Гулкое эхо от тонких каблуков элегантных туфель Лив отдавалось от стен Массачусетской клиники общего профиля — главной учебной больницы Гарвардской школы медицины и крупнейшего биомедицинского исследовательского центра, расположенного в Бостоне.
Девять месяцев назад тремя этажами ниже, в левом крыле этого здания, в реанимационном отделении, она пришла в себя после десятидневной комы. И после выписки, по совету своего лечащего врача доктора Уилсона, какое-то время дважды в неделю посещала местного невролога и психолога, но по прошествии нескольких недель врачи, как один, отметили, что здоровье пациентки Лив Моррис не вызывает никаких тревог и опасений, проще говоря, она абсолютно здорова, а потому врачебные осмотры решено было заменить на сеансы психотерапии, чтобы помочь девушке восстановить в памяти некоторые моменты, предшествующие определённым событиям.
С тех пор Лив каждую неделю встречалась со своим психотерапевтом — Даниэлой Фриман, молодым, но очень успешным специалистом в области гипнотерапии и сенсомоторного психосинтеза. Сеансы, к слову, не давали того эффекта, которого ожидала Лив, но каждый раз, следуя в кабинет психотерапевта вдоль гулко отражающего её шаги больничного коридора, она надеялась. Надеялась, что вот сегодня, она, наконец, нащупает ту путеводную нить, которая выведет её из мрака неизвестности.
Остановившись перед массивной дубовой дверью и коротко постучав, она потянула ручку вниз и шагнула в большую светлую приёмную, где, оторвав голову от бумаг, которыми был завален весь письменный стол, её лучезарной улыбкой поприветствовала личная помощница доктора Фриман.
— Добрый день, мисс Моррис, рада вас видеть, доктор Фриман появится с минуты на минуту, — девушка поднялась из-за стола и учтиво распахнула перед Лив дверь в кабинет, — может быть желаете что-нибудь? Чай? Кофе?
— Нет, спасибо, Мэри, ничего не нужно.
Проскользнув в кабинет и мельком взглянув на часы, Лив опустилась на прохладную поверхность кушетки, обитой мягкой коричневый кожей в технике «каретной стяжки» и неловко огляделась. Никогда ещё она не приходила на сеанс раньше, чем её психотерапевт.
Обычно сама Лив задерживалась на несколько минут, неизменно встречая в коридоре своего бывшего лечащего врача, и тот традиционно задавал ей множество вопросов относительно того, как продвигаются их сеансы психотерапии, однако, порадовать его всё ещё было нечем.
Как только за ней закрылась дверь, и Лив осталась в одиночестве, она встала и прошлась по кабинету, с любопытством разглядывая висящие на стене дипломы и поражаясь педантичному порядку на столе. Все папки были одинакового цвета и лежали ровненькими стопочками, вечный маятник как метроном отстукивал ритм, сбоку от монитора были аккуратно приклеены разноцветные стикеры с напоминаниями. Девушка вспомнила хаос на столе помощницы врача и внутренне усмехнулась: «Какой контраст!».
Спустя пять минут, дверь в приёмную громко хлопнула, и Мэри торопливо затараторила:
— Доктор Фриман, пациентка Лив Моррис уже ожидает вас в кабинете. Я предложила ей чай или кофе на выбор, но она отказалась…
— Спасибо, Мэри, — спокойный ледяной голос остановил словесный поток помощницы, — проследите за тем, чтобы ближайший час нас никто не беспокоил.
— Конечно, доктор Фриман, — Лив едва успела сесть обратно на кушетку, как дверь отворилась, а в проёме показалась статная фигура психотерапевта и семенящая за ней помощница, — будут ещё какие-либо распоря… — дверь захлопнулась прямо перед её носом, красноречиво давая понять, что других распоряжений не будет.
— Добрый день, Лив, как ваше настроение? — с порога начала доктор Фриман, натянув дежурную приветливую улыбку.
— Добрый день, Даниэла, настроение отличное, — поприветствовала Лив, неукоснительно соблюдая правило, заведённое ещё в начале их совместного психотерапевтического пути — никаких фамилий, регалий и официальных обращений, только имена.
— Вы готовы? Мы можем начинать?
— Да, вполне, — Лив скинула изящные туфли и вытянулась на кушетке, стараясь принять максимально расслабленную позу.
Доктор Фриман нажала на кнопку музыкального центра, и из динамиков полилась лёгкая, мелодичная, медитативная музыка, постепенно заполняющая всю комнату. Даниэла присела на кожаное кресло, стоящее у изголовья кушетки и мягким, вкрадчивым голосом суггестора, погружающего своего пациента в состояние изменённого сознания, начала:
— Расскажите мне о своих снах, Лив? О снах, которые не дают вам покоя. Представьте это место, опишите мне его во всех подробностях. Если так будет комфортнее, вы можете закрыть глаза.
— Обычно мне снится луг на лесной опушке, — Лив закрыла глаза, и мягкая музыка, с вплетенными в неё птичьими трелями и журчанием ручья, услужливо помогла нарисовать в воображении картинку цветущего луга.
— Оглянитесь вокруг и опишите всё, что вы видите. Начните с вашего положения.
— Я лежу в траве… — Лив постепенно погружалась в транс, стирающий границы реальности, она уже не могла бы сказать точно, действительно ли она находится на лугу или видит такой знакомый сон, который снится ей так часто и всегда начинается одинаково. — Трава на лугу высокая, но подо мной примята, а вокруг стоит стеной, скрывая от посторонних глаз. Длинные травинки склоняются над моим лицом, щекочут кожу, вокруг прыгают кузнечики и летают разноцветные стрекозы. Я жую травинку… Ой, стрекоза села прямо на неё… её прозрачные, тонкие крылышки переливаются на солнце всеми цветами радуги, — Даниэла внимательно наблюдала за безмятежным лицом девушки, отмечая, как та счастливо улыбается, подрагивая ресницами.
— Что вы сейчас чувствуете?
— Счастье, покой, умиротворение и восторг одновременно. Мне хочется быть здесь, я на своём месте, я — дома. Я чувствую любовь и силу, которая наполняет всё вокруг и меня саму. Я — любовь, и я — сила. Чувство полного единения с природой.
— Вы одна на лугу?
— Нет. Кто-то держит мою голову на коленях, вплетает в волосы полевые цветы, поёт мне….
