Кукла Адмирала

Лизе приснились объятия, о которых она наяву вспоминала со смесью страха, гадливости и смущения. Горячие цепкие пальцы держали крепко — не вырваться, да девушка и не пыталась бежать — так её напугал неожиданный порыв Вишневецкого. Взволнованный голос настойчиво повторял, вбивая слова в виски: — Люби меня, Лизонька, люби! Представь, какие дела мы сможем свершить вдвоём! Другой голос, женский, незнакомый, но кажущийся родным, умолял: — Он опасный человек, Лизонька! Берегись его! — Да ведь это же мама зовёт! — догадалась Лиза и — проснулась. Рывком села на кровати. Сразу вспомнила, что произошло и где она находится. В предусмотрительно запертую дверь постучали и голос из сна, на сей раз вполне реальный, воззвал: — Лиза! Лиза, открой! Ты слышишь?! — Простите, дядюшка, я не могу впустить вас! — решила было потянуть время девушка. — Опять за свои фокусы? — разозлился Вишневецкий, но, тут же смягчившись, приторно-ласковым тоном произнёс. — Или ты боишься, что я стану бранить тебя за исключение? — Вовсе не боюсь, дядюшка! — как можно беспечнее отозвалась Лиза. — Тогда отопри, наконец, дверь! — попросил Вишневецкий. — Ох, Лиза, забила ты себе голову разными глупостями, избегаешь меня. Смирившись с тем, что неприятного общения всё равно не избежать, Лиза состроила на лице самую приветливую улыбку и отперла дверь. Сияющий Вишневецкий тут же заключил не успевшую отскочить девушку в объятия, прижал к себе сильнее, чем следовало. — Ах, Лизонька, если бы мне сразу сообщили, прислал бы экипаж. Так всё совершенно неожиданно… Знаешь, дела, возвращаюсь под вечер, а тут такой сюрприз. Ну-ну, девочка моя, прости, я не хотел… Лизе не понравилось, каким тоном было произнесено слово «сюрприз», приторно пахнущие духами дядюшкины усы и бородка неприятно кололи щёки. Бывшая институтка поспешила вывернуться из его рук. Вишневецкий тут же отпустил её, девушка, обиженно надувши губки, снова уселась на кровать. Неподдельная радость дяди насторожила Лизу. Как обычно ведут себя родные исключённых за неуспеваемость и дурное поведение институток? Бранятся, мечут громы и молнии, стыдят непутёвое дитя, но уж никак не встречают с распростёртыми объятиями. С чего это дядюшка так возликовал? Он очень, очень странный и опасный, недаром мама предупреждала. Какую игру он затеял? — Как же так можно, Лиза? С дороги, не переодевшись, не разобрав постели, — увещевал тем временем Вишневецкий, оглядывая комнату. — Где твои манеры, племянница? У меня складывается впечатление, будто годы обучения прошли для тебя даром. Да что с тобой такое? — Вы мне снились, дядюшка… — потупилась бывшая институтка. — В роли сказочного чудовища? — усмехнулся Вишневецкий. — Почти, — подумала девушка и отчего-то покраснела. От пронзительного взора Вишневецкого не укрылось её смущение. — Я пришлю горничную. Переоденься и спускайся к ужину. Лиза вздрогнула. Принимать пищу, да ещё в обществе дядюшки, она ни в коем случае не собиралась. В дорожном сундучке лежал кулёк с пирожками, сунутый тайком на прощание жалостливой Зейнаб, ими Лиза и надеялась утолить сегодняшний голод, а в дальнейшем полагаться лишь на собственную хитрость. Скажем, можно снова попросить Акиру принести яблок. Ими, конечно, особо не наешься, да и на самочувствие, как показал прошлый плачевный опыт, влияют пагубно, но всё же лучше, чем отведать приготовленной слугой-японцем отравы. Итак, Лиза покачала головой, вознамерившись