А чешуя блестит на свету

После тяжелого трудового дня Мерлину нужно бы спать как убитому, но что-то пошло не так. Нет, заснул он, конечно, сразу же, но, даже не подойдя время к утру, его разбудила странная волна. Как будто какая-то сила слегка ударила мага. Охотник сначала решил не обращать внимание, но «волны» повторялись несколько раз и мешали заснуть. Разумеется, когда Мерлин сдался и сел на кровати, все тут же прекратилось. Только вот спать не хотелось теперь совершенно. Поразмыслив, Мерлин пришел к выводу, что эти «волны» порождение какой-то сильной магии. Чувство, которое на доли секунд накрывало мага уж больно было похоже на то, что он ощущал в пещере Дакоты. А там именно магия и была. Только какой идиот решит подобное в Камелоте практиковать — для охотника загадка. В главной комнате послышался шум и Мерлин, обрадовавшись, что не придется сидеть в своей комнате дабы не будить Гаюса, вышел из своей каморки. Из-за яркого освещения у охотника заслезились глаза. — Не спиться? — Кто-то использует сильную магию. Гаюс вмиг стал серьезнее. Он отложил бумаги немного в сторону и подошел к Мерлину. По-видимому, он хотел что-то сказать, но в комнату ворвалась Гвиневра. — Моего отца арестовали! — За что? Если бы это был обычный кузнец, то такого вопроса бы не возникало (ну так уж и редко обычный народ за дебош на день запирали), но отец Гвен был одним из лучших кузнецов! Ему даже поручали заказы от короны, когда придворный умелец был в отъезде. Правда охотник, видевший работу обоих кузнецов, мог с уверенностью сказать, что оба варианта ерунда. Виной правда завышенные требования. — Говорят, что он делал оружие для мага. Его обвиняют в измене! — Выпей это, поможет успокоиться. Гвиневра, даже не осмотрев что ей дают, в один глоток иссушила подданную Гаюсом колбу с отваром. После, по совету того же лекаря, сделала несколько глубоких вдохов и заметно успокоилась. — Это же не может быть правдой, мой отец… — Ты навещала его? Вопрос этот был странным, но охотник понял это уже после того, как задал его. Зачем же еще девушке идти к свои знакомым, а не к отцу сразу? Логично, что она пыталась попасть к нему, но что-то пошло не так. — Меня не пустили к нему. Гаюс был возмущен. Нет, он не мог понять стражников, которые не дают дочери навестить своего отца, которого и казнить уже завтра могут. Нет, разумеется, по всем правилам должен быть суд, но кого на нем оправдывают? Да ни разу за свои годы лекарь не помнил, чтобы обвинения в колдовстве и помощи колдунам заканчивались помилованием. К счастью, быть придворным лекарем может оказаться крайне полезно. Особенно, если порой давать страже отвар от похмелья или запаха алкоголя. — Пойдем. Мерлин пошел за компанию. Стража, завидев девушку, которая шла немного впереди, было хотела что-то сказать, но Гаюса увидели раньше, чем из рта хоть слово вышло. Пропустили в этот раз Гвиневру без вопросов. Хотя, в мыслях одного из стражей охотник услышал явное недовольство. Присутствовать в моменте последнего или предпоследнего прощание между родственниками Мерлину не хотелось, поэтому он остановился перед поворотом к камерам. Гаюс остановился рядом с ним, а служанка будто бы и не заметила того, что дальше шла одна. — Что ты думаешь по этому поводу? Мерлин говорил тихо и ему даже показалось, что слишком и его не услышали, но Гаюс повернулся в его сторону. — Я знаю Тома, Мерлин. Он не стал бы связываться с магией, если бы знал о ней. В подобном охотник был не уверен. Деньги могут и самого благочестивого человека сломить. А если помимо внушительной суммы золотых было обещано, то тут вообще честь и принципы у многих людей на второй план уходят. Кто будет думать о том, что о тебе подумают люди, если после дела тебе во власть даруют целый замок? Конечно, для примера сказано. Гвиневра вернулась примерно через две минуты. Что, довольно странно учитывая то, что никто ее во времени не ограничивал. Возможно, она ушла чтобы не расчувствоваться. Пусть слез на лице девушки не было, но глаза определенно на мокром месте были. — Отец говорит, что Таурен предложил ему денег за помощь. Не за оружие, за какой-то эксперимент. — Какой эксперимент? — Таурен не сказал. Он использовал камень и магию. Мерлин мог с уверенностью сказать, что стражники, ну, или тот, кто распоряжается их координацией, довольно глупо расположены. Неужели не было бы логично организовать патруль возле дома кузнеца? Вдруг тот маг что-то забыл? Вдруг попытается обратиться за помощью к дочери мастера, пообещав освободить ее отца? Да и в целом, совершающие преступления часто возвращаются на место, где их застали. Обычно чтобы проверить нет ли улик или чего-то, что может указать на его личность. Правда в дом кузница охотник решил не заходить — логичнее сначала проверить кузницу, которую тоже никто не охранял. А еще замков не было. Но тут уже виновата забывчивость Гвиневры. Да и кто будет думать о том, закрыл ли он двери, когда родного отца в темницу сажают? Разрухи внутри не было. Разве что несколько корзин, в которых, впрочем, ничего кроме соломы и не было, были опрокинуты. На столе у входа лежали колеса различного диаметра — кузнец местный не только металл кует. С первого взгляда не было замечено ничего странного, поэтому Мерлин принялся перекладывать некоторые колеса, чтобы осмотреть весь стол. Найдено было ничего. В опрокинутые корзинки охотник тоже заглянул. У самой дальней лежал небольшой мешочек. От него исходил непонятный жар, который Мерлин объяснить был не в силах. Содержимое могло оказаться чем-то опасным, поэтому было вывалено на стол с колесами. — Восхитительно. Камень, который оказался на столе, напоминал чем-то янтарь. Впрочем, вполне возможно, что это он и есть. Камень был выполнен в виде капли; более широкую часть огибали три «ногтя» из стали; по всей поверхности и даже внутри были расположены неизвестные Мерлину символы. Может яркое свечение и было тем, что давало «Вау» эффект, но даже без него камень мог бы поразить своей изящностью. Другое дело, что из-за странных символов его вряд ли купил кто-нибудь. Разве