сопутствующий ущерб

      Когда Мартин вернулся в квартиру, он первым делом обнял Элиота. Тот прижал его к себе и заплакал. Они так стояли какое-то время. Эл не поленился дойти до бутылки и стакана, что стояли на столе, но Палермо попросил молока.       Он получает своё идеально холодное молоко и вяло улыбается, в улыбку его не очень-то верится, потому что глаза припухшие, а губы до сих пор подрагивали. Кто бы мог подумать, что встреча, которая не должна была продлиться дольше получаса, затянулась настолько долго. В принципе, ему не на что было жаловаться: у него появился собутыльник, любовник и тот, кто выслушает его, тот, кто поймёт его, тот, кто не станет его останавливать, было бы большой глупостью просто так распрощаться с таким молодым человеком. К тому же, Элиот очень красивый и в его вкусе: выше него (с его ростом легко быть выше него), со вьющимися волосами, с интересным цветом глаз, с умелыми пальцами - в общем, лучше и быть не могло. За исключением пары незначительных факторов, которые его почему-то периодически беспокоили.       Мартину кажется, он сходит с ума. Ему кажется, Элиот - действительно волшебник - юноша притягивал к себе предметы, а иногда заставлял их парить в воздухе. Но он ничего не говорил, потому что не был достаточно трезв, чтобы не сомневаться в реальности. Элиот иногда рассказывал ему странные, но прикольные вещи: про то, как бессмысленно исправлять прошлое, как половину века можно собирать мозаику, как можно убить человека парой движений, стоя прямо напротив. Но его это больше забавляло.       Второй странной вещью было то, что Элиот был эдакой чёрной вдовой. Все, кого он любил, умирали. В ситуации ничего хорошего не было, это вообще просто досадное совпадение, Мартин не верит в проклятья, сглазы и прочее, он не боится. Смерть его не пугает. Скорее, притягивает.       То, что пугало его на самом деле, так это то, что ему иногда казалось, что Элиота он выдумал сам - это мираж, принявший облик юноши, который неплохо разбирался в искусстве и физике, понимал его с полуслова, говорил то, что он думал и хотел услышать. Всё это время не было ни одного свидетеля их отношений. Были те, кого они звали к себе, но он не говорил с теми людьми, выставлял их сразу после того, как они потрахались. Никто не мог сказать наверняка, существовал ли Элиот на самом деле. Или это был лишь способ его воображения справиться с депрессией и одиночеством.       Даже если так, жаловаться ему было глупо - он в любом случае в выигрыше.       Но иногда, в моменты, когда ему было очень хорошо, без шуток, хорошо, он на полном серьёзе спрашивал Элиота: - Ты - моя галлюцинация? - А если так, то стал бы я отвечать?       Они смеялись. Элиот затягивался травкой и продолжал смеяться, а Мартин возвращался к плану. Он всегда к нему возвращался, потому что не верил, что Андрес мог просто так взять и умереть. Потому что Серхио, если его брат умер на самом деле, точно бы связался с ним. Хотя бы открытку отправил или короткое письмо. Да, в новостях всё сказали, но он продолжал не верить. Он буквально спал и видел, как Андрес к нему возвращается - здоровый и живой, и вот, они снова работают над планом. Это лучший из его снов. Он мог проснуться посреди ночи и идти что-то пересчитывать и исправлять. И когда он был один, это не было проблемой.       