~***~
— Верно. — Голос Рона был едва слышен из-за проливного дождя и ветра, захвативших маленький волшебный городок Фланнелфут, Гермиона опустила голову и натянула капюшон, чтобы избежать попадания жгучих капель в лицо. Они не могли использовать магию под носом противников, пока не будут готовы атаковать; это могло бы нарушить внешние защитные чары. Они не хотели предупреждать Пожирателей Смерти о своём присутствии, пока не будут уверены, что полностью контролируют ситуацию. Элемент неожиданности. Гермиона никогда ещё не была так благодарна за то, что на её мантию было наложено заклинание, отталкивающее воду; дождь стекал с шерстяной накидки, а не собирался на ней и в конечном итоге не мочил ткань насквозь. Вуд и Чанг сгрудились справа от неё, а Невилл и Колин Криви — слишком юный, чтобы драться, слишком, но им нужны были все, кого они только могли найти, — были слева от неё. Рон шёл прямо перед ней, его глаза и зубы сверкали в лунном свете. — Ещё раз. Мы идём по главной улице, сворачиваем сначала налево на Трифл-лейн и оказываемся у третьего дома справа. Мы не знаем, где находятся документы, хотя наш источник указал, что они, скорее всего, будут в кабинете наверху. Если мы их получим, то у нас появятся планы всех их крупных готовящихся атак и передвижений на следующие три месяца. Три месяца. Мы либо будем готовы к каждому их шагу, либо они будут вынуждены отказаться от всех разработанных стратегий. В любом случае, этот момент может стать поворотной точкой в войне. Мы должны добиться успеха. Вы знаете, что делать. А теперь пошли. Они кивнули; в горле было сухо, несмотря на дождь, а сердце бешено колотились в груди. Гермиона крепко сжала палочку в руке и подумала: «У меня получится». В мыслях промелькнуло то, что Драко сказал ей ранее днём. «Удачи, Гермиона», — пожелал он, положив руку ей на запястье, когда они стояли у подножия лестницы, которая теперь делила жизнь Гермионы на две части: одну, связанную с Драко, и другую, связанную с Орденом. И затем, поскольку он был Драко Малфоем, он добавил: «И, твою ж мать, никакого этого «благородного гриффиндорского» дерьма. Используй заклинания, которые причиняют боль. Ты знаешь, что Пожиратели Смерти сделают это. Не смей, блядь, умирать, если не сможешь сделать то, что нужно, слышишь?» Гермиона следовала за Чжоу, быстро и бесшумно ступая по узкой грязной тропинке, пробираясь через лес, окружавший Фланнелфут, её мысли метались из стороны в сторону. Она не хотела использовать те заклинания, которые теперь всегда использовал Рон. Она делала это раньше, но каждый раз, когда она использовала эти заклинания, предназначенные только для того, чтобы ранить, калечить и причинять боль, её душило чувство неправильности. Это было так, так неправильно. Но она хотела жить. Гермиона хотела вернуться в Годрикову впадину и выпить по случаю праздника с другими членами Ордена, которые тоже отправились на задание. Произнести тост за Рона и обнять Гарри, оказаться в успокаивающих объятиях Молли Уизли, будучи такой же частью семьи Уизли, как если бы она встречалась с Роном. Быть счастливой и радоваться победе с людьми, которых она любила. А потом, позже, когда все уснули, она бы сделала то, что делала теперь всегда — спустилась бы в подвал с двумя чашками горячего шоколада. Драко наверняка бодрствовал в это время; он всегда не спал ночами, когда Гермиона отправлялась на задания, и когда она спускалась по лестнице, его глаза наполнялись облегчением, всё ещё смешанным с затяжным страхом. Они мало говорили, за исключением краткого обсуждения её тактики во время миссии, и они не касались друг друга, если не считать соприкосновения рук в момент, когда он брал у неё свой горячий шоколад, и, возможно, их ног сталкивающихся друг с другом в маленьком пространстве под столом. Но в те мгновения, когда он был рядом, всегда было что-то такое, что заставляло Гермиону чувствовать себя в