что маг, ибо волшебством фенила от камня знатно. Хотя, учитывая, что «эффект нагрева» появляется только если дотронуться до камня, то и это вряд ли. Все же хорошо, что Тома сразу в темницу повели и он не успел ничего рассказать про камень. Теперь у охотника есть игрушка, которая может, если верить книге Гаюса, превратить латунь в золото. Только вот зачем ему золото, охотник еще не придумал. Но, разумеется, камень ждет чудесное ожидание своего предназначения рядом с книгой заклятий, камнем дракона, тотемами и свитками с материка, и пространственным мешком с доспехами, и оружием. Добраться назад в замок было не так просто. Семь божеств отвернулись от охотника, и он пал под властью столь гадкого в этом мире эля. Иногда выходит боком, если согласиться помочь трактирщику добывать кабанину по случаю. Теперь при каждом разе, когда Мерлин проходил мимо трактира, его, коль замечали, непременно тащили внутрь служащие там. Хозяин дал понятный приказ — поить его друга обязательно, даже если его нет. К счастью, после одной чашки и пары диалогов от него отставали. Попивая отвратный эль, охотник думал о том, как ему вытаскивать кузница из темницы. Нет, он, конечно, мог забыть на это, но тогда будет грустить Гвиневра, тогда грустить будет Ланселот, которого отправили в какую-то деревню с парой рыцарей на задание по урегулированию возмущений в какой-то деревне (что довольно странно, ибо стражу редко с собой кто берет дальше замка). А грустным Ланселота не хотелось видеть. Пусть он может и не друг Мерлину, но охотнику совершенно не хотелось видеть его в печали. Да и у Гвен с Ланселотом свадьба же должна состояться скоро! С братом, как понял охотник, не вышло, так что будет крайне грустно, если и от стороны жениха, и от стороны невесты, никого не будет из родственников. Добраться незамеченным до камеры будет не трудно. Если уж даже стража решит невероятно ответственно подойти к своим обязанностям и будет стоять непрерывно на посту всю ночь, можно будет воспользоваться магией. Да и все равно придется к колдовству прибегать: Мерлин был без понятия, как иначе решетку открыть. Нет, конечно, можно узнать, где ключи или отмычки, но это казалось порядком сложней. Не хранятся же они на видном месте. Сбежать тоже должно быть не так сложно, если заранее взять длинный плащ и нацепить его на Тома. Главное, оставить после него что-то, что выглядело бы как он спящий. Хвала сена в камерах достаточно, а верхнюю одежду кузнец для своего освобождения вполне сможет пожертвовать. Штаны все в округе носят одинаковые, так что охотник лишь надеялся, что те, у кого он с веревки стащил их, не будут сильно горевать. А куда пойдет после этого кузнец? А вот это вопрос хороший. Мерлин решил предложить ему пойти в его родную деревню — там точно кузнецу рады будут. Да и в округе достаточно поселений, чтобы оттуда приходили люди за заказами. Может про чудо-кузнеца прознает какой-нибудь лорд и даст место у своего двора. Может найдет своего гуляющего сына. Да и все лучше смерти! Может, охотник даже ему пару золотых на дорогу даст. На секунду в голове мага появилась мысль о том, что кузнец и отказаться идти с ним куда-то может, если увидит магию. Только вот Гвиневра не дура. Так что, более вероятно, что и Том не дурак и не откажется спасения. А если и все же да, то кто ему поверит? Он помогал магу и лишь чистит себе путь к спасению — так и подумают все. — Еще эля? Или может пива? Вежливо отказав, охотник отправился на дело. Может и стоило сначала занести камушек Гаюсу, но Мерлину не хотелось, чтобы он видел его пьяный вид. Да и это же верх неуважения к девушке, у которой горе. И которая спит на кровати мага. Гаюс великодушно показал рукой на два стула и старую подушку, что будут служить спальным местом юному магу. Стражник был в подземелье лишь один, но довольно добротный. Не сидел на одном месте и постоянно ходил туда-сюда. Мерлин сначала лелеял надежду на то, что он хоть присядет, но подобного не случилось ни через один обход, ни через десятый. Когда стражник заходил на тринадцатый круг, маг не выдержал и наслал на него оморочку. Путь постоит, разглядывая стену пару минут. Там точно есть рецепт яблочного торта, который так необходим для получения звания лучшего едока в царстве. Том спал. Или притворялся, что спит. Мерлин несколько раз стукнул по железным прутьям, и он зашевелился. Редкая солома, которая «укрывала» мужчину вместе с покрывалом упала на пол. Увидев, кто разбудил его, кузнец резко поднялся и подошел прямо к решетке. — Мерлин? — Я могу помочь вам выбраться, но только если пообещаете молчать о том, как я это сделаю. И что это я сделаю. Кузнец был немного поражен подобным предложением. Но кто откажется от подобного? Он не сможет спокойно уйти в мир иной, когда знает, как из-за его смерти будет страдать Гвиневра. Если же он сбежит и умрет подальше от Камелота, то его дочурка хоть несколько лет будет спокойно жить, думая о том, что отец ее уже где-то устроился. — Я даю тебе свое слово. И все же хорошо, что в этой части подземелья не было никаких задержанных кроме Тома. Уж слов пары человек о том, что Мерлин колдовал, точно было бы достаточно, чтобы его на костер повели. Конечно, можно было бы воспользоваться отмычкой, но какой смысл скрываться вначале, если в дальнейшем побеге все равно придется использовать колдунство? — Aliese. Звука от открытия замка не было — лишь дым пошел легкий, и камера медленно стала открываться. Том молчал, но был знатно поражен. Он в неверии смотрел то на замок, то на Мерлина. Молчание точно признаком хорошим не было, поэтому охотник решил обезопасить себя, узнав, о чем мыслит стоящий перед ним. «Боже, он колдун. Но Гвен хорошо говорила о нем. Я уже дал слово и буду молчать». Том вышел из своей клетки и было хотел самостоятельно уйти, видя, что Мерлин стоит на месте, но тот преградил ему путь и протянул руки. Одной он показал на накидку кузнеца. Разумеется, тот не стал ничего спрашивать и лишь снял ее и передал магу. Мерлин в свою очередь глубоко вздохнул и принялся за грязное дело. Было бы