Ты единственная надежда, что я храню внутри

...

      Эрен ощущает, что становится холодно и неуютно, и тянется за источником тепла, что выскальзывает из рук, словно песок. Он даже глаз не открывает, потому что, похоже, так рано, едва ли он чувствует, что проснулся.       — Спи, — слышит он шепот и сводит брови, все-таки улавливая мужчину за руку.       — Еще несколько минут… — так же полушепотом отвечает Эрен, пытаясь притянуть к себе горячее тело. Он чувствует, что ему поддаются, укладывают на спину, но опять хотят отстраниться, и Эрен все же приоткрывает глаза, чтобы недовольно взглянуть на мужчину. — Выходной же, куда ты уходишь?..       Освещение из завешенного окна довольно скупое, пусть солнце уже встает, но все же сейчас безбожно рано, и, несмотря на то, что Эрен ночует у Леви уже третью ночь подряд и привык, что тот очень рано встает на работу, сегодня все-таки суббота, и из-за этого он позволяет себе удерживать его.       — Эрен, — тихо произносит мужчина, и парень совсем слабо улыбается от того, как звучит его имя таким вот хриплым сонным голосом. — Я сейчас обоссусь.       Эрен прыскает от смеха, начиная мелко трястись, и, ловя улыбку мужчины, все же отпускает его, и, поворачивая себе подушку холодной стороной, укладывается на бок и вновь закрывает глаза. Благо сегодня ему не нужно идти на занятия и вообще никуда идти не нужно, за исключением Дня Рождения Армина, но тот только вечером, а значит, весь день можно просто отдыхать.       Спустя несколько минут, звук слива, открывающейся и закрывающейся воды в раковине он чувствует, как кровать с левой стороны прогибается, а к теплой обнаженной спине прижимаются и упираются лбом в верхние позвонки. Леви перекидывает через его торс руку, удобно пристраивается сзади и явно тоже планирует продолжить спать, что не может не радовать.       Пусть кошмары опять начали его мучить, но они хотя бы сохранили то, что Леви с ним стабильно засыпает.       Эрен притягивает его запястье к груди и сонно зевает, вновь уходя в сон.       Второй раз он просыпается раньше Леви, когда за окном уже явный день. Эрен усаживается на кровати и потягивается, а потом поворачивает голову к мужчине и мягко улыбается тому, как тот выглядит. Сам он почти раздет с ночи, только спальные шорты после душа надел, в отличие от Леви, который спит в полном комплекте пижамы, что Эрену кажется очень неудобным.       Тот лежит на боку, лицом к нему, его волосы слегка растрепаны, и утро — это единственное время, когда можно увидеть Леви хоть немного неаккуратным. Эрен слегка приглаживает их рукой, пальцами прослеживая выбритый ряд волос. Они ощущаются по-другому, когда слегка отрастают, но Леви всегда быстро избавляется от отросших волос.       Он не будит мужчину, все-таки ночь была… не сказать, что простой.       Аккуратно поднимаясь с кровати, он накидывает одеяло повыше, чтобы плечи Аккермана были накрыты, и идет в ванную, потягиваясь всем телом. Закрыв за собой дверь — звук воды все-таки может разбудить мужчину — Эрен встает перед зеркалом, мимоходом осматривая себя.       Его волосы слегка растрепались, он достает свою расческу, чтобы хоть попытаться придать им нормальный вид, а потом забивает и подхватывает резинку, что оставил здесь ночью, чтобы завязать волосы в небольшой хвост на макушке.       Он лениво водит щеткой по зубам, походу с этим крутя новостную ленту твиттера в телефоне и иногда задерживаясь на чем-то интересном. Сейчас чуть больше двенадцати, он видит пропущенный видеозвонок от мамы, та всегда звонит ему днем в первый выходной недели, но он оставил телефон на беззвучном режиме и не проснулся.       Эрен умывает лицо теплой водой и выходит из ванной. Леви спит, не меняя позы, и Эрен, пресекая желание погладить того по волосам, чтобы ненароком не разбудить, идет одеваться.       Он надевает домашние шорты без верха и, закрывая за собой дверь, выходит из спальни. Желудок урчит, было бы неплохо приготовить им завтрак, он знает, что и Леви долго ждать не придется, скорее всего, в течение получаса тоже проснется.       Не утомляясь наслаждаться подогреваемым полом, он идет до кухни босиком.       На самом деле эти три дня были… довольно крутыми, несмотря на то, что к Леви вернулись его кошмары. Он так ничего и не рассказал про них, а Эрен после первой ночи пытался спать более чутко. Леви проснулся с криком лишь один раз, в остальные только резко поднимался и тяжело дышал, а потом, не давая к себе прикоснуться и ничего не говоря, уходил в ванную, чтобы умыться холодной водой.       Эрен ничего из него не тянул, как и советовала Имир, молча давал ему уйти, когда тот только просыпался, но каждый раз, когда Леви хотел уйти из спальни с концами, Эрен его останавливал и просил остаться, и Леви, явно борясь с какими-то своими мыслями, неизбежно возвращался к нему в постель. Пусть и не говорил, что ему снилось, но хотя бы больше не убегал от объятий, которые, Эрен уверен, были нужны в тот момент, как никогда.       Он чувствовал своим телом, какое у Леви быстрое сердцебиение, чувствовал, что его дыхание рваное, но молча гладил спину и волосы, стараясь успокоить. По итогу Леви засыпал заново и просыпался уже рано утром на работу, а сам Эрен уходил к началу занятий и возвращался к Леви со смен в «Сегансее» ближе к вечеру. Не сказать даже, что эти три дня они провели вместе, только к позднему вечеру удавалось побыть друг с другом, но это… было определенно восхитительно, думает он.       Эрен слегка напряженно смотрит на пропущенный видеозвонок от мамы. Еще одна проблема заключалась в том, что он не рассчитал препараты. То есть, он планировал провести у Леви Хэллоуин и день после, но никак не до субботы.       У него не получалось заехать за ними по времени, и в итоге со всеми делами и Леви вкупе он благополучно на это забил и теперь испытывает чувство вины за то, что сделал это, причем не перед самим собой, а перед мамой, которая стопроцентно будет интересоваться об этом.       От двух пропущенных дней едва ли будет что-то страшное, пытается он себя успокоить, но, тем не менее, это нервирует, особенно с учетом того, что он планирует на Дне Рождения Армина выпить, так что, наверное, было бы неплохо сходить в клинику и сдать анализы на уровень серотонина.       Он слегка взлохмачивает волосы и идет на кухню. Подобные мысли всегда вводят его в уныние. Эрен ненавидит это, ненавидит то, что вся его жизнь крутится вокруг этого дерьма.       Наливая себе латте и капая туда несколько капель карамельного сиропа, он усаживается за стол и опять открывает телефон, просматривая сообщения в мессенджерах, на которые вчера не ответил.       Дома у Леви начало казаться привычней и уютней, хотя Эрену до сих пор немного странно, что здесь нет ни фотографий, ни вообще чего-либо, что указывало бы на то, кто тут живет. Леви можно уловить разве что по вечно идеальной чистоте и отдельной полке для различных чайных листьев, но этого слишком мало.       Такое ощущение, что Леви появился из ниоткуда, никакого упоминания даже близкого прошлого. Книги на книжной полке и то выглядят как сувенирные, словно их и не открывали никогда, что логично, — каждый раз, когда мужчина читает при нем, то делает это с телефона.       Эрен вздыхает. Эта квартира потрясающая, но очень пустая, несмотря на то, что здесь есть все, что нужно. Теперь он понимает, покупалось это не из-за того, что именно Леви эти вещи были нужны или он их хотел, а для того, чтобы если что — не надо было лишний раз куда-то ездить и покупать.       Типа, как кухонный комбайн, посудомойка, что до Эрена не включались, и прочие вещи, которые, по словам Леви, здесь появились из-за Ханджи и Петры.       Это безумно грустно, но все же что-то подсказывает Эрену, что та комната, что всегда закрыта, как раз и наполнена всем тем… чем, по сути, Леви и является. Его прошлым, о котором Эрен нашел единственное упоминание под пледом в комоде.       Они про это не говорили, и про комнату все лишь догадки, но Эрен не верит, что у Леви не осталось вещей из прошлой жизни, он не верит, что нет фотографий и вообще чего-либо, что указывает на жизнь до этой квартиры. Иначе почему та комната вообще всегда закрыта на ключ?       Ладно, на выдохе думает Эрен, ничего. Он знает, нужно время, и оно у него есть. Он допивает латте, ополаскивает стакан и ставит его на место.       Сейчас важнее приготовить им что-нибудь поесть, все-таки первый полноценный завтрак, как-никак.       Он ставит полный чайник закипать и перезванивает матери, устраивая телефон так, чтобы тот не падал. Та берет сразу, и он улыбается ей.       — Эрен! Опять спишь до полудня? — ворчливо спрашивает она, судя по всему, тоже находясь на кухне. На ней белый фартук и привычное домашнее платье, а волосы завязаны в легкую косу. И, конечно, она родила его довольно-таки рано, в восемнадцать, но даже так он бы никогда в жизни не дал ей ее возраст. Она выглядит едва ли на тридцать: ни одной морщины, густые темно-каштановые волосы, заплетенные в свободную косу, светло-карие глаза горят счастьем, в ней нет усталости или озабоченности, только легкость и удовлетворение собственной жизнью.       — Мам, ну сегодня же выходной, — так же ворчливо говорит Эрен в ответ, выходя из кадра. Он открывает холодильник и задумывается. Сначала он хочет сделать сладкие панкейки, но вспоминает, что Леви не ест сладкое от слова совсем.       — И что? Ты так весь режим себе собьешь, как летом! — Эрен закатывает глаза, достает упаковку яиц, бекон, сливочное масло и половинку лимона, что осталась с прошлого раза, а потом из хлебницы несколько булочек бриошь.       Во всяком случае, с его появлением в холодильнике Леви хоть появилась еда, из которой можно что-то приготовить, что не может не радовать. Конечно, закупался тот либо по списку продуктов, что писал Эрен, либо же Эрен сам заходил в магазин, но все же.        — Да-да, мам, может, что-нибудь интересное расскажешь, а не будешь меня отчитывать, будто мне десять? — Конечно, Эрен понимает, что особо интересного у нее ничего нет.       У них с отцом всегда все стабильно хорошо, своим спокойствием тот сдерживает ее слегка капризный нрав, но в этом нет ничего удивительного, они встречались и женились по любви, хоть Эрен и посмеивается над тем, что зачат он был до совершеннолетия. Зато стоило ему в детстве заговорить о девушках, в первую очередь ему начинали говорить о важности предохранения, он помнит, что в четырнадцать лет у него от слова «контрацептивы» начинал дергаться глаз.       Они с отцом познакомились в небольшой семейной кофейне, отец пришел поесть после интернатуры, а мама, подрабатывающая, чтобы помогать своим родителям, только заканчивала школу. Потом у них все закрутилось, она ушла с работы, начала жить с отцом, залетела в течение года отношений с ним, хотя они и не признаются в том, что Эрен не был запланирован, но, тем не менее… догадаться об этом несложно.       И, конечно, поначалу, когда он был мелкий, да и в принципе жил с ней, она выглядела более уставшей, всегда беспокоилась, поспал ли он, поел, все ли у него хорошо в школе, активно интересовалась его личной жизнью и так далее, потом, когда выявили биполярное расстройство, то на год и вовсе ушла в какой-то умат с наседничеством, но вот сейчас, когда он живет в другом городе уже второй год и она видит, что он, собственно, не сдох, плюс, Микаса и Армин рядом, а также Зик наездами, успокоилась и занимается больше собой, что идет ей на пользу.       Он знает, она открыла какой-то свой книжный клуб, где с такими же домохозяйками читает и обсуждает то, от чего Эрену хочется покончить с собой, ходит с подругами-соседками по каким-то своим делам, устраивает мероприятия и праздники для их улицы и, в общем, ведет жизнь среднестатистической активной домохозяйки.       — Мы с Мэри уже вовсю готовимся ко Дню Благодарения, она, кстати, очень рассчитывает, что ты приедешь, хочет прийти вместе со своей дочкой, та от тебя просто без ума, училась на несколько классов младше, увидела твою фотографию то ли в инстаграме, то ли еще где-то и навязчиво намекает Мэри и мне о вашем знакомстве. — Эрен фыркает и качает головой.       Он слышит отсюда, что Леви проснулся, говорит негромко с кем-то по телефону, к его приходу вряд ли удастся доделать завтрак, но это ничего. Тот все равно любит наблюдать за тем, как он готовит. Во всяком случае, Леви всегда сидит здесь с ним, попутно занимаясь чем-то своим.       — Ей хоть шестнадцать есть?       — Не знаю и не думаю, что это важно, учитывая то, что ты находишься в явно незнакомой для меня кухне. Расскажешь, чья она, малыш? — Эрен возвращается к телефону и заглядывает в камеру, многозначительно глядя на маму через экран.       — Это ты так беспалевно подводила к этому вопросу? — Мама начинает смеяться, и Эрен закатывает глаза, доставая кастрюльку, глубокую тарелку для водяной бани и сковородку для жарки бекона. Он тянется к фартуку, что висит на крючке сбоку, и повязывает его вокруг тела. Мама задумчиво смотрит на него и по-доброму вздыхает.       — Да, я подумала, а не мешаю ли я чему-то такому…       — Чему-то такому? — приподнимая бровь, переспрашивает Эрен, мама цыкает и закатывает глаза. Он видит, что она куда-то идет, но больше занимается готовкой, а не телефоном. Тем не менее, когда он бросает взгляд на экран, она уже сидит на своем любимом кресле в их гостиной.       — Ты надел фартук на голое тело и готовишь что-то на незнакомой для меня кухне. Доволен, что заставил произнести меня это вслух? Расскажи мне уже, кто она, я же тут с ума сойду от того, что ничего не знаю, а ты там вовсю сожительствуешь с кем-то! И, чтоб ты знал, я не готова становиться бабушкой раньше сорока!       — О Боже… — выдыхает он, прикрывая лоб ладонью. Хорошо, этого не слышит Леви. — Мам, ну какой бабушкой…       Если честно, у него есть небольшой страх в том, чтобы признаться, все-таки… его родители, да и Зик, понятия не имеют, что ему нравятся и девушки, и парни. Он не считал нужным рассказывать, потому что это не казалось важным.       Теперь же он нашел человека, мужчину, с которым, в общем-то, планирует жизнь, несмотря на то, что со дня знакомства прошло около двух месяцев, а между этим они успели уместить легкую фазу гипомании и не самую легкую депрессии, паническую атаку Леви, его бессонницу и кошмары, несколько ссор, перемирий и прочих… более приятных вещей.       Мысли опять идут не туда, что неудивительно, о Леви стало еще сложнее думать без привязки к сексу, все-таки тот… ну слишком охуенный. То, как тот ходит, разговаривает, черт возьми, даже самые обычные дела делает. От одного его взгляда у Эрена начинает вставать, и он искренне наслаждается этими чувствами.       — Сколько вы уже вместе? Ты собираешься нас знакомить? Может, привезешь ее на День Благодарения? Мы с отцом только за! Ты ведь никогда не знакомил нас ни с кем. — Эрен невольно зарывается рукой в волосы и вздыхает.       — Я познакомлю… обязательно, но не уверен когда… — он не хочет говорить на Леви «она», в конце концов, это будет той же ложью, а ни родителям, ни, в принципе, об этих отношениях он врать не намерен. Наверное, будет лучше рассказать обо всем сначала Зику, а там уже и папе с мамой, но пока он едва ли представляет, как это сделать и что на это вообще скажет Леви. — Мы недолго вместе, но это серьезно. Не уверен, что получится приехать вместе на День Благодарения, но на Рождество, наверное, постараюсь уговорить. — Он слышит, как дверь спальни открывается и невольно оглядывается.       — Жаль, но ты вообще собираешься приезжать сам? Зик и Пик пообещали ее родителям в этом году, так что мы с папой можем рассчитывать только на тебя. — Эрен задумчиво хмыкает.       — Пока не знаю, мам, до Дня Благодарения есть время, решим ближе к делу.       — Я очень надеюсь, что ты сможешь приехать, я так сильно соскучилась, малыш, — с теплотой говорит мама, и, несмотря на улыбку, Эрен понимает, что ей все же грустно от того, что он не рядом. Он и сам по ним скучает, пусть и не хотел бы обратно переезжать в свой родной город.       — И я тоже скучаю, мам, не переживай, я постараюсь приехать, — он заглядывает в телефон и улыбается матери, а та улыбается ему в ответ, — все, я пошел, папе привет!       — Люблю тебя, малыш! Ей тоже привет! — Она делает несколько воздушных поцелуев в экран, и Эрен закатывает глаза с улыбкой и отключается. Удивительно, что не спросила про таблетки. Может, забыла?       Эрен помешивает в сотейнике будущий голландский соус, когда раздается легкая поступь Аккермана.       — Хм. — Слышит он позади себя и поворачивается на голос, но только слегка. Леви уже в домашней одежде, привычной теплой кофте, штанах и тапочках. Его брови приподняты, и смотрит он так, что у Эрена кожа горит от его взгляда.       — Что?       — Ты хоть представляешь, как выглядишь, сопляк? — Леви делает к нему несколько шагов и прижимается сзади. Ягодицами Эрен прекрасно может чувствовать его стояк, и когда получает поцелуй в плечо, то прикусывает губы и начинает ухмыляться, но потом становится не до ухмылки.       Он слегка сводит брови и выдыхает, когда Леви, укладывая ладони на его бедра, приспускает шорты, открывая вид на ложбинку и выпуклые ягодицы.       — Поленился надевать футболку, — посмеиваясь, отвечает Эрен, слыша невпечатленное «ага, конечно». Прикрывая глаза от настойчивых поглаживаний, он хочет остаться в его руках, а потом слегка приходит в себя. — Голландский соус, подожди, нельзя его перегревать.       — Ты правда думаешь, я дам тебе готовить? — Эрен поворачивает голову к нему и сдается, чувствуя поцелуи, идущие по шее до челюсти. Леви буквально ловит его в капкан, продолжает настойчиво двигать бедрами, прижимаясь пахом к ягодицам, и думать становиться совсем невозможно, но, тем не менее, подождать несколько минут может быть… даже интересно.       — Пять минут, и я оставляю его остывать, — обещает Эрен, а Леви, опуская шорты еще ниже и прижимаясь грудью к его спине, прикусывает место загривка.       — Даже одной не дам, — отвечает Леви, и Эрен, сдаваясь, убирает кастрюлю с конфорки.       Если честно, все эти три дня были наполнены таким количеством страсти и секса, что Эрен едва ли может представить, что ему в какой-то момент все же надо будет вернуться в общежитие.       Он не мог оторваться от Леви, даже когда тот просто занимался своими делами: пил чай, играл в приставку, читал книгу, убирался или же просто сидел на диване и смотрел телевизор после ужина. Эрен начинал к нему лезть, и ему без промедления отвечали, пусть и осторожничали чрезмерно, когда дело касалось проникновения. Мужчина явно считает, что трех дней маловато для активных занятий сексом, но не сдерживает своего желания.       Эта осторожность совершенно не касается того, какие следы оставляют на его теле. Кроме шеи, его грудь, ключицы, бедра, как внутренняя часть, так и внешняя и, в некоторых местах, спина покрыты засосами и небольшими синяками от сильной хватки пальцами.       И для него в новинку то, что его в любой момент могут зажать, словно девку, но это ощущается слишком охрененно, то, как крепко его держат, как собственнически мнут ягодицы и как говорят на ухо своим низким голосом. От этого буквально крыша едет, и это нереально возбуждает.       Им удается позавтракать только через час, приходится слить испорченный голландский соус, так как тот расслоился, пойти вслед за Леви в душ, потому что тот ворчит, когда Эрен пренебрегает им после секса, а потом делать все заново, уже одевшимся, потому что футболку ему кидают прямо в лицо со словами «если ты действительно хочешь что-то приготовить, то оденься».       Пока он готовит, Леви, сидя за столом и попивая чай, со спокойствием и удовлетворением читает какую-то книгу, иногда с ним переговариваясь, если Эрен сам зовет.       Он дает Леви нарезать овощи, хлеб и сыр, пока сам ставит на стол тарелки с завтраком и остатки бекона, что не пошли в блюдо.       И жизнь кажется абсолютно беззаботной, пока телефон не вибрирует, а на экране не отражаются несколько сообщений от мамы. Видно, та уже писала ему, но он не заметил.       «Ты же принимаешь свои лекарства?»       «Эрен?»       Эрен быстро убирает уведомления, не отвечая, и поворачивает телефон вниз экраном. Настроение немного портится, но он не дает этому проявиться, чтобы Леви ничего не заметил.       Они размеренно завтракают, Леви, как и всегда, после первой пробы прикрывает глаза и говорит, что это очень вкусно, и Эрен с приятным смущением наблюдает за тем, как тот кушает.       Задница слегка побаливает, он все пытается усесться поудобнее и шуточно пихает ногу Леви, говоря о том, что теперь неудобно сидеть, а Леви, придвигая стул, на котором сидит, к себе, словно тот ничего не весит, прикусывает его и так саднящее плечо.       — Поцеловать, чтобы не болело?.. — и едва ли Эрен после этих слов может думать о маме, лекарствах или же недоеденном завтраке.       День проходит достаточно лениво, они с Леви выходят в магазин, чтобы закупиться продуктами, погода достаточно солнечная, хоть и ветреная, и Эрен уговаривает до магазина немного прогуляться.       Он понимает, что перед Днем Рождения Армина ему все равно придется заскочить в общежитие, чтобы взять подарок, что он давно уже купил. На самом деле, искать подарки Армину — геморрой тот еще. Тот никогда не говорит, что он хочет, отделаться деньгами Эрен считает слишком скучным, а дарить что-то банальное — глупым, все-таки лучший друг. В этом году ему повезло совершенно случайно. Еще летом он, гуляя, случайно наткнулся на дом, в котором проводили гаражную распродажу, где и нашел то, от чего Армин точно будет в восторге.       Миниатюрная рабочая копия средневековой осадной машины, то бишь мини-катапульта! Она не то чтобы совсем маленькая, но может спокойно уместиться на письменном столе и даже компьютеру не помешает, а главное, из нее реально можно стрелять! Правда, снарядов всего несколько, но она не является какой-то там раритетной, просто крутой сувенир, который взрослая домохозяйка по счастливой для Эрена случайности решила продать.       Леви одет по погоде, в теплый свободный свитер, рукава которого слегка длиннее, чем нужно, и плотные джинсы, а Эрен в том же, в чем был, когда только приехал к Леви. Из сменной одежды у него только домашняя одежда и костюм Скеллингтона, так что на пары ему приходилось брать футболки и кофты Леви, которые на удивление не были ему малы настолько, чтобы это было явно заметно, со штанами такой трюк бы не прокатил точно, а еще каждый день приходилось стирать нижнее белье, но с учетом сушилки в квартире Леви это не стало проблемой, хотя и было неловко поначалу подойти к тому с просьбой научить пользоваться.       — Слушай, я тут подумал…       — Не знал, что ты умеешь. — Эрен фыркает и пихает его плечом, а Леви хмыкает. Уголки его губ слегка приподнимаются. Они идут по пешеходному тротуару, у Эрена есть сильное желание остановиться и закурить, но у него нет сигарет, а покупать их и курить при мужчине не хочется, все-таки тот напрямую говорит, что ему это не нравится.       — Ну правда… — неуверенно продолжает Эрен, и Леви поворачивает голову к нему. На солнце его глаза кажутся и вовсе прозрачными, лицо как всегда спокойное, без единого изъяна. Леви словно нарисованный, и Эрен не может не засматриваться на него при любой удобной возможности. Они идут по направлению к «Сегансее», Армина и Микасы там сегодня нет, дедушка дал им выходной, но путь кажется привычным, так что они сами не замечают, как доходят до розовой скамейки, проходят все кафе и теперь направляются в сторону небольшого парка, в котором на самом деле и зелени почти не осталось, все же последний месяц осени, трава потеряла цвет, полуголые деревья сбрасывают последние уже тусклые листья.       Они не держатся за руки, просто касаются плеч друг друга, но этого тоже хватает, хотя Эрен бы очень этого хотел, но не знает, как Леви на это отреагирует. Наверняка скажет что-то вроде «мне не двенадцать, и у меня нет сисек, чтобы держать тебя за руку».       — Я хотел бы рассказать родителям, если… если ты не против, конечно, — говорит Эрен, не глядя на него. Он смотрит под свои ноги, не наступает на швы, соединяющие плитку, и ждет ответа. Леви хмыкает, но пока ничего не отвечает, и Эрен со вздохом продолжает: — Ну, знаешь… они не в курсе про то, что я би, хочу рассказать сначала об этом. — Эрен осторожно смотрит на Леви, высматривая реакцию, но не видит никакой. Только равнодушное спокойствие и отрешенный взгляд. — Что думаешь?.. — Они продолжают идти размеренным шагом, и Эрен со вздохом думает, что за сигарету сейчас бы убил. Леви некоторое время молчит, а потом пожимает плечами, так же ничего не отвечая, и Эрен слегка хмурится. — Я хочу это сказать не просто так, как ты понимаешь…       — Я понимаю, — выдыхает Леви и останавливается. Он смотрит в сторону небольшой скамейки под деревом с опадающими желтыми листьями.       Убирают парк регулярно, так что не сказать, что здесь много опавших листьев, но тем не менее, оставшиеся окрашивают парк в желто-красные цвета.       Леви из ниоткуда достает белый платок, протирает скамейку и, когда видит темный след, тцыкает.       — Ты устал? — Эрен укладывает ладонь на его талию, останавливая, когда тот хочет отправиться дальше. В парке, кроме них, достаточно много людей, и Леви осматривается, но хотя бы не отталкивает его. Это тоже одно из немногого, к чему приходится привыкать. Если Эрен не видит ничего такого в проявлении чувств на публике, то Леви против подобных финтов.       И не сказать, что это задевает его лично, просто… хочется, чтобы было по-другому, но Эрен старается не давить.       — Нет, просто хотел присесть, раз ты хочешь поговорить об этом, — на выдохе отвечает Леви, а потом заглядывает в его глаза и хмурится. — Я понимаю, что ты хочешь, и понимаю, чего ждешь от меня, но я не хочу знакомиться с твоими родителями. — Эрен раскрывает глаза от такой прямолинейности, чувствуя, как к щекам приливает кровь.       — Я понимаю, мало времени прошло, просто я подумал… — Леви прерывает его легким касанием ладони к ладони. И Эрен, поднимая взгляд, думает о том, что, будь они наедине друг с другом, касанием бы дело не ограничилось, наверняка Леви бы уложил пальцы на его подбородок и заставил бы смотреть на себя или же обхватил его щеки ладонями, чтобы прервать.       — Не в сроках дело, Эрен, я не хочу с ними знакомиться по другой причине. — Эрен непонимающе смотрит на него, а Леви, глядя в глаза, продолжает: — Как ты думаешь, будут они рады увидеть мужчину, который на одиннадцать лет старше…       — Опять ты за свое, мы же уже прошли все это! — перебивает Эрен, делая шаг назад и упрямо смотря на него, а Леви, закатывая глаза, поджимает губы.       — Если ты, блядь, научишься меня не перебивать, я договорю! — Эрен виновато смотрит на него, и Леви вздыхает. — Эрен, речь о твоих родителях, не о нас с тобой. То, что ты для себя что-то решил, не значит, что они это примут. И хорошо, если они отреагируют положительно или хотя бы нейтрально на то, что ты и своим, и чужим даешь, но поверь мне, ни одна любящая мать или отец не захотят видеть рядом со своим сыном такого как я, — договаривает он, а Эрен приоткрывает губы в шоке от услышанного.       Ветер слегка развевает им волосы, а Эрен все молчит, потому что ждет продолжения, хотя в душе все кипит, но Леви ничего не говорит, словно ему даже не надо аргументировать свои слова.       — Как ты можешь так отзываться о себе?..       — Я говорю как есть. Каким бы ты ни считал меня потрясающим, — Леви слегка усмехается после этих слов самому себе, чем вызывает еще большее смятение, — я остаюсь все тем же тридцатиоднолетним мужчиной с расстройством психики, и все, что они увидят, — это то, что я прибрал к своим грязным рукам их любимого умницу-сыночка. И мне, уж прости, плевать, что подумают твои родители обо мне, но я знаю, что не плевать тебе. В первую очередь это будет влиять на тебя, на ваши отношения в семье, а я не хочу становиться тем, из-за кого ты разругаешься с семьей, или из-за этого лишаться тебя. Так что мой тебе совет — не пытайся рассказывать обо мне или тем более знакомить нас настолько долго, насколько это вообще может быть возможным. Сбережешь нервы всем нам.       — Но они никогда так не подумают! — громко говорит Эрен, а Леви, чуть склоняя голову, серьезно смотрит в его глаза.       — Уверен? Или же ты выдаешь желаемое за действительное? — Эрен замирает. Он смотрит на Леви, сведя брови, и пытается… пытается представить, что родители сразу его поймут и примут Леви, но не получается. Он знает, что они подумают в первую очередь… знает, ведь появление такого человека как Леви в его жизни — это действительно что-то из ряда вон, они никогда не поверят, что Эрен познакомился с ним без привязки к расстройству. Не поверят, что это не этап в жизни, даже всерьез воспринимать не станут. И не исключено и то, что и думать о мужчине будут так, как тот и говорит. Будут думать, что тот просто воспользовался им, что это все не может быть серьезным.       — Я люблю тебя, — тихо произносит Эрен, сводя брови, а лицо Леви перестает источать равнодушие. Тот приоткрывает в меру тонкие губы, смотрит на него во все глаза, а Эрен опускает взгляд. Он краснеет еще сильнее и прикрывает глаза. — Прости… прости, я сказал не чтобы надавить, просто… — он не может найти оправдание, почему сказал. Просто потому что чувствует и не смог сдержать в себе. — У меня вырвалось, ты можешь не отвечать, я не хочу, чтобы ты чувствовал из-за этого ответственность, я просто… просто…       — Успокойся, все хорошо, иди сюда. — Леви делает шаг навстречу и, несмотря на то, что они на улице, несмотря на то, что мимо ходят люди, все же тянет его к себе и обнимает, укладывая ладонь на затылок и между лопатками. Эрен с облегчением прикрывает глаза, слегка сгибается, чтобы обнять мужчину в ответ, чувствуя, как напряжение потихоньку уходит. — Все хорошо, — тихо говорит тот, гладя его по волосам, — эта ответственность на мне уже давно, и я сам ее на себя взял. — Аккерман слегка отстраняется и заглядывает в глаза. — Я не хочу, чтобы ты расстраивался, кому-то что-то доказывал, не хочу, чтобы омрачал и так трудные отношения еще и проблемами родительской заботы.       — Они не трудные, — тихо отвечает Эрен, мотая головой. — Они не трудные, Леви.       Мужчина ничего не отвечает, а Эрен, пока что не в силах отстраниться от него, больше не продолжает тему родителей. Может, и правда стоит насладиться тем, что у них есть, и уже потом разбираться со всем остальным?       Пока Леви продолжает переступать через себя даже в том, чтобы обнять его на улице, чтобы успокоить, ему вообще ничего не нужно.       Они возвращаются домой где-то через полтора часа, в руках у обоих по несколько пакетов. Больше о родителях не говорили, да и в принципе о чем-то важном не беседовали. Леви раскладывает продукты, пока Эрен собирает свои вещи, чтобы отправиться в общежитие.       — Тебя забрать от Армина? — спрашивает Леви, когда Эрен уже стоит в дверях. Он подхватывает две сумки, с которыми приезжал на Хэллоуин, и встает перед мужчиной. Тот стоит со скрещенными на груди руками и выжидающе смотрит на него.       — Я не знаю, во сколько мы закончим, — отвечает он, пожимая плечами, Леви задумчиво смотрит на него и кивает. Эрен же, мягко улыбаясь, наклоняется и нежно целует мужчину в висок. — Не переживай, я не планирую нажираться, но даже если, это же дом моего лучшего друга, все будет в порядке.       — Хорошо бы. Не пей много.       — И не строй никому глазки, я помню, — фыркает Эрен, а Леви привычно встряхивает его волосы и указывает головой на дверь.       — Иди уже.       — Сейчас. — Эрен поудобнее перехватывает сумки и, подходя вплотную, прикрывает глаза и прижимается лбом ко лбу мужчины. Он ничего не говорит, чувствует, как на шею ложатся прохладные ладони, а затем и мягкий поцелуй на губах.       — Беги давай. — Эрен усмехается и вздыхает. Он возвращает короткий поцелуй и выходит из квартиры. Мужчина привычно провожает его, опираясь на дверной косяк, пока он не заходит в лифт, и только внутри, когда двери лифта закрываются, Эрен мечтательно вздыхает и прислоняется к стенке, возводя голову кверху.       Ему кажется, что он попал в сказочный сон.

