Ювелир

Гарри упустил тот момент, когда его нагло оседлали: Эван умел быть настойчивым, когда хотел, а хотел он этого буквально всегда. Гарри подставил шею, отворачиваясь в сторону, и даже попытался сосредоточиться на ощущениях, но потом только закатил глаза. — Хватит, — попросил он устало, не отстраняя Эвана, но ожидая, пока он отстранится сам. — М-гм, — промычал тот, не обратив на это никакого внимания, но через несколько секунд всё-таки остановился, не получив ответной реакции. Пристально вгляделся в лицо Гарри, а потом громко фыркнул и демонстративно встал с его коленей. Гарри никак на это не отреагировал, только откинулся спиной на кровать и молча уставился в потолок. — Ну и чем он лучше меня? — раздалось спустя пару минут из дальнего кресла, и интонация была слишком серьезной. Такой тон Эван практически не использовал, за все годы общения Гарри мог бы по пальцам пересчитать те случаи, когда он говорил именно так. — Кто? — переспросил он, не желая вовлекаться в разговор, но понимая, что любовник не заслужил негатива, и нехотя сел на постели обратно. Стакан коньяка в руках Эвана тоже не был хорошим знаком: тот терпеть не мог крепкий алкоголь. — Этот дяденька в дорогой обёртке, — он сделал неопределенный жест рукой, выдавая своё нервное напряжение, — который должен был по крайней мере тебя загипнотизировать, чтобы ты так себя вел! — Как? — снова медленно выдохнул Гарри. Он чертовски устал за день, и мысли о предстоящей завтра встрече внесли в эту усталость свою долю, так что скандал с эмоциональным партнёром сегодня в планы точно не входил. — Да никак! Как будто тебе вообще плевать на меня! — тот резко ударил стаканом по столу, выплёскивая часть жидкости, и оставил его там, а сам поднялся с кресла. — Слушай, прекрати, я просто… — Конечно! — перебил Эван, подходя ближе и хотя бы вторжением в личное пространство был намерен обратить на себя внимание. — Прекрати и хватит! Хватит и прекрати! Я только это от тебя и слышу теперь, найди уже синонимы, что ли! Повторяешься! — Помолчи, я говорю, — тихо процедил Гарри, но всё же это было устало, без агрессии, и он даже не успел понять, что должен сказать дальше. В голову не приходило вообще ничего, потому что на выяснения отношений у него попросту не было желания. — Давай так, — совершенно другим, очень тихим голосом вкрадчиво предложил Эван, опускаясь рядом с ним на край кровати и касаясь пальцами его лица. Он повернул Гарри к себе, по всей видимости, чтобы установить зрительный контакт, и продолжил. — Я понимаю, что мы уже давно вместе, и кто-то из нас может периодически засматриваться на других мужчин, это совершенно нормально. И даже лёгкое увлечение может казаться очень сильным, я понимаю тебя… — Эван, — Гарри попробовал остановить монолог, коснувшись ладонью его запястья, чтобы убрать руку от своего лица, но тот лишь склонился ближе. — Ты можешь временно прекратить верить в то, что мы будем счастливы вместе, слышишь? Но я все равно буду верить! В нас и в то, что твои чувства ко мне так же сильны, как и раньше… — Оставь меня, пожалуйста, — тихо попросил Гарри, всё-таки опуская его руку, чтобы пальцы больше не касались лица, — я очень устал. Несколько секунд абсолютного молчания резко прервались звоном бьющегося о пол стекла. Остатки стакана разлетелись по полу, дополненные брызгами коньяка, на что Гарри только вздохнул, но даже не поднял взгляда. — Что с тобой не так, Поттер?! — выкрикнул Эван, но ответа не дождался, потому что сразу после этого громко хлопнул дверью, наконец оставляя Гарри в долгожданном одиночестве. Получилось некрасиво. Нужно было догнать его и извиниться, но почему-то чувство вины не давило, а слегка царапало, и Гарри легко смог подавить его внутри, решив, что у них еще будет время на то, чтобы объясниться. А даже если нет… в конце концов, он ничего никому не обещал, а следовательно, не был никому должен. Возможно, эти отношения он действительно перерос, но раньше сохранял их ввиду отсутствия выбора, а теперь эта причина перестала быть актуальной. *** Северус поджёг вторую сигарету за вечер. Аргументы Люциуса были предельно логичны, и, не раскрывая лишней информации, противопоставить им было нечего. — Это ребячество — возлагать серьезные надежды на новых знакомых, — повторил он то, что уже говорил до этого, зная, что его слова не возымеют должного эффекта. Густое облако дыма клубами поднялось к потолку, попутно рассеиваясь в наполовину осязаемый туман. О Пророчестве Люциусу неизвестно, и это должно оставаться неизменным. Его план прост и понятен: расположить юношу к себе, заручиться доверием, представить Темному Лорду в качестве артефактора. И будь это любой другой волшебник, хоть пока ещё и не знающий о том, что он волшебник, это было бы самым логичным способом качественнее укрепить свои позиции