Что случилось в Мексике

***

Мексика, Чиуауа. Духота и пепел наполняли воздух. Вокруг однородная молчаливая холмистая местность, обрамляемая дикими кактусами и расколотая гигантскими обрывами. Белоснежная вилла Дона Эладио Вуэнте купалась в лучах палящего солнца на одном из холмов, утыканная декоративно-ухоженными пальмами. Даже слабый порыв легкого теплого ветерка здесь был словно глоток долгожданного спасения. Синяя гладь воды в пристроенном бассейне переливалась на солнце яркими бликами, будто усыпанная полудрагоценными камнями. Лучи его просачивались сквозь кристально-чистую воду этого бассейна — сколько крови он в себе искупал. Где-то вдали виднелся город с его черепичными крышами, медленно плавящийся в лучах беспощадного мексиканского солнца — в расплавленном золоте. Усаженные яркими цветами белые балконы каменных домов бросались в глаза разноцветной мозаикой из столь отдаленной местности: но даже тысячи цветов, выставленных напоказ, не скроют нищеты. Гости смотрели на тонущий в зное город с высоты своего благополучия и жизнь каждого из жителей казалась им ничтожной. Кто-то стоял и смотрел, а кто-то расположился в деревянном кресле и потягивал молочно-белый пульке. Только не совсем еще страшно-богатые тянулись в сторону города. Деньги не пахнут, но здесь ими пахло все. Фасад виллы украшали роскошные фонтаны с головами мифических существ — вода вытекала из их ртов сквозь каменные зубы. Пушистые сады опасно разрослись по склону холма и подминали под себя все больше пристроек. Роскошное внутреннее убранство: огромные люстры как в театрах — одна больше другой, мраморная винтовая лестница, неприличных размеров телевизор, еще более неприличный рояль. Литры алкоголя и всего, что нужно, чтобы отлично повеселиться. Несмотря на то, что мужчины в непринужденных позах расположились вокруг бассейна, до конца они не расслаблялись. Понимали — их пригласили не просто повеселиться. Предстоит важный разговор, возможно, Дон Эладио хочет сделать заявление. Никому не хотелось изменений в привычном укладе. Дона Эладио нигде не было видно — он не выходил с пламенными приветами и объятиями к гостям, как это обычно происходило. Все это создавало впечатление предстоящей встряски. Со спокойным лицом греческого бога Гафф — представитель Дона Эладио — наблюдал за всеми в стороне. Рядом с ним была охрана. Он то и дело ловил на себе вопросительные взгляды кого-нибудь из гостей: "Где Эладио?". Но его лицо сохраняло безмятежное молчание. Плохо спрятанный пистолет торчал за поясом брюк. И хотя Дон Хуан Болса не старался держаться в стороне, а активно демонстрировал всем свое радушие, Густаво и Майк разделили тяжкий груз на душе и напряженно ждали — слишком велика была их смелость. Фринг смотрел на прозрачную воду нагретого лучами солнца бассейна и его мысли уходили туда, где началась его война. Он думал о Максе, об их знакомстве в Сантьяго, о том, как они, молодые и воодушевленные, пришли сюда с нахальной мечтой. И как в итоге он остался один с навсегда подрезанными крыльями. Он представлял, как этот бассейн наполняется теплой кровью. Как багровеет вода. Его прикрытые опущенные глаза не выдержали бы сейчас ни единого зрительного контакта. Пока Гас молчаливо гипнотизировал бассейн, Майк не сводил глаз с Гаффа, который тоже смотрел на него с недоверием: этот никому не знакомый здесь гринго может запросто действовать не в интересах картеля. Но Густаво настоял на охране. Что же, он никогда не был одним из них. И ему таким не стать. Но с этим нужно считаться, пока Дон Эладио уважает его. Было совершенно очевидно, что Гафф не выпускает из виду именно Майка. Он отвлекся только когда подошел высокий худой официант в белом смокинге и что-то сказал над самым его ухом. — Дон Эладио приглашает всех в дом. Дон Эладио — загорелый мужчина средних лет в неидеально выглаженной рубашке, но с идеально белыми зубами — вошел и сел за стол. На его мясистой шее висела громоздкая цепочка с черепом и оком дьявола. Темные набриолиненные волосы были аккуратно уложены волосинка к волосинке. Он выглядел так, будто волен делать все и ни за что не отвечать. Он улыбался, но, очевидно, с некоторым холодком. Рядом с ним, незаметно проследовав за спинами рассаженных гостей, сел Эдуардо Саламанка. Когда он сел, он уставился на Густаво Фринга — и тот стойко выдержал его взгляд, пока не прервалось молчание. Лало навесил победную насмешливую улыбочку сквозь усы: «ты, должно быть, совсем не удивлён меня видеть?». Эладио медлил, затевая