безопасности. Как будто миссия на самом деле не заканчивалась, пока она не спускалась к Драко и не видела, как страх в его глазах сменялся облегчением от того, что она всё ещё была жива. Гермиона услышала сдавленный всхлип позади себя и остановилась, поймав взгляд расширившихся глаз Криви. — Всё в порядке, Колин. У тебя всё получится, — прошептала она и сжала его худое плечо сквозь мантию. Криви сглотнул и кивнул, но его осунувшееся лицо искажалось от застывшего выражения ужаса. Он был слишком молод, чтобы находиться здесь. Но Орден взял всех, кого мог выделить для этой миссии. В этот момент к контролируемому Волан-де-Мортом городу Фланнелфут подкрадывались ещё три группы — каждая выбирала направление по компасу. Гермиона была на Севере, и им с Югом было поручено проникнуть в дом Пожирателей Смерти, где находились документы, нейтрализовав врага внутри и выйти с бумагами. Восток и Запад должны были держать дом под контролем; в городе были и другие резиденции, в которых размещались члены растущих рядов Пожирателей Смерти, и как только нарушатся границы города, Воющие чары предупредят Пожирателей Смерти о незваных гостях. Они выбрались на скользкие от дождя мощёные улицы, свет уличных фонарей отражался в лужах, и как только их ноги пересекли магический защитный барьер Пожирателей Смерти, сработали Воющие чары. Гермиона подпрыгнула, а Криви чуть не поскользнулся и врезался ей в спину, и она, не задумываясь, выругалась в его адрес. — Прости, Криви, — она извинилась достаточно громко, чтобы он услышал сквозь шум, создаваемый Воющими чарами, проливным дождём и завывание ветра, а затем Рон махнул ей рукой, чтобы она поторопилась, и Гермиона побежала за ним, держа палочку наготове. Криви был рядом с ней, когда их ноги скользили по брусчатке, Чжоу прикрывал её слева, а Невилл замыкал колонну. Гермиона откинула капюшон, чтобы увеличить обзор, и затем увидела открывающуюся входную дверь, когда они пробегали мимо, она бросила оглушающее заклинание в силуэт фигуры в дверном проёме. Если это был Пожиратель Смерти, он был выведен из строя, а если это был невинный гражданский, он, вероятно, был в большей безопасности, будучи оглушённым на пороге собственного дома — вне досягаемости случайных проклятий, заклятий и тому подобному. Они завернули за угол, свернув с главной улицы Фланнелфута на узкую мощёную улочку с витиеватой вывеской с надписью «Трифл-лейн». Гермиона заметила группу людей, бегущих к ним с другого конца улицы, и, прищурившись сквозь пелену дождя, узнала Люпина, возглавлявшего группу из пяти членов Ордена. — Вот и Юг! — задыхаясь, выдохнула она, поравнявшись с Роном, и он резко кивнул, бросив «Петрификус Тоталус» в то, что могло быть ещё одним невинным свидетелем. — Где дом? — Она, тяжело дыша, бросила ещё одно заклинание. — Боже, почему люди не могут оставаться внутри? Рон издал короткий смешок и указал на дом из дерева и камня, перекрикивая Воющие чары: — Вот он! Там! — Где Запад и Восток? Они уже должны быть здесь! Нам нужно перекрыть улицу! — Мерлиновы яйца! Лучше бы им не облажаться! — Рон отчаянно замахал Люпину, который был всего в паре домов от них, его люди столпились вокруг него. — Люпин, где Восток и Запад? — проревел Рон, перекрывая Воющие чары. Люпин побежал к ним быстрее, и Гермиона едва могла разобрать его крики. — Восток захватил целый дом новых рекрутов Пожирателей Смерти! Про Запад я не знаю! Гермиона выругалась и наложила заклятие «Инкарцеро» на Пожирателя Смерти, выбежавшего из дома, на который они должны были совершить набег, тот был в одной мантии поверх белья, с поднятой волшебной палочкой и растрёпанными от сна волосами. Он отразил её заклинание, и Гермиона встала в дуэльную стойку, расставив ноги и отведя плечи назад. — Остолбеней! — крикнула она; Пожиратель Смерти увернулся, неуклюже двигаясь по садовой дорожке, а за ним из дверей выбежали ещё трое. — Э-э, ребята? Кто-нибудь ещё хочет