***
Одинокий старый дом безмолвно стоит на заброшенном пустыре. Выбитые стекла пугают своей бесконечной темнотой — точно огромная пасть какого-нибудь монстра. Стены поросли ползучими растениями, а крыша почти совсем осыпалась. Кажется, что дом нежилой, но о наличии жизни в этом месте говорит присутствие чёрного кота. Он сидит на ветхом и грязном крыльце, обвив свои лапы пушистым хвостом. Его зелёные глаза всматриваются глубоко в пустоту, а сам взгляд безумно мудрый, будто ещё секунда — и он заговорит четко и ясно. Маленький обитатель дома замечает своего гостя и быстро скрывается за облезлой дверью, которая скрипит и еле держится на одной проржавевшей петле. Чимин делает шаг, ступая босой ногой на жухлую пожелтевшую траву. Она впивается в нежную кожу, колется и щекочет одновременно. Он быстро оглядывается по сторонам, но вокруг совсем ничего, лишь этот полуразрушенный дом. — Где я? — с губ срывается немой вопрос. Его голос прозвучал только у него в голове, тут же растворяясь в абсолютной пустоте. Ноги сами собой начинают идти в это злополучное место, но сил сопротивляться совсем нет. Остаётся безвольно повиноваться неведомой силе, что движет им сейчас. Длинный, узкий и совершенно пустой коридор встречает Чимина весьма мрачно. Никакой мебели, только голый пол, покрытый толстым слоем пыли, да мусором, который хрустит под ногами. Всматриваясь в пугающую темноту, казалось, что коридор бесконечный и сколько бы Пак не шёл, он все не кончится. Противный страх начал медленно прокладывать себе путь к душе парня, завладевая им, парализуя его тело ужасом. Едва передвигая ногами, он повернул назад, но пути больше не было: перед ним образовалась огромная обгоревшая дверь. Вместо гладкой блестящей ручки был какой-то обгоревший обрубок из спекшегося пластика. Да и сама дверь была вся в прожогах, с облезшей и покрытой черными пузырями краской. Чимин несильно толкает дверь ногой так, что она открывается с жутким скрипом и яркий, ослепляющий белый свет врывается в темное пространство. Потолок, стены, пол — все белое, а по середине стоит решетчатая кровать. Весь вид комнаты напоминает психбольницу: страшную, с пугающим эхом и провонявшую сыростью. Пак настороженно входит в комнату, ступая по грязному бетону. На секунду он замирает с диким паническим страхом того, что никогда не выйдет от сюда, поэтому он быстро поворачивается, чтобы проверить не заперта ли дверь, но как и ожидалось её на прежнем месте уже не нет. Только обычная белая стена. Ужас накатывает незамедлительно, вместе с грубым тихим голосом, что звучит то ли в голове, то ли во всей комнате отражаясь эхом: — Ложись на кровать, — приказным тоном шипит голос, и как будто в ту же секунду чьи-то черствые руки хватают парня, утаскивая за собой. Чимин падает на матрац, сильно ударяясь о железные перила. Боль сильная и очень даже реальная, а это значит, что если его будут пытать — он почувствует все в полном объёме. Руки, ноги и все тело сильно перетягивают жесткие коричневые ремни — те самые, что используют для фиксирования психбольных. Испуг от происходящего затуманивает голову, дышать нечем, а перед глазами все плывет, превращаясь в единую непонятную субстанцию. В нос резко ударяет противный трупный запах, тут же вызывая у парня рвотный позыв, а по конечностям начинает что-то ползти, неприятно щекоча чувствительную кожу. Чимин приподнимает голову настолько, насколько позволяет затянутый ремешок на его шее. По ногам и рукам, перемещаясь все ближе к лицу — ползут членистоногие твари, цепляясь своими мохнатыми лапками. Волна отвращения накатывает с головой, огромная боязнь насекомых даёт о себе знать. Пак с криком начинает вырываться, делая себе еще больнее из-за давящих ремней. Он сильно зажмуривает глаза, моля все богов, чтобы его поскорее вытащили из этого места, или чтобы его убили быстро, пусть даже жестоко, но так он хоть не будет мучаться от медленной смерти пока его будут пожирать эти твари. Все резко прекращается. На смену страха приходит спокойствие, умиротворение и щемящее чувство счастья в душе. Чимин открывает глаза. Сейчас он лежит на кровати в своём доме. Тёплый свет от солнца пробивается