Кукла Адмирала

В спальне графини Орловой, где, несмотря на отъезд и молодого мужа, и очередного любовника, а по большей части благодаря этому, не переставали ночевать мужчины, царило веселье. — Ты что же, дал обет верности? — задорно хохотала молодая женщина, ничуть не смущаясь недовольного взгляда Вишневецкого. — Позволь узнать, что тебя так развеселило? — нахмурился мужчина. Проклятая бабёнка! Совершенно забыла своё место! Нет, голубушка, самозваная аристократка, не думай удержать в сетях своих сомнительных чар самого Адмирала! Уж ему-то досконально известно, кто по происхождению графиня Орлова, она же баронесса Каннингем, какой хвост притащила из Англии, и ей молиться бы на него, а не смеяться невесть над чем. Да, прелести коварной Натали Адмирала более не привлекают. В последние дни ему стала противна мысль о близости с другой женщиной, тем более с этой великосветской потаскухой, она оскорбляет его любовь к Лизе. Орлова совершенно напрасно усмотрела в его признании повод для насмешек. — Как же… Ты… Ты… Влюбился в собственную племянницу и собрался хранить ей верность! — не унималась графиня. — Это ты-то! Скажи, что ты шутишь, Алекс! — Замолчи, наконец! –окончательно потерял терпение князь. — Я не намерен более делить с тобой постель, даже не стану ревновать, если моё место займёт другой. Но это отнюдь не значит, что ты освобождаешься от выполнения моих поручений. Понятно? Улыбка мгновенно слетела с губ графини, словно художник стёр её мазком волшебной кисти. — Куда же яснее? Над моими чувствами, значит, можно потешаться, но зато твоя страсть к родной племяннице выше обсуждений. Я понимаю. Натали демонстративно повернулась спиной к подельнику и отошла к окну, делая вид, будто её заинтересовало происходящее на улице. Князь едва сдержал желание ударить женщину тростью с тяжеленным набалдашником, выполненным в виде змеиной головы. Графиня, интуитивно почувствовав его порыв, невольно вжала голову в плечи. — Ты и любовь — вещи несовместимые, Наташенька! — сказал, словно выплюнул, Вишневецкий. — То же можно сказать и о тебе! — парировала не лезущая за словом в карман графиня, не отрывая взгляда от окна. Молодой женщине показалось, что вот сейчас-то взбешённый мужчина точно набросится на неё, изобьёт страшной тростью. Пусть хоть убивает, пусть! Ей давно надоело быть его сообщницей, послушным орудием, постоянно опасаться разоблачения, выслушивать попрёки. По крайней мере теперь ей хоть не придётся ублажать стареющего авантюриста. Но почему бы ему не отпустить её совсем? Не нужна ей Корона Российской Империи, да и какая из вчерашней дворовой девки Императрица? Даже если безумная затея Вишневецкого и увенчается успехом, Корону он скорее водрузит на белокурую головку куколки-племянницы. Столь нелепо, что даже не смешно. Из глаз неожиданно выкатились и потекли по щекам злые слезинки. Адмиралу действительно захотелось измолотить зарвавшуюся пособницу, вздумавшую насмехаться над его любовью. Где ей, вертихвостке, понять глубину страсти, которую он испытывал к покойной княгине Вишневецкой и перенёс на её дочь? Тоже, нашлась леди Винтер! Но окончательно терять расположение союзницы покамест невыгодно. Пускай ещё поработает на него, а погубить… Погубить её он всегда успеет. — Не дуйся, свет-Натали! — заговорил он примирительно. — Я ведь не ссориться к тебе пришёл. — Как? Разве у тебя есть ещё дело ко мне? — сквозь слёзы улыбнулась женщина, повернувшись к князю. Улыбка вышла крайне неискренней. — Верно. Видишь ли, мне необходима твоя помощь в выборе платья. Чтоб по последней моде и вообще… Я ведь ни черта не смыслю в ваших нарядах. — Для Лизы? — ухмыльнулась Орлова. — Именно, душа моя, именно, так что собирайся скорее, — запел князь, — и помоги мне выбрать платье самое красивое. Новенькое дело! Соблазнять мужчин, которых Вишневецкий стремился заполучить под своё влияние, ещё куда ни шло. Сейчас же ей предлагают выбирать обновки для очередной пассии Адмирала. Только что не ноги об неё вытирают. До чего противно! Утерев слезинки тыльной стороной ладони, Натали кликнула компаньонку. Что ж, сегодня она в очередной раз поможет Вишневецкому. Даже притворится, будто простила его. Но всему есть предел. И терпение её тоже не бесконечно. Тем временем Лиза, усевшись