…

      Леви заходит в небольшую теплую кофейню ближе к шести вечера. Его приветствует улыбчивая хостес, а он, просто кивая ей на «Добро пожаловать, вас ожидают?», взглядом выискивает подругу и, натыкаясь на знакомый высокий хвост светло-каштановых волос, направляется к ней.       Он не скидывает капюшона легкой куртки с головы, так что когда присаживается напротив Ханджи спиной к стене, та сначала поднимает на него недоуменный взгляд с телефона, а потом радостно восклицает:       — Леви! Ты уже пришел! Почему на тебе капюшон? — мужчина вздыхает и прикрывает лоб ладонью. — Выглядишь как малолетний преступник в этом. Ты так внезапно вытянул меня из дома, что все-таки произошло?       Ее прерывает официантка, подошедшая, чтобы отдать ему меню. Ханджи явно какое-то время ждала его здесь, перед ней уже лежит наполовину выпитый капучино. Леви поднимает на официантку скучающий взгляд и откладывает меню, сразу же говоря:       — Черный чай, если есть заварка не из пакетиков. Если нет, то просто воду, — девушка кивает, уточняет, хочет ли он посмотреть меню, и, дождавшись отрицательного ответа, удаляется. Леви кладет свой телефон на стол и едва заметно поджимает губы, а Ханджи начинает смотреть на него более напряженно.       — У тебя все нормально? — Леви хмуро смотрит вперед себя.       У него все отлично, думает он, лучше, чем когда-либо. Несколько часов назад он проводил своего молодого любовника домой, перед этим услышав от него то, к чему был явно не готов морально, и, как бы он ни старался весь день, успокоиться особо не выходило.       Тревожность не покидала его, но дело было в чем-то, чего он явно понять не мог, потому что даже себе не получалось объяснить, почему он, прочитывая страницу электронной книги несколько раз, совершенно не запоминал, что прочел.       Эрен написал, как приехал в общежитие, в переписке уточнил, что поедет к Армину только к девяти, а то и позже, и возьмет с собой сменные вещи, чтобы остаться у Леви.       — Я не уверен, что это нужно или правильно обсуждать, к Эрвину я с этим пойти не могу, это будет еще страннее, но мне нужно мнение со стороны, потому что одному мне с этим не справиться, — Леви резко поднимается, — я мыть руки, — скованно выдыхает он, а Ханджи, открывая и закрывая рот, не успевает ничего ответить, и он уходит по направлению к мужскому туалету.       Честно сказать, позвонить Ханджи он додумался не сразу и до сих пор осуждает то, что вытянул ее, по сути, чтобы поговорить о своих же отношениях, но понимает, что ему необходимо мнение третьей стороны, чтобы дать объективную оценку своим эмоциям.       Когда он возвращается, в центре стола стоит небольшой фарфоровый белый чайник, а официантка, не успевшая отойти, просит дать чаю завариться. Ханджи же слегка напряженно наблюдает за ним и чуть склоняет голову, когда он вновь усаживается напротив. Она наигранно устало вздыхает и упирает подбородок в свои ладони.       — Может, хватит интриг? Говори уже напрямую, — подруга все смотрит на него и смотрит, а Леви в буквальном смысле переступает через себя.       В голове сразу возникают эти долбаебские сериалы про подружек, которые за обедом обсуждают своих мужиков, и ему становится дурно от самого себя.       — Я хотел поговорить об Эрене. Но уже, кажется, не хочу… — выдыхает он, и Зое приподнимает бровь.       — Не хочешь?.. — Ханджи явно не понимает, чего от нее хотят, а Леви прикрывает лоб рукой. Ему стыдно за самого себя.       — Не по-мужски обсуждать подобное, — вновь на выдохе говорит он, прикрывая лоб рукой. — Ебаный стыд. Не помню, когда последний раз испытывал это отвратное чувство. — Он переводит взгляд на подругу, а та вздыхает и закатывает глаза.       — Леви… господи, поменьше стереотипов. Мужчины тоже обсуждают свои отношения, и поверь, не только геи, и поверь, в подробностях. Ох, а если у мужчины есть подруги женщины… в общем, если ты сейчас занимаешься самобичеванием из-за того, что чувствуешь себя «немужиком», то я могу дать тебе несколько минут отчаяния, которые ты проведешь, думая над тем, что сделал в своей жизни не так, а, если ты все-таки взрослый самодостаточный мужчина, мы можем не терять времени и ты скажешь мне, что вообще происходит. — Ханджи кажется успокоившейся после этих слов, но все-таки заинтересованно смотрит на него, явно выжидая подробностей.       Леви вздыхает.       — Минута отчаяния подходит, — Ханджи фыркает от смеха и качает головой.       В кафе довольно мало людей, черт уж знает почему, может, шесть часов вечера именно для этого заведения не такое уж и прибыльное время и оно работает больше для тех, кто живет рядом, как Ханджи, но это даже хорошо. Нет постороннего гула, а официанты не ходят мимо, словно заведенные мухи.       — Может, хотя бы намекнешь, в чем дело? — Леви угрюмо смотрит вперед себя, а потом на свой телефон, что вибрирует очередным новым сообщением.       У них нет цельной переписки или же цельного диалога, Эрен просто делится тем, что с ним происходит по ходу дня, как, например, сейчас написал, что они сели смотреть какой-то фильм по комиксам с соседями по блоку и один из соседей — Флок — сжег попкорн и теперь весь зал провонял гарью.       — Он сказал, что любит меня, — Леви слегка хмурится, когда говорит это вслух, и сжимает переносицу большим и указательным пальцами. — Черт… я чувствую себя мудаком, рассказывая о чем-то настолько личном.       Ханджи со вздохом качает головой.       — Ты уже делился со мной личным. В этом нет ничего такого, Леви, без шуток. — Ханджи серьезно заглядывает в его глаза, а Леви не очень убежденно разводит руками. — Эрен тоже, скорее всего, делится со своими друзьями, это нормально, мы же люди, пол в этом случае совершенно не имеет значения. А то, что он признался тебе… это проблема? — осторожно спрашивает она, и Леви, слегка сводя брови, неуверенно качает головой.       — Нет, я… должен был это услышать, — выдыхает мужчина и откидывается на спинку стула. Он осматривает кафе, за ее спиной, на автомате запоминая то, где кто сидит, сколько столов занято и прочую максимально бесполезную сейчас информацию, — у него вырвалось, едва ли он планировал сказать это.       — Тогда тем более тебе не стоит сомневаться, он явно не обманывает, — отвечает Ханджи, пожимая плечами. Она подзывает официантку рукой и быстро просит принести ей лимонную меренгу. Девушка уходит так же быстро, как и приходит, а Зое, поворачиваясь к Леви, улыбается. — Этот разговор нельзя не разбавить сахаром, уж прости.       — Я знаю, что он говорит правду, — отвечает Леви, наливая себе чай. Судя по цвету, тот заварился, но крепким не стал. Над чашкой появляется немного пара, и Леви ставит чайник обратно на подставку, под которой находится небольшая свечка, не дающая остыть. — Дело в том, что я не понимаю, за что он меня любит, — искренне говорит он, глядя ей в глаза, — пытался придумать, но не выходит. Я не понимаю, почему я, не понимаю, что его держит рядом, я не самый интересный человек, не самый веселый и явно не самый простой, я… в душе не ебу, почему он смотрит на меня этими своими большими глазами так, словно я какой-то… особенный, — Леви вздыхает и наконец раскрывает причину своей тревожности, сказав вслух все то, что крутилось в голове, — и я боюсь, Ханджи, мне до усрачки стремно, что когда и он это поймет, вся его любовь перестанет существовать, и он просто уйдет, — с трудом договаривает он, а Ханджи, чуть раскрыв от удивления глаза, многозначительно хмыкает и задумчиво трет свой подбородок пальцами.       — Послушай… Эрен ведь… твоя первая любовь, да? — так же задумчиво спрашивает она, а Леви, слегка растерявшись от этого вопроса, хмурит брови. Он чувствует, как в груди становится тяжелее, и вздыхает.       — Первые отношения, — слегка переиначивает он. Признавать в своих чувствах любовь сейчас, сидя в этом теплом кафе напротив Ханджи… ему кажется неуместным. — Я чувствую себя жалким. Я не должен так реагировать, не в моем возрасте…       — Да что ты заладил? — перебивает Ханджи чуть громче, чем все, что говорила до этого. Перед ней ставят ее десерт, но для Леви официантка сейчас не живой человек, а лишь иногда появляющиеся в его поле зрения руки. — «Возраст», «не мужское», почему ты считаешь, что взрослые мужчины не имеют права на чувства? У мужчин нет эмоций? Или с возрастом они пропадают?       — Нет, но с возрастом появляется опыт, который не позволяет ощущать себя ебучим подростком! В моей жизни случилось столько дерьма, а меня до сих пор может выбить из колеи просто… просто пиздюк, который признался мне в любви! — так же громче отвечает он, а Ханджи закатывает глаза. Она, кажется, забыла о десерте, хотя держит в ладони десертную вилку.       — Но у тебя как раз нет того опыта, о котором ты говоришь! Леви, ты сам сказал, это твои первые отношения, первый человек, которого ты пропустил дальше постели, откуда в таком случае опыт должен взяться? — Она пристально смотрит в его глаза, а он хмурится и отводит взгляд. — Всю свою жизнь ты был максимально далек от любых отношений, даже когда мы познакомились, ты ограждал себя от всего, что с этим связано, максимум, мог переспать с кем-то не один раз, а несколько, но сейчас требуешь от себя какого-то перфекционизма, хочешь разложить все по полочкам, как делаешь со всем в своей жизни, но нет, с отношениями у тебя так не выйдет! — она продолжает говорить достаточно громко, в привычной для себя манере активно жестикулируя, все так же держа вилку в руках. — Это нереально, ведь дело касается эмоций и чувств, ты никогда не был лишен ни первого, ни второго, я это знаю не хуже тебя самого, и ты боишься, что Эрен что-то там поймет и уйдет, находишь уйму причин, почему это должно случиться, но, по факту, ты просто влюблен и тебя пугает мысль о том, что он может уйти, и, ты не поверишь, твои страхи абсолютно стандартны! Ты не становишься от этого идиотом! Ну… вернее, ты, конечно, идиот, что думаешь, что тебя не за что любить, но в остальном все очень даже логично.       — Да уж, — Леви хмыкает и качает головой, а Ханджи с чувством выполненного долга от сказанного наконец отламывает от меренги кусочек. — Назови хоть одну причину, почему его любовь не должна пройти, когда время пройдет. — Она фыркает, продолжая жевать, и с непрожеванной меренгой, отчего Леви тцыкает на нее, отвечает:       — А ты назови хоть одну причину, почему твоя не пройдет. — Леви приоткрывает рот, но ничего не говорит и закрывает его, а она хмыкает и продолжает: — Докажи, что не разлюбишь его через, ну скажем, год. — Ханджи упрямо смотрит на него, а потом разводит руками. — Докажи, что не разлюбишь его через месяц. Может, тебе в голову стукнет, и ты решишь, что он тебе не нужен. Докажи, что этого не произойдет, давай.       — Я сам знаю, что это не изменится, как я могу это доказать? — Он знает, что не изменится, знает самого себя. То, что он впустил Эрена так глубоко… для Леви уже доказательство того, что не сможет его отпустить.       — А каких доказательств ты ждешь от него, в таком случае? — Он замолкает, а она глубоко вздыхает. — Послушай, Леви… Никто не даст тебе никаких гарантий на бумаге. И ты их не можешь дать Эрену, просто… — Ханджи мягко улыбается ему и укладывает ладонь на его руку. — Разве ты сам не видишь… что это что-то особенное? Я не знаю, что между вами, ты ничего не рассказываешь, но я ведь его видела, говорила с ним… твои опасения ведь явно беспочвенны? — Она слегка прикусывает губы и сильнее улыбается.       Конечно, он знает, что особенное. Знает, что Эрен особенный. Он понял это чуть ли не с самого начала.       — Да, — он слегка зарывается в свои волосы, — беспочвенны.       — Он помогает, да? — осторожно спрашивает она, и Леви кивает.       — Я опять сплю. Рядом с ним, или же просто слушая его голос, но сплю. Мне все равно иногда снятся кошмары, но когда я просыпаюсь, а он рядом… становится просто легче. Он знает, когда надо молчать, знает, когда мне нужно, чтобы он просто взял меня за руку, — говорит он, удивляясь самому себе, что вообще может вслух произносить это. Его до сих пор ломает это обсуждать, но кажется, словно сорвали клапан и теперь невозможно остановиться: — Я подсел на него, и это пугает, я понятия не имел, что так бывает, — продолжает он, глядя на то, как от его дыхания на чае возникает рябь. — Понимаю, что скучаю по нему, знаю, что и у него так же… и каждый раз, когда он предпочитает меня своим друзьям, я чувствую себя так хорошо, словно… — он прерывается, а потом вздыхает и отпивает слегка остывший, но все же еще горячий чай. Горло слегка пересыхает от того, как много для себя самого он говорит. Ханджи внимательно слушает его, не перебивая, — словно, это самое главное в жизни, — Леви со вздохом откидывается назад, его взгляд наконец становится более или менее спокойным, а тон ровным, будто бы от того, что он проговорил это вслух, стало легче. Может, так оно и есть, а может, повлияли слова Ханджи о том, что его поведение и нахлынувшие эмоции — это норма. — С тех пор, как он появился, ощущение такое, словно он вернул мне возможность дышать.       Ханджи молчит, и Леви так же не продолжает. Конечно, она знала о его состоянии, конечно, знала и про то, что последние годы он прожил просто на автопилоте, не радуясь чему-то, да и не расстраиваясь особо. Просто существовал.       Цели в его существовании не было, но и прерывать жизнь казалось невозможным. Не в его характере, тем не менее, он не прекращал думать о том, что достоин жизни куда меньше тех, кто ее лишился, до сих пор так считает, но теперь мысли об этом перестали крутиться в его голове на постоянной основе.       Теперь он сидит напротив своей подруги в кафе и обсуждает свою личную жизнь, будто бы и не было его прошлого, хотя… куда уж от него скрыться?..       — Я… знаю это, мы с Эрвином это заметили. — Ее глаза блестят, но тем не менее, он знает: она не станет пускать слезу или что-то типа того. Она громкая, эмоциональная и экспрессивная, но только если дело касается позитивных эмоций или же агрессии. По факту, Леви и плачущей ее видел лишь однажды, когда они первый раз увиделись после его возвращения. Он едва ли помнит все в подробностях, сам был совсем не в себе, но ее слезы запомнил отчетливо. — Ты заслуживаешь того, чтобы жить дальше. Никто не просит тебя забывать, мы тоже… не забываем никого из ушедших. — Леви сглатывает горький ком и ничего не отвечает, а она, заглядывая в его глаза, старается донести важность своих слов. — Я благодарна тому, что он появился в твоей жизни.       Ханджи долго смотрит на него, но, понимая, что он не ответит, возвращается к забытому десерту. Она знает, что ее слова не останутся неуслышанными, и на самом деле все ее слова остаются услышанными.       На телефон приходит еще одно сообщение, Ханджи ничего не говорит, но улыбается, продолжая ковырять свой десерт, а Леви, отпивая чай, скрывает, поворачивает свой телефон экраном вверх.       Больше они не возвращаются к теме Эрена.