— Можете напеть эту песню?
— Да…
И Лив тихим голосом запела:
— Ask veit ek ausinn,
heitir Yggdrasill,
hárr baðmr, heilagr,
stendr hann æ yfir grænn
Urðar brunni, Urðar brunni.
Даниэла чуть не выронила ручку, которой она делала записи в своём блокноте:
— Что это за язык, Лив?
— Древнескандинавский.
— Вы знаете его?
— Нет.
— Поёт женщина или мужчина?
— Мужчина.
— Вы понимаете, о чем он поёт?
— Да. Я понимаю каждое слово, — голос Лив был ровный и спокойный, — он поёт о ясене, что зовётся Игдрассиль, высоком и могучем дереве, кое веками высится над всем живым подле источника Урд…
— Этот мужчина — он друг или враг?
— Точно не враг… но он и не друг, — Даниэла увидела, как щёки девушки начинает заливать румянцем, — в том смысле, что… я ему дороже, чем друг, значу для него больше, чем кто-либо другой. От него веет теплом и спокойствием, и он… любит меня.
— А вы? — не удержалась психотерапевт, осторожно взяв девушку за руку и нащупывая пульс.
— Я тоже его люблю, — просто ответила Лив. Голос её оставался абсолютно спокойным, но частота пульса сильно возросла. Даниэла нахмурилась.
— А можете описать его?
— Нет, — пульс практически достиг ста шестидесяти ударов в минуту, глядя на часы психотерапевт считала удары, — я боюсь, что подниму на него глаза и всё исчезнет… он исчезнет.
— Тише, тише, — Даниэла взяла Лив за руку и, наклонившись, произнесла почти в самое ухо, — я досчитаю до трёх, Лив, и на счёт «три» музыка прекратится, а вы откроете глаза, хорошо?
— Да.
— Рааааз, — Даниэла, не выпускала руку девушки из своей, — двааа, три, — психотерапевт нажала на кнопочку пульта и музыка прекратилась, а Лив открыла глаза.
Первые несколько секунд девушка непонимающе озиралась вокруг, очевидно, пытаясь понять, где находится, но, наконец, окончательно пришла в себя. Доктор Фриман налила в стакан воды и протянула его Лив, присаживаясь рядом с ней на кушетку.
— Лив, буду с вами откровенна, техники сенсомоторного психосинтеза не позволяют нам продвинуться дальше в решении вашей проблемы. Мы всегда подходим к некому пределу, за который вы не решаетесь перешагнуть, потому что много раз во снах вы доходили лишь до определенного момента, после которого всё рассыпалось в прах. Ваша психика хорошо выучила этот урок, поэтому, подходя к этой, так называемой, точке невозврата, ваше тело выдаёт реакции страха — пульс повышается, и, я уверена, энцефалограмма тоже выдавала бы необычную активность мозга. Это происходит потому, что вы контролируете себя, а я не могу в достаточной мере контролировать вас. Эта техника изменённого состояния сознания не позволяет мне проникнуть глубже в ваше подсознание.
— Что вы предлагаете? — спросила Лив, отпивая воду маленькими глоточками.
— Гипноз, — не сводя с пациентки голубых глаз, произнесла Даниэла.
— Есть ли гарантии, что гипноз поможет мне всё вспомнить? — стакан замер в руке, так и не коснувшись губ снова.
— Гарантий нет никаких, в моей практике это совершенно точно необычный случай, — доктор Фриман поднялась и начала расхаживать по кабинету под внимательным взглядом археолога, — но мы можем хотя бы попробовать.
— Я согласна, — стакан с недопитой водой опустился на небольшой журнальный столик, стоящий возле кушетки, — давайте сделаем это прямо сейчас.
— Вы уверены?
— Да, — если был хоть минимальный шанс что-то вспомнить, Лив, не задумываясь, планировала им воспользоваться.
— Хорошо, — Даниэла подошла к столу и взяла диктофон, — я буду записывать весь наш разговор, а после сеанса отправлю звуковой файл вам на почту, для того, чтобы вы могли его прослушать.
Лив кивнула, но где-то внутри начал затягиваться маленький узелок страха: какие сюрпризы подготовит для неё её собственное подсознание? И будет ли от этого хоть какой-то толк?
— Сядьте прямо и расслабьтесь, — психотерапевт включила диктофон и, подходя к кушетке, начала методично наговаривать, — вторник, десять тридцать утра, пациентка Лив Моррис, двадцать семь лет, экзогенное психическое расстройство, ретроградная амнезия, фракционная техника погружения в глубокий гипноз, Лив, — Даниэла положила диктофон на журнальный столик рядом со стаканом воды, — смотрите мне в глаза! Не отводите взгляд, — её голос внезапно стал глубоким, низким, требовательным.
Лив взглянула в её глаза и будто бы утонула в них, тёмный зрачок постепенно поглощал радужку, комната вокруг расплывалась, а тёмные зрачки притягивали к себе магнитом. Издалека, словно из-под воды, она слышала настойчивый и властный голос Даниэлы Фриман:
— Ваши веки тяжелеют, наливаются свинцом, вам непреодолимо хочется закрыть их… Закройте глаза, Лив! Вы словно опускаетесь на дно глубокого, тёмного колодца, медленно, плавно… Лив, вы будете делать всё, что я вам скажу… вы погружаетесь в глубокий транс, но когда я скажу вам открыть глаза, вы снова откроете их.
Лив хотела кивнуть, соглашаясь, но не могла пошевелиться, тело стало ватным и непослушным, мыслей в голове не было, только голос Даниэлы всё ещё доходил через плотную, звуконепроницаемую для всего остального пелену:
— Откройте глаза, Лив, — девушка послушно выполнила указание, но это было невероятно сложно, будто ей на слизистую накапали клея, а голос всё так же бесстрастно диктовал ей, — теперь вы закроете глаза, и с каждым разом вы всё глубже будете погружаться в транс, вам всё сложнее будет выполнять мои команды… на третий раз у вас не получится открыть глаза и вы погрузитесь в глубокий гипноз…
Трижды психотерапевт приказывала девушке открыть глаза, и на третий раз Лив ожидаемо не смогла этого сделать. Она погрузилась в полный мрак, а голос Даниэлы звучал в голове, как путеводная нить, он руководил и вселял уверенность, спокойствие и безмятежность.