с ногами в кресло, погрузилась в изучение сочинений господина Мольера. В предоставленной дядюшкой книге содержались и другие пьесы, но бывшую институтку интересовала в первую очередь «Школа жён». В институте проходили лишь произведения по давным-давно утверждённому списку, всё лишнее, изредка попадавшее в руки воспитанниц, моментально изымалось бдительным начальством, а виновная несла наказание. Ой, кроткий Кузнечик пришёл бы в ужас, узнай он, какие книги дядюшка даёт Лизе! Чтение затянуло девушку. Она сопереживала наивной Агнесе, научившейся виртуозно водить за нос противного опекуна, и действительно видела в литературной героине себя. Мольеровская Агнеса нашла счастье с красавцем Орасом. Лиза дождётся возвращения Орлова, поручик получит развод — и тогда никто и ничто не разлучит его с княжной Вишневецкой. Правда, писем от возлюбленного давно нет, но, возможно, дядюшка перехватывает их. Да и Лиза ежедневно молится о здравии поручика и, случись с ним беда, она сразу почувствует. У любимого всё хорошо. Итак, Орас — это Орлов, Агнеса — сама Лиза, а Арнольф, выходит, дядюшка. Всё как в пьесе! Вот взбеленится старый князь, когда ловкая племянница ускользнёт из-под его надзора! Арнольф… Он ведь тоже любил Агнесу. Лиза перечитала поразивший её монолог, где каждое слово буквально скребло по сердцу и так живо напоминало слова Вишневецкого: Ты слышишь ли мой вздох? Как полон он огня! Ты видишь тусклый взор? Я обливаюсь кровью! Покинь же сопляка со всей его любовью. Тебя приворожил его недобрый глаз, Но будешь ты со мной счастливей во сто раз. Всегда любила ты красивые наряды — Со мною все тебе достанутся отрады, Тебя и день и ночь я буду баловать, Ласкать и миловать и крепко целовать. И будешь делать ты все, что тебе угодно! Не знаю, как сказать, но будет превосходно. (…) Чем доказать тебе, как я люблю глубоко? Заплакать пред тобой? Избить себя жестоко? Иль вырвать клок волос? или, без дальних слов, Убить себя? Скажи! О, я на все готов, Чтоб ты, коварная, мой пламень понимала.* Девушка призадумалась. Гнев князя после её побега с, как он выразился, «молодым повесой» получил новую окраску. Дядюшка любил маму, а в племяннице видит продолжение безвременно ушедшей женщины. А вдруг он любит её совсем не как тень другой? Но разве так не грешно? Да и матушка предупреждала… Не все фразы в пьесе в силу неискушённости были понятны, а некоторые сцены вгоняли в краску, особенно девушку отчего-то смутил допрос Арнольфа, пытающегося выяснить, что именно взял у Агнесы Орас. Конечно, Лиза знала, что за любовными отношениями мужчины и женщины кроется нечто большее, чем томные взгляды и поцелуи. От этого, неизведанного, пылали щёки, замирало сердце и сладко ныло в животе. Мужчины в таком виде любви, конечно, осведомлённее. Лиза вспомнила порыв дядюшки, прикосновения Орлова тогда, на постоялом дворе, жаркое дыхание и дрогнувшую руку поручика, оглаживающую хрупкое девичье тело. Княжна смутно понимала, чего он хотел от неё, позже догадалась, что и фальшивое венчание было придумано лишь затем, чтобы успокоить её и перекрыть пути к отступлению. Жена ведь не может противиться желаниям мужа? Нет, даже осознав низость поступка Орлова, девушка не винила его. Возможно, он и сам оказался обманут ушлым аферистом, выдавшим себя за священника? Не ворвись тогда в комнату чета Воронцовых, Лиза позволила бы поручику сделать то, что он хотел. Они ведь любят друг друга, какие ещё обстоятельства могут мешать им так соединиться, наплевав на все условности? По крайней мере, в себе Лиза не сомневалась. И сейчас не сомневается. Или…? Размышления о сюжете пьесы, переплетясь с реальностью, сместили устоявшиеся представления о любви. Лиза воскресила в памяти все подробности ночи на постоялом дворе, но вместо Орлова представила Вишневецкого. Это он гладит её плечи, его горячее дыхание обжигает нежную кожу, его губы нашёптывают ласковые слова… Лизе сделалось страшно — не приходись ей князь родным дядей, представленная картина не показалась бы столь отвратительной. * Перевод Василия Гиппиуса. Ж.Б. Мольер. Собрание сочинений в двух томах. Т. 1, М., ГИХЛ, 1957 Прошу прощения, но текста перевода именно того времени не нашла, взяла тот, что был под рукой, к тому же версия Гиппиуса мне очень нравится.