…

      Когда Эрен доходит от остановки до дома Армина, то уже по тому, что на крыльце стоят несколько едва знакомых ему самому парней, понимает, что небольшая вечеринка… в общем-то, разрослась в не небольшую.       На улице слегка ветрено, но не холодно, он видит издалека, что парни, стоящие на крыльце, курят, и, подходя к ним и здороваясь, стреляет у одного сигарету.       — Прикуришь? — просит Эрен, и парень, что стоит ближе, прикрыв зажигалку ладонью, подносит ее к сигарете, и он наконец прикуривает и выдыхает сизый дым в небо. — Спасибо! — с улыбкой произносит он и заглядывает в широкое окно. Людей в доме просто тьма. Армин писал ему о том, что в универе прознали про то, что он устраивает небольшую вечеринку, но Эрен и подумать не мог, что столько людей захотят прийти. Армин никому не отказывал, но по совету Энни просил приносить по возможности алкашку и какие-нибудь снеки, чтобы все точно остались сытыми и напоенными.       Сейчас из дома доносится небольшая вибрация от музыки, колонки включены, но точно не так, чтобы это мешало соседям. Армин, в конце концов, всегда остается самим собой, даже устраивая вечеринки.       — Ты же Эрен, да? — с улыбкой спрашивает парень, который ему прикуривал, и Эрен, вновь выдыхая дым, переводит на него взгляд и кивает.       — Ага, мы виделись уже? — он остается стоять с ними из-за того, что его вовлекли в диалог, а он всегда не против поболтать. Парень выглядит едва ли знакомо, но достаточно привлекательным. Ростом тот примерно как он сам, может, чуть уже в плечах, у него светлые короткие волосы, голубые глаза и обаятельная улыбка. Его друг ниже них, особо не реагирует ни на него, ни на своего друга, просто курит, явно думая о чем-то своем, и Эрен, переводя взгляд обратно, понимает, что блондин, особо не скрывая, оценивающе осматривает его. Его друг это явно тоже замечает, фыркает и, закатывая глаза, слегка пихает его плечом, а потом тушит сигарету и, выдыхая «я пошел», уходит в дом.       — Извини его, — улыбаясь, говорит парень, стряхивает пепел и встает напротив него. — Нет, я просто несколько раз видел тебя, когда ты приходил к Армину, но мы незнакомы, я с ним в одной группе по латыни, — продолжает он, и Эрен заинтересованно кивает, вдыхая сигаретный дым и слегка задерживая его в легких. Образ недовольного его курением Леви, что появляется в голове, вызывает легкую улыбку. — Он много о тебе рассказывает. О тебе и, кажется, Микасе, вашей подруге.       — Да, мы дружим с пеленок, — отвечает Эрен, выдыхая дым и стряхивая пепел.       — Меня зовут Гидеон, — произносит парень, протягивая ему руку, и Эрен, удерживая в губах сигарету, так как второй рукой обхватывает упакованный подарок, протягивает руку в ответ и быстро забирает ее обратно, сигарета почти дотлела, настолько активно он ее курит, а обжечь губы совсем не хочется. — Хочешь выпить? Там ребята намешали пунш, я могу принести нам. — Эрен тушит сигарету о пепельницу, что предусмотрительно оставил здесь Армин.       — Приятно познакомиться! — Эрен смотрит в его глаза и кивает в сторону двери. — Спасибо, но я лучше в дом, на улице ветрено, да и держать это сложновато, надо Армина найти.       — Я могу пойти с тобой, внутри выпьем, — легко предлагает парень, а Эрен чуть неуверенно на него смотрит. Он до сих пор не всегда хорошо распознает, когда парни к нему клеятся, но сейчас это не кажется очевидным. То есть, иногда это показывают совсем явно, но сейчас их диалог можно расценивать просто как дружелюбное поведение, так что Эрен не уверен, не будет ли выглядеть как придурок, отказывая парню в компании. — Можем провести время вместе… если хочешь, конечно, — осторожно поясняет парень, явно замечая его неуверенность, и Эрену впору поблагодарить его за то, что он прямо обозначил свои намерения, и не приходится находить обходные пути.       — Спасибо, это круто, у меня есть парень, так что предложить ничего, кроме беседы, не смогу, — с улыбкой отвечает он, разводя руками, а Гидеон, лишь слегка расстроившись, пожимает плечами, доставая новую сигарету.       — Жаль, ну… тогда увидимся внутри? — Он не выглядит обозлившимся или менее дружелюбным, и Эрен, легко кивая ему, заходит в дом.       Музыка здесь звучит логичней громче, но не настолько, чтобы мешала разговаривать. Конечно, здесь не набито битком, но все же несколько крупных и уже явно подвыпивших ребят, прошедших с кухни в зал, могли явно его случайно сбить, если бы Эрен не задержался на пороге. Эрен укладывает коробку с подарком и рюкзак вниз, прежде чем снимает кроссовки и убирает их в шкаф подальше, чтобы не затерялись. Он решает оставить куртку и рюкзак со сменной одеждой наверху в комнате Армина, чтобы не искать долго, когда будет уходить.       Вообще, Эрен слегка припозднился, пришел к десяти, но видимо, народ подтягивался сильно раньше, нельзя, конечно, сказать, что все находятся в каком-то невменозе, но веселье активно виднеется, особенно его абсолютно трезвым взглядом.       Некоторые это наверстывают, выпивая друг с другом, многие просто общаются, не имея цели напиться. В зале большинство ребят играют в эллиас, активно шумят, он уже видит и Сашу, и Конни, но решает, что проберется к ним, когда будет без вещей. Также он видит Жана, который красуется и что-то втирает спортивным ребятам из универа Армина.       Все-таки у Армина довольно разношерстная компания знакомых. Что уж там, даже будущие спецназовцы затесались.       Ни Микасы, ни Армина внизу нет, так что он решает пройти на второй этаж в комнату парня, где те, скорее всего, и засели.       Некоторые уже подпитые девчонки активно здороваются с ним, и он, вежливо улыбаясь и здороваясь в ответ, проходит мимо. Конечно, его никогда не оставляют без внимания на подобных вечеринках, Эрен привык и сильно наслаждался, и пользовался этим раньше, активно флиртуя с теми, кто понравится, и наблюдая за тем, как девчонки, не в силах поделить его внимание, начинали завуалированно переругиваться, соревнуясь.       Воспоминания и сейчас вызывают усмешку, но теперь все это кажется неважным, и, даже несмотря на то, что флирт ни к чему и никого не обязывает, ему этого не хочется.       Что, наверное, неудивительно, пусть он и знает прекрасно, что многие и в отношениях особо не сдерживают себя, но это совсем не про него. Он и прошлым партнерам не изменял, хотя это не было и на четверть так серьезно, как сейчас между ним и Леви.       Эрен вздыхает и достает телефон. Он открывает переписку с мужчиной, быстро печатает одной рукой сообщение и засовывает телефон обратно в задний карман.       Он знает, Леви сейчас с Ханджи, так что не переживает, что тому может быть скучно одному, хотя прекрасно понимает, что, как правило, тот и не нуждается в компании и достаточно сильно привязан к своему личному пространству.       На втором этаже никого нет, видно, Армин попросил не подниматься, и когда Эрен открывает в его комнату, то с победой обнаруживает внутри самого Армина, Микасу, Энни и Кристу.       — Небольшая вечеринка, да? — усмехаясь произносит Эрен, глядя на друга, и его утягивают в крепкие объятия.       Друзья уже выпили, и, в отличие от Кристы, все одеты достаточно повседневно. Микаса в джинсах и свободной кофте с длинными рукавами, на лице совсем легкий макияж, а черные волосы распущены, Энни в легинсах и оверсайзной толстовке почти до колен, но, что достаточно необычно, с распущенными волосами и явным макияжем, Эрен едва ли видел ее с таким, но, если честно, ей очень идет. Сам Армин одет в привычные джинсы и легкую рубашку, а Эрен, скидывая свою куртку на спинку стула, остается в достаточно свободной светлой футболке, которая обтягивает только в плечах и свободных джинсах, за что сразу получает вопрос Микасы о том, не холодно ли ему и почему он оделся так легко.       Он уверен, увидь его Леви, сказал бы то же самое.       Криста единственная, кто оделась празднично: в светлое платье на бретельках и не по фигуре, с открытыми плечами и руками. Она настолько худая и миниатюрная, что ее это совершенно не делает больше визуально. Ее светлые волосы заплетены в низкий хвост, а челка обрамляет лицо, она аккуратно встает ему под руку и мягко улыбается, смотря снизу вверх, и Эрен получает привычное эстетическое удовольствие от того, что она выглядит словно ангел, спустившийся с небес.       Судя по всему, алкоголь уже слегка расслабил ее, раз она сама встала с ним в обнимку.       У них у всех с собой одноразовые стаканчики с чем-то, что напоминает какой-то сок, видно, как раз с тем самым намешанным пуншем, о котором говорил Гидеон, но, когда Эрен уточняет, что там, Микаса отвечает, что для него внизу в холодильнике лежит вино.       В общем-то, так и начинается для него вечеринка, посвященная Дню Рождения Армина.       На самом деле, время они проводят весело: сначала Армин открывает его подарок, а Эрен учит его ей пользоваться, пуляя в Энни и Кристу несколько снарядов. Они немного болтают, обсуждая последние новости, а потом спускаются вниз к остальным. Внизу все идет полным ходом, по большей части ребята играют в различные настолки, конечно же, люди делятся по компаниям знакомых, но если у кого-то процесс идет веселее, то подтягиваются в их сторону.       Так Эрен успевает поиграть в свое любимое «Я никогда не…» на выпивание и на вопросе «Я никогда не присылал фото члена» допивает свой второй «разрешенный» бокал вина. Вино с ним вместе пьет и Криста, сидя около него, с другой стороны расположилась Микаса, которая, в принципе, тоже весело проводит время, только поглядывает на него иногда, проверяя состояние.       Разумеется, остальные пьют пунш из одноразовых стаканчиков, отчего намного быстрее пьянеют, и Эрен тоже хочет начать пить именно их.       Жан, играющий с ними и явно слегка перепивший, утаскивает Микасу с собой танцевать, хотя та явно не хочет вставать, Армина забирают его университетские друзья, Кристу привычно облепляют парни со всех сторон, Конни и Саша, с трудом устраивая на столе дженгу, между этим пихают ему в руки одноразовые стаканчики с пуншем, чтобы тоже начал нормально пить. Они выпивают больше всех, явно наверстывая после сложных будних.       Музыка играет совсем слегка громче, потому что больше людей встали танцевать, а Эрен, отпивая из одного стаканчика, думает, что пунш кажется вообще безалкогольным, настолько он сладкий.       По большей части он проводит время с Сашей и Конни, потому что с ними просто веселее: девушка постоянно бегает к столу с закусками, а парень при этом старается пить с ним наперегонки, и, когда Эрен отказывается после третьего стаканчика пунша, с сожалением думая о том, что едва ли может себе это позволить, так как уже слегка пьяноват, над душой появляется Микаса, которая Конни за это предложение отчитывает и отбирает у него стаканчик, будто бы Эрен маленький и не может за себя сказать самостоятельно.       Пить наперегонки Конни начинает с подскочившим к ним Жаном, который пьяным голосом спрашивает у Эрена, нет ли здесь «капитана Аккермана», ведь он в дерьмо и не хочет, чтобы начальник видел его в таком виде, но, похоже, тот вообще сейчас не в состоянии задумываться о его ответе, так что Эрен, даже не утруждая себя им, проверяет время на телефоне. По-хорошему, надо бы вынести торт, который ожидает своей минуты славы в холодильнике.       Когда он отходит от ребят, то не может не услышать за спиной, как они вовсю начинают обсуждать его и Леви, особо не скрывая этого. Эрен усмехается, но решает, что не очень хочет участвовать в их пьяных обсуждениях собственных отношений с их начальником. Леви ведь считается их начальником, да?       Армин тоже достаточно пьян, и Эрен, выискивая Энни и Микасу, направляется на кухню. Микасу он нашел, а вот Энни, как оказалось, уже на кухне вставляет в торт двадцать одну свечу, и это заставляет их с Микасой переглянуться и усмехнуться друг другу, отчего та краснеет и хмурится еще сильнее, называя их идиотами.       Когда они выносят торт, кто-то делает музыку тише, все поют невпопад Армину поздравительную песню, и уже на моменте того, как на него наваливаются друзья, Эрен решает сбежать из зала, чтобы немного остудить голову.       Он заходит на кухню, встает возле стойки с закусками и пуншем, проверяет свой телефон, цепляя канапешку с ветчиной и сыром, и видит несколько сообщений от Леви, одно пришло около часа назад, второе буквально десять минут назад. Тот пишет о том, что до сих пор с Ханджи, а вторым сообщением спрашивает, все ли у него в порядке.       Он улыбается, вытягивает руку перед собой, отвечает обычным селфи, которое лучше остального говорит, что он в порядке, но на самом деле, когда пьян, ему бывает лень писать, он не всегда попадает в буквы, а для голосового в доме слишком шумно.       — Эрен, тебе больше нельзя пить! — вдруг слышит он и от неожиданности вздрагивает. Микаса появилась слишком внезапно. Эрен хмурится, потому что он, в общем-то и не собирался, а потом понимает, что она это говорит из-за того, что он стоит возле злополучного пунша. Ребята опять включили музыку, но при этом продолжают громко поздравлять Армина. Микаса встает перед ним и смотрит в его лицо, а Эрен слегка сводит брови от ее пристального взгляда.       — Я и не собирался, — угрюмо отвечает он, а она вздыхает.       — Ты хорошо себя чувствуешь?       — Да оно же разбодяженное в край, чего ты переживаешь? Я выпил три стаканчика, не больше. — Он чуть поджимает губы и старается не выглядеть совсем уж раздраженным, но едва ли выходит.       — Ты знаешь, почему я переживаю, — недовольно отвечает Микаса, а он не смотрит на нее. — Тебе бы вообще по-хорошему не пить, ты же знаешь, что твои лекарства не совместимы с алкоголем! Плюс аллергия!       — Блядь, пожалуйста! — зло вырывается у него, а потом он глубоко вздыхает и поворачивается к ней. — Я знаю, что мне нельзя пить: таблетки, непереносимость сверху, я знаю, я не маленький и давно это запомнил! Можно я хоть в День Рождения своего лучшего друга отдохну от нотаций, а? — вспыхивает Эрен, и он честно не хочет злиться, честно понимает, что Микаса заботится о нем, и понимает, что, когда говорит так с ней, она обижается, но почему и она не может понять, что в определенные моменты надо просто оставить его в покое? Каждый раз, когда она нависает над ним, словно курица-наседка, ему хочется не выпить, а набухаться, не меньше, хотя он понимает, что чувство противоречия — тупая черта его характера.       Он никогда не пьет в барах, когда проводит время с друзьями, на студенческих вечеринках тоже выпивает редко, он знает все о побочных эффектах, знает, как действует химия в его организме, и ему до усрачки обидно, что все его сверстники пьют, а он считает ебаные бокалы вина.       Микаса вполне привычно смотрит на него со слегка поникшими уголками губ, но кажется, подобные вспышки она давно не воспринимает всерьез, все равно стоит на своем, а Эрен, упрямо наливая пунш до конца небольшого стаканчика, обходит ее и выходит с кухни, сквозь людей пробираясь к выходу на внутренний двор, игнорируя уже явные задерживания со стороны пьяных девчонок.       Настроение, конечно, портится. Он выходит на улицу, слегка вздрагивая от резкой смены температуры, идет к небольшой, но широкой трехступенчатой лестнице и садится на самую высокую, зло глядя на почищенный бассейн, горящий белой подсветкой изнутри.       Здесь, к счастью, никого нет, только какая-то парочка вдалеке на лежаке, но они не мешают и их явно не волнует его присутствие. Пунш Эрен не выпивает, просто ставит рядом с собой. Он и взял-то его с собой, чтобы Микасу позлить, хотя знает, этим самым ведет себя как ребенок, но так уж повелось — она мамка-наседка, он мерзкий капризный ребенок.       Он не принимал таблетки несколько дней, алкоголь несовместим с ними, да и в принципе, при его болезни нельзя ни курить, ни пить, ни вообще жить, похоже, а сверху этого еще и аллергия на алкоголь.       Иногда, как сегодня, ему просто хочется забыть о том, что он болен, пусть не пить со всеми наравне, но хотя бы почувствовать себя нормальным, а насильная забота Микасы лишь больше вскрывает и так не проходящую рану, напоминая, что нет. Нихрена он не нормальный и нихрена он не может позволить себе расслабиться.       За три года, наверное, можно было бы смириться с расстройством, быть как Райнер, который, не отклоняясь от лечения, следует всем указаниям врачей, но только вот Эрен не Райнер и не может так просто смириться с тем, что болеет.       Он знает, что может достичь лучшего результата, знает, что смены фаз можно свести на минимум, достичь результата хотя бы раза в год, но не выходит, даже с учетом всех норматимиков, с учетом всей психологической помощи не выходит.       Можно добиться и раза в пять лет, а то и десять, и он без понятия, как это работает и как у людей выходит уходить в долгие ремиссии.       Как говорит Имир, для такого результата, важно не только лечение, но так же и душевное равновесие, говорит, что ему надо принять свое расстройство, воспринимать его не как болезнь, а как часть себя, но Эрен не знает, как это вообще возможно. Честно пытается, старается думать о хорошем, о том, что болезнь можно держать под контролем, но по факту, он все равно не контролирует себя в фазы, ему все равно всегда нужен кто-то, кто за ним, мать его, присмотрит.       Микаса и Армин уже записаны у него как экстренные контакты, хотя большинство его сверстников даже не знают, что кого-то туда нужно вписывать.       Эрен слышит, как музыка на миг становится громче, дверь на задний двор открывается, но он не поворачивается и не смотрит туда. Уверен, что это Микаса, хотя когда слышит не ее голос, то все же переводит взгляд.       — Эй, чего сидишь здесь один? — голос Энни прерывает тишину, у той в руке стаканчик пунша, она тоже не надела верхнюю одежду, но в толстовке ей вроде бы не холодно, или же алкоголь греет. Она усаживается рядом, вытягивая стройные ноги на ступеньки.       — Вышел отдохнуть. Сигареты есть? — Она отрицательно качает головой, и он расстроенно кивает. Надо было стрельнуть у Гидеона еще одну.       Она немного отпивает из своего стаканчика и задумчиво смотрит вперед себя. Девушка, в принципе, достаточно редко выглядит веселой, но сейчас и вовсе кажется грустной. Он часто видел такое ее выражение лица в начале их знакомства, когда она только-только переехала от родителей в Штаты и была совершенно одна в новом незнакомом городе. Друзей она завести не смогла, да и знакомых по интересам тоже, в силу того, что была достаточно замкнутой.       Если бы Эрен сам не раскрутил ее на разговор после того, как та поблагодарила его за суп, вряд ли бы она и здесь оказалась.       — Почему сама-то здесь? — Он не переводит на нее взгляда, смотрит вперед и все-таки подхватывает свой стаканчик, выпивает пунш залпом, обещая себе, что этот будет последним, хотя сердцебиение и так учащенное, а взгляд становится плавным. Наверное, будь перед ним еще пунш, он бы не сдержался и выпил, но чувство лени намного сильнее, чем желание опьянеть.       — Чувствую себя не в своей тарелке, Армин там… со своими подругами, Микаса следит за тем, чтобы Жан не облевал ему дом, этому дураку стало плохо, а я никого не знаю и Армина отвлекать не хочу, вот и пришла посидеть здесь… — Эрен слабо улыбается и поворачивается всем корпусом к ней.       — Правильно сделала, мне тоже не очень хочется внутрь. — Она слабо улыбается ему.       — Я налью нам из общего кувшина пунша и приду, грустить — так с алкоголем, — выдыхает она и поднимается, а Эрен, чуть ежась от прохладного ветерка, достает телефон. Леви ему не ответил на фото, но просмотрел, и у него появляется желание написать еще несколько сообщений, но едва ли он сейчас сможет написать что-то путное.       Он убирает телефон, когда Энни возвращается. На секунду из приоткрывшейся двери раздается музыка, но сразу же заглушается, когда та прикрывает ее за собой. Она выглядит еще более подавленной, и Эрен, хмурясь, помогает ей усесться и ставит между ними наполненный кувшин и два стаканчика.       — Микаса уже выискивает тебя, но Жан ее сильно затормаживает, раздражается от одного твоего имени. — Эрен смотрит в сторону двери и пожимает плечами. Если честно, на отношение Жана ему плевать, все равно у него нет никакого выбора, кроме как смириться с его присутствием. — Я бы, конечно, свихнулась от такой опеки… но понимаю ее, — Энни подливает им пунша и усаживается так, чтобы смотреть вперед, — когда любишь кого-то настолько сильно, сложно контролировать себя и свое желание заботиться об этом человеке. — Она задумчиво кусает губы и отпивает пунш. Эрен же к своему стаканчику пока не прикасается. И так дало в голову.       — Между нами всегда все так было, дело не в любви или чем-то таком… она просто такая, — тихо говорит Эрен. Она правда всегда заботилась о нем, он не соврал, и, наверное, он любил это раньше, и не случись того, что случилось — продолжал бы любить. Теперь же после обретения новых красок эта забота не может не выводить из себя. Так же, как и забота матери, так же, как и забота Армина и отца. Как и любая забота, напоминающая ему о том, что он в ней нуждается.       — Но ты не можешь отрицать, что она любит тебя, не так ли? — фыркая, спрашивает Энни, а потом качает головой. — Вы, парни… забавные. То ли дальше своего носа не видите, то ли вам удобно делать вид. Что Армин, что ты. Или же все дело просто в том, что в нас нет чего-то, что вам нужно. — Эрен приподнимает брови и, наклоняясь, щелкает ее по лбу. Она недоуменно смотрит на него большими серыми глазами.       — Не надо даже думать так! Единственное, чего тебе не хватает, — уверенности в себе. Ты говоришь, что мы не видим дальше своего носа, но ведь и сама едва ли что-то видишь! — отвечает он. Алкоголь еще сильнее развязывает ему язык. Он продолжает: — Сейчас ты сидишь здесь вместо того, чтобы просто пойти к Армину, а он сам…       — Он сам в окружении своих университетских подружек! — перебивает его Энни, хмурясь еще сильнее и сгибаясь, обнимая свои острые коленки. Эрен фыркает.       — Если бы ты просто подошла к нему, поверь, он бы не стоял с ними, он бы был с тобой, но я уверен, что ты наоборот прячешься и не высовываешься, как сейчас… а он думает так же, как и ты. Просто ему нужен толчок. Такой уж он человек, и ты такая же, и вот вы вместе кружите друг вокруг друга, а сделать первый шаг не решаетесь, хотя всем все и так очевидно. Бред. Если бы я ждал от Леви первого шага, мы бы так и разошлись, не познакомившись толком, — раздраженно договаривает он и вздыхает. Ему кажутся такие вещи настолько очевидными. Конечно, он понимает, что все люди разные и некоторым просто сложно действовать как он — идти напролом, но разве цель не оправдывает средства? Если хочешь чего-то добиться — действуй, а иначе смысл ныть о том, что что-то не выходит?       Энни задумчиво смотрит на него, продолжая хмуриться.       — Откуда ты можешь знать, что он чувствует то же самое ко мне?       — Для начала, я не слепой, — фыркая, отвечает Эрен, заглядывая ей в глаза. — А в целом, я просто знаю Армина. Впрочем, как и Микасу, так же хорошо, как и они меня. Нам не надо что-то обсуждать друг с другом, чтобы понимать очевидные вещи. — Он все же отпивает еще немного пунша и откладывает стаканчик.       Пить явно хватит, но в таком состоянии сложно контролировать, особенно когда лежит под рукой.       Его телефон вибрирует, и он достает его, но видит уведомление от Микасы, а не от Леви, и расстраивается, даже не прочитывая сообщение.       — Эрен… я хочу спросить кое-что личное, — вдруг произносит Энни, а Эрен слегка усмехается.       — Опять будешь про секс спрашивать? Если что, он здоровский, — мечтательно выдыхает он, и она закатывает глаза и отрицательно качает головой.       — Нет… но… эм… спасибо, что рассказал, — она слегка фыркает, видно, пряча смешок, а потом вздыхает: — Я просто хочу понять, наверное, больше для себя. Я… понимаю, что не самая привлекательная, не какая-нибудь Криста или же Микаса… не перебивай! — громче говорит она, когда видит возмущение на его лице. — Я знаю, что ты хочешь сказать — не надо, — он хмурится, а она отводит взгляд, — я просто хотела спросить… почему не Микаса? Каждый раз, когда я думаю об Армине, вы всплываете в моей голове, ведь наша ситуация с ней вполне похожа. Мы обе безответно влюблены в тех, кто к нам хорошо относится, но… не так. Не так, как нам хотелось бы. И я могу назвать так много причин, почему я могу не нравиться Армину, я иногда грубая, закрытая, наверное, не самый интересный человек… опять же — не самая привлекательная…       — Я не могу это слушать и не перебивать, что за пиздец, откуда у тебя это в голове? — с немалым удивлением спрашивает Эрен. Конечно, он и раньше подозревал о комплексах подруги, но она никогда их не озвучивала, а выходит, все намного запущеннее. Возможно, она действительно не видит в себе ничего положительного, и это… абсолютно ужасно, если честно, потому что Эрен объективно может сказать, что она точно привлекательна и с ней интересно общаться, несмотря на то, что она закрытая и может быть резкой.       — …почему не Микаса? — будто не слыша его, продолжает она. — Это подло, наверное, думать как я, но… — она грустно усмехается и залпом выпивает остатки пунша, отставляя стаканчик к стаканчику Эрена, — но как-то легче живется, когда не у одной меня такая залупа в личной жизни. Ведь она и сейчас любит тебя, пусть и согласилась наконец встречаться с Жаном. Это видно по ней, видно по тому, как она смотрит на тебя, как говорит о тебе, и я… не понимаю, со всем вашим бэкграундом, с ее внешностью, ее отношением… почему ты никогда не давал ей даже шанса? — договаривает Энни, глядя на него, а он задумчиво опускает взгляд.       Задумываться об этом достаточно сложно, искать причины почему нет, а почему да — тоже. Но он считает, что чувства, как правило, не нуждаются в объяснении, просто к Микасе у него их никогда не было, вот и все. Он очень любит ее, но как сестру, не более, и даже мысль о поцелуе с ней — что-то сродни поцелую с Армином.       Кажется невозможным и странным.       — Я знаю, что она лучшая по всем фронтам, — честно говорит он, пожимая плечами, потому что это действительно так. Микаса красива, умна, верна, интересна, ее достоинства можно долго перечислять, а недостатков, кажется, и вовсе нет, если не считать их личные склоки. И тем не менее… — я не знаю, просто не чувствую к ней ничего такого. Никогда не чувствовал, а до шести лет вообще был уверен, что она моя родная сестра. Как, собственно, и Армин, и меня не смущало, что у них были свои родители. Мы начинали день вместе и заканчивали его так же вместе. — Он не помнит своего раннего детства отчетливо, только какие-то яркие моменты, картинки, и почти в каждых счастливых воспоминаниях обязательно присутствовали и Армин, и Микаса. И девушка никогда не признавалась ему, никогда не говорила ничего напрямую, но это… и не нужно было, чтобы он все понял. Просто он предпочитал это никак не комментировать, чтобы не терять ее. В конце концов, как бы он иногда ни злился, он не может представить без нее своей жизни. — Она и любит-то по привычке, ей просто надо это перерасти, жить дальше, и, судя по всему, она готова это сделать, — с улыбкой произносит он, вспоминая то, как она была рада восстановить связь с Жаном. — Это пройдет. Я уверен, что пройдет.       — Она очень подавлена из-за твоих отношений, — тихо говорит Энни, а Эрен пожимает плечами. Микаса всегда сложно переносила его связи, так что неудивительно, что теперь ей еще сложнее. Все-таки, как бы она ни отрицала, отношения с Леви слишком отличаются от всего того, что у него было прежде. — Армин рассказывал, что она до конца не верила, что это все превратится во что-то… не на одну ночь.       — Это никогда и не подразумевалось чем-то на одну ночь, мы и переспали-то по-настоящему меньше недели назад, — тихо отвечает Эрен, прикрывая глаза. Видно, и Энни тоже хорошенько дало в голову, раз она говорит то, что говорит. — Наша ситуация с Микасой ничем не похожа на вашу с Армином, вам нужен толчок, а нам… нам нужно время.       — Толчок… — задумчиво произносит она на выдохе, а Эрен глубоко вздыхает от небольшого спазма в желудке. Тело чуть ведет, и он, откидывая голову, глубоко вздыхает, понимая, что накатывает тошнота. Он немного мычит под нос музыку, что слышит из дома, и думает о том, чтобы неплохо было бы достать обычной питьевой воды. Она всегда помогает при опьянении.       Энни молчит, как и он, видимо, действительно задумалась о его словах, или же, как и у него, от алкоголя просто опустела голова.       Он перестает мерзнуть, он вообще не ощущает ветра, хотя понимает, что достаточно прохладно, когда парочка, что сидела вдалеке, идут к дому. Высокий парень обнимает за плечи почти одного с ним роста девушку. Они встречаются взглядами, и Эрен в надежде спрашивает:       — Ребят, сигаретку? — чуть сведя брови, просит он, и ему, к счастью, протягивают пачку с одной вытянутой. Парень, склонившись, подкуривает ему из какой-то замороченной зажигалки и, после того как Эрен несколько раз его благодарит, заходит внутрь вместе со своей девушкой.       Эрен с наслаждением выдыхает дым наверх и прикрывает глаза. Как же это сейчас было нужно. Он делает несколько тяжек и, зевая, поворачивается к двери. Он видит через стеклянные вставки дверей, что ведут на выход на задний двор, как направляются Микаса и Армин, и когда хочет переместить вес в ноги, чтобы подняться, чувствует, как его щеки обхватывают прохладные ладони, а к губам прижимаются чужие губы.       Сигарета в его пальцах ломается, глаза раскрываются от неожиданности, в первый миг в его мыслях возникает серьезный диссонанс, потому что — ну не может быть такого, что Энни целует его прямо сейчас, а с другой стороны, именно это она и делает.       Его пьяный мозг едва ли может понять, что вообще происходит, зато отчетливо появляется страх того, что сейчас каким-то неведомым образом здесь появится Леви, увидит, что он с кем-то целуется, и больше никогда с ним не заговорит.       Эрен резко отталкивает ее, наверное, сильнее, чем надо бы, но из-за алкоголя не очень контролирует силу.       — Ты что творишь? — громко спрашивает он, пытаясь подняться. Именно в этот момент на тело накатывает, и он, удерживаясь за колону, кое-как сохраняет равновесие, при этом зло глядя на Энни, которая даже не смотрит в его сторону. Эрен поворачивается в сторону ее взгляда, и возле входа видит немало удивленных Микасу и Армина.       — Какого черта тут происходит?.. — низким голосом спрашивает Микаса, смотря то на Энни, то на него, но первой, кажется, и вовсе нет дела, ее взгляд направлен исключительно на Армина, и до Эрена потихоньку доходит, что вообще она додумалась сделать. — Что… — Микаса смотрит вниз, на кувшин с пуншем и два одноразовых стаканчика. — Эрен, сколько ты выпил?.. Ты хоть знаешь, что там смешаны джин и шампанское? И это все со сладким соком! — она в несколько шагов подходит к нему и укладывает свои ладони на его лицо. Ее руки кажутся теплыми. — Ты весь промерз… пойдем в дом! Как ты себя чувствуешь? — она резко поворачивается к Энни. — Ты же знаешь, что у него непереносимость алкоголя!       — Я ему насильно не вливала его в глотку, — зло отвечает Энни, тоже поднимаясь. Она поджимает губы и смотрит на Микасу. — Тебе не кажется, что ты перебарщиваешь с материнской опекой? Ты, в конце концов, наша ровесница, может, хватит быть такой душной?       — Энни, ты пьяна, иди сюда. — Армин протягивает к ней руку, но она уворачивается.       — Я в норме, не надо меня трогать, — низко говорит она.       Они все нетрезвые, но Эрен с Энни явно сильнее остальных, хотя и у Армина щеки покраснели от хмеля.       — Что между вами происходит? — спрашивает Армин, переводя взгляд на Эрена, а тот, тяжело дыша, пытается унять тошноту. Он видит, что Армин злится, видит, что злится он на него, а не на Энни, и это злит уже его. Опьянение накатывает волнами, и каждая кажется сильнее предыдущей. Когда он сидел, то не чувствовал ни таких сильных спазмов в желудке, ни такого головокружения.       — Мы с Эреном тебя не касаемся, — отвечает Энни, и Армин в шоке переводит на нее взгляд, явно не понимая, чего она хотела добиться. Впрочем, удачно, судя по всему. Прикрывая глаза, отчего становится хуже, Эрен вдруг чувствует такую сильную злость на них всех, что едва ли может себя сдерживать.       — Нет никаких «Мы с Эреном», — громко отвечает он, обводя всех взглядом. — Разберитесь между собой, есть что друг другу сказать — вперед, но меня в свои идиотские брачные игры не впутывайте! — еще громче говорит он, сжимая зубы. — Это касается тебя в первую очередь! — он поворачивается к Энни, а та смотрит на него во все глаза. — Не переиначивай, блядь, мои слова, что, по-твоему, ты творишь?       — Полегче, Эрен, не кричи на нее! — слышит он голос Армина и громко усмехается. Он делает шаг к нему, при этом чувствуя, как его придерживает Микаса. Если честно, ее помощь достаточно актуальна, ему кажется, что он может упасть, если неправильно распределит вес.       — А ты возьми наконец свои яйца в кулак, чтобы мне не пришлось кричать! Так, блядь, для разнообразия! Микаса, не цепляй за руки! — он отходит от нее на шаг, и его шатает, он опять чувствует спазм и, раскрывая глаза, видит, что Армин, несмотря на злость, встревоженно смотрит на него, как и Микаса.       Эрен сводит брови и сжимает кулаки, а потом резко идет вперед, пихая плечом Армина, и заходит внутрь. Они даже разозлиться на него по-настоящему не могут. Разумеется, он же больной, что на него злиться?       Музыка в буквальном смысле ебашит по ушам, хотя едва ли ее громкость была увеличена. Он прикрывает уши, при этом кто-то его трогает за плечи, но он отмахивается, врезается в кого-то, этот кто-то его пытается удержать, и он опять чувствует спазм.       Надо добежать до ебучего туалета, чтобы не облевать Армину дом, он открывает глаза, перед ними все плывет, на него смотрят несколько едва знакомых глаз, потом резко появляется маленькая Криста.       — Эрен! Эрен, все хорошо?! — он прикрывает рот рукой, понимая, что вот-вот блеванет прямо на нее, а этого ну никак нельзя допустить. Ее голубые глаза раскрываются. — Срочно в туалет! — Она берет его за руку и каким-то невероятным образом, несмотря на свой рост и комплекцию, проводит его сквозь толпу, а, когда пытается открыть дверь в уборную и понимает, что там закрыто, не растерявшись, ведет его к раковине в кухне, где он, согнувшись, уже не выдерживает и вырывает всем тем, что было в желудке.       Музыка до сих пор бьет по ушам, он слышит смешки ребят, для которых обычное дело — блюющий человек на вечеринке, а Криста аккуратно поддерживает его челку, чтобы он не испачкал волосы, и включает сильный напор воды.       — О Боже, — выдыхает Эрен, чувствуя отвратительный привкус во рту и носоглотке, между бровями начинает болеть, но желудок опять сжимается и тошнота накатывает второй волной. Пьяным сознанием он пытается набрать в ладони воду и выливает ее на стенки раковины, чтобы смыть свои позорные следы, а потом проводит по лицу, вода идеально ледяная, но не сказать, что приводит в себя хоть немного. Эрен прополаскивает рот, но все равно чувствует омерзительный привкус блевотины. — Пиздец, что за пиздец, — выдыхает он самому себе и опять брызгает в лицо ледяной водой. Вся его футболка, логично, становится мокрой от этих действий. Криста осторожно ведет его назад и усаживает на стул, на спинку которого он сразу откидывается.       Когда Эрен чуть фокусирует взгляд, то видит перед собой Армина, Энни и Микасу. Те уже забыли о каких-то разногласиях из-за того, что ему хреново, Энни так и вовсе в шоке смотрит на него, и он понимает, видно, она чувствует вину за то, что произошло, надо будет с ней поговорить, но потом, слишком потом.       Криста стоит позади него, ее ладони осторожно касаются его висков, а пальцами она нажимает на самые болящие места между бровей и на висках. Он прикрывает глаза и достает свой телефон. Голова болит адски, да и вообще, ему настолько плохо, что единственное, чего он хочет, — это домой.       — Эрен, может, пойдешь наверх, проспишься? — осторожно спрашивает Микаса, наклоняясь к нему, а он, игнорируя ее, подносит свой телефон к уху.

