Цвет Харуки алый

— Если есть дождевые черви, то есть и дождевые буби… — невнятно бормотал себе под нос размулёванный Таканори, стряхивая невидимую пыль с подола длинного алого платья. — Если есть антилопа, то где-то бегает и лопа, — тихо подхватил рядом стоящий Кё, и непонятно было как в шумном павильоне тот вообще расслышал неразборчивую речь. Таканори искоса поглядел на него и сразу отвернулся, приметив счастливую физиономию Кою, который мялся рядом с густо смолящим режиссёром, в нетерпении с огромной бутылкой шампанского в руках. Последний съёмочный день подходил к концу, атмосфера царила расслабленная и местами даже радостная. Несколько сдвинутых столов, накрытые ажурной скатертью, возможно реквизитом или одним из костюмов, на котором в ряд ожидала батарея пока ещё пустых пластиковых стаканчиков, разрезанная дыня и ветки бананов с ещё какой-то закусью. Таканори особо не рассматривал, ибо есть вообще не хотелось. Кусок в горло откровенно сказать не лез, может потому что с самого утра он чувствовал себя, как на иголках. Мандраж неизвестного происхождения не отпускал и сейчас, и настроение вместо эльдорадо было как-то эльдогрустно. Впрочем, как всегда ненавязчивое, теневое нахождение рядом Кё немного успокаивало и даже ободряло. Хотя с каких таких весёлых хренов ему было унывать…? Съёмки нелёгкой эпопеи наконец закончились, во что верилось с большим трудом. Вообще все происходящее сейчас вокруг казалось каким-то одним тягучим кадром артхаусного аниме с мельтешащими героями, упоротым сюжетом и не менее упоротыми декорациями. Таканори только делал вид, что присутствует на этом празднике жизни, мысли же его были где-то там далеко за горизонтом. Далеко от готового вот-вот вскрыть шампанское Такашимы, от остальной части коллег, которые конечно же находились на этой скромной вечеринке. Недалеко от стола Дайске охотно общался с уже бывалыми журналистами, размахивая руками и улыбаясь всеми белоснежными коронками. В паре метров от него толпились техники и оживленно что-то обсуждали. Рё суетливо топталась возле Кая и Кою и, видимо, была бы не против уже накатить, но Такашима всё никак не мог начать без отмашки режиссёра, хотя, похоже, тоже дико жаждал, награждая голодными взглядами как бутылку, так и всё съедобное на столе. Даже Шинья, съёмки которого закончились довольно давно и Таканори тайно надеялся его никогда больше не встретить, вальяжно развалился на единственном мягком кресле, попивая что-то из личного хрустального бокала. Хотя, что уж кривить душой, Каору было встретить сейчас куда страшнее, но об этом Таканори старался совсем забыть, благо тот ещё не появился. Да и вдруг вообще не появится? — А неплохой шурумбурумчик тут замутили, да? — ослепляя весёлой улыбкой, произнес подплывший Дай, хрустя пустым стаканчиком в руках. — Повод-то стоящий. — Н-да, не хуже приёма у королевы Виктории, — тихо усмехнулся Кё. Таканори лишь вяло кивнул, раздумывая стоит ли сейчас поднять выпавшую из парика дурацкую заколку, а заодно и незаметно отшагнуть от Кё на более приличное расстояние. — Что-то ты шибко бледная сегодня, Харутян. Не выспалась? — продолжил Дайске. — А? — Тано чуть дёрнулся, криво улыбаясь, не слишком ловким движением ноги отшвыривая заколку куда подальше. — Я в порядке, ага. — Думаю, тебя уже можно поздравить с завершением такой нелёгкой работы. Отлично потрудилась! — Ой, ну что вы, — вежливо закивал Таканори, чуть ли не плюхаясь в реверанс. — Вас также, Дай-сан. От всех его усердных манипуляций каблук, хоть и был невысоким, подкосился, неуклюже заваливая тело в бок. Таканори только и успел тихо охнуть, как почувствовал крепкую поддержку под локоть по правому