помочь мне с этим? — Гермиона наложила защитное заклинание и рискнула осмотреться. — Я здесь. — Невилл встал рядом с ней. — Петрификус Тоталус! Гермиона спряталась за свои магические щиты, когда Пожиратель Смерти послал оранжевый луч света либо в неё, либо в Невилла, поскольку «Петрификус Тоталус» Невилла не попал в цель. — Господи! — закричала Гермиона и нырнула за низкую каменную стену, выстроенную вокруг дома, увлекая за собой Невилла, когда из резиденции выскочило ещё больше Пожирателей Смерти, обрушивая шквал смертоносных заклинаний. — Диффиндо! — Гермиона подумала о Драко, когда высунула голову из-за стены ровно настолько, чтобы наложить проклятие. Чья-то рука потянула её вниз за мантию сразу после того, как она произнесла проклятие, и зелёный луч света пролетел прямо над ней, там, где только что была её голова. — Чжоу. Спасибо. — Гермиона огляделась. — Что происходит? — Восток и Запад не смогли сюда добраться. Город кишит Пожирателями Смерти. Мы расчищаем путь, а затем заходим внутрь, пока Юг держит улицу под контролем, — лаконично прокричала Чжоу, остановившись на полуслове, чтобы обрушить несколько заклятий на Пожирателей Смерти, продвигавшихся по садовой дорожке и через грязный газон к их месту за стеной. Гермиона сидела на корточках, и её колени уже начинали ныть, а плечо периодически вспыхивало болью от охватившего её напряжения. Она посмотрела на Невилла, прижавшегося к ней, и он ухмыльнулся, капли сбегали вниз по его лицу. Дождь мешал видеть, стекая с её собственного лба и собираясь на ресницах, и Гермиона быстро наложила заклинание, и Невилл последовал её примеру. — Криви, будь внимательней! — сказала она Колину Криви, который даже не пошевелился, чтобы наложить чары; пригнув бледное лицо и спрятавшись за спиной Гермионы, он сделал это, и она кивнула и повернулась обратно к дому. Гермиона высунула голову из-за стены и послала несколько обезоруживающих заклинаний в Пожирателей Смерти, которые стояли на открытом месте, как будто ничего не боялись. Высокомерные ублюдки. — Один! — Чей-то голос прокричал сквозь нарастающий шторм и треск проклятий, и Гермиона подумала, что это был голос Вуда, но ей было всё равно. Важно было то, что это означало, что один из врагов повержен; когда они могли, они подсчитывали потери среди врагов по мере их выбывания из строя. Это было полезно для морального духа и обычно цифры оказывались приблизительно верны. — Остолбеней! — воскликнула она, снова уклоняясь от потенциально смертельных заклинаний, нападая из-за защищающей её стены и поражая низкорослого Пожирателя Смерти, повергая его на землю. — Два! — закричала она. Затем: — Экспеллиармус! — бросила она, и палочка другого Пожирателя Смерти вылетела у него из руки, что означало, что он не мог блокировать луч грязно-жёлтого света, направленный на него другим членом Севера; хотя он попытался увернуться, и вместо груди удар пришелся на руку. Появилась красная линия на рукаве мантии Пожирателя Смерти и его — её? — рука просто отделилась от его тела, кровь хлынула из раны на мокрую траву. Когда проклятия полетели в её сторону Гермиона пригнулась, прижавшись спиной к неровной каменной стене. Крик сорвался с её губ, когда её забытый незаживший ожог вспыхнул болью. Она услышала, как Криви освобождает содержимое своего желудка позади неё, задыхаясь от ужаса: — «Его рука, Мерлин, его рука!» — потому что, хотя это и был враг, это всё равно было ужасно. Желчь подступила к её горлу, когда она подумала, не так ли всё произошло, когда Драко потерял руку. Всего одно проклятие, один взмах палочки и… всё. — Три! — Раздался крик, и Гермиона сглотнула. Не требовалось много времени, чтобы истечь кровью с такой крупной открытой раной, если не наложить жгут. Судя по её быстрому подсчёту Пожирателей Смерти в момент, когда они выбегали из дома, трое убитых означало, что оставалось ещё четверо. Четверо Пожирателей Смерти против