…

      — Леви, твой звонит, — громко говорит Ханджи из другой комнаты и спустя миг заходит в ванную, держа в ладони звонящий самой стандартной мелодией телефон. Леви, стоя на предпоследней ступени стремянки, опускает взгляд вниз. Его волосы накрывает светлая косынка, на лице маска, в одной руке средство для выведения плесени, с которой он борется, во второй — тряпка.       Непонятно, как Ханджи вообще позволила этому появиться и разрастись в своей квартире, но он без ее просьб понял, что не может просто так оставить это у нее в ванной.       — Я не закончил, если это Эрен, ответь и поставь на громкоговоритель, если кто-то еще, игнорируй, это пиздец, Ханджи, тебе самой в этом жить приятно? — недовольно спрашивает он, а та закатывает глаза и, вставая спиной к раковине, у которой стоит стремянка, включает телефон на громкоговоритель.       Из динамиков сразу слышится музыка, Леви слегка хмурится, но продолжает борьбу с плесенью.       После встречи в кафе он, если честно, хотел сразу поехать домой, но Ханджи позвала к себе, сказав, что ей скучно, и раз все ее опрокинули с веселой субботой, он должен исполнить свой дружеский долг и скрасить ей вечер. Леви, в итоге, ничего ей не скрасил, но хотя бы почти уничтожил новую цивилизацию, что развилась на этом потолке.       Время близится к часу ночи.       — Леви… — Мужчина, слыша интонацию и то, как его имя протянули, понимает, что, похоже, момент с «сильно не напивайся» был парнем полностью проигнорирован. Он вздыхает. — Мне очень плохо, — Леви спускается по стремянке вниз, отставляет средства, снимает резиновые перчатки и забирает из рук Ханджи телефон, выключая громкоговоритель.       — Эрен, пойдем наверх, мы тебя уложим! — слышит он незнакомый голос какой-то девушки, Микасу бы Леви узнал, но голос звучит явно встревоженным. Возможно, это Криста, еще одна подруга Эрена.       — Ты меня слышишь? Леви… — дальше он слышит явное болезненное мычание, а также суету из голосов. Кто-то несет Эрену воды, еще кто-то пошел делать музыку тише, — приезжай, забери меня домой. — Леви замирает после этих слов, чуть сводит брови и вздыхает.       — Я скоро буду, дай Микасу или Армина, — он слышит довольный вздох, снова болезненное мычание, а потом недолгое шуршание. Музыка действительно становится тише, и когда он слышит слегка неуверенное «Алло», то понимает, что разговаривает с Армином.       — С праздником, — на выдохе произносит Леви, угрюмо смотря вперед себя.       — Спасибо большое, капитан Аккерман, — Леви хочет коснуться лба рукой от того, как к нему обращается совершенно не связанный с военной деятельностью парень, но вспоминает, что не мыл руки после резиновых перчаток, и сдерживает порыв.       — Напиши с его телефона мне точный адрес, я приеду за ним в течение получаса. Пока что поите водой, если захочет вырвать, пусть не сдерживается. Отведите его подышать свежим воздухом.       — Хорошо, я все понял. — Леви опять вздыхает и качает головой.       — До встречи, — выдыхает он и кладет трубку. Ханджи, все это время наблюдавшая за ним, начинает понимающе улыбаться. Леви, обходя ее, открывает кран и моет руки. Запах в ванной стоит не самый приятный.       — Ох уж эта молодежь, а? — с улыбкой произносит она.       — Я здесь не закончил, но почти все вывел. Доведи до конца, иначе опять разрастется. — Он указывает пальцем вверх, игнорируя слова подруги. Та все продолжает улыбаться, никак на это не отвечая, и они идут на выход. Ханджи продолжает болтать про то, что в двадцать и сама любила выпивать сверх меры и вообще нет ничего такого в том, что Эрен перепил на Дне Рождения друга, а Леви хочет ее ударить, чтобы не слышать того, что сам знает.       Он понимает, этими шутками она успокаивает его, но он не зол и почти не беспокоится, он знает, что Эрен там со своими сверхопекающими его друзьями, а значит, ничего плохого случиться не должно. Тем не менее, из квартиры Ханджи он выходит через шесть минут после завершения звонка.       Леви едет быстро, на верхней грани дозволенного, но все же не нарушая, потому что Эрену явно плохо и надо поскорее забрать его. Ханджи живет ближе к части, чем он, но машин почти нет, все же время позднее, так что Леви добирается до нужного дома быстро. На удивление дом выглядит вполне себе пристойно, ни блюющих по кустам студентов, ни вибрации от громкой музыки, ни чего-либо еще, что указывает на то, что внутри вечеринка.       Он паркует машину, выходит, не блокируя двери, и видит, что на улице у крыльца стоят Микаса и Жан. Второй явно чувствует себя не лучшим образом, но держит вид, однако, когда подходит Леви, становится понятно, что до этого тот и не пытался.       Кирштайн выпрямляется и отдает ему честь.       — Капитан Аккерман!       — Вольно, Жан, расслабься, мы не в части, — выдыхает Леви, поворачиваясь к девушке. Та выглядит слегка напряженной, смотрит на него волком, собственно, как и всегда.       — Эрен наверху, с ним Криста, — сразу говорит она, и Леви кивает. Странно, что она оставила Эрена с кем-то другим, тем не менее, судя по ее лицу, она явно не хотела этого делать. — Я провожу, Жан, заходи уже в дом, ты здесь замерзнешь, — недовольно произносит она, не глядя на парня, и, разворачиваясь, направляется в дом. Леви идет за ней.       Жан остается стоять на улице, он явно хочет, чтобы девушка осталась, но при нем, похоже, даже слова не может сказать.       Ему не очень-то интересно, чем занимаются его подопечные в свободные дни, лишь бы не причиняли никому вреда, но Кирштайн отчего-то уверен, что его это волнует.       Когда они заходят в дом, Леви, осматривая полуживых студентов и слегка морщась от затхлого запаха, тцыкает. Музыка играет не тихо, но в пределах нормы, видно, Армин не хочет проблем с соседями, но вечеринка явно не собирается завершаться. Всем здесь и так хорошо, и Леви даже видит Браус и Спрингера, что спят пьяным сном на диване, развалившись одна на другом. Такими темпами все его солдаты нечаянным образом перейдут в круг общения Эрена, и это не особо радует, если честно.       — У него непереносимость алкоголя, но он пил пунш, в котором смешали джин и шампанское, а до этого выпил еще и вина. — Леви слегка приподнимает брови и хмыкает.       Непереносимость алкоголя, значит.       Которую сопляк от него скрыл.       Леви не выказывает удивления и вспоминает то, как сам выпивал с Эреном, ничего подобного не заметив.       — Подтвержденная? Или сами решили так? — Они поднимаются наверх, Микаса поворачивает голову к нему. — И как это проявляется?       — Врачи подтвердили еще в нашем родном городе, ему можно не больше двух бокалов вина, но, как видите, он не всегда этого придерживается. Быстро пьянеет, долго и сложно отходит, если перепивает, еще может покрыться красными пятнами, но это если совсем много выпьет, — она говорит это ровным заученным тоном, видно, ее не первый раз спрашивают об этом. Они подходят к одной из комнат, и Микаса открывает дверь. Внутри находится Эрен, тот лежит на неразобранной кровати с открытыми глазами и смотрит в потолок, а рядом с ним сбоку сидит миловидная девушка со светлыми волосами и большими голубыми глазами. Эту девушку Леви уже видел в кафе, в котором работает Эрен.       Та поворачивается к ним, резко поднимается с кровати, ее лицо выглядит отчего-то крайне смущенным.       — Здравствуйте, меня зовут Криста Рейсс, я подруга Эрена. — Она не потягивает ему руки, а Эрен, понимая, что в комнату кто-то вошел, поворачивается на бок и начинает улыбаться.       — Леви, ты пришел! — радостно восклицает он, и за те двадцать минут, что Леви сюда ехал, голос Эрена не изменился и не пришел в норму, тот все так же тянет его имя и едва ли понимает, что вокруг него творится.       — Леви Аккерман, — отвечает Леви светловолосой девушке, и то, как друзья Эрена реагируют на него, достаточно забавно. Возрастной барьер для них кажется непреодолимым, даже для Микасы, которая явно не хочет его видеть. Он подходит к кровати и оглядывает парня. Конечно, тот выглядит помятым, щеки раскраснелись, глаза блестят, а волосы разметались по подушке.       — Ты пришел, я так рад, — выдыхает Эрен, глядя в его глаза, а Леви, садясь сбоку, касается его лба ладонью.       — Извинись перед своим другом за то, что сорвал его праздник, и поехали домой, — тихо отвечает Леви, отводя назад его волосы.       — Он с Энни, ему не до меня, они… — Эрен поднимает ладони и нажимает пальцами себе на виски, — целуются где-то там, я видел, не хочу отвлекать, иначе следующий поцелуй случится к моей старости…       — Еле говоришь, а шутки шутишь, сопляк? — раздраженно выдыхает Леви и осторожно приподнимает его, усаживая. Тот явно чувствует тошноту, и Леви, поддерживая его за плечи, перемещает руки на щеки и заглядывает глаза. — Смотри на меня, если хочешь вырвать, скажи, отведу в ванную, тут даже не думай. — Эрен отрицательно качает головой, тянется к нему, но Аккерман отводит голову. — Пока не почистишь зубы — ни за что, от тебя несет рвотой, — после этих слов Эрен выглядит явно обиженным, но Леви не реагирует. Он точно не собирается потакать тому, что здесь происходит.       Ладно бы еще просто нажрался, но вот о скрытой непереносимости алкоголя им предстоит разговор.       Эрен смотрит на него исподлобья, и Леви выдерживает взгляд больших пьяных глаз, строго смотрит, и тот, вздыхая, поднимается с кровати. Девушки с интересом наблюдают за тем, что происходит, а Леви, поворачиваясь к ним, говорит:       — Его вещи? — Микаса молча достает куртку Эрена из шкафа, а Криста передает рюкзак, и Леви свободной рукой берет куртку, а рюкзак закидывает на свое плечо. — Спасибо, что присмотрели, не шатайся, — последнее Леви строго говорит Эрену, и тот выпрямляется. Руки Аккермана тот не отпускает и не смотрит никуда, кроме него. — Иди за мной и держись за меня. — Они выходят из комнаты. Девушки, понимает Леви, тоже идут за ними, чтобы проводить. Эрен стоит совсем близко, почти касаясь грудью его спины, будто он может куда-то деться. По лестнице спускаются осторожно, но справляются без проблем, и уже внизу Микаса показывает, где лежит обувь парня. — Сможешь обуться? — Эрен молча несколько раз кивает, чуть шатаясь, наклоняется, и Леви со вздохом тцыкает, сжимая пальцами переносицу. — Позорище.       — Янпозорище, — невнятно буркает Эрен себе под нос, по итогу усаживаясь на задницу и прислоняясь спиной к стене. Он вытягивает ноги, кое-как надевает кроссовки, не развязывая шнурки, и, запрокидывая голову, смотрит в его глаза.       Некоторые студенты, наблюдая за Эреном, хихикают, явно находя обаятельным то, что он делает, но Леви едва ли видит то, что может вызвать улыбку.       — Ну и что расселся? — Эрен несколько раз долго моргает, и Леви понимает, что еще немного и парень заснет прямо здесь. Он наклоняется, подхватывает его под корпус и ставит на ноги. Тот воукает, удерживается за его плечи и пьяно улыбается, прижимаясь лбом к виску.       — Ты прямо мой принц на белом коне!       — Успокойся, — выдыхает Леви, отстраняясь, но Эрен словно осьминог и сейчас это не может не бесить. — Угомонись уже! — раздраженно говорит он, и тот замирает, явно шуганувшись его тона, и широко раскрытыми глазами смотрит на него, а мужчина, закатывая глаза, надевает на него куртку и застегивает до конца. — Пойдем, — сам он ни обуви, ни верхней одежды не снимал, так что он берет парня за запястье, открыв дверь, коротко прощается с провожавшими Микасой и Кристой и уводит Эрена из дома. Тот послушно топает за ним, видно, до сих пор под действием его тона, и когда Леви открывает ему пассажирскую дверь, замирает и смотрит на него со сведенными бровями. Его аквамариновые глаза блестят.       — Ты злишься?..       — Я разозлюсь, если ты не сядешь в машину, — достаточно резко отвечает Леви, но видя, что парень и так на грани какой-то пьяной истерии, смягчается, насколько может: — Эрен. Я не злюсь. Садись. Я заебался повторять. — Получается, конечно, не очень, но он, в принципе, никогда не мог выдавать одни эмоции за другие. Сдерживать их — да, но он и сейчас, по факту, сдержан.       Йегер смотрит на него недоверчиво и виновато, но послушно садится, а Леви, закрывая за ним дверь и желая себе сил, садится за руль. Он сам пристегивает Эрена, а потом и себя.       Едут молча, Эрен не сводит с него взгляда и качается каждый раз, когда машина набирает или сбавляет скорость. Благо ехать им совсем мало.       — Я не хотел напиваться.       — Да, кто бы мог подумать, что при непереносимости алкоголя нельзя алкоголь, — угрюмо отвечает Леви, чувствуя, что начинает злиться, а Эрен переводит на него шокированный взгляд.       — Откуда ты узнал?!..       — Не от тебя явно, щенок, — выдыхает Леви, заезжая на подземную парковку своего дома. Эрен удивленно и испуганно смотрит на него, а Леви, поджимая губы, качает головой. — Джин с шампанским, мать твою… это кому угодно в голову ударит, с какой башкой ты это пил?       — Я не знал, что там намешано…       — Но ты знал, что там что-то намешано, черт возьми, — низко отвечает Леви, паркуясь и отстегивая ремень. — Или ты такой тупой, что перепутал это с бокалом вина, которое тебе, как оказалось, можно?       — Кто тебе сказал? Это Микаса, да? Она вечно лезет не в свое дело! — Леви выходит из машины, закрывает дверь со своей стороны и обходит ее, чтобы открыть Эрену. Ему надоел этот цирк.       — Вылезай.       — Ты злишься и явно не хочешь, чтобы я был здесь, я поеду в общежитие! — громко говорит Эрен, отстегивая при этом ремень безопасности. Он выходит из машины, смотрит на него с виной и явным страхом, но едва ли это может разжалобить мужчину.       — Нет, сопляк, ты закроешь свой рот, пойдешь со мной, примешь холодный душ, сожрешь столько абсорбентов, сколько я тебе скажу сожрать, и ляжешь спать, а завтра мы с тобой серьезно поговорим. — Леви за руку отводит его от машины, чтобы не мешался, удерживает, когда понимает, что того до сих пор качает, и закрывает дверь машины, хлопая сильнее, чем надо. От громкого звука Эрен вздрагивает, но не двигается с места, даже когда Леви начинает идти в сторону лифта.       — Ты хочешь бросить меня?.. — Леви замирает, оборачивается и удивленно смотрит на парня. Тот выглядит подавленным, смотрит вниз, будто бы действительно верит в свои слова. У него слегка дрожит нижняя губа.       Твою ж мать…       — Эрен, — Леви поворачивается к нему, подходит почти вплотную и заглядывает в глаза, стараясь найти хоть отголосок осознанности, но тот отводит взгляд и не смотрит на него, — ну что ты несешь?       — Я не рассказал о непереносимости алкоголя, нарушил обещание!.. — Эрен звучит подавленно и виновато, и его голос дрожит, и кажется, тот вот-вот расплачется пьяными слезами.       — Все завтра, Эрен, пойдем домой, — Леви укладывает ладони на его плечи. — Тебе надо отрезветь, у тебя… мысли больные в голову от алкашки лезут.       — Ты не захотел меня целовать, злишься на меня и теперь хочешь серьезно поговорить — я лучше поеду в общежитие… вернусь… не знаю… когда ты остынешь, но не раньше!       Это надо заканчивать, понимает Леви и, ухватывая парня покрепче за запястье, ведет за собой насильно, и Эрен поддается. Объяснять тому сейчас хоть что-то нет никакого смысла, тот все равно не услышит и не поймет.       В лифте Эрену становится плохо, его явно мутит, и Леви, быстро открывая дверь в квартиру, сразу же в обуви и в куртке заводит его в гостевую ванную, где тот, согнувшись над толчком, вырывает. Леви брезгливо смотрит на него, нажимает на слив и, включая воду в раковине, рукой вытирает его рот.       Им предстоит очень интересная ночь, со вздохом понимает мужчина.       Эрену, конечно же, плохо, и в глубине души, хотя Леви никаким образом этого не показывает парню, очень ему сочувствует. Тот мычит от боли и спазмов, через силу пьет воду, стабильно проливая ее себе на подбородок и грудь, и мычит себе под нос, что умирает.        — Маленький идиот, ну и стоило оно того?.. — выдыхает Леви, отводя его уже в свою ванную и усаживая на толчок. Тот до сих пор сидит с полупустой бутылкой воды и безучастно смотрит вперед себя, пока Леви включает душ, регулируя воду, чтобы та была не совсем ледяной, но все же лишь едва теплой. Он возвращается к Эрену, слегка приглаживает по привычке его волосы и помогает раздеться, сначала снимая промокшую футболку, потом джинсы, а следом белье и носки, все сразу же кидая в стирку. Тот моментально покрывается мурашками, пытается прикрыться руками, а Леви вздыхает и закатывает глаза. — Ну и чего я, по-твоему, там не видел?       — Ты видел при других… обстоятельствах, — Эрен упирается локтями в колени зарывается пальцами в волосы, слегка оттягивая их, а Леви, качая головой, поднимает его за плечи и ведет к душевой кабине, — не хочу в душ…       — Я не спрашивал, чего ты хочешь. — Леви мягко подталкивает его в поясницу, а тот, не подозревая, что вода холодная, смело встает под нее и вскрикивает от неожиданности, быстро пытаясь вылезти, но Леви преграждает ему путь собой, скрещивая руки на груди.       — Леви! Она ледяная! — На него смотрят большими, полными боли от предательства глазами. Эрен обнимает себя за плечи, дрожит, но, в общем, сделать ничего не может. Леви видит, как его кожа становится гусиной, тот часто дышит, видно, стараясь согреться.       — Поможет протрезветь, только голову не мочи, — спокойно говорит мужчина, — выпрямись.       — Мне холодно!       — Привыкнешь. — Леви тянется за его спину, берет душ в руку, но Эрен пытается увернуться, и ему приходится излавливать его. — Эрен, мать твою!       — Она пиздец ледяная!       — Никуда не денешься, пиздюк малолетний!       Конечно, Леви промокает вместе с Эреном, когда ополаскивает его тело со всех сторон, но холодный душ логично приносит свои плоды, и парень неплохо так трезвеет, правда, от спазмов в голове и желудке его это едва спасает, но хоть возвращает ясность сознания.       Так Леви позволяет Эрену выйти из душа спустя пять минут, оборачивает его в большое полотенце, а сам снимает с себя промокший верх, оставаясь только в штанах. Волосы свои он тоже намочил, но это ничего, он в любом случае собирался принимать душ, после того как уложит Эрена.       Тот успокоился. Смирно ждет, пока Леви закончит, в его глазах появилась осознанность, так что смотрит он по большей части виновато, а также не издает ни звука. Леви встает перед ним, опускает полотенце вниз и повязывает его на узкие бедра парня.       — Умывайся и иди в постель, твои вещи для сна я вытащил, — устало выдыхает мужчина, желая отстраниться, но его ловят за руку.       — Леви…       — Завтра, — перебивает мужчина и, отстраняясь, открывает шкаф, где лежит аптечка. Он видит через зеркало, что Эрен смотрит на него, но все же послушно склоняется над раковиной и достает из зеркального шкафчика над ней свою зубную щетку.       Когда Леви остается наедине с самим с собой, то тяжело вздыхает.       Он понимает, завтра узнает причину того, почему Эрен вообще скрывает от него то, что, по сути, скрывать не имеет никакого смысла, но во всяком случае, он теперь точно знает, что Эрен все же может ему если не откровенно врать, то сильно недоговаривать.       — Сколько ты весишь? — спокойно спрашивает Леви, выходя из ванной, в его руке баночка абсорбента. Эрен, сидя на своей половине кровати уже в сменном белье и белой безрукавке, поворачивает голову к нему.       — Где-то 167 фунтов, — тихо отвечает парень, и Леви кивает. Он садится около него, выливает жидкость в крышку, ориентируясь на отметки веса внутри нее, и передает ее парню. Тот смотрит на него исподлобья. — Леви, я…       — Пей молча, — перебивает мужчина. — Закрой потом и поставь на тумбочку, сам уберу. Я в душ.       — Леви, подожди. — Эрен быстро выпивает содержимое, не ощущая вкуса, потом откладывает лекарство и быстро поднимается с кровати, нагоняя его. — Подожди, пожалуйста, не убегай, нам надо поговорить!       — У меня нет ни сил, ни, честно говоря, желания с тобой говорить сейчас, — устало отвечает Леви. Он открывает шкаф, достает спальную одежду, потому что, в общем-то, не успел переодеться в домашнюю, и хочет уйти в ванную, но Эрен ловит его за запястье и останавливает, разворачивая к себе.        Аккерман молча смотрит на него, не меняясь в лице. Эрен больше не выглядит пьяным, просто уставшим и болезненным. Он слегка поджимает пухлые губы и заглядывает ему в глаза.       — Я не хочу, чтобы одна ошибка что-то меняла между нами, — выдыхает Йегер, прикрывая глаза и прикусывая губы. — Это просто аллергия. Я не подумал рассказать, потому что не планировал много пить.       — Я тебя услышал. Теперь ложись в кровать и постарайся заснуть, — ровным голосом отвечает Леви, а Эрен, понимая, что едва ли его слова изменили ситуацию к лучшему или к худшему, отстраняется и отпускает его.       Он продолжает смотреть в его глаза, а потом все же отходит и ложится в кровать, и Леви уходит в ванную, закрывая за собой дверь.       Он достаточно долго принимает душ, снимая с себя напряжение этой ночи, моет волосы, хотя обычно делает это с утра, но по факту, он просто хочет дать Эрену время заснуть. Знает, иначе тот все равно захочет поговорить, а им, по-хорошему, обоим надо поспать.       Привычно давая высохнуть телу без полотенца, он умывается, готовясь ко сну, высушивает волосы полотенцем до почти сухого состояния, потом на высохшее тело надевает пижаму и выходит из ванной.       В спальне свет уже выключен, но из-за пока что включенного света в ванной он может видеть, что парень лежит на спине с закрытыми глазами. Он укрыт одеялом только наполовину, его грудь часто вздымается, дышит тот тяжело, но это и неудивительно.       Леви же, выходя из спальни, обходит квартиру, выключает везде свет, закрывает на замок входную дверь, проверяет, чтобы все было на своих местах, и возвращается в спальню.       В голове много мыслей, и при этом ни одной связной, единственное, что он понимает, так это то, что выдохся, несмотря на то, что физической нагрузки почти не было. Зато эмоциональной хоть отбавляй. Он ложится со своей стороны, вытягивает ноги и прикрывает глаза. И минуты не проходит, как он чувствует, что Эрен придвигается к нему и укладывается головой на плечо.       — Прости меня, — слышит он тихий низкий голос парня и усмехается про себя. В полусне тот опять начинает извиняться, словно действительно боится, что Леви может так легко разорвать с ним связь.       Видно, Ханджи действительно права в том, что страхи у них одни на двоих, и похоже, что и Эрен живет в поисках каких-то доказательств того, что Леви не уйдет при первой же его оплошности.       Мужчина зарывается пальцами в его каштановые волосы и чуть наклоняется, оставляя на лбу поцелуй, чувствуя, как после этого Эрен укладывает ладонь на его плечо и тихо вздыхает, уходя обратно в сон.       Леви не знает, что может заставить его отказаться от Эрена, ему кажется это чем-то невозможным, но все же это не значит, что его ошибки он будет спускать с рук.

