Children of the sorrowful World

- Вы видите? - охваченная пылом борьбы Саша чуть не вопит, указывая пальцем на землю у забора. Но даже так ей едва удаётся перекричать шипение беснующихся за оградой ходячих: - Кто-то кормит этих тварей! На сочно-зелёной траве, в буфере между двумя заборами, в лужице подёрнутой пленкой крови лежит выпотрошенная крыса. Точнее, лишь её часть. Мелко покрошенная - осталось лишь насадить кусочки на деревянные шпажки и отправлять своеобразные канапе в раскрытые рты голодных ходунов. В ожидании реакции остальных девушка переводит взгляд с ошарашенных людей на мёртвую крысу и обратно. Мне становится дурно, к горлу подступает обжигающая желчь. Ватные ноги неуверенно стоят на земле, в голове оглушительный монотонный писк спазма. Я на ногах вторые сутки и ещё ни разу не сомкнула глаз с тех пор, как обнаружила надвигавшуюся на тюрьму стаю мертвецов. Тогда мне пришлось нарушить уединение Мишонн и Тайриза и вызвать их на подмогу. Втроем, без устали протыкая ломиками черепушки трупов, мы сумели отбить первую волну ходячих, цеплявшихся за забор и норовивших на нем повиснуснуть, но ожившим трупам не было ни конца ни края. Вновь и вновь прибывавшие, они одним неиссякаемым потоком гнилого мяса наваливались и кренили к земле едва выстоявшую под их натиском сетку. Это было как в тумане, адреналин плотным занавесом застилал глаза, уши глохли от рычания стада. Впрочем, я смогла различить звук выстрела в блоке, которым Тай поднимал тревогу, а вслед за ним на улицу потянулись всполошенные люди. Заспанные и плохо понимающие, зачем их выдернули из кроватей... Общими усилиями за пару часов мы успели укрепить шаткий забор: где-то подперли его деревянными щитами, а где-то просто натаскали ненужной разломанной мебели. Обрушение забора такие меры вряд ли остановят, но хотя бы позволят выиграть время для принятия дальнейших решений. А вот с ходячими ситуация намного хуже. Практически без отдыха мы уже который час подряд успокаиваем одичавших тварей. Мышцы рук давно забиты и дико болят, кажущийся обычно легким ломик теперь неподъемен. Люди устали, взбешены, но больше всех злится Граймс. Еще бы, оставив тюрьму лишь на одну ночь без круглосуточного дежурства на вышках, он получил целый букет проблем. На его месте я бы тоже кипела от злости... - Погодите-ка... - Поднятый ни свет ни заря - хоть и на самом деле позже всех остальных - Диксон с похмелья долго думает. - Это не тот маньяк, что вздергивает кроликов у самых ворот тюрьмы? Люди непонимающе хлопают глазами, поэтому мне приходится наскоро в очередной раз рассказывать историю о силках и позавчерашней прогулке с Мишонн. - В итоге Мишонн думает, что это дело рук вашего давнего приятеля, Губернатора. - Я киваю в сторону самурайки, вдалеке запрягающей лошадь. Что ни говори, а своё слово, данное мне, она сдержала - осталась на свадьбу Гленна и Мэгги, а сегодня, одержимая идеей найти бывшего лидера Вудбери, отправляется в путь. При этом методично засыпаю останки крысы песком, подгребая его кроссовком. Мои слова обрушиваются на головы людей как гром среди ясного неба. Саша испуганно ахает и, ссутулившись, засовывает руки в карманы широких армейских штанов; Тайриз и Карл, стиснув зубы, крепче сжимают ломики. Покачнувшись, Мэгги наваливается спиной на внутренний забор и в шоке прикрывает рот ладонью. Неизменными остаются только лица Рика и Дерила, словно то, что я только что сказала, никогда не было для них секретом, лишь глаза у обоих практически одновременно сужаются, сквозя невиданной жестокостью. В глубине души они знали, наверное, что рано или поздно чокнутый психопат может вернуться... Или же... запугивание с крысами и ходячими просто не прозвело на них должного впечатления? Вот только Губернатора ли это рук дело? Я не знаю. Мало ли на свете есть людей, желающих нам зла? С кем сталкивалась группа Рика до моего появления? Возможно, с толпами изощрённых врагов. Маньяков. Психов. Как знать?! Или кто-то из шайки мерзких канибалов выжил, или... Да кто угодно, кому тюрьма покажется безопасным местом, может провернуть трюк с приманиванием ходячих, чтобы сжить наших людей с места, а после обосноваться здесь самому. Вариантов масса. - Обсудим это на Совете, а пока что нужно принять все возможные меры по укреплению забора. Не дадим этим ребятам прорваться внутрь!.. Отхожу на приличное расстояние, пропуская Кэрол и Карен, подтаскивающих к накренившейся сетке старый стол, и без разбора дырявлю головы ходячих. На остром конце ломика налипли кусочки мозгов и мокрые от крови пряди волос. Каждый раз металл противно чавкает, вонзаясь в очередную голову живого трупа. Чавк - и в черепе твари зияет страшная дыра, брызжет кровь, а от удара раз от раза вываливаются мутные глаза. Чтоб их, ненавижу! Словно назойливые мошки в жаркий день так и липнущие к телу, ходячие ни на мгновение не прекращают атаки на забор. Рука устала колоть, ладони, защищенные рукавицами, болят от мозолей, прозрачные волдыри которых лопаются и сильно щиплют. Еще полчаса на невыносимом пекле, и я свалюсь замертво. Когда же это закончится? - Как ты? - потупив взгляд, окликает меня подошедший поближе Дерил. Я вздыхаю. Честно говоря, я устала от того, какими виноватыми щенячьими глазами охотник на меня сегодня смотрит. В конце концов он не устроил дебош, не побил меня, не изнасиловал - просто напился и пришел, чтобы отключиться на моей кровати. Поэтому почти раздраженно отвечаю: - Нормально. Но будет еще лучше, если ты мне поможешь с этим. - Указываю грязным ломиком на корчащихся по ту сторону забора ходячих. Диксон