через прозрачную тюль и неприятно слепит, только что открытые глаза. Пак резко садиться на кровати от воспоминаний страшного сна, нахлынувших на него. — Боже, это был всего-лишь сон, — Чимин потирает глаза, прогоняя жуткие кадры из памяти. — Приснится же такое. Внизу, на первом этаже слышно два знакомых голоса. Чимин подскакивает, натягивая первое что попалось под руку и быстро спускается по лестнице. На кухне вкусно пахнет только что приготовленным завтраком и ароматным кофе. Мама и папа, уже полностью готовые к работе, что-то бурно обсуждают, поедая вкусные блинчики, но, завидев сына, останавливаются и, тепло улыбаясь, приглашают его к столу. — Ох, ты проснулся, мой сладкий, — женщина подходит к маленькому мальчику, целует в лоб и треплет за чёрные волосы. — Ты хорошо спал? Чимин наблюдает со стороны как его же мама проходит мимо него и целует другого мальчика. Точнее, его, но ещё совсем маленького. Непонимание того, что происходит и ещё множество чувств смешиваются воедино. — Мам, вот же я… Ты меня видишь? — он подходит ближе, но его не то, чтобы не видят, его даже не слышат. — Что, черт возьми, происходит? Любые попытки сделать хоть что-то, чтобы его увидели — заканчиваются провалом. Он словно призрак блуждающий по дому в поисках упокоения. Он будто пустое место в этом чужом для него мире. От безысходности Чимин уставился в окно, подпирая рукой голову. Прежде светлая улица от яркого солнца начала заливаться красным светом, словно на неё наложили какой-то ужасный фильтр. Стекла начали быстро запотевать, от чего отпечатки чьих-то рук проявлялись на окнах все больше. С каждой секундой происходящее становилось до абсурда странным: стены дома как будто сжимались, вызывая панический страх, словно вот-вот и тебя раздавит. Нормально дышать в комнате уже не представляло шанса, поэтом, у не раздумывая, Чимин выбегает на улицу, плотно закрывая за собой дверь. Он не думает о том, что в доме остались его родители, ведь теперь они находятся снаружи, будто их и не было внутри. Сейчас лицо матери выглядит очень обеспокоенно; она умоляет о чем-то своего мужа, а в её глазах плещет страх и мольба о помощи. Все телодвижения выдают от чего-то нарастающую панику. Уперевшись руками в мужскую грудь, она продолжает останавливать его, но это бесполезно, потому что через мгновение происходит то, что уже никто не в силах изменить: огромные серые и безумно острые когти, как лезвие перерезают горло родителей. Струйки крови пачкают когда-то идеально чистую одежду и стекают по смуглой кожи, капая на асфальт. Из Чимина вырывается немой крик, он зажимает рот ладонью, сильно прокусывая губу, чтобы заглушить душевную боль физической. Такое ощущение будто с ним все это уже происходило. Чувство дежавю. Из глаз непроизвольно льются слезы, застилая собой ужасную картину. Все тело потрясывает, он не в силах поднять свои глаза и посмотреть снова на то, что только что увидел. Какая-то противная сила повиновения заставляет его поднять свой взгляд и уставиться в красные, полные жестокости и безразличия глаза, которые говорят: вот смотри это Я их убил, Я.***
Юнги с трудом открывает глаза. Тяжёлые от усталости веки продолжают слипаться, неумолимо затягивая обратно в прекрасный мир сна. На часах почти пять часов утра, но за окном все еще беспросветно темно, а полузакрытые плотные портьеры окончательно создают в комнате глубокий мрак. От стены исходит едва уловимый гул, чем-то больше похожий на тихий плач с истерическими всхлипами. Юнги лежит так еще несколько минут вслушиваясь в то, что происходит за стеной, потому что, возможно, все это ему просто показалось, но вновь повторяющиеся рыдания убеждают в обратном. — Это комната Чимина и Тэхёна. Кто-то из них плачет? Что-то случилось? — причмокивая губами спросонья и потирая глаза, он садится в кровати, опуская босые ноги на холодный пол и, нащупав тапочки, быстро натягивает их и легкую чёрную толстовку. Немного тормошит рукой свои чёрные волосы, но не для того, чтобы лучше уложить их, а уже просто так, по привычке. Непоколебимое спокойствие парня сейчас куда-то улетучилось, но за то на его место пришло волнение — такое