Но когда рядом спал Элиот, было сложнее покинуть своё место, чтобы его не потревожить. Но в один из таких разов Эл проснулся с ним и пришлось всё рассказать. Он впервые рассказал кому-то об этом, было немного страшно, потому что все ведь знают, почему все желания загадываются, но не озвучиваются - потому что они теряют свою силу, когда их кто-то слышит. Но юноша его выслушал и сказал, что золото - это заебись, и он с друзьями как-то тоже такое проворачивал. - Мы запустили в здание пчёл и переоделись в бригаду по вытравливанию насекомых. Всех отвлекли, а наш человек проник в хранилище. Но из-за того, что мы все немного накосячили, он там чуть не умер. А когда мы отправились его выручать, то чуть не погиб я, - он усмехнулся. - И как такое могло произойти? Ты был недостаточно осторожен? - Мартин интересуется, но это любопытство примерно такое же, какое испытываешь к сюжету книги про далёкие галактики, вопросы есть, но ты знаешь, что это всё не на самом деле, - или ты решил поиграть в героя? - Я уж и не помню. Это было сложное время. Я был женат на девушке, которую не выбирал, и которая не выбирала меня. И я, может быть, просто хотел всё закончить, окей? - Окей, - соглашается Мартин и обнимает его, - сколько золота вы взяли? - Не помню. Несколько слитков. Мы крали его для того, чтобы феи вернули нам источник магии и оплатить подруге аборт.       Феи... Пчёлы... Магия... Аборт, который надо оплачивать золотом... Мартин обожает это, теперь это его любимая сказка. В детстве ему сказок почти не читали. - А вы? Как вы собирались забирать золото без магии. И для чего оно вам? - Честно? - Мартин нервно облизал губы, - я придумал это только для того, чтобы впечатлить Андреса. Чтобы он остался со мной. Чтобы, что бы не предложил его блядский брат, он остался со мной. Плевать, насколько безумно это будет. Ведь, в конце-концов, когда знаешь, что хочешь сделать, решения найти проще. У нас было предусмотрено всё: как мы устроим хаос, как мы обманем армию, как мы пронесём промышленные печи внутрь, как разберёмся с охраной управляющего, как мы будем вести переговоры. Всё. Но мы не знали, как выбраться. - Не знали? Или даже не думали об этом? - В точку. Кому не похуй, живы мы были бы, или нет, когда мы пытались украсть чёртово золото из чёртова Национального Банка Испании. Самое дерзкое и безумное ограбление за всю историю страны. Или даже мира. - Я бы поучаствовал, - растягивая звуки, прошептал Элиот, - серьёзно. Ты же не зря всё это делаешь.       Мартину больно это слышать. И молодой человек это видит, поэтому молчит. Он, вообще, часто молчал, долго и загадочно, а иногда тревожно, глядя немигающим взором в одну точку, залипая, наверное, даже не понимая, закрыты или открыты его глаза.       А иногда на него нападало. Он сворачивался калачиком, становился до невозможности хрупким и маленьким, и бормотал почти всегда одну и ту же фразу: - ...он признался мне в любви, а я послал его в жопу. Он признался мне в любви...       Тогда он садился рядом с ним и гладил его по спине, утешая. А про себя думал: какой вообще смысл быть волшебником, если нельзя исправить прошлое или воскресить мёртвого? Конечно, заставлять предметы парить и пускать из кончиков пальцев искры, это забавно и то ещё зрелище, но это всё бесполезно.       Когда юноша приходил в себя, он нередко просил только одного: не раздобыть для него наркотиков или водки, не отсосать ему, не сделать для него что-то героическое или милое, нет. Он просил купить ему слив и персиков. Никогда чего-то одного.       И каждый раз Мартин переодевался, брал наличку, шёл на ближайший рынок, выбирал самые красивые и вкусные фрукты, по пути домой покупал пакетик травки и только тогда со спокойной душой возвращался домой. И каждый раз происходило примерно одно и то же: Элиот, даже не помыв фрукты, кидался на них, будто целую вечность их не ел, не ел не только их, а не ел вообще, жадно кусал. Липкий и приторный сок стекал по его подбородку, по пальцам, так и хотелось его слизать с его дрожащих губ. Но он смешивался с крупными слезами. Элиот снова сворачивался калачиком и начинал плакать, повторяя: - Они не такие. Не такие.       