***
Вчера они целовались на скамейке, и их поцелуй отдавал кровью. Дорога до дома не заняла много времени – они бежали, адреналин играл в крови у обоих. И сейчас, и вчера Кишо прекрасно понимал – они переспали не из-за любви или желания. Они оба были на грани смерти, оба были травмированы и оглушены шоком и адреналином, их всё ещё гнал азарт битвы, но что хуже всего, они оба были в отчаянье, и всё их сдерживаемые чувства вылились в желание, которого не было. Кишо мог только надеяться, что они не умудрились сделать всё ещё хуже, чем было. Они целовались, всё глубже впиваясь друг в друга и пытаясь разуться. Они целовались, пытаясь раздеть друг друга. Теплый душ в ванной, где они пытались отмыть друг друга от крови. Это зажила быстро, но её тело было покрыто засохшей бурой корочкой крови. Они пытались целоваться, но бросили эту идею – горькое мыло попадало в рот, а дно ванной было слишком скользким. — Почисть зубы. – Арима протянул ей её зелёную зубную щетку. – У тебя весь рот в крови. — Знаешь, ты довольно вкусный. Я не ела ничего вкуснее тебя. Хочу сохранить этот вкус подольше. – Ворковала Это, но всё таки взяла щетку. — Рад, что понравился тебе на вкус? – Арима приподнял бровь. Он не знал, что еще сказать. Это рассмеялась, и пена потекла сквозь сомкнутые губы. Арима наклонился прополоскать рот, стараясь не улыбаться. У него было приподнятое настроение. Он надеялся, что это не из-за травмы. Если он так был зависим от боли… Это звучало плохо. — У тебя отвратительная паста, у меня весь рот в огне. – Это зло полоскала рот. Арима задумчиво провел щёткой по языку. — Довольно вкусная. — Ты ешь зубную пасту? – Арима помотал головой. – Так вот почему она так быстро заканчивается. Но знаешь, это то, что можно было ожидать от меня. – Это ухватила его за плечо, притягивая для поцелуя, и тут же отплевываясь. – Прополощи рот. — Я просто часто чищу зубы, в отличие от некоторых. – Арима попытался придать своему лицу оскорбленный вид. Он прыснул холодной водой в лицо, пытаясь привести голову в порядок, его несколько пугала охватившая его эйфория. — Это-чан, ты правда этого хочешь? – Он посмотрел на неё сквозь зеркало. Он посмотрел на свои руки, покрытые шрамами – большая часть заживала, но особенно глубокие оставались. Его ноги покрыты шрамами. Он отвратительный. Его пальцы слишком сильно впились в края раковины. Это прекрасна. — Мне нравится, что ты начал звать меня Это-чан. – На её губах играет лукавая улыбка. – Да, я хочу тебя. – Она влажно прошептала ему на ухо. Арима почувствовал дрожь в пальцах. – Знаешь, я около трех недель пытаюсь тебя соблазнить. Кишо поворачивается и целует её с чувством самоотречения. В нём снова борются два человека, тот, что хочет быть с Это, и тот, что шепчет: такое чудовище как ты не имеет права на подобные желания. Сегодня случается редкое: побеждает первый. Арима подхватывает Это на руки, не прекращая целовать. Она легкая и маленькая. Это отрывается от его лица, раскрасневшаяся и манящая. Её мокрые волосы облепливают её лицо. Она целует его в шею, чуть покусывая, и он прикрывает глаза, чувствуя приятный жар в груди. Это чувствует мягкие простыни и цепляется за них руками. Она откидывает голову назад, позволяя Аримы целовать ключицы. Он едва-едва прикасается к ней, мягко и нежно. Это закатывает глаза, ему не нужно быть таким аккуратным. Он мягко спускается вниз, целуя её солнечное сплетение снова и снова, словно не веря, что она восстановилась. Это падает на кровать, и он нависает сверху. Его темные волосы криво падают ему на лицо. Его глаза, не