противное ощущение, которое только вредит охотнику. За эти годы Мин научился игнорировать свои чувства. Страх, радость, злость — все это может помешать и стать причиной провала задания. Бесчувственным быть легче, так многие проблемы уходят сами собой. Комната парней встречает Юнги жутким сквозняком: тот невольно ëжится, обхватывая руками предплечья. Он быстро кидает взгляд на постель Тэхёна, но та оказывается пустой и холодной, значит, ушёл давно. Мин всё также, очень тихо подходит к кровати, на которой спит Чимин, опускаясь на корточки. Тот лежал, сжавшись в маленький комочек, тихо всхлипывая. Все его тело пробивала мелкая дрожь, челка была влажной от пота, а из глаз продолжали литься слезы так, что подушка была уже вся мокрая. Волна мурашек прошлась по спине Юнги, а сердце зашлось в бешеном ритме, когда он взглянул на побледневшего парня. Раньше Мин сразу побежал бы за Тэхёном, чтобы тот помог, но сейчас он понимал, что некромант здесь будет абсолютно бессилен. Ситуация говорила сама за себя, поэтому ты, Юнги, как хочешь, но должен успокоить Чимина, ведь паника — это то самое чувство, с которым Мин сталкивается так редко. — Эй, Чимин, проснись, — охотник подается вперёд, убирая с заплаканных глаз мешающую прядь чёрных волос. — Тебе нужно проснуться, — он тормошит его за плечо, пытаясь вырвать из все больше поглощающего кошмара, но тот лишь сильнее вжимается в кровать, подрагивая всем телом. — Ну давай же, открой глаза, — Юнги дотрагивается дрожащей ладонью мягкой щеки Чимина, оглаживая большим пальцем чуть выпирающую скулу. Сейчас в темноте казалось, что его рука неимоверно большая по сравнению с маленьким личиком. Пак никак не реагирует, только все сильнее всхлипывает, цепляясь пальцами за белую простынь и сжимая её в кулаке. — И что делать при такой сильной панической атаке? Тем более во сне, — Мин сжимает челюсти, нервно тря переносицу. Сонливость пропала совсем. Теперь в мыслях только желание скорее успокоить это плачущее чудо, которое так внезапно свалилось им на голову, причём, наверное, с другой планеты. Он освобождает руку Чимина от мятой простыни, тут же переплетая их пальцы вместе. Его рука маленькая, немного потная и такая мягкая, абсолютно точно помещается в бледную руку Юнги с длинными костлявыми пальцами. Охотник садится ближе, переворачивая парня на спину. Рука, что была свободна, машинально тянется к молнии на серой кофте, но резко останавливается буквально в нескольких миллиметрах от подбородка Чимина. — Что я вообще делаю? Мне уже парня раздевать приходится, — Мин мучительно вздыхает, но продолжает то, что начал, ведь, если не остудить тело, может подняться температура и все станет только хуже. Молния со звонким вжиком опускается вниз, оголяя обнаженный, чуть подкаченный торс с тонкой талией, что так редко встречается у парней. Блестящая от пота грудь быстро вздымается из-за прерывистого дыхания, а влажные припухшие губы выглядят неестественно красными по сравнению с бледным лицом. Юнги невольно засматривается на такие притягивающие взгляд черты лица, в мыслях осознавая, что Чимин действительно очень красивый. — Так, а ну выбрось эту дикую чушь из головы, — мысленно одергивает себя Юнги. Быстрым шагом он идет в ванную и мочит там полотенце холодной водой, чтобы приложить его к груди парня. Прохладная ткань практически сразу даëт свой эффект в виде чуть более спокойного дыхания и не так сильно повышенной температуры тела, но новый панический приступ не заставляет себя долго ждать. Все тело парня вновь содрогается от громкого рыдания, как будто сон снова преподносит ужасающие картины, от которых Чимину приходится страдать. Юнги стало не на шутку страшно, ведь одно дело убивать катаной нечисть, а вот успокоить человека с панической атакой — совсем другое. Охотник одним, но резким рывком притягивает парня в свои объятия, чтобы тот случайно в приступе не ударился головой об изголовье кровати. Руками Чимин хватается за воротник толстовки Мина, все еще находясь на грани реальности и сна. Подбородок оказывается на широком плече, а маленький носик утыкается в шею парня, с шумом втягивая в себя воздух. Чтобы хоть как-то успокоить