послушно кивает, а я отмечаю про себя, что непрекословящий из-за каждой ерунды Дерил-паинька мне нравится гораздо больше Дерила версии хам или зануда. Вдвоём работа движется намного быстрее. Штабеля ходячих ложатся вдоль забора вслед за нами, пока мы все сильнее и сильнее отдаляемся от остальных. Я почти не замечаю, как перед Мишонн раскрывает ворота взволнованный Тайриз, и самурайка мчится на лошади прочь, проскакивая отвлечённых её появлением ходячих и поднимая завесу пыли из-под копыт. Минус один боец, но мы сможем продержаться и отбить атаки ходячих и в уменьшенном составе. - Мне так никто и не рассказал, как я все-таки очутился в твоей постели... - После долгого молчания охотник запинается, пытаясь подобрать слова. - В смысле, ну... в общем, не в том смысле... Я останавливаюсь, со вздохом оборачиваюсь к Дерилу и вопросительно поднимаю бровь. Вижу, как тот насупился и опустил плечи, повесив голову и беззвучно шевеля губами. Ой, Диксон, строя из себя виноватого, ты чересчур переигрываешь... - О, - в фальшивом удивлении я округляю рот и невинно хлопаю глазами, - видишь ли, ты почему-то решил, что кружевная резинка на ногу является разовым сертификатом на секс... - Но ничего ведь не было?! - перебивает меня Дерил таким тоном, будто в зависимости от моего ответа решатся судьбы мира. Я лишь загадочно пожимаю плечами и отворачиваюсь, а охотник испускает обречённый полустон-полускулеж. Ничего страшного, пусть ещё побудет в шкуре нашкодившего щенка, может, хоть какие-нибудь выводы для себя сделает. - Эй, Дерил! Эмма! - нас окликивает Гленн, который катит за собой детскую красную тележку с лежащими на ней пожарными рукавами. Такая же была у меня, когда я была свовсем маленькой: жесткая алюминиевая ручка, маленькие колесики с бело-красными дисками - я таскала в ней книжки, кукол и плюшевые игрушки. - Устали? Ты даже не представляешь насколько, думаю я про себя и замечаю, что в ответ мы с Диксоном практически синхронно киваем. Помощь Гленна будет как раз кстати. Может, мне даже удасться присесть хотя бы на пару минут. Прямо здесь, на землю, и размять болящие со страшной силой руки. На большее я и не рассчитываю. - У меня появилась идея. - Ри останавливается и испытующе смотрит на нас, ожидая реакции. Мне кажется, он немного разочаровывается, когда понимает, что бурных эмоций ни от меня, ни от Диксона ему не дождаться. - Короче, я тут подумал, и кое-какая мыслишка промелькнула в голове. Видите те пожарные гидранты? - Он указывает на водяные колонки, красными грибами растущими на равном расстоянии вдоль всего периметра тюрьмы. - Ими мы не пользуемся, хватает одного во дворе. Я проверял их, и в некоторых колодцах есть вода. Думаю, почему бы не израсходовать её - так же киснет... - А поконкретнее, что ты собираешься делать? - Я вижу, Дерил заинтересовался предложением азиата, поняв, к чему тот клонит. Его скорбная кислая мина на лице сменяется заинтересованным выражением. Зато мне не ясно ничего. Гленн довольно растягивает губы, улыбка при этом хитрющая, как у вороватого лиса: - В гидранте создаётся давление порядка десяти атмосфер - устроим нашим гостям банный день! В изумлении поднимаю брови, а затем давлюсь нервным смешком. Что такое струя воды под большим давлением, мне не посчастливилось узнать на собственной шкурке, когда в двенадцать лет обнаруженный у меня врачами остеохондроз лечили душем шарко. При мыслях об этом мышцы спины начинают рефлекторно болеть, в памяти всплывают синяки размерами с мячики для бейсбола... Не думаю, что ходячие, в отличие от меня, будут испытывать восторг от подобных водных процедур. Я воодушевленно киваю и отвечаю Гленну, достающеми из тележки разводной ключ и нечто, отдалённо похожее на домкрат для машины: - Стоит попробовать. Справимся втроём или позвать кого-нибудь ещё? Гленн пожимает плечами и бросает короткий сощуренный взгляд на ходячих, а потом на Диксона. С секунду он соображает, просчитывая в голове все нюансы зарождающегося плана, а затем ясно даёт мне понять, что даже моя помощь будет лишней. - Думаю, мы с Дерилом все сделаем сами, - и тут же добавляет: - Но, если хочешь, останься. Разбавь, так сказать, нашу чисто мужскую компанию. И... - Гленн понижает голос до заговорщического шёпота. Мне приходится подойти поближе, чтобы его услышать. - Поделись, со мной секретом, почему это Диксон утром вышел из твоего жилища? Насупив брови я отодвигаюсь от шепчушего мне на ухо азиата. Откуда... Блин, он же ночевал с Мэгги в административном корпусе, куда мы отправили молодых на первую брачную ночь, но уже знает о прикорнувшем у меня Диксоне! Вот ведь Гленн, обо всем надо посплетничать! Удивительно, что я раньше не замечала за ним этой черты. Присаживаюсь на траву возле тележки и по-турецки поджимаю ноги, при этом красноречиво развожу руками: - Мы просто делим с ним одну постель... - Без пояснений, именно так, как нужно для того, чтобы Гленн отстал. Гленн разочарованно выдыхает, так и не узнав горяченьких подробностей, а я, немного понаблюдав за тем, как Диксон неспешно разворачивает пожарный рукав, откидываюсь на спину и прикрываю глаза. Горячий суховей лениво шевелит траву, от прогретой растрескавшейся земли идёт практически нестерпимый жар, от которого я беспокойно еложу плечами. За пару лет я так и не могла привыкнуть к климату Персикового штата. Даже несмотря на достаточную близость океана, климат здесь, в Джорджии, кажется мне чересчур резко континентальным, в отличие от моей родной Оклахомы - зубодробительные холодные зимы и удущающие весна и лето. Хотя, кто знает, возможно с