— Слушайте меня внимательно, Лив! Я хочу, чтобы вы вернулись в пещеру, где случилась трагедия. Вы легко вспомните этот момент, вы много раз описывали мне его. Вы нашли необычный предмет, артефакт. Остановитесь на том моменте, когда вы ещё не прикоснулись к нему и оглянитесь вокруг. Что вы видите? Что вы чувствуете?
Перед глазами Лив, словно кадры из кинофильма начали проносится картинки, она ухватилась за одну из них. Темная пещера и каменная шкатулка, от которой идёт слабое голубое свечение.
— Я вижу каменный зал в пещере, стены сплошь покрыты руническими надписями, они образуют причудливые узоры.
— Вам страшно?
— Нет. Мне интересно. Когда археологи находят что-то необычное — это всегда захватывает, я чувствую внутри восторг. Передо мной каменная шкатулка, на ней много орнаментов, рун и надпись… — Лив вполголоса прошептала что-то на непонятном языке.
— Снова древнескандинавский? Вы понимаете, что значит эта надпись?
— Да…
Открывший меня не останется прежним.
— Но вы всё же открыли шкатулку?
— Да, но я не заметила эту надпись тогда…
— Что произошло, когда вы открыли шкатулку?
— Я вижу ключ, он светится и он очень необычный… красивый. Я не могу понять из чего он сделан: из кости, из камня или из дерева…
— Лив, вы дотронулись до ключа, взяли его в руки, что произошло потом?
— Потом… — Лив захлебнулась воздухом, как будто попыталась открыть рот, прыгнув с парашютом.
— Спокойно, Лив, — монотонный голос Даниэлы отчетливо слышался в голове девушки, — всё что вы увидите или почувствуете никоим образом вам не навредит, вы в полной безопасности, вы всего лишь наблюдатель.
— Я ничего не вижу, — закашлялась Лив.
— Ваши глаза открыты?
— Да, но всё вокруг словно в густом темном тумане, — на этих словах психотерапевт слегка нахмурилась и внесла в свой блокнот несколько записей.
— Вы слышите что-нибудь?
— Да, слышу и ощущаю.
— Тогда сосредоточьтесь на своих ощущениях, Лив, опишите мне что вы чувствуете и слышите.
— Я лежу на чем-то твёрдом, это… это деревянная лавка, на ней постелены мягкие шкуры. Мне неудобно. Я не помещаюсь. Мои руки будто слишком большие, а ноги слишком длинные, — Лив бессознательно сделала движение руками, будто ощупывая себя. — Я в чужой одежде… — её руки как-то особенно долго ощупывают грудь и тянутся к лицу, — оооо… у меня борода, я — мужчина, — Лив в сиюминутном порыве хочет вскочить с кушетки, но руки доктора Фриман тут же опускаются ей на плечи.
— Всё в порядке, все хорошо, это всего лишь ваши воспоминания, вы в безопасности, вам ничего не угрожает, — Даниэла снова сделала внушение и руки археолога безвольно упали по бокам.
— Со мной говорит девушка, я её не вижу, но она говорит моим голосом и обращается ко мне…
— Хорошо, очень хорошо, она сказала вам где вы находитесь?
— В Асгарде… — на этих словах Даниэла усмехнулась и снова сделала какие-то пометки в блокноте.
— Ваша собеседница представилась, Лив?
— Это собеседник. Мужчина, оказавшийся в моем теле по ошибке, а я в его. Он сказал как его зовут, но я не слышу: когда он произносит имя, звук распадается на части, как при помехах в радиоэфире…
— Вы можете вернуться в своё тело, Лив?
— Он говорит, что нам поможет его друг… имени опять не могу разобрать, он странно его называет — ванир. Мы находим его в саду… он очень зол, ругается, что растоптали его фиалки…
— Лив, я хочу, чтобы вы вернулись в момент, который больше всего вас испугал. Сможете? Сконцентрируйтесь на эмоции страха, опишите картинку, которая всплывает.
— Я снова ничего не вижу… но чувствую, что нахожусь в помещении, где-то гулко капает вода, это… комната или грот из камня, тут находится источник… он необычный… Я чувствую, что в этой воде лежит мужчина. Я… я боюсь за него. Я боюсь за него так, что кровь стынет в жилах, и я готова отдать за него свою собственную жизнь… — руки Лив с силой сжимают край кушетки, а по щеке скатывается слезинка.
— Всё хорошо, Лив, вы в полной безопасности, вам ничего не угрожает, вы не чувствуете страха, попробуйте, перебирая свои воспоминания, найти самый яркий, самый волнующий момент. Опишите его?
— Я стою на корабле, чувствую на лице морской ветер, соленые брызги…
— Вы снова ничего не видите?
— Ничего. Только эмоции, только ощущения… Меня держит за руку мужчина — тот, за кого мне было страшно. Он жив, стоит рядом со мной, и меня переполняет счастье. Эта эмоция настолько яркая, что захлёстывает всё. Он укрывает меня плащом и пахнет божественно, как цветущий луг в середине лета, — Лив безмятежно улыбается и шепчет как заклинание: — гречиха, шалфей, чемерица, колокольчик… — и доктор Фриман с удивлением вскидывает на неё голову.
Психотерапевт продолжала расспрашивать девушку ещё долго, концентрируясь на её положительных эмоциях, чувствах и ощущениях. Лив рассказывала про необычную девушку-кузнеца, искусного мастера с металлическими пальцами, необычную девушку целительницу, наглого плута и хама, умелого лучника и могучего ванира-травника, к которому, и это было очевидно, испытывала тёплые и нежные чувства.
— Лив, — в голосе снова послышались властные нотки, и психотерапевт, наконец, положила обе руки на плечи археолога, — а теперь слушайте меня внимательно: всё, что вы сейчас пролистали в своей памяти: все диалоги, фразы, ощущения, запахи — станут вашим триггером в реальной жизни, как только вы услышите фразу, слово или почувствуете похожее состояние — вы будете вспоминать сопутствующие им визуальные образы. Они будут приходить вам в виде отдельных картинок-видений, и когда ваше подсознание накопит их в достаточном количестве и совместит аудио и визуальный компоненты, память вернётся к вам в полном объёме. А теперь, по щелчку моих пальцев вы выйдете из транса, — она привычно отсчитала про себя «раааз, дваааа, три» и щёлкнула пальцами, сразу же обхватывая девушку за плечи.
