Children of the sorrowful World

Мир сужается до тонкой полоски мутного, словно прошедшего сквозь толщу воды света. Как на старой кинопленке - кусочек картинки и обрамляющие ее широкие черные поля. Окружающая обстановка угадывается мною лишь по размытым очертаниям предметов и мельтешащим впереди чьим-то призрачным силуэтам. Виски взрываются от пульсирующего бешеного тока крови, конечности слабеют от нервных потряхиваний. Я неуверенно плетусь на выход. Оглушенная, жадно хватающая открытым ртом воздух. Словно выброшенная на берег умирать рыба. Моргаю, и в голове то включается в замедленном режиме, то выключается свет. Ноги подволакиваются, цепляясь друг за дружку, и я шатаюсь как пьяная, делая несколько шагов вперед и обязательно при этом успевая отступить назад. Когда глаза наконец привыкают к дневному свету, первым, что я замечаю, выскочив вр двор, становится немигающее черное дуло танка, направленное на жилые блоки, еще дымящееся от недавнего выстрела. Люди, машины. Много людей и машин по ту сторону забора. Затем зрение выхватывает высокую фигуру бледного человека с черной повязкой, скрывающей, очевидно, отсутствуюший глаз. Я никогда не встречала этого человека раньше, но лишь один его вид внушает страх, говорит: беги. Что-то жуткое таится в неторопливых до времени движениях и спокойной мелодичной речи, когда он тихо беседует сквозь решетки забора с Риком. С тем же спокойствием он давно вынес нам всем приговор. На подкорках выцарапывается лишь одно имя, от которого волосы становятся дыбом. Губернатор. Лишь спустя миг я осознаю всю безысходность ситуации: перед Губернатором на коленях под дулом направленных приспешниками психа пистолетов стоят Мишонн и старик Хершель. Я в ужасе прикрываю рот ладонью, но кажется все равно громко всхлипываю. И ошибаюсь: это рыдает Мэгги, цепляясь тонкими пальцами за решетку забора и неотрывно глядя на беспомощного отца. Гленн обнимает сотрясаемые рыданиями плечи своей жены. Все гораздо хуже, чем могло быть. И самое паршивое, ситуация стремительно выходит из-под контроля, потому как я замечаю в шайке одноглазого Губернатора предателя Джеда и... Диксонову подружку, плохо понимающую, во что она вляпалась. - Вывози отсюда людей. И поживее, - вполголоса шепчет Дерил, провожая внимательным взглядом спускающегося к внешнему забору с поднятыми в знак примирения руками и готового к переговорам Рика. Я киваю и, в последний раз оглянувшись на плененных Хершеля и Мишонн, тороплюсь обратно к жилому блоку. С ними все будет хорошо, Рик найдет нужные слова, чтобы договориться и мирно разойтись с Губернатором. Попытка самообмана выходит до смешного жалкой. - Эмма, что происходит? Почему все бегут? - обеспокоенно спрашивает у меня Бэт, когда я встречаю ее у входа в блок С. В руках у нее детская автомобильная люлька с пристегнутой ремешками Джудит внутри, на плече болтается пухлый рюкзак, под завязку набитый детской одеждой. - Ответь мне, что происходит?! - Тонкий голосок Бэт почти срывается на крик, когда я спешно забираю у нее люльку с малышкой и тяну ее саму к припаркованным машинам. - Нужно уехать. На время, пока здесь не стихнет, может, на несколько часов, а может, на день. - Нет времени на пространные объяснения. - А как же Мэгги? Папа? Я никуда без них не поеду. Я остаюсь! - Бэт как вкопанная замирает у дверцы машины, когда я закрепляю люльку на заднем сидении своего джипа. Надеюсь, этот старичок нас не подведет. К школьному автобусу уже семенят старики из Вудбери под присмотром Саши, которая помогает забраться в автобус самым немощным, поддерживая их под локти. Старый электрик Чак уже сидит на водительском кресле и с тревогой наблюдает в зеркала за спешной эвакуацией. Все