довольно странно, если бы сена совсем мало в камере было, поэтому охотник старался брать ее с разных мест и даже других камер. Еще двух открытых камер вполне хватило для того, чтобы придать инсталляции нужный вид. Если стражник не будет шибко датошливым, то не заметит странного цвета волос или ног из соломы. Конечно, Мерлин старался всему придать хорошую форму, но не профессионал же он в конце концов! Хорошо хоть некоторые особенно ужасные места можно было прикрыть покрывалом из толстого льна. Мерлин попросил подержать Тома дверь в камеру в закрытом положении и вновь протянул руки к замку. — Abanne átí. Мерлин думал несколько минут, стоит ли вновь закрывать замки, но пришел к выводу, что определенно. Это даст им еще больше времени на побег, а таким уж странным не покажется. Хотя, все равно объявят, что Том с помощью магии выбрался. Так что какая разница, разве нет? Трюк по закрыванию магу пришлось повторить еще несколько раз, чтобы закрыть все камеры, откуда он еще брал сено. Длинный плащ был вручен Тому с неохотой. Больно красивым был, чтобы без сожаления отдавать: цвет приятный, серо-синий, клейма с чудесным серебристым орнаментом. И почему у той продавщицы осталось только это? Хотя, Мерлину следует радоваться, что хоть кто-то ему что-то продал столь поздно. Да даже ценник был не так велик! По меркам доходов пламенного рыцаря или даже королевского слуги. Обычный крестьянин вряд ли и часть этой суммы за полгода собирает. Том надел сие чудо все так же молча. По кузницу было видно, что он явно с опаской относиться к магу, но за неимением вариантов, готов слушать своего освободителя. Мерлин же просто пошел к выходу, махнув рукой Тому, показывая, чтобы он следовал за ним. Когда кузнец вместе с магом подошли к лестнице, оморочка с стражника была великодушно снята. Да и было бы довольно подозрительно, если бы его за подобным делом застали. Стража на улице и коридорах была отвлечена неожиданными падениями бочек или светильников. Причем, стоит услышать шум и сбегаются все стражники в ближайших десяти метрах. Довольно странный порядок, как посчитал охотник, пускай он и играет на руку им сейчас. Гораздо логичнее оставаться на своем посту, если видишь, что кто-то идет в сторону шума или же, когда знаешь, что за той областью и без тебя хорошо смотрят. В нижнем городе совсем спокойно было: можно было даже не отвлекать стражу, она совершенно не обращала внимание на Мерлина и «пьяницу» которого, приговаривая о вреде алкоголя, вел он. О том, что его запомнят охотник не беспокоился. Кто вообще запоминает всех, кто проходит мимо столь явно? Вот тех, кто скрывается, старается держаться в тени, стража точно не забудет пропустит. Правда Том даже слегка недоволен был своей «ролью», но быстро смирился, за неимением других предложений. Хотя, может они и были, но озвучивать кузнец их не захотел. Стражей у выхода из Камелота маг все же отвлек. Правда пришлось постараться: на простой грохот сторожа не реагировала и пришлось снова играться с восприятием людей, убеждая их мозги, что они только что услышали женский крик у левого дома. Разумеется, на него они пошли сразу. Идти вместе с отцом Гвен за стены охотник не собирался. Стража может и не отвлечься еще раз. Как можно быстрее маг достал из-за пазухи небольшой мешочек с монетами и лечебной травой. Все было вперемешку, ибо двух мешков у охотника не было, а единственный открытый магазин ими не располагал. Том — Дальше я не пойду. Можете пойти в мою родную деревню, она в стороне Эссетира. На границе с Камелотом. Элдор. Удачи. Вручив мешок в руки, кузница охотник стремительно удалился. После пары шагов, он, на всякий случай решил проверить, не вернулись ли стражники слишком рано и, как оказалось, зря беспокоился. Стража стояла не своем месте, а вдали, пусть и на дороге, виднелся стремительно удаляющейся плащ. За свои заслуги Мерлина ждала прекрасная ложа из жутко неудобных стульев. *** И все же хорошо быть слугой принца: когда тот в отъезде и не берет слугу с собой, у Мерлина появляется свободное время. К тому же, ничего такого не случится с царевичем, кока тот осматривает окрестности в поисках сбежавшего кузнеца. Именно окрестности. Утер распорядился о просмотре лишь ближайшей местности, ссылаясь, на то, что тратить большие силы на поиски сбежавшего неразумно. Мерлину оставалось лишь надеется, что Том достаточно умен, чтобы уйти как можно дальше, не останавливаясь на отдых. Охотник перевел взгляд на огромную морду черного хряка, которого он сам притащил в таверну около недели назад. Зверюга была хоть и огромной, и сильной, с прочной шкурой, но жутко неповоротливой, из-за чего все попытки насадить охотника на свои бивни удачей не заканчивались. Мерлин даже предложил переименовать таверну в честь этой чудной головы, но хозяин, почему-то, отказался. Хоть повесил на видное место — прямо над стойкой с бочонками алкоголя. — Мерлин! Окликнул охотника явно подвыпивший рыцарь. Пусть он и был при всем параде, даже с красным плащом, но видок был не из лучших: волосы растрепаны, на левой щеке след от чьей-то помады, сами доспехи немного съехали из-за ослабленных застежек. Мерлин даже мог сказать какие именно застежки слишком расслаблены — достаточно раз он надевал похожие доспехи на Артура. — Сэр Монтегю? Имена всех рыцарей Мерлина заставил выучить Артур, когда понял, что его слуга столь невежествен, что не удосужился выучить даже имена самых прославленных героев Камелота. Разумеется, героями являются все рыцари. Даже те, кто и в настоящем бою ни разу еще не было. — А чего это ты здесь сидишь? Неужто закончил полировать ботинки? Сидевшие за одним столом мужчины и дама засмеялись. А вот объекту шутки смешно не было. То, что Мерлину за некоторые проступки царевич приказывает вычищать до блеска ботинки доброй половины рыцарей, давно уже стало локальной шуткой во время тренировок. Только там это еще можно списать на дружелюбные шуточки, тот тут уже все явно не так хорошо. — А вы закончили тренировки? Сегодня все не отбывшие рыцари должны либо бродить по Камелоту, в поисках