Я тебя помню

      Келли Маккензи сидела за столом в ординаторской и массировала пульсирующие виски. Вторая смена подряд.  Бешеная физическая и эмоциональная нагрузка. К этому ее не готовили в Шеффилдском Медицинском Университете, определенно. Медицина была ее жизнью, ее неподдельной и единственной страстью, тем, чему она охотно отдавалась вся, без остатка. Келли уронила на сложенные руки тяжелую от усталости голову: она не спала почти двое суток. Веки, налитые свинцовой тяжестью, так и норовили сомкнуться и отгородить девушку от дневного света, погружая в темные и цепкие объятия Морфея. Она давно не видела цветных снов — слишком уставала. Она засыпала, стоило только ее голове коснуться подушки. Иногда это случалось в самых неожиданных местах, а иногда, приходя домой, она не успевала даже толком раздеться, как засыпала на пуфике, присев туда всего лишь чтобы снять туфли.        Сегодня, впрочем как обычно, в больницу Хартленд всю ночь поступали пациенты. А с тех пор, как она, перестав быть интерном, получила место ведущего штатного хирурга-травматолога, ей едва ли когда удавалось присесть и выпить чашечку кофе во время смены. Все своё рабочее время она посвящала пациентам, вычищая и сшивая глубокие раны, собирая в одно целое раздробленные кости конечностей, оперируя и превращая в едва заметные шрамы те травмы и повреждения, на которые другие врачи уже давно махнули бы рукой. Все, но только не Келли. Она была упёртая во всем, что касалось ее работы, бралась даже за самые тяжелые случаи и всегда доводила дело до конца. Своё же нерабочее время она посвящала изучению толстых медицинских трактатов и посещению медицинских конференций, на которых сама, зачастую, выступала в роли докладчика, а не просто пассивного слушателя. В ее двадцать восемь она была одинока просто потому, что считала хождения на свидания пустой тратой времени. Все своё тепло и привязанность она отдавала своему делу и своим пациентам, на остальное просто не оставалось сил. Да и какой мужчина смог бы свыкнуться с ее безумным рабочим графиком?        При этом, надо отдать ей должное, Келли была настоящей красавицей. Густые каштановые волосы мягкими волнами спадали на плечи, они от природы немного вились, что доставляло Келли лишнюю головную боль, особенно при попытке уложить их так, чтобы они не выбивались из-под хирургической шапочки во время операций. Глаза, цвета насыщенного виски, обрамляли густые и пушистые ресницы, чей один лишь взмах давно пронзил навылет сердце молодого анестезиолога Лиама Каллахана, тщетно, уже который месяц подряд, пытавшегося обратить на себя внимание девушки. Ее смуглая кожа, тоненький, чуть вздёрнутый носик, очерченные скулы и точеная фигурка в плотно прилегающем белом халатике свели с ума немало мужчин ещё во времена учебы в Университете. Но Келли словно не замечала никого, растерянно улыбаясь на проявляемые мужской половиной Хартленда знаки внимания.        Пожалуй, сильнее всех от такого безразличия страдал конечно же молодой Каллахан. Красивый и статный парень, всегда имевший оглушительный успех у женщин. Из-за его неудачной интрижки с женой главного врача на прошлом месте работы, ему пришлось спешно покинуть Лондон и переехать в Бирмингем, сжигая мосты, связывающие его с прошлой жизнью столичного денди. Однако, здесь он довольно быстро влился в команду, сразу выделив для себя из толпы коллег милое личико молодого хирурга Келли Маккензи. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что его чары не просто не достигают цели, но и откровенно игнорируются. Келли словно не замечала его, для неё он был всего лишь одним из многочисленной группы анестезиологов Хартленда. Иногда они работали в паре на одной операции, и тогда ему перепадали крохи ее внимания, в основном состоящие из: «Мистер Каллахан, обратите, пожалуйста, внимание, у мистера Харриса аллергия на фентанил», или — «операция продлится дольше, чем мы планировали, нужно, чтобы мисс Тэйлор оставалась без сознания ещё два часа». Когда его часть работы была выполнена, он уходил в смежное с операционной помещение и через стекло наблюдал за ходом операции, а точнее за Келли Маккензи.       