скрытые очками, горят холодным пламенем, и Это чувствует, как внизу всё сводит от этого взгляда. Кишо чувствует, как Это целует его плечи, его грудь, ребра, и его кожа расцветает красными пятнами. Он взглядом спрашивает разрешения. А потом медленно готовит её, осторожно проникая пальцами внутрь, наблюдая за её лицом, ища малейшие признаки дискомфорта. Они снова целуются, и чувствуют свое и чужое нетерпение. Это обхватывает талию Аримы ногами, а потом резко дергает, меняясь с ним местами. Арима лежит, распростертый на белой простыне, поразительно открытый. Чёлка падает ему на глаза, и Это убирает волосы. Она медленно садится, дрожа от нетерпения. — Чёрт! – Это выдыхает сквозь сомкнутые зубы. – Чёрт! – Кишо приподнимается на локтях, пытаясь понять, ей больно, приятно, или все вместе? Он плохо её подготовил? Он что-то сделал не так? – Чёрт, ты большой, знаешь ли? – Арима неловко потупляет взгляд, не зная, как реагировать на это заявление. — Ты в порядке? – Он осторожно проводит рукой по её виску и щеке. — Мне надо привыкнуть. – Арима притягивает её к себе, целуя.***
Арима предпринял ещё одну попытку вылезти из-под Это. Он должен был признать, что она умела быть тяжелой и некомпактной. В ответ на его действия, Это ещё сильнее вцепилась в него. Арима глубоко вздохнул. — Мне надо сходить в магазин, ты же хочешь позавтракать? У нас из продуктов только кофе. – Арима снова попробовал её поднять. Это прищурилась. — Я могу съесть тебя. – Арима закатил глаза. — Я собираюсь готовить онигири. Рисовые пирожки, очень вкусно. – Это наконец его отпустила. — Купи тогда какого-нибудь мясо. — Кто ест мясо на завтрак? – Арима перевернул довольно большой стейк. Это сидела за столом абсолютно раздетая и читала газеты, которые он принес. Как и ожидалось, вчерашнее событие породило бурю безумных теорий и лозунгов. Что будет, когда все СМИ узнают об этом? Арима поставил дымящуюся тарелку перед ней. — Ты дважды трахнул меня, ты не имеешь права на смущение. – Это впилась вилкой в стейк. Арима поперхнулся кофе от такой формулировки. — Кстати, держи. – Он достал из пакета упаковку таблеток. Это изогнула бровь. – Мы вчера плохо контролировали себя, поэтому не использовали презерватив. Я зашёл в аптеку и купили противозачаточных. Учитывая, сколько времени прошло после секса и твою уникальную физиологию, эти должны сработать. — Значит, предохранятся можно не только с помощью презерватива? – Арима удивленно моргнул. — Ну да. Ты разве не знаешь? – Это взяла коробочку, вчитываясь в инструкцию. – Мне просто выпить таблетку и всё? — На самом деле, таблетки должен назначать врачи, иначе могут возникнуть сильные побочные эффекты. Но один раз тебе не повредит. – Её лицо оставалось удивленным. Поверить не могу, что ты не знаешь. – Когда у тебя были месячные, кстати? — Месяца четыре или пять назад, а что? – Это запила таблетку кофе. Арима уставился на неё. — Я хотел понять, насколько опасной была вчерашняя ночь. Ты же знаешь, что они должны идти каждый месяц? – Но кажется он знал, какой ответ последует. — Всё индивидуально же. – Арима категорично помотал головой. – Нет? Ну, оно и к лучшему, я бы не выжила. Мой опекун мне ничего не рассказывал, и я где-то года два была уверена, что умираю. – Это рассмеялась. – Мне казалось, что гулиное мясо отравляет мой организм, или моё какухо пытается покинуть мое тело. Были версии и абсурднее. И только потом он сказал, что это для рождения детей. Как будто оно мне надо. А про секс я узнала из какого-то журнала. – Что ж, многое вставало на места. Не то чтобы у ребенка из