парня, Юнги размеренно похлопывает его по спине одной рукой, а другой поглаживает по затылку, запустив в мягкие волосы свои пальцы. Неожиданно на своей шее Мин чувствует влажный поцелуй пухлых губ и мокрый язык, что прошелся почти до самого уха. Из Юнги вырывается предательски пошлый выдох, чем-то больше похожий на стон. — Ты вампиренок что ли? — он отрывает от себя Чимина и, приподняв пальцем его верхнюю губу, внимательно осматривает зубы, — да нет, зубы, вроде, нормальные, человеческие. Находясь все еще во сне Чимин, начал тянуться обратно в объятия Юнги, на ощупь хватаясь за его толстовку. — Ну уж нет! На сегодня новых и необычных впечатлений и… ощущений для меня достаточно, — охотник укладывает парня обратно в кровать, на секунду цепляясь взглядом за обнажённый пресс. — Ой, сам оденешься, когда проснешься, — он прикрывает Чимина одеялом и тихонько выходит из комнаты, останавливаясь в дверном проёме. — Спи спокойно… и больше не буянь.***
Утро встречает Чимина совсем не радостно. Солнце не пробивается сквозь полуоткрытые шторы, а вот дождь, кажется, с удовольствием продолжает лить. Но один единственный лучик успевает скользнуть в комнату, освещая лицо мирно спящего парня. Видимо, желая ещё поспать, он прикрывает глаза рукой и натягивает своё одеяло ещё выше. Но продолжить сие чудесное занятие уже не получается. В уши врезается звук полностью пробудившегося города. Раздаются машинные гудки, громкие разговоры людей и звонкое заливистое пение птиц. Хоть квартира и находится не в центре города, безумно хочется вернуться в тихий домик в лесу. Чимин проснулся, но все ещё пытаясь уловить сон, лежал с закрытыми глазами, хотелось, чтобы все это продолжалось как можно дольше. Нехотя он приподнимается на локтях, направляя свой заспанный взгляд в окно. От яркого лучика не осталось и следа. В такой пасмурный день все вокруг кажется прикрытым легкой дымкой. За окном цветовая палитра состоит только из темно-зеленого да коричневого, словно они — те самые мрачные леса, которые снимают в кино. Вывески, что так ярко светили ночью, теперь просто безучастно висят на витринах, не привлекая к себе никакого внимания. За то прохожие все так же куда-то спешат по своим делам, даже не замечая того, что происходит вокруг них. Пак вымученно вздыхает, наконец садясь на краю кровати. Все равно сон уже пропал, так что смысла просто так валяться он не видел. Потянувшись с жутким кряхтением, он лениво встает, наступая босыми ногами на прохладный пол. Все тело очень сильно ломит, будто оно состоит из разбитого стекла, которое каждый раз снова оставляет свежую рану. Непонятно, то ли оно болит от сегодняшней весьма спортивной ночи, то ли от ужасного сна. Чимин подходит к зеркалу, всматриваясь в отражение на против. Сейчас он видит кого угодно, но только не себя. Потрепанные иссиня чёрные волосы торчат в разные стороны, глаза опухшие и красные, а на щеке красуется отпечаток от подушки, так сказать, на память. Серая кофта почему-то полностью расстегнута, открывая обзор на красивый торс. — Я опять ревел всю ночь? — Пак обращается к своему отражению, как будто оно прямо сейчас ответит ему. — М-даа, нужно хотя бы в порядок себя привести, — он потирает глаза, направляясь прямиком в ванную, по пути стягивая с себя остатки одежды. Бодрящий душ — это отличное начало дня. Ванна наполняется горячим паром, а в воздухе витает запах ванили. От тепла тело расслабляться, даря такое желанное наслаждение, когда ноющая боль в мышцах успокаивается. После всех несложных махинаций в душевой, Чимин возвращается обратно в комнату, сразу замечая чистую одежду на вешалке, что, скорее всего, оставил заботливый Тэхен, пока тот ещё спал. Как всегда чёрные джинсы с весьма большими вырезами на бедрах с цепью на боку и такая же чёрная струящаяся блуза. Образ говорит сам за себя: его явно подобрал сам некромант. За дверью комнаты, в гостинной слышались два голоса: они упорно спорят, даже не думая о том, что могут побеспокоить своего гостя, хотя для Чимина это уже не удивительно. О чем те говорят разобрать очень тяжело, но любопытство берёт верх над парнем, поэтому он тихо проворачивает ручку и выходит