практически полным прекращением жизнедеятельности человека и появлением ходячих, странные изменения в природе происходят повсеместно. Жаль, что моему страдающему от крайних значений температур организму это не объяснишь. Хоть тресни... - Давай! - Голос Диксона заставляет меня открыть глаза и приподняться на локтях, в которые тут же больно врезаются острые края травинок. Дерил сосредоточенно постукивает пальцами по шлангу, больше похожему в его руках на дохлого удава, в ожидании, пока Гленн отвернёт кран подачи воды. Макушка азиата, прикрытая съехавшей набок кепкой, торчит из открытого колодца, куда тот спустился, чтобы разобраться с соединениями, клапанами и разномастными вентилями. Гленн орудует разводным ключом - время от времени раздаётся металлический лязг соскакивающего с резьбы инструмента. Неспешно встаю на ноги и оглядываюсь по сторонам, пока манипуляции мужчин с гидрантом не привлекли случайных зрителей, за исключением тех, кто корчит устрашающие гримасы за забором. В какой-то момент Гленну удаётся провернуть вентиль, слышится неприятный звук, будто вода воронкой убегает в сифон под раковиной, и оживший в руках Диксона шланг приходит в движение. От неожиданности Дерил шарахается в сторону и едва удерживает вихляющий пожарный рукав, а первые ходячие, попавшие под водяной артобстрел, заваливаются на спины. - О да, детка! - кричит наполовину высунувшийся из колодца Гленн, когда мощная струя мутной воды сносит голову растрёпанной женщине-ходячей, и та замертво падает на землю, погребаемая под телами собственных сородичей, мёртвых и всё ещё "живых". - Так тебе! Получай! Я брезгливо морщу нос - не знаю, что пахнет гаже: полуразложившиеся трупы или протухшая в колодце вода, которая пахнет как скисшее на солнце болото. Сбитые с ног ходячие беспомощно перебирают тощими конечностями, не в силах вновь подняться на ноги. Словно гигантские чёрные жуки, перевернувшиеся на спину, при этом, если насекомые делают это в гробовом молчании, то твари в попытках встать оглушительно шипят и щёлкают гниющими челюстями. Мощные потоки воды смывают худые тела, и те, будто по течению, плывут в сторону теряющейся в зарослях камышей мелкой речушки. Отвратительное зрелище... Прознав, что всё веселье проходит без него, Лаки стремглав несётся к поливающему ходячих Диксону. Я бросаюсь вслед за собакой и падаю животом на землю, успев мертвой хваткой вцепиться в заднюю лапу проворного пса. Внутри всё сотрясается от удара о твердую поверхность - больно и неприятно. Рывком подтаскиваю недовольно ворчащего Лаки к груди и сгребаю его в охапку, пресекая его дальнейшие попытки вырваться. Не так резво, милый! Слишком ты субтильный. Случайно попадёшь под руку хозяину - мы вовек не соберём твои косточки, которые разлетятся во все стороны от мощной струи воды. Напор постепенно сходит на нет, видимо, закончилась вода в колодце. Гленн тщетно вертит клапаны: - Похоже, всё. - Но тут же с радостью в голосе добавляет: - Перейдём к следующему гидранту! Выдохнув, я выпускаю Лаки из объятий и тот с высунутым языком несётся к забору. Диксон довольно цокает языком, оценивая масштаб только что обрушившегося на ходячих цунами. Горы трупов с разможжёнными черепами и изуродаванными телами неподвижно лежат на подступах к тюрьме. Небольшая часть выживших ещё не скоро пойдёт на новый приступ забора. Отлично! Простой и эффективный способ устранения назойливых ходунов, браво, Гленн! Азиат, снова спустившись в колодец, ловко орудует инструментами, отсоединяя пожарный рукав, а после Дерил, отряхивая шланг от грязи и песка, наматывает его на руку. Буквально через пару минут оба готовы повторить контратаку на ходячих мертвецов. Но появляется Рик и сообщает, что практически все собрались на Совет. Мужчины покорно оставляют свою игрушку и, перебрасываясь с лидером встревоженными взглядами, плетутся к корпусам. Сегодняшнее собрание будет посвящено далеко не рядовым вопросам, то и дело возникающим по мере обживания тюрьмы. Я удостоверяюсь у Граймса, что могу не присутствовать на Совете и, извинившись, отправляюсь покимарить хотя бы полчаса, а после продолжить истребление ходячих. Проснувшись, резко вскакиваю на кровати, попутно врезаясь макушкой в стальной каркас второго яруса. Долго верчу головой, соображая, где я вообще сейчас нахожусь. Не думаю, что я спала слишком долго - выглядывая через раскрытую дверь, я вижу, как сквозь грязные окна в глубину блока пробивается белесый дневной свет. Значит, я отключилась на пару часов, максимум - часа на три, не больше. Солнце еще не опускается к горизонту, окрашивая землю в оранжевые цвета пожара. Ненавижу спать днём - вечно после непродолжительного сна чувствуешь себя варёным овощем со звенящей пустотой в голове. Во рту пересохло, и я почти с болью сглатываю густые слюни. Расчесав пальцами волосы, я присаживаюсь на кровати и подтягиваю коленки к подбородку, обхватывая ноги руками. Нужно снова идти к забору и усмирять ходячих, но я не желаю сделать и шага прочь из камеры. Некоторое время я сижу в полнейшем одиночестве, глупо пялясь в пространство и не видя перед собой ничего. Но вскоре мое уединение нарушает Рик. Заглянув в камеру, чтобы удостовериться, что я уже проснулась, он шёпотом спрашивает разрешение войти и, немного помявшись у кровати, присаживается рядом со мной. Склонив голову, негласный лидер молчит, прокручивая на безымянном пальце потёртое обручальное кольцо. В лёгком сумраке белое золото наполняет камеру домашним теплом и больше недостижимым, умиротворённым счастьем. Я долго не произношу ни слова, решив, что, быть