О потерях и приобретениях

— Гарри, подожди… могу я с тобой поговорить, пожалуйста? — Гермиона поймала Гарри, когда они вместе с Джинни попытались выскользнуть из столовой после десерта, разговаривая вполголоса и глядя друг на друга с неприкрытой нежностью. Гарри замер и неохотно посмотрел на Гермиону, а затем снова на Джинни, которая счастливо повисла у него на руке. — Но… — Это важно, Гарри, — сказала Гермиона и нетерпеливо нахмурилась, глядя на него. Гарри снова в отчаянии перевёл взгляд на Джинни, и Гермиона закатила глаза; он просто хотел улизнуть с Джинни и глупо с ней целоваться. Гермиона вздохнула. — Гарри. Это насчёт Малфоя, — застенчиво продолжила она, несколько смущённая тем, что из всех людей она именно она изо всех сил старается ради Драко Малфоя, и, конечно же, не желая демонстрировать свой интерес к нему всем присутствующим. Или, скорее, не её интерес к нему — это неправильные слова, чтобы описать это. Это звучало слишком… интимно. Её беспокойство по поводу условий его жизни. Да, это звучало лучше. Гермиона ждала, раздражение росло, пока Гарри колебался между тем, чтобы подняться наверх с Джинни и целоваться или остаться и поговорить со своей подругой. В конце концов Джинни приняла решение за него, отпустив и слегка подтолкнув локтем в сторону Гермионы. — Вперёд. — Рыжеволосая бросила на Гарри взгляд, который Гермиона предпочла бы не видеть. — Я буду у себя в комнате, когда ты закончишь. Гарри покраснел как свекла и быстро кивнул. — Эм, да, конечно. Джинни хихикнула, ухмыльнулась и дерзко помахала Гарри рукой, развернувшись и взмахнув своими длинными рыжими волосами, после чего с грохотом поднялась по лестнице. Гарри наблюдал за своей девушкой, пока она не скрылась из виду, с довольно милым выражением на лице, которое растворилось только тогда, когда Гермиона схватила его за запястье и потащила через прихожую в маленький закуток у лестницы, где находился шкаф для одежды. — Чёрт возьми… успокойся, Гермиона. — Он озадаченно посмотрел на неё. — В чём дело? — Малфой, — она произнесла его имя, и лицо Гарри омрачилось. — Что он тебе сказал? Гермиона покачала головой, приходя в отчаяние от привычки Гарри делать поспешные выводы до того, как он разберётся в проблеме. Иногда он был опрометчивым и это её тревожило, потому что в такие моменты он напоминал Гермионе Сириуса. Гарри слишком необдуманно рисковал, строил предположения — бросался вслепую, не имея конкретного плана. Она тряхнула головой, чтобы привести в порядок мысли, растрёпанные пряди волос выбились из пучка на затылке и упали ей на лицо. Она нетерпеливо смахнула их, заправляя непослушные локоны за уши и снова скрещивая руки на груди. — Ты запер его в подвале и даже не предоставил ему кровать! — Слова вырвались невнятно, отрывисто и без конкретного контекста. — Что? — Гарри был ошеломлён яростным тоном Гермионы, тем, как сузились её карие глаза, когда она неодобрительно посмотрела на него. Она повторила, на этот раз медленнее. — Ты даже не предоставил ему кровать. — Она не могла поверить, что делает это ради Малфоя. Малфоя. Но потом Гермиона вспомнила, каким подавленным был Малфой; то, как он огрызнулся и назвал её властной сукой, на мгновение становясь похожим на совершенно невыносимого себя прежнего, прежде чем жалобно и отчаянно извиниться перед ней. Она вспомнила, каким несчастным и одиноким он выглядел, когда она уходила. Было неправильно заставлять кого-то жить в подвале без кровати или