серьезную речь. — Как я рад вас всех видеть, — каждый был окинут его взглядом, — мои компаньерос. Сегодня у этого отважного парня второй день рождения, так давайте же выпьем за это! Эладио поднял бокал. Все подняли бокалы. Вопросов никто не задавал. — Я не могу выразить свою радость, что этот человек здесь с нами за одним столом. И хочу донести до вас весьма прискорбную новость, — в своих словах Дон Эладио был довольно искренним, без свойственной ему игривой манеры преподносить даже самую нерадостную информацию, — как многие из вас знают, наш почтенный Дон Гектор разбит сердечным приступом. Этот драгоценный человек — его племянник. Он должен был вести дела Саламанки на юге, но ему пришлось вернуться. Накануне на него совершили покушение в его поместье здесь, в Чиуауа. Все молчали. Но на лицах многих присутствующих можно было видеть неподдельное изумление. Майкл Эрмантраут стоял по одну сторону зала. Терзаемый сомнениями о правильности своих действий он был еще мрачнее и задумчивее обычного. Спасать чью-то шкуру в обход своему боссу -- скользкая дорожка. Но Майкл был склонен испытывать отцовски-нежные чувства к запутавшимся в себе молодым людям, не способным отличить добро и зло, которых просто не существует в этом многогранном мире. После смерти Мэтти его сердце хоть и зачерствело, но не превратилось в холодную ледяную глыбу. Поэтому, узнав, что операция по устранению из игры Лало Саламанки провалилась, он отпустил Начо, сказав Фрингу, что тот уже покинул штат под новым именем. Ему хотелось сохранить парню жизнь, теперь его душа больше не болела за Начо. По другую сторону зала стоял Гафф. Они снова пересекались взглядами. У Гаффа на лице было точно написано: "Зачем здесь этот старый хрен? Не нравится он мне". — Друзья мои, — Эладио сконцентрировал всю свою энергию в поднятой руке, — на нашей плодородной земле не так много врагов, которые будут тягаться с этим человеком или со мной. Я хочу, чтобы вы провели переговоры с нашими союзниками из Лос-Сетас и Тихуаны. В этом могут быть замешаны люди из Синалоа. А вы, — он переключил свое внимание на Болсу, — с нашими союзниками из Техаса и Оклахомы. Я не думаю на наших американских друзей. Было бы целесообразнее добраться до Саламанки, когда он еще был в штатах. Нужно быть просто болванами, чтоб до такого додуматься. Но, возможно, кому-то пришлось не по нраву, что дела Саламанки на юге пошли настолько хорошо и эти чертовы туземцы начали бояться потерять свои насиженные места. — Также я привез с собой из Нью-Мексико одного парня, который работал на моего дядю, а затем и на меня, — Лало Саламанка учтиво встал и положил руку на плечо Эладио, — его имя Игнасио Варга. Я думаю, он был связан с местной группировкой Синалоа. После покушения он пропал. "Что он такое, черт возьми, несет?" — Майкл не забывал про свою роль — сливаться с занавеской, но услышав это захотел подойти поближе, насколько это позволено. Он посмотрел на своего босса, тот почти не изменился в лице — но очевидно, что тоже был удивлен. Ему было совсем неясно теперь, что задумал этот бессмертный Лало Саламанка. Но мысли у него явно были недобрые. На несколько мгновений Гас и Майк переглянулись. Что Майку нравилось в Густаво Фринге — его умение принимать проблемы. — Зачастую я сам разжигал между вами, так скажем, дух конкуренции, — Дон Эладио извинялся, но все понимали — он все равно решил заставить весь мир считаться с собой и своими слабостями, — но лишь для того, чтобы вы не потеряли хватку. Слегка встряхнуть вас. Немного азарта в нашем деле не помешает — у нас много конкурентов. Но я хочу, чтобы сегодня вы все пожали друг другу руки. Все были рады закончить на такой позитивной ноте и стали тянуться друг к другу за рукопожатием с явным облегчением. Переобнимались, перецеловались. Смотрели друг другу в глаза. Заметно повеселели. — Я не потерплю войны в картеле, — Эладио медленно заговорил, бросил эту фразу будто невзначай, но веселье тут же улетучилось, — это неуважение ко мне. К моему бизнесу. К месту, которое я дал каждому, каждому из вас. Каждому из вас я выделил очень даже добротный кусок этого пирога. И грызться как голодные собаки — это неуважение. Неуважение друг к другу. Неуважение ко мне, моему времени и моим деньгам. Может, кто-то хочет выйти, компаньерос? Все замолчали и застыли как вкопанные. Повисла тишина. Нервные взгляды забегали друг на друга. Дон широко улыбнулся своей харизматичной пляжной улыбкой и почти рассмеялся, снова поднимая рюмку текилы. Лало