***
Неужели ему было всё равно? Слова Мегуми вертятся в голове. Мне было всё равно? Ты ничего не сделал, чтобы что-то изменить, шепчет голос в голове. Ни-че-го. Давай сбежим, шепчет другой голос. Я устал сбегать. Он хочет просто принять свою судьбу. — С тобой можно поговорить? – Перед ним стоит Йошимура, не тот, кого он ожидал видеть, но удивления не чувствует. Как отреагирует Это, если он с ним поговорит? Он помнит её реакцию. Она его возненавидит, если ещё нет. — Я хотел спросить о своей дочери. Как она? – Он успевает задать вопрос быстрее, чем Кишо успевает уйти от диалога. Он молчит, точно зная, что сказать, но не знает, стоит ли начинать этот диалог. Твой брат заботится о тебе. Почему тогда он причинил ему боль? Но ты сделал больно Это. Неужели любовь – это всегда причинение боли? — Она очень зла на вас. — Я понимаю. Я хочу поговорить с ней, но признаться, не представляю, как начать разговор. Она выросла, и совсем не такой, какой я её представлял. — Конечно, она же живой человек. – Получается злее, чем ему бы хотелось. Не проявляй эмоции. Брат говорит о том, что он вырос другим. — Я понимаю. Но иногда трудно преодолеть собственное виденье. Почему она злиться? – Кишо кажется, что он ослышался. Вы правда спрашиваете, почему? — Вы оставили её. Она чувствует, что никому не нужна. — У меня были на то причины. – Кишо молчит, и отец Это продолжает. – Знаешь, я встретил прекрасную женщину, которая приняла меня таким, каким я был. Даже когда узнала, что я – гуль. Она забеременела, и её тело было не способно выносить ребенка. Но она сделала это возможным. Знаешь, будь моя воля, я бы прожил всю оставшуюся жизнь со своей возлюбленной и моей дочерью. Но к сожалению, многих это не устроило. Предо мной стоял выбор – убить мою любимую, или потерять их обеих. Я выбрал меньшее из зол. За моей дочерью началась бы охота, её ждал Солнечный Сад, поэтому я отказался от неё, чтобы защитить её. Не потому что она была не нужна. — Я боюсь, она этого не знает. Для неё никогда это не выглядело как защита. Скорее наоборот. — Ты можешь рассказать то, как я вижу эту историю? — Нет, — он замолкает, подбирая слова. – Я бы хотел узнать, что мой отец меня любит от него самого, а не через третьи руки. – И тут же попадает из спокойного состояния в состояние близкое к срыву. Я бы хотел узнать, что мой отец меня любит. — Думаешь, она захочет меня слушать. — Я не знаю. – Он трясет головой. Он ничего не знает. Резко он перестает хотеть что-то решать. — Спасибо, что заботишься о ней. И спасибо, что спас тех детей, Фуегучи постоянно о них рассказывает. Кишо не слушает – тяжелый груз давит на плечи. Он внезапно чувствует себя очень старым.***
Конечно, их не посвящают в планы, с ними после тюрьмы вообще не считаются. Так, балласт без мнения. Это почти не злится – просто наблюдает, как всё летит к чертям. Был разговор о том, чтобы сотрудничать с Кайко, но они принципиально решили не иметь с ним дел. Будут отражать атаку. Она понятия не имеет как и насколько не равны сил. Кишо будет сражаться. Он уверяет, что в порядке. Что вторая рука у него работает отлично. Что хромота ему не мешает. Он просит её спрятаться. Всё случиться завтра. Она не знает, сотрудничает ли с ними Мегуми, или она предала их. Если бы это считалось за предательство. Кишо спит, обмотавшись одеялом, а у неё сна ни в одном глазу. Обычно наоборот. Она расчесывает волосы. Слабая. Бесполезная. Ненужная. Она забирается обратно в кровать, пытаясь пролезть под одеяло, но ничего не удается. Это осторожно просовывает одну руку Кишо под голову, а другой обнимает за талию. Лбом упирается между лопаток и слушает стук чужого сердца. И думает. О том, что она может так никогда и не восстановиться. О том, что она может быть беременной, и она не представляет, как ей справляться. О том, что Кишо умирает, и она не может его спасти. О том, что другие готовы рисковать своей жизнью ради них, и она не понимает почему. О том, что завтра многое изменит. В лучшую сторону? В худшую? О том, что все её считают ребенком, а она ни единого дня в своей жизни не была такой. О том, что она устала сражаться, и хочет просто жить. О том, что она хотела бы родиться человеком.***