колдуна, либо тренироваться на поле. Мерлин хорошо слушал указания Артура. Ведь в тот момент решалось, возьмет ли царевич слугу с собой. — Не нарывайся. А нарываться охотник любил. Не особо правда, больше по настроению, но таких прямых насмешек над собой при всех от левых людей он не любил. Но драться сейчас не хотелось. Мерлин отвернулся от Монтегю и принялся допивать свой напиток, надеясь на то, что рыцарь воспримет его действия как принятие его превосходства. — А знает ли твоя мать, что ее сын такая курица? Мерлин в один глоток осушил деревянную кружку и пошел к выходу. Голова немного кружилась. Возможно, охотнику не стоило пить столько, уже не кажущегося противным, эля. — Хотя может она тоже курица, как и ее сынок! Мерлин не мог сказать, как он за пару секунд успел подойти к столу с пьяницами и бросить свою перчатку, благо сегодня он был в них из-за холодной погоды, в целях вызова на поединок. Но довольно просто мог ответить, почему выбрал именно южный полигон для тренировок: в той стороне не будет слепить солнце во время боя. Время было назначено ранее, прямо после завтрака у знатных особ, в десять часов. Мерлин посчитал, что Артур вполне справиться сам час иль два. Охотник точно не помнил навыков противника, но был уверен в своей победе. Правда только он один в себе и был уверен. — Мерлин! Да ты хоть думаешь, что творишь? — Гаюс прав. Мерлин, тебе не следовало этого делать. И почему Гвиневра была в комнате лекаря? Все на самом деле довольно просто — она пришла попросить что-нибудь, чтобы успокоить свои нервы. К сожалению, услышав о всем что произошло в таверне, ее беспокойство стало еще больше. Раньше ей нужно было лишь каждую секунду думать о том, смог ли ее отец сбежать, а теперь еще и мысли о возможной гибели друга в голову стучали. Безусловно, как правило рыцари лишь унижали тех, кто по глупости им вызов кидали, но и убить могли, если считали действия кого-то слишком… слишком. — Я умею сражаться. После сего заявления охотника Гаюс заговорил еще громче. Про то, что деревянная палка — не меч, а кожаная куртка — не браня. Гвиневра же, видя, что переубедить ее друга вряд ли выйдет, стала предлагать на время боя взять один из непроданных доспехов и мечей, чтобы Мерлина не убили слегка задев. Гаюс ее поддержал и даже уже принялся благодарить за молчащего мага. — У меня есть и меч, и доспех. *** Гаюс не прекратил бросать на Мерлина гневные взгляды даже утром. И охотник даже и сказать ничего против не мог, так как прекрасно слышал в мыслях целителя чуть ли не призывы к богам старой религии, лишь бы его пожалел рыцарь и не убил. Когда прошлым вечером ушла Гвиневра, Гаюс даже предложил Мерлину, пусть и самому, наложить легкое заклинание на некие его доспехи, чтобы они были хоть немного прочнее. Разумеется, подобное предложение встретило отказ. Зачарованные доспехи имеют противное свойство слегка блистать во время нанесение по ним удара. По крайней мере так говорилось в приписках к подобным заклятиям. На завтрак Мерлин не остался. Конечно, он понимает беспокойство целителя, но сидеть спокойно под непрерывным взглядом невозможно просто физически. Лучше уж неспешно сходить за завтраком Артуру и разбудить его слегка раньше положенного, чтобы уж точно успеть достать доспехи и прийти к месту сражения. Кухня встретила охотника тихими шептанием. А ведь маг уже радовался, что слух не успел пройтись по дворцу, учитывая то, что встречающие его слуги по дороге здоровались как обычно. Да и неужели настолько редко бросают рыцарям вызов? Набирая различной еды, охотник пытался вспомнить случаи, когда на его памяти встречалось подобное. Даже растянув время своих размышлений, положив пару уж точно лишних для фигуры сосисок в тарелку принца, Мерлин так и не смог вспомнить хоть одного случая. Охотник почувствовал, что кто-то легонько толкает его за плечо. Прямо за ним стояла главная повариха, смотрящая на него взглядом, полным гордости, протягивая кувшин с питьем для царевича. Мерлин точно не мог сказать причину подобного взгляда, а молчание стоящей перед ним ситуацию не прояснило, поэтому решил обратиться к мыслям, перед этим благодарно кивнув. «Вот есть же мужики в наше время. Пусть и хиляк, но за честь матери встал. Эх, жаль, что прибьют скорее всего». Почему-то охотник ожидал услышать что-то вроде: ” Вот хоть кто-то зазнавшимся место покажет» — но увы, повариха была слишком реалисткой. Не могла она поверить, что простой паренек из деревни сможет хоть минуту выстоять в бою с рыцарем. Но она уже решила для себя, что если паренька пожалеют и не убьют, то непременно даст ему что-то вкусное. Может, даже испечет свои фирменные кексы на стол вельможам и даст ему один! Ворча про себя о том, что в него никто не верит, хотя и уж точно слышали, что сражаться он умеет — достаточно раз он был замечен, выполняя роль отбивочной груши на тренировках рыцарей, которая даже защищалась неплохо -, Мерлин дошел до покоев принца. Дверь довольно сильно скрипнула, когда слуга отворил ее, таким образом образуя первое дело в списке дел на сегодня помимо обязательных. Впрочем, масленицу можно взять прямо в шатре у южного полигона для тренировок. Комната была до ужаса темной. Новые шторы, которые поменяли совсем недавно, свет не пропускали совершенно. Мерлин положил поднос и графин на стол и продолжил путь к окну, искренне стараясь не споткнуться по дороге. И у него это даже вышло несмотря на то, что валяющаяся на полу одежда явно противостояла спокойному прохождению дистанции. Может магу и стоило вчера вечером все же навестить царевича, которому за неимением слуги видно пришлось самому раздеваться. Хорошо, что хоть это он умеет делать сам. Нет, разумеется, доспехи ему кто-то помог снять, но вот перед сном всю одежду принц сам снял явно. Никто из слуг не позволит себе бросать на пол вещи принца. Охотник резко остановился, поняв, что никто не помогал Артуру надевать ночную сорочку. Любителем чужих не женских голых тел охотник не был. Он с надеждой посмотрел на ширму, на которую сам и повесил вчера утром сорочку принца. Она была на месте.       