шестерых из них — если считать Криви, которого, как думала Гермиона, едва ли можно было считать. Его даже не должно было здесь быть. Север периодически отвечал заклинаниями противникам — выкрикивая их всякий раз, когда у них появлялась возможность высунуть головы из-за стены, которая обеспечивала хоть какое-то укрытие. Гермиона перевела дыхание, чтобы успокоить нервы, и в рассеянном дождём свете уличных фонарей увидела, что Юг разделился на две группы, сражаясь на обоих концах Трифл-лейн, чтобы очистить дорогу для Севера. Гермиона выпрямилась, начиная произносить «Депульсо», когда внезапно часть низкой стены, за которой она находилась, взорвалась с оглушительным грохотом рассыпающихся повсюду камней. Всё разлетелось на части. Гул. Ударная волна обрушилась на её ноги. Её швыряло сквозь дождь, как детскую игрушку. «Держи свою палочку, Гермиона», — и её кулак остался крепко сжатым, даже когда руки и простреливающие болью ноги оказались в воздухе. Её тело приземлилось на землю. Послышалось кряхтение. У неё перехватило дыхание, когда тело Гермионы ударилось о беспощадно жесткую поверхность. Она задыхалась, жадно хватая ртом воздух, и уже пыталась перекатиться, с трудом упираясь ногами в землю, стараясь встать. Её изголодавшиеся по кислороду лёгкие горели, и она не могла нормально мыслить: «Просто дыши, вставай, сражайся, дыши, вставай, сражайся, дыши, сражайся». Она поднялась на ноги, пошатываясь, но устояла, и воздух, наконец, прорвался через горло и наполнил её доведенные до отчаяния лёгкие. Её волосы выбились из конского хвоста и беспорядочно свисали вокруг лица, что-то влажное и тёплое попало ей в правый глаз, наполовину ослепив. Когда Гермиона, спотыкаясь, сделала шаг вперёд, боль пронзила её голени и колени, и она стиснула зубы, стараясь не закричать. Ей нужно было вернуться в бой. Она была нужна своей команде. Её мантия была порвана и, запутавшись, болталась в ногах, поэтому она сорвала её, яростно озираясь, зрение затуманилось из-за крови в глазах, которую она размазала кулаком. Она оказалась посередине дороги, и у неё закружилась голова, на затылке образовывалась шишка. Её вырвало. — На север! — крикнула она в дождь, неустойчиво продвигаясь вперёд и скуля от боли, охватившей её ноги. Затем перед ней возникло лицо Невилла. Кровь залила нижнюю половину его лица, нос был странно изогнут. — Гербиона! — гнусаво завопил он, схватив её за предплечье, когда облегчение отразилось на его избитом лице. — Эпискеи. — Гермиона автоматически взмахнула палочкой, и Невилл выругался, поднеся руку к носу, а затем улыбнулся ей сквозь кровь. — Спасибо… — Остолбеней! — Гермиона прервала его, оглушив Пожирателя Смерти, который появился под дождём ниже по улице; должно быть, он прошёл прорвался сквозь оборону Юга. Он упал, и Невилл наложил связывающее заклинание. — Где все? — процедила Гермиона сквозь стиснутые зубы; ей казалось, что её спина снова горела огнём, а ноги превратились в один сплошной синяк, из горла вырывались всхлипы, когда она ковыляла на них. — Ну же! — Невилл закинул руку Гермионы себе на шею и помог ей вернуться обратно к неповреждённому участку стены за пределами нужного им дома, она применяла заклинания «Протего» и «Остолбеней» через боль — попадая мимо большинства своих целей, но, по крайней мере, защищая себя и Невилла. Снова оказавшись за каменной стеной, Гермиона начала стягивать с себя джинсы, а Невилл вытащил бадьян, когда понял, что она делала. Бледное лицо Рона посмотрело на Гермиону — он присел рядом с ней на корточки, каждые несколько секунд выскакивая, чтобы насылать проклятия. — Подкрепление Пожирателей Смерти трансгрессировало в дом. Рон, Оливер и Чжоу связали их, — выдохнул Невилл, и Гермиона кивнула, поморщившись, когда её ноги оказались обнажёнными; уже окрашиваясь в фиолетовый и синий цвета от лодыжки до бедра. — Чёрт, Миона, — выругался Рон, увидев рану, и Гермиона ударила его по