С каждым днём эта девушка восхищала его все больше и больше — ее выдержка, ее удивительный профессионализм, несгибаемое стремление добиваться положительного результата. На его памяти ни один пациент ни разу не пострадал от врачебной ошибки по вине Маккензи и не умер на операционном столе, хотя такие вещи случались в больнице Хартленда, хоть все это замалчивалось и скрывалось от досужих страховых агентов и не менее назойливых репортеров. Изначально планируя завести с Келли лишь мимолетную интрижку, он все больше ловил себя на мысли, что хочет находиться рядом с ней постоянно. Смотреть в ее глаза, которые от усталости темнели и становились похожими на расплавленный молочный шоколад, обволакивая его своей бархатной нежностью. На него пачками вешались молоденькие медсестры из соседних отделений и неопытные практикантки совсем не прочь были просыпаться по утрам в его постели, и сначала он с радостью пользовался этой возможностью, но со временем это перестало приносить ему удовольствие.       В его голове поселилась мысль о прекрасной шатенке и не отпускала его ни в качалке, куда он ходил с коллегами выпустить пар после смены, ни в баре, ни в ночном клубе, где возле него вились хорошенькие полуголые красотки. Он не мог утопить эту мысль ни в бассейне, во время часовой тренировки по плаванию, ни на дне стакана с ирландским скотчем, — она жгла ему вены и заставляла выбивать барабанную дробь о рёбра каждый раз, когда он издалека видел волнистое облако каштановых волос, проносящихся по коридорам больницы.        Все же однажды, на благотворительном вечере, устроенном в честь спонсоров и покровителей больницы Хартленд, ему удалось подобраться к ней чуточку ближе. В тот вечер он был неотразим: блистал искрометным юмором, ухаживал и, подливая в ее бокал шампанское, даже дважды сумел уговорить ее на танец. Он надеялся, что по окончании вечера под звуки фанфар в своей голове наконец-то проводит ее домой, и возможно, даже удостоится быть приглашённым на чашечку кофе. Но его мечтам не суждено было сбыться: в больницу после аварии привезли тяжелого пациента, от которого, как обычно, отмахнулся главный хирург, мотивируя это тем, что он уже не жилец. А Келли, услышав мимолётный разговор об этом инциденте, тут же, как была — в вечернем платье и на шпильках, помчалась в отделение. Он, как истинный джентльмен,  ждал ее у дверей операционной вместе с родственниками пострадавшего все пять часов, пока шла операция, а потом отвёз уставшую, но довольную Келли домой. Операция прошла успешно, но приглашение на кофе он, конечно же, не получил, зато настоял на более неформальном обращении — «Лиам», вместо «мистер Каллахан», что уже само по себе можно было расценить как огромную победу.        Тихий, но настойчивый стук в дверь вывел девушку из оцепенения.  — Да, да, входите!       Дверь приоткрылась, и в проеме показалась светловолосая голова парня, затем вынырнули широкие плечи и, наконец, он весь появился на пороге: — Келли, так нельзя, сколько ещё ты сможешь выдержать без сна? Поток пациентов бесконечен, но тебе нужно отдыхать, иначе ты ничем не сможешь им помочь! Пожалуйста, езжай домой.        Он поставил перед ней на стол бумажный стаканчик, через маленькую дырку на крышке которого просачивались тонкие струйки пара, донося до обонятельных рецепторов Маккензи восхитительный аромат свежесваренного кофе.  — Ты прав… — отстранённо заметила она, — пожалуй, надо поехать домой и хорошенько выспаться.        Она подняла на него свои сонные шоколадные глаза, и его сердце пропустило один удар.  — Послушай, давай я тебя отвезу, а? Ты же спишь на ходу!..       Она мягко перебила его, поднимаясь, доставая из ящика стола ключи от машины и запихивая очередную историю болезни какого-то пациента в сумку:  — Спасибо, Лиам, но не нужно. Я справлюсь сама.        Она схватила со стола принесённый им стаканчик, отхлебнула на ходу и, отсалютовав им на выходе из кабинета,  кивнула ему:  — Спасибо за кофе! И откуда ты знаешь, что карамельный латте — мой любимый?! — она произнесла это, почти скрывшись за углом, словно больше удивляясь вслух, нежели спрашивая его об этом.        Каллахан проводил ее глазами, горько усмехнулся и, усевшись на маленький кожаный диванчик, обхватил голову руками.  «Ты и представить себе не можешь, сколько всего я о тебе знаю. Только что мне теперь с этим делать?»       Келли сжимала в руке стакан с ещё горячим кофе, выбивая каблучками по бетонному полу дробную россыпь звуков, отражающихся от колонн подземной парковки. На стоянке было немного машин — в больнице остались только те, кто сегодня дежурит. Келли нашла глазами свой мерседес CLS цвета синий электрик и направилась к нему. Прикоснулась ладонями к переливающемуся в тусклом свете лампочек крылу своего автомобиля — «умный» замок тут же распознал в ней хозяйку, бодро отщелкнув замки на дверях.         Она забралась внутрь, запах дорогой кожи и духов взял ее в плен. Нажав на кнопку зажигания, она ощутила возбуждающую вибрацию работающего мотора, плавно отдающуюся в подушечки пальцев, крепко обхватившие руль. Она любила свой автомобиль, любила ощущение тихого гула под колёсами, которое испытывала, когда выруливала на шоссе и неслась по нему на максимально разрешённой скорости. Водить машину ее научил отец, который погиб в автокатастрофе спустя пять лет после этого. Он получил многочисленные серьезные травмы, практически несовместимые с жизнью, и все хирурги лишь разводили руками, заверяя их с мамой в том, что он не сможет пережить операцию… Она вздохнула, закрыла глаза и прикоснулась лбом к прохладной коже руля. Воспоминания, непрошеные и болезненные, нахлынули на неё лавиной.  «Прости меня, пап. Прости, что не могла помочь тебе тогда.»       Наверно, эта трагедия и предопределила выбор ее будущей профессии. А скольких безнадёжных она вытащила буквально с того света с тех пор… И каждый раз, когда она бралась за очередной такой «безнадёжный» случай, она вспоминала, как держала окровавленную руку отца в своей хрупкой подростковой ладони, каким хриплым, свистящим и булькающим было его дыхание, и с какой скоростью ткань простыни, которой его накрыла медсестра, пропитывалась яркой багряной кровью. Эти видения преследовали ее, когда она выходила из душа и облачалась в операционный костюм, когда операционная медсестра протирала ее руки спиртом и одевала хирургические перчатки, когда она, подняв руки согнутые в локтях вверх, входила в операционную и прикасалась к блестящей поверхности инструментов, выбирая тот, которым сделает первый надрез. Эти видения уже давно стали ее частью, и она знала, что именно благодаря им у неё нет права на ошибку.         Огоньки на приборной панели безжалостно высветили время — пол-пятого утра. Келли включила радио, и мелодичные звуки в стиле кантри разлились по салону. Девушка вырулила с парковки и направилась домой. Улицы были пустынны, солнце всходило где-то с северо-восточной стороны Бирмингема, его косые лучи нежно облизывали остывшую за ночь землю. Яркая зелень листвы, чуть смягченная тонировкой на окнах, радовала глаз, заставляя вспоминать, что вне больничных стен все так же продолжается жизнь, цветут сады и тёплый ветер ласкает кожу. Музыка, мягкие лучи утреннего солнца и мерное покачивание автомобиля, несущегося по ровному полотну дороги, окончательно расслабили девушку. Она снова почувствовала, как веки наливаются свинцом, а реальность теряет четкие границы, затуманивая зрение и видоизменяя восприятие, цепкие руки сна снова протягивали к ней свои пальцы.         Внезапно на дороге что-то мелькнуло - Келли уловила это скорее интуитивно. Девушка резко распахнула глаза, едва различая впереди силуэт мужчины, возникшего словно бы из ниоткуда. Резкий удар по тормозам, противный свист шин, толчок передним бампером в что-то мягкое и звук ударившегося об асфальт тела… «Черт, черт, черт! Я сбила человека! Откуда, черт побери, он тут взялся! Что теперь будет?! Я его убила??? Меня посадят в тюрьму?!»       Броуновское движение мыслей овладело ее сознанием на пару секунд, но тут же прекратилось, и в ней, наконец, заговорил врач. Она заставила себя несколько раз глубоко вдохнуть и попыталась унять дрожь, вызванную выбросом адреналина в кровь. Келли вышла из машины и в свете фар увидела лежащее на асфальте тело мужчины. Он выглядел очень необычно: белокурые, почти пепельно-белые волосы заплетенные в косу, борода разделённая на три части, образующие три хвостика, каждый из которых был перехвачен золотой скобкой, с какими-то руническими надписями, странная скандинавская одежда, словно он только что сбежал из массовки к фильму «Викинги».       