Обреченно вздохнув, Мерлин одним движением развел шторы, закрепляя их в открытом состоянии. — Утро не ждет! Утренние фразы говорил Мерлин громко. Иногда даже слишком, как ему самому казалось. Только вот причина подобному была явная: царевич с тихого приветствия не просыпался, не говоря уж лишь о утренних лучах. Или же просыпался, но искренне делал вид, что не замечает слугу. Это довольно по-детски, но не исключено уж точно. В этот раз Артур встал сразу и даже без ворчания, сказав Мерлину, чтобы нес одежду. Охотник взял первый попавшийся комплект одежды и принялся за ежедневное утреннее смехотворство. Иначе то, что он одевает здорового лба, назвать ему сложно было. Он еще помнил первый день в роли слуги, когда он, на заявление Артура о том, чтобы Мерлин быстрее одевал его, сказал: «Серьезно?» — и около минуты смотрел на царевича с выражением лица, показывающем абсолютное непонимание ситуации.       Сложнее всего было нацепить пояс. Мерлин сделал пометку, что нужна дополнительная дырка, а дополнительные сосиски на тарелки явно лишние. С помощью Артура, который, как бы не специально, втянул живот, утренние дела Мерлина были окончены. Нет, он, конечно, должен стоять рядом весь завтрак и смотреть, как царевич ест, дабы забрать поднос и графин по окончании, но Артур есть довольно быстро, так что проблем в этом не было. Сам Артур был слегка дерганый. Он совершенно не понимал, как его слуга может быть настолько идиотом. Но ведь это его идиот! Терять единственного не скучного и доказавшего преданность, выпив яд за него, слугу, совершенно не хотелось. И нет, он не может поговорить с Монтегю, чтобы тот хоть не убивал Мерлина. Подобное казалось Артуру унизительным. Но разве Монтегю сам не догадается, что убивать слугу принца, даже если тот полный идиот, — не лучшая идея? Впрочем, за смерть оппонента во время сражения ничего ему не будет. — Если ты придешь к Монтегю и слезно попросишь прощения, то сражение можно отменить. — Я в состоянии победить его. От самоуверенности слуги Артур начал злится. Это же надо с таким тоном говорить, будто бы совершенно не считаешься с силой того, кто может убить тебя через пару часов. Царевич с силой сжал пустой бокал в своей руке и с грохотом поставил его на стол. — Знаешь, тебе стоит пожалеть слуг, которым придется убирать твои ошметки с поля. — Мы посмотрим чьи ошметки убирать придется. Охотник уже решил, как поступит в конце сражения. Если гордыня рыцаря слишком велика, то его ждет смерть. Подобные высказывания в сторону родителей непростительны, но, если сказавший покается, то убивать не обязательно. Данный принцип охотник придумывал целых пять минут вчера ночью. — Ты же понимаешь, что я не смогу вмешаться? — А я и не прошу. Артур вновь перетащил последнюю сосиску с левого края тарелки на правый и уставился на своего дуболомного слугу. — Если ты думаешь, что твоих навыков достаточно для настоящего сражения с рыцарем, то ты глубоко заблуждаешься. Откажись пока не поздно. — Нет.       Артур приложил руку к своему лбу и несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. Не хватало еще, чтобы его тревожность за слугу заметили остальные. Разумеется, он решил, что пойдет смотреть на бой и даже великодушно поможет дойти Мерлину до комнаты лекаря. Чисто из-за долга жизни. Да, определенно, только по этому. — Можешь убирать все. Мерлин поспешно собрал бокал и тарелки на поднос, разместил его на правой руке, в левую взял графин и вышел из покоев. В своей след он услышал негромкое пожелание удачи в бою от принца и лишь улыбнулся подобному. Пусть Артур и зазнавшийся осел, но уже не такой осел, как около года назад.       Если по дороге до кухни Мерлину повезло не встретить никого из своих знакомых, то вот по пути к своей каморке повстречалась Гвиневра. Охотник, только увидев девушку, выходящую из-за угла, начал спешно искать пути к отступлению, но тщетно: ближайший поворот был в паре метров, двери по обеим сторонам вели в комнату знати, гобеленов или больших картин рядом не было. Пришлось признать свое поражение и беспомощно продолжить свой путь, надеясь на рассеянность девушки, которая наверняка немного рада, что преследовать дальше ее отца не будут.       Мерлин шел как можно ближе к стене, в противоположной от Гвиневры стороне, рассматривая по дороге поразительные каменные блоки, из которых состояли стены замка. Разумеется, его заметили. — Мерлин! Гвиневра подошла ближе к Мерлину, положив бадью с водой на землю. По всей видимости, Моргана захотела принять ванну. При мыслях о преемнице короля у охотника появилось невероятное желание ударить себя по лбу. Он так и не отдал ей браслет, который зачаровал еще на той неделе. А ведь тот же Гаюс наверняка думает, что браслет просто неэффективным оказался, но решил не говорить об этом с Мерлином. Списал все верно на то, что видно нельзя способности пророка так блокировать. Хотя, той настойки, которую лекарь дал царевне вполне могло хватить на две недели: бутылек был большим, а использовалось лишь четыре капли на ночь. — Раз тебя уже не отговорить, то держи. Из неоткуда Гвиневра достала небольшой белый платок с причудливым синим орнаментом и повязала на плече своего друга. Подобный знак внимания Мерлину был крайне приятен. Платки дамы дарят идущим в бой на удачу. Есть некое поверье, касательно того, что если на руке повязан платок, то это может отпугнуть смерть. Он как бы говорит: «этого человека ждут. Трогать не нужно». Дамы дарят платки лишь возлюбленным, братьям и, как в данном случае, хорошим друзьям. — Спасибо. Следующим, кто провожал Мерлина на смерть, был Гаюс. Он сообщил раны в какие места не будут смертельными и крепко обнял своего племянника на последок. Помимо этого, он восхитился мастерством кузнеца, что сковал охотнику доспехи и меч, но не заострял на этом внимания, явно слишком переживая о будущем. Разумеется, он отправился на поле сражения вместе с Мерлином. Он бы пошел туда, даже если бы и не был обязан присутствовать на всех поединках, которые проводят с участием рыцарей или королевской