Лив сонно открыла глаза, расфокусированным взглядом скользнув по психотерапевту, а та обхватила её кисть, прижав два пальца к лучевой артерии, чтобы, в очередной раз за этот сеанс, проконтролировать пульс. Сердце билось ровно и сильно, и поводов для беспокойства не было.
— Лив, вы меня слышите?
— Да.
— Вам лучше прилечь на какое-то время, прислушаться к ощущениям. Я не могу отпустить вас сразу, должно пройти хотя бы пятнадцать минут.
— Я понимаю, — Лив откинулась на кушетку, уставившись в потолок, а Даниэла взяла в руки лежащее на журнальном столике звукозаписывающее устройство и нажала на кнопку «стоп».
— Пока я буду переносить записи на компьютер, опишите мне, пожалуйста, свои ощущения, Лив.
— Мне кажется, что я проснулась после долгого сна…
— Он принёс вам облегчение или, наоборот, утомил вас?
— Я как будто выспалась.
— Вы помните что-нибудь из того, о чём мы говорили?
— Нет.
— Хорошо. Я отправила вам на почту аудио-файл, прослушайте его внимательно, лучше даже несколько раз. А на следующем сеансе мы всё обсудим, сейчас вы устали, и вам необходим отдых.
Лив кивнула, в голове было непривычно пусто, но органы чувств были до предела обострены: она чувствовала, как под ней поскрипывает кожа кушетки; как скользит по бумаге ручка Даниэлы, которой она вносит очередную заметку в свой ежедневник; как в соседней комнате помощница Фриман резво стучит по клавишам; она даже чётко слышала шаги проходящих по коридору людей, хоть их разделяло ещё одно помещение.
Девушка надела туфли и встала, намереваясь попрощаться с психотерапевтом. Проходя мимо стола Даниэлы, она скользнула взглядом по сумке, стоящей на маленькой подставочке возле него. Крокодиловая кожа однотонного серо-мышиного цвета, фурнитура из белого золота, общий дизайн — всё выдавало в ней сумку из последней коллекции Hermes Birkin. Не скрывая своего удивления, Лив кивнула на сумку и сделала комплимент:
— Красивая сумка! У вас безупречный вкус.
— Впрочем, как и у вас, — вернула комплимент Даниэла, отчего-то невероятно смутившись.
Теперь Лив опустила взгляд и на свою сумку — очередной подарок Áдама: такая же крокодиловая кожа, но уже бордового цвета в тон элегантным лодочкам, платиновая фурнитура, инкрустированная брильянтами, на каждой молнии и замочке — её собственные инициалы. Модель того же бренда, что и у Даниэлы, но выполненная в индивидуальном дизайне. И несмотря на распространённые слухи, что бренд Hermes больше не разрабатывает модели Birkin на заказ, перед связями и деньгами Бэнкса устоять они, видимо, не смогли. Лив держала в руке целое состояние, по стоимости сравнимое примерно с дорогой машиной класса люкс. Её в Нью-Йорк лично доставил представитель французского дома моды и, как величайшую реликвию, руками, облаченными в белые перчатки, передал Лив.
— Скорее, у моего молодого человека, — пожала плечами девушка, сама бы она никогда в жизни не потратила такую неприличную сумму денег на сумку.
Оставив без ответа последнюю фразу Лив, Фриман поднялась и учтиво произнесла:
— Я провожу вас. Увидимся на следующей неделе. Ваша задача — внимательно прослушать записи и выписать на листочек вопросы, которые вы бы хотели мне задать.
Попрощавшись с врачом и её помощницей, Лив спустилась на первый этаж, вышла на улицу и, уже спускаясь по ступеням Массачусетской клиники общего профиля, заметила припаркованный у входа чёрный Майбах с тонированными стёклами. Рядом, опираясь о крышу автомобиля, стоял телохранитель, нанятый Áдамом специально, чтобы сопровождать Лив.
Археолог поняла, что проскользнуть незаметно не получится, поэтому сама подошла к ожидавшему её мужчине:
— Роберт, у меня запланирована ещё одна встреча на сегодня, вы можете быть свободны.
Мужчина отрицательно покачал головой, снимая чёрные очки:
— Мистер Бэнкс дал совершенно чёткие указания сопровождать вас куда бы вы не поехали, мисс Моррис, мне очень жаль, но без вас мы никуда не поедем.
— Роберт, — Лив начинала раздражаться, — я вынуждена напомнить, что мистер Бэнкс нанял вас для того, чтобы вы сопровождали меня, а не диктовали свои условия.
— Прошу прощения, мисс, — Роберт смутился и почтительно склонил голову.
— Ладно, — тут же оттаяла Лив, — вы можете довезти меня до места, но потом исчезнете. Вам понятно? — она взглянула на часы, прикидывая сколько времени у неё ещё есть до встречи с Этьеном.
— Слушаюсь, мисс Моррис, — парень открыл перед ней дверцу машины, но прежде чем закрыть помедлил, нерешительно добавив, — но… мистер Бэнкс будет очень недоволен.
— А мистеру Бэнксу, — Лив подмигнула телохранителю, — об этом знать совершенно не обязательно. Вы помалкиваете, я держу язык за зубами — и все в плюсе.
Телохранитель сел на переднее сидение и водитель завёл машину. Погрузившись в мягкое кожаное кресло в затемнённом салоне, Лив, немного поколебавшись, открыла почту на своём телефоне и загрузила несколько mp3 файлов. А затем, вставив наушники, погрузилась в таинственный мир своего подсознания.
Они все ещё ехали по улицам полуденного Бостона, когда, прослушав все файлы, Лив поняла, что если сейчас же не выйдет на свежий воздух — её голова буквально взорвётся. До кафе на пересечении Орлеанс и Мэверик стрит, где они договорились встретиться с Этьеном, оставался один квартал. Подавшись вперёд, девушка вцепилась в плечо телохранителя:
— Роберт, остановите здесь, пожалуйста. Я хочу пройтись пешком, мне нужен воздух.
— Мисс Моррис, — обернулся взволнованный Роберт, — с вами всё в порядке?