С этим Мартин ничего поделать не мог. Он брал в руки персик, так как сливы любил не очень, шёл к раковине, мыл его. Брал наименее грязную из тарелок, брал нож, разрезал и только тогда ел. У фрукта был сладкий вкус и запах солнца. Он не понимал, что с ними не так. Ну, мало ли, может, не для него. Он никогда не спрашивал. Он надеется, это будет последней сказкой, которую Эл расскажет ему перед смертью.       Несмотря на то, что Элиот твёрдо обозначил, что умирали только те мужчины, которых он любил, Мартин молился, чтобы Элиот любил его хотя бы чуть чуть. - Кто к тебе приходил? Не говори, если не хочешь. - Блядский брат Андреса. - Ого, - Элиот делает глоток прямо из горла, - и как прошло? Почему не пригласил его зайти? - Нахуй пусть идёт. Возвращается туда, откуда пришёл. Я не хочу его видеть. - Могу тебя понять, - может, действительно может.       Они какое-то время молчат. Мартин снимает куртку и кидает её куда-то на спинку стула. Даже после холодного молока, ему кажется, что в квартире очень жарко. Но он знает, это не так. Ему жарко, потому что он до сих пор пиздецки зол. Элиот прикасается к его щекам, словно пытаясь забрать часть этого жара. - Что ему было нужно? - Чтобы я пошёл с ним воплощать наш с Андресом план. У него есть банда и кто-то из них налажал. - Серьёзно?       Элиот медленно произносит это слово. В его голосе звучит всё то, что было в голове у Мартина. Вот он - его соулмэйт. - Ты ведь не уйдёшь с ним?       А Мартин, к своему стыду, ответить сразу не может. Он поджимает губы и опускает взгляд. На одной чаше весов исполнение его мечты о воплощении этого плана. А на другой - осознание того, что его мечту опорочат и изнасилуют, над ней надругаются, это не будет таким идеальным, как могло бы быть. Он может позволить подобному произойти со своим телом. Но мечты это другое. - Я не знаю. - Он же использует тебя, - голос Эла - голос разума, - он пришёл, когда ты ему понадобился. Но он мог придти и раньше. Или написать. Но он не сделал ничего. - Да, но... - Я ударю тебя сейчас, - пригрозил юноша и его рука, которая гладила Мартина по волосам, сжалась в некрепкий кулак, - он, блять, тебя использует. - Если так подумать, он и Андрес меня всегда использовали. И я даже был рад. - Мартин, - он редко называл его по имени, - я, может, не тот человек, который имеет право так говорить и, скорее всего, я буду не прав, но. Они оба вели себя неправильно по отношению к тебе. Очень неправильно. Ты достоин большего. Если хочешь, мы прямо завтра можем полететь в эту дурацкую Испанию и ограбить этот Банк сами.       Мартин улыбнулся сквозь подступающие слёзы. - Прежде чем принять решение, которое пустит твою жизнь по пизде ещё больше, советую переспать с этой мыслью. Или, - Эл выудил откуда-то косяк, - давай, вспомни былое. Ты ведь любишь путешествия во времени.       Да, любит. Поэтому берёт косяк и затягивается. И мир замедляется. Он, кажется, ложится на кровать. Кажется, он гладит Элиота по голове и начинает успокаиваться. Ему кажется, проходит уже несколько часов, прежде чем ему в голову приходит одна простая мысль. - Можешь заварить мне чай покрепче, - говорит он, но ему кажется, что его голос слишком громкий, - или сделать так, чтобы меня отпустило? - Нет. - Не можешь или не хочешь? - Скажи, зачем.       Мартин ничего говорить не собирается, потому что он боится, если он озвучит идею, он передумает. Или он забудет её - слова вместе с мыслями вырвутся наружу и их будет не вернуть. Поэтому он собирает в одну кучу все чертежи и расчёты, которые только может найти. - Эй-эй-эй, ты чего удумал? - Элиот хватает его за руки так отчаянно, будто он держит не скетчбук, а лезвие, - просто скажи, и я, может быть, тебе помогу.