Кукла Адмирала

К завтраку после тревожно проведённой ночи юная княжна Вишневецкая спустилась совершенно усталой и разбитой. К счастью, дядюшка не пожелал составить ей компанию, но вездесущий Акира всё же присутствовал при трапезе. Таким образом, Лиза не могла по сложившейся традиции отправить содержимое тарелки за окно, а также стеснялась открыто проверять пищу на предмет зелья. Тем не менее, она старалась обнюхивать кусочки и жевать как можно тщательнее — такой способ хоть и не давал полной гарантии, но всё же немного успокаивал. Безмолвный Акира, наконец, не выдержал: — Госпоже не нравится? — Нет, нет, — пробормотала застигнутая врасплох Лиза, — всё приготовлено превосходно. Японец понимающе кивнул. В глубине сознания на миг мелькнуло крамольное решение сказать девушке, что ей пока нечего бояться и незачем фокусничать с едой, но страх перед Адмиралом пересилил благое намерение. Тем временем Лиза допила кофе и со вздохом отставила пустую чашку. Акира поклонился и произнёс: — Господин приказал проводить вас в его кабинет сразу же после завтрака. Лиза покорно проследовала за желтокожим слугой, раздумывая, как бы половчее соврать дядюшке. Вишневецкий ожидал племянницу, сидя в кресле, нога на ногу. Пропустив девушку, Акира привычно откланялся и исчез. Князь, мрачный, как туча, указал Лизе на соседнее кресло: — Садись. Княжна присела и принялась исподволь разглядывать обстановку кабинета. Хранящиеся здесь диковинные вещи, привезённые Вишневецким из путешествий по странам Востока, всегда вызывали у неё жгучий интерес. Манило своей загадочностью развешанное по стенам оружие. Интересно, оно для красоты здесь или же дядюшка умеет с ним обращаться? О тайне стеллажей Лиза знала. Стоит тронуть определённую книгу, как тяжеленный шкаф бесшумно повернётся на шарнирах, открывая проход в таинственное русло Неглинки. Как только представится случай, нужно будет непременно исследовать подземный коридор. — Итак, Елизавета, — официальным тоном заговорил Вишневецкий, — расскажи-ка мне о твоём исключении. Конечно, в общих чертах я знаю всё из письма мадам начальницы, но хотелось бы услышать подробности так сказать из первых уст. — Но… Коли уж вы всё знаете, зачем мне рассказывать ту же историю? — обворожительно улыбнулась Лиза. Глаза Вишневецкого гневно блеснули. — Тебя застали ночью в обществе неизвестного молодого человека. Кто он и зачем приходил? — Он приносил мне конфекты, — настаивала на своей версии девушка. — Не лги мне, Елизавета! — прикрикнул Вишневецкий, гневно раздувая ноздри. — Конфекты ты легко могла достать другим способом. Попросить сторожа, как его там… — Палыча, — подсказала Лиза. — Вот-вот, Палыча. А ты якобы просишь купить конфект какого-то незнакомца, да ещё и велишь принести их ночью. Позор на всю Москву! Неужели ты думаешь, будто я поверю твоим басням?! Вы устроили свидание? Отвечай же! Вишневецкий сорвался на крик так неожиданно, что Лиза испуганно вжалась в кресло и не сразу справилась с собой. Но всё же и она была Вишневецкой и, следовательно, обладала определённой долей дерзости в характере. Пускай противный дядюшка беснуется, она найдёт, как ответить! — А хотя бы и свидание, что вам до этого? — Бог ты мой! Да ты… Ты осознаёшь ли всю мерзость своего поступка? — почти простонал Вишневецкий, сжимая пальцами виски. — Благовоспитанная барышня, из знатного рода, в обществе какого-то пройдохи… Вела себя, как падшая женщина! — Как кто-о?! — вспыхнула Лиза, вскакивая. Обидные слова дядюшки жгли её, словно удар хлыста. Она готова была броситься на оскорбившего её мужчину, изо всех сил молотить маленькими кулачками по его груди, царапать лицо ногтями. — Как прикажешь назвать девицу, подобную тебе? — поднялся и Вишневецкий. — А ещё говорила о любви к поручику Орлову! Который, как тебе известно, женат! Их взгляды пересеклись. Лиза не выдержала и опустилась в кресло. Удар пришёлся по больному месту и сердце тут же жалобно заныло. Нет, одёрнула себя девушка, раскисать нельзя, поединок необходимо довести до конца. Пусть и дядюшка испытает боль! — Кто он, Лиза? Кто? — вопрошал князь, возвышаясь над племянницей. — Не бойся, я не заявлю на него в полицию. Так кто? — Олеко! Тот цыган, что приходил к вам, помните? — с вызовом ответила девушка. Вишневецкий отшатнулся. — Нет, Лизонька, ты не можешь с ним… Он ведь… — Почему, дядюшка? — перешла в наступление племянница, сообразив, что князь едва не проговорился. — Он человек не твоего круга, — совладал с волнением ошарашенный сообщением