идет совершенно не по плану. Где-то в другом мире, когда толпы ходячих грозятся повалить забор, мы без лишней суеты грузимся в машины и покидаем обжитое место. Со мной едут Карен и Ной, причем Карен должна сидеть за рулем. Бэт - с Бобом, своим отцом и Сашей на хендае, в середине колонны, где не так опасно, как впереди или же в хвосте. А что сейчас?.. - Бэт, они тоже поедут. Обязательно. Только в другой машине и немного попозже, правда. А сейчас твоя основная задача вместе с Джу оказаться в безопасном месте. Ты же помнишь, где мы условились дожидаться друг друга? - спрашиваю я у Бэт, нарушая почти зловещую тишину, что зависла в воздухе над тюрьмой. Но где там! Девушка несется прочь по парковке - только хвостик светлых волос раскачивается в такт ее суетливым шагам - и скрывается за углом здания. Я не успеваю подумать о том, что мне предпринять дальше и каким способом вернуть беглянку, как раздается пронзительный женский крик, одиночный выстрел, а после - залп из всех орудий противника разом. Стены блока D заходили ходуном от взрыва танкового заряда. В ответ на нестерпимый шум Джудит начинает плакать. Животный страх сковывает нутро: то, чего я так боялась, неотвратимо наступило. Ноги врастают в землю, и из головы напрочь вылетает порядок моих дальнейших действий. Что я должна сделать? Вернуть Бэт или же остаться с Джудит, увезти ее как можно дальше от происходящего сейчас кошмара? Или отдать малышку на попечение Саши, а самой броситься в эпицентр заварушки, без оружия, с одним лишь ножом за поясом? Буквально спустя миг я замечаю Карла, уверенно ведущего за руку заливающуюся слезами Бэт обратно. Шляпа шерифа сдвинута на самые глаза младшего Граймса, свободной рукой он зажал полицейский винчестер. Для четырнадцатилетнего мальчишки, шагаюшего под градом вражеских пуль, он выглядит чересчур спокойным. Похоже, семейная стальная выдержка играет в этом немаловажную роль. - Отцу не удалось договориться, они открыли по нам огонь, - сообщает он, когда равняется со мной и помогает рыдающей Бэт забраться на переднее пассажирское сиденье. Девушка тут же прячет лицо в раскрытых ладонях и сильно сжимается, сгорбив спину и опустив голову. - Что... - Хершель. Бэт всё видела. - Карл перебивает меня, предупредив мой явно неуместный вопрос. Он старается говорить громче грохочущих выстрелов, но, тем не менее, немного отходит в мою сторону, чтобы не напоминать Бэт о случившемся. - Нужно ехать, пока выстрелы не привлекли ходячих. Я киваю и пугаюсь самой себя, с каким хладнокровным спокойствием я воспринимаю страшную новость о старике, милом добром Хершеле, будто я уже заранее знала о том, что произойдет. В тот самый момент, когда увидела его и Мишонн, стоящих на коленях, я уже мысленно похоронила их. И это очень страшно. - Пора, - кричит высунувшаяся из автобуса Саша, стоя на последней ступеньке и держась за поручень. С дурными мыслями сажусь за руль и оглядываюсь в зеркало заднего вида, как Карл устраивается сзади рядом с Джудит. Я должна вывезти их отсюда целыми и невредимыми. В ответ на мои мысли Бэт громко шмыгает носом и безучастно откидывается на сидении, смотря в одну точку немигающим взглядом. Впереди, под стоящим на отшибе доджем мелькает темная тень и скрывается за колесом автомобиля. Я встревоженно выдыхаю, это Лаки. Испугавшись выстрелов и взрывов, он, поддавшись самому верному из животных инстинктов, поспешил спрятаться, забиться туда, где, по его мнению, безопасней всего. Вот только пес ошибся, единственный способ спастись - оказаться сейчас как можно дальше от происходящего здесь кошмара. Не успев подумать, я распахиваю дверь машины и несусь к доджу, пересекая совершенно открытую парковку: вряд ли я смогу спокойно спать, зная, что видела, но все равно оставила собаку на верную смерть. Если не от точного выстрела одного из прихвостней Губернатора, то от зубов ходячих, которых совсем скоро здесь станет слишком много. Как по иронии, в ответ на мои мысли звучит автоматоматная очередь, и вражеские пули у самых ног шаркают по асфальту и отскакивают, рассыпаясь по сторонам, от твердого дорожного покрытия. Я прикрываю голову руками и, согнувшись и подтянув плечи, резко меняю направление бега. Говорят, в подвижную мишень попасть в разы тяжелее, поэтому оставшийся путь до пса я преодолеваю петляя и кидаясь из стороны в сторону. Если, конечно, стреляли целенаправленно по мне, а не наобум... - Малыш, я с тобой! - Перед машиной плашмя падаю на живот и всматриваюсь в полумрак. После яркого дневного света единственное, что я могу различить, это блестящие глаза Лаки. Тяну руку к далеко забившемуся от страха псу. - Скоро все закончится, милый, только иди сюда... Пожалуйста. Пальцы нащупывают лапу, и я рывками тащу собаку на себя, перехватываю его за ошейник, когда Лаки оказывается в зоне моей досягаемости. - Ну же, милый!.. - Пес скулит и упирается всеми четырьмя конечностями, когти мерзко скрежещут по асфальту. Звук - будто мелом черкают по школьной доске, отвратительный, сводящий челюсть. Мне не объяснить ему, что я пытаюсь спасти его жизнь. Наконец я извлекаю Лаки из-под машины и, подхватив его на руки, бегом возвращаюсь, отмечая про себя, что несмотря на субтильный внешний вид, пес достаточно тяжелый, и мне стоят немалых усилий эти покатушки. Когда это ты успел так отъесться? - Карл, - ору я на ходу, - открой дверь! Мальчишка проворно выскакивает из машины, распахивая передо мной дверцу, чтобы я с разбега закинула Лаки на пол между передними и задними сиденьями. Очутившись в салоне, он испуганно жмется головой к резиновому коврику для ног и тихо стонет. Плаксивый собачий скулеж до боли похрож на всхлипы зарёванного ребенка. Резко захлопываю дверцу, пресекая все пути к отступлению на тот случай, если пес решит улизнуть. Так-то лучше! Довольно отряхиваю ладони - после такого Диксон точно будет мне должен. - Они пошли на приступ! - Я слышу знакомый голос Кэрол и поворачиваю голову в поисках его обладательницы. Женщина, укрывшись за огромным противопожарным ящиком с песком, прицельно отстреливает нападающих из винтовки. Прикрываемая огнем Кэрол к автобусу спешит Роуз, пригибаясь к земле, и скрывается в нем, пропущенная на входе Сашей. - Нам не выехать через главные ворота - просто не выпустят, - бормочет Карл, обеспокоенно оглядываясь по сторонам. Черт, черт, черт! Это не может быть финишем, должны же быть обходные пути, и я не собираюсь сдаваться, угодив в мышеловку, любезно устроенную Губернатором. Стена корпуса, крутой склон с другой стороны и непрерывный огонь сводят возможность выбраться к нулю. Но ведь должен обязательно быть выход. - Должен быть выход, - вторю я своим мыслям и обращаюсь к Карлу. - Так ведь? - Если только по объездной дороге. - Младший Граймс кивает в сторону леса, и до меня доходит, о чем он говорит. Грунтовая дорога, которой и во времена использования тюрьмы по ее непосредственному назначению, вероятно, практически не пользовались, а теперь и вовсе отданная в распоряжение наступающей природе, петляя, все же выводит к асфальту. А дальше... До условленного места сбора, лично мной отмеченного на картах, которые я еще вчера разложила по каждой машине, жирным крестом, рукой подать. Выезд на федеральное шоссе I-85 - именно там точка общего сбора: - Но... С парковки нам тоже не выехать. Внутри обрывается невидимая натянутая нить. Неловко прислоняюсь лбом к крыше машины