тоже рассмеялся и шутливо пригрозил пальцем. — Ну и сказал, — Лало обнял своего босса и потрепал его за плечо, — а знаешь, я хоть голову в порядок приведу теперь. Извинюсь перед всеми подружками. Скажу, что я чуть кони не двинул — так будет проще получить от них прощения. На слезу пробьёт. Слетаю на Карибы — исполню свою мечту. — Да, отдохни, — Эладио отвел Саламанку чуть в сторону и нарочито-задумчиво перевёл взгляд на Фринга, — как ты воспринял, что теперь весь товар на юге будет идти через чилийца? — Похоже, дядюшка его не очень любит, но он незаметнее, чем тень ночью. Я считаю, это отличное решение, пока наш бизнес проверяет УБН. Через какое-то время все расслабились и наступило веселье. Мексиканская музыка заиграла энергичными ритмами. Она звучала как заведённая однообразная пластинка. Дон Эладио победно смотрел на то, как девочки утягивают из-за стола себе кавалеров на танец, и был страшно доволен собой. Ему нравилось чувствовать себя хозяином жизни. Все эти немолодые Доны явно обладали харизмой в глазах женщин и им было по-настоящему весело. Хотя, иной раз от их жеманства просто тошнило. Эладио нравилось думать, что им весело с его подачи. Один только Майкл стоял в стороне и сверлил всех неулыбающимся взглядом. Когда ему совсем надоело, он отправился на улицу к машине. Небо было все усыпано звездами— свет против тьмы. Также решив, что присутствие на этом празднике жизни его ничуть не искренней улыбки —пройденный этап, Густаво устало поднялся, застегнул пуговицу пиджака и направился к заднему двору и бассейну. Он видел, что Майкл ушел, и хотел выйти к нему через бассейн, чтобы еще раз предаться воспоминаниям о своем ушедшем слишком рано Максе. Для кого-то это просто искусственный водоем, бездушное место, созданное человеком. Но для Густаво Фринга здесь прячутся тени прошлого. Неожиданно он был застан врасплох — в дверях его остановил Лало Саламанка. Тот держал в руках стакан с вискарем. Лало улыбался и не пропускал Гаса пройти, остановив на нем свой взгляд. Он явно хотел поразвлекаться. Если бы людям было свойственно притворяться мертвыми, как делают это некоторые виды животных, Фринг непременно бы этим воспользовался. Лало подошел к нему совсем вплотную и негромко произнес над самым его ухом: — Я знаю, что это ты, змееныш. Фринга это ничуть не смутило. Он продолжал смотреть на Лало со старательным равнодушием, но оба закипали от ненависти друг к другу. — Дядюшка был прав, — шепотом над самым ухом продолжил Лало, — ты явно у нас не боишься крайних мер. Покажешь, что за "южную стену" ты там строишь — я оставлю тебя в покое. Честно. Может это принесет нам с тобой много денег и мы забудем о вражде? Густаво вздохнул и попытался обойти Лало, но тот слишком расставил руки. От такой наглости Фринг удивленно приподнял брови. — Ты, наверное, не понял, чилиец, — Саламанка вышел из себя, бросил стакан в стену и схватил Густаво за лацканы пиджака. Фрингу это очень не понравилось. Ему не хотелось поднимать шуму в доме Эладио. Он со всей своей хладнокровной жестокостью смотрел Лало прямо в глаза и старался, как обычно, сохранять безупречное спокойствие. — Перестаньте, это непозволительно. Вы, видимо, повредили голову. — Самое непозволительное ты уже сделал, сука. Отправь Начо от меня пламенный привет. Он же в твоих интересах действовал, да? Какая же ты бездушная сволочь. Ты просто существуешь, потому что у тебя нет души. Ты сам el diabolo, — злость на лице Лало Саламанки вырисовывалась все сильнее и его почти хроническая улыбка спала, — ты ненавидишь Гектора Саламанку, потому что он грохнул в голову твоего дружка, да? Или ты делишься со мной, что ты там строишь, или я внезапно вспомнил, что один из твоих бойцов раскрыл мне секрет, кто их нанял. Повисло молчание. Мужчины долго смотрели друг другу в глаза. Взгляд Лало Саламанки был по-настоящему испытывающим. Но в голове Фринга, готового сейчас принять поражение, чтобы потом возвыситься над своим врагом, уже зародился новый план. — Уверен, если у нас получится забыть все наши разногласия и работать вместе, ты будешь удивлен, сколько денег это тебе принесет. — Скажи, — Лало разжал руки и сделал шаг назад. — Метамфетаминовая лаборатория. — Чего-чего? Лаборатория? Метамфетаминовая лаборатория? В Альбукерке? Да ты шутник. — Никто знать не должен. И картель не должен. — Ты собираешься работать за спиной картеля? — Лало неодобрительно присвистнул. — Я все еще работаю на картель и буду. А это мой бизнес. — Тогда только ты и я? — Да.