в гостиную, останавливаясь в проёме двери и наблюдает за развернувшейся картиной: — Ты неправильно делаешь! — Тэхен забирает из рук Чонгука нож, — если так крупно нарезать, то все вывалится, когда мы будем заворачивать кимбап. — Я так тысячу раз делал и ничего не вывалилось, — ворчит Чонгук. — Неудивительно! Ты же все сам съедал, охотник недоделанный! Смотри и учись у мастера, — Тэхён вскидывает голову и с настоящей ловкостью продолжает готовку. — Мастер… — сарказм так и сочится в голосе Чонгука. — Отойди, мастер, — Юнги встает с дивана, который стоит возле окна и подходит к разделочной доске, забирая уже нож у Тэхёна. — Сам все неправильно сделал. — Вот видишь? С кем я живу уже несколько лет? — ворчит некромант, резко поворачиваясь на Чимина. Пак испуганно дергается, будто его только что поймали с поличным, хотя так оно и есть. Но как он смог его заметить, он ведь даже ни единого звука не издал? — Как… как ты понял, что я стою сзади? — запинается Чимин, ступая вглубь комнаты. — У меня глаза на затылке, — хохочет Тэхён, пихая Чонгука в бок. — У охотников обострены все чувства. Специально, чтобы мы могли почувствовать присутствие нечисти, даже если стоим к ней спиной, — Юнги подходит к Чимину, опуская свою ладонь тому на плечо. — У тебя сердце быстро бьется, — он шепчет в ухо парня, опаляя своим горячим дыханием. — Да, быстро. У тебя тоже, — кулак Чимина непроизвольно сильно сжимается, чтобы скрыть то, как часто ему сейчас хочется вдыхать аромат, что исходит от человека напротив. Он опускает глаза вниз, успокаивая свои оголенные нервишки и мурашки, которые продолжают бегать по спине. — Как спалось? — неожиданно для самого себя спрашивает Пак, мысленно ругая себя за такой тупой вопрос. Конечно он плохо спал, плечо наверное до сих пор болит. — Спокойно, без происшествий, — ухмыляется Юнги, отходя чуть назад. — А ты как? — охотник, облокотившись на стол, нагло смотрит на Чимина, не отводя свой взгляд, чем ещё больше смущает его. — Хорошо, даже очень, — врет, бессовестно врет, ну не может же он сказать, что проснулся с опухшими и красными глазами потому что ревел полночи и опять во сне. Не может же он сказать, что ему приснился кошмар, который резко растворился, потому что кто-то обнял его во сне, нежно и трепетно, от чего стало безумно спокойно. Кто вообще признается в таком самостоятельно без пыток? Может, это вообще все ему просто показалось. — Отлично, сегодня нам предстоит вернутся обратно в лес, а это дорога не близкая, сил уйдет много, — Юнги поправляет свои чуть вьющиеся волосы, продолжая неотрывно смотреть на Чимина. — Хорошо выглядишь. Тэхен образ подобрал? — А?.. Да, он, — Пак краснеет, но все равно из-за упрямости ради смотрит в глаза охотника, что так нагло уже несколько минут играется с ним. — Спасибо… наверное. Невольно парень и сам начинает рассматривать Юнги, пока тот шепчет что-то Чонгуку. Чёрные джинсы, обтягивающие довольно худые ноги, белая полупрозрачная рубашка, через которую можно разглядеть все, что находится под ней. Например: чёрного ворона на плече с раскинутыми крыльями. Птица выглядела настолько реалистично, что хотелось вновь подойти и рассмотреть тату во всех деталях. Тихонько приблизиться сзади и дотронуться до красивого рисунка на крепком плече. Провести пальцами по черным линиям, как он уже делал, пока перебинтовывал плечо. Нежно. Осторожно, чтобы охотник не подумал ничего лишнего. Сказать, что Чимину понравилась татуировка и только — наглое вранье. — Что-ж, насчет возвращения домой, — низкий голос Тэхена разрывает неловкую тишину. — Если вы не против, то я бы хотел вернуться первым, — он заламывает пальцы, возвращаясь к приготовлению завтрака. — Мне нужно приготовить зелье, а оно до жути сильно воняет, боюсь, вам этот запах сильно не понравится. — Хорошо, сколько времени тебе понадобится? — Юнги закидывает что-то в рот, с наслаждением пережевывая. — Пару часов, не больше, — некромант продолжает нарезать овощи, не поднимая головы. — Тогда мы вернемся только под утро, — в разговор встревает вечно молчаливый Чонгук. Иногда Чимину кажется, что он вообще не говорит. — Извините, что доставил неудобства, — Тэхён