— Да, Роберт, всё хорошо — Лив улыбнулась, стараясь изобразить максимальную невозмутимость, на какую только была способна, — просто решила прогуляться.
Роберт нахмурился, но все же попросил водителя остановить машину и вышел, чтобы открыть Лив дверь.
— Мисс Моррис, может вы всё-таки наберёте мне, когда закончите? Мы приедем и отвезём вас домой.
— Я доеду на такси, спасибо, Роберт.
Телохранитель недовольно поморщился, но всё же в этот раз перечить не стал. Девушка кивнула ему на прощание и влилась в шумный поток оживлённых бостонских улиц. Но даже громкие разговоры прохожих, свистки полицейских на перекрёстках, автомобильные сигналы, раздающиеся то тут, то там, полицейские и пожарные сирены не могли отвлечь её от миллиона вопросов, железным обручем сдавливающих виски.
Правда ли всё то, что она вспомнила под гипнозом? Асгард, Муспельхейм, асы, ваны, цверги, Игдрассиль, девять миров, верные друзья и загадочный мужчина, чьи прикосновения заставляли сердце биться чаще… Это плод её больного воображения? Или многочисленные скандинавские сказки, мифы и легенды, прочитанные во время обучения, наложились причудливым образом, пытаясь заполнить пустоты в памяти? Вопросов было так много, что выхватить какой-то один совершенно не представлялось возможным, они перепутались в мозгу, свернувшись в невообразимый змеиный клубок. Теперь Лив чётко поняла, почему доктор Фриман попросила её выписать все интересующие вопросы на бумагу.
Девушка, не глядя, шагала вперёд и тут до её обонятельных рецепторов донёсся чудесный запах — запах цветущего луга. Лив тут же повернулась в сторону, откуда доносился чарующий аромат, и увидела небольшую цветочную лавку, надпись над входом гласила: «У Фриды». Не раздумывая, она нырнула с душной, знойной улицы, раскалённой от нагретого асфальта, под тень вьющихся и ампельных растений из подвешенных всюду цветочных кашпо.
Из-за прилавка тут же появилась добродушная, улыбчивая старушка в белом переднике:
— Мисс желает букетик благородных голландских роз, орхидей, а может… вам по душе лилии?
— Н-нет, не люблю розы, если честно, меня привлёк сюда совершенно другой аромат, медовый… аромат луговых трав…
— Ааааа, ну так мы сейчас вам сделаем букетик из луговых растений, они растут в садовых ящиках у входа:
гречиха, шалфей, чемерица, колокольчик… душица обыкновенная, мышиный горошек.
Лив вздрогнула, в голове словно мелькнул ослепительный свет молнии, выхватив из памяти картинку:
Она сидит на дощатой палубе и чувствует, как та то поднимается, то опускается на водной глади. Волны плещутся о невысокий борт, а её прижимают к груди сильные мужские руки, накрывая полой длинного зелёного плаща с меховой оторочкой. Она видит перед глазами ворот зелёной льняной рубахи, может рассмотреть её орнамент и бронзовую фибулу, скалывающую меховой воротник плаща:
— Почему ты пахнешь как цветущий луг в середине лета?
— Гречиха, шалфей, чемерица, колокольчик…
— О чём ты?
— Тот запах, что ты чувствуешь.
— Мне нравится.
Лив хочет поднять глаза, всмотреться в его лицо, но видение исчезает так же внезапно, как и появилось. Девушка пошатнулась, но успела схватиться за прилавок с множеством цветочных горшков.
— Мисс, с вами всё хорошо? — перепуганная старушка, всплеснув руками, выбежала из-за прилавка и подхватила Лив под руку.
— Да… — Лив заозиралась вокруг, ей было крайне неловко заставлять волноваться такую милую женщину, и поэтому она решила обязательно что-нибудь у неё купить. Внезапно, блуждающий вгляд археолога упал на горшочек с чудесными фиолетовыми цветами, — фиалки… А можно мне букет из фиалок?
— Конечно можно, деточка! Так бы сразу и сказала, — запричитала старушка и, ловко срезав цветы, упаковала их в шуршащую крафтовую бумагу, перевязав фиолетовой атласной лентой, — вот, держи, милая!
— Спасибо, — выдавила Лив и, заплатив за букет, поспешила выйти на улицу.
«Стоп… Это вовсе не игра моего больного воображения», — подумала Лив, вспоминая своё видение в деталях и с ужасом осознавая, что та бронзовая фибула, которую она сейчас видела, лежит в верхнем ящике её прикроватной тумбочки.
Она взглянула на букет фиалок в своей руке, затем перевела взгляд на часы и поняла, что уже опаздывает на встречу.
***
Этьен уже сидел за столиком, когда Лив наконец добралась до места. Она чмокнула парня в щёку и устало рухнула в кресло напротив. Он поднял руку вверх, призывая официантку подойти к ним:
— Тут готовят отличные бельгийские вафли, — начал он, улыбаясь, — попробуешь? И, привет! — он протянул руку через столик и приветственно сжал её пальцы, а Лив кивнула в ответ.
Сделав заказ подошедшей официантке, парень, нахмурившись, вновь обратился к девушке:
— Лив, что-то случилось? На тебе лица нет.
— Оххх, — девушка рассеянно отхлебнула только что принесённый кофе и выдохнула, — у меня много новостей, с чего бы начать…
Она рассказала Этьену о сегодняшнем визите к психотерапевту, поведала в подробностях обо всех аудиозаписях, что прослушала по пути на встречу, и даже описала видение, которое пришло к ней во время визита в цветочную лавку, а потом вопросительно уставилась на парня:
— Ну, что скажешь?
Этьен лишь протяжно присвистнул:
— Ну делаааа…
— Давай, скажи, что я чокнутая и просто пересмотрела «Мстителей», — Лив вглядывалась в лицо друга, с нетерпением ожидая, что он скажет.
Но тот лишь откинулся на спинку стула и задумчиво забарабанил пальцами по столешнице. Через несколько мучительно длящихся для Лив минут он придвинулся снова и медленно произнёс:
— Не скажу. Сама знаешь почему.
— И почему же? — девушка удивлённо повела бровью.
— Может быть, если бы я не видел, как дотронувшись до пресловутого ключа, ты как туман с первыми лучами солнца растворилась в воздухе, я бы тебе не поверил. Но я видел это сам, своими глазами! И хоть тогда ты не поверила мне, я тебе верю.