и, склонив голову, заглядываю сквозь стекло в салон. Взгляд сидящей в люльке Джудит встречается с моим, и у меня холодок пробегает по коже. Если дело дойдет до расправы с нами, не думаю, что Губернатор пощадит женщин и детей. Дочь своего заклятого врага - тем более. - Бензовоз! - кричит Саша, приложив ладони ко рту, словно рупор. - Если отогнать его, то можно сломать забор и попытаться выехать по пустырю. Эмма, помоги! С секунду непонимающе таращусь на Сашу, и лишь потом до меня доходит, чего она хочет добиться. Тягач с цистерной преграждает единственный возможный выход из западни - по склону до внешних заборов не более двухсот метров. Остается надеяться, что их решетки не столь прочные, как кажутся на первый взгляд. - Бэт, Карл, ни шагу из машины, пока я не вернусь, ясно? - Я обращаюсь больше к мальчику, так как Бэт совершенно не реагирует на мои слова, оставаясь все в одной и той же позе. Карл, не прекословя, кивает, чем вызывает немалое мое удивление. За все время, что мы живем бок о бок, мы с ним не то, что слаженно не работали вместе, даже более-менее близко не общались. Если нам посчастливиться выбраться живыми, нужно будет обязательно восполнить пробел в отношениях, в конце концов Карл - неплохой парень, так напоминающий характером своего отца. Ступенька, ведущая в кабину бензовоза, оказывается слишком высокой, чтобы с разбега заскочить внутрь, и я цепляюсь за ручку двери и неуклюже подтягиваюсь, поднимая ноги от земли и кульком вваливаясь на водительское место. И тут же оказываюсь окруженная бесчисленным множеством лампочек, незнакомых мне кнопок и рычажков. Изнутри тягач выглядит гораздо сложнее, чем снаружи. Пальцы хватают пустоту, когда я тянусь к замку зажигания, чтобы повернуть ключ. Его нет, но не привыкать. Хватаю воздух еще раз. Удушающая паника сковывает горло, драгоценные секунды тают на глазах. Когда это всё было просто? Суетливо оглядываюсь по сторонам и инстинктивно откидываю солнцезащитный козырек. Обычно в кино ключи от машины прячут именно там, и перезвон ключей плюхается прямо на колени. Я облегченно тяну носом воздух, выравнивая учащенное дыхание. Хорошо, что у гнавшего бензовоз Тайриза фантазия ограничилась затертым клише из фильмов. Пробужденный от спячки автомобиль, взревев, заставляет поработать всех припрятанных у него под капотом лошадок. Густой темный дым валит из выхлопной трубы, выведенной ненамного выше уровня крыши, и, стелясь, прижимается к земле. Мотор сыто постукивает в степенном ожидании. Механическая коробка передач и раньше вгоняла меня в беспростветную тоску, сейчас же, обнаружив три педали вместо двух, я готова биться головой о баранку руля. Только со второй попытки мне удается переключить передачи, не сбросив при этом сцепления, и сдвинуть неповоротливую махину с места. Тягач просто огромный, и я абсолютно не чувствую его габариты, поэтому цепляю по касательной стоящие на пути легковушки. Нужно угнать бензовоз с парковки, чтобы дать возможность для маневра не менее габаритному автобусу. Сетчатый забор сминается, словно бумага, и я оказываюсь под беспощадным огнем. Пара пуль врезается в лобовое стекло, оставляя сквозные дыры и расходящуюся от них сеть трещин. Какие ощущения возникают у человека, сидящего на бочке с порохом и ясно осознающего, что он не контролирует подпаленный фитиль? Целая гамма противоречивых эмоций, от обездвиживающего страха перед смертью до слепого геройства в попытке накрыть собой эпицентр взрыва. Любая пуля, попавшая в бензобак, или разрывной танковый снаряд, нацеленный в цистерну, разнесет меня в клочья. Поэтому, чем быстрее я покину кабину тягача, тем выше будет мой шанс на спасение. Резко торможу, в последний раз