может, Рику сейчас нужны вовсе не разговоры, а чьё-то молчаливое присутствие, лишь бы не остаться одному. Это приятно, но с другой стороны, чуть покачивающийся и смотрящий в одну точку Граймс меня пугает... В конце концов он прерывает затянувшееся молчание: - Совет закончился. Я холодею, кажется будто температура в помещении понижается на несколько градусов. - Что вы решили? - Дурное предчувствие не покидает меня. Не думаю, что, если бы все было хорошо, Рик стал бы искать отдушину в моём безмолвном участии. Рик скрывает лицо ладонями, шумно вздыхает и начинает массировать брови. На обветренных руках темнеют старые царапины и синюшные следы заживших ранок. - Вряд ли мы отстоим тюрьму... Пока большую часть ходячих удалось увести прочь, но это ненадолго. - Увести? Ходячих у забора больше нет? Но как? - Я не верю своим ушам, то, что говорит Рик, не кажется реальным. - Свиньи. Мы выпустили их, - вздыхает Граймс, а я чуть не всхлипываю от досады - столько мяса пришлось отдать гнилым уродцам, мы могли бы не стеснять себя в еде как минимум неделю, наедаться до отвала, копить силы на предстоящее сражение с мертвецами. Но поздно уже что-то менять, я очень надеюсь, что Рик и остальные знают, что делают. - Вероятно, следующие сутки решат всё. Мы либо даём бой ходячим, либо снимаемся с места - зависит от того, сколько ходячих вернётся обратно и выдержит ли забор... Я послал Сашу и Тайриза разведать Вудбери, возможно, пока не утихнет, придётся какое-то время пожить там... А после... Вернёмся обратно, если будет куда возвращаться. Но мы будем до конца стоять за тюрьму, обещаю, отправим стариков и детей подальше отсюда, сами же... Вместо ответа, хоть какой-нибудь эмоции, которую так ждёт Рик, я отворачиваюсь и начинаю расправлять складки на сером шерстяном одеяле. Наверное, Рик прав. Прав во всем, от начала и до конца. Он сделал все возможное, чтобы отвлечь ходячих от тюрьмы, увести их как можно дальше, укрепить забор, но в то же время... Он говорит, что нужно готовиться к худшему. - Если то, что ты предполалагаешь, правда, и на нас пытаются натравить мертвецов... Крепко же мы насолили кому-то. Я подумал, - начинает Рик, и я поднимаю голову в ожидании продолжения: - Вы с Бобом присоединились к нам позже всех, вы можете уехать, и я не в силах вам это запретить... Не оставайтесь здесь с нами, подвергая себя опасности. Кто бы ни был этим чёртовым ублюдком, это не ваша война. Не твоя. Уезжай, Эмма, собирай вещи и уезжай немедленно. Я всегда забочусь о безопасности людей, и именно сейчас я хочу, чтобы тебе ничего не угрожало. Либо... На горле будто затягивается удавка. Я перебиваю Рика, не давая ему высказаться до конца: - Ты хочешь, чтобы я приняла решение? Граймс едва заметно кивает. Я вытягиваю из-под одеяла подушку и утыкаюсь в неё лицом. Вдыхаю спёртый запах пыли, маленькие торчащие сквозь ткань перья впиваются в кожу. Перед глазами темно - самое то, чтобы подумать. Я чувствую себя отвратительно. С одной стороны, единственное, что я умею делать - это убегать от проблем, я всю жизнь от них пряталась. Здравый инстинкт в первую очередь спасать свою шкуру не раз сохранял мне жизнь. Может, настало время встретиться с неприятностями лицом к лицу? Но с другой стороны, когда мне говорят, что оставаться со всеми может быть опасно, смертельно опасно, почему бы не послушаться? Что может быть проще: уехать, жить в одиночку и попытаться начать всё сначала. Вот только позволит ли мне совесть, зная, что я оставила близких друзей, которых к тому моменту может и не быть уже в живых, спать спокойно? Вряд ли... В какой-то степени эти люди заменили мне семью, мрачная тюрьма стала домом. Они же моя семья, разве так поступают с семьей? Я говорю глухо в подушку, не поднимая лица, чтобы не встретиться глазами с Граймсом: - Ты уже говорил с Бобом об этом? - Да. - Ответ следует практически незамедлительно: - Он остаётся. Мне хочется истерично визжать в подушку, колотить её кулаками, грызть перьевой уголок. Стуки! Чертов мистер Благородство! Реши он иначе, в моей ситуации всё было бы совершенно по-другому, может быть... Нет, нет, нет... Я не смогу. Гори все огнём! В любом случае, мой ответ не зависит от решения Боба. Бросить близких на произвол судьбы - не слишком ли высокая цена за спасение собственной шкуры? Я поворачиваю голову к Рику, не поднимая её со скрученной в валик подушки. Граймс остаётся в той же позе, что и несколько минут назад. Вот только положенные на колени кисти начали мелко подрагивать, да из обгрызенной до крови нижней губы сочится кровь. - Ты ожидаешь, что я отвечу иначе, нежели Боб? Рик встряхивает головой, прогоняя дурные мысли, плечи вздрагивают, и Граймс щетинится, словно сам испугался тому, о чём только что думал. Я неотрывно смотрю на Рика, отца с двумя детьми на руках, всё ещё носящего кольцо на левом безымянном пальце, а не надевшего его на правую руку на манер вдовцов, и думаю, как сильно его подкосили события последних двух лет, и сколько осталось сил держаться... Порывисто отбросив подушку, подсаживаюсь к Рику поближе, обвиваю его руку своими и со вздохом кладу голову на плечо: - Я с вами, нет - с НАМИ, до конца. И не проси меня уехать... Рик накрывает мою ладонь своей и, наклонившись вперёд, задирает голову, глядя в потолок. Наши пальцы переплетаются. Думаю, мне повезло, что однажды я встретилась с Риком Граймсом. - Приехали. - В камеру заглядывает Карл, сообщая отцу о возвращении Тайриза и Саши. Рик срывается и, оставив меня одну, следует за Карлом, меряя широкими шагами жилой блок. Помедлив секунду, за Граймсами выйти на