строит виноватую мордашку, которая всегда на сто процентов срабатывает. — Ничего страшного, — Мин мотает головой, — за это время мы сходим здесь по делам и как раз отправимся в лес. — Вот и чудесно. А теперь давайте позавтракаем, — Чимин говорит немного смущённо, усаживаясь со всеми за стол. Охотники начинают раскладывает еду по тарелкам, о чем-то отдалённо говоря и жуя с горем пополам порезанные овощи, вливая Чимина в их разговор, чтобы тот не чувствовал себя так зажато. — А ты знал, что Чонгук-ки умеет ловить сверчков? — Тэхен хлопает в ладоши, с восхищением рассказывая о подвигах Чона. И Чимину, конечно, было обязательно все это знать.***
Быстро вернувшись домой через лес по короткой дороге, Тэхён уже был на нервах. Провести ритуал за такое короткое время, да и чтобы все прошло безопасно — просто невозможно. Вызов духа — мероприятие опасное и прибегать к нему необходимо только в крайнем случае и при тщательной подготовке. — У меня нет времени для поиска нужной книги, — окинув взглядом комнату, Тэхен пришёл к выводу, что придется делать все по памяти. — Вот уж не думал, что буду когда нибудь духа вызывать. Конечно я такую книгу закинул подальше из-за ненадобности. Такие ритуалы всегда несут в себе опасность для некроманта так как вызываются духи из нижнего мира для исполнения желаний, помощи близким, возвращения любимого человека. — Но мне нужно узнать ответ на интересующий меня вопрос. Где шанс того, что дух сможет заговорить? — Тэхен запускает руку в свои кудрявые чёрные, как ночь волосы и опускается на красивый, видимо совсем древний пуф, напротив зеркала. — Слишком много разновидностей ритуалов, малейшая ошибка — и я навсегда впущу в этот мир духа, без возможности вернуть его обратно, — подложив руку под подбородок, некромант зависает взглядом на одной точке. — Но, возможно, у меня есть одна идея! — он хитро ухмыляется и подскакивая на ноги, подходит к зеркалу. — Издревле этот метод применяется для общения с душой умершего родственника, но… при определенных обстоятельствах ритуал можно адаптировать для вызова безопасных или же злых духов, — некромант рассуждает вслух, прохаживаясь по своему кабинету, по пути собирая все нужные ингредиенты и приспособления. Встав перед зеркалом, он аккуратно берёт тонкую иглу и, зажмурившись, прикалывает свой палец так, чтобы крови было достаточно много. — Не люблю я кровь, как бы иронично это не звучало, — произносит тэхен и начинает вырисовывать на поверхности зеркала замысловатые руны своим окровавленным пальцем. Вокруг себя он выставил белые свечи, а возле зеркала и рядом с ним чёрные, нарисовал пентаграмму, чтобы дух не смог покинуть это место, кто знает что у них на уме, потому что если он выберется — натворит делов, а охотникам потом разгребать все. Закончив с рунами, некромант проверяет все еще раз, прокручивая в голове нужное заклинание. — Надеюсь, что оно верное, если нет, то я могу вызвать и кого похуже, чем просто умершего охотника, — он смеется, вспоминая как впервые вызвал самого злого и сильного духа и в итоге, благодаря этому, познакомился с Юнги. — Надо будет рассказать Чимину эту историю, он точно посмеется с неё. По крайней мере, я надеюсь на это, — некромант встает в свой круг из белых свечей, характерно выставляя руки перед собой, пальцем создавая знак. Он прикрывает свои глаза с густыми черными ресницами и на выдохе начинает произносить заклинание. — Amate spiritus oscorte tae quadaramus aramos nobiscume quarde ahpule nos chikitara. — Он говорит это на одном дыхании, то повышая, то понижая голос почти до шопота. Зеркало начинает переливаться словно рябь воды и очень ярко светится. Длится это недолго, всего лишь несколько секунд, но впечатление на Тэхена производит неизгладимое. Как будто сейчас здесь появится единорог, которых, кстати, не существует, но из зеркала, приобретая эфемерное тело, выходит дух, облаченный в необычную и старую одежду, явно давнего века. Длинный темно зелёный кафтан, под ним коричневый подол и такие же сапоги. В одной руке он держит амулет обмотанный вокруг его пальцев, а в другой «посох»? Современные некроманты волшебным посохом не пользуются… Волосы