…

      Эрен просыпается на удивление без сильной головной боли. У него нет состояния неведения, нет хотя бы частичного отсутствия памяти, по факту, он помнит весь День Рождения Армина от начала и до конца.       — Блядь, — выдыхает он, прикрывая теплыми ладонями лицо. Он трет глаза, потом поворачивает голову в сторону, где должен лежать Леви, но того очевидно нет, а он даже не проснулся, когда тот вставал с кровати. Эрен смотрит в потолок и раскидывает на широкой кровати руки.       В комнате достаточно темно из-за полностью закрытых занавесок, он плавно присаживается, слегка сжимает виски от прострелившей боли и замечает, что на тумбочке с его стороны лежат стакан, бутылка воды и блистер тайлинола.       На выдохе, игнорируя обезболивающее, он поднимается с кровати и подходит к окну, раскрывая занавески, и слегка щурится от солнечного света, но это помогает держать глаза открытыми. Наверное, не чувствуя за собой вины, он бы продолжил спать, но сейчас он прекрасно понимает, что должен найти Леви и все ему объяснить.       Вид из окна выходит на дорогу по большей части, Эрен смотрит на крыши проезжающих машин, слегка залипая на них, а потом вздыхает. Поговорить-то надо, но вот грудь сковывает страх. Что, если Леви… перестанет ему доверять? Начнет сомневаться?       У него и правда не было цели скрывать непереносимость, в конце концов, это не самое страшное, что он скрывает от мужчины.       Эрен проводит руками по лицу и вздыхает. Нет. Он не позволит Леви разочароваться в нем, а вечно прятаться в комнате не выход, чем быстрее они все прояснят, тем лучше.       Он видит свой рюкзак сбоку от комода, достает оттуда домашние вещи и возвращается к своему телефону, который Леви привычно поставил на зарядку. Уведомлений — тысяча, но проверять их пока что нет никакого желания.       Час дня… проспал он, конечно, дохрена. Он качает головой, ругая себя в мыслях последними словами, и направляется в ванную. Принять душ было бы неплохо, у него во рту до сих пор привкус рвоты и желчи, и ему кажется, тюбика зубной пасты не хватит, чтобы этот привкус перебить.       При мысли о еде становится плохо, но он знает, ему надо съесть что-нибудь жирное, типа яичницы, чтобы в желудке стало легче.       Эрен снимает белье и безрукавку, в которых спал, осматривает себя в зеркале, крутит головой, понимая, что лицо у него отекшее, но без особой жести, волосы выглядят так, словно он не мыл голову дня четыре, уж черт знает почему, а губы из-за отеков смотрятся так, будто он их решил увеличить какими-то инъекциями.       — Ну блядь… — мученически выдыхает он, вспоминая, что вчера умудрился поцеловаться с Энни. Он прикрывает лицо ладонями и качает головой. Хорошо хоть, что по факту, это она его поцеловала, а он не ответил и даже оттолкнул, но если Леви это узнает не от него, то будет не хорошо. — Сам расскажу, — решает он, произнося вслух, продолжая мысли, и, забирая в душевую кабину свою зубную щетку и пасту, включает воду, которая сначала логично холодная, но неплохо бодрит, а потом уже и горячая, и становится хорошо. Он с наслаждением вздыхает, включая режим тропического душа. После старенькой душевой их общежития принимать здесь душ — как в рай попасть.       Эрен намыливает свои волосы, массирует кожу головы и подставляет под струи лицо, также активно моет тело и чистит зубы несколько раз, сплевывая себе под ноги в слив. Когда он открывает душевую кабину, зеркала слегка запотевают, и Эрен, быстро обтираясь полотенцем, завязывает еще влажные волосы, которые только сверху удается подобрать резинкой, в хвост, а потом надевает домашнюю одежду.       В этот раз это его привычные шорты и коричневая футболка с мультяшными киви с рожицами всех эмоций.       Когда он осторожно приоткрывает дверь, то сразу видит Леви. Тот на привычном месте позади дивана расстелил коврик для фитнеса, возле того находится несколько гантелек, резинка для приседаний и колесо для пресса, которое вводит Эрена в уныние каждый раз, когда он пытается с ним справиться.       Леви делает это с такой легкостью, а Эрен, несмотря на то, что визуально пресс у него выглядит внушительным, едва ли может за ним повторить хотя бы два раза.       На Леви только легкие спортивные штаны, занимается тот без верха, и на его спине Эрен даже отсюда видит многочисленные шрамы, от вида которых привычно сжимается сердце. Эрен никогда не показывает этой реакции, только излишне осторожными прикосновениями.       Мужчина сейчас и вовсе не делает никаких упражнений, сидит на коврике спиной к спальне, одна его нога вытянута, колено другой согнуто, он придерживает мобильник между плечом и ухом.       — В следующий раз, когда вернешься, — усмехаясь, говорит кому-то Леви, и Эрен останавливается, чтобы не издавать никаких звуков. — С каких пор мы живем по системе штрафов, с чего это я должен тебя угощать?.. Я… ладно, решим, отключаюсь, у меня любопытные уши проснулись, — Леви поворачивает голову к нему, и Эрен вздрагивает от того, насколько резко это было. Он точно не издал ни звука, даже дверью не скрипнул, и ему иногда и правда кажется, что у мужчины есть третий глаз на затылке и суперслух. — До встречи, Эрвин.       О, ну конечно же это Эрвин, фыркает про себя Эрен.       Он топчется на месте, а потом выходит в зал, прикрывая за собой дверь, и подходит к мужчине, который поднимается с мата. Его тело слегка блестит от пота, он зачесывает черные волосы назад, открывая сбритые участки, и выжидающе смотрит на него, а Эрен сглатывает резко накопившуюся слюну.       Леви выглядит, если честно… очень желанным, даже несмотря на то, что явно настроен не очень дружелюбно. У того спокойное лицо, но за то время, пока они встречаются, по взгляду, по напряженным губам и выражению бровей Эрен научился распознавать его настроение. Сердце пропускает удар, и Эрен нервно прикусывает губы, а мужчина явно ждет, что разговор начнет именно он.       Что ж, это справедливо.       — Насчет вчерашнего… — неуверенно начинает Эрен, тоже глядя ему в глаза, а Леви смотрит на него, как на идиота, с небольшим прищуром и явным раздражением.       — Скажи, ты понимаешь, почему я зол на тебя? — спрашивает Аккерман, особо не церемонясь со вступлениями. Они не проходят дальше расстеленного коврика. Эрен смотрит себе под ноги и пожимает плечами.       — Я не рассказал тебе о непереносимости, — тихо начинает перечислять Эрен, отчего щеки горят стыдливым румянцем, — напился и вел себя как идиот, облевал тебе… — он взмахивает рукой в сторону гостевого туалета… — туалет, и тебе пришлось возиться со мной.       — Мне не нравится, что ты скрыл ее от меня, но зол я, потому что, несмотря на свою непереносимость, ты все же выжрал столько, что едва ли мог соображать и ровно идти, — говорит ему Леви, словно и не слушал, что говорил тот сам. Эрен неуверенно смотрит на него.       — Я не специально скрыл, не думал, что буду много пить, а напился просто из-за того, что… ну, разозлился и слегка потерял контроль, — парень вздыхает, он пытается не звучать как идиот, но, судя по тонкой приподнятой брови, выходит крайне скверно. — Я ненавижу, когда мне под ухо жужжат, что мне что-то нельзя, а Микаса… просто жить без этого не может.       Леви хмыкает и, нахмурившись, качает головой.       — Удивительно… ты… что, думаешь, сопляк, твоя подруга тебе по приколу советует контролировать вопрос с выпивкой? Или ей нечем заняться, кроме как следить за тем, чтобы ты не окочурился, потому что сам контролировать себя не в состоянии?       — Нет! Конечно, нет, просто… — Эрен замолкает, понимая, что не может описать Леви картину целиком. Конечно же, он звучит как мудак, который не ценит дружескую помощь, конечно, звучит как идиот, который не понимает, что о нем заботятся. Но как объяснить то, что он устал от того, что бо́льшую часть из того, что ему говорят его друзья, — это ебаные указания и не всегда нужная ему забота. Чрезмерная. Он не договаривает, а Леви не тянет ответа на и так изначально риторический вопрос. — Я понимаю, что они заботятся… просто этого бывает слишком много, и я бы не окочурился! Это просто… звучит страшно, но не страшнее, чем обычная аллергия, — все же договаривает Эрен, подходя на шаг ближе. Леви слегка задирает голову, чтобы смотреть в его глаза.       Он выглядит серьезно рассерженным, и в его прозрачных глазах Эрен отчетливо видит разочарование, и только от этого у парня начинают леденеть ладони и часто биться сердце.       — Скажи… ты думал, если я об этом узнаю, то тоже буду, как курица-наседка, стоять над тобой с просьбами, чтобы ты не пил?.. — Эрен отрицательно качает головой. — А почему тогда? Почему бы не рассказать, что тебе нельзя больше двух бокалов вина? Я ведь сам наливал тебе больше!       — Не рекомендуется, — поправляет его Эрен, упрямо заглядывая в его глаза. — Я не умру от того, что перепью, просто мне сильно дает в голову, и я не скрывал нарочно, говорю же!       — Знаешь, в чем самая большая проблема? Ты оправдываешься по привычке, но мне не нужны ни твои оправдания, ни извинения, они ничего за собой не несут, — со злой усмешкой говорит Леви, а потом на выдохе качает головой и отходит на шаг. — Бессмысленное сотрясание воздуха, — он разворачивается, но Эрен, понимая, что тот хочет уйти, закончив разговор, в один шаг перекрывает ему дорогу и удерживает за руку.       — Леви… — Эрен разворачивает его к себе и укладывает ладони на узкие щеки. Он сводит брови и поджимает губы, а мужчина продолжает смотреть на него, как на нашкодившего щенка. — Не отворачивайся от меня, я… могу совершать ошибки, я ведь просто человек… — выдыхает Эрен, не понимая, что еще он должен сказать, потому что все слова, насколько бы правдивыми они ни были, не имеют должного эффекта, мужчина все равно зол на него.       Леви же, укладывая ладони на его запястья, отстраняет руки со своих щек и серьезно заглядывает в глаза.       — Твоя безопасность, Эрен… важнее всего, — начинает мужчина. — Мне необходимо знать, в безопасности ты или нет. — Эрен немного непонимающе смотрит на него, приподнимает брови, внимательно слушает, а Леви, укладывая ладонь на его рот, не позволяя что-то вставить, продолжает: — В первую очередь я всегда думаю об этом… когда спрашиваю, где ты, с кем и что, потом уже обо всем остальном. И, если в твоем окружении будут люди, неприятные лично мне по каким-то причинам, я не буду указывать тебе, общаться с ними или нет, считаю, ты сам в состоянии решить, кого пускать в свое окружение, но, тем не менее, если я заподозрю даже самого близкого тебе человека в том, что он подвергает твою жизнь риску, насрать, пусть минимальному, пусть просто уговаривает тебя с парашютом прыгнуть — и я костьми лягу, но с этим человеком ты общаться перестанешь. — Эрен выдыхает тихое «О», а Леви, угрюмо глядя на него, зарывается ладонью в свои волосы и устало вздыхает. — А теперь скажи, тебе я могу доверить твою безопасность?.. — тихо спрашивает Леви, убирая ладонь с его губ. — Или же я должен каждый раз надеяться, что никто из твоих друзей случайно тебя не выбесит своей заботой, чтобы ты, ну не знаю, не спрыгнул с крыши, чтобы им что-то доказать?.. Люди без непереносимости лежат под капельницами от передозировки, тебе эту передозировку явно схватить легче, так почему, мать твою, ты позволяешь себе из злости и прочей хуйни подвергать свою жизнь риску на пустом, мать его, месте? — Леви совсем слегка повышает тон, хотя все это время говорил с ним строго и спокойно.       Они молчат некоторое время. Леви все так же угрюмо смотрит на него.       Леви ведь… с самого начала говорил, что ему важно знать обо всем не из недоверия, и Эрен, думая об одних симптомах его расстройства, как идиот, забывает о других, вроде страха потерять близких людей и сильной тревожности, связанной с этим.       — Прости, — искренне произносит Эрен, в который раз извиняясь перед мужчиной.       — Не надо.       — Ты можешь мне доверять, — шепотом говорит Эрен, заглядывая в его прозрачные глаза. — Я не могу обещать, что всегда буду придерживаться нормы в два бокала вина, но… ты будешь знать, когда я выпиваю больше… и я буду контролировать себя, правда!       — Что ж, похвально, что ты хотя бы не врешь… Эрен, — на выдохе произносит Леви. — Скажи, есть еще что-то, что я должен знать? — Он заглядывает в его глаза, а парень замирает, словно мышь перед удавом.       Сказать?..       Нет! Нет, ни за что, слишком рано… Леви просто не готов, если он… будет знать, что Эрен не контролирует себя… нет, нет никаких вариантов, что Леви сможет с этим спокойно жить. Не с его тревожностью, не с его симптомами. Сначала Леви должен понять, что он и во время фаз может быть на связи и вполне себе… адекватным, что ему не о чем беспокоиться, а уже потом он расскажет.       Он должен что-нибудь придумать.       Иначе Леви точно решит, что легче отказаться от него, чем постоянно думать, не переклинило ли его в очередной раз.       — Есть кое-что… — выдыхает Эрен, и Леви, напряженно смотря на него, кивает, побуждая продолжить: — Вчера меня поцеловала Энни… это, — он видит, как тонкие брови Леви стремительно ползут вверх, — это было внезапно! Я ей не ответил и оттолкнул сразу, мы уже пьяными были, и она это сделала, чтобы Армин приревновал, так что… я просто решил, что лучше я сам тебе расскажу, чем это каким-то образом всплывет, я… просто хочу, чтобы ты об этом знал и знал, что это ничего не значит и я этого не хотел! — он заканчивает намного громче, чем начинал это предложение, нервничая, вдруг Леви это примет за измену или что-то типа того, но тот просто напряженно смотрит на него, а потом тцыкает и сжимает пальцами переносицу.       — Твою же мать… тебя вообще можно выпускать из поля своего зрения?..       — Ну я ведь не специально… — неуверенно отвечает Эрен, а Леви со вздохом качает головой.       — Правильно, что рассказал, — спокойным тоном отвечает мужчина, и Эрен несмело улыбается и пожимает плечами.       — Я… если честно, в этот момент мог думать только о том, что ты каким-то образом окажешься перед нами, увидишь все и убежишь, а я даже объясниться не смогу, — неуверенно говорит Эрен, слегка сбивая хвост, когда по инерции пытается встряхнуть волосы.       — Я бы не убегал… просто стоял бы в слезах и смотрел на происходящее, — тот говорит это абсолютно серьезным тоном, и спустя секунду они оба усмехаются, а Эрен слегка пихает его в плечо.       — Не издевайся, и… большое спасибо, что приехал вчера, — Эрен делает шаг к нему и заглядывает в глаза, а Леви спокойным взглядом смотрит на него. Эрен больше не чувствует его злости, но ему нужно, чтобы тот окончательно оттаял. — Ты был мне очень нужен.       — Ты вроде не фанат заботы, как оказалось.       — Да, — не отрицает Эрен, укладывая ладони на его торс и слегка притягивая к себе. Он сгибается и упирается лбом в крепкое плечо мужчины, чтобы почувствовать его запах. Эрен вздыхает и ладонями оглаживает неровную кожу спины, — но когда это делаешь ты… я чувствую только… теплоту, спокойствие, — он крепче обнимает мужчину, вдыхает его запах и чуть тише произносит: — и безопасность.       Эрен говорит правду. Леви единственный человек, чья забота не выводит из себя, чье внимание и вопросы о его самочувствии не триггерят и не тревожат душевную рану. Может, потому что он понимает, что это необходимо самому Леви, может, и из-за того, что делает тот это вне зависимости от болезни, Эрен не знает.       Он чувствует, как на затылок и спину ложатся крепкие руки и что его тоже обнимают в ответ, и наконец облегченно вздыхает. Кажется, они пережили первую «семейную» ссору, думает Эрен.       — Надеюсь, ты понимаешь, что тебя ждет наказание?.. — Эрен хмыкает и начинает многозначительно улыбаться, он выпрямляется и, касаясь лба Леви своим, с играющей улыбкой отвечает:       — Звучит заманчиво, — он поддевает резинку спортивных штанов Леви. Мужчина молча усмехается, подаваясь вперед и вовлекая его в поцелуй.       — Ты даже не представляешь насколько… — выдыхает в его губы Аккерман, и Эрену становится совсем не до слов.

…

      — Ты знаешь, когда ты говорил о наказании, я думал, что ты имеешь в виду совсем другое… — уныло произносит Эрен, стоя посреди своей небольшой комнаты в общежитии.       После того как они поговорили, их день прошел вполне себе обыденно. Пока Леви был в душе, Эрен приготовил им завтрак, потом занимались своими делами, Эрен поболтал с родителями по видеосвязи с кухни, потом играл в приставку, пока Леви проверял какие-то рабочие бумаги, а чуть позже мужчина присоединился к нему. Где-то к пяти часам тот предложил довезти Эрена до общежития, сказав, что он не высыпается, когда ходит на занятия от Леви — все же ехать тому приходится сильно дольше, но больше мужчину злит, что, просыпаясь от кошмаров, он волей-неволей будит его.       Пока они ехали, Леви сказал, что наказание его ждет в общежитии, так что Эрен был полон предвкушения, а Леви выглядел слегка насмешливым весь путь, и теперь парень понимает, что тот просто прекрасно видел, что мысли Эрена находятся конкретно так ниже пояса, когда он думает о наказании.       — Я догадался, — усмехаясь, отвечает мужчина, отодвигая стул и усаживаясь на него. Эрен мученически на него смотрит, сводя брови.       — Ну ты же не серьезно?.. Я так не хочу убираться здесь в свой выходной…       — Наказание на то и наказание, сопляк, оно и не должно нравиться, — пожимая плечами, отвечает Леви, а Эрен угрюмо смотрит на него. — Помоешь пол, пропылесосишь, отправишь несвежую одежду стираться, а чистую погладишь, с постельным бельем то же самое, конечно же, уберешь пыль из труднодоступных мест, протрешь ее там, где не видно и не мешается, — он показательно проводит пальцами под столом и показывает ему, что на них остался небольшой, но заметный след, — помоешь окно, с наружной стороны включая, — Леви достает свой привычный белый платок и протирает испачканные пальцы, — разберешь на столе этот беспорядок…       — Да тут кроме лэптопа и ручек с тетрадью ничего и нет!       — В общем, работы здесь на два-три часа, не меньше…       — Ты мне будешь помогать? Я без понятий, как мыть окна снаружи! И гладить толком не умею… — с надеждой спрашивает Эрен, даже не пытаясь отмазаться, понимает, что Леви едва ли ему это позволит, а вину свою загладить все-таки надо.       Леви усмехается, поднимается со стула и идет к застеленной легким синим покрывалом кровати.       — Я расскажу, что будет непонятно, не переживай, можешь приступать, — он укладывается на нее и достает телефон, включая свою игрушку-убивалку времени.       Эрен до сих пор с надеждой смотрит на мужчину, но, понимая, что на него не реагируют, вздыхает и уходит из комнаты в хозблок, чтобы взять средства для уборки.       Несмотря на то, что его комната достаточно маленькая, на все про все уходит чертовых три часа. Три часа нескончаемой уборки, которая прерывалась лишь несколько раз, когда Леви его жалел и выходил из комнаты за чаем и снеками.       Эрен не очень-то и хотел чай, но от небольших перерывов не отказывался.       Леви заставил его убирать все в резиновых перчатках, и руки теперь по ощущениям какие-то… мерзкие и сухие, зато вся его комната чуть ли не блестит и выглядит как новенькая, черт возьми, они даже занавески сняли и выбивали из них пыль на улице. Хоть в этом Леви ему помог, но в остальном и пальцем не пошевелил, лишь указывал, как правильней и быстрее, отчего у Эрена появлялось желание бросить в него тряпкой или губкой, в зависимости от того, что держал в руках.       Тем не менее, за это время его одежда успела постираться в общей стиралке и даже просушится в общей сушилке, правда, и ее пришлось долго и упорно гладить, потому что Леви несколько раз отправлял переглаживать ту или иную шмотку.       Сейчас Эрен заваливается на узкую кровать рядом с Леви и устало смотрит в потолок, выдыхая.       — Устал? — с улыбкой спрашивает мужчина, проводя ладонью по его волосам и отводя их ото лба. Эрен дует губы.       — Посмейся еще, конечно, устал!       — Зато здесь теперь приятней находиться, не находишь? — Ну… на самом деле, конечно приятней. Комната выглядит лучше, чем когда он въезжал в нее, все аккуратно и на своих местах, пахнет свежестью от открытого окна и слегка средствами для мытья.       — Ты изверг, — фыркает Эрен, а Леви, нависая над ним, приподнимает бровь.       — Если бы я был извергом, то также заставил бы убрать общую комнату и ванную, но думаю, с тебя сегодня хватит стресса, — Эрен смотрит на него огромными глазами, понимая, что, оказывается, был и такой вариант развития событий, а Леви опять укладывается на подушку. Эрен выдыхает и прикрывает глаза. Спустя мгновение его желудок издает утробный жалобный звук.       — Кушать хочу, — произносит Эрен, не смущаясь. Он приподнимается и смотрит на расслабленного Леви. Если честно, мужчина до сих пор не особо вяжется с этой комнатой, но это здорово, что тому комфортно и здесь проводить с ним время.       — Я услышал, — отвечает Леви, а Эрен усмехается. — Хочешь пойти куда-нибудь?       — Здесь рядом есть офигенная пицца, самая вкусная в городе, клянусь! — Эрен вспоминает тянущийся сыр и слегка закатывает глаза. Он бы сейчас с удовольствием ее схомячил. — Может, дойдем? Они точно открыты до десяти, но только это не совсем кафе, это больше выглядит как точка фастфуда, но у них там печь дровяная, пицца получается просто нереальной. — Леви смотрит на него снизу вверх своим обычным спокойным взглядом, его лицо полностью расслабленно, а уголки губ совсем едва приподняты, и это только от того, что он смотрит на него, Эрена.       — Пойдем, — Эрен победно поднимает руки, а Леви взлохмачивает его волосы, расплетая их, обеими руками.       Эрен надевает плотные джинсы и поверх футболки свою привычную зеленую толстовку, Леви же одет объективно легче, в обычную кофту с открытыми ключицами, джинсы, но нельзя сказать, что на улице холодно, разве что ветрено.       Когда они выходят из комнаты, ребята в большинстве своем отдыхают в общем зале, сам Эрен тоже, когда остается в общежитии, предпочитает сидеть не в комнате, а в зале с остальными. Им предлагают посмотреть какой-то сериал, но они очевидно отказываются.       Леви издалека видит место, куда ведет его Эрен. Оно совсем не похоже на обычную пиццерию, как тот и говорил, и, как рассказывает парень по дороге, работает большая и дружная семья сицилийцев, состоящая из взрослого отца, матери и трех уже взрослых сыновей, у которых у каждого свои семьи. Он это знает, потому что давно познакомился с ними и те рассказали ему, что используют какие-то свои семейные рецепты соусов, которые придают пицце не только восхитительный, но еще и уникальный вкус. Ну и, конечно, не жалеют начинки.       — А еще они немного учат меня итальянскому. Я знаю «добрый день», «добрый вечер», «ты невероятна красивая»… и «это очень вкусная пицца»! — с улыбкой продолжает рассказывать Эрен, а Леви внимательно слушает его. — Я еще кое-что знаю, хочешь скажу? — спрашивает Эрен, наклоняясь к уху. Мужчина заинтересованно смотрит на него.       — Ну?..       — Sono pazza di te, — произносит Эрен, и Леви усмехается и переводит на него взгляд. Парень выглядит довольным, смотрит на него с небольшим прищуром и улыбкой. [Соно пацца ди те — схожу по тебе с ума]       — Интересным фразам тебя учит эта семья, — Эрен смущенно пожимает плечами. Леви рассказывал парню, что знает немало языков, так что то, что он знает итальянский, не новость для Эрена.       — Кто же знал, что пригодится, — с улыбкой отвечает он, а Леви, поворачиваясь к нему, заглядывает в глаза.       — Portrei guardarti tutto il giorno, — тихо отвечает мужчина, не сводя взгляда с его лица. Эрен слегка смущается, но, конечно, он не может знать, что ему сказал Леви. [Портреи гуардарти тутто иль джорно — я могу смотреть на тебя целыми днями]       — И как это переводится?..       — Как-нибудь расскажу тебе, — отвечает Леви, а Эрен, привычно прикусывая губы, улыбается и кивает. Он отвечает тихое «ладно» и больше не отстраняется от него, они идут плечом к плечу.       Когда они доходят до места, Леви видит, что внутри все высокие столы, за которыми не сидят, заняты и только на улице есть несколько свободных.       У него меняется лицо. Он переводит взгляд на Эрена, тот широко улыбается и вдыхает в себя запах, прикрывая глаза.       — Вау, чувствуешь этот запах? — Эрен опять втягивает носом воздух. — Это орегано пахнет, ты какую пиццу любишь больше всего?       — Эрен, здесь… нет мест, — спокойно говорит Леви, не выдавая голосом свою неуверенность, а парень слегка недоуменно смотрит на него.       — Так вот же свободные, — Эрен указывает на столики рукой, а Леви, слегка поджимая губы, опускает взгляд. Он ничего не говорит, если честно… не зная, как сказать это Эрену.       — Они все на открытом пространстве, — тихо продолжает Леви, так же не глядя на него. — Спина открыта, — договаривает Леви, чувствуя откровенный стыд перед парнем. Тот молчит, и из-за того, что Аккерман не смотрит на него, он не видит эмоций, но… он боится, что может увидеть разочарование на его лице.       Они никогда не обсуждали это открыто, просто не приходилось до этого, и вот… собственно и пришлось.       — Спина открыта… — задумчиво произносит Эрен, оглядывается, а потом его глаза раскрываются и он поднимает вверх палец. — Я знаю, что делать! — Леви чувствует, как на его щеки ложатся крупные ладони и приподнимают его голову. Он заглядывает в горящие аквамариновые глаза и сводит брови. — Кое-что попробую, не выйдет… и ладно, возьмем с собой в общежитие!       — Что ты задумал, Эрен? — уставше спрашивает Леви, отводя голову, чтобы уйти из своеобразных объятий. Собственная слабость злит, ему не хочется ее показывать. Особенно перед этим человеком, но у него нет выбора.       — Не думай об этом, скажи мне, какую ты хочешь пиццу, можешь зайти внутрь со мной или подождать здесь, я быстро вернусь, просто доверься мне, ладно? Опять же, если что, просто попрошу коробку и вернемся в общежитие, — просит Эрен у него, и Леви, сдавшись, кивает. Он знает, едва ли Эрен сможет что-то там придумать, но пусть попробует… Леви не хочет, чтобы тот огорчался, но знает, если не позволит, Эрен расстроится сильнее.       — Возьми такую же, как и себе.       Эрен кивает ему и заходит внутрь, а Леви решает остаться снаружи, и, по сути, ограждается заведение только выдвижной верхней дверью, которая сейчас, понятное дело, открыта, так что заходить за Эреном Леви смысла не видит.       Он осматривает интерьер: белая с красным плитка, открытая кухня и стойка, на которой стоят подносы и касса. Одинаковые красные высокие столики стоят как внутри, так и снаружи, а запах и правда фантастический. Леви кажется, он сто лет не ел пиццу.       Он наблюдает за тем, как Эрен здоровается со всеми, Леви может прекрасно слышать, как тот делает заказ, как спрашивает взрослого мужчину о самочувствии и говорит на ломаном итальянском «доброго и приятного вам вечера» жене этого мужчины, и это очаровательная черта в Эрене, тот может спокойно общаться с совершенно разными людьми.       Вскоре парень выходит, удерживая в руках поднос с четырьмя большими кусками пиццы. По размеру они такие большие, что человек спокойно может наесться одним, но Эрен явно брал с запасом.       — Пойдем! — Эрен укладывает поднос на столик, подтягивает неуверенно шагающего к нему Леви к себе, и когда он хочет спросить, что, собственно, Эрен хочет делать, тот разворачивает его к столу, встает позади него, прижимаясь грудью, и укладывает на его плечо свой подбородок.       — Ты что творишь… — напряженно спрашивает Леви, столбенея всем телом. Спину обжигает теплом, а дыхание Эрена щекочет щеку.       — Прикрываю тебе спину, — спокойно отвечает парень, скрещивая руки в районе его живота, он слегка трется виском о его висок. — Ты сказал, что она должна быть закрыта — она закрыта, верно?.. — он говорит шутливым и беззаботным тоном, но Леви прекрасно может чувствовать его сердцебиение и знает, что Эрен напряжен не меньше, чем он.       — Мы на улице… — Леви оглядывается, а Эрен пожимает плечами.       — Всем плевать на нас, не думай ни о ком сейчас, — произносит Эрен, крепче обнимая его, а Леви кажется, что его сердце сейчас выпрыгнет из груди, так сильно и быстро оно бьется. — Ешь, пока не остыло, я уверен, тебе понравится. Я все-таки… неплохо выучил твои предпочтения, — он опять бодает его лбом, словно щенок, вовлекающий в игру, и Леви глубоко вздыхая, старается успокоить дыхание.       — А ты?       — Ты можешь меня кормить, я только за, это будет мило, — он посмеивается, а потом несмело целует у подбородка, его голос становится серьезным и низким: — Я лучше всякой стены прикрою твою спину, ты же мне веришь?.. — осторожно спрашивает парень, замирая, и Леви, в буквальном смысле находясь в его руках, не чувствует больше ни ветра, ни прохлады. Только тепло.       Эрен кажется еще выше, когда вот так нависает над ним, прижимаясь сзади, и… если честно, он и правда психологически чувствует, что спина прикрыта.       — Да, верю, — тихо отвечает Леви, чувствуя, как предательски краснеют щеки. Благо Эрен этого видеть не может, но подобное просто не может оставить его равнодушным. Это кажется чем-то бóльшим, чем объятьем, ведь они чувствуются как абсолютная безопасность.       Когда Леви пробует пиццу, он понимает, о чем говорил Эрен, та на самом деле великолепна, на тонком хрустящем тесте, с вкуснейшим томатным соусом и тянущимся сыром. Он неловко подносит пиццу и к Эрену, поддерживая ее двумя руками и стараясь не испачкать ему лицо, и то, как они едят, забавно, и Леви не может не улыбаться тому, как Эрен пытается поймать зубами пиццу.       Мужчина иногда посматривает на людей, что ходят мимо, он видит, что они задерживают взгляд, видит, что некоторые сразу его отводят, а некоторые улыбаются, думая о чем-то своем, но старается не обращать на это внимание хотя бы сейчас.       Ему не хочется портить этот момент.       В своей жизни Леви не раз сталкивался с оскорбительными высказываниями, в детстве часто избивал за них тех, кто считал, что он не может дать отпора, но со временем понял, что едва ли силой сможет что-то кому-то доказать. Лишь напугать и научить не раскрывать своего рта.       Он никогда не был открытым, но и не скрывал ориентации, еще в детстве осознав, что девушки просто не привлекают его. В армии это считалось чем-то постыдным, несмотря на то, что, в общем-то, там и геев, и желающих попробовать было хоть отбавляй.       Он знает, сейчас другое время, знает, что три года назад даже легализовали однополые браки по всей стране, но тем не менее, рос он в совершенно другой атмосфере, а убирать внутренние барьеры не так уж и легко.       Эрен забавно мычит и причмокивает ему на ухо от того, что ему вкусно, смеется, когда Леви слегка промахивается, по большей части из-за того, что сам дергает головой, и бодает его, когда долго не дает откусить от пиццы. Так они и съедают четыре огромных куска на двоих.       Леви вытирает губы салфеткой, также не особо нежно вытирает и губы Эрена, который считает, что облизнуть их достаточно. Тот не отстраняется, а Леви поворачивается лицом к нему.       Эрен слегка сводит свои брови, глядя на него своими огромными аквамариновыми глазами.       — Ну как?.. У нас получилось? — с надеждой спрашивает он, и Леви, слабо улыбаясь, кивает, отчего на губах Эрена расцветает широкая улыбка. Он опускает взгляд, склоняет голову, касаясь лбом его лба. — Я так рад… боялся, что ты только ради меня это терпишь…       — Это не то, что я умею терпеть, Эрен, — честно отвечает Леви, не отстраняясь. — Я сам не думал, что выйдет, но… тоже рад. Очень. — Хоть по нему и не видно, хоть он и не может восторгаться чему-то так же ярко, как парень, но, если честно, он чувствует от произошедшего настоящий прилив сил и, что самое главное, надежду.       Он знает, что ему надо бороться с самим собой, надо прийти к тому, чтобы не думать о прикрытой спине вовсе, но даже сегодняшний инцидент — прогресс, ведь он так много лет не мог справиться, даже головой понимая, что его тревожность — бред и злая привычка.       И эта небольшая победа принадлежит именно Эрену.       Эрен выкидывает одноразовую посуду, относит поднос обратно и прощается на таком же ломаном итальянском с владельцами, пока Леви ждет его. Они быстро возвращаются обратно к общежитию, переваривая случившееся.       Они прощаются у его припаркованной машины.       — У меня завтра смена в «Сегансее» в пять, но к восьми смогу взять долгий перерыв, сможешь приехать?.. Если тебя, конечно, еще не тошнит от меня, — со смешком спрашивает Эрен, а Леви молчит о том, что будь его воля, он бы и вовсе с ним не расставался. — Я сделаю тебе вкусный чай в кружке-котике, если придешь, — улыбаясь, дразнит его Эрен, держа за края куртки.       — Решим, — привычно отвечает Леви, и Эрен со вздохом кивает, уже зная, что его «решим» означает «да».       Леви уезжает, когда видит, как за Эреном закрывается дверь, он смотрит наверх, находя открытое окно в его комнату, и, пристегиваясь, включает свое любимое радио.       К двенадцати парень ему не звонит, последнее сообщение тот скинул ему час назад, и Леви абсолютно уверен в том, что тот просто вырубился от усталости, в конце концов, после пьяной ночи, трехчасовой уборки и эмоциональной трепки с психологическими барьерами Леви не мудрено, что тот вымотался.       Леви же привычно прибирается в квартире, привычно принимает душ и непривычно ложится в пустую постель.       Эрен ночевал здесь всего-то четыре дня, с Хэллоуина и до четвертого, и Леви не чувствует грусти или тоски из-за того, что его нет, но все же не может не скучать.       К хорошему быстро привыкаешь, как сказал Эрен, и чувствует Леви только теплоту и усталость, когда думает об этом. Завтра ему надо на работу, где не будет места мыслям об Эрене, так что перед сном он совсем немного позволяет себе помечтать об Антарктиде, пингвинах и Эрене, нагло залезая в мечты парня своими фантазиями.       С ними как-то легче засыпается, когда его нет.