Утро проходит в молчаливом и тревожном ожидании. В кафе приходят люди и гули. Впервые столько народа в этом маленьком помещении. Это пытается концентрироваться на моментах, а не на будущем. Она пьёт кофе, и её не тошнит. Кишо сидит рядом, и его лицо бледно-розовое, а не серое, как в последние дни. Сон пошёл ему на пользу. Она думает, как ему сказать, но он опережает её. — Это, не участвуй – он говорит одними губами, чтобы не услышал кто-то ещё. — Не буду, если не случиться чего-то ужасного. – Она смотрит в его глаза, и помнит, как смотрела на них в первый день. И видит в них целый мир. — Кишо, я не хочу, чтобы ты умирал. – Она хватает его за руку, крепко сжимая. Пойми меня. Секунда превращается в вечность. Ей хочется, чтобы время замерло на всегда. Именно сейчас слышится сигнал. Люди и гули вскакивают со своих мест. Кое-как созданная разведка донесла – они в районе. Несмотря на план – суматоха. Кишо пользуется ей, доставая Юкимуру, чтобы уйти через чёрный ход. Она снова хватает его за руку. – Не умирай.***
Кишо проскальзывает в узкую улочку. Слова Это набатом звучат в голове. Не умирай. Он почти ничего не видит – солнце слепит. У него хороший слух. Кайко блефовал насчёт мира. Ему нужно устранить всех заговорщиков в один момент. Юкимура привычно ощущается в руке. В первые он идёт в бой, точно зная, за что сражается. — Это, — отец стоит перед ней. — Я ухожу сейчас, но я хочу поговорить с тобой позже. — Мне наплевать. — Это важно. — Мне наплевать. — Береги себя. — Мне наплевать. Кафе медленно пустеет. Маруде сидит за барной стойкой с компьютером в руках и с наушником, и что-то кому-то говорит. Мегуми и какой-то ребёнок в форме V здесь. Значит... Маруде ругается. Что-то уже идёт не по плану. Если бы у нее было кагуне. Если бы... Не сходится. Об этом она думала всю ночь. Не сходится. Она не понимает, что. Зачем давать неделю, если они готовились к операции. Чтобы выиграть время? Но тогда зачем ставить ультиматум? V были ослаблены действиями Уты. Зачем предупреждать? Она не понимает правил игры. Разгар дня. Эвакуации не было... Она понимает всё мгновенно. Слишком поздно? Она даёт себе время снова всё обдумать. Ответ тот же самый. Кайко предаст Вашу. Никто не задал вопрос: почему. Зачем ему предавать. Всё можно сделать быстрее. — А где Арима? — Маруде отрывается от компьютера и выжидающе смотрит на неё. Сердце падает с огромной высоты. Всё было спланировано. Но только сейчас она понимает зачем. Оружие в руке — непривычно, оттягивает руку. Около кафе боёв пока нет — разбросаны по всему двадцатому району. Это прикрывает глаза и втягивает воздух — чужой запах узнаёт из тысяч, как бы далеко не находился. Она слышит звон куинке и чувствует кагуне. Бежит в обход — не вступай в драку, если сможешь. Дыхание от бега быстро сбивается, а колени горят. Всё в порядке, она знает своё тело — адреналин не даст ей упасть. Хорошо, что она чувствует город, знает, где какой поворот, хотя бывала тут не так часто. Он дерётся одновременно с двумя, несколько секунд и оба падают. В поле зрения ещё трое. Пользуясь тем, что её никто не видит, она