колену. — Сосредоточься на битве, Рональд! Бадьян помог ей ровно настолько, чтобы подняться на ноги и вновь присоединиться к хаотичным поединкам, заклинания Севера летели в дом в Пожирателей Смерти, которые укрывались под окнами и за открытой входной дверью. — Криви! О боже, Невилл, где Криви? — Он был прямо за ней, когда стена взорвалась. — Его отбросило назад, рядом с тобой; ударился головой, когда приземлился. — Желудок Гермионы скрутило, а затем Невилл продолжил: — Я пометил его, чтобы поисковая команда подобрала его. С ним всё будет в порядке. Трое Пожирателей Смерти выбыли из строя: один вывалился из окна, когда в него попало «Инкарцеро» Гермионы, другой был выпотрошен в дверном проёме проклятием Рона, а последний исчез из виду за окном от «Диффиндо», которое проревела Чжоу. А потом они все побежали к дому, кроссовки Гермионы заставили ее поскользнуться в дверном проёме, и она с трудом подавила подступающую рвоту. — Репульсо! — прошипела она в сторону Пожирателя Смерти, бежавшего по коридору рядом с лестницей на Север, когда они ворвались внутрь. Заклинание отбросило его назад, как тряпичную куклу, и Гермионе показалось, что она услышала хруст его костей сквозь шум битвы и оглушительные раскаты грома, небо снаружи заволокло усиливающейся бурей. Она и Чжоу поднялись по лестнице, в то время как остальные удерживали холл, их палочки разрезали воздух и сверкали смертельными заклинаниями. Коридор наверху был пуст, и они с Чжоу использовали на дверях взрывающие заклинания, надеясь вывести из строя любого, кто мог выбежать из дверного проёма. Они нашли кабинет и ворвались внутрь, застав Пожирателя Смерти, роющегося в ящиках элегантного старого письменного стола, пока ещё один нервно стоял позади него. — Остолбеней! — выдохнула заклинание Гермиона, и отвлечённый Пожиратель Смерти отмахнулся от заклинания, как от надоедливой мухи, всё ещё наполовину сосредоточенный на ящике. — Редукто! — закричала Чжоу, но и оно тоже не достигло цели. — Позаботься о них, — сказал первый Пожиратель Смерти, бросив свирепый взгляд на того, кто застыл позади него, и его голос был низким и аристократичным, похожим на шёлк и парфюм, и таким чертовски знакомым. Желудок Гермионы скрутило. — Малфой, — прорычала Гермиона, и он бросил горсть свитков в тонкую длинную коробку, Пожиратель Смерти позади него рычал проклятия, а Гермиона почти рассеянно бросала «Протего» в ответ, не сводя глаз с Люциуса Малфоя. Она знала, что Чжоу сражалась против другого Пожирателя Смерти, и верила, что та сможет позаботиться о себе; Гермиона не могла оторвать глаз от лица Люциуса Малфоя в маске. — Мисс Грейнджер. Рад вас видеть. — Сектумсемпра! Его палочка отбила её хрипло выкрикнутое проклятие, и он усмехнулся ей. Кровь Гермионы вскипела. Это был человек, который отрезал руку собственному сыну. Тот, кто искалечил Драко. Гермиона почувствовала внезапное кровожадное желание разорвать Люциуса Малфоя на части голыми руками, разорвать его на мелкие кусочки. — Диффиндо, — протянул он, его интонации жутко были похожи и в то же время не похожи на интонации Драко, Гермиона произнесла заклинание защиты и увернулась, больные ноги давали о себе знать, а сердце застряло где-то в горле и бешено колотилось. — Инсендио! — она услышала крик Чжоу, и Гермиона заметила другого Пожирателя Смерти, когда он закричал и вспыхнул пламенем, развернувшись на месте, он трансгрессировал — вероятно, куда-нибудь к озеру. — Отдай мне документы, Малфой. — Она холодно посмотрела на него. Теперь двое против одного. Но Люциус не казался особо напуганным. — Как поживает мой дорогой мальчик? Вы уже убили его или приютили, как бездомную собаку? — спокойно спросил Люциус, безмолвно блокируя шквал атак Чжоу. Гермиона шагнула вперёд, направив дрожащую от напряжения палочку ему в горло. Ублюдок. Ублюдок. — Ты не имеешь ли в виду, как поживает твоя жена? — провоцировала Гермиона, плечи Люциуса