…

      — Ты меня слышишь? У меня весь экран в пикселях, ты не хочешь подключиться к вайфаю или что-нибудь типа того?       — Подожди, сейчас, — Зик опять отключается, а Эрен раздраженно вздыхает. Они уже несколько минут не могут просто созвониться. Эрен отламывает чайной ложкой кусочек от шоколадно-арахисового торта и отпивает карамельный фраппучино, на который до этого облокачивал свой телефон.       Сейчас Эрен сидит в Старбаксе, который находится неподалеку от его института, — во-первых, он жутко захотел фраппучино именно отсюда, во-вторых, бесплатный хороший интернет, что не может не радовать.       Он сидит за столиком у окна, солнце еще не село, но небо уже окрашено в розоватый цвет. Его телефон опять вибрирует, музыка звучит и из него, и в наушниках, и Эрен, отвечая на звонок, опять устраивает телефон, облокотив на фраппучино.       — Ну наконец! Что у тебя со связью творится? — недовольно спрашивает Эрен, глядя на то, как камера брата ходит туда-сюда, видимо, тот тоже устраивает телефон на чем-то. Когда камера наконец останавливается, Эрен может нормально увидеть брата. Зик выглядит как всегда опрятно, его густая борода аккуратно пострижена, а волосы привычно лежат на прямой пробор. Он протирает свои очки перед тем, как надеть, и, судя по тому, что на том его рабочая зеленая форма хирурга — он в кафе при работе.       — В клинике не самый быстрый интернет, хватит ворчать, словно старик, кто из нас старше? — Зик говорит это с улыбкой, и Эрен тоже фыркает, сдерживая свою. На самом деле они достаточно давно не созванивались, разве что перекидывались сообщениями, потому что то у Эрена не выходило со временем, то у самого Зика, что неудивительно.       Сейчас, выглядя слегка уставшим из-за работы, тот особенно похож на отца, только со светлыми волосами и серыми глазами.       Зик тоже сидит в беспроводных белых наушниках, так что они могут прекрасно друг друга слышать.       Поначалу они обсуждают занятия Эрена и его работу, сам Эрен спрашивает, не было ли у Зика каких-нибудь интересных случаев на работе, а тот рассказывает, что недавно к нему попал парень, который, решив экспериментировать со своей девушкой, засунул в себя ее вибратор, который они не смогли самостоятельно вытащить.       Эрен громко и сочувствующе охает, а Зик посмеивается.       — Как твое самочувствие, Эрен? — Зик не спрашивает его напрямую, но, конечно, понятно, что он имеет в виду под самочувствием. Так уж вышло, что только с ним и Имир Эрен может почти свободно обсуждать свою болезнь. От сочувствующих взглядов всех остальных его просто тошнит.       Правда, еще есть Райнер, с ним легче всех. Ему даже объяснять ничего не надо, но они редко общаются, потому что кроме болезни точек соприкосновения у них и нет.       — Не говори маме и папе, но у меня за осень было два раза, — на выдохе рассказывает Эрен, а Зик хмыкает и кивает. — Первый раз прошло совсем незаметно и быстро, а во второй раз пришлось лежать в клинике около недели.       — Осенью у тебя бывают обострения чаще, чем зимой и летом, — пожимает плечами Зик и вздыхает. — Ничего страшного, главное не прерывай лечения.       — Да, но это все равно чаще, чем обычно… и с таблетками тоже возникли кое-какие трудности… только не злись. — Эрен указывает в его сторону пальцем и откидывается на стуле, а Зик молча смотрит на свой экран. — Сейчас допью здесь кофе и перед «Сегансеей» зайду к Имир, она назначит анализы, думаю… но короче, я хотел об этом поговорить с тобой, — Эрен задумчиво трет подбородок, — не о биполярке, а о том, почему пропустил прием лекарств, — он наклоняется и хочет локтями упереться в стол, но из-за этих действий небольшой круглый столик начинает дрожать, отчего телефон с громким стуком падает плашмя. — Блять…       — Эрен, у меня перерыв не весь день. — Парень берет телефон в руку, направляя камеру на себя, и смотрит на Зика. Тот всем своим видом показывает, как сильно им недоволен, типичным взглядом старшего брата.       Он всегда так смотрел на него, когда Эрен возвращался со школы с синяками и ссадинами.       — Ну… короче, я кое с кем встречаюсь, я не ночевал четыре дня у себя, а таблеток взял на два, — рассказывает Эрен, и Зик прикрывает лоб ладонью.       — Ну, Эрен… — протягивает старший брат, — ты же не маленький, вернуться за ними сложно было, что ли?       — Послушай, мама и папа в курсе, они догадываются, что этот человек старше меня, но вряд ли догадаются, что мужчина, — игнорируя его слова, продолжает Эрен, а Зик сначала смотрит немного недоуменно, а потом его глаза враз раскрываются от удивления.       — Насколько он старше?..       — Какая разница, насколько он старше? — Зик вздыхает и зарывается ладонью в свои волосы, ничего не отвечая, а Эрен внимательно наблюдает за его реакцией через экран. — Я не сказал маме и папе, потому что не знаю, как они отреагируют… я и раньше встречался с парнями, но ничего подобного даже близко не было, так что я не решался открываться, а сейчас… Зик, я хочу, чтобы ты знал, это не фаза, я настроен серьезно, и я даже предлагал ему познакомиться с родителями, но он пока не готов, а я не хочу давить.       — Насколько он старше, Эрен? — вновь спрашивает Зик, а Эрен пожимает плечами.       — Ему тридцать один, — легко говорит он, а Зик громко вздыхает и качает головой. По брату, конечно, видно, насколько ему не нравится то, что рассказывает ему Эрен. Парень начинает хмуриться. — Слушай…       — Почему он не хочет с ними знакомиться? Я приеду с Пик к середине ноября, у ее отца День Рождения, мы буквально на выходные, можем уместить встречу. Думаю, если у вас все так серьезно, как ты говоришь, он не должен быть против поговорить. — Эрен хмыкает.       — Ты сомневаешься в моих словах?       — Я сомневаюсь в нем. Ты уверен, что у него не просто, скажем, какой-нибудь кризис, и он захотел развлечься с молодым мальчиком? Чисто скуку развеять?.. — Эрен поджимает губы, а Зик, видя это, наклоняется ближе к камере, будто та может передать серьезность его слов: — Я не пытаюсь обидеть, Эрен, просто переживаю, к геям я отношусь спокойно, пока они не лапают меня за задницу, но я не хочу, чтобы какой-то великовозрастный мудила пудрил тебе мозги, а потом разбил сердце.       — Да почему ты так говоришь?! Ты даже не знаешь его! — вспыхивает Эрен, сжимая кулаки, а Зик спокойным голосом отвечает:       — Я знаю статистику, Эрен, и знаю, что такие связи не кончаются чем-то хорошим, — он опять вздыхает и качает головой, а Эрен чувствует такую злость, что готов бросить трубку, — слушай, я ничего не утверждаю и ничего не могу говорить наверняка, но я хочу с ним встретиться, поговорить, если все действительно так, как ты говоришь, он не должен отказаться от встречи со мной, в конце концов, ты не с родителями его знакомить ведешь, а всего лишь со старшим братом. — Эрен молчит и пожимает плечами. Наверное, в знакомстве с Зиком и правда нет ничего такого, но Леви явно показал то, что не хочет ни с кем знакомиться, а, судя по настрою Зика, едва ли это знакомство пойдет гладко. — А если он не сделает этого, то сделай выводы ты.       — Я свои выводы уже сделал, — упрямо отвечает Эрен. — Ладно, я поговорю с ним, а ты пока не рассказывай родителям, я сам расскажу.       — Едва ли они воспримут это так же спокойно, как я, ты ведь понимаешь?.. — спрашивает Зик, а Эрен, допивая фраппучино, поднимается со своего места, удобней устраивает сумку на плече и идет на выход из старбакса, обходя столики. — И ты не должен будешь на них злиться…       — Слушай, я знаю, родители любят меня и примут в любом случае, но если нет… то им придется смириться с тем, кого я выбрал, либо же придется смириться с тем, что меня не будет в их жизни.       — Ты звучишь настолько по-детски, что становится смешно. Юношеский максимализм — как это на тебя похоже, только, Эрен, ты действительно хочешь, чтобы я поверил, что тебе так легко прекратить с ними общение? — Зик усмехается, отчего Эрен злится еще сильнее. — Могу поспорить, ты и о БАРе ему не сказал, не так ли? Скажи, ты ведь и сам в нем сомневаешься, раз скрыл? Иначе почему ты не поехал за таблетками?       — Ты ничего не знаешь, а я не обязан оправдываться, я уже жалею, что рассказал тебе! — зло отвечает Эрен, останавливаясь посреди дороги к остановке. — Какого черта, Зик? Я не ради этой промывки мозгов позвонил, почему ты так разговариваешь со мной?       — Потому что я боюсь, что тебе причинят боль, Эрен.       — Пока что это пытаешься сделать только ты, но плевать, я привык, что никто не доверяет моим решениям и чувствам. Хочешь с ним встретиться? Да пожалуйста, устрою я вам встречу, но только едва ли она что-то изменит, захочешь его запугать вопросами — ну так он не из пугливых, захочешь надавить умом — он умнее тебя, манипуляции с ним тоже не пройдут, он слишком самодостаточен для этого, так что плевать, мне ни секунды не страшно вас знакомить!       — Если все это правда, а не слова влюбленного ребенка, то я сам буду только рад, — пожимает Зик плечами, а Эрен фыркает. — Не надо злиться на меня, Эрен.       — Ага, ладно, Зик, до встречи, напиши за несколько дней до приезда, — раздраженно выдыхает Эрен и, не прощаясь, дает отбой, укладывает телефон в задний карман. Он идет по направлению к остановке, даже его поступь выглядит агрессивной, но он ничего не может с собой поделать. Слова Зика понятным образом задевают его.       Он чертыхается, когда подъезжает его автобус, он успел сделать только две затяжки, а сигарету уже приходится затушить. Эрен заходит внутрь, остается стоять, хотя есть несколько свободных мест, и проверяет время. Леви еще на работе, сегодня они не договаривались встретиться, но они не виделись с понедельника, а уже четверг, а Леви все равно не разрешает ему оставаться по будним дням, и Эрена это, если честно, совершенно не устраивает.       До клиники он доезжает быстро, привычно здоровается с сестрами за стойками и поднимается на третий этаж, на автомате направляясь к кабинету Имир. Этот путь он давно выучил наизусть.       Запах больницы немного нервирует, но он даже к нему уже привык, если честно.       Когда он подходит к нужной двери и хочет постучать, та вдруг распахивается, и из кабинета выходит высокий блондин.       — Райнер! — улыбаясь, произносит Эрен. Отрешенный взгляд парня сменяется, когда он понимает, что перед ним стоит Йегер. Тот начинает слабо улыбаться.       Давно они не виделись.       Райнер слегка выше него, растительность на лице делает его куда старше, чем он есть, на самом же деле, Райнер старше Эрена всего лишь на два года.       — Давно не виделись. Ты как? Все в норме? — спрашивает Эрен, указывая головой на кабинет Имир. Парень тоже оборачивается, будто бы не он только что вышел оттуда. И судя по его виду, он не то чтобы совсем в порядке, но пытается это скрыть за улыбкой.       — Да, профилактика, ты сам как? Как Криста? Я давно ее не видел… никак не получается встретиться.       — В институте нагрузили, середина четверти как-никак, я тоже на профилактику, лежал только в октябре, но сейчас пропустил несколько дней с таблетками и плюсом к этому напился, и, если честно… слегка боюсь, что это повлияет, а мне сейчас… ну никак нельзя уходить, — чуть угрюмей заканчивает Эрен, а Райнер хмурится, но понимающе хмыкает.       — Ты ведешь таблицу? — Эрен брезгливо морщится и отрицательно качает головой.       — Нет уж, таблеток хватает, еще и каждый день заполнять все это дело? Уволь…       — Я трачу всего десять минут в день, подумай об этом, ведь ничего сложного нет, а картину будешь видеть целиком и меры принимать сможешь заранее, — отвечает Райнер, пожимая плечами. Эрен вздыхает. Да, конечно, и Имир говорила об этом, и сам Райнер объяснял, что и как заполнять, у него даже когда-то лежала пустая таблица, которую он благополучно выбросил, так как не занимался ей, а места она занимала прилично, но отмечать свое настроение, раздражительность, сон и прочую херню кажется настолько муторным занятием, что его от одной мысли об этом воротит. — И было бы неплохо ставить напоминания, если ты до сих пор забываешь принимать таблетки.       — Да я не забывал, просто под рукой их не было.       — Зато алкоголь был? — с улыбкой спрашивает Райнер, а Эрен хмыкает и тоже улыбается.       — Ты ведь знаешь, как это бывает…       — Знаю. — Райнер хлопает его по плечу и заглядывает в глаза. — Ты знаешь, если захочешь поговорить об этом, я всегда на связи. Но все же попытайся не прерывать лечение и не пить. Курить бы еще бросить, но я и сам с этим не справляюсь, чтобы тебе советовать, хоть Имир и ругает за это…       — Я пытаюсь, — честно говорит Эрен. — Не из-за БАРа, но теперь курю по две, раньше было три.       — Это хорошо, — с улыбкой отвечает Райнер, а Эрен кивает, и они отстраняются друг от друга.       — До встречи, Райнер, приходи к нам, угощу чем-нибудь вкусным. — Эрен подмигивает ему, и парень кивает. Они коротко прощаются, Райнер уходит, а Эрен стучит в дверь и, дожидаясь разрешения, входит внутрь.       — Привет, можно?       — Заходи, Эрен!       Имир сидит за своим столом, просматривает какие-то бумаги. Ее кабинет не очень-то и большой, зато достаточно уютный, у нее всегда есть разнообразные конфетки, которые Эрен ворует, и она давно держит здесь карамельки, зная, что он их любит.       Сама девушка сейчас в привычной форме с белым халатом, ее каштановые волосы заплетены в хвост, а челка обрамляет привлекательное лицо с веснушками.       Последний раз Эрен ее видел, когда они прогуливались вне клиники, и в повседневной одежде она выглядит едва ли старше двадцати пяти, хотя он знает, что она ровесница Леви. В ее кабинете светло и всегда чуть прохладно, здесь нет живых растений или картин, а сам кабинет выполнен в спокойных светлых тонах.       — Начнешь? — с улыбкой спрашивает она, поднимая на него теплый взгляд карих глаз.       — Ну… насколько все плохо, учитывая то, что я прервал лечение на несколько дней и за эти несколько дней успел напиться вдрызг, перемешав кучу алкоголя?..       Взгляд Имир резко меняется, а Эрен, усаживаясь на кушетку, разводит руки. В конце концов, никто не говорил, что он легкий пациент.       Когда Эрен выходит из клиники и натыкается взглядом на машину Леви, что стоит на парковке, то по спине невольно пробегается холодок. Он не сопоставил в своей голове, что сегодня четверг и именно по четвергам у мужчины проходят сеансы психотерапии в этой клинике. Он резко оглядывается и, накидывая капюшон, быстрым шагом уходит с крыльца клиники.       Его сердце часто стучит, он достает телефон, новых сообщений или пропущенных звонков нет, видно, Леви приехал с части сюда в тот момент, когда Эрен уже был внутри.       — Пиздец, пронесло, — нервно выдыхает Эрен себе под нос. Вряд ли он смог бы объяснить, что вообще делает в клинике. Учитывая то, что он всегда предупреждает Леви, где находится, сейчас тот должен быть уверен, что Эрен после Старбакса поехал именно в «Сегансею».       Надо быть осторожнее, понимает он. Со всем надо быть осторожнее. Вновь начать правильно пить таблетки, стараться вообще не пить и не раздражаться лишний раз изо всего подряд…       Он на всякий случай набирает Леви, звонок сбрасывают, но моментально приходит сообщение.       «Все в порядке? Я на сеансе»       Значит, точно приехал, пока он был внутри. Эрен, выдыхая, качает головой. Удивительное везение.       «Хотел сказать, чтобы ты зашел в «Сегансею» после, я допоздна, а мы не виделись несколько дней»        «Ок»       Как всегда многословно, фыркает Эрен, он заходит в «Сегансею», кафе привычно встречает его теплой атмосферой и кучей посетителей. Микаса в своей рабочей бело-красной форме улыбается ему, кивая, но пока не подходит, так как принимает заказ, а Армин громко его приветствует, сверкая белозубой улыбкой. Рядом с ним у витрин стоит Энни, они явно о чем-то болтали, и Эрен улыбается им в ответ.       Начинается привычный рабочий день.