флангу. — Аккуратнее, — тихий голос Кё и Тано мог бы покраснеть до самой жопы, или стать краснее прекрасной гривы принца Дайске, но может быть к счастью, сегодня он больше не ощущал себя скромной барышней. Сегодня он в последний раз примерил образ хрупкой Харуки, которая так и не нашла любовь всей жизни, зато развлеклась на славу. Собственно, Таканори мог сказать такое и про свою скромную персону, но не спешивший убирать руку с его локтя Кё намекал на обратное. Всё же с Харукой у Тано ничего общего. Дай как будто не заметил ничего странного в этих молчаливых инсинуациях, откланялся и деловой походкой удалился в сторону, продолжавшего греть в руках бутыль, Кою. Журналисты навязчивой парочкой оккупировали кресло режиссёра, задавая по-прежнему слишком личные вопросы и пытаясь разнюхать подробности загадочного сюжета, которые сообщать им никто не спешил. И скорее всего не потому что не хотели, а попросту потому, что никто полностью не догонял, что же там на самом деле происходило. Вероятно, и сам режиссёр не до конца знал, чем же закончится история Харуки, поэтому до последнего уклонялся от расспросов и интервью. Кою нетерпеливо топтал носком ботинка плитку пола, но старательно улыбался за спиной Кая, устало перекладывая вес бутылки с одной руки на другую, пока облепившие Рё и Дайске шуршали пустотой стаканов ему в уши. Порядком застоявшееся предвкушение финального события начинало уже слегка напрягать. Будто все собравшиеся на этих руинах съёмочной площадки упорно кого-то ждали. А собственно кого именно…? Таканори равнодушным взглядом проскользил по лицам присутствующих, отмечая тех, кого он точно знал. Пожалуй, не хватало только Тошии и Каору. Неизвестно входили ли их имена в тайный список приглашённых, ибо никакого списка не было, а вход на данную сомнительную вечеринку был вполне свободный. Что ж посидим, подождём… Вот от того, чтобы припарковать сейчас куда-нибудь свою филейную часть Таканори бы вообще не отказался. О том сколько ещё он сможет так простоять думать не хотелось, ноги, сжатые лаковой кожей осточертевших туфель, уже начинали поднывать и гудеть. И так некстати зачесалось под париком и левой грудью. И если незаметно пробраться под вспотевшие кудри было вполне реально, то прилюдно залезть в свои силиконовые сиськи не представлялось возможным. Самозабвенно обретавший всю суть бытия рядом Кё, похоже, вообще не шевелился, стоял скрестив руки на груди, напоминая статую Будды. Таканори глубоко вздохнул и молча позавидовал такой выдержке. Пытаясь напитаться исходящими от него волнами божественной нирваны и успокоить долбанный зуд, Тано ещё раз вздохнул и тут же краем глаза заметил тех самых журналистов, которым видимо надоела компания загадочного режиссера. Энергичная пара, снабжённая увесистой камерой, направлялась прямиком в их сторону, явно желая нагло вторгнуться в их обособленный мирок. Этого, блять, ещё не хватало… Таканори рефлекторно отвернулся, заодно активно подвигав плечами, наспех поправляя корсет. — Ты в порядке? — отреагировал Тоору тихим вопросом, повернув к нему голову. — Журналисты… — сквозь зубы прошипел Тано. — Веди себя естественно. Отличный совет, учитывая, что милая Харука уже заметно отъехала на задний план, уступая место быдловатому типу. Таканори старательно сложил губы в нейтральную улыбку, возвращаясь в образ и повернулся. — Может быть вы приоткроете нам завесу мистической тайны? — вопросы сыпались один за другим, на которые в основном отвечал Кё. Тано уже особо не вслушивался, лишь кивал там, где надо, храня приветливую гримасу, скромно сцеплял пальцы и хлопал пышными ресницами. Непослушное его сознание снова съехало в сторонку, параллельно