туалета. Это просто было неправильно. Независимо от того, заслужил Малфой это или нет. — Я спустилась туда, а он лежал, скорчившись, на земле и дрожал, как чёртов лист! Ему негде спать, негде есть… — Она избегала упоминаний о ведре, от одной мысли о нём её бросало в жар от смущения за Малфоя. — Я–я… — заикаясь, пробормотал Гарри, прижавшись спиной к лестнице, когда Гермиона направила на него всю силу своего взгляда. Гермиона постепенно осознала, что Гарри нисколько не размышлял над условиями жизни Малфоя. Он был там, внизу, видел подвал и, очевидно, даже не подумал об этом. Гермиона почувствовала странный укол разочарования в нём, а затем и в Римусе, который, безусловно, должен был задуматься об этом, будучи взрослым в сложившейся ситуации. — Я не подумал… — попытался защититься Гарри, а Гермиона отступила на шаг и, устало выдохнув, потёрла лицо руками. — Я вижу, Гарри. Но в этом-то и проблема, не так ли? Ты просто не подумал об этом, — мягко пожурила его Гермиона, качая головой. — Ты или Римус. Гарри, Драко, может, и пленник, но он сдался нам. Он перешёл на нашу сторону. До сих пор он не пытался создать никаких неприятностей. И я не думаю, что он собирается это делать, а ты? Она сделала паузу, ожидая ответа Гарри, и он подавленно покачал головой в знак согласия. — Мы не можем держать его в таких условиях, Гарри. Это то, что сделали бы они. И я не хочу быть такой, как они, — тихо закончила Гермиона, и в их маленьком закутке под лестницей ненадолго воцарилась тишина. В столовой и гостиной царили шум и болтовня, но Гермиона и Гарри стояли в маленьком пузыре напряжённой тишины. Момент рассеялся, когда Гарри слегка выдохнул и почесал затылок, всем своим видом источая странную смесь раскаяния и готовности обороняться. — Ты права. Я разберусь с этим, Миона. Ты права. — А потом он проницательно посмотрел на неё. — И вообще, почему тебя это так волнует? Я думал, ты будешь рада, что этот высокомерный придурок получил по заслугам? — спросил он. — Ему отрубили руку, Гарри! Я думаю, он уже получил сполна, не так ли? — Слова срывались с её губ без раздумий. — Не говоря уже о том, что, хотя, возможно, он и не идеален, но он отпустил меня. Он… он отпустил меня. И за это его пытали, и Сам-Знаешь-Кто оторвал ему пальцы и скормил их своей змее. Я думаю, он получил по заслугам за все ужасные вещи, которые совершил. Получил, и даже больше, — закончила она неловко с тихой грустью, внезапная вспышка гнева, спровоцированная Гарри, улетучилась, когда она осознала, насколько громко кричала на него и в какую ярость пришла из-за Малфоя. Теперь она просто чувствовала себя глупо и несколько уязвимо, когда Гарри уставился на неё ошеломлёнными зелёными глазами через круглые линзы очков. Гермиона даже не осознавала, что она кричит на Гарри, но это было правильно. Малфой уже получил по заслугам. Она не думала об этом с такой точки зрения до этого самого момента, но казалось, что потери Малфоя и то, через что он прошёл, было более чем достаточным наказанием за его преступления. Часть неё напомнила ей, что не следует прощать слишком быстро. Ей придётся подождать и посмотреть, были ли перемены в Малфое искренними или являлись очень хорошей актёрской игрой. Гермиона не собиралась бросаться в омут с головой и считать, что Малфой стал замечательным парнем, потому что он страдал — его мучения не изменили того факта, что так много других, невинных людей, пострадали из-за его действий. Гермиона с трудом