улицу спешу и я и едва успеваю нагнать отца и сына на выходе из здания. Тайриз проворно, насколько ему позволяют собственные крупные габариты, приближается со стороны парковки, куда он уже успел вернуть машину. Саша интенсивно жестикулирует руками, эмоционально объясняя что-то Диксону. На лице девушки застыла тревога, и мне остается только гадать, что вызвало у нее столь бурную реакцию. От забора поднимаются по пыльной дороге в пригорок Карен и Мэгги, ждущие от только что вернувшихся из Вудбери Тая и Саши хороших новостей. Но, судя по хмурым лицам последних, хорошим тут и не пахнет. - Вудбери сгорел, - как ножом режет Тайриз, не успев подойти к нам. Дерил злобно плюет на землю. Сестра Тая кивает в подтверждение слов брата: - Осталось одно пепелище, которое до сих пор дымится. От головешек всё ещё исходит жар. Такое ощущение, что пожар совсем свежий - пару дней, от силы неделя. - она вытирает блестящее от пота лицо рукавом легкой рубашки и поправляет растрепавшийся пышный хвостик. В горле комом застревает страх, да такой, что ни проглотить, ни сплюнуть, остаётся судорожно вырывать драгоценные глотки воздуха. Я понятия не имею, что за местом был Вудбери, но тот факт, что он очень вовремя исчезает с лица земли, говорит о многом. Ощущение, будто ловушка захлопывается... С этого момента нам больше некуда отступать. И кажется, не я одна это почувствовала. - Саша, ты же была пожарным и немало знаешь об этом, скажи, Вудбери мог сгореть сам по себе? - вклинивается с вопросом Карен. В глазах читается только одно: скажи, что это так и есть... Саша склоняет голову, боясь поднять глаза на обступивших её встревоженных членов семьи. Боясь убить в них последние капли веры, что всё закончится хорошо. - Город же был обесточен... И самовозгорание вряд ли возможно, несмотря на засушливую погоду. И если там кто-то жил и случайно устроил пожар... Я и в правду не знаю. - От пепелища пахло бензином и ещё какой-то химией. Странный кислый запах, - заканчивает за сестру Тайриз, а мне кажется, будто он последние гвозди в крышку гроба заколачивает. Рик со свойственной ему невозмутимостью задумчиво скребёт ногтями трёхдневную щетину на лице и глядит поверх голов присутствующих, выстраивая в голове варианты дальнейшего развития событий. - Нам нужно вооружиться, - наконец заключает он и, отведя меня под локоть в сторону и словно ненароком обмолвившись, шепчет: - Собирай вещи, но по-тихому, не наводя панику. Остальным объявим, что уезжаем, вечером. Тогда может понадобиться твоя помощь в общих сборах. Внутри что-то сжимается. Если еще полчаса назад перспектива оставить тюрьму казалась мне крайне туманной, то сейчас она вырисовывается передо мной с пугающей чёткостью. Кивком одобряю его идею - будет неплохо, если вечером, когда я буду собирать необходимые для всей группы вещи, не стану задумываться о своих. В конце концов, я та ещё барахольщица... - Успеешь к вечеру? - Да, успею. - Смотрю, как Рик удаляется вместе в Диксоном и Тайризом в административный блок за оружием, обхватываю плечи руками и шепотом добавляю: - Знал бы ты, как мне сейчас страшно. В камере с немыслимой скоростью набиваю рюкзак одеждой, кофты и футболки трамбую тугими комьями, заворачивая в них теплые носки и бельё, на дно рюкзака отправляю запасные джинсы. Собираю мелкие предметы в отдельный пакет, чтобы в случае необходимости не искать их среди кучи упакованной одежды. Долго сомневаюсь в правильности решения, но всё же аккуратно сворачиваю плед с рыжими котятами, который принадлежал сестре, и кладу его к остальным собранным вещам. Я не могу так просто расстаться с ним, пусть он и напоминает о той, кого теперь не вернуть. Выскальзываю из своего жилища словно мышка, по блоку иду, тенью прижимаясь к стене и надеясь, что никто не попадётся на моём пути. Объяснять кому-либо причину, по которой я волоку на выход вещи, мне бы сейчас не хотелось. Да и не умею я это делать, лучше предоставлю такую возможность Рику. У него красноречие и дар убеждения развиты в разы лучше, чем у меня. Мне не под силу рассказать людям, в какой мы теперь опасности, не напугав при этом их до смерти. Потому что я сама боюсь... На парковке от жары плавится асфальт, хоть яичницу жарь. Если надавить на него посильнее кроссовком, останется весьма заметный отпечаток ноги. Скоро дорога и вовсе превратится в везкое, непрятное на вид желе. Обожжённая солнцем трава желтеет и становится жухлой на глазах, еще вчера территория тюрьмы утопала в сочном изумрудном цвете, а сегодня вдруг стала рябой. За забором покачиваются мертвяки. Вот уж кому наплевать на погоду. Расправив могучие крылья, совсем низко в небе кружит орёл. Его протяжный крик навевает тоску на и без того нерадостный пейзаж. Повозившись с замком багажника, располагаю принесённые вещи внутри своего родного старенького джипа "Чероки". Я не подходила к нему с тех самых пор, как попала в тюрьму зимой, и, откровенно говоря, предпочла бы не видеть эту машину ещё столько же - здесь, на заднем сиденье, я в последний раз видела Софи живой. Впрочем, мертвой я её вообще не видела... Ключи от машины находятся чрезвычайно быстро висящими справа от руля в замке зажигания. Поправляю зеркало заднего вида и случайно направляю его на пустующее заднее кресло. Я чувствую, как сердце сжимается тоской, поэтому отворачиваюсь, вцепившись руками в баранку руля. Как говорила Мишонн, нужно отпустить прошлое. Где сейчас моя соседка? Как она узнает, вернувшись в тюрьму и не найдя здесь никого, куда семья отправилась, спасая свои жизни, на какую трассу мы выехали, чтобы начать свой