Цепкий взгляд медика осмотрел тело мужчины на наличие видимых повреждений: глубокое рассечение на правой скуле — прядь белокурых волос испачкалась в крови и прилипла к ране, пятна крови на груди и на рукаве рубахи. Келли присела, положила два пальца на сонную артерию…жив! Ее руки профессионально стали ощупывать тело мужчины — грудь, руки, ноги. Кажется, переломов нет. Она снова вгляделась в странного мужчину. Он был словно не из этого мира, странный и чуждый элемент, и тем не менее смотреть на него было удивительно приятно: красивый и мужественный профиль притягивал внимание Келли, она прикоснулась к его лицу, слегка поворачивая голову, чтобы рассмотреть рану на скуле. «Черт, может быть придётся зашивать. Кто же ты? И что мне с тобой делать?»       Внезапно мужчина застонал, его ресницы дрогнули, и, не размыкая глаз, он крепко схватил Келли за запястье — от неожиданности, девушка пошатнулась и едва не опрокинулась назад, но вовремя выпрямилась: — Ты меня слышишь? Как тебя зовут?  — Сагр… — Это что, имя или кличка? Фамилия у тебя есть, Сагр? — она с волнением вглядывалась в лицо незнакомца. — Как ты оказался тут посреди дороги?  — Это имя… — хрипло прошептал он.       Голова гудела так, словно он вчера опустошил три бочки мёда. Попытка открыть глаза принесла внезапный приступ боли — ослепительный свет фар сотнями маленьких иголочек впился в зрачки. Сагр застонал и попытался изменить положение тела: правую часть лица саднило, рука болела и было тяжело вдохнуть полной грудью. Спустя несколько минут он все же смог открыть глаза и попытался сесть. На корточках возле него сидела взволнованная девушка и явно что-то от него ждала.  — Хорошо… Сагр, как ты себя чувствуешь, ты можешь пошевелить правой рукой? Давай я отвезу тебя в больницу? — мысль о том, что ей сегодня так и не удастся выспаться пронеслась в ее голове, но она быстро отмела ее. Она обязана помочь этому мужчине.  — Могу, но никуда не поеду, — прорычал он, очевидно раздражаясь.   — Но я не могу оставить тебя здесь, — Келли судорожно соображала. Его нельзя было отпускать. Вдруг он пойдёт и заявит на неё в полицию? — А знаешь что? Поехали ко мне, я врач, я осмотрю тебя дома, зашью рану на лице, а завтра уже отвезу тебя в больницу.  «Боже, что она несёт. Тащить какого-то чудаковатого ряженого незнакомца в свою квартиру? Келли, куда делись твои мозги?» — Я не поеду ни в какую больницу, — снова упрямо повторил мужчина со странным именем.  — Садись в машину, мы едем ко мне, — произнесла она твёрдым тоном, не требующим возражений, — нужно осмотреть тебя! Не переживай, я — врач, — ещё раз отчетливо произнесла она уже мягче, заметив, что Сагр продолжал смотреть на неё подозрительным, полным сомнения взглядом, — ты понимаешь, о чем я говорю? — она стала нарочито медленно и раздельно произносить слова, пытаясь понять, доходит ли их смысл до незнакомца.   «Удар пришёлся на правую часть туловища, падая, он мог сильно удариться головой…»       Она вытащила из кармана телефон и, включив фонарик, поднесла его вплотную к глазам мужчины. Зрачки сузились. Келли мысленно выдохнула и тут же заметила, какой необычный цвет глаз у незнакомца. Ярко-зелёный, с перемежающимися вкраплениями темно-зелёных и светящихся серебристых искр, как будто она смотрела на разлом криптонитового стержня, именно  этот вымышленный минерал из вселенной DC почему-то пришёл ей на ум, когда она смотрела в его глаза.   — Реакция в норме, — она зачем-то  сказала это вслух, пытаясь стряхнуть с себя магнетическое очарование криптонитовых глаз.         Сагр внимательно посмотрел на эту странную девушку, которая словно репей прицепилась к нему и пытается отвезти в какую-то «больницу», но, прочитав в ее взгляде растерянность и сильное желание помочь, сдался:  — Я и сам в норме. И да, я понимаю, о чем ты говоришь, просто не вижу проблемы.        Келли часто заморгала глазами: — Послушай, я только что сбила тебя машиной, а ты не видишь проблемы? Я обязана помочь, ты мог получить серьезные травмы. Ты можешь самостоятельно встать? Если ты не хочешь ехать ко мне, я могу отвезти тебя к тебе! Ты помнишь адрес?   — Нет, — соврал Сагр, понимая, что упоминать при этой и без того нервной незнакомке Асгард уж точно не стоит.   «Определенно, травма головы все же есть. Сотрясение мозга? Налицо ретроградная амнезия. Надо бы сделать МРТ и …» — Со мной все хорошо, правда, мне не нужна помощь, — голос блондина вырвал ее из плена беспокойных мыслей.  — Тогда придерживаемся изначального плана, и это не обсуждается! — твёрдо произнесла она. Ванир ещё не догадывался, что если уж Келли что-то решила ее было не свернуть.        Она помогла ему подняться и подставила плечо, чтобы довести до машины, открыв дверь, сделала приглашающий жест рукой. Сагр с сомнением окинул взглядом блестящий мерседес: — Эта повозка сможет нас куда-то отвезти?       Келли задохнулась от негодования: ещё никто и никогда не смел называть ее автомобиль «повозкой»!   «Да что он позволяет себе, этот чокнутый придурок!»        Она грубо запихнула Сагра внутрь, очевидно, задев ушибленные места, отчего он еле заметно поморщился и сжал зубы, но не проронил при этом ни звука. Келли, внутренне смягчившись, произнесла: — Эта «повозка» домчит нас куда угодно!  «Странные эти Мидгардские жители. Говоришь им, что все в порядке — не верят, куда-то тянут, суетятся…»       В машине Сагр немного расслабился, сидя на переднем сидении в удобном кресле, предусмотрительно подогнанным Келли под его рост и габариты. Его внимание привлекали электронные надписи и цифры на приборной доске и приятная музыка, льющаяся из динамиков. Это тебе не на лошади скакать, тут и крыша есть и сидеть комфортно. Только полоска ремня слегка мешала, сдавливая ушибленную грудь.        Келли украдкой наблюдала за интересным персонажем с соседнего сиденья. Он с любопытством осматривал приборную доску, словно бы впервые сидел в автомобиле, смотрел в окно, прижавшись к стеклу лицом, словно ребёнок. И весь его вид выдавал удивление и крайнюю растерянность.  — Что это за город? — Бирмингем… «Оооу, совсем память отшибло бедняге…»       Дом Келли окнами выходил на канал и был расположен в районе с узкими улочками и дефицитом парковочных мест, поэтому при покупке квартиры пришлось раскошелиться и на подземное парковочное место, о чем она впоследствии ни разу не пожалела. Заехав на парковку и припарковав авто, девушка вышла, чтобы помочь Сагру выпутаться из ремня и вызволить его из салона. С интересом озираясь по сторонам, он последовал за девушкой к лифтовым кабинам.         Квартира Келли находилась на верхнем этаже и имела выход на крышу, там она оборудовала маленькую верхнюю площадку-веранду, где любила пить кофе и читать, наслаждаясь лучами заходящего солнца и любуясь на паутину каналов, оплетающую эту часть Бирмингема. Сама же квартира была довольно просторной, включала в себя три спальни и гостиную, с примыкающей к ней кухней. Зачем ей понадобилось столько спален, Келли и сама не знала, потому что подруги, приезжающие к ней на редкие девчачьи вечеринки, на которых предполагалось надираться вдрызг, всё чаще стали вызывать такси и возвращаться  домой к бойфрендам, с которыми съезжались якобы «из-за экономии на жилье», но на самом деле Келли чувствовала, что неотвратимо близится тот период, когда у неё совсем не останется незамужних подруг. Мама навещала ее крайне редко, примерно раз в год, а брата она не видела уже лет шесть. Так что большую часть времени гостевые спальни пустовали.  «Ну хоть кому-то пригодятся…»       Звяканье ключей у двери — и она перешагивает порог своего дома. В груди шевелится какое-то необъяснимое чувство. Нет, не то, чтобы раньше Келли не приводила домой мужчин, просто… этот случай был какими-то особенным, что называется из ряда вон, и она интуитивно чувствовала, что сегодняшняя необычная встреча перевернёт сложившийся уклад вещей в ее такой упорядоченной и до ужаса скучной жизни.   — Проходи.       Сагр чуть помедлил у входа, он чувствовал себя ужасно неловко. В огромные, до самого пола, окна лился солнечный свет, ложась на пол тёплым световым ковром. Келли посмотрела на часы — семь утра.       