сглотнула. То, что Малфой потерял руку, не заставило её чувствовать себя лучше после пыток, которым она подверглась. Но всё же; Ордену не стоило усугублять страдания Малфоя. — Он потерял свою семью, свой дом, свою руку. Он всё ещё придурок, но он больше не плохой парень, Гарри. Гарри задумчиво кивнул, всё ещё внимательно наблюдая за Гермионой, как будто боялся, что она снова может сорваться на него. — Справедливо, Миона, — осторожно произнёс он, и Гермиона прикусила губу. — Извини, Гарри, — она сглотнула, собираясь сказать: «Мне просто стало так жаль его», — а затем беспокойный и громкий голос Рона прервал их. — С вами обоими всё в порядке, да? Гермиона тихо выругалась и заметила, что оба парня бросают на неё странные взгляды. Гарри ответил Рону, покосившись на Гермиону. — Мы просто говорим о том, чтобы обустроить Малфою подвал. Если он собирается пробыть там какое-то время, что ж, ему понадобится кровать и тому подобное. — Нет, просто оставьте его, — весело сказал Рон, лучезарно улыбаясь Гермионе и Гарри. — Посмотрим, насколько ему всё понравится, когда он перестал быть манерным маленьким слизеринским принцем. Посмотрим, как ему понравится жизнь, где люди не подлизываются к нему каждую секунду и где у него нет друзей, которые присматривают за ним. Гермиона ощутила глубокую пропасть между ними. Рон сказал это так непринуждённо; он так сильно отличался от Малфоя, что действительно не придавал значения тому, что с ним случилось. На самом деле, по мнению Рона, чем более несчастным чувствовал себя Малфой, тем было лучше. Гермиона предполагала, что она насколько-то тоже была виновна в этом… хотя в глубине души она считала, что имеет больше причин не любить Малфоя, чем Рон. Рон никогда не был пригвождён заклинанием к полу Малфоев, в то время как Беллатриса… Несколько секунд она боролась с наплывом воспоминаний, а когда снова сосредоточилась на настоящем, то услышала, как Рон говорит: — …Малфоя довели до того, что он срёт в ведро. Мерлин, это бесценно. Просто жаль, что вы дали ему туалетную бумагу! Только представьте, если бы вы этого не сделали, и он бы… он бы… — Рон не мог продолжать, он так сильно смеялся, что Гермиона почувствовала, как кровь отхлынула от её лица из-за затопившей её холодной, ужасающей ярости. И из-за стыда, потому что несколько вечеров назад она тоже, возможно, сочла бы это слегка забавным, хотя и чрезмерно незрелым. — Знаешь, ты действительно иногда можешь быть той ещё сволочью, Рональд, — выпалила она и промчалась мимо сбитого с толку Рона. Гермиона поднялась на несколько ступенек, а затем положила ладонь на перила и устремила на парней свирепый взгляд. — И когда вы купите ему кровать и всё остальное, что у него должно быть, обязательно найдите способ установить там ёбаный туалет и душ, — раздражённо добавила она, а затем демонстративно громко поднялась вверх по лестнице, вытирая горячие слёзы смущённого гнева и стыда. — Что я сказал? — услышала она, как Рон спросил Гарри обиженным и сбитым с толку голосом, пока её ноги взбегали по ступенькам. — Не бери в голову, приятель, — ответил Гарри. — Но она права; нам лучше установить чёртов туалет. — Ёбаный хорёк. — Было последнее, что услышала Гермиона, добравшись до своей спальни, голос Рона слабо доносился через лестничный проём и длинный коридор. — Люпину следовало просто оставить его и его чёртову мать на площади Гриммо, чтобы Сам-Знаешь-Кто позаботился о них. Гермиона захлопнула за собой дверь своей спальни.