путь? Не знаю, но искренне надеюсь, что встречусь с Мишонн ещё не раз. Это как теория вероятности, насколько мизерны шансы двух людей пересечься вновь в наводненном нежитью мире... На кухне я заполняю две пластиковые бутылки кипяченой водой и, вернувшись в свою камеру, бегло осматриваю её, дабы убедиться, что не забыла ничего чрезвычайно важного. В камере остались лишь вещи Мишонн и ненужная мелочь, которую у меня нет ни малейшего желания брать с собой. Зимнюю одежду так и бросаю в углу камеры, возможно, она мне больше не понадобится, а если и понадобится - найти новую куртку не так уж сложно. Уходя прочь, я в нерешительности застываю в дверях и закрываю глаза, опираясь ладонью на металлический косяк. Я не могу просто так уйти. Разворачиваюсь на пятках и налетев плечом на стойку двухярусной кровати, вытряхаю из наволочки подушку и запихиваю туда вещи соседки. Прихватываю с тумбочки, стоящей у кровати, и любимую Мишонн разноцветную фигурку кошки. Надеюсь, я делаю это не зря. - Так значит, Рик говорил правду... Подошедший бесшумно Диксон застаёт меня врасплох в тот момент, когда я рьяно запихиваю бутылку воды в сетчатый карман, расположенный на спинке переднего сиденья. Вторая бутылка ждёт, когда наконец отправится в бардачок. - Правду о чём? - Справившись с водой, я почему-то не спешу поднимать глаза на охотника и с особым пристрастием начинаю рассматривать свои короткие и грязные ногти. - Что ты уедешь. Он сказал это на Совете. Ты и Боб, но тот остаётся... - Странно, про то, что я уеду, Диксон в курсе, а вот в планы Граймса насчет возможной спешной эвакуации охотник не посвящён. Вместо того, чтобы крикнуть, что Дерил неправильно всё понял, что я остаюсь со всеми, потому что не смогу бросить ни его, ни Рика, ни Бэт, ни остальных, что буду до конца отстаивать тюрьму, но почему-то молчу. Поднимаюсь с заднего кресла и, обойдя машину всё ещё с опущенными глазами, залажу на водительское место. Последовавший за мной по пятам Диксон рукой блокирует дверцу в тот момент, когда я собираюсь её захлопнуть. - Ты не справишься одна, просто не выживешь. Пара недель и... либо ходячие, либо другие выжившие... - Ох, правда? И как же, по-твоему, я справлялась до того, как попала сюда? - Вопрос остаётся без ответа. Сама себя я могу критиковать сколь угодно, но когда другие люди указывают на мои недостатки, я начинаю жутко беситься. Поэтому поворачиваюсь к Диксону всем корпусом и с вызовом смотрю на него снизу вверх. Тот едва заметно кивает, когда бормочет, то снимая с плеча арбалет, то взваливая его обратно. - Ты слабая, - бросает он и добавляет: - Помнишь, ты как-то говорила, что мы можем уйти вдвоём? Так вот, я еду с тобой. Конечно, я помню этот разговор, Дерил тогда еще язвительно сказал, что наделает мне детей, а потом чуть ли не прямым текстом назвал меня дурочкой. Как такое можно забыть? Сейчас не самая подходящая ситуация для выяснений, как Диксон ко мне относится, поэтому я, осторожно ступая по тонкому льду, возражаю: - Ты не можешь уехать, Рик нуждается в тебе, назревает нечто нехорошее, ты нужен ему как никогда. Ты нужен всем. Граймс, Мишонн и ты, вы втроём обеспечиваете основную безопасность группы, Мишонн уехала сегодня. Не хватало теперь оставить Рика одного. - Он поймёт... - Дерил тяжело вздыхает. Я вижу, как нелегко даётся ему это решение. Он сильно хмурится, еще раз по-хорошему обдумывая, правильно ли поступает. Я не понимаю, как человек, никогда не рвавшийся в лидеры и не принимавший никаких важных решений, не посоветовавшись с Риком, теперь рубит с плеча. Дерил прекрасно знает, какова будет цена его ухода из группы и тем не менее выбирает... Меня? Что ж, играть спектакль - так до конца. Знаю, это крайне эгоистично, но я хочу убедиться в том, что Диксон говорит серьёзно. - Нет, Дерил, ты должен быть со всеми. Я успеваю только взвизгнуть от неожиданности, когда охотник стягивает меня с сиденья и ставит за землю рядом с собой, сильно сжимая мои плечи. - Хорошо... Если тебе так приспичило смотаться, как только запахло жареным, ты сможешь немного подождать? Всего несколько дней, пока мы с Риком не разберёмся с ходячими или маньяками-психопатами, побудь здесь. Или давай ты будешь ждать в условленном месте, заранее договоримся, где именно. Эмма, я серьёзно. - Дерил хватает мою ладонь обоими руками и сильно стискивает её. Его руки при этом едва заметно трясутся. Ох... Я услышала, но то ли, что хотела? Неважно, пора прекращать душевные терзания охотника. Моя рука плавно выскальзывает из его напряжённо сжатых рук, и я отхожу от него, чтобы в случае чего не получить от Дерила по шее, и вворачиваю финальную фразочку этого странного разговора: - Ммм, мило, а маленькие Диксоны будут? Лицо Дерила смешно вытягивается, он жадно хватает воздух ртом, точно съел слишком много острого соуса, в выпученных глазах обида перемешивается с его стандартным недовольством. Я закусываю щёку, чтобы не засмеяться. Тогда Диксон меня точно убьёт, если в ответ на его откровенные признания я начну громко ржать. Но по крайней мере его вчерашнее свинство теперь отмщено. - Так ты всё это время издевалась надо мной, Уотсон! Ты и не собиралась никуда ехать, мелкая сучка! Вместо того, чтобы спасаться бегством, сбивчиво рассказываю Дерилу о нашем договоре с Риком и возможном ближайщем отъезде большей части группы. При этом злющий на меня Дерил не придпринимает отчаянных попыток отомстить мне, поэтому предлагаю ему, указав на бензовоз, заняться заправкой автомобилей. Иначе позже может быть некогда. Почти два часа мы молча и слаженно работаем. Взобравшись