Лив утвердительно кивнула, словно ждала от него именно такого ответа, а потом тоже придвинулась, максимально сократив расстояние между ними, и, заговорщически понизив голос, произнесла:
— Всё верно, я не чокнутая! Потому что в своём видении я видела
её!
— Кого
её? — не понял Этьен.
— Ту бронзовую фибулу, которую ты обнаружил у меня в руке, когда меня нашли, и которую ты отдал мне тогда в больнице, помнишь?
— Конечно, — парень потянул за ворот своё поло, оттягивая его, словно ему внезапно стало тяжело дышать.
— Ею был скреплен меховой плащ того мужчины, который обнимал меня на палубе.
— Ты уверена?
— Абсолютно!
Какое-то время они сидели в полной тишине, стараясь переварить обрушившуюся на них информацию. Было совершенно ясно, что они столкнулись с чем-то загадочным и невероятным, но пока никто из них не был в силах объяснить случившееся. Допив кофе, Лив, наконец, вышла из некоего оцепенения, охватившего её, и подняла глаза на Этьена:
— Ну, а ты как?
— Не так интересно как ты, — рассмеялся шатен. — Мой сосед, с которым мы на двоих снимали квартиру, решил съехаться со своей девушкой, теперь мне нужно искать новое жильё.
— Считай, что уже нашёл, — покопавшись в сумке, Лив извлекла оттуда связку ключей. — Это ключи от моей старой квартиры, я все равно сейчас живу в той, которую купил мне Áдам, поэтому ты смело можешь переезжать.
— Спасибо! — парень просиял. — Если ты не против, то через два дня я перевезу туда свои вещи, а потом уеду на две недели.
— Куда? — поинтересовалась Лив.
— В Исландию, Рени хочет смотаться на пару недель во Францию, а я во время её отсутствия буду руководить раскопом.
— Здоооорово, — протянула она, чувствуя как маленькие ядовитые иголочки зависти втыкаются в самый центр груди, — я бы тоже хотела поехать, — честно призналась она.
— Так что тебе мешает? — удивился Этьен.
— Понимаешь… — замялась девушка, — теперь, когда я ощутила пусть и слабую, но надежду на то, что память, возможно, вернётся, я бы не хотела бросать психотерапию. И Áдам скорее всего будет против моего отъезда…
На последних словах Этьен театрально закатил глаза, всем своим видом красноречиво показывая своё отношение к этому:
— Этот Бэнкс ещё не надоел тебе своей патологической ревностью?
— Ты несправедлив к нему, Этьен!
— Серьёзно? — фыркнул молодой человек. — А ты уже забыла тот случай, когда он отменил нашу встречу, написав мне с твоего телефона? Ты пришла в кафе, а меня там не оказалось! Ох и выслушал я тогда от тебя много приятностей, — рассмеялся он, — и ты до последнего не хотела мне верить, пока я не скинул тебе скрин переписки, вот тогда только ты и сложила два плюс два, да, мисс Марпл?
— Не знаю, что на него тогда нашло, — нахмурилась Лив, Этьен неумышленно всколыхнул неприятные воспоминания их с Áдамом ссоры из-за того случая, — больше подобного за ним не наблюдалось.
— А может ты просто не туда смотрела?
Шутливый вопрос необъяснимой угрозой повис в воздухе.
***
Лив удобно расположилась на мягком диване в гостиной, вытянув и положив на журнальный столик свои загорелые стройные ноги. Воткнув в уши беспроводные наушники, она снова и снова прослушивала аудиофайлы сегодняшнего психотерапевтического сеанса. Боясь упустить даже малейшую деталь, переслушивала уже почти выученные наизусть диалоги, поэтому даже не заметила, как хлопнула входная дверь, и на пороге гостиной возникла статная фигура Áдама Бэнкса.
Он снял пиджак, кинув его на спинку кресла и, ослабляя узел галстука, присел рядом:
— Привет, любовь моя, — он наклонился и поцеловал Лив в коленку, а потом потянулся к губам.
— Привет, — заулыбалась девушка, вытаскивая наушники и обнимая мужчину.
— Соскучилась?
— Конечно, — в её глазах мелькнул озорной огонёк, — а ты?
— Настолько, что сбежал с очень важного совещания, чтобы побыть с тобой, — он сел рядом и притянул её к себе, а она оседлала его, вмиг оказавшись сверху.
— Ммммм, и чем же мы займёмся? — Лив стала игриво наматывать его галстук на кулак, притягивая ещё ближе и нежно кусая за нижнюю губу.
— Хотелось бы чем-то другим, — вздохнул Áдам, — но мы будем собираться, у нас мало времени.
— Но, куда?
Áдам поднялся и вытащил из внутреннего кармана пиджака два стильных приглашения в чёрных конвертах.
— Мы идём на показ.
— Вера Вонг (Vera Wang)? Серьезно? — расхохоталась девушка.
— Почему бы и нет? — заговорщически улыбнулся мужчина.
— Показ самого знаменитого дизайнера свадебных платьев? — от смеха на глазах Лив выступили слёзы. — Милый, твои намёки могут быть чуть более тонкими?
— Ну, а что? — Бэнкс с притворной досадой закатил глаза. — Мы давно встречаемся, живем вместе. Общество ждёт от нас каких-то серьезных шагов, не находишь?
— Общество? — фыркнула Моррис. — С каких это пор ты считаешься с мнением общества?!
— Только тогда, — Áдам снова подошёл и присел перед ней на корточки, шутливо щёлкнув по носу, — когда мнение общества совпадает с моим собственным.
— Посмотри пока подробности о показе, они присылали мне на почту, — он схватил лежащий тут же на журнальном столике ноутбук и, открыв свою почту, нашёл нужное письмо.
По ссылке можно было ознакомится с планом рассадки гостей и прочей общей информацией о показе, Лив придвинула ноутбук к себе и стала внимательно изучать детали. Áдам чмокнул её в макушку:
— Я в душ. Не желаешь присоединиться?
— Позже, — протянула Лив, изучая информацию, — мне нужно ещё подумать, в чём я пойду.
— Я уже подумал, — удаляясь пробасил Áдам, — скоро тебе доставят несколько платьев на выбор. Те, что не понравятся отошлёшь в бутик обратно с курьером, а если понравятся все — бери все.