четы. *** Тем временем на южном полигоне уже собралось довольно много зевак. Все они стояли немного поодаль от центра площадки и ждали начало зрелища уже несколько минут. Большинство не надеялось увидеть хоть что-то помимо избиения слабых, но, за неимением иных развлечений, все же пришло на место сражения. Девушки надеялись на хоть немного продолжительное сражение, в котором они сумеют увидеть все мастерство рыцаря, а парни жаждали крови или, если Монтегю считает недостойным ранение слабых и глупых, хорошего зрелища. Были и те, кто предпочли бы, чтобы сражение никогда не состоялось: Гвиневра, Моргана с слегка мокрыми волосами, которые то и дело блестели от солнца, Артур и немногочисленные слуги, которые были более близко знакомы с Мерлином. Монтегю не понимал того, для чего он здесь находиться. Нет, безусловно, рыцарский долг превыше всего, и он должен принимать вызов даже от прекрасной девы, если та посмеет, но это же просто смешно! Да он толком и не понимал причину того, почему слуга принца так нахохлился. В его словах не было и слова лжи, если подумать. Кто во время сражений или охоты стоит в стороне или теряется? Верно, Мерлин. И подобное поведение уж точно храбрым не назовешь, пускай участие в сражениях — не обязанность слуги. Как считал Монтегю, если уж тебя берут с собой на вылазки, то негоже стоять в стороне, даже если и умеешь лишь защищаться. В конце концов, имея почти ежедневный доступ к тренировкам рыцарей, Мерлин мог давно уже приметить хоть пару приемов, помимо того, как удары держать! Сегодня Монтегю ждет прекрасная дама в таверне, поэтому он решил не долго возиться с слугой. Разумеется, убивать он его не будет — в подобном нет смысла -, но вот посмеяться над глупостью чужой он себе не может не позволить. Были мысли о том, чтобы заставить Мерлина молить о пощаде, но подобная картина, даже в мыслях, ничего интересного не представляла. Да и вряд ли зрителям понравится. А вот заставить слугу поесть земли, прижав сапогом о землю, казалось отличной идеей. Для себя Монтегю отметил, что самое сложное в сражении будет — не убить ненароком противника, который, в лучшем случае, придет в самой простой кольчуге. Первым из-за угла замка вышел Гаюс. Немного задержав взгляд на рыцаре и кивнув ему в приветствии, он подошел к остальным зевакам. Вернее, к Гвиневре и Моргане, которые стояли слегка левее от основной толпы. Артур и вовсе стоял за основной толпой, как бы показывая, что если бы его не попросили начать бой, то он бы и не является на данное представление, поэтому лекарь его даже и не заметил. Охотник вышел вслед за Гаюсом, пусть и немного погодя. Свой меч он понес сразу без ножен, поэтому выглядел слегка устрашающе. Особенно, учитывая то, что шлем мешал народу видеть его лицо, которое уж точно не походило на того, кто может хоть муху убить. Лишь стоило охотнику показаться. как толпа немного оживилась, принялась обсуждать странную броню и меч, начала делать ставки. Пламенный рыцарь внимание на зевак не обращал толком, но про себя отметил, что пара человек все же в него верит, раз на него поставили. Разумеется, их подвести Мерлин уж точно не мог. Он встал в пяти шагах от Монтегю, соблюдая правила начала боя. Артур не заставил противников долго ждать и встал между ними, принимаясь зачитывать привычную речь о поединках. После отошел в сторону и, подняв левую руку, провозгласил начало боя. — Да начнется бой! Монтегю напал первым. Он выставил свой меч прямо перед собой и сделал медленный выпад прямо в грудь Мерлину. Насколько бы не был неповоротливым человек, ему не составит трудности увернуться от подобного. А рыцарю не составит подставить подножку тем же мечом, но тыльной стороной. На удивления рыцаря Камелота, Мерлин не неуклюже спешно отошел в сторону, а вполне умело уклонился от удара, сделав оборот вокруг своего врага, оказавшись за его спиной.       Монтегю, как и полагается одному из сильнейших рыцарей, быстро забыл о том, что сражается с ним лишь слуга и резко повернулся назад, вставая в защитную стойку. Звон от удара мог показаться даже оглушающим для того, кто ни разу не участвовал в сражениях. Последовал ряд не сильных ударов от охотника, которые с легкостью были блокированы Монтегю, решившим не выходить из стойки, дожидаясь того, пока противник не выдохнется. К тому же, такие легкие удары было легко блокировать, пусть и из-за меняющихся углов атак был шанс того, что выносливость рыцаря даст слабину, но подобное было бы глупо предположить, ибо, по расчетам Монтегю, такой слабак, как Мерлин, точно не сможет наносить даже подобные удары долго.       Охотник затягивать сражения не любил и, когда понял, что Монтегю сосредоточен лишь на блокировке новых ударов и совершенно, по крайней мере по виду, не ожидает никаких отходов от данного действа, с наиболее возможной скоростью устремился в правый от рыцаря бок, сделав невысокий прыжок. Меч был выставлен в левую сторону, но не сильно: задеть органы глубоким парезом значило бы лишь то, что самому же Мерлину придется тащиться за недостающими травами в лес или, если повезет и нужна будет редкая трава, на рынок.       Монтегю сделал шаг в сторону, но клинок все же довольно сильно задел его и, на удивление, повредил не только кольчугу, но и руку рыцаря. Чувствовать то, как течет кровь было неприятно, но вполне привычно и обыденно. Некоторые удары болели поболее чем этот порез. Для себя Монтегю отметил, что следовало надеть более прочную кольчугу, у которой более мелкие «кольца», а не красивую, что ярко блестит, не будучи закаленной в боях, для покорения глаз дам.       Позабыв о том, что перед ним лишь слуга, рыцарь принялся сражаться более внимательно. Его удары были сильны и, как отметил Артур, чрезмерно импульсивными. Для себя царевич решил, что стиль боя его слуги — как бы смешно бы не звучало то, что у слуги есть стиль боя — это измор. Или Мерлин решил использовать этот способ именно сейчас.       