на цистерну, я отпускаю приделанное на веревке ведро в раскрытый люк и зачерпываю бензин. А после, стараясь не расплескивать, аккуратно отдаю полное ведро Диксону, ждущему внизу. Тот с помощью до смешного ярко-красной воронки заполняет баки машин и мотоцикла. Весь бензин из цистерны не израсходовать, но по крайней мере в случае отступления ни одна из машин, случайно обсохнув, не заглохнет в самый неподходящий момент. Когда Диксон помогает мне спрыгнуть с подножки бензовоза, поддерживая под руку, он внезапно спрашивает: - Ты случайно не помнишь, когда Бэт упала с лестницы, у неё шла кровь? Сильно? Я морщусь, вспоминая жуткий вывих девушки и опухшие красные ссадины. - Она разбила локоть, но не сказать, чтобы он сильно кровил. Скорее, кровь сочилась как из пропитавшейся губки. А что? Дерил долго молчит, и лишь когда мы возвращаемся со стоянки к болку С, говорит мне, что видел в тот день на лестнице приличные лужи крови. И, оставив меня наедине с только что услышанным, отправляется к Гленну с Мэгги, складывающим в высокий пластиковый ящик на колесиках оружие: винтовки и автоматы... Оставшийся день проходит в суете. Мы укрепляем забор старой мебелью и досками, орагизованно собираем вещи, складываем припасы еды и оружия. В итоге получается, что в каждой машине оказываются предметы первой необходимости, минимум перевязочных средств на всякий случай и запасы консервов и воды, которых хватит не больше чем на сутки. Огнестрельное оружие получают далеко не все, а лишь те, кто умеет им пользоваться. Я, естественно, в это число не вхожу. А когда Рик наконец объявляет о возможном отъезде и раздает карты с отмеченным местом сбора в случае чего, на лицах людей я вижу одно и то же. Смятение, сковывающий параличом страх... Опустошение. *** Ночью чувствую себя по-крайней мере странно. Усталость свинцом наливается в каждом мускуле, голова едва работает, но глупая бессоница не даёт ни на секунду сомкнуть глаз. Я так и лежу, комкая тощую подушку и пялясь в тюремное окно на чернильное беззвёздное небо, и думаю о сегодняшнем дне. В груди яростно сражаются скорпионы. Я знаю, что осталась не зря, но... Что я буду делать, если начнётся? Если ходячие вернутся, приманенные к самым воротам тюрьмы, если кто-нибудь перестреляет нас по одному, когда этого никто не будет ожидать? Что я буду делать? Ответ: ничего. Как человек, отчетливо видящий свою смерть, заворожённо вглядывается в её бездну, так же и я замру и не смогу ни сделать шаг навстречу, ни попятиться назад. Я буду бездействовать, и от этого осознания мне становится страшно. Внутри клокочет тревога, шёпот рваного дыхания отражается от стен и сползает вниз, на пол, мерзким плотным желе. Суетливым движением откидываю одеяло и, едва найдя носки и надев их, засовываю ступни в жёсткие кроссовки. Сколько раз я проделывала путь из собственной, ставшей такой уютной и родной камеры, по лестнице к выходу из блока и обратно. Не перечесть. Зато можно сосчитать ступеньки, свои шаги. Почему-то именно сейчас это кажется мне невообразимо важным. Семнадцать вечно ходящих ходуном ступенек, двадцать шесть мелких шагов. Вот и всё. За всё время тысячи ступенек и шагов. Будет ли их ещё столько же? Температура воздуха каждую ночь резко падает, как в пустыне - пекло днём сменяется собачьим холодом ночью. Таким, что иногда можно заметить, как изо рта валит пар. Привычно серая тюрьма в темноте подсвечивается густым синим цветом. Я непонимающе бреду, шаркая ногами, прочь со внутреннего двора, спускаюсь по дороге к забору. За оградой чернеют неверные силуэты тощих ходячих, слышится их приглушённое шипение, как будто кошка недовольна, что её дернули за хвост. Неужели эти твари и впрямь сживут нас с места? Медленно обхожу, идя по буферу, весь периметр забора и возвращаюсь обратно к главным воротам, откуда начала. Я поднимаю голову, глядя на гриб смотровой вышки - кто-то должен нести караул. Надеюсь, ему, как и мне сейчас, не помешает компания. Цепляюсь руками за ступенки крутой лестницы, когда поднимаюсь наверх, и вижу сидящим на скрипучем стуле, упирающимся локтями в перила - кто бы мог подумать! - Диксона. Ну естественно!.. Судьба сталкивает нас сегодня слишком часто. - Эй, - я окликиваю охотника и, обхватив плечи руками, приближаюсь к нему. - Уотсон? Что ты здесь делаешь? - Не ожидавший, что его уединение посмеет кто-нибудь нарушить, Дерил резко поворачивается в мою сторону. Проржавевший металлический стул нестерпимо громко скрипит, и я с силой стискиваю зубы и морщусь в надежде, что так этот звук станет тише. - Мне не спится. - Я опираюсь прямыми напряжёнными руками на перила и обхватываю их пальцами, немного подаваясь вперёд и оглядывая представшую передо мной территорию за забором. Пара ходячих, кажется будто целенаправленно, с рычанием кидается на проволочную сетку: - Все спокойно, да? Диксон кивает, в задумчивости поднеся пальцы к губам. - Не против, если я составлю тебе компанию? В ответ - тишина, и я решаю, что она служит согласием. Подтаскиваю хромую табуретку и ставлю её рядом со стулом Диксона. Я сижу с ним плечом к плечу, подставив локти на перила и подперев голову рукой. Глядя вдаль и думая каждый о своём, мы молчим, лишь Дерил зевает и время от времени клюет носом и, прогоняя дрёму, судорожно вздрагивает. - Поспи немного, - предлагаю я, когда Диксон, в очередной раз дергаясь, чуть не валится со стула. - Нет. - Поспи. - Я настаиваю более требовательно. - Будет хуже, если ты вырубишься в самый неподходящий момент. Я подежурю вместо тебя. - Ладно, но если что... Я перебиваю Дерила, подталкивая Диксона