подкрадывается сзади, сосредотачиваясь — у неё одна попытка, и наискось разрезает одного. Кишо реагирует мгновенно, и только потом узнаёт. На его лице — удивление. Она привычным жестом хватает его и утягивает в слепую зону. — Кто? — Пока неясно. Всё разбросаны. Это, что ты... — Надо уходить. Тебе. — Всё под контролем. — Нет. — Она дёргает его за шиворот к себе. — Тебя хотят убить. — Я знаю. — Заторможенно говорит он. — Они именно за этим и пришли. Убить нас. — Нет, тебя. Убить хотят только тебя — потому что ты — Вашу. — Он морщится как от удара. — Это как-то меняет дело? — Твой отец должен отдать место председателя твоему брату? Или тебе? Или твоему племяннику? Или кто там дальше на очереди. — Меня из этой цепочки исключили. Но я не понимаю, к чему ты клонишь. — Он напрягся, но никто не шёл. — Я к тому, чего хочет Кайко? Предать? Слишком общо. Он хочет занять место председателя, ведь тогда он получает всё. Может, он хочет уничтожить Вашу. Но он не может никак получить это место, потому что у вас расписано всё на столетья вперед. Но внезапно, один из сыновей предаёт отца. Минус одно место. А если все дети его предадут? Он приказал копать под твоего брата, но он вполне мог создать улики, и мы к этому тоже приложили руку — ты же взломал его почту. — Он приходил в мою камеру, без свидетелей. — Кишо зажмурился. — Кайко уберёт тебя как важного свидетеля. И я почти уверена, что в кафе он приходил оставить улики. И дал время, чтобы отпор выглядел зрелищнее. Подумай, он разоблачает заговор, уничтожает всех участников, находит всех предателей — и получает всё. Я не знаю, сейчас — это финальный этап плана или нет, но надо всё переиграть. — Если я просто уйду, ничего не измениться. — Поэтому мы должны идти к твоему брату. Сейчас. — Её глаза горят безумным огнём. — Это, я не понимаю... — он выглядел совсем потерянным. — Кто опаснее? Кайко или твой брат? И кому отец поверит в любом случае? Я предпочту, чтобы CCG и V уничтожили друг друга. Может я не права, но мы знаем, чего хотят Вашу, но ничего не знаем о Кайко, и что он будет делать, когда получит своё, но лучше точно не станет. Надо создать раскол между организациями, прямо сейчас, потому что все увлечены битвой — никто не успеет ничего понять. Вдали раздаются шаги. Они реагируют почти одновременно, прячась. Недалеко от них несколько трупов, если идущий к ним — гуль, их найдут. Человек. Шаги удаляются. — Мы не можем просто войти в главное бюро и ... — Простите, у меня нет идеального плана, но медлить нельзя. И Маруде видел, что я сбежала, и тебя тоже не досчитаются, и боюсь, нас посадят в клетку. — Это, ты уверена в том, что говоришь. Одна версия из многих, я могу придумать тысячи других... — Он просто не хочет разговаривать с братом. Вообще. — Нет, я ни в чём не уверена, я ничего не знаю и ничего не могу. Я просто хочу сделать хоть что-то, я слишком слабая и ... — Она заставила себя успокоиться. Слабая. Бесполезная. Кишо оглядывается по сторонам. Что будет, если им всё-таки удастся отразить атаку? А что дальше? Они снова придут. Они будут приходить снова и снова, пока не получат то, что хотят. Прямо сейчас нет никакой надежды. А если всё уже потеряно... — Ты знаешь, где поблизости телефонная будка?***