подземелья могло быть много знаний, но… — Тебе надо к врачу. Здоровье не то, с чем можно шутить. – Арима поправил очки. — Поэтому ты вчера отказывался идти в больницу? – Это хитро прищурилась. Арима вспомнил длинные иглы, гудящие машины, врачей в белых халатах и твердой хваткой, напряженные брови отца и немое отвращение. — Я не люблю врачей. – Ребра вчера болели, и Арима слышал их хруст. Он задыхался, и чувствовал, что всё серьезно, но было так славно тянуть время. Это закатала форму, и он увидел ввалившиеся ребра и черный бок, из-за собирающейся крови. Он бы не выжил за то время, что добирался бы в больницу. — Тогда почему ты не носишь амуницию? Ты бы избежал травмы. – Сейчас Это не кричала, она была абсолютно спокойна и собрана. — В ней не удобно. – Это был правдивый ответ. — Я видела твои шрамы. Защита убережет тебя. Ты не раз травмировался, и всё равно упрям. Может ты и наполовину гуль, но у тебя нет регенерации. И ты не бессмертный. – Ариме понадобился весь его контроль, чтобы не выдать своих эмоций. Она не знала откуда эти шрамы. На него накатило облегчение. — Я сделаю так, как ты хочешь. – Он ласково ей улыбнулся. Так легко лгать. Он прикусил свою щеку. – Спасибо тебе за вчерашнее. Похоже, наши RC-клетки хорошо сочетаются. – Это задрала его футболку. Часть кожи была чуть розовее всей остальной, но в целом всё выглядело отлично. — Выглядит круто. – Это провела по его ребрам. – Правда моя рука всё еще хранит твой укус. – Это показала ему отпечаток зубов на своей ладони. Не такой глубокий, каким он был. — Извини, мне так жаль. – Он аккуратно прикоснулся к следам зубов губами. Щеки Это загорелись красным. — Ну, я выломала тебе ребра, так что мы вроде как квиты?***
В «Антейку» весь день был включен телевизор. Новостной канал. Кая уже дважды прослушала клиента, сосредоточившись на программе. Это умела говорить, и её речь пытались истолковать. Она видела, что Кома тезисно записывал в блокнот все мнения. Были ярые противники, которые утверждали, что это не более, чем уловка. Многие не давали чёткого ответа, и подолгу размышляли. Неожиданно появилась группа пацифистов-защитников, и Кая надеялась, что они не фанатики. Все сходились в одном – это был исключительный случай. Первое выступление гуля в эфире. Следователь, ранивший Это, тоже получил неоднозначную реакцию. Что ж, люди увидели жестокость CCG. — Ты звонила им? – Кома заговорчески шепнул на ухо. — Ещё нет. – Она видела, как Это насквозь пронзило киунке. Чёрт, ей же всего семнадцать. Она гребаный ребенок. Кружка выпала из рук и разбилась. Кая бросилась поднимать осколки. Этот мальчишка тоже пострадал. От него пахло кровью. Не гулиной. Запах был странным. И она слышала, как трещали его кости. – Если получится, я приглашу их сегодня. – Если они достаточно оправились после вчерашнего. — Эй, Ирими. Ты была права, когда защищала их. Всё может измениться. – У Комы сейчас самое серьезное лицо, какое она когда-либо видела. Кая не может сдержать смех. Кома обиженно поджимает губы. — Я только сейчас начинаю им верить. Похоже, они не лгали. – Кая выбрасывает осколки в мусорку. И искоса смотрит на Йомо. Он если не передумал, то хотя бы потрясен. Перемены происходят. — Кая, я бы хотел с тобой поговорить. – Йошимура выглядит добрым, но Кая знает, что он зол. В гостиной на втором этаже он протягивает ей кофе. Лучший кофе. Ей хочется спросить: Это – твоя дочь? Но она молча пьет. — Что случилось, шеф? – Она наклоняет голову и делает вид, что вчера весь вечер читала журналы в своей квартире. — Кая, ты здесь дольше всех, поэтому именно