бросая мимолетный взгляд на парковку. Автобус тронулся с места, дико газуя и сжигая резину покрышек, и рванул к расчищенному выезду на пустырь. Вслед за ним посеменил и мой джип, мелькнув грязно-белым проржавелым багажником, и скрылся из моего вида под горкой. Что? Похоже, с этого момента Бэт и Карл официально отнесли меня к мертвым. И правильно: мне все равно не хватило бы времени к ним вернуться. Я бы на их месте поступила так же. Про себя с облегчением замечаю, что Бэт достаточно отошла и в состоянии сидеть за рулем. И это не может не радовать. Вываливаюсь из машины и кубарем качусь по земле, в защитном жесте прикрывая лицо руками, и, в конце концов, торможу, привалившись к керамическим вазонам с салатом и сельдереем. Бензовоз, проехав по инерции еще немного, останавливается, и тут же со свистом в его бок врезается танковый, мать его, снаряд. Грохочет взрыв, от которого становится больно барабанным перепонками, вверх взвивается огромный столп огня и едкого черного дыма. И меня накрывает волной горяего воздуха. ГОРЯЧЕННОГО! Кажется, одежда вплавляется в кожу, лопаются от взрывной волны стекла в навесном переходе между блоками. Я учащенно дышу, а легкие заходятся в одном нескончаемом приступе боли. - Эмма! - Я поднимаю голову, прикрывая рот и нос ладонью. Кэрол прячется за углом блока, как раз там, где только что выстегнуло стенки аквариума-перехода, и жестами подзывает меня к себе. Несколько порезов кровоточат на ее суровом лице. Суровом и очень красивом, как же ее преображает опасность, из мягкого лица главной хранительницы домашнего очага и уюта в нашей группе лепит непроницаемую маску воина. Мне действительно пора выбираться, если я не хочу взорваться, как желудь, насаженный на веточку, в костре. Притупленный инстинкт самосохранения отключается начисто. Вскакиваю на ноги, и короткая автоматная очередь вынуждает меня тут же нырнуть обратно. Я поднимаю голову над вазоном, прячась между побитой зеленью и впираюсь взглядом в невысокого человека в армейской кепке, направившего на меня дуло автомата... Следующая очередь обрывается так же внезапно, как и началась. Мужчина навзничь падает на землю, а я благодарно киваю Мэгги и получаю такой же короткий кивок в ответ. К Кэрол я несусь под незатейливый аккомпанемент лихорадочных ударов собственного сердца. Жадно вдыхаю прохладный воздух, и в обожженные легкие вонзаются сотни ледяных игл. Дышу носом - и тотчас задыхаюсь, будто концентрация кислорода в атмосфере понизилась до критических значений. Когда до Кэрол и укрытия остаются считанные шаги, и я уже думаю, что опасность позади, раздается очередной глушащий выстрел танка, и Кэрол исчезает под обломками на глазах рушащейся стены. Я распластываюсь на животе и закрываю голову руками. Нутро сотрясается от грохота, острый осколок чиркает по костяшкам пальцев, сдирая верхний слой кожи. Даже не больно, будто Лаки прошелся своим мягким слюнявым языком. На мгновение все выстрелы прекращаются, а после - возобновляются с большей силой. - Кэрол? Кэрол? - Кажется, будто я не слышу свиста летящих пуль, всё моё внимание сосредоточено на слабом голосе женщины, идущем из-под груды обломков стены. - Где ты? Ноги разъезжаются на осколках кирпичей и бетона, я несколько раз чуть не растягиваюсь, пока лезу к зовущей Кэрол. И когда я замечаю покрытое ровным толстым слоем пыли ее лицо, ахаю. Прикрытые веки мелко дрожат, легкое поверхностное дыхание срывается из приоткрытого рта. Кэрол пытается глотнуть как можно больше воздуха, но придавивший грудь осколок межэтажного железобетонного перекрытия не позволяет сделать это. - Эмма, это ты... - Если ей и больно, то у нее мастерски получается не подавать вида. Горло