отмечая искреннюю помощь Тоору, его во всех отношениях приятную форму носа в профиль, кроме того было чертовски странно, что Тано сумел проделать весь этот нелёгкий путь съемочного трэша, красочных галлюцинаций и бредового сценария; познакомился с новыми людьми, возможно даже осознал свою ориентацию… Впрочем, с последним всё ещё были некоторые трудности. Но с какой стороны не посмотри, а было действительно весело и сейчас как-то даже немного грустно, что все закончилось. Возможно он больше никогда не увидит всех этих людей, так и оставив при себе свою маленькую и теперь казалось уже безобидную тайну. Но глубоко внутри что-то всколыхнулось, неприятное и мутное, как плохое предчувствие. — А скажите пожалуйста, есть ли у вас уже дальнейшие планы актёрской карьеры? — чёрный шарик микрофона чуть ли не тыкался в нос задумавшейся Харуки, требуя срочного ответа. Где-то из недр площадки послышался приглушённый адский вопль. Может кого-то придавило упавшим гипсокартоном…? Но похоже кроме самого Таканори этого никто особо не заметил. Журналисты продолжали осаждать, Рё все так же сновала туда-сюда, заканчивая приготовления, Кою не отходил от режиссёра, а Дайске с грустью смотрел в свой пустой стаканчик. Из глубины собиравшего оборудование стаффа показалась высокая фигура, неуклюже перешагивая, целенаправленно приближалась к собравшейся публике. Шестым чувством Таканори заподозрил неладное, механически делая шаг назад, когда эта самая фигура, безошибочно заметила свою выделяющуюся алым в скучном монохроме цель, словно мишень, в которую тот стремительно летел острым дротиком. В руках Тошия, как полагается цветочнику, держал пышный букет цикламеновых роз, и налицо был предельно счастлив. Вышагивал тот строго по курсу, не обращая внимания ни на кого вокруг. Тано малодушно возжелал спрятаться за крепкую спину Кё, ну или хотя бы прикрыться веером, коего к великому сожалению у него при себе не имелось. Да и бежать или скрываться тоже уже было поздно. — Харутян! — с придыханием выдал чуть запыхавшийся Тошия, не дойдя пару метров. Все, кто оказался на минимальной дистанции к действу повернули головы, с интересом наблюдая за начинающейся любопытной сценой. Вспомнив все предыдущие столкновения с цветочником, Тано тихо цыкнул и сжал губы даже не в улыбке, а больше в страдальческой гримасе. Кё всё также спокойно стоял рядом, пока настойчивый цветочник отодвигал в сторону журналистов, пока опускался на одно колено и изящным жестом доставал из внутреннего кармана пиджака маленькую коробочку… И это всё перед затихшим в молчаливой панике Таканори. — Харутян, я долго думал… Хотя по правде, вообще не думал! Я понял, что ты моя судьба, как только увидел впервые, — Тошия сидел на одном колене и смотрел снизу вверх, такими полными надежды глазами, что наверняка сердце любой другой героини тут же растопилось бы и та с радостью была бы согласна на что угодно… Но, Таканори напомнил себе, на всякий случай, что девушкой он не был, да и вообще, похоже, начал конкретно так выходить из этой роли, что единственным желанием сейчас было оскорблённо дать в табло и гордо удалиться, защищая свою и без того потрёпанную честь. Но на том самом месте, где он максимально вежливо отказывает, Тошия продолжил: — Харутян, я готов ради тебя на что угодно! Просто выходи за меня, и я сделаю тебя самой счастливой женщиной среди существующих! Эх, знал бы он, что вытворяет Харутян на выходных, может и не глядел бы с таким беспечным обожанием… Тано беспомощно поднял глаза, натыкаясь взглядом на полное недоумения лицо Кою. И непонятно случайно ли, или же так было задумано — бутылка в его руках разорвалась громким хлопком, выталкивая