~***~

Подвал был освещён гораздо лучше, чем раньше: к шару света, парившему в середине потолка, присоединились ещё четыре, излучавшие тёплое жёлтое сияние, а не тускло-голубое. Драко бесцельно стоял у лестницы и наблюдал за развернувшейся вокруг него активностью. Поттер, Визл, Люпин и близнецы Уизли были заняты преобразованием помещения. Уменьшенную кровать — это был самый простой способ протащить её через дверь — поставили в угол и снова увеличили до человеческих размеров, маленький столик и один стул перетащили вниз по лестнице, и даже комод был поставлен в изножье кровати специально для него. Мерлину известно зачем, не похоже, что у Драко была какая-то одежда, которую можно было бы в него положить. И теперь они трудились в углу, добавляя к заклинаниям стройматериалы, возводя то, что Драко надеялся будет туалетом. Пожалуйста, Мерлин, пусть это будет туалет. Этим утром его грубо разбудила толпа людей, громко распахнувшая дверь и без предупреждения ворвавшаяся в его подвал. На секунду он задумался… Драко с трудом сглотнул. На секунду ему показалось, что что-то случилось и Орден перестал играть по правилам. Что его собираются пытать. Или убить. Но это всё оказалось не так. Вместо этого Поттер посмотрел на дрожащего Драко, свернувшегося калачиком на земле под пиджаком, и бесцеремонно пожелал ему доброго утра. Драко изо всех сил попытался проснуться и встать на ноги. — Поттер, — пробормотал он затуманенным сном голосом, ненавидя себя за то, что был застигнут врасплох чёртовым Мальчиком-который-выжил и его поклонниками. — Мы пришли немного украсить это место, Малфой, — продолжил Поттер, выглядя совершенно невинным. — Ты вёл себя хорошо, и я думаю, что ты заслуживаешь некоторой награды за это. Поттер преподнёс эту информацию так, словно считал, что оказывает Драко огромное одолжение. Придурок. Ёбаный самодовольный придурок. Драко мечтал иметь свою волшебную палочку при себе, когда кутался в свой грязный пиджак и смотрел на Поттера с тлеющей внутри ненавистью, согревающей его так, как не мог согреть пиджак. Но у Драко не было палочки, а у Поттера она была. И поэтому вместо того, чтобы высказать Золотому Мальчику всё, что он о нём думал, или проклясть ублюдка, Драко просто закрыл рот и тупо кивнул Поттеру. К счастью, члены Ордена проигнорировали Драко и просто продолжили свою работу, в течение получаса всё было готово. В самом дальнем от лестницы углу был установлен унитаз со смывом, непрочная стена и тяжёлая занавеска обеспечивали некоторое подобие уединения. Люпин и близнецы Уизли закончили со вздохами облегчения и направились к выходу из подвала, ни разу не взглянув на Драко. Как будто его вообще не существовало — не стоил и внимания. Намёк задел его, и он стиснул челюсти, гнев и унижение, ставшие его постоянными спутниками, теперь вспыхнули на его лице от их ухода. Он был Малфоем. А потом ему пришлось напомнить себе, что это не так. — Малфой. Мы всё закончили. Скоро кто-нибудь спустится с твоим завтраком. — Гарри кивнул, поднимаясь по лестнице и окликая Визла. — Ну же, Рон. Уизли, как заметил Драко, стоял возле магически установленного туалета и смотрел на Драко со странно пустым выражением на лице. Драко переступил с ноги на ногу под презрительным взглядом Рональда Уизли, плотнее укутываясь в пиджак. — Я поднимусь через минуту, Гарри, — сказал Визел, и краем глаза Драко увидел, как рыжеволосый растянул губы в улыбке, и, вопреки всему, его охватил глубокий страх. Он ещё больше сжался, сопротивляясь желанию забиться в угол. Поттер остановился как вкопанный и, едва взглянув на Драко, поспешил обратно вниз по лестнице к Визлу. — Что ты делаешь, Рон? Услышал Драко, как Гарри спросил тихим, напряжённым тоном. Уизли пожал плечами. — Я просто хотел переброситься парой слов с хорьком. — Нет, Рон. — Голос