Лив улыбнулась, ей нравилось, что Áдам был таким заботливым, всегда внимательным к деталям, всегда продумывал всё на несколько шагов вперёд. Иметь такого мужа — да об этом можно было только мечтать! И всё же, Лив медлила. Сначала он тонко намекал ей, что пора бы узаконить отношения, потом стал открыто об этом заговаривать, напрямую спрашивая обручальное кольцо какого дизайнера она хотела бы видеть у себя на пальце. Теперь вот — этот показ. А Лив всё больше и больше ощущала себя загнанным на охоте зверьком, вокруг которого постепенно сужается круг преследователей, направляя его в заранее приготовленную ловушку.
Всплывающее оповещение возвестило о новом входящем письме, и девушка машинально свернула окошко, чтобы посмотреть от кого оно. Имя отправителя заставило её замереть на месте, а кончики пальцев похолодеть.
Даниэла Фриман. Но какие отношения могут связывать её психотерапевта и её молодого человека? Долго не раздумывая, Лив открыла письмо.
Уважаемый мистер Бэнкс
Согласно нашим договорённостям, информирую Вас о том, как продвигается психотерапевтическое лечение пациентки Лив Моррис. Предыдущий план лечения, к сожалению, не принёс желаемых результатов, поэтому сегодня, с согласия самой мисс Моррис, мы попробовали другой метод воздействия — гипнотерапию. Результаты данного воздействия считаю удовлетворительными, но вынуждена отметить, что в воспоминаниях мисс Моррис полностью отсутствует визуальная составляющая, что даёт мне право предположить, что её подсознание подверглось сильнейшему воздействию со стороны. Возможно, реальные воспоминания даже были заменены, либо подсознание само заполнило пробелы в памяти другими яркими впечатлениями.
Под гипнозом мисс Моррис приводила много фактов из скандинавской мифологии, что, принимая во внимание род её деятельности, позволяет предположить, что эти воспоминания хранились в её оперативной памяти, а при чрезвычайных ситуации этот вид памяти услужливо предоставляет информацию для заполнения пустот долговременной памяти. Такой вид парамнезий как криптомнезия, которую мы и наблюдаем в данном конкретном случае, как раз очень характерна для всех видов экзогенных психических расстройств (мисс Моррис перенесла черепно-мозговую травму и десять дней находилась в коме).
Считаю целесообразным продолжать психотерапию и наблюдать за состоянием пациентки.
Лив прочитала письмо и выдохнула лишь на последних строчках.
«Какого хрена здесь происходит?» — крутилось в мозгу. В коридоре раздались шаги вышедшего из душа Áдама, а она судорожно пыталась составить в голове план действий. В это время раздался звонок в дверь, и Бэнкс задержался, чтобы впустить посыльного. Лив, тем временем, отметила письмо как непрочитанное и захлопнула ноутбук, как раз в тот момент, когда Áдам, с ворохом платьев в фирменных чехлах, появился в гостиной. Археологу стоило неимоверных усилий сделать вид, что ничего не произошло, хотя всё чего ей хотелось в данный момент — это наброситься на Бэнкса с кулаками.
Но она решила сначала поговорить с психотерапевтом и выяснить побольше деталей. На показе, улучив свободную минутку, Лив набрала телефон приёмной Даниэлы Фриман. Трубку подняла Мэри:
— Я вас слушаю.
— Мэри, это Лив Моррис, я бы хотела завтра записаться на приём к мисс Фриман.
— Добрый вечер, мисс Моррис, но вы сегодня уже были на сеансе, согласно плану лечения ваш следующий сеанс ровно через неделю.
— Мэри, мне нужно завтра увидеться с мисс Фриман, это срочно!
— Вы подождёте минутку, мисс Моррис, я уточню, сможет ли мисс Фриман принять вас завтра.
— Да-да, я подожду, — Лив металась по вестибюлю шикарного отеля, во внутреннем дворе которого происходил показ, как раненый зверь в клетке.
— Мисс Моррис?
— Да-да, я слушаю, — и тут в дверях появился Áдам Бэнкс, явно кого-то высматривая.
— Мисс Фриман сможет принять вас завтра в двенадцать часов.
— Спасибо! — выпалила девушка и отключила телефон, быстро запихивая его в клатч.
Глаза Áдама наконец нашли то, что искали — Лив, и он приблизился к своей девушке стремительными шагами.
— Я и не заметил, как ты сбежала.
— Я не сбегала, — мурлыкнула Лив, беря его под руку.
— Ты с кем-то разговаривала? — нахмурился мужчина.
— С чего ты взял?
— Ты выглядишь взволнованной.
— Я взволнована потому, что самый красивый мужчина этого вечера сейчас стоит рядом со мной, — Лив решила сыграть на его самолюбии и попала точно в цель.
Áдам расплылся в самодовольной улыбке и, прижав её к себе, поцеловал в губы, не стесняясь возможных зрителей. Её раскрасневшиеся от волнения щеки, он принял за признак возбуждения.
— Давай сбежим? — предложил он.
— Что? Ты притащил меня на показ свадебных платьев, чтобы увезти на самом интересном месте? — надула губы девушка. Меньше всего она хотела сейчас оставаться с ним наедине.
— Как пожелает моя королева, — пожал плечами Бэнкс и, галантно подставив Лив локоть, повёл её обратно в зал.
После показа «королева» пожелала поехать в ресторан, а после ресторана — в ночной клуб. До дома они добрались к пяти часам утра и уставшие рухнули спать. Утром Áдам ушёл на работу рано, и как только за ним захлопнулась дверь, Лив с облегчением вздохнула.
Ровно в полдень она постучала в деревянную дверь приёмной своего психотерапевта и Мэри, как обычно, проводила её в кабинет. Не дожидаясь приглашения доктора, Лив прошла внутрь и села на кушетку. Даниэла удивленно подняла на неё голову, но при этом её голос не изменился:
— Я вас слушаю, Лив.
— Нет, это я вас слушаю, мисс Фриман, — археолог метнула в психотерапевта яростный взгляд, сознательно нарушая установленное на первом сеансе правило — никаких фамилий.
— Каких высказываний вы от меня ожидаете? — её самообладанию можно было только позавидовать.