напряглись, и он взмахнул палочкой. — Диффиндо! — усмехнулся он, гнев наполнил его голос, и Гермиона пригнулась. — Вы действительно думаете, что разумно укрывать змею среди вас, мисс Грейнджер? — Твой сын не представляет для нас опасности. Не после того, что ты с ним сделал! — закричала Гермиона, атакуя невербальным обезоруживающим заклинанием, Чжоу взглянула на Гермиону, сбитая с толку ядом в её голосе. — О, так он сказал вам, что это был я, не так ли? Как интересно. — Люциус обрушил серию невербальных проклятий на Гермиону и Чжоу, и их защита содрогнулась под залпом разноцветных лучей. — Заискивает перед грязнокровками и предателями крови, не так ли? Я вижу, что поступил правильно, отрезав… его от семьи… — Люциус снова усмехнулся под маской, когда произнёс каламбур, и Гермиона вздрогнула. — Конечно, он всё ещё моя кровь, и кровь прольётся, мисс Грейнджер. На вашем месте я бы не поворачивался к нему спиной. — Идите к чёрту! — закричала Гермиона и бросила проклятие, от которого Люциус увернулся, когда оно пробило его щит — оно было первым заклинанием, которое преодолело его защиту, — и Гермиона почувствовала прилив надежды. Они могли схватить его, они могли. Её кровь шумела в ушах, как море, когда она бросала в него проклятия бок о бок с Чжоу, Люциус отступил на несколько шагов. — Довольно бурная реакция, мисс Грейнджер. — Голова Люциуса склонилась набок под капюшоном, и Гермиона сжала челюсти, увидев, как Чжоу бросила на неё ещё один быстрый, смущённый взгляд. — Я удивлён. Я всегда думал, что вы презираете Драко. — Он больше не такой, как ты! Он не разделяет твои убеждения, и твоя жена тоже! То, что Нарцисса больше не верила в дело Волан-де-Морта, было ложью, но хорошей ложью, рассчитанной на то, чтобы причинить боль Люциусу, и эти слова действительно достигли своей цели. Он на секунду отпрянул, а затем Гермиона увидела, как он вернулся в прежнее собранное состояние, судя по положению плеч и постановке ног. — Он всегда будет моей крови, мисс Грейнджер. Может, я и отрёкся от выродка, но я воспитал его. Я воспитал его, — усмехнулся Люциус. — Диффиндо! — выкрикнула в ответ Гермиона любимое на тот момент ругательство Люциуса, и он увернулся, смеясь над ней и не напрягаясь отражая проклятия Чжоу. — Ему нельзя доверять, грязнокровка. Однажды Пожиратель Смерти — всегда Пожиратель Смерти, — промурлыкал Люциус. — Авада кедавра! — непростительное сорвалось с губ Гермионы прежде, чем она успела подумать об этом. Это просто… случилось. Просто сдавило горло и злобно вырвалось сквозь оскаленные зубы, когда она подумала: «Нет, он не такой, нет, не такой, Драко изменился, и он не такой, как говорит Люциус!» Она действительно намеревалась сделать это, когда произносила заклинание. Оно подразумевалось каждой клеткой её тела, для Гермионы мир вокруг как будто замедлился, когда луч зелёного света устремился к Люциусу. Она хотела вернуть заклятие назад в тот момент, когда оно освободилось из палочки, проникшись всей её ненавистью к человеку, который искалечил Драко, который пытался заставить её думать, что Драко всё ещё был похожим на него. Люциус элегантно увернулся, и непростительное пролетело прямо мимо него. Гермиона ошеломлённо уставилась на него. Часть её испытывала облегчение, другая — просто… потрясённость. Люциус зарычал, указывая палочкой на живот Гермионы, и из его уст вырвалось проклятие, которое окрасило воздух в тёмный цвет одним своим произношением. Это была злая, извращённая, тёмная магия. Гермиона начала произносить: «Протего!», — но она заговорила на секунду позже, и проклятие должно было поразить её. Её сердце остановилось от страха, от осознания того, что это всё. Всё кончено. Она не хотела покидать их всех. Она не хотела… Гарри. Рона. Её родителей. Молли Уизли. Драко, сказавшего ей, когда она начала подниматься по лестнице: «Постарайся не умереть», — легкомыслие в его тоне и словах не маскировало