Поттера звучал устало, он провёл рукой по своим взъерошенным волосам, и Драко вспомнил время, когда его укладка была безукоризненной по сравнению с волосами Поттера, но это было больше не так. — Ну же, Рон, не делай этого. Это не наш метод. Уши Драко напряглись, чтобы уловить приглушенный разговор, и Поттер, оглянувшись и увидев, что Драко пристально смотрит на него, на мгновение нахмурился, прежде чем снова повернуться к Уизли. — Я не собираюсь причинять ему вреда, Гарри. Ну, может быть, немного, но… — Рон. Это, чёрт возьми, не наш метод, — повторил Поттер яростным шёпотом, а затем добавил ещё тише, так, что Драко едва мог разобрать его слова: — Кроме того, Мионе это бы не понравилось. Ты это знаешь. — Брови Драко изогнулись; Грейнджер не одобрила бы, что Визл мучил его? Это было… возможно, не совсем неожиданно. Вероятно, это именно она договорилась устроить небольшой косметический ремонт, как и обещала. Драко, честно говоря, не ожидал, что она сдержит своё слово. Как ни странно, он почувствовал себя выбитым из колеи. — Ей необязательно знать. — Визел бросил на Драко убийственный взгляд. — Он позволил им, чёрт возьми, пытать её, Гарри, даже не попытавшись остановить их. И кто знает, кого ещё он ранил или даже убил. Я просто хочу… Голос Уизли был напряжённым, и Драко вздрогнул и сделал шаг назад в тень. Он никогда никого не убивал, но боль, что он причинил слишком многим людям, вновь пробудила в нём разъедавшее изнутри чувство вины. — Рон… — Теперь голос Поттера звучал менее уверенно, и Визл воспользовался преимуществом. — Просто иди наверх, Гарри. Я поднимусь через пять минут. Просто дай мне пять минут, — умолял рыжеволосый. — Рон… — Это была Гермиона! Ты же знаешь, что ей снятся кошмары из-за этого. Она просыпается в слезах, не выходит из дома, у неё случаются то, что она называет паническими атаками. Её шрамы останутся на всю жизнь. Даже если она преодолеет воспоминания и ночные кошмары, у неё останутся шрамы, которые будут напоминать ей об этом — каждый ёбаный день. И он помог им сделать это с ней. Драко закрыл глаза. Слышать, как Уизли это говорит… Драко до сих пор по-настоящему не осмыслил, что, должно быть, сделали эти пытки с Грейнджер. Чувство вины кололо, словно ножи. Он ужасно ненавидел Визла, но этот ублюдок был не так уж и неправ. Поттер, похоже, тоже так думал, потому что после секундной паузы до ушей Драко донёсся его голос, напряжённый и низкий. — Увидимся наверху через две минуты, Рон. Итак, Поттер сделал свой выбор. Драко не ожидал, что Золотой мальчик примет такое решение, и когда он посмотрел на Рональда Уизли с волшебной палочкой в руке, Драко реально желал, что Поттер сделает другой выбор. Рыжий выглядел по-настоящему устрашающим, совсем не был похож на неуклюжего дурака, которым он был в школе. Он больше не был тем, над кем Драко мог насмехаться. Он глупо предположил, что месяцы пребывания в бегах и ещё больше месяцев стычек с Пожирателями Смерти ожесточили Уизли. Он бездумно отступил ещё на шаг в тень, как будто мог спрятаться. Охуенно глупо. Дверь с глухим стуком захлопнулась, и Драко вздрогнул. Он на секунду закрыл глаза, собираясь с духом. Что мог сделать Рональд Уизли такого, чего не сделали Тёмный Лорд и другие Пожиратели Смерти? Драко пережил это… что бы ни сделал с ним Уизли, это было бы ничто в сравнении с произошедшим. — Хорёк, — сказал Уизли, вертя в руке волшебную палочку и направляясь в сторону съёжившегося, совершенно беззащитного Драко. Раньше всё было наоборот: Драко имел при себе волшебную палочку и упивался своей властью, а Уизли был лишь беспомощным дураком. Драко догадывался, что Уизли наслаждается такой сменой ролей. Он ничего не сказал в ответ, и Уизли нахмурился. — Не такой уж ты и охуенный, когда руки свободны, не так ли? — поддразнил его