к стеклянной "рубке": - Знаю, знаю - сразу звать тебя. Я поняла, иди давай. Ещё немного посомневавшись, Дерил всё же поднимается и, неуверенно оглялываясь на меня, заходит в комнатушку. Я провожаю его взглядом. Приставив арбалет к стене, он раскатывает рулон тощего матраса и, немного повозившись, ложится в скрюченной позе и подкладывает согнутую руку под голову вместо подушки. В темноте отблескивают его глаза, когда он немигающе смотрит на меня. - Спи давай. - Я отворачиваюсь от Диксона, чтобы не смушать его, и возвращаюсь взглядом к ходунам за забором. Очень скоро дыхание Диксона выравнивется, становясь глубоким и спокойным, и он засыпает, посапывая и иногда что-то бормоча во сне. Забавный Дерил... Очень скоро мои глаза слипаются, и на самом краю сознания я, проваливаясь сон, корю себя за собственную слабость и за то, как сейчас подставляю всю семью и Диксона. Я просыпаюсь, когда мой сон мечом рассекает мощный яркий свет. Проклиная себя, продираю заспанные слипшиеся глаза и оглядываюсь по сторонам. И чуть не падаю на пол от неожиданности. Светлое круглое пятно фонарика неумеренно подскакивает при каждом шаге идущей по буферу фигуры. Что, чёрт возьми, я проспала? Соскакиваю с табуретки и на цыпочках, чтобы не производить шума, способного спугнуть ночного гуляющего, приближаюсь к Диксону и трясу его за плечо: - Дерил, проснись. - Охотник резко дёргается, и я прокладываю указательный палец ко рту, чтобы он не шумел. Когда расфокусированный взгляд мужчины выхватывает из темноты моё лицо, он заметно успокаивается. - Там кто-то есть. Только тихо, - киваю я головой в сторону забора. Пока Диксон поднимается и тянется за арбалетом, я возвращаюсь обратно к своему месту наблюдения и обнаруживаю, что круг от фонарика застыл на одном месте, и туда уже немедленно тянутся ходячие. Бляяя... Это тот, кто их приманивает. Только глянув через моё плечо, Диксон шёпотом матерится и бросается к лестнице, спускаясь вниз. Я стараюсь от него не отставать. - Эй ты, а ну стоять! - орёт Дерил силуэту с фонариком, когда я спрыгиваю с последней ступеньки, а тень, уронив фонарик, бросается наутёк. Диксон рвётся следом, огромными шагами сокращая расстояние между ним и прикормщиком ходячих. Я на ходу достаю нож и бегу за Дерилом. Добежав до брошенного фонарика, я поднимаю его и оглядываю перемазанный кровью забор, за которым жадно корчатся ходячие. На траве валяется дохлая крыса. Дерьмово, дерьмово, дерьмово... - Стоять, иначе застрелю! Фигура сворачивает вправо по изогнутому туннелю буфера, и я на автомате подмечаю про себя, что она крохотного роста. Что? Это... ребёнок? - Дерил, это ребёнок! - ору я, пока Диксон не успел пустить стрелу в детское тельце. - Это ребёнок, слышишь? Не стреляй! Дерил оборачивается, оглядываясь на меня, а затем ускоряется пуще прежнего и, сократив расстояние до беглеца, вытягивает руки и сгребает молотящую ногами фигурку в железные объятия. Когда я добегаю до них, девочка перестаёт сопротивляться и, вырвавшись из лап охотника и не сдерживая слёз, потирает пережатые Диксоном руки. - Роуз? - Нахера ты это делаешь, а? Ответь мне нахера? - Дерил сильно трясёт девочку за плечо. - Совсем уже спятила... Ты всех нас чуть не угробила! - Дерил, отстань от неё, - рявкаю я на охотника, отвожу девочку в сторону и опускаюсь на коленки перед ней. - Роуз, тихо, только не плачь... - В ответ девочка как назло начинает рыдать навзрыд. - Роуз, почему ты кормила ходячих, просто ответь мне. Я обещаю, мы не будем тебя обижать. Девочке требуется некоторое время, чтобы придти в себя и немного успокоится, я обнимаю её, прижимая к себе и успокоительно поглаживая по спине. Дерил ножом протыкает головы первым попавшим под горячую руку ходячим. - Он... Он... - всхлипывает мне в плечо Роуз. - Он сказал, что... Если бы мистер Граймс не убил мою маму, когда она ожила, мы бы... заботились о ней, потому что это правильно. Она бы долго ещё была со мной. Еще... Еще он сказал, что у всех них, - в этот момент девочка кивает на ходячих за забором, - были дети, они все были чьими-то родителями. И что их дети хотели бы, чтобы об их мамах и папах кто-то беспокоился... Кормил... И ухаживал, Эмма... - Роуз, милая, кто тебе это сказал? Роуз шмыгает носом, вытирая его рукавом кофты: - Тот мистер, которого сначала выгнал мистер Граймс, а потом он вернулся... У меня леденеет внутри. Мы с Диксоном перекидываемся многозначительными взглядами и почти одновременно выдыхаем знакомое имя: - Джед. Он в тюрьме! *** - Чёрт бы побрал этого сукиного сына! - рявкает Диксон Рику, когда они, сбитые с ног поисками Джеда, случайно пересекаются в блоке С. - Мы сотни раз за это утро проверили каждый угол, каждую камеру. Я лично слазил в каждую щель, этой крысы нигде нет! Я нервно передёргиваю плечами. Уже вторую ночь подряд приходится по тревоге поднимать людей и на грани нервного срыва заниматься жизненно важными делами, от которых зависит всё существование группы. Я устала ворочать груды мебели и мусора в поисках гнезда этого чертового Джеда, в котором он удачно обустроился, не попадаясь на глаза никому из жителей тюрьмы. Но он как сквозь землю провалился... - Вы не видели папу? - с беспокойством спрашивает Мэгги, то ли обращаясь к Рику,то ли ко всем одновременно. - Я его с утра найти не могу. Диксон лишь отмахивается от дочери Хершеля: - Мэгги, посмотри в библиотеке, он скорее всего там, и все с ним в поря... Грохот, точно от взрыва, сотрясает блок, с потолка осыпается белая штукатурка, пол уходит из-под ног. В ушах сводящий с ума, разрывающий мозг писк... А потом тишина...