На шум из прихожей прибежал, сверкая в солнечном свете оранжево-коричневой шерстью, мохнатый зверь и уселся в нескольких шагах от них.  — Это Рáсти, мой абиссинский кот, — Келли присела и выставила руку, кот лбом ткнулся ей в ладонь, — только должна предупредить, он не любит мужчин… да он вообще никого не любит. У него довольно тяжёлый характер.        Сагр добродушно улыбнулся:  — Не переживай, мы поладим.       Келли рассмеялась: — Имей в виду — от него можно ожидать всего чего угодно, серьезно! Просто не хочу, чтобы к твоим травмам прибавились ещё и глубокие царапины. Пойдём, я тебя осмотрю сначала.        Усадив Сагра на самый удобный стул в кухне, Келли тут же начала суетиться, принося из разных комнат всяческие медицинские штуки: вату, бинты, спирт, различные антисептики, стетоскоп, тонометр, даже набор для зашивания ран прихватила. Ванир с интересом наблюдал за суетящейся девушкой, которая, принося все новые и новые баночки и приборы, каждый раз разворачивалась на носочках и опять куда-то убегала. Сидя на стуле в тёплых лучах утреннего солнца, он почувствовал себя таким уставшим, что практически провалился в сон, как вдруг ощутил осторожное прикосновение пальцев к лицу. Келли немного наклонила в сторону его голову и стала промывать рану: — Потерпи немного, может будет щипать.       Искоса, из-под опущенных ресниц он все же поглядывал на девушку, она выглядела очень сосредоточенной и серьезной, пока, очень быстро и умело управляясь с различными баночками, колдовала над его раной. Кожа на лице с правой стороны горела, но прикосновения ее холодных пальцев были на удивление приятными, и не приносили никакой боли.  — Хорошая новость — зашивать не потребуется! Я наложила заживляющую мазь с антибиотиком, а теперь просто сведу края раны, и заклею специальным хирургическим пластырем, — Келли увлечённо комментировала свои действия, — а теперь, здоровяк, мне нужно осмотреть твою руку и грудь, разденься до пояса, — и она ободряюще улыбнулась.        Сагр нервничал, впервые после расставания с Лив он находился так близко к девушке и раздеваться при ней в его планы точно не входило:   — Знаешь, не стоит. Все хорошо, правда.   — Позволь мне самой решить, хорошо или не хорошо. У тебя вон кровь на рубашке, снимай давай!        Сагр послушно стянул рубаху, поморщившись, когда поднимал руку, и предстал перед девушкой по пояс обнаженным. Келли на секунду забыла как дышать. По долгу своей работы она каждый день видела обнаженные тела, много тел, но то, что она увидела перед собой было идеальной картинкой, словно этот парень был моделью Менс Физик. Она беззастенчиво уставилась на высеченные словно из камня кубики, соскальзывая взглядом на V-образные мышцы нижнего пресса. Ей вдруг стало невыносимо жарко и захотелось глотнуть воды. Блондин не шевелился, словно почувствовав ее напряжение. На правой стороне груди красовалась иссиня-красная гематома с огромной ссадиной, на которой каплями выступила кровь. На предплечье тоже был огромный синяк. Она пощупала руку и, убедившись, что это всего лишь ушиб, стала обрабатывать ссадину на груди. Промывая ее, она случайно коснулась другой рукой живота мужчины и почувствовала, как под ее пальцами напряглись его мышцы. Она тут же, словно обжегшись, одернула руку.   «Ему было так неприятно от моего прикосновения, или он просто чувствует такое же напряжение от нашей близости, что и я?»         А Сагру хотелось сбежать. Прикосновения женских рук всколыхнули в нем давно забытые чувства и ощущения, пробуждающие сексуальное желание. В его голове тут же возник любимый образ: серые стальные глаза, рассыпанные по плечам пшеничные волосы, тепло бархатной кожи…  «Лив, я обязательно тебя найду!»       Едва дождавшись окончания процедуры, Сагр отстранился и на ходу, через голову натягивая рубашку, бросил: — Мне пора! Я ухожу.  — Стой! — Келли судорожно искала достаточно вескую причину, чтобы задержать этого удивительного зеленоглазого блондина. — Куда ты пойдёшь? Ты же ничего не помнишь!   — Не знаю, разберусь, — Сагр обернулся и, пожав плечами, снова направился к выходу. — Погоди! — Келли вдруг отчетливо осознала, что не хочет никуда отпускать этого странного незнакомца, который так внезапно ворвался в ее жизнь. — У меня есть идея получше!