раздирает от поднятой при обрушении плотной пыли. Расчищаю обломки красных кирпичей, освобождая прижатое тело Кэрол, сгребаю их прочь и напрягаю все силы, чтобы убрать тяжеленный кусок стены, упираясь скользящими ногами в землю и сдвигая его в сторону. И оседаю от увиденного: чуть ниже солнечного сплетения ее живот разорван начисто, из кровоточащей, словно пропитанная губка, раны торчит короткий штырь металлической арматуры. Руки опускаются вопреки моему желанию, я падаю на колени, неуклюже заваливаясь назад, словно по ногам хлестнули со всей силы. - Всё... будет хорошо, - неуверенно бормочу я. - Я вытащу тебя, и мы выберемся. Всё будет хорошо. - Вот тут я другого мнения. - Кэрол негромко ухмыляется, смотря невидящим взглядом куда-то мне за плечо. Ей хочется сказать что-то еще, но она заходится в тяжелом кашле. Губы окрашиваются ярко-красным. На глаза наворачиваются слезы, и я стискиваю зубы до боли, чтобы не показывать Кэрол сейчас свою слабость, то, что она, как всегда, права. Ничего не будет хорошо. - Кэрол... - Мне нужно тебя кое о чем попросить. - Женщина находит мою руку и слабо сжимает ее. - Моя правая рука не работает, а там на поясе есть пистолет, достань его, пожалуйста. Он очень мне нужен. У меня холодеет внутри, когда я осознаю, что она собирается сделать и для чего ей нужен пистолет. - Нет, не надо. - Глухое рыдание комом застревает в горле. - Мы найдем выход. - Эмма... У меня всего один выход. - Она смотрит мне в глаза, и мороз продирает по коже. Мороз по коже. Мороз по коже... - Помоги мне избавиться от этого, я не хочу страдать, не хочу после всего обратиться... Наверное, для себя я бы тоже не хотела такого. Но Кэрол... Что человечнее: несмотря на протесты, попытаться снять ее с металлической железяки, закрыть рану тряпками и позволить умереть в страшной агонии, либо же предоставить ей самой решить свою судьбу. Я не знаю... И знать не хочу. Не хочу, чтобы передо мной стоял подобный выбор, где-то в нормальном мире. Где-то в нормальном мире нет полчищ ходячих, люди не убивают друг друга, уподобившись зверью, и я не вершу чужие жизни. Но не здесь и не сейчас... В конце концов я киваю и вот уже волком вою, когда тянусь к пистолету, закрепленному у Кэрол на поясе. Кобура растегивается слишком легко, с тихим щелчком, и мою руку тянет непривячная тяжесть оружия. - Вот так, - шепчет Кэрол. - Я хочу, чтобы после ты забрала его себе. - И, улыбнувшись, добавляет: - Мне он вряд ли уже понадобится, а вот тебе... - Я даже стрелять не умею... - Сопротивляться не получается. - Это просто. - Она облизывает пересохшие окровавленные губы. - Сбоку есть предохранитель, защелкни его прямо сейчас... Сделала? Теперь передерни затвор, чтобы отправить патрон в ствол, иначе не сможешь выстрелить. Потом прицеливайся и нажимай на крючок, вот и вся наука. И ради Бога, не бойся отдачи... А теперь... Дай его мне. Я медлю, не решаясь вложить пистолет в правую, функционирующую руку Кэрол. Боже мой, это всего одно движение, но я не могу пошевелиться. - Эмма... Прости меня. - Что? За что она просит мое прощение? Кэрол шепчет слишком тихо, а грохот выстрелов, висящих в воздухе совершенно заглушает ее голос, и я вижу лишь движение губ, что мне приходится наклониться над ней, подставляя ухо. - Это сделала я... Я убила тех больных девочек. Последняя фраза заставляет меня отпрянуть, с недоверием глядя в подернутые поволокой глаза Кэрол. Сознание брезгливо выплевывает два обугленных трупа с полапавшейся от жара кожей, рыдающего над ними Тома. Мертвого Тома на забрызганном темно-алым асфальте. Уезжающего Джеда, плюющего проклятиями направо и налево. И все встает на свои места. Картинка становится целостной, заполняются