увильнуть от ужина: — Благодарю, дядюшка, я не голодна. Однако князь Вишневецкий на сей раз был настроен весьма решительно. — Ну уж нет, Лизонька, довольно с меня твоих чудачеств. Совершенно отбилась от рук! — застрожничал он. — Чёрт знает что вбила себе в голову! Изволь немедленно переодеться и ступай ужинать! Иначе я прикажу Акире силой вытащить тебя из комнаты! И вышел, хлопнув дверью. Первым побуждением Лизы было тут же накинуть крючок, дабы никто не смог потревожить её, но угроза князя прибегнуть к силе Акиры подействовала. Покорно вздохнув, девушка с помощью услужливой горничной переменила платье и отправилась в столовую, где уже ожидал Вишневецкий. За ужином им прислуживал безмолвный Акира. Лиза опасливо косилась на него, едва прикасалась к еде и тайком обнюхивала каждый поднесённый ко рту кусок. Нет, по запаху еда как еда. На вкус ничего необычного. Однако, кто знает, на что способен страшный японец? Он и сейчас замечает все Лизины маневры, усмехается одними глазами. Дядя — тот, кажется, ничего не видит. А, может, просто делает вид. Разговор едва теплился, Лиза вяло отвечала на вопросы, ковыряя вилкой в тарелке. Ужин превратился для неё в сущую пытку. — Ладно уж, ступай! — сжалился наконец Вишневецкий. — О твоём исключении поговорим завтра. Лиза невинно улыбнулась и сделала книксен. — Доброй ночи, дядюшка! — Доброй ночи! Лиза выпорхнула из столовой. — Какова чертовка! — усмехнулся в усы князь. — Видел, как она боится твоего зелья? — Её предосторожности не спасут её, господин! — почтительно склонился Акира. — Мой отвар не имеет вкуса и запаха. Она ничего не почувствует. Прикажете приготовить? Бритое жёлтое лицо японца выражало полнейшую преданность. — Не нужно, — отмахнулся князь и тут же поправился. — Пока не нужно. Я должен сначала завоевать её доверие. Ах, Акира, как бы я хотел, чтобы она стала моей добровольно, безо всяких зелий! Князь вздохнул. Как же несправедлива жизнь, в самом деле! Он, тайный владыка преступного мира, жестокий Адмирал, чьи приказы всегда исполняются беспрекословно, не может совладать со строптивой девчонкой! Чем она околдовала его? Не красавица, с вечно надутыми губками и ангельскими глазами. Лицо как у… Да, как у куклы, фарфоровой куклы. И всё же князя непреодолимо тянуло к ней вопреки законам родства и доводам благоразумия. А она, видите ли, что-то подозревает, дичится. Вот баронесса, девка, вытащенная им из грязи, отдаётся добровольно. Эта, Кулакова, беглая каторжница с волчьим взглядом, всерьёз собиралась принести своё тело ему в жертву, словно Адмиралу такая жертва нужна. А та, которой он готов отдать свою последнюю страсть, выдумала любовь к жалкому поручику Орлову, не зная, от чего отказывается. — Почему так несправедлива жизнь, Акира? — Увы, мой господин, судьба не всегда благоволит нам, так устроен мир, — отозвался японец, разгадавший мысли хозяина. — Судьба, говоришь? Ничего, мы поспорим и с судьбой. Адмирал хищно усмехнулся, в прищуренных глазах мелькнули волчьи огни. Сегодня удача благоволила ему. Новая начальница института, сама того не зная, оказала князю громадную услугу, вернув племянницу под отчий кров. Теперь-то Лизе не укрыться за институтскими стенами! Прежняя начальница не скоро вернётся из Туркестана, если вернётся вообще. Рано или поздно Лиза Вишневецкая будет принадлежать Адмиралу, а уж добровольно или нет — значения не имеет. Вопрос времени. Адмирал всегда добивался желаемого.