Вишневецкий. — Ты только представь, что произойдёт, если история станет известна в свете! Твоя репутация навеки погублена. Неужели ты не понимаешь? Лиза мысленно переводила сказанное на Эжени. Да уж, перспектива не радужная. Но что поделаешь, ведь любовь не спрашивает, когда и к кому явиться. Противиться ей бессмысленно, бороться за неё необходимо. — Скажи-ка мне, Лизонька, ведь он приходил не к тебе? — продолжал допрашивать проницательный Вишневецкий. — Ты взяла на себя чью-то вину, надеясь на Высочайшее покровительство и безнаказанность? Возможно, сыграл роль умоляющий тон дядюшки, а, может, Лиза просто устала лгать. Она решилась открыть правду. — Вы обещаете, что всё сказанное останется между нами? — Конечно, конечно, Лизонька! — забожился Вишневецкий. — Да, дядюшка, я… Я приняла на себя вину другой воспитанницы. Простите, я не могу назвать её имени. Олеко приходил к ней, а не ко мне. Если бы в институте узнали имя настоящей виновницы, ей грозил бы позор. А мне Императрица обещала покровительство, вот я и решила сказаться виновной, в надежде, что меня-то не накажут. Я не предполагала, чем обернётся мой поступок. — Выходит, моя племянница — крайне недальновидная особа, — задумчиво протянул Вишневецкий, вновь устраиваясь в кресле. — Печётся о благе других, не думая о себе. Собственная судьба поломана, зато подруга спасена! — Нас учили выручать других в беде, дядюшка! — горячо возразила Лиза, в глубине души ощущая правоту слов князя. — Приходить на помощь не значит наплевать на себя, вдобавок лгать. Виновный должен понести заслуженное наказание, а не прятаться за чужими спинами. Можешь упиваться благородством, которого в твоём поступке ни на грош нет. — Право, дядюшка, я… — Ты очень изменилась в последнее время. Воображаешь невесть что, избегаешь меня, голодаешь, не выходишь из комнаты, всё что-то выпытываешь. Вся в покойницу-матушку, та тоже любила выдумывать разные небылицы и носиться с ними. — Не говорите дурно о маме! — настойчиво попросила Лиза. — Вероятно, подруги на тебя плохо влияют. Все эти девчоночьи секреты, игры, — как ни в чём не бывало, продолжал Вишневецкий. — Но, Лизонька, детство закончилось, тебе пора задуматься о будущем. Я понимаю, я, как никто другой подхожу на роль коварного родственника, но игры пора бы прекратить. Мне обидно твоё отношение, Лиза! Княжна вцепилась в подлокотники кресла так, что пальцы побелели. С ней впервые говорили так жёстко и откровенно, и она не находила, как поступить. Душа Лизы словно бы распалась на две половинки. Одна настойчиво советовала не прекращать борьбу и сохранять бдительность, другая нашёптывала, что все подозрения относительно дядюшки — чушь и детское воображение. Девушка не знала, кому верить. — Вы отправите меня под домашний арест, дядюшка? — спросила чуть слышно. — Под арест?! — расхохотался Вишневецкий. — Пожалуй, надо бы, егоза, да ведь ты и без того шарахаешься от меня, словно от чумного. Нет уж, племянница, ступай себе. — Я могу идти, дядюшка? — не поверила своим ушам юная княжна. — Иди, иди… Агнеса! — словно невзначай обронил князь. — Как вы меня назвали, дядюшка? — обернулась Лиза в дверях. — Кто такая Агнеса? — Героиня пьесы господина Мольера «Школа жён», — деланно замялся Вишневецкий. — Да разве вы не изучали? Впрочем, понимаю. — Нет, дядюшка, не изучали, — лукаво улыбнулась Лиза. — А я могу прочесть пьесу? Надо же узнать, с кем её сравнили! — Пожалуй… она не совсем подходит для девушки… А, впрочем… Лизу бросило в жар от предвкушения чего-то неведомого, от чего её до сих пор всячески оберегали. Князь между тем взял с полки книгу и протянул ей. — Мерси! — поблагодарила Лиза. Глаза Адмирала задорно сверкнули — он заметил взволнованность племянницы. — Дядюшка, а можно я буду приходить сюда и брать книги? — закрепила победу княжна, устроив заодно последнюю проверку. — Разумеется, можно. Ну, ступай! Довольная Лиза, прижимая к груди книгу, вышла из кабинета. Оставшись в одиночестве, Вишневецкий хмыкнул в усы и резким голосом позвал: — Акира! Японец материализовался мгновенно, будто находился за дверью на протяжении всего разговора. — Да, мой господин? — Как она поела за завтраком? — Плохо, господин. Опять нюхала еду и почти ни к чему не притронулась. — Значит, всё ещё не верит! — нахмурился Адмирал. — Но скажи-ка, она сама спустилась в столовую, без пререканий? — Сама. — Хорошая весть, Акира! — посветлел лицом Вишневецкий. — Лиза осторожничает, но постепенно начинает привыкать. Значит — первую партию выиграл я!