в ближнем кругу Лорда. Но Гарри не был любым другим. — Я не идиот, — фыркнул Малфой, морщась и отмахиваясь от дыма сигарет, курение которых в своём доме считал кощунством. Он так и не сумел приучить друга к нормальным сигарам, так что в конце концов смирился, тем более тот любезно выдыхал в противоположную от него сторону, но это было тем немногим, в чём Снейп пошел на уступки. — Это спорно. — Аргументы? — Тебя зацепил подросток, — логично заявил Северус, приподнимая бровь и показывая тем самым, что считает это уже достаточным для статуса идиота. — Он совершеннолетний. — По законам его мира — нет. Я разочарован, но не удивлён, — еще одна глубокая затяжка отвлекла от продолжения разговора, а потом, выдыхая дым, Снейп вообще передумал что-либо говорить дальше. Чаще всего подобные увлечения Люциуса проходили так же быстро, как появлялись, и желательно чтобы этот случай не стал исключением. *** Пристальный взгляд не смущал, но раззадоривал, а ведь они встретились немногим больше часа назад. Гарри понимал, что впереди — ужин, диалоги, игра, и лишь после этого, возможно, награда за выдержку. Но уже сейчас было сложно сохранять невозмутимое лицо, когда хотелось сбросить со стола бумаги ко всем чертям. Он не особо и старался. — Я заберу это, — он собрал все листы, которые Люциус разложил перед ним полчаса назад, попутно рассказывая об условиях предлагаемого сотрудничества, — обсужу со своим юристом. — Разумеется, — кивнул Малфой и оторвал взгляд от Гарри лишь после того, как придвинул к себе меню. — Шампанское или вино? — Виски, — заявил тот, даже не скрывая, что сказал это лишь чтобы вернуть взгляд, который до этого был прикован исключительно к нему. Ревновать к меню — это что-то новое. Он добился своего: медленно отложив всё в сторону, Люциус вновь взглянул для него с лёгким прищуром. Гарри честно пытался бороться с собой дома, в одиночестве, чтобы прекратить идеализировать того, кто его привлёк, и пообещал с этим справиться, но сейчас не был на это способен. В том, кого он видел напротив себя, всё было идеально. Безмерный лоск, ни капли небрежности, но за счёт живых эмоций и блеска глаз Люциус не выглядел холодно, скорее его поведение оставляло простор для догадок. Он был удивительно спокоен, настолько, что во время пауз Гарри успел даже оценить контраст, создаваемый серыми глазами и глубоким бордовым цветом жакета. — Не боишься? — поинтересовался Люциус, не уточняя, что именно имеет в виду, но по выражению его лица было прекрасно видно, что вопрос относился к излишне рискованному выбору алкоголя. — Боюсь, — усмехнулся Гарри в ответ, жестом подзывая официанта, чтобы озвучить ему заказ. Не то чтобы он резко начал разбираться в алкоголе, просто сумел правильно произнести первое же название из длинного списка. Когда официант, записав всё озвученное, удалился, до слуха Гарри донеслись тихие слова. — Amantes sunt amentes… — Что? — тихо переспросил он, потому что действительно не понял. — Говорю, при желании опьянеть или напоить кого-то как можно быстрее стоит выбирать херес. Виски по большей части обеспечит тебе сложное утро. Люциус откровенно издевался, но делал это так изысканно, что Гарри всё азартнее с каждой секундой вовлекался в игру. Он сам не заметил, как склонился ближе, упираясь грудью в край стола, и уточнил: — Думаешь, я хочу тебя напоить? Люциус ответил ему тем, что так же наклонился чуть ближе и произнес тише, чем до этого: — Или опьянеть, чтобы стать смелее? — Смелости мне всегда было достаточно, — громкое заявление должно было быть оправдано уже к концу вечера: это Гарри прекрасно понимал, но это только сильнее цепляло, создавало напряжённую атмосферу, от которой он был уже не в силах отказаться. Диалог, становившийся двусмысленнее с каждой фразой, вскоре оказался прерван: официант принёс заказанный алкоголь. Люциус кивнул, давая понять, что разольёт его по стаканам сам, и тот моментально удалился, оставляя их наедине. — Никогда не замечал, что твой подход к изготовлению индивидуальных украшений отличается от того, что делают другие ювелиры? — Никогда не интересовался тем, что делают другие ювелиры, — не без доли самолюбования ответил Гарри, а потом замер на секунду, прежде чем переспросить, — в каком смысле? Люциус не мог не заметить, что он заинтересовался. Но Гарри и не собирался этого скрывать, он действительно заинтересовался, потому что это высказывание звучало странно, чтобы оказаться просто комплиментом. — Каждое украшение — уникально и создано с учётом характеристик его будущего обладателя. Верно? — К чему ты клонишь? — прищурился Гарри, отпивая немного из своего стакана. Да, Люциус был прав, о выборе этого напитка утром он обязательно пожалеет. — К тому, что, во-первых, другие так не делают. А во-вторых, до меня этого никто не замечал, — яснее не