— Например, — Лив поднялась с кушетки и стала расхаживать по кабинету, — какое право имеет психотерапевт,
врач, — она сознательно сделала акцент на этом слове, — выдавать посторонним людям то, что составляет врачебную тайну?
Бинго! Теперь весь вид Даниэлы уже не был таким невозмутимым, как прежде.
— Конкретнее, пожалуйста.
«Ну, давай, милая, ты можешь до последнего сохранять лицо, но я-то знаю, что ты по уши в дерьме», — Лив торжествовала.
— Хорошо. Поконкретнее. Почему на почту моего молодого человека — Áдама Бэнкса, приходят отчеты о моих терапевтических сеансах, услужливо составленные вами, мисс Фриман?
Её плечи, до этого гордо расправленные, как-то незаметно опустились, и вся она сразу стала какой-то маленькой и жалкой. Лив ожидала, что она станет плакать, оправдываться, но та продолжала молчать и наблюдать за девушкой. Наконец, Лив спросила:
— И что же мы будем делать?
— Вы можете делать всё, что вам кажется целесообразным в данном случае.
— Даже написать жалобу в лицензионный комитет штата? — с вызовом выпалила Лив.
— Даже это.
— За разглашение врачебной тайны вас пожизненно лишат лицензии!
— Значит, я больше не буду заниматься психотерапевтической деятельностью.
— Вам не кажется, мисс Фриман, что прежде, чем я предприму какие-либо действия, вы должны мне, как минимум, объяснить свой мотив?
— Вы умная девушка, Лив, — теперь уже Даниэла поднялась со своего места и подошла к окну, — и я думаю, вы всё уже поняли.
— А вы продажный психотерапевт, мисс Фриман. Сколько он заплатил вам за отчёты о моих сеансах?
— Я не брала денег, — глаза археолога скользнули по хрупкой фигурке врача и обвели кабинет, выхватывая взглядом знакомый предмет у стола.
— Берёте за свои услуги дорогими сумками? — съязвила Лив.
— Это был подарок, — едва слышно прошептала Даниэла.
— Ну да, конечно! — с горечью воскликнула девушка, сжимая руками виски, у неё вдруг нестерпимо сильно разболелась голова. — Почему, Даниэла? Почему?
— Лив, — психотерапевт вдруг резко развернулась от окна в сторону пациентки, — вы мне нравитесь, очень. Вы сильная, цельная и целеустремлённая личность. Вы не лишены благородства. Поэтому я хочу дать вам совет: бегите от Áдама Бэнкса.
— Что? — Лив рассмеялась. — Вы не в состоянии выполнить правила, предписанные врачам, а виноват мой молодой человек?
— Вам нужен мой мотив? Ну что ж, слушайте. Áдама Бэнкса я знаю около четырёх лет, три года назад Бэнкс забил насмерть своего водителя. Тростью. Против него возбудили уголовное дело и даже передали его в суд, но связи и деньги мистера Бэнкса позволили ему избежать тюрьмы. Многомиллионными компенсациями закрыли рты родственникам, Áдаму дали условный срок и направили на принудительное психотерапевтическое лечение. Так он попал ко мне.
— И что было дальше? — тихо спросила поражённая Лив.
— Дальше… — Даниэла горько усмехнулась. — Дальше я начала его узнавать. Страшный человек, с параноидным расстройством личности или, так называемой, параноидной психопатией, бесстрастный и расчетливый, и то убийство… оно не было совершено в состоянии аффекта или временного помутнения сознания. Он чётко отдавал себе отчёт в своих действиях. Он никогда и ничего не делает просто так, запомните это, Лив.
— Почему я должна вам верить, — вскинула голову девушка, — чтобы избежать ответственности вы можете наговорить мне что угодно! Áдам невероятно заботливый и чуткий партнёр.
— Сколько вы встречаетесь? Почти два года? Я более чем уверена, что за это время было много «звоночков», которые могли вас насторожить. Например, чрезмерная ревность, — она внимательно посмотрела в глаза археологу, — подозрительность, слишком острые реакции на отказ или невозможность удовлетворения его потребностей. Пока вы делаете всё, что он ожидает и ведёте себя в рамках установленного им плана, вы можете быть в безопасности, но стоит вам только сделать что-то наперекор, и последствия не заставят себя ждать.
После этих слов вдоль позвоночника Лив пробежал холодок, а Даниэла тем временем продолжала:
— Для данного вида психопатий характерно видоизменённое восприятие окружающей действительности со склонностью искажать факты, принимать всё на свой счет, трактовать поступки других людей в негативном ключе и подозревать их в дурных намерениях. Таким людям обычно трудно прощать ошибки окружающих, за любой случайностью они видят злой умысел, болезненно относятся к вопросам прав личности, а положительные слова и действия других людей могут рассматривать как покушение на собственную репутацию. Они всегда довольны собой, неудачи их никогда не смущают, они лишь рассматривают их как промежуточный этап для достижения более высокой цели. Это личности с ускоренным темпом психической деятельности и постоянно меняющимся фоном настроения.
Лив нервно сглотнула, Фриман описывала Áдама, в этом не могло быть сомнений, но узнавать каким он может быть, если пойти наперекор его желаниям, ей совсем не хотелось.
— Поэтому, что бы вы сейчас не предприняли, мисс Моррис, меня это вряд ли испугает. Если бы я не согласилась отправлять отчёты Áдаму Бэнксу, у меня уже сейчас не было бы лицензии, — и она снова повернулась лицом к окну.
Лив поднялась и направилась к выходу, но у самой двери остановилась:
— К отчету не были приложены аудиофайлы, почему?
— Я вам не враг, Лив.
— В отчете была строчка, где вы писали, что убеждены, будто моё подсознание подверглось сильнейшему воздействию со стороны. Это правда?
— Да, я так считаю.
— И последний вопрос: если когда-нибудь мне понадобится союзник, я смогу расчитывать на вас?
— Сделаю всё, что будет в моих силах, чтобы вам помочь.
— Ну что ж, прощайте, Даниэла, — Лив улыбнулась и вышла из кабинета.
— Прощайте, Лив, и удачи, — прошептала Фриман уже в закрытую дверь.
Покинув кабинет психотерапевта, Лив достала телефон и набрала знакомый номер:
— Этьен, я лечу с тобой в Исландию!