Уизли, поднимая палочку, а затем коротко рассмеялся: — Руки, о, да ты хорош, Рон, — поздравил он себя с удачной шуткой, и Драко стало дурно. Он терпеть не мог, когда люди упоминали о его руке. Ненавидел это. — Если бы я мог, я бы завернул тебя в подарочную упаковку и оставил на пороге твоего драгоценного чёртова Тёмного Лорда. Теперь Уизли был прямо перед ним, и Драко пятился ещё дальше, пока его спина не упёрлась в стену. Уизли шагнул вперёд, сокращая дистанцию, и невесело ухмыльнулся. — К сожалению, это одна из многих вещей, которые мы не практикуем. — Он предостерегающе взмахнул палочкой. — Однако, по-видимому, мне позволено немного поразвлечься с тобой. — Я думал, Грейнджер это не понравится? — сказал Драко, отчаянно и унизительно боясь этого нового Рональда Уизли, с его холодными глазами и закалённой в боях уверенностью. Упомянуть имя Грейнджер, чтобы спасти свою задницу? Блестяще, Драко, просто нахуй блестяще. Насколько ты жалок? Драко мысленно выругал себя. Уизли наклонился вперёд. — Ей не обязательно этого знать, не так ли, хорёк? Не нужно расстраивать её тем, что ей не нужно знать. — Расстраивать? Она питает ко мне слабость, не так ли? Мне всегда казалось, что она слишком яростно меня ненавидит. Ты знаешь, как говорят… — Драко заговорил прежде, чем подумал, к нему вернулась тень его прежнего, непокорного, высокомерного «я», и палочка Уизли оказалась у его горла прежде, чем он закончил говорить. — Закрой свой чёртов рот, Малфой. Ты не смеешь так говорить о Гермионе, — прорычал он, а затем резко вздохнул и отступил назад, снова беря свой гнев под контроль. — Тебя это бесит, Малфой. То, кем ты являешься сейчас? — Уизли внезапно сменил тактику, и Драко растерянно моргнул. Он ожидал, что Уизли наложит несколько заклятий, немного побьёт его. Он не ожидал этого, чем бы эта херня ни была. — Тебе больно знать, что твой отец ненавидит тебя? — продолжил Уизли, и Драко опустил взгляд на землю, уставившись на свои ботинки. «Больно», — подумал он про себя. Даже после всего, что сделал его отец с того дня, как Грейнджер подвергли пыткам. Это всё ещё причиняло боль. Он был его отцом, Мерлина ради, его отцом. Предполагалось, что он должен был любить Драко, а не… Уизли продолжал, резко и торжествующе: — Я думаю, так и есть. Точно так же, как, должно быть, больно терять руку. Каково это, Малфой, знать, что всю оставшуюся жизнь ты будешь бесполезным калекой? — Пульс Драко участился, а дыхание стало прерывистым, когда Уизли в очередной раз съязвил. — Многообещающий молодой слизеринский засранец, а теперь изуродованный изгой. Унизившийся настолько, что приполз к своим врагам за защитой. Изуродованный. Изгой. Драко почувствовал, как слёзы застилают ему глаза, и его взгляд на свои ботинки и утоптанную грязную землю затуманился. Он закрыл глаза и умолял себя не заплакать, только не перед Уизли. Пожалуйста, Мерлин, только не при Уизли. — Какого это, Малфой? Полагаться на милосердие девушки, которую ты позволил пытать? Пресмыкаться у ног Ордена? Уизли издал смешок, но в нём не было веселья, только отвращение. — Ты подонок, Малфой. Никчёмный подонок. — Драко намеренно прикусил язык, пока зубы не вонзились в плоть, пытаясь сосредоточиться на боли, а не на словах Уизли. — Смотри на меня. Чёрт возьми, смотри на меня, Малфой! — приказал Уизли, и Драко закрыл глаза, опустив лицо вниз. Так что он не ожидал. Не видел, как Уизли убрал палочку в карман, потянулся и схватил Малфоя за правое предплечье одной рукой, отдёрнув его от его тела прежде, чем он успел среагировать. Драко открыл глаза и попытался сопротивляться, но он был слаб после всего, через что прошёл, а Уизли — нет. Уизли держал Драко за руку железной хваткой, а другой — сжимал культю Драко с выражением крайнего отвращения на лице. Сжимал, и Драко не смог сдержать