Он помнит номер наизусть. Он вообще помнит многие номера наизусть, и не знает, зачем ему это. Он помнит их последний разговор, и ему хочется сделать себе больно. Он набирает номер, кнопки на аппарате холодные, вдавленные. Гудки длинные. А что, если это новая ошибка? А что если снова что-то пойдёт не так? А что если с Это что-то случиться? — Да? — Голос хриплый и усталый. — Чика? — Чёрт, надо было сказать Йошитоки-сан. В трубке напряженная тишина. Кишо смотрит через стекло на Это. — Кишо? Что происходит? Ты... Что? — Я должен сказать тебе кое-что важное. Если коротко, то Кайко-сан хочет предать вас. И мы думаем, что он хочет подставить тебя, что я действовал по твоим приказам. — Мы? Кто такие мы? Что ты несёшь? — Он снова молчит. Кишо смотрит на Это. Он не из тех, кто умеет убеждать. — Ты можешь мне не верить. Я только знаю, что Кайко-сан приказал своей подчиненной следить за тобой. Ты просил меня сотрудничать, когда я сидел в Кокурии, я сотрудничаю сейчас. Кайко-сан заявлял о том, что не заинтересован в верности Вашу. Не думай, я не на твой стороне, но ты мне нравишься больше, чем Кайко-сан. Тишина снова повисает в проводе. Что если я ошибаюсь? Снова принимаю неверное решение? Он думает о матери. — Кишо, что с тобой происходит? - Вопрос застаёт его врасплох. — Я бы хотел сам знать. — Я просто думал, в какой момент всё пошло под откос. И я не знаю, как всё исправить. — Я не знаю. — Он думает о том, что всё связалось в какой-то нерушимый узел. Конфликт, в котором замешано слишком много людей, слишком много гулей. У каждого свои мотивы, свои чувства, он и так-то в них не сильно разбирался, а сейчас эта путаница может вылиться во что угодно. Он вешает трубку. — Он причинил тебе боль? — У Это проницательные глаза, она всё видит. Кишо хочет ответить: всю жизнь. Но не получается ненавидеть. Злость и обида. Надо что-то делать — они привлекают внимание, а где их враги, и что сейчас происходит — неизвестно. Тревога растёт, и ему хочется, чтобы она была беспочвенной. Но он чувствует давления в плечах и назойливый стук в голове. Не беспочвенна. Это тоже меняется в лице. Она вслушивается, а потом тянет его за руку в сторону. Узкий переулок. Опасность становиться всё более явной. Кишо чувствует мелкое покалывание под кожей, они бегут — понять сколько преследователей сложно, но предчувствие отвратительное. Это ведёт его — её инстинкты лучше. Её лицо полностью сосредоточенно, она, конечно, редко улыбалась в последнее время, но ему тревожнее. Телефон Чики прослушивался? Или Чика велел отследить звонок? То, что он предпочёл брата, не означает, что тот поступит также в ответ. Или Чика вообще не причём, и все телефонные будки в районе прослушиваются? Нельзя исключать, что в операции участвует Нюхачь, гуль с очень острым обонянием, и их просто нашли. Или кто-то увидел их. Но Кишо уверен, что будь слежка, он бы почувствовал её раньше. — Камеры. — Голос у Это хриплый, слышно, что горло пересохло. Камеры на дорогах. Из-за плохого зрения он их не заметил. А потом он узнаёт шаги. Они приближаются.***
Его мама сидела с ровной спиной, чашка изящно помещалась в её ладони. Её лицо было холодным и отстраненным — не понять, о чём разговор, а стекло не пропускает звуки. Учитель как всегда ухмылялся, может ему кажется, но злораднее, чем обычно. — Марш на тренировку! — Кто-то рявкает над самым ухом. Кишо слышал шаги, но надеялся, что просто пройдут мимо. Они проигрывали в скорости — это было понятно с самого начала, но Кишо явно недооценил насколько. Засада была лучшим вариантом. В начале они петляли, и удавалось сохранять расстояние, но потом стали нагонять. В выносливости они тоже проигрывали. Его рука болела, лицо Это было бледно-голубым, но она бежала с той же скоростью, что и он. Сколько она продержится? В себе он тоже начал сомневаться. Не услышали, скорее почувствовали, и бросились в рассыпную. Что-то мазнуло по уху, горячая кровь закапала по шее. Он обернулся. Левое плечо и бедро Это были ободраны до крови, светлая юбка разошлась по шву и быстро пропитывалась