пробку куда-то в потолок, а густая белая пена хаотичными брызгами полетела в окружающих, застывших в неясном ожидании людей. Крупные прозрачные капли стекали с волос цветочника, падая прямиком в раскрытую коробочку, где маняще сияло драгоценное помолвочное кольцо. Озадаченное лицо режиссера, с которого тоже стекало и ненароком затушило неизменную сигарету, взирало на происходящее с недовольством, но не настолько сильно, чтобы пробить обычную маску пофигизма. Испуганная Рё тут же подлетела к Каю и начала протирать того пушистой тряпочкой, которой до этого протирала стол. В ту же минуту открылась дверь в павильон, впуская внутрь последнего, но явно не по рекордам катастроф, героя с контуженных полей. Под тихое шипение выливающегося шампанского, которое ловил стаканчиком Дай, под негромкое роптание Рё и суетливые переговоры разбредшихся компашек, Каору, без колебаний подошёл к ломящемуся от яств столу. Кё аккуратно дотронулся до руки Таканори в успокаивающем жесте. Его прохладные пальцы только ещё сильнее взбудоражили полунемую сцену, а уставшие ноги были уже на грани неподдельного позорного падения, когда смысл начал доходить до пересытившихся казусами мозгов. — Веселитесь, да? — бесцеремонно оборвал, начавшуюся было тираду Такашимы, Каору. — А никого не смущает, что ваша принцесса не настоящая? На этих словах, все как один повернулись к нему. Таканори перестал дышать. Впрочем, моргать тоже. Уставившись на пальцы Каору, сжимающие несколько небольших бумажек. Но не успел Тано приглядеться, как эти бумажки швырнули на стол перед режиссёром. Тот лишь мельком посмотрел в их сторону и закатив глаза прикурил новую сигарету. — А я знал, — хмыкнул Шинья, поднимаясь с кресла и покидая лобное место. Каору медленно подходил ближе к застывшей виновнице торжества. Сегодня он выглядел неопрятно — застиранная футболка, выцветшая куртка, спортивные штаны, небрежная щетина, будто выбегал из дома впопыхах, что очевидно ему было до фонаря. — И кто бы мог подумать, что у этой милашки может быть член между ног, а, — не унимаясь процедил он сквозь зубы с какой-то неприязнью. — Это невероятно! — очнулись любопытные журналисты, сразу же облепляя стол с фотографиями. — Немедленно прокомментируйте! Камера нагло тыкала в полное раздражения, недовольства и какой-то дикой радости лицо Каору. Отчего тот резким злобным движением оттолкнул от себя назойливого типа, прописав не сильную оплеуху в объектив. — Ах! Кто ударил нашего оператора?! — возмущенный журналист бросился помогать другу. Тихо хрюкнув, Рё грохнулась в обморок, Такашима начал нервно отпивать из огромной бутыли, Дайске застыл с кривой улыбкой, а Тошия так и продолжал стоять на одном колене, нехотя смахивая с лица стекающие капли шампанского. Для пущей драматичности сцены не хватало только напыщенной органной музыки. — Я ведь говорил, всё тайное всегда становится явным, — довольно хмыкнул Каору, глядя прямо в глаза остолбеневшего Таканори. В голове которого сейчас была абсолютная пустота. — Мудак, — тихий голос разрезал повисшую напряжённую тишину. А после резкий внезапный выпад стал сигналом, будто оглушительная воздушная тревога. Таканори очнулся. Чёткий удар Кё пришелся в левую скулу не ожидавшего Каору, отчего тот болезненно скрючился. Теперь терять было уж точно нечего. Мацумото раздраженно скинул злоебучие туфли, высоко задирая подол крепко сжатыми пальцами, и рванул к выходу. На секунду задержался в отчаянном жесте срывая парик и швыряя куда пришлось. — Махать не надо, я не оборачиваюсь, — скомкано выплюнув последние слова, Таканори насколько ещё возможно гордо, будто сваи заколачивая, зашагал прочь. Финал. Занавес. Стоячие овации…