стона, когда боль огнём расцвела в его культе, распространяясь по нервам руки, прямо к плечу, груди. — Прекрати, — выдохнул он, не задумываясь. — Пожалуйста, пожалуйста. Прекрати! — Тогда, чёрт возьми, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, Малфой. Уизли отпустил культю Драко и с отвращением вытер руку о штаны, но другой рукой продолжал держать Драко за предплечье. Драко посмотрел на Уизли, сморгнув выступившие от боли слёзы и стиснув зубы, огромным усилием воли сделав свой взгляд холодным и пустым. Он не доставил бы Уизли такого удовольствия. — Ты причинял боль людям, я знаю это; Гермиона — одна из них. Может быть, это не ты мучил её, но ты стоял там и позволил этому случиться. Одно это, на мой взгляд, делает тебя трусливым подонком, и я знаю, что это была не единственная пытка, при которой ты присутствовал. Должны были быть и другие. Драко отказывался проявлять эмоции, и Уизли продолжал: — Возможно, Орден сжалился над тобой. Возможно, мы приняли тебя, жалкого и безобидного, каким ты сейчас являешься, но даже не думай, что заслуживаешь находиться здесь. Никогда. — Драко молча слушал. — Потому что ты не заслуживаешь быть здесь. Ты не заслуживаешь ошибочного сочувствия Гермионы. Помни об этом. Все здесь, в отличие от тебя, чертовски хорошие люди. Они хотят видеть в людях лучшее — даже в такой ёбаной грязи, как ты. Драко хотел не обращать внимания на то, что говорил Уизли, вовсе не хотел этого слышать. Потому что каждое слово было грёбаной правдой, и он уже достаточно ненавидел себя. Он не мог… не мог этого слушать. Но он это делал, потому что у него не было другого выбора. — Так что неважно, как с тобой обращаются, неважно, насколько достойно к тебе относится Орден… Даже если ты заставишь всех остальных забыть, кто ты есть на самом деле… Просто помни, что я знаю, кто ты такой, Малфой. Глаза Уизли сузились, на побелевшем лице резко выступали веснушки, когда он презрительно усмехнулся над Драко. — Я чертовски хорошо знаю, какая ты злобная мразь. И если я когда-нибудь подумаю, просто подумаю, что ты собираешься причинить боль кому-то, кто мне дорог, я сделаю то, чего не могут Гарри, Гермиона или кто-либо другой. Я, блядь, мучительно медленно убью тебя. Ты понял меня, Малфой? — Драко уставился на Уизли, оцепеневший, потрясённый. — Ты, блядь, понял меня, приятель? Последнее слово было произнесено с презрением, и рука Рона сомкнулась на культе Драко, снова сильно её сжав. Тело Драко напряглось, и он тихо зашипел от боли, но отказался издавать звуки, как раньше. Он знал, чего хочет Уизли, и поэтому дал ему это; он послушно кивнул, как жалкая марионетка, неспособная говорить из-за боли. — Хорошо, — сказал Уизли и отпустил Драко, отступил назад с внезапной жёсткой улыбкой и взмахом палочки погасил все источники света, кроме одного. — Это было весело, Малфой. Мы должны как-нибудь это повторить, верно? Драко прижимал повреждённую конечность к телу и знал, что Уизли увидит беспомощную ненависть и стыд в его глазах; знал, что он позлорадствует над этим зрелищем. Но он не смог этого скрыть. — Да, я так и думал, приятель, — сказал Уизли с широкой улыбкой после короткой паузы и весело протопал вверх по лестнице, насвистывая, как будто последние пять минут ничего для него не значили. Возможно, оно так и было для Уизли. Хотя, скорее всего, ему это понравилось. Но Драко — нет. Казалось, в сотый раз за последние несколько месяцев Драко испытал ужасное осознание того, что тот, кого он когда-то презирал и на кого смотрел свысока, был прав, а он ошибался. Драко был именно таким, каким его описывал Уизли. Он мог бы пойти и присесть на свою новую, удобную кровать, но не сделал этого. Нет, место Драко было там, где стоял он. Он сполз на землю, сгрудившись в грязи, осторожно сжимая культю и сдерживая слёзы.