой. Они собираются созвать ещё одну пресс-конференцию, как только ты будешь готов. — В чём смысл, Гейб? Я могу встать перед прессой и сказать им, что Чак солгал, и очистить имя Дина, но ущерб уже нанесён. Он никогда меня не простит. — Мне очень жаль. Но, думаю, ты обязан сказать правду, — Кас сглотнул сильнее, чем нужно. Габриэль был прав. По крайней мере, этим он обязан Дину. Он плотнее закутался в одеяло. — Завтра. — Ты уверен? — Прошло уже две недели. Я должен сделать это в ближайшее время. — Ладно. Я дам им знать. С тобой всё будет в порядке? — Не знаю. Габриэль кивнул. Он обнял Каса и вышел из комнаты. Кас уставился на тарелку, которую брат оставил на кровати. Он знал, что ему нужно поесть. Он поднял телефонную трубку. Пара сообщений от Мэг, спрашивающей, всё ли с ним в порядке. От Дина ничего. Он положил телефон обратно и взял тарелку.

***

— Чувствуешь себя немного лучше? Кас провёл полотенцем по волосам: — На самом деле, да. — Хорошо. Вот, — Габриэль поднял вешалку. — Надень это и не снимай, пока не доберёшься до туда. Переоденься как раз перед тем, как тебе придётся говорить, — Кас взял костюм. Габриэль обсудил с ним план перед тем, как принять душ. Он поедет в машине с Чаком и Наоми. Пресс-секретарь подготовил ещё одну речь, но Кас не собирался её использовать. Он будет использовать ту, которую Габриэль помог ему написать. Он будет появляться в костюме и сохранять вид идеального сына до тех пор, пока не дойдёт до прессы. После этого он определит свой следующий шаг, основываясь на реакции Чака и Наоми. — Окей. — Нервничаешь? — Да, но мне нужно это сделать. — Я сейчас приду. — Ты поедешь со мной? — Я собираюсь остановить такси. В зависимости от того, как отреагируют мама и папа, я тебе там понадоблюсь. — Ладно. Спасибо, Гейб. — Не благодари меня. Ты мой брат, и я горжусь тобой. Я знаю, что это не то, что ты хотел бы сказать людям, но ты почувствуешь себя лучше, как только сделаешь это. — Я знаю, — Габриэль вышел из комнаты, и Кас переоделся в костюм. Он идеально сидел и на этот раз не чесался. На самом деле он не хотел его снимать. Но смысл этой пресс-конференции состоял в том, чтобы он был честен с самим собой. Это означало одеваться так, как он хотел. Он схватил сумку и вышел из комнаты. В коридоре Габриэль протянул ему сложенный листок бумаги. Его речь. В основном он повторял его в памяти, но Чак и Наоми ожидали, что он окажется неподготовленным. — Ты справишься, Кас, — сказал Габриэль. — Надеюсь. — Кастиэль, ты готов? — спросила Наоми. — Да, мэм. — После этого ты станешь сильнее, — сказала Наоми, и Габриэль прикрыл рот рукой, чтобы подавить смех. Кас улыбнулся. — Я знаю. *Конверсионный лагерь — это любое место, направленное на изменение сексуальной ориентации человека или подавление его гендерной идентичности.