Сам охотник совершенно не рад был тем, что приходиться драться подобным методом. Но с мыслью о том, чтобы побыстрее закончить, нанеся неглубокие раны противнику он отмел. У него не вышло нанести даже легкую рану на руке! Порез вышел слишком глубоким. Лучше уж потратить порядком времени сейчас, чем потом несколько дней терпеть присутствие этого рыцаря в комнатах лекаря. И ведь Гаюс точно Мерлина припахает что-то делать!       Монтегю идиотом не был. Пусть у него и ушло некоторое время чтобы понять, что его удары не проходят сквозь блоки и его решили взять измором, но дошло же. У рыцаря Камелота был один трюк, что он время от времени проводил в сражениях. На тренировках подобное умение он не использовал, что означало, что Мерлин уж точно подобного будет не ожидать. Про то, что ему приходится использовать свой лучший прием против слуги, Монтегю даже не думал. Человек перед ним стал на порядок выше в его глазах ровно в тот момент, когда смог нанести ему рану.       Возможно, Монтегю не оскорблял бы Мерлина, если бы знал о его способностях, пускай ему все еще не понятно, почему такой хороший воин, с неплохой, пусть и странной, броней, стоит в стороне, когда может помочь в сражениях. Монтегю вместо еще одного удара сделал шаг назад и встал на месте даже не прикрываясь мечом, как бы приглашая противника нанести ему удар. Охотник неладное почувствовал, но, пусть и не имея понятия о том, что именно хочет сделать рыцарь, сделал шаг вперед, замахнувшись для бокового удара: было менее рискованно наносить его, чем делать прямой выпад.       Монтегю, дождавшись, пока Мерлин будет достаточно близко, своим мечом «увел» оружие противника вниз и в тот же момент со всей силы ударил Мерлина по правой ноге по самому незащищенному, как ему показалось, месту. Охотник почувствовал, что может упасть, что было бы просто позорно. Оттолкнувшись, еще стоявшими на земле ногами влево, Мерлин совершил виртуозное сальто в воздухе и вновь встал на ноги. Ни секунды не мешкая, Монтегю вновь устремился на своего врага, но его удар был все так же заблокирован.       Бой порядком надоел Мерлину из-за отсутствия чего-нибудь интересного. В конце концов, даже в академии во время тренировок им разрешали не только оружием махать, но и использовать различные техники (магические и не очень), поэтому данное сражение казалось невероятно скучным.       Охотник дождался особенно сильного бокового удара Монтегю и сделал прыжок вверх, через секунду приземляясь на клинке, которому не удалось достать противника. Разумеется, рыцарь не мог удержать Мерлина на мече, поэтому тот начал опускать в ту же минуту, как на него запрыгнули. Охотнику данное действо было лишь на руку. Дождавшись, пока Монтегю занесет вперед, он совершил прыжок за спину противника, тем самым еще сильнее усилив то, с какой скоростью рыцарь, не хотевший расставаться с мечом, падал вперед.       Феерично сделав сальто ввысь, охотник приземлился прямо на спине Монтегю и, ни секунды не мешкая, приставил клинок к шее рыцаря. — Возьми свои слова назад. Прошло несколько секунд, прежде чем достопочтенный рыцарь взял свою гордость за грудки и сказал нужные слова. Так правда думала лишь большая часть собравшихся. Сам Монтегю просто подбирал слова. Человек над ним уже был не просто жалким слугой в его глазах. — Я, рыцарь Камелота Монтегю, признаю всю низость своих слов и прошу прощения за то, что подобные слова были произнесены. Мерлин довольно усмехнулся и спрыгнул со спины рыцаря, счастливой походкой — слегка подпрыгивая — шагая прямо к своей каморке, дабы снять всю броню и отправиться чистить шторы. Еще следовало бы наконец отдать браслет Моргане. Охотник посчитал, что царевна вряд ли вернется сразу в свои покои, поэтому решил, что отдаст побрякушку ближе к вечеру. Как раз тогда, когда он дочистит гребанные шторы. *** Уже примерно час Мерлина не покидает желание обратиться и полететь куда-то на запад. Причем причины подобных желаний не было абсолютно никаких. Даже наоборот, ему не должно хотеться даже приближаться к тем местам, ибо, как можно было понять из разговора за обедом королевской семьи, в тех краях крайне неспокойно. То ли колдун, то ли друид, то ли простой мечник, собрал небольшое войско и надоедает своим присутствием местному правителю. Грабежи, погромы, сожженные дотла деревни — обычный набор. Но, как сказал сам Утер, ситуация в западном от Камелота королевстве стабильная, иначе бы помощи попросили точно. Сейчас охотник стоял рядом с покоями Морганы, крутя на пальце браслет из бирюзы. Выходило довольно плохо — больно широким было украшение. Но у Мерлина было еще порядком времени, чтобы приноровиться: царевна со своей служанкой-подругой ходили где-то уже около часа. Единственное место, где может быть в это время дева столь знатного положения, если не в замке, то это рынок, а точнее закрытые магазины в верхней части города. Это причем вариант равный по вероятности с тем, что они поехали на охоту, ибо за особ королевских, как правило, слуги ходят по магазинам. В любом случае тревоги не поднимали из-за нападения или пропажи, так что Мерлину оставалось лишь ждать, мысленно посылая проклятия составляющим замок людям, которые не догадались хоть пару скамеек поставить. Через какое-то время, раскрутка браслета проходила без особой слежки Мерлина, так что побрякушка благополучно соскочила со своего «шеста» прямо на каменный пол. Услышав наинеприятнейший звук удара, у охотника ушло сердце в пятки. Браслет стоил даже не пять золотых и, коль он будет разбит, то покупать придется самому Мерлину. Глубоко вздохнув, пытаясь одновременно и успокоиться, и отложить страшное возможное неизбежное, охотник все же взглянул на пол, в поисках браслета. На счастье, тот был цел, пусть и теперь имеет небольшой надлом, который, впрочем, и не заметить, коль не присматриваться. Наконец, уставший от ожидания и постоянной тяги на запад охотник отправился в библиотеку, чтобы взять уголь и лист. Уж лучше он оставит корявую записку о предназначении этого предмета и подбросит под дверь царевне, чем проторчит еще час у двери. Библиотека была на первом этаже, но идти туда было уж точно скорее, чем до жилища Гаюса, где тоже можно было