стало, так что Гарри прищурился еще сильнее, но задавать в очередной раз один и тот же вопрос уже не стал, хоть и продолжал ожидать ответа. — Мы поговорим об этом позже, — сказал Люциус в конце концов, ударив своим стаканом его стакан. — Должен же мой образ оставаться загадочным как можно дольше. А то станет скучно, вернёшься к своему… не помню имени того юноши. Когда Гарри, который, задумавшись, вгляделся в свой стакан, снова поднял взгляд, Люциус откровенно насмехался. Хотелось фыркнуть и сказать что-то язвительное, но вместо этого он выбрал другой вариант. Сделав еще несколько глотков, он поставил пустой стакан на стол, намекая, что его неплохо бы наполнить снова, и невинно поинтересовался: — Я правильно понимаю, ты хочешь поговорить об Эване? Внутри себя он осознавал, что упоминать в таком контексте имя любовника не совсем красиво, но лёгкость, вызванная стаканом виски, и их недавний с Эваном конфликт позволили ему сделать это без зазрения совести. — Безмерно, — получил он не тот ответ, на который рассчитывал. — Что ему нравится? — Хорошо, сдаюсь, — Гарри усмехнулся, покачал головой и взял обратно стакан, который Люциус уже успел наполнить. — Не самая удачная тема. Следующие несколько часов они провели так же, то сбавляя градус двусмысленных диалогов, то повышая его до предела, когда Гарри едва удержался, чтобы не притянуть Люциуса к себе прямо через весь стол, схватившись за ворот жакета. Однако как только атмосфера ресторана сменилась уличной прохладой, у него уже не было необходимости себя сдерживать. Для того, чтобы обнаглеть окончательно, ему не нужен был даже повод, но поводов было предостаточно, и Гарри оставалось лишь зацепиться за подходящую фразу, чтобы закончить диалог самым приятным способом. — Ты ведь ждал встречи, — тихо произнёс Люциус, пользуясь паузой в разговоре, и Гарри пробормотал про себя: — Ага, как стихийного бедствия… — Прошу прощения? — судя по сдерживаемому смеху, Люциус явно его услышал, так что он не стал пояснять, а только пожал плечами и остановил прогулку прямо посреди аллеи. Это место было не самым удачным, но тем не менее скрывало их от посторонних глаз за счёт густо растущих по обоим сторонам деревьев. — Ты приложил массу усилий к тому, чтобы заставить меня ждать, — заявил Гарри, скользнув кончиками пальцев по его плечу, но ближе не подошёл, потому что прекрасно себя знал: ему и так было сложно сдерживаться, а алкоголь усилению выдержки не способствовал. — Приятно делать это с податливым партнёром, — парировал Люциус, и Гарри лишь шумно выдохнул, ощутив, как его резко притянули за талию. Он даже пошатнулся, но уверенная хватка быстро вернула его в состояние равновесия. — Ты слишком самоуверен, а между тем есть силы, с которыми нельзя заигрывать. Люциус говорил так, что хотелось одновременно и слушать его, не отрывая взгляда от губ, и как можно скорее заткнуть гораздо более приятным способом, чем самый откровенный разговор. — Что это значит? — уточнил Гарри, собирая воедино остатки самообладания, чтобы хотя бы в последнем словесном пари победа осталась за ним, но это было слишком сложно. — Невозможно пригубить из заражённого чумой бокала и не заразиться, — последние слова были произнесены буквально на расстоянии нескольких сантиметров от его губ, и Гарри сорвался. Он хотел ответить, он даже примерно понимал, что именно мог сказать, но вместо этого только порывисто заявил: — К черту. И окончательно потерял связь с реальностью, когда Люциус вовлёк его в поцелуй, одной рукой удерживая за талию, а пальцы другой путая в его волосах. Только сейчас он осознал, насколько сильно был пьян, и именно сейчас ему было совершенно на это плевать. Когда мягкие настойчивые губы опустились на его шею, он тихо простонал, что это безумие, бесстыдно закусывая губу. Он ещё никогда не хотел позволить другому человеку делать с собой что угодно, и ещё никогда поцелуи не ощущались так сладко, как с этим мужчиной, с которым они совсем недавно даже не были знакомы. Садясь в такси, он мысленно проклинал Люциуса, а вслух заявлял о том, что это нечестно. Он был уверен, что сегодня они останутся у него, но спустя несколько минут после поцелуя Малфой оповестил, что ему пора, и Гарри лишь зарычал в ответ, давая понять всё, что думает о подобном поведении. Но все же, когда ярость прошла, а мерное покачивание машины поспособствовало окончательному опьянению, он поймал себя на мысли, что улыбается и продолжает кусать нижнюю губу даже спустя десять минут после прощания. По возрасту ему вполне было положено влюбляться без памяти, но ни статус, ни всегда безупречное моральное равновесие такого не допускали, а теперь… теперь он планировал взять свою рубашку с собой в кровать, потому что исходящий от неё аромат духов слишком пьянил, чтобы искать в себе силы с ним расстаться.