самый настоящий страх в его ледяных глазах и напряжённых губах. Гермиона не хотела умирать. Затем тело Чжоу врезалось в неё, и Гермиона оказалась на полу, а Чжоу частично придавила её, истошно крича; мир ускорился, её охватила какофония звуков, Чжоу выла и вопила, а Люциус Малфой, крутанувшись на месте, трансгрессировал с насмешливым прощанием. — Чжоу! Чжоу, Чжоу, Чжоу! — Гермиона вскочила с пола, испуганно бормоча имя своей подруги, грубо перевернув тело Чжоу с себя на спину на ковёр, и Чжоу попыталась подавить свои крики агонии. Руки Гермионы слепо шарили по лицу, рукам, бокам Чжоу, отчаянно ища рану в слепой панике, а затем она посмотрела вниз и увидела это. Не могла не видеть этого, даже несмотря на кровь, просачивающуюся из вновь открывшейся раны и заволакивающую её зрение. — О боже мой, — ошеломлённо разинула рот Гермиона, а затем её руки стали машинально задвигались над ней, она погрузилась в то состояние, когда просто делала то, что нужно, отключив эмоции. Если она не будет работать быстро, тогда… — Что… что он… — подавилась словами Чжоу, а затем из её горла вырвался ещё один искажённый утробный вопль, поглотивший остальную часть её вопроса. Её грудь вздрагивала от каждого вдоха, а пальцы вцепились в ковёр. Гермиона знала, о чём спрашивала Чжоу, и не хотела говорить. Взмахом палочки она превратила полоску ткани, оторванную от мантии Чжоу, в настоящий жгут, и туго обмотала им бедро раненой девушки. — Твоя нога, — с трудом выговорила Гермиона, задыхаясь и едва шевеля холодными онемевшими от шока губами. Почему Чжоу это сделала? Это было неправильно. Проклятие предназначалось Гермионе. Почему Чжоу это сделала? Это должна была быть Гермиона! Мысли Гермионы метались от чувства вины до ненависти и ужаса, и слёзы ручьём потекли по её щекам. — П-попало н-ниже кол-лена, — сказала она Чжоу дрожащим голосом, а про себя подумала: «Мы даже не получили планы. Всё это было напрасно».~***~
Слова Люциуса продолжали звучать в голове Гермионы. Она думала о них, помогая Трише в её попытках правильно срастить ногу Чжоу — проклятие слишком сильно разрушило голень. Тёмная магия. Она думала о них, принимая ледяной душ; обжигающий холод был одновременно и наказанием, и процессом очищения. Она думала о них, когда, спотыкаясь, спустилась в столовую и села с остальными жившими в Годриковой впадине членами Ордена, которые тоже участвовали в миссии. Они сидели в молчании и пытались вместе запить охватившее их оцепенелое уныние. Пытались радоваться тому, что они всё ещё были живы. Невилл сидел справа от Гермионы, Рон слева от неё, а Гарри напротив неё, и всё, о чём могла думать Гермиона, греясь о тепло присутствия своих друзей: «Он всегда будет моей крови», и, «Однажды Пожиратель Смерти — всегда Пожиратель Смерти». Она говорила себе, что это неправда, но сомнения, которые Люциус посеял в её сознании, никуда не исчезали. Злобные чёртовы слова Люциуса кружились в её голове, как стервятники, заставляя её сердце биться быстрее. Гермиона чувствовала дрожь, слабость и тошноту. Должно быть, она выглядела ещё хуже, чем остальные, потому что Рон обнял её и поцеловал в макушку. — Никто не умер, Миона. Это победа. — Она положила голову ему на плечо и отхлебнула магловской водки, которую достала из буфета — прямо из бутылки, она обжигала и помогала прогнать холод, который застоялся в её костях. — Это должна была быть я, — прохрипела она вслух и увидела через стол, как Гарри сжал челюсти. Гарри не было там сегодня вечером — они должны были держать в безопасности главного члена Ордена, — Гермиона знала, как сильно его ранило то, что он не мог сражаться рядом с ней, Роном и всеми остальными. — Это должен был быть я, — пробормотал он, зелёные глаза излучали огонь и боль. — Что ж, я чертовски рад, что это был не я, — многозначительно пробормотал Дин, и эхо слабого смеха прокатилось по сидевшим за столом людям. Либо так, либо плакать, и, по