…

      Когда Леви выходит от Крюгера, он не чувствует привычной пустоты, все-таки сегодня он сообщил мужчине почти что хорошие новости. Рассказал про то, что сделал Эрен в пиццерии без подробностей, рассказал о том, что вновь спит по ночам без посторонней помощи, а сам Крюгер не мог не заметить того, что и невооруженным глазом заметно, — ему стало лучше. Тем не менее, он привычно предлагает пройти с ним когнитивно-поведенческую терапию.       «Это замечательно, что к вам вернулся вкус к жизни, но внутренние страхи и убеждения никуда сами собой не денутся, как бы в моменте вам ни было хорошо»       На улице темнеет, Аккерман смотрит на небо и, доставая мобильник, открывает избранные контакты, нажимает на имя Эрена, поднося мобильник к уху. Берут почти сразу.       — Привет! Ты так удачно позвонил, я зашел в комнату для персонала и услышал, что телефон звонит.       — Покурить выходил, сопляк? — спрашивает Аккерман и слышит неуверенный мгмк.       — Ну… вторую. На самом деле третью, но вторую я выкинул почти сразу, потому что автобус подъехал, так что формально это третья, а на самом деле вторая! — Леви вздыхает и качает головой.       Все равно заставит бросить.       — Я могу зайти, пойду пешком, минут через десять подойду, сможешь выйти?       — У меня перерыв только через полчаса, но Микаса и Армин уже свободны и внутри… было бы неплохо, если бы вы пообщались, нашли общий язык и все такое, — Эрен говорит непринужденным тоном, но Леви прекрасно знает, чего от него хотят.       Он вздыхает.       — Эрен, о чем мне, по-твоему, говорить с твоими малолетними друзьями аж полчаса, пока ты не выползешь?..       — Ну… не знаю, о том же, о чем и с малолетним мной? — Леви приподнимает бровь. — Я знаю, о чем ты подумал — и нет, есть куча других тем, на которые мы разговариваем.       — Я не хочу беседовать с твоими друзьями. — Эрен молчит в трубку, а Леви слегка хмурится. — Эрен…       — Это… меня расстраивает, — тихо начинает тот, и уже по тону Леви может понять, что на него, похоже, обижены, — я всегда очень хотел познакомиться с твоими друзьями, и мне до сих пор интересно все твое окружение, даже те, с кем ты просто общаешься. Потому что они важная часть твоей жизни, и я хочу участвовать в… ней всей, а не существовать где-то отдельно. Но если тебе не хочется становиться полноценной частью моей… и неинтересно посидеть и узнать близких мне людей лучше, чем то, что Микаса ведет себя как мама, а у Армина светлые волосы, то нет никакого смысла просить тебя. — Леви опять вздыхает и слегка сжимает переносицу. Конечно же, неудивительно, что по итогу дошло и до этого. Эрен уже сто раз говорил о том, что им всем нужно нормально познакомиться и по необходимости контактировать, и, возможно, даже прав, но он сравнивает его с собой и явно не понимает, что Леви и со сверстниками-то праздно болтать не любит, а о чем говорить с Микасой и Армином, он понятия не имеет и не обладает при этом сверхспособностью Эрена — запиздеть любого малознакомого человека до смерти вне зависимости от пола и возраста.       — Я приду, мелкий манипулятор.       — Я не манипулирую, просто для меня это очень важно, — так же тихо отвечает Эрен, но в голосе уже слышится улыбка, его тон так легко сменился, и Леви буквально может видеть, как тот улыбается и прикусывает свои пухлые губы.       Леви, направляясь в сторону «Сегансеи», думает, что ради его душевного спокойствия ему не сложно это сделать. Тем более, что он знает — Эрен не обманывает, и ему действительно это важно, все-таки, в отличие него, парень очень социален.       Когда Леви заходит в кафе, то Эрена логично не видит, тот на кухне, зато видит за своим столиком у стены знакомые шевелюры Микасы и Армина, те смотрят на него. Армин приветственно кивает, рядом с ним сидит угрюмая светлая девушка, которая, похоже, Энни, если Леви правильно помнит. Микаса сидит спиной к стене, рядом с ней свободный стул явно для него. Своих друзей Эрен, конечно, предупредил, что он придет, и Леви старается не думать о том, что попал в какой-то ситком. О чем ему говорить с тремя двадцатилетками, которые не у него в подчинении — он до сих понятия не имеет.       Он вешает тренч, остается лишь в плотных черных джинсах и темно-серой кофте и направляется в мужской туалет, чтобы помыть руки. За баром, за которым обычно стоит сам Армин, сейчас темноволосая улыбчивая девушка. Она здоровается с ним и спрашивает, присядет ли он или же хочет что-то с собой, а Леви, здороваясь в ответ и отвечая, что его ожидают, в окошке старается разглядеть Эрена, но безрезультатно.       Когда Леви подходит к столу и садится, то логично воцаряется гробовое молчание. Он откидывается на спинку стула, смотрит на Микасу, потом на угрюмую девушку и на Армина и вздыхает.       — Я не знаю, о чем с вами говорить, но я не против попытаться, раз для Эрена это важно. Мы все друг друга знаем, представляться смысла не вижу. — Дети молчат, Микаса сильнее нахмуривается, девушка, сидящая рядом с Армином, смотрит на него с интересом, а Армин как всегда выглядит дружелюбней всех.       — Мы заказали вам ваш любимый чай… ну, Эрен сказал, что он ваш любимый, он как раз заварился, вам налить? — Армин уже берет чайник в руки и, не дожидаясь его ответа, разливает чай им четверым. Надо отдать должное, запах доносится великолепный, судя по всему, они добавили туда клубнично-цитрусовую добавку Эрена.       — Спасибо.       — Всегда пожалуйста. А как насчет того, чтобы не разговаривать с нами, как с солдатами? — спрашивает Микаса, а Армин виновато смотрит на него.       — Микаса имеет в виду…       — Все нормально, — перебивает Леви Армина, приподнимая вверх ладонь, чтобы его остановить и поворачивает голову к Микасе. Его тон, как и выражение лица не выражает ничего. — Это давно назревало. У тебя есть причина постоянно смотреть на меня так, словно я твой враг? Кроме очевидного, разумеется. — Микаса задирает подбородок, на ее щеках появляется румянец, и она фыркает, а Леви выжидающе смотрит на нее, выгибая бровь.       — У меня есть причины, будете делать вид, что не знаете, почему я вам не доверяю, капитан Аккерман? — Армин с его девушкой переглядываются, но если у парня явно состояние близкое к панике, то девушка смотрит со спокойным интересом.       — Для начала, если все друзья Эрена будут называть меня по званию, это превратится в цирк, хотя не сказать, что у меня уже нет ощущения того, что я в нем нахожусь… Просто Леви. По крайней мере, если не решитесь вдруг подписать контракт.       — Хорошо, Леви, — отвечает Микаса, особо не стесняясь менять обращения, — в начале осени не ты ли морочил ему голову? То появлялся, то пропадал, потом явно превысил свои полномочия с Жаном, у него синяк больше недели с лица не сходил! — она говорит негромко, пытается держать голос спокойным, но Леви прекрасно видит эмоции, которые она пытается сдержать. И, разумеется, он изначально понимал, что именно с ней ему придется сложнее всего. Игнорировать ее получилось бы с трудом, учитывая то, насколько они тесно связаны с Эреном, а значит, надо прийти либо к нейтралитету, либо к чему-то лучшему.       — То, что касается меня и Эрена, касается только меня и Эрена, — ровным голосом отвечает Леви, не считая нужным оправдываться перед кем бы то ни было за то, что было. — Он пережил это, значит, и тебя это волновать не должно. То же могу сказать и про своих подчиненных. Я имею право делать то, что считаю нужным в целях дисциплины, не твоя зона ответственности. Если есть что-то еще, я готов выслушать. — Леви отрешенно смотрит на Микасу, а та смотрит на него чуть расширившимися серыми глазами. Леви скучающе вздыхает.       Что и следовало доказать.       — Леви, Микаса просто переживает, мы дружим с Эреном с раннего детства, так что все, что касается его, не может не касаться нас, и, конечно, ваши с ним отношения — это не то, куда мы должны лезть, правильно Микаса? — Микаса молчит, ее взгляд холоден, а губы слегка поджаты, и для Леви это достаточный ответ, а Армин вздыхает. — В общем… мы правда давно хотели нормально познакомиться. Эрен очень много о тебе рассказывает.       — Я не против узнать вас, — пожимая плечами, отвечает Леви, глядя в глаза Армина. Тот улыбается, а Леви переводит взгляд на его девушку. — Правда, хочу уточнить, что мне не нравится, когда его целует кто-то, кроме меня. — Та слегка напрягается, а Леви чуть приподнимает бровь от того, что она краснеет. — Энни, верно?       — Да, — чуть смущенно отвечает девушка и приподнимает ладони. — Это совершенно ничего не значило, я просто… — она переглядывается с Армином, который смущенно прыскает от смеха, отчего она тоже начинает мягко улыбаться, — мы просто перепили, этого точно не повторится даже по пьяни. — Он видит, что Армин накрывает ее руку и улыбается ей, а она улыбается ему в ответ, и выглядят они настолько счастливо влюбленными, что Леви невольно задумывается: они с Эреном со стороны выглядят так же, когда вместе?..       — Я… — вдруг начинает Микаса, и все поворачиваются к ней. Она слегка поджимает губы и напряженно смотрит в свою чашку, — я хочу быть уверена, что ты не причинишь ему боли, — она поворачивается к нему, ее серые глаза блестят, и Леви представить не может, что чувствует девушка, говоря ему эти слова. Он не знает, что такое невзаимные чувства, до недавних пор даже не знал, что такое взаимные, но это явно очень больно, особенно если люди близки настолько же, насколько близки Эрен и Микаса. — хочу знать, что ты относишься к нему серьезно и не исчезнешь, если возникнут какие-то трудности. — У него появляется чувство дежавю после ее слов, будто бы он уже переживал этот момент, хотя этого никак не могло быть. — Я знаю, он создает образ беззаботности, но это не так, и раз он выбрал тебя, раз решил, что хочет быть с тобой, я хочу знать, что он в безопасности!       Леви смотрит на нее, и, если честно, после этих слов раздражение, которое он испытывал при взгляде на нее, проходит. Теперь он чувствует что-то вроде теплоты и сочувствия. Она едва ли понимает, что этими словами полностью изменила его отношение к себе.       — Я обещаю, — без лишнего отвечает он, чем заслуживает ее кивок. Армин улыбается ей, и кажется, напряженная атмосфера немного отходит. По крайней мере, все за этим столом стараются, чтобы отошла.       Он успевает узнать о том, что Армин увлекается историей и так же, как и Эрвин в свое время, учится на историческом, а потом углубится в археологию. Тот рассказывает о том, что его родители в постоянных экспедициях, в общем, оказывается интересным собеседником. Энни и Микаса разговаривают в разы меньше, видно, что поддерживать беседу умеет только парень, и по большей части разговор тянет именно он, побуждая Энни рассказать, откуда она и чем занимается, а потом и переходя на истории из детства, в которых участвовала Микаса.       И не сказать, что время проходит незаметно, но это не настолько плохо, как предполагал Леви, пусть он постоянно и смотрит в сторону кухни, чтобы не пропустить Эрена. Собственно, он и не пропускает: парень выходит спустя сорок минут, а не полчаса, прошмыгивает в комнату для персонала, видно, сознательно не бросая в эту сторону взгляда, и выходит еще через десять минут, но уже повседневной одежде. Направляется прямиком к ним, улыбается чуть ярче, натыкаясь взглядом на Леви. На нем свободная футболка, поверх нее легкий черный кардиган с капюшоном, отросшие волосы распущены, челка обрамляет красивое лицо, он берет стул от свободного столика и садится в центр, но ближе к Леви. Выглядит таким довольным, что мужчина невольно хочет встрепать его волосы, но сдерживается. Все-таки показывать чувства около других он не умеет, с чем явно нет проблем у самого Эрена. Леви чувствует, как его ладонь ложится на колено, тот наклоняется к нему и оставляет поцелуй на щеке.       — Я очень рад тебя видеть, спасибо, что пришел, — говорит Эрен тихо, но не шепотом, остальные его могут слышать без особого труда. Леви кивает, а Эрен, явно находя то, что он замер, забавным, поворачивается к друзьям и с беззаботной улыбкой вливается в разговор так просто, словно сидел с ними с самого начала.

…

      Эрен и Леви уходят раньше, чем они с Микасой. Тому разрешили уйти Ханнес и Майк, сказав, что гостей мало и они справляются сами.       Армин наблюдал за ними все то время, пока они разговаривали, наблюдал за взаимодействиями и взглядами. Если честно, воспринимаются как пара те достаточно странно, все-таки Эрена видеть не с девушкой, а с парнем, вернее с мужчиной, который сильно старше него, очень непривычно.       Непривычно видеть влюбленного Эрена, потому что до этого, судя по всему, они и не видели его таким. Эрен ведет себя с Леви совсем иначе, чем с остальными: стремится постоянно дотронуться, при этом так, чтобы не смущать мужчину, отчего каждые его прикосновения кажутся предельно нежными и трогательными, невольно засматривается на него, пропуская то, что ему говорят, но при этом внимательно слушает каждое слово самого Леви.       При наблюдении и за тем, как этот мужчина ведет себя с Эреном, невольно приходит понимание того, о чем тот постоянно им твердит.       Эрен говорит, что едва ли его поймет тот, кто не встречался с кем-то сильно старше, но все же пытался объяснить это тем, что Леви ощущается как оплот надежности, и Армин видит эту надежность почти во всем: в том, как они двигаются друг с другом, в том, как Леви говорит с ним, как невольно убирает из-под активно машущих рук Эрена предметы, как застегивает до конца его куртку и накидывает капюшон от кардигана, при этом говоря, что довезет его до общежития, хотя Армин знает, тот живет рядом с «Сегансеей» и путь туда-обратно для Леви займет час, не меньше.       Эта надежность прослеживается во всех его действиях, направленных на Эрена.       И это здорово, и Армин не говорит об этом никому, но для себя понимает, что именно такой человек и нужен Эрену. Спокойствие Леви прекрасно сочетается с его взбалмошностью, что создает идеальный баланс.       Сейчас в кафе уже никого нет, Энни сегодня останется у него на ночь, так что они пойдут пешком, а Микаса поедет в общежитие на такси. Эрен предлагал ей поехать вместе с ним и Леви, все-таки по дороге, но та отказалась.       Армин уже переоделся в повседневную одежду, и когда выходит в комнату для персонала, ожидая Микасу, что должна выйти из женской раздевалки, то столбенеет при виде того, что девушка, сидя в кресле, беззвучно, но горько плачет.       — Хэй, — он быстро наклоняется и усаживается перед ней, укладывая ладони на ее лицо, серые глаза полные слез, и те крупными каплями стекают вниз по щекам, — Микаса, что случилось?.. — спрашивает он полушепотом, а та отрицательно качает головой и прикрывает лицо руками.       — Ничего… ничего, я просто… должна это пережить, вот и все, — со всхлипами тихо говорит она и подается вперед, обнимая его за шею и не сдерживая горьких слез. — Просто должна уже пережить это, — шепотом повторяет она, а Армин, гладя ее по спине, кивает, понимая, что никаких его слов и ей не нужно.       Это отнюдь не первый раз, когда она вот так вот плачет из-за Эрена, так уж вышло, что именно он постоянный свидетель этих слез с самого детства, ведь первые были в двенадцать, когда Эрен с горящими глазами рассказывал им обоим, что впервые поцеловался с девчонкой.       И с самого детства он так и не нашел тех слов, что может ей сказать.       Так же, как и Эрен.