от тебя я не ожидал такого. – Он говорит мягко. — Вы не ожидали, что я буду бороться? Вы же знаете, кто я. Я не могу только сидеть сложа руки. – Она смотрит в его глаза, пытаясь понять его. – Я хочу, чтобы всё закончилось. — Я знаю, чего вы добивались, и гули это поняли. Но люди истолкуют иначе. Слова, даже самые миролюбивые, можно истолковать как угрозу. Я не хочу, чтобы из добрых побуждений, ты навредила всем нам. – Что ж, Это, я знаю от кого у тебя красноречие. Всё в речи шефа звучит логично. — «Антейку» я не наврежу. Шеф, вы помогли мне. А я должна помочь кое-кому ещё. Всё просто. – Кая грустно улыбнулась. – Но всё-таки слова лучше оружия.***
«Если вы живы, то приходите в восемь». Это не может не улыбнуться. Хотя ей осточертело быть в этом кафе. Арима незаметно подкрадывается сзади. — Что было на собрании? – Это хватает его за руку. — Позже расскажу. – Тонкая морщинка пересекает его лоб. Дело дрянь, расшифровывает Это. — Ты опоздал. — Маруде кричал на меня, было трудно уйти незаметно. – Это рассмеялась. Она видела его начальника, и прекрасно понимала, что это за человек. – Точнее, он пытался на меня не орать. – Это рассмеялась громче. Что это было? Арима только что драматично вздохнул? — Что ты натворил? — Я променял его. Всё его доброе отношение. – Арима снова драматично вздохнул. Когда он был в хорошем настроении, в нём открывалась ирония и талант к передразниваниям. — Он ведёт себя как твой отец. – глаза Аримы так резко вытаращились, что Это снова не могла не рассмеяться. Ирими стояла на пороге, уперев руки в боки. Похоже, у неё тоже был пунктик на пунктуальность. Когда они подошли, Это уже заготовила отличную шутку, Ирими сделала невероятное. Она резко притянула их в объятья. Это забыла, о чём хотела пошутить, уткнувшись в чужую грудь. От Ирими пахло кофе. Дышать почему-то стало тяжелее. — Пошли внутрь, я подбила Йомо-куна на кофе. Но Арима-кун, я боюсь, он плюнет в твою чашку, хотя Кома следит за ним. — Да. – Похоже, он всё ещё не отошёл от объятий. Это пришлось силой завести его в кафе. Обычно всё наоборот. На столе, за которым они сидели обычно, уже стояли чашки с кофе. — Твой монолог был прекрасен. Его даже маска добермана не испортила. – Ирими с размаху дала подзатыльник Коме. — Собаки верные и добрые. Самая подходящая маска для выступления. – Ирими грозно нависла сверху. — Ладно, я участвую в следующей части плана, какой бы она не была. – Он важно выкатил грудь вперед, но получилось комично. Это сжала под столом руку Аримы – всё получилось, они на нашей стороне. Они тебя принимают. — Мы думали о патрулированиях. Торговля людьми, показательные убийства – это не содействует хорошему имиджу. Но это так же нужно и гулям, потому что их тоже продают и используют в качестве игрушек. – Солнечный Сад. Это читает между строк. – Недостаточно информации, чтобы их пресечь, но можно усложнить их деятельность. – Его голос равнодушен на первый взгляд, но Это видит больше, и сжимает его руку. — Я возьмусь за это! – Кома взмахивает руками, а Ирими зажимает ему рот. Они уже слышали байки об обезьяне. — Есть ещё одна часть. Я думала о ней весь день. Истории. Гули рассказывают истории о своей жизни по телевизору. У Ирими-сан есть девочка на телевидении. — Да, но я боюсь, что у неё возникнут проблемы. – Ирими задумчиво стучит указательным по подбородку. — Я посмотрела рейтинги канала. Они взлетели за эти сутки. В их интересах их опубликовать. Жаль, нельзя снять маски. — Можно. У нас есть Ута. – Это первый раз, когда Йомо предлагает идею. Это смеется. Она в предвкушении.