крайней мере Гермиона выплакала уже достаточно, когда помогала Трише лечить Чжоу. Она чувствовала себя виноватой из-за того, что половина слёз, выплаканных над бесчувственным телом Чжоу, была из-за Драко, а не из-за девушки на кровати. Гермиона чуть не убила отца Драко. Она не осознавала этого полностью, пока не уселась за стол со своей бутылкой ликёра под сочувственным, но обеспокоенным взглядом Молли Уизли. Молли Уизли не нравилось, что они пили последние дни, но она мирилась с этим почти каждый вечер. Она понимала, даже если не совсем одобряла это, даже если беспокоилась и раздражалась. И вот Гермиона села за стол между Невиллом и Роном, отвинтила крышку от бутылки и подумала о том, как бы она ужилась с собой, если бы убила Люциуса Малфоя. Чувствовала бы она себя виноватой? Возненавидел бы её за это Драко? Люциус был его отцом, несмотря ни на что. Смог ли бы он посмотреть ей в глаза, если бы она передала ему то, что сказал его отец — о том, что Драко не заслуживал доверия? Если бы она спросила Драко, был ли он на её стороне, смог ли бы он прямо посмотреть на неё, когда отвечал? Люциус отравил мысли Гермионы, и теперь, как бы сильно она ни убеждала себя, что может доверять Драко… семена сомнения уже были посеяны. Люциус был змеёй. Гермиона ненавидела его. Презирала. Мысли вихрем крутились в её голове. Именно Люциус вырастил Драко, воспитывал его личность с рождения. Насколько сильно мог измениться человек на самом деле? Долго ли будет оставаться прежним? Однажды Пожиратель Смерти — всегда Пожиратель Смерти. И именно таким был Драко. Гермиона заставила себя подумать о том, что было на левой руке Драко — той, которую он всегда прикрывал. О том, о чём она не думала ранее. Там была Чёрная метка, портящая его гладкую, бледную кожу. Гермиона сглотнула и вздрогнула, когда выпивка, ледяная и обжигающая, потекла по её горлу. Позже Гермиона спустилась бы по ступенькам подвала, чтобы увидеть Драко, и он посмотрел бы на неё с душераздирающим облегчением, скрытым за легкомыслием, и она, возможно, рассказала бы ему, как чуть не убила его отца. Может быть, она даже попросила бы показать метку. Почему? Она не знала. Может быть, чтобы наказать себя или его правдой о том, кем он был; однажды Пожиратель Смерти — всегда Пожиратель Смерти. Гермиона больше не понимала. Ничего не понимала. Она уже была наполовину пьяна и измучена, на ногах всё ещё виднелись синяки, а спина просто убивала её. Гермиона просто хотела выпить горячего шоколада с Драко и быть счастливой и в безопасности, но Люциус — будь он проклят, — напомнил ей о том, кем Драко когда-то был. И этот образ было трудно выбросить из головы. Она хотела доверять ему. Но когда-то он был частью зла, которое изуродовало ногу Чжоу сегодня вечером. И не просто частью группы — именно его отец чуть не убил Гермиону и Чжоу. Гермиона знала, что не может винить Драко за то, что сделал его отец, но всё же… Было трудно принять, что у юноши внизу, того, кто обнимал её, пока она спала, и играл с ней в «Эрудит», хотя он ненавидел это, и беспокоился о ней, когда она была на заданиях, на коже была эта злая, ужасная штука. Не так давно он хотел, чтобы метка была там. Гордился ей. Насколько сильно может измениться человек? — Гермиона? — Рука Гарри потянулась через стол и слегка коснулась её. — За нас, — начала Гермиона хриплым и сдавленным голосом. Она подняла бутылку и оглядела сидевших за столом своих друзей, свою семью. Они сидели на стульях, у края стола и на полу, большинство с алкогольными напитками в руках и усталостью, отражающейся на их лицах. Она прочистила горло и повторила громче: — За нас… мы всё ещё живы. И Рон был прав — это считалось победой в сравнении с тем, что могло произойти сегодня вечером. На данный момент этого было достаточно. — Всё ещё живы, — хором ответили они, слабо улыбаясь ей с избитыми, осунувшимися и опустошёнными лицами, и пили долго и жадно.