…

      Эрен просыпается от звука включающегося душа и приятно жмурится, потягиваясь всем телом, а потом зевает. Просыпаться в этой огромной кровати одно удовольствие, и впереди еще целых два выходных вместе. Он протирает глаза, смотрит вниз на топырящееся одеяло в районе его паха. Ну, утренний стояк — не новость, Эрен довольно улыбается, выпивает немного воды, что привычно стоит на тумбочке, и поднимается с кровати, прошмыгивая в ванную.       Внутри уже тепло, и через стенки запотевшей душевой кабины он видит, что Леви стоит к нему спиной. Он уверен, что Леви уже услышал, что он вошел, Эрен привык, что слышит и видит тот все, даже если не слушает и не смотрит.       Эрен скидывает с себя белье и безрукавку, приоткрывает душевую кабину, отчего его обдает теплым паром, и переступает через порог, вставая позади мужчины, тут же ловя его в руки и утыкаясь носом в место за ухом.       — Доброе утро, — тихо говорит Эрен, притираясь стоящим членом о его ягодицы. Меняться ролями они еще не пробовали, но тем не менее, Эрен, смотря вниз, откровенно наслаждается тем, как хорошо член ложится на ложбинку между упругих ягодиц. — Я еще открытый с ночи, — он прикусывает влажную кожу, гладит ладонями вставшие соски и опускает их вниз, проводя по неровной коже пресса. Он усмехается, когда понимает, что и Леви в полной боевой готовности. Тот чуть отводит голову, давая больший доступ к шее, которую Эрен с удовольствием начинает покрывать поцелуями. Он прослеживает языком капельку воды и слабо прикусывает место между плечом и шеей, чувствуя, как ладонь Леви ложится на его затылок. Эрен трется об него бедрами, постанывая от приятных ощущений, а Леви, поворачиваясь к нему всем корпусом, толкает его к стенке душевой и вовлекает в глубокий поцелуй.       Их губы скользят от воды, и Эрен, улыбаясь в поцелуи, обнимает мужчину за шею, толкается бедрами, потираясь об него, и с удовольствием подается на пальцы, что уверенно сжимают его ягодицы и разводят их.       — Смотри, как заговорил, — выдыхает Леви, заглядывая в глаза. Его мокрые волосы налипли на лицо, на бледных щеках появился небольшой румянец от теплого пара и, может, возбуждения, а тонкие губы покраснели от поцелуев. Эрен нетерпеливо облизывает свои губы, а Леви, скользя двумя пальцами внутрь, наблюдает за ним. Эрен тихо вздыхает и зачесывает волосы мужчины назад, полностью открывая лицо, впиваясь взглядом в серые глаза, что горят от того, что он смотрит на него. — Ты и правда раскрытый, — говорит Леви, утыкаясь в его шею, прикусывая ее и привычно оставляя красную метку. Эрен уже забыл, когда последний раз на его теле не было следов их страсти, Леви обожает оставлять ему засосы.       Тот касается кончиками пальцев простаты, отчего парень откидывает голову назад.       — Я так хорошо тебя вчера растянул. — Мужчина проводит линию языком до уха и слегка прижимает губами мочку. — Если так продолжим, то скоро я тебя смогу трахать без долгой подготовки…       — Это я еще даже пробку не купил, — на выдохе отвечает Эрен, подаваясь на его пальцы, а Леви замирает, явно представляя себе то, что он сказал, и парень с удовольствием продолжает думать вслух, понимая, что явно нашел спусковой крючок, — буду весь день с ней внутри. Сидеть на лекциях, — он вздыхает, слегка присаживаясь, чтобы пальцы проникали глубже, — работать… с друзьями болтать, пока она будет растягивать меня, чтобы когда я пришел к тебе, то мог бы сразу на тебя сесть, — Эрена резко поворачивают к себе спиной, прижимают грудью к стенке, та кажется просто ледяной, отчего по коже пробегаются мурашки. Он выгибается, чувствуя, как грудью Леви прижимается к его спине и что между бедер, касаясь мошонки скользит его член, пока что не трогая ложбинку ягодиц. Руки Леви привычно исследуют его тело, гладят там, где Эрен любит, сжимают соски, не обходят стороной и сочащийся член, отчего парень срывается на довольные стоны. Он прикрывает глаза, впитывая в себя восхитительные ощущения, Леви же кусает его за загривок, сжимает член, несколько раз проводя по нему, и проезжается по ложбинке крепко стоящим членом. — Ты бы мог трахать меня так же глубоко, как и вчера, входить полностью, чтобы я кричал под тобой… да, Леви, ты же любишь, когда я кричу и зову тебя по имени, когда кончаю?..       — Твою мать… ты… что творишь?.. — выдыхает Леви, а Эрен усмехается и слегка ведет задницей, оборачиваясь назад.       Он еще ни разу не говорил ничего подобного во время секса, по первости он просто стеснялся перед Леви, чуть позже, когда он понял, что хотят его при любом раскладе, было, честно сказать, не до этого, а сейчас, учитывая то, какая у Леви реакция… Эрен вряд ли замолчит. Он прикусывает нижнюю губу, смотрит с ухмылкой в лицо Леви и жадно осматривает его точеное и красивое, несмотря ни на что, тело. Тот же глядит вниз, оглаживает его спину и поясницу, сжимает и разводит ягодицы, проводя влажными пальцами вдоль всей ложбинки, лишь слегка подразнивая вход.       — Тебе нравится?.. — Эрен сжимает дырку и расслабляет ее, наблюдая за восхитительной реакцией мужчины. Леви приподнимает брови и чуть ли не капает слюнями на него. — Если хочешь, можешь кончить в меня и посмотреть, как сперма вытекает, мы все равно в душе — помоемся…       — Я тебе рот с мылом помою, — выдыхает Леви, но вместо этого к губам прижимает пальцы. — Оближи, — звучит приказом. Эрен слегка поворачивает голову, чтобы мужчина мог видеть его, и, прикрывая глаза, вбирает в себя два пальца. Он обхватывает их губами, обводит языком, смазывая слюной, чуть втягивает щеки, чувствуя, как от его действий, Леви, что явно в нетерпении, толкается членом между его бедер. Эрен слегка разводит ноги, чтобы тому было удобно, и буквально млеет от ощущений.       Леви так сильно хочет его, едва ли сдерживается, чтобы не войти в него, но все равно хочет перед этим смазать хотя бы слюной. Его движения плавны, и член так хорошо скользит по коже бедер, проходясь по поджавшимся яйцам… Эрену жутко хочется, чтобы тот поскорей вошел в него.       Он выпускает пальцы изо рта, напоследок целуя их у фаланги, и нетерпеливо смотрит на Леви, сильнее выгибаясь и подставляя себя. Тот медлит, осматривает его, проводя пальцами вслед за своим взглядом, убирает с его лица волосы, открывая, и, когда Леви смотрит в его глаза, у Эрена поджимаются пальцы ног.       — Давай, ну… — просит Эрен, прикусывая и так опухшие губы и сводя брови. Леви вновь входит в него пальцами, по слюне идет легче, но это было необязательно, Эрен уверен, что и так бы его принял, но тому всегда важно, чтобы он испытал как можно меньше неприятных ощущений. Тому всегда важен в первую очередь он сам, от этого Эрен отдает всего себя в его руки, наслаждаясь их связью с самой первой секунды и до самой последней.       Леви и представить не может, как здорово трахается, и Эрен всеми силами старается делать так, чтобы не один он получал удовольствие.       Мужчина пристраивает скользкую головку к его входу, смотрит вниз, его руки лежат на бедрах Эрена и мягко притягивают его к себе, отчего член медленно и под правильным углом проникает внутрь. Эрен сводит брови, приоткрывает губы и с удовольствием стонет, когда Леви входит до конца, касаясь бедрами его ягодиц, а членом проезжаясь по простате. В его влажные волосы зарываются длинные пальцы, чуть оттягивают, но не причиняют этим дискомфорт. Эрен сильнее выгибается в спине, зная, что именно этого хочет мужчина.       Черт возьми, он и не думал никогда, что будет настолько наслаждаться пассивной ролью, но правда в том, что это восхитительно, то, какое там все чувствительное, ощущение того, что тебя натягивают, того, как член скользит внутри, тараня простату... а когда Леви начинает дрочить ему — и вовсе звезды прыгают перед глазами. Его как будто окутывает наслаждением со всех сторон. И Леви всегда двигается так правильно, всегда знает, когда он хочет медленно, а когда резко и по-животному страстно, и сейчас как раз второй вариант, когда он не нуждается в каких-то долгих прелюдиях, не хочет осторожности. Сейчас, когда Леви одной рукой держит его за волосы, а второй удерживает за бедра и так правильно двигается — не быстро, но резко и глубоко, в одном темпе, входя полностью и выходя, оставляя внутри лишь головку, он ощущает себя на седьмом небе.       Пальцы Леви скользят от влажности, оставляя на коже случайные царапины от ногтей, он стискивает его сильнее, входит полностью, прижимаясь бедрами и грудью, вновь кусает за загривок, двигается так, что Эрен буквально плавится в его руках. Трение головки о простату становится абсолютным, толчки пускают по его телу разряды, что доносит удовольствие до каждого нервного окончания, и в какой-то момент он начинает просто просить, выдыхать «пожалуйста» на каждый резкий толчок, потому что становится невыносимо хорошо.       Леви явно не сдерживает себя, низко стонет, иногда гортанно рычит, приглушая себя очередными укусами его плеч. Его стоны посылают по телу дрожь, что спускается прямиком в пах. Пальцами Леви зарывается глубже в волосы Эрена, слегка поворачивает его голову и мажет по губам, вовлекая в неаккуратный мокрый поцелуй, который и поцелуем-то назвать сложно, а потом опять оттягивает волосы, заставляя запрокинуть голову и сильнее прогнуться в пояснице. Рука, что была на бедре, скользит по ягодицам, Леви отстраняется, но не выходит, продолжает вбиваться в него, пальцами прослеживая по всей расселине, оставляя их в месте, где они соединяются.       Эрен едва ли стоит на ногах, но Леви не позволяет упасть на колени, удерживает его, хотя стенка кабинки скользкая и опираться на нее становится сложнее с каждой секундой, но это неважно, вообще все сейчас неважно.       — Слышал выражение «за свой ебал в ответе хвост?» — выдыхает Леви, чуть оттягивая пальцем и так растянутую дырку, но не входя в нее им, хотя Эрен знает: тот мог бы, но его продолжают методично трахать. Леви не сводит взгляда с его задницы. — Я кончу в тебя и буду смотреть, как из тебя льется моя сперма. Все, как ты и говорил, Эрен. — Его голос звучит ниже, тот явно старается говорить ровно, но получается хрипло и рвано.       Эрен бы мог еще много чего сказать, например, то, что Леви может вылизать его, или то, что сам Эрен не против попробовать это сделать, но сказать даже слово едва ли кажется возможным в его состоянии, он может только громко дышать и стонать в такт толчкам. Леви убирает пальцы, укладывает их на его член, и Эрен, упираясь лбом в стекло кабинки, подается бедрами вперед-назад, чтобы и насадиться на член, и толкнуться в руку.       Ему нужно так мало, чтобы кончить, всего несколько толчков, несколько движений руки. Леви тоже близко, он это чувствует, тот всегда перед тем, как кончить, сжимает его крепче, прижимается сильнее и кусает плечи, невольно оставляя метку. Они это делают почти одновременно, Эрен сводит брови и, кончая в его руку, сжимается от оргазма, сразу же слышит низкий стон и чувствует, как мужчина замирает, глубоко войдя и прижавшись всем телом.       Они тяжело дышат, не отстраняются друг от друга, и Леви не выходит из него, а сам Эрен обмякает в его руках и прикрывает глаза. Ему кажется, что все вокруг него плывет, но посторгазменные ощущения потрясные.       — Утренний секс — огонь, — еле выдыхает он, усмехаясь, а Леви, фыркая, мягко выскальзывает из него, но подняться не дает. Нажимает на лопатки, укладывает ладони на бедра и раскрывает пальцами влажные ягодицы. И Эрен не сопротивляется, сил нет, да и не хочется. Он представить не может, какое зрелище тому открывается, но судя выражению лица — явно то, которое ему нравится.       — Сожмись, — низким голосом приказывает Леви, едва ли этот тон можно назвать просьбой, но Эрен не смеет ослушаться. Тот жадно смотрит вниз, а Эрен делает, что он сказал, только сейчас действительно чувствуя, что внутри него что-то есть. Обычно Аккерман не кончает внутрь, либо на него, либо в презерватив, и ощущения, надо сказать, интересные. Леви судорожно вздыхает, и Эрен чувствует, как большим пальцем тот проводит по чувствительной дырке, вжимая каплю, что вытекла, обратно. — Ты удивительный, Эрен, — выдыхает он, и Эрен слегка краснеет от смущения, чем вызывает усмешку у мужчины. — Ты столько всего наговорил мне, но покраснел от этих слов?.. — Леви помогает ему выпрямиться, поворачивает к себе, прижимает спиной к стенке и заглядывает в глаза снизу вверх, а Эрен, чувствуя негу во всем теле, укладывает руки ему на плечи и прижимается лбом к виску.       — Это от того, что здесь жарко, — произносит он, и Леви, усмехаясь, немного отстраняется, включает режим тропического душа и делает воду прохладнее, заводя его к центру под струи.       Целоваться под ними классно, целовать Леви вообще классно, трогать его, слышать — все это вызывает в Эрене однозначные чувства того, что он не хочет прекращать это делать.       Он гладит Леви по волосам, зачесывает их назад и разомленно целует все лицо, не открывая глаз, и сам чувствует, как его осторожно моют сзади, что не может не вызывать улыбки. Все-таки Леви остается самим собой.       Они выходят из душа спустя некоторое время. Леви покидает ванную первым, а Эрен задерживается, чтобы высушить волосы.       Проходя мимо тумбочки в спальне, Эрен замечает свои браслеты и надевает их обратно, потом надевает домашние шорты, что Леви оставил на видном месте.       Он смотрит в телефон, когда выходит из спальни, но как только слышит новый голос в квартире, сразу же поднимает взгляд.       — Эрен! Какой ты!.. О Боже, не говорите, что вы занимались чем-то неприличным, я же ничему не помешала? — Эрен в шоке смотрит на женщину, резко краснеет, а Леви, что стоит перед пока что не снявшей куртку подругой, переводит на него скучающий взгляд.       — Если она понравилась тебе первый раз, то не удивляйся. Она сдерживалась.       — Привет! Я… эм… пойду футболку надену, — он неуверенно указывает пальцем назад и начинает пятиться, Леви же фыркает, а Ханджи довольно рассматривает его снизу доверху, особо не скрывая этого, отчего он краснеет еще сильнее. Кроме того, что он очевидно полуголый, Эрен уверен, что все его тело пестрит небольшими красными доказательствами их секса, что не может не смущать.       — Можешь не утруждаться, вид отличный!       — Хватит на него пялиться, — говорит мужчина подруге, а потом переводит взгляд на застывшего Эрена. — Беги, я отвлеку ее, — закатывая глаза, обращается к нему Леви, уводя обратно в прихожую продолжающую громко улюлюкать подругу. Та явно нарочно пытается смутить их обоих, но если на мужчину это не действует, то Эрен и без ее комментариев красный, словно томат. Он прошмыгивает в спальню и прикрывает за собой дверь.       Он знает, что Ханджи иногда приходит к Леви просто так, как и он может прийти к Микасе или Армину, но просто не ожидал, что это произойдет именно сейчас.       Эрен быстро выходит обратно уже одетый, сразу же направляется в сторону кухни и видит, что Леви привычно заваривает себе чай и стоит спиной к арке, а Ханджи пытается справиться с кофемашиной.       — В магазине и правда все работало куда проще!.. — возмущенно восклицает она, несколько раз тыкая пальцем в панель. Эрен, проходя мимо Леви, нарочно задевает пальцами его поясницу, ловит взгляд серых глаз и, отвечая улыбкой, подходит к Ханджи, чтобы помочь.       Сейчас в домашней обстановке, когда и он босой, и она только в носках, он понимает, что та сильно ниже его, хотя в тот раз в ресторане, казалось, что и Эрвин, и Ханджи буквально возвышаются над ним. Хотя, наверное, дело было в том, что они казались ему чуть ли не судьями, особенно Эрвин с его выпытывающим взглядом.       — Давай я помогу, мы как раз собирались завтракать, я сделаю что-нибудь…       — Тебя от плиты скоро воротить будет, — говорит Леви, поворачивая к нему голову. Он наливает кипяток в чайник с заваркой. — Я закажу что-нибудь с доставкой.       — Нет, я так хочу попробовать, как Эрен готовит! Ну, пожалуйста! С тех пор как Леви приходит в часть со своей едой, у меня постоянно слюнки текут, а этот низкорослый жмот даже попробовать не позволяет!       — Она приперлась так рано только для того, чтобы ты ей что-нибудь приготовил. Не соглашайся, и она уйдет, — игнорируя ее, говорит Леви, а Эрен бросает смешливый взгляд в его сторону, сразу ловя ответный. Ханджи уступает ему место перед кофемашиной.       — Эспрессо? Или с молоком что-нибудь? И мне не сложно, ты же знаешь, я люблю готовить. — На самом деле Леви никогда ничего не говорил по поводу полуфабрикатов, что он ему заготавливает, благодарил разве что, но Эрен знал, что Леви их использует, так как они логично кончаются, и, собственно, по возможности делает их еще.       Но слышать ее слова приятно.       — Эспрессо, милый, спасибо. — Она восторженно смотрит на него, а потом переводит взгляд на Леви, который достает себе чашку и блюдце, а Эрену высокий стакан для латте. — Ну какое же ты чудо нашел, может, мне тоже найти молоденького любовника? Эрен, у тебя есть друг, похожий на тебя?       — Он не поступит так ни с одним своим другом, — на выдохе отвечает за него Леви, а Ханджи широко улыбается.       — Ну и пусть, зато он пообещал мне завтрак!       — Ты не только наполовину слепая, но и наполовину глухая?.. Кто вообще тебе хоть что-то обещал?       — Ладно тебе, не жадничай, — вклинивается Эрен, невольно наслаждаясь их, судя по всему, привычной друг с другом перепалкой. Он передает Ханджи чашку эспрессо и тряпкой, которую положил здесь Леви, протирает трубки, через которые лилось кофе. Переведя взгляд на Аккермана, он мягко улыбается. — Помнишь, тебе понравился крок-мадам? Это быстро и легко, я могу сделать. — Леви непонимающе смотрит на него, а Эрен вздыхает. — Бутер с ветчиной, сыром и яишенкой сверху.       — А… помню, вкусно было. Но я все равно считаю, что она обойдется.       — Не обойдусь! Совсем не обойдусь! Крок-мадам звучит восхитительно! — Леви явно раздражается, а Эрен, усмехаясь его реакции, привычно утягивает челку кверху резинкой и идет к холодильнику. — Ах, милый Эрен, спасибо тебе огромное!       По большей части, пока он готовит, болтают именно они с Ханджи, а Леви просто сидит, попивает чай, и кажется, что совсем их не слушает, потому что читает что-то в своем телефоне, но по факту, Эрен знает, что тот слышит все, о чем они говорят.       Поддерживать непринужденный разговор с Ханджи достаточно легко, та говорит больше него, спрашивает про учебу и работу, отпускает ехидные комментарии, явно рассчитанные на Леви, который не реагирует совершенно никак, восторгается запахом, когда Эрен начинает в сковородке собирать сэндвич, да и вообще ведет себя очень мило и дружелюбно, хоть и немного пугает своим напором.       Первый сэндвич он кладет перед Ханджи, второй логично Леви, а третий уже туда, где будет сидеть сам. Он быстро ополаскивает посуду, укладывает все, кроме пока что не остывшей сковородки, в посудомойку и присаживается рядом с Леви, чувствуя, как на колено ложится его ладонь. Эрен переглядывается с ним и несильно сжимает его ладонь своей, перед тем как взять приборы и приступить к завтраку.       Эрену всегда было приятно наблюдать за тем, как кто-то с удовольствием ест то, что он приготовил, но в особенности это касается Леви, который с ним узнал, что едой можно наслаждаться, а не просто питаться, потому что это базовая человеческая потребность. Ему нравится, как у мужчины, когда он пробует что-то новое, приподнимаются брови, нравится, как он прикрывает глаза, когда ему вкусно, нравится, как благодарит его, спокойно без лишних слов, но смотря при этом так, что у Эрена замирает сердце.       Ханджи же достаточно щедра на похвалу, и Эрен и ей искренне наслаждается.       — Я уверена, ты угодишь даже Эрвину! Ты не представляешь, какой он дотошный до еды, и это учитывая то, что этот человек умудрялся прожить на пачке крекеров целую неделю!       — У него был с собой нож, он ел не только крекеры, — вставляет Леви, а Эрен с интересом поворачивается к нему.       — Как это произошло?       — Это что-то типа испытаний, — отвечает за Леви Ханджи, и Эрен переводит взгляд на нее. — Эрвин сильно старше нас, он давал Леви советы перед его испытаниями и вскользь рассказал о том, как сам их проходил. Суть в том, что тебя высаживают в неизвестной местности, у тебя с собой упаковка крекеров, нож, веревка и огниво.       Эрен приподнимает брови и восторженно смотрит на нее, а потом и на Леви, понимая, что и мужчина переживал подобное.       — А это не опасно для жизни? Что, если заблудишься… ну или дикие животные там, смерть от голода?..       — Ох, Эрен, конечно же, это опасно для жизни, но за ними же все равно следили, — посмеиваясь отвечает она, а Эрен восхищенно смотрит на Леви, который просто пожимает плечами.       — У Эрвина и огнива не было, ему приходилось разводить огонь с помощью подручных средств, — с усмешкой отвечает Леви, и Эрен опять видит… это долбанное восхищение Эрвином в его глазах.       — Главная задача не позволить себя захватить, кроме выживания как такового. Таких испытаний несколько, по одному на каждый сезон и в разных местностях. Зимой, как ты сам понимаешь, труднее всего. У многих, чтобы сдать хотя бы одно, уходило пять, а то и десять попыток. Леви же каждый раз показывал лучшие результаты, у него и пересдач-то не было.       — Вау… — выдыхает Эрен, поворачиваясь к нему. Леви спокойно смотрит на него. — Я думаю, я бы и часа там не продержался… — говорит он, а Леви с усмешкой смотрит на него, приподнимает ладонь и легко взлохмачивает его волосы, стягивая с челки резинку и надевая ее на свободную от металлических часов руку.       — Вряд ли тебе пригодятся навыки выживания, Эрен.       — Это понятно, но если что, ты ведь наловишь нам белок? — с усмешкой спрашивает парень, а Леви фыркает.       — Наловлю. На вкус они почти как кролик, — Эрен чуть морщится, думая о поджаренной на палке белке, и его выражение лица смешит уже Леви.       — Вы сказали, что Эрвин старше вас, сколько же ему лет?.. — спрашивает Эрен, оглядывая их обоих. По мужчине он бы мог сказать, что тому тридцать пять, максимум тридцать восемь, но, когда Леви отвечает, что в этом году мужчине исполняется сорок пять, у Эрена глаза на лоб лезут.       Получается, он старше Леви на тринадцать лет. Разница между ними даже больше, чем у него с Леви. Значит, кроме дружбы, их связывают еще и покровительские отношения, раз Эрвин давал Леви советы, а тот к ним прислушивался и, похоже, до сих пор прислушивается.       — А он, ну… женат? — спрашивает Эрен, Леви приподнимает бровь, а Ханджи начинает смеяться.       — Этот тебе уже надоел? — Он резко краснеет и закатывает глаза.       — Да просто интересно, никто мне не надоел… я даже не думал о нем в таком плане, — недовольно отвечает Эрен, а Леви со вздохом говорит ей:       — Прекрати дразнить его. Он не женат и никогда не был. С его работой семейная жизнь не очень-то совместима, он постоянно в поездках, постоянно… рискует, — это он говорит тише, а потом качает головой, — но он живучий. Я не сомневаюсь в нем.       Эрен угрюмо кивает и больше тему Эрвина не продолжает.       Позже Ханджи помогает Леви и Эрену убирать со стола, Леви остается, чтобы придать кухне вид того, что в ней никто и не сидел, а они с Ханджи перемещаются в зал.       — Леви говорил, ты из северного штата? — заинтересованно спрашивает она, подтягивая ноги под себя. Эрен садится с ней рядом на диван.       — Да, я родился в Бисмарке, а сюда переехал после учебы, здесь с климатом точно дела обстоят лучше, да и вообще, Бисмарк достаточно небольшой город, и от одинаковых лиц начинаешь потихоньку сходить с ума, то есть… конечно, кому-то это нравится, но мне большие города всегда нравились больше, — пожимая плечами, отвечает Эрен. Он слышит шаги Леви позади, спустя миг чувствует, как тот присаживается рядом с ним. И Эрен хочет, если честно, откинуться назад, привычно лечь ему на грудь, но сдерживает себя, в конце концов, он не знает, насколько мужчина готов к тому, чтобы открыто показывать это своей подруге.       — Ты планируешь здесь жить после обучения? — спрашивает она беззаботным тоном, а Эрен, все же находя руку Леви, сжимает ее в своей и мягко улыбается.       — Конечно, — произносит он, бросая короткий взгляд на мужчину, который так же смотрит на него, — Я и раньше думал остаться здесь, хотя родители, конечно, хотят, чтобы мы вернулись, ну… мы, это я и Микаса, моя подруга, но теперь… — Эрен чуть смущается и пожимает плечами, мол, и без слов все понятно, а Ханджи усмехается.       — О… я понимаю, о чем ты, но ты далековато забрался от родного города. Калифорния — это конечно хорошо, и до океана добираться легче, но все-таки, к родителям ты успеваешь ездить? Скоро День Благодарения, ты их навестишь?       — Вряд ли, я думал об этом, но решил не ехать. Мы не обсуждали это, но я бы хотел остаться с Леви на этот праздник, а к ним уже на Рождество, — отвечает Эрен, осторожно поглядывая на мужчину. Тот ровным взглядом смотрит на него.       — Я не праздную, если хочешь оставаться из-за меня, не стоит, — отвечает Леви, а Ханджи фыркает.       — Да, ты бы думал немного по-другому, если бы знал, когда у него День Рождения, — усмехаясь, говорит она, чем заслуживает недовольный взгляд Леви.       — Не навязывай ему чувство вины, это ничего не значит, Эрен, ты можешь ехать к родителям, когда хочешь, — раздраженно говорит он, а Эрен хмурится. Он с досадой понимает, что, мать его, не поинтересовался у Леви даже о том, когда у него гребаный День Рождения, и ему становится не по себе, что сразу же читается по лицу. — Эрен… — Он чувствует прикосновение к плечу и поворачивается к Леви. Тот выглядит спокойным, как и всегда, и Эрен знает, тот не злится, но… черт возьми, как он мог не спросить о такой элементарной вещи?..       — Когда у тебя День Рождения? — тихо спрашивает Эрен и слышит смешок Ханджи, который именно в этот момент раздражает его. Леви также переводит на нее злой взгляд, отчего женщина делает жест застегивающейся молнии на губах.       — Двадцать пятого декабря. — Эрен раскрывает глаза. То есть День Рождения Леви прямо в Рождество?.. Но как же он тогда уедет от него? — Я не праздную ни первое, ни второе и ни третье, тебя это ни к чему не обязывает.       — Не надо решать, что меня к чему обязывает, — резко отвечает Эрен, злясь, и Леви, слегка удивляясь его реакции, хмыкает, но ничего не отвечает. На его губах он видит слабую ухмылку.       — Да ладно, Эрен, он говорит правду, ты бы знал, сколько раз я пыталась его заставить приехать к моим родным, и ни в какую. Если в Рождество тире День Рождения включается уже Эрвин и у Леви нет выбора, то День Благодарения он игнорирует как данность. — Эрен сводит брови и переводит взгляд на мужчину.       — Но почему? Это же... — он хочет продолжить, сказать, что это праздник для всей семьи, а потом замолкает, до него наконец доходит, в чем дело. — О… — какой же он идиот… Леви не рассказывал про свою семью много, рассказал некоторые истории, связанные с дядей, что Леви кажутся забавными, и очень мало про свою мать. Говорил, что у него даже ее фотографий не осталось.       «Когда я смотрю на себя, то вижу ее черты… я очень похож на нее, так что никогда не забуду ее лица».       И Эрен представить не может, что такое расти без семьи, ведь вся его жизнь — это пример того, какой она должна быть: любящей и крепкой.       — Прости, я не подумав спросил, — выдыхает Эрен, сжимая его ладонь. Он хмурит брови и поджимает губы, а Леви привычно спокойно смотрит на него, похоже, и не понимая, почему Эрен расстроился. — Ты… вообще никогда не праздновал День Благодарения, да?       — Не совсем… — вдруг говорит Леви, и даже Ханджи удивляется, когда он произносит эти слова. Леви отводит взгляд, он начинает играться резинкой для волос, что он натянул на свое запястье, когда снял ее с волос Эрена. — Несколько раз… — он на миг замолкает, будто уходя в воспоминания, а потом начинает тихо говорить, — помню, когда мне было шестнадцать и я вовсю готовился к уходу в армию, даже не знал тогда, что Кенни свалил на совсем, мы с Фарланом и Изабель выкрали из магазина какую-то нарезку из индейки, конфеты и прочее. Денег тогда совсем не было, приходилось тяжко, но... нам хотелось праздника. Едва ли это было похоже на праздничный стол, который транслировали везде, но… во всяком случае, мы сидели за столом и нам было весело, — он говорит это еще тише, Эрен удивленно смотрит на него.       Фарлан. Изабель. Эти имена он слышит впервые, но Ханджи, похоже, нет. Ее лицо враз меняется, становится серьезным и… очень печальным. Она поджимает губы, но пытается улыбнуться.       — Ты давно не вспоминал о них вслух, — с горькой улыбкой говорит она, и Эрен понимает, что она прекрасно знает, о ком идет речь, но правда в том, что Эрен ни разу ничего про этих людей не слышал, хотя, по всей видимости, это очень важные для Аккермана люди.       Эрен поворачивает голову к Леви и заглядывает в его глаза. Он не знает, что именно сказать, задавать вопросы кажется глупым и неуместным, причем, судя по лицу Леви, это явно не то, что он может с легкостью обсуждать.       Его лицо ровное, и можно сказать, что ничего не выражает, но Эрен видит, каким пустым стал взгляд серых глаз, когда он упомянул этих людей. Он всегда видит этот взгляд, когда Леви отходит от кошмаров. Именно от этого взгляда в первую встречу йокнуло сердце.       — Да… вслух, — тихо произносит Леви, а Ханджи, чуть склоняясь, через Эрена заглядывает мужчине в глаза. Тот отводит взгляд и тихо выдыхает.       — Больше... ты ничего не помнишь?.. — тихо спрашивает Эрен, стараясь поддержать хоть касанием руки. Леви переводит взгляд на него, а потом на Ханджи. Та смотрит с интересом, замечает Эрен, а значит, есть и то, что он не рассказывал ей до этого.       Леви пожимает плечами и внезапно для них обоих улыбается.       — Это случилось уже на войне… было затишье, мы отдыхали в казарме на базе, у кого была семья писали письма, нам только пополнили запасы продовольствия, прислали медикаменты для раненных, в общем… все было хорошо, про День Благодарения все знали, но о каком празднике могла идти речь на базе… но внезапно в часть пришел Варрис, и у него в руках была жирная индюшка, живая, она так громко орала, как сейчас помню, и пыталась вырваться. Думаю, он спер ее из села, которое было неподалеку от плацдарма, у него рожа такая довольная была, орал, что теперь у нас может быть настоящий праздник, несмотря на то, что мы далеко от дома… — рассказывает Леви, явно погружаясь в воспоминания, — было уже достаточно темно, где он ее достал, он, конечно, никому не рассказал, но всем было плевать, парни были готовы зарубить ее и приготовить на огне. Девчонки были против, но их было сильно меньше, и никто не слушал, и Изабель, когда Варрис собирался свернуть шею индюшке, подскочила к нему и сильно долбанула по колену, — он усмехается и качает головой. — Она такая мелкая была, юркая, но била сильно, я сам учил. И, конечно, ей и слова никто не мог сказать из-за меня и Фарлана, так что, когда она забрала индюшку и сказала, что не даст ее убить, никто не спорил. Так и спраздновали День Благодарения с живой индюшкой, у Изабель в руках она чувствовала себя в безопасности. Фарлан привычно играл на гитаре и пел, ребята подпевали, кто-то достал самогон на всех, и в общем... это был… очень хороший день, — заканчивает он совсем тихо, Ханджи смотрит на Леви во все глаза, и Эрен с немалым удивлением понимает, что в ее глазах стоят слезы.       Он смотрит на них двоих, и много ума не надо, чтобы понять, что этих людей — Фарлана и Изабель — уже нет в живых.       — Ты никогда не рассказывал, — с улыбкой говорит Ханджи и переводит взгляд на Эрена. Леви же смотрит себе под ноги. — Это хорошая история.       — Раньше не хотелось, — тихо отвечает Леви, пожимая плечами, а Эрен чувствует, как в груди расцветает чувство теплой нежности, смешанное с глубокой печалью. Он не сдерживает порыва, поворачивается к Леви и обнимает его, укладывая лоб на плечо.       Он чувствует, что к горлу подкатывает ком, а уголки глаз начинает щипать. Ему не рассказали ничего грустного, но отчего-то хочется плакать. Он чувствует, как на затылок укладывают ладонь.       — Все хорошо, — слышит он спокойный голос Леви. Тот слишком хорошо знает, как он близко принимает к сердцу даже крохи его рассказов про время, проведенное на войне. И пока что это самое печальное из рассказанного, несмотря на то, что история совсем не грустная. — Все хорошо, я в порядке. — Эрен кивает несколько раз, но не отстраняется. Он слышит задумчивый хмык Ханджи.       — Так Эрен эмпат… — Парень отстраняется от Аккермана, и при этом не реагирует на ее слова, немного не до нее. Он смотрит только в лицо Леви, тот выглядит спокойным, заводит волосы за его уши и чуть прижимает ладонью щеки.       — Прости, — выдыхает Эрен. Он знает, не его должны успокаивать и поддерживать, и, тем не менее, все равно выходит все именно так.       — Не надо.       Он удерживает одно запястье Леви, чуть поворачивает голову и оставляет поцелуй на белесом шраме. Эрен ничего не говорит, но решает для себя, что в этом году устроит мужчине настоящий праздник и на Рождество останется, если Леви не захочет ехать в Бисмарк.       Подговорит Ханджи, Петру, чертового Эрвина и устроит Леви настоящий День Благодарения с вкусной индейкой, тыквенным пирогом и самыми близкими людьми рядом. Пора бы… обзавестись ему новыми счастливыми воспоминаниями, теми, что не омрачены печалью и глубокой болью от того, что людей, которые были в них, уже нет рядом.       Ханджи остается с ними до вечера, Эрен оставляет их в зале беседовать, а сам занимается своими делами, он успевает сходить в магазин, приготовить мужчине заготовок на неделю, потом просто лежит, залипая в телефоне, на полюбившемся полу с подогревом, иногда получая замечания от Леви, чтобы поднялся или постелил себе что-нибудь.       — Ребята зовут поиграть в бильярд, не хочешь присоединиться? Петра говорит, что написала тебе, но ты проигнорировал, — слышит Эрен голос Ханджи и начинает прислушиваться к их разговору.       — Ты видела, чтобы я доставал телефон?       — Пойдем, чего дома киснуть, как раз развеешься, когда ты последний раз выходил из дома не по делам, а чтобы просто развлечься? Ты так скоро плесенью покроешься…       — Мне хватает развлечений, а выходные я обещал сопляку. — Эрен улыбается, но продолжает молчать.       — Там все наши: Оруо, Эрд и Гюнтер, и я уже написала Моблиту, он тоже приедет, пойдем, будет весело! — У Эрена в голове сразу возникает вопрос, почему Эрвина с ними нет, и отвечает он сам себе, что тот в командировке. Эрен уже как-то слышал все эти имена, он знает, что эти люди также участвуют в подготовке спецназовцев и то, что действуют под руководством Леви. Еще он знает, что Леви именно с этими мужчинами играет в карты. — Эрен, ты ведь хочешь пойти? Скажи этому зануде, что тебе такими темпами станет с ним скучно! — Эрен поднимает взгляд от телефона и видит, что Леви и Ханджи смотрят на него вниз через спинку дивана и приподнимает брови.       — А? — вообще, он прекрасно расслышал, просто удивился, что его вообще… ну, приглашают пойти. Леви спокойно смотрит на него, Ханджи улыбается, а Эрен выискивает реакцию в мужчине. Все-таки не он предложил ему идти, а там будут именно его друзья.       — Хочешь пойти поиграть в бильярд? Я уверена без тебя этого гнома не вытащить из дома и силками, — возмущенно тянет она, а Леви закатывает глаза. Эрен усаживается по-турецки и вопросительно смотрит на Леви. Тот, без слов понимая его взгляд, говорит:       — Если хочешь, то пойдем, я не против.       — А это ничего?.. ну, что я парень и все-такое, — Леви приподнимает бровь, а Ханджи начинает смеяться.       — Да как будто даже если бы и было «чего», они бы это сказали, твоего бойфренда все боятся, он создает впечатление машины для убийств, но мы-то знаем, какая он на самом деле пчелка, не так ли?       — До сих пор не понимаю, почему общаюсь с тобой.       — Да ты всегда так говоришь, ну так что? Пойдем, Эрен? Не переживай, они хорошие ребята, плюс, все и так знают о тебе, скажу по секрету, это обсуждает вся часть, стоит ему, — она кивает на Леви головой, — отвернуться.       — И это прискорбно... — тцыкая, отвечает Леви, а она отмахивается от него.       — Давай же, Эрен, соглашайся!       Эрен же переводит взгляд на Леви. На самом деле он очень хочет пойти и наконец лучше узнать то окружение, в котором крутится Аккерман, но так, чтобы и тот был к этому готов. Мужчина тоже смотрит на него, а потом кивает, и Эрен, радостно подскакивая, соглашается и убегает переодеваться.       В бильярдный клуб они едут на машине Леви: они спереди, а Ханджи сзади. Та болтает без умолку, ноет, что Леви медленно едет, и просит сменить музыку на что-то человеческое, а Эрен смеется над тем, как Леви начинает стучать пальцами по рулю, пытаясь, видимо, не убить ее.       Когда они заходят в бильярдный клуб, все друзья Леви и правда уже на месте. Может, они, разумеется, не так близки ему, как Ханджи и Эрвин, но их явно рады видеть, и ведут они себя дружелюбно даже с ним.       Представляет им его именно Леви.       Тот стоит рядом, не говорит им ничего, кроме его имени, но, похоже, никто и правда не нуждается в объяснении, кем они с Леви друг другу приходятся.       Остальные представляются сами, конечно же, с интересом смотрят на него, но без лишнего внимания. И, конечно же, Петра прекрасно узнает его, хотя и знакомится с ним впервые, как и все остальные.       Все парни или, наверное, мужчины старше него, Ханджи по дороге сюда рассказала, что никому из них еще нет тридцати, но порог двадцати пяти они уже перешли.       Кроме Петры, та самая младшая, она ненамного старше него самого, у нее светло-рыжие волосы, янтарные глаза, и ростом она как Криста, совсем маленькая и тоже очень милая. Эрен совсем слегка чувствует стыд перед ней, но перебарывает это, когда пожимает ее маленькую ручку.       — Рада наконец познакомиться с тобой, Эрен, — с доброй и понимающей улыбкой говорит она, держа в другой руке кий. — Ты когда-нибудь играл в сорок одно?       — Я и в бильярд-то, честно сказать, не играл никогда, — смущенно отвечает он, парни начинают над ним посмеиваться, а Леви, который находится рядом, слабо улыбается, отчего у всех находящихся возле них людей меняется лицо. Даже Петра замирает, когда видит это, но быстро с собой справляется и тоже начинает улыбаться.       И это, если честно, здорово, что улыбка Леви стала для него чем-то постоянным, когда для остальных до сих пор является событием. Он буквально чувствует себя особенным из-за этого.       — Я помогу, наловчишься, — говорит Леви, и Эрен широко улыбается ему, а потом переводит взгляд обратно на Петру и на мужчин. Те, так как пока не играют, держат каждый по кружке с золотым разливным пивом.       Этот вечер обещает быть веселым, понимает он, когда Ханджи просит официанта принести каждому еще по кружке светлого. Пьет даже Леви и на удивление не делает ему никаких замечаний, а вливается он в компанию так легко, будто бы всегда в ней был. Ребята по большей части стараются научить его правильно держать кий, а Леви помогает понять, как правильно вычислять траекторию, чтобы попасть в лунку, и, конечно, он играет как полный лузер, в отличие от того же Леви, который попадает в лунку чуть ли не каждый раз.       Его друзья намного общительнее, чем сам Леви, они много шутят между собой, переругиваются слегка и открыто соревнуются, и Эрен не может не замечать того, с каким благоговением те относятся к самому Леви. Они буквально ждут от него любой похвалы и расцветают, если получают ее. А еще к нему обращаются исключительно по званию, и это, думает Эрен опять чем-то ниже пояса, безумно горячо.       Они хорошо проводят время, и Эрен очень рад, что наконец узнал хоть немного о том, чем живет Леви.       Эрен уверен: Леви тоже рад тому, что ему хорошо с его друзьями. Тот не говорит этого напрямую, просто, когда они возвращаются домой, долго целует и благодарит за вечер, хотя совершенно точно не Эрен был инициатором и он, по сути, вообще ничего не делал, чтобы заслужить эти слова.       Важно то, что Эрен чувствует, как потихоньку они становятся чем-то постоянным друг для друга, тем, что уже никто не сможет назвать пустой интрижкой или несерьезной связью. И Эрен безумно счастлив этой стабильности. Он счастлив от того, что чувствует себя здесь как дома, счастлив от того, что в этом доме его всегда ждут.       Он счастлив, потому что засыпать в одной кровати стало привычно, а отдельно — непривычно. И он чувствует себя счастливым даже засыпая, уткнувшись лбом в район верхнего позвонка Леви, и когда в пять часов утра его глаза раскрываются сами собой, в теле нет ни грамма сонливости, а в голове крутится навязчивое желание прогуляться на свежем воздухе — противоречивых мыслей вообще не возникает.       В душе все равно самая настоящая эйфория.