взять предметы для письма. Дверь на входе была массивной, но, к счастью Мерлина, открытой. Пришлось пройти по несколько излишне длинному коридору, чтобы дойти наконец до самой библиотеки, ассортимент которой, в основном, состоял из различных свитков. Ну, или магу, который никогда не заходил вглубь, так казалось. Библиотекарь спал, так что охотник, не особо стесняясь, взял нужное прямо со стола старика. В конце концов, тот все равно бы дал нужное со своего стола, как и в тот раз, когда Мерлину нужно было переписать описание какой-то заморской травы для Гаюса. Идти до соседнего стола казалось лишь тратой времени, так что записка была написана стоя, на столе библиотекаря. Вышло немного коряво, из-за отсутствия практики, но вполне читаемо. В конце концов, если сама царевна не поймет написанного, то ей на выручку придет чудесная Гвиневра, которая и не такие каракули наверняка читала. Вариант с тем, что служанка не знает письменности, казался полнейшей глупостью. В этом мире читать-писать могут любые зажиточные крестьяне, не то, что слуга самой царевны. А вариант с тем, чтобы написать все чернилами, сделав свой почерк немного понятнее, казалось ужасной идеей. Если охотник со своей удачей прольет чернильницу, то тут и библиотекарь от боли в сердце проснется. Больно дорогие, хоть и вряд ли бы не вдали старику еще склянку. А там уж и Мерлина припрут ходить за новым или покупать из своего кармана. Уголек охотник положил в вазу откуда и взял, и отправился к прошлой точке своего пребывания, по дороге, чуть не упав на один из шкафов. Мерлин считал, что, лежа на своей постели из его головы уйдет навязчивая мысль о необходимости двигаться на запад, но все стало только хуже. Если минуту назад ему просто хотелось отправиться в ту сторону, то сейчас в его голове тихий шепот в приказном тоне указывает о нужности немедленного вылета. Голос был недостаточно громок, чтобы понять, знает ли Мерлин этого человека, но достаточно громкий для того, чтобы раздражать и мешать спать. Окончательно сдавшись, охотник подорвался со своей кровати, взял свитки под половицей, положив их в свою сумку и выскочил из своей каморки. Если уж в его голове лишь навязчивая мысль, которая уйдет, как только он пролетит на запад пару метров, то на обратном пути занести свитки будет довольно быстро. Сам Мерлин посчитал слишком бесполезным занятием распознавать руны на свитках. А вот друидам уж точно интересным данные вещи покажутся. «Лети и явись передо мной, пока потоки ветров благословляют тебя на пути!» «Явись дракон, я жду тебя!» «Я повелеваю идти на мой зов!» Мерлин понял, кто его звал. Никто иной как Балинор являл свой голос в голове охотника. Видно, использовал свою способность повелевать драконами, дабы позвать мага. Ясно, что-то случилось, пусть и не в его с Калгарой пристанище, которое было в другой стороне. Дойти до ближайшей к замку большой поляны времени много не заняло. Точно так же просто было обратиться взмыть в небо. Сегодня был знатный такой туман с дождем, так что об том, что его обнаружат, пламенный рыцарь мог не переживать. На удивление, даже поток воздуха нашелся сразу. Вполне возможно, что это тоже какой-то бонус из-за призыва повелителя драконов. Балинор же в одном из своих обращений что-то говорил об ветрах. Помимо «благословения ветров» рыцарю несказанно повезло не встретить своих пернатых друзей, которые, по всей видимости, оставили свой патруль из-за погоды. Подобный расклад радовал невероятно и в радостном порыве охотник принялся совершать различные трюки в небе, однако, стараясь при этом не вылететь из потока. В конце концов, терять набранную не дюжую скорость не хотелось. Неизвестно, сколько необходимо будет лететь на запад. Никаких знаков не поступало. К невероятному горю Мерлина, который уже было подумал, что раз он летит уже порядком времени, а чувство тяги на запад меньше не становиться, то можно и назад возвращаться, учитывая то, что и голоса Балинора — а может и не Балинора — слышно тоже не было, буквально в момент, когда рыцарь производил разворот, в голове его раздался довольно громкий голос. Он как минимум в два раза громче предыдущих речей и теперь уж точно можно было сказать, что говорящий — Балинор. «Приди же дракон, спускайся ко мне!» Делать рыцарю было нечего, поэтому он незамедлительно последовал туда, куда велело ему сердце. Точнее голос, который не прекращался ни на минуту с того особо громкого момента. Теперь охотник хоть мог точно сказать куда ему нужно, по звукам. Что-то говорило о том, что система должна работать ни так, и дракон должен сразу понимать куда, зачем, почему он должен отправиться, но охотник не простой дракон же, верно? Чудо, что Балинор вообще может как-то влиять на пламенного рыцаря. А еще очень хорошо, что повелителей драконов больше нет, ибо постоянно подобного охотник бы не выдержал и явился бы пояснять зовущему о том, что именно к нему обращаться не нужно. Иначе сожрет. Не то, чтобы у охотника действительно возникали подобные мысли, но в качестве элемента запугивания слова подходили отлично. Чем ниже опускался рыцарь, тем отчетливее видел относительно небольшое сооружение, напоминающее что-то похожее на структуру воздушных замков приспешников Дамиана. Никого, видно, не было, так что, не особо думая, охотник приземлился прямо в его центр, где было свободное место. Обращаться сразу он не решился. И очень зря. Сразу со всех сторон раздался звук спусковых механизмов. Пламенный рыцарь в тот же момент попытался вновь взлететь, но было поздно — невероятно тяжелая сеть позволяла лишь с огромным трудом двинуть крылом. В душе охотника зародилось невероятная злость на предателя — Балинора. На отголосках разума были мысли о том, что последний повелитель драконов не предал бы, но бездумно прощению всего и вся разучивают еще на первом курсе академии охотников на драконов. Предатель есть предатель, пока не доказано обратное трибуналом или легатом. Обратное обращение в подобный момент было бы лучшим выходом из ситуации для побега, но охотник решил дождаться явки своих похитителей.