у него чёрные довольно длинные для мужчины и зачесаны назад. Глаза зеленые, хитрые, а брови густые. Дух хмурится, осматривая все вокруг себя, и натыкается взглядом на Тэхена. — Ох, молодой некромант, с зелёными глазами, — хрипит полупрозрачный силуэт мужчины. — Приветствую вас, — Тэхен кланится перед охотником в почтительном жесте, чтобы проявить своё уважение. — Простите, но мне пришлось вас побеспокоить. Ким подходит к деревянному столу, который полностью завален уже зажженными свечами, всякими некромантскими приспособлениями и свитками. Баночки с непонятной жидкостью внутри, сушёные растения, которые позже будут сварены и станут полезным зельем или мазью, черепа и кости, вероятно, не людей, а мифических существ, но кто знает. Потрепанные книги в безумно красивом переплете, ну и ножички разных форм и размеров, наверное, для всяких ритуалов. Из всего разнообразия, что находится на столе, своими изящными пальцами Тэхен подцепляет маленькую цепочку с красным кулоном и, немного повертев её в руках с задумчивым видом, возвращается на своё прежнее место возле духа. — Я не могу вас долго задерживать здесь, иначе в худшем случае вернуть обратно вас у меня не получится, поэтому перейду сразу к делу, собственно из-за которого вы здесь, — некромант волнительно вздыхает и подносит руку к старому охотнику, чтобы показать то, что сейчас лежит на его ладони. Плетение из серебра перекручивается между собой, создавая необычную форму кулона, что позволяет красному камню будто бы левитировать в самом центре украшения, переливаясь всеми оттенками алого. Цепь безумно тонкая, кажется, издалека её можно и не заметить, подумав, что камень сам по себе висит в воздухе под ключицами его обладателя. — Я нашел это в переулке города. Возможно, я бы не обратил на него внимания, если бы не знал всех магических украшений в мире наизусть. — некромант хмурит брови, от чего он становится ещё более серьезным на вид. — Но вот незадача, я впервые вижу что-то подобное. Более того, у меня даже не получилось выявить его магических свойств. Мне началось казаться, что сие украшение обычная пустышка и не больше, но этот мир слишком лживый, чтобы сразу поверить даже собственным мыслям. Молчавший все это время дух старого охотника зашевелил губами в немом звуке и наконец заговорил: — Ох, и не думал я, что такие как они еще остались и бродят по этой земле. — Они… кто это? — глаза Тэхена в миг заблестели от накатившего любопытства. Неужели появилась такая нечисть на улицах Сеула, что существовала еще до того как они стали охотниками…? Но тогда становится совсем непонятно при чем тут кулон с красным камнем. — Простите, но я все еще ничего не могу понять. — Какие глупые охотники пошли, — язвительно зашипел старый дух. — Ничего сами понять не могут. Тэхен нахмурился, сжимая кулон чуть сильнее, пытаясь сдержаться от ответного, весьма едкого комментария. — Расскажите не знающему, — Ким не намеревался своим характером упустить важную информацию, поэтому, стиснув челюсти, глубоко вздохнул. Дух, чуть прищурившись, все же начал: — Это украшение принадлежит детям-полукровкам, — Ким удивлённо поднимает брови, чуть склоняя голову в бок. — Они плод межвидового скрещивания; любви двух разных рас или же просто попытки нечисти продолжить свой вид. — Но это же быть не может, — Тэхен мотает головой, разглядывая руны на кулоне. — Как в следствии союза двух абсолютно разных видов может получиться что-то… нормальное? — Дитя, — дух хмурится, недовольно постукивая пальцами по головке посоха. — В организме оборотня почти то же, что и у водяного. Ким хлопает глазами, не понимающе оглядывая призрака, но все же замолкает, позволяя духу продолжить: — Обычно полукровка имеет много черт своего рода, но они менее выражены и дополнены человеческим поведением и воспитанием, — на слове «человеческим» старик морщится, делая небольшую паузу, будто сдерживая брань. — И выполняет некоторые обычаи и странно реагирует на некоторые поступки, но остаётся в целом адекватным людскому обществу. Тэхен прокручивает в голове всю информацию, не понимая, почему только людскому обществу полукровки могут показаться