пробелы. Остается всего лишь один вопрос: - Зачем? - Я должна была защитить остальных, остановить заразу. Ты не понимаешь, да? Они представляли угрозу, могли кого-нибудь убить. Эмма, они все равно бы рано или поздно умерли. От слов Кэрол я вздрагиваю, словно она ударила меня. - Ты этого не можешь знать. - Так и было бы. Но ты сделала все гораздо хуже. - Зачем ты рассказала мне об этом? - рычу я, и липкое, вязкое отвращение словно выливается на меня, пачкает с головы до пят толстым слоем тягучей и вонючей жижи. Кэрол убила девочек и обрекла на смерть невиновного Тома. И, как не танцуй, косвенно - Хершеля. Девочки, Том, Хершель. Их лица навсегда теперь останутся глубоко в памяти в рамках с черными траурными лентами. А может, к ним уже присоединилась и Мишонн: - Надеялась, что я отпущу грешок? Она хмыкает, закрыв глаза, и я замечаю, как проступили высокие скулы, заострились черты лица Кэрол. Той самой Кэрол, что пекла свадебные торты и читала детям о Неверлэнде, а вечерами штопала нашу порванную одежду. Той, что без сожаления убила двоих беззащитных людей... Пока я перевариваю то, что только что узнала, Кэрол снова начинает исступленно кашлять, захлебываясь и отхаркивая сгустки крови. Ввалившиеся глаза безучастно смотрят на меня, Кэрол, должно быть, адски больно, но она молчит, не требуя немедленного избавления от страданий. Веки смыкаются против ее воли. Кэрол прекрасно знает, что после сказанного ею, она не имеет права на милосердие. Я медлю, разглядывая тяжелый пистолет, покоящийся в моих руках. Каждую царапинку на металле, каждую потертость и скол краски. Мне нужно всего лишь дать ей пистолет, чтобы она смогла воспользоваться им в последний раз. Она убила девочек, Тома, Хершеля... Я могу поступить иначе. За поясом припрятан охотничий нож, можно сделать так же, как сделала Кэрол - прирезала спящих безоружных людей. Око за око - не самый худший из принципов теперешнего мира. Могу просто подняться на ноги и без раздумий уйти, забрав с собой пистолет. А люди Губернаторв или ходячие сделают свое дело. Это даже будет проще, но... Я. Не. Гребаный. Монстр. Нарочито неспешно вкладываю в руку Кэрол оружие, сгибаю ее дрожащие пальцы, помогая обхватить скользкий металл, почувствовать подушечкой пальца спусковой крючок. Не хочу быть грубой, но все движения выходят рваными и нервными. От неожиданности Кэрол приоткрывает глаза, и в них читается неподдельное удивление: - Я думала, ты уже ушла... Все потому, что я не она, я не бесчувственное чудовище. Я молчу. Рука дрожит, когда Кэрол неловко сгибает ее в локте и подносит дуло к виску: - Прощай, Эмма. Возможно, когда-нибудь свидимся... Нет, спасибо, мне хватило Ада уже при жизни. - Прощай. - Стоя перед Кэрол на коленях, я зажмуриваю глаза и прикрываю уши ладонями. Рокочет выстрел, заставляя меня судорожно всхлипнуть, и из глаз брызгают горькие слезы. Не поднимаю взгляда, потому что боюсь увидеть лицо притихшей навсегда Кэрол, но в поле зрения оказывается ее безвольная кисть, сжимающая пистолет, и горло до хрипоты сжимают рыдания. Мне больно, но я горюю по той, Кэрол, которую я знала раньше, ее светлой стороне. По женщине, лежащей передо мной сейчас, я не пророню ни слезинки, даже если меня будут пытать. Я не могу оставаться здесь и на пару секунд. Прости еще раз, Кэрол. Разжимаю ее теплые пальцы, пистолет ей уже ни к чему, а вот я пока еще жива. И буду жива, если как можно скорее выберусь из тюрьмы. Холодный металл, упирающийся мне в затылок, заставляет выронить пистолет. Слышится глухой щелчок курка, незнакомец наклоняется так низко к моему уху, что волоски шевелятся от сбитого дыхания, и произносит знакомым лающим голосом: - Привет, Воробушек.