красным. Девушка сжала губы, видимо, чтобы не закричать. — Это? — Он подал ей руку. — Ещё держусь. — Они свернули несколько раз. Брешь в стене, он протолкнул её вперед, потом полез следом. К счастью, с обратной стороны было чем забаррикадировать. — Дальнобойное, надо найти место, на котором удобнее вести ближний бой. Это? — Помоги мне. — Она оторвала кусок ткани от своей юбки и скрутила жгутом, пытаясь обвязать вокруг ноги. Только не артерия. Он осторожнее перехватил концы тряпицы и силой затянул. Она резко выдохнула. — Голова кружится? — Он быстро просчитывал варианты. Разделится — а если пойдут за ней? — Зачем Учитель приходил? — Кишо, любопытство не всегда хорошо. Хочешь моти? — Сын с сомнением посмотрел на мать. Откуда у неё такая еда? Что-то определенно случилось. Он отказался. Мама сегодня была веселее обычного. — Эй, расскажи мне про себя. Что для тебя сейчас важно? Они продолжили бежать. Скорее что-то решить. Они догоняют. Скорее рассказать. Пока не стало поздно. — Мама! — Дверь ударяется о стену. Руки держатся за трясущиеся колени. — Они хотят убить тебя. Я видел приказ на столе. Я... — Кишо, не надо распахивать дверь с такой силой. И отдышись, прежде чем начать говорить. — Мама, они!.. — Я знаю. — Она была спокойной, словно они говорили о том, что будет на ужин. — Тебе надо сбежать. — Голос внезапно осип. — Тебе надо... Не знаю как... Я что-нибудь придумаю, я... — Кишо я не собираюсь бежать. Я всё решила. Я останусь. — Но они... же.. — Можешь оказать мне одну услугу? Исполни приказ. Он помнил, как подкосился мир в тот момент. Он что-то кричал. Ему было двенадцать. Чужая рука сжала его горло. — Послушай меня, они отдадут тебе этот приказ, чтобы проверить твою верность, поэтому вызовись сам. Не сопротивляйся. Ты не сможешь. — Она обняла его, а потом усадила на колени, как в давние годы, когда он был совсем маленьким. — Тише, тише. Они убьют тебя, если ты не подчинишься. Отец не станет тебя защищать. Кишо, пожалуйста, я хочу, чтобы ты жил, и был счастливым. Ты — мой ребенок, и уж лучше, это будешь ты. Рука Это скользила в его руке, холодная и мокрая. Оторвать не получилось, только выиграть время. Как дать бой? Инстинкты велели продолжать бежать. Он почти услышал щелчок. Щёлкал пресс. Его мать стояла с прямой спиной. И улыбалась, словно ничего не происходило. Он пообещал не плакать, он действительно не плакал несколько лет. Лёгкого толчка было достаточно. Её тело летело вниз. Это не могла регенерироваться. Единственная мысль, промелькнувшая в его голове в тот момент. Он толкнул её в спину, легко толчка было достаточно — её тело как лист упало на дорогу. Он понял, что упустил момент, в который мог увернуться, когда было поздно. Или он знал, что не сможет увернуться за ранее? Юкимура выпала из рук, теперь уже бесполезная. Он не почувствовал боли — только видел, что падает. Падения он тоже не почувствовал — всё померкло раньше, только шум волн звучал в голове. Домик у моря — он не помнил, откуда эти слова, а потом всё исчезло.***
Это поднялась на трясущихся руках, её бил озноб. В голове звенело. Что произошло? Лёгкие затопило сладким запахом. Она не помнила, как поднялась, только удивилась, что её далеко разбросила. — А потом увидела кровь. Слишком много крови. Слишком много, чтобы человек мог без неё выжить. — Кишо. — она упала на колени. Надо перевязать рану. Раны. Какая опаснее? Она перевернула его — голова безжизненно упала ей на колени. — Кишо. Не надо. Не смей. Кишо. — Пульс под её руками почти не прослушивался. Тук....тук.........тук. Она попыталась прижать его раны. — Не надо. Чья-то тень нависла над ней, а потом острая боль пронзила её.