адекватными, поэтому уже открывает было рот, но его тут же опережают: — Монстры не любят таких. Полукровку оборотня могут выкинуть из стаи, потому что тот пахнет кем-то другим, а ты, младенец, знаешь, что оборотни ненавидят кого-то чужого на своей земле. — Я не младе…– — Я-то все это знаю, это тебе нужна информация, поэтому слушай и не вякай, — цедит дух, недовольно вздыхая. — Несуразное поколение. Тэхен дуется, но усердно держит лицо абсолютно безэмоциональным. — Полувиверны могут быть злы, сильны и у них остаётся способность пользоваться ядом. Среди драконов есть те, кто может перевоплощаться в человека. Естественно, в таком облике драконы могут сойтись с представителями других гуманоидных рас. Но далеко не факт, что потомство получит возможность перевоплощаться. Гибрид эльфа и человека — это наиболее популярный вариант полукровок. Полуэльф горд и надменен, он старше, чем выглядит, отлично стреляет из лука и любит природу — но не убивает всякого. — В смысле не убивает всякого? — Вы же засоряете землю, — поясняет дух с таким видом, будто сейчас на тот свет уйдёт от усталости. — Но полуэльфы не хотят убивать каждого, как обычные эльфы за одну соринку на их святошу. Поэтому, можно сказать, если придётся выбирать между эльфом и полуэльфом — лучшим будет полуэльф. Ким кивает часто-часто, прося продолжить. Духу даже лень рот раскрыть, не то, чтобы говорить, но парень угрожает ему объятьями, которых добьётся даже в такой оболочке, поэтому особого выбора у старого охотника не остаётся. — Полудемоны. Существует множество видов этих полукровок, поэтому их можно спутать с другими монстрами. Потомство демонов и человеческих женщин называют камбионы, а потомство суккубов и людей — алу. Матери камбионов всегда умирают при родах. Камбионы презираются настоящими демонами из-за связи с низшей прослойкой, но благодаря своей врожденной способности очаровывать и большой физической силе способны занять высокое место среди других рас. Как вспомню этих чертей, то сразу кулаки чешутся! Дух бранится под нос, сжимая кулак и тут же его разжимая, устало выдыхая. — Квартероны и прочие варианты кровосмешения куда менее распространены: расы или не дробятся дальше, или расовая принадлежность детей полукровок не раскрывается вовсе. Но и неспособными к размножению они тоже почти никогда не бывают. Полукровки, будучи полуэльфами, полуорками, полугномами на половину почти во всех случаях являются людьми. Главные причины: раса по умолчанию — люди. Тэхен застыл в осмыслении информации, мотая головой и прикрывая глаза. — Это вы сейчас пошутили? Если да, то шутки у вас старомодные какие то. — он прищуривает глаза, склоняя голову на бок. Старый дух злобно засветился зеленым оттенком. Саркастичность парня, явно начала его нервировать. — Значит не шутка… — Молодой некромант, вы очень несерьезно относитесь к той информации, которую я вам сейчас дал, а зря, ведь вы не найдете её ни в одном из своих свитков, потому что все было уничтожено, вместе с прошлыми охотниками. — Так вот почему я не смог ничего найти, — повторяет тэхен вслух, но уже для себя, чтобы точно убедиться в том, что он всё понял. — Именно, поэтому пользуйтесь данной информацией с умом, если, конечно, он у вас есть, — язвит дух, издеваться подобным образом явно доставляет ему удовольствие. — За это можете не беспокоиться, ведь перед вами гений-некромант, у которого вот уже несколько лет получается… а, впрочем, вам это знать не обязательно, — лыбится Тэхен, складывая руки в замок. — Что-ж последний вопрос. Как мне найти этих полукровок? Уж больно они мне много хлопот доставили. Дух тяжело выдыхает, усмехаясь себе под нос. — О, мой зеленоглазый друг, они сами вас найдут, если захотят и поверьте вам эта встреча не понравится… . Нахмурившись, Тэхен взмахивает рукой, чтобы огонь со свеч погаснул. Некромант прикрывает глаза, опадая на землю с тяжёлым выдохом, упираясь рукой об пол. Слишком много сил ушло из-за разговора со старым, и вообще, отвратительным стариком, который удлинился из-за этой чёртовой язвительности. «Они сами найдут, если захотят и, поверьте, вам эта встреча не понравится…» И что это, черт возьми, значит?