Current mood: grimm. Current music: Solo Made - Far Away.
«…левой рукой отбросила волосы назад, открыв шрам на месте уха. Сильный удар когда-то, очень давно, рассёк сосцевидную мышцу и снёс ухо…» «…сильный удар…» «…рассёк…» «…и снёс…» «…ухо…»
«Он сжимал в руке панцербрейхер, острием вниз. На это не обратили внимание ни Паладин Рейхшутц, ни Айхарон Рейнекс, ни Холзакц, ни она, Маргарет Хаберакс, несмотря на выучку, на обширный симуляционный опыт, на цепкий глаз Рейнекса, на осторожность Холзакца, на предусмотрительность Рейхшутца, на ум Хаберакс. Маргарет первой подбежала к Клейдхейму, упала на колени и протянула руки к его шлему. Маргарет попыталась снять его, но рыцарь зарычал на неё и… Они, трое рыцарей, одновременно, заметили, как Клейдхейм ударил панцербрейхером снизу вверх ударом такой силы, что литой шлем Маргарет треснул и распался на две половины, а сама она упала на спину. Рыцарь потянулся за ней и занёс руку для следующего удара, последнего – но его за запястье перехватил Айхарон, и Клейдхейм остановился. Айхарон ощутил дрожь в руке товарища и на мгновение решил, что их лидер пришёл в себя, но Клейдхейм осел и завалился на бок. В динамике Айхарона, Паладина и Холзакца раздался скрежещущий голос габелунга Авелины, предупредивший о потере боевого юнита «AdRa-150-01».***
«Отказать Клейдхейму Хемптону в создании габелунга. Стереть упоминания о нём в системе Найтонского отдела статистики и сбора информации …», - сказал Рабан и посмотрел на рыцарей. Рейнекс держал в руках беспроводные stereokopfhörer, и то сжимал их, то разжимал. Рабан знал, что Рейнекс винит себя в ранении Маргарет, и что больше он не наденет stereokopfhörer, так как видит в них причину поражения: из-за играющей в тот момент музыки он не смог сконцентрироваться и успеть отобрать у Клейдхейма кинжал до того, как тот ударил им Хаберакс. Но Рейнекс не знал, что, даже если бы он попытался это сделать, Клейдхейм бы ударил его в горло и убил бы. Рабан не может сказать ему об этом. Не может рассказать об иных, альтернативных вариантах, о том, что ранение Хаберакс – единственный приемлемый, закончившийся не гибелью рыцаря. Рабану известно всё, поскольку именно он занимался комплексным исследованием и виртуальной симуляцией в составе аналитической группы. Вместе с ним была Авелина. Рабан вздохнул. В центре стола сидел, сняв доспехи, могучий Холзакц. Он, несмотря на огромный вес и брони, и собственного тела, был гораздо быстрее на линейной тренировке самого Айхарона. Но и он бы мог успеть лишь выбить из рук Клейдхейма кинжал, сломав ему запястье. Кинжал отскочил бы и попал в забрало Паладина. Холзакц рассматривает своё оружие, streitaxt. Когда-то это оружие выковал его дядя и подарил племяннику, перед тем как оставить дело и отправиться наймитом на соседний континент, где и погиб, растоптанный клепперами. Streitaxt не успел послужить хозяину. Рабан знает, что Холзакц больше не вооружиться streitaxt и выбросит его в Трагоское озеро. В углу, сгорбившись, сидит Рейхшутц. Доспехи потускнели. Шлем не снял. Рыцарь спрятался в броню, как в раковину. Он считал себя самым плохим выпускником и не мог признаться в этом товарищам. Предательство Клейдхейма, его друга и соперника, окончательно подкосило Паладина, и не увидеть теперь никому его улыбки, не услышать его смеха, даже родной сестре. Из визуального идеала рыцаря он, в одночасье, стал его противоположностью. Пока Айхарон по нотицблоку пытался связаться со службой безопасности, а Холзатц бежал с Маргарет на руках в госпиталь, Паладин стоял, не смея шевельнуться. Он, гордый и прекрасный, уверенный в себе, ничего не смог сделать. Всё, что осталось на его долю – печаль и страх. На Неё Рабан посмотрел только когда она вошла, и то мельком. Рану скрывали бинты и специальный, фиксирующий их гель. Половину её лица парализовало, и она старалась не говорить. Маргарет не пыталась спрятаться или скрыться: она сидела, подняв голову, и обводила взглядом собравшихся здесь рыцарей. Её товарищей по оружию. Она не избегала смотреть и в сторону пустого кресла, с вышитым на его изголовье falk. Она была второй после Клейдхейма в команде рыцарей. Не такая быстрая, сильная и ловкая, как её товарищи, но у неё была и останется с ней воля к победе. Хаберакс – это фамилия её отца. Короля Найтонии, первого короля со времён крушения Священной Римской империи и первого своего имени, Хьюберта Хаберакса. Если её отец смог объединить после разрушительной войны страну, то его дочь смогла оправиться после тяжелого ранения через пару часов. Чтобы она ни чувствовала сейчас, она следует долгу и остаётся рыцарем. «Отец…», - произнесла Маргарет и осеклась: свело челюсть. «Миледи Маргарет, его величество ваш Отец передал мне копию приказа, я могу прочесть его за вас», - сказал Рабан, не поднимая на Неё взгляда. «Отец… В ярости. Его успокоит одна вещь», - договорила Маргарет. «Да, миледи?» - спросил Айхарон. Он отложил в сторону stereokopfhörer. «Мы пос-следние. Рыцари. Академию з-закрыли», - ответила Маргарет. Рабану об этом известно. Его предупредила Авелина. Она первая забрала документы, не дожидаясь официального распоряжения. Внешне Рабан не колебался, он учился на первом курсе, но внутренне понимал, что его мечта отныне недостижима. «Ваши рыцарские звания закреплены за вами, гербы останутся при вас. Вы займёте место среди благородных фамилий. Особенно вы, Холзакц. Вам даровано право выбрать фамилию», - сказал Рабан за Маргарет: та аккуратно массажировала мышцы около раны. У Рабана, в отличии от Холзакца, есть фамилия. Он из семьи Ворхольц. А бесфамильный рыцарь – беженец из Североатлантического альянса. Его имя, на деле, стилизованный под официальный язык идентификационный номер. «Мне даровано право погибнуть в бою, быть рыцарем и носить меч. Больше мне ничего не нужно», - ответил Холзакц. «Ты откажешь… Ся от права иметь фамилию? А что… Ты передашь своим отпрыс-скам? Кем их будут з-звать? Безотчими?», - спросила его Маргарет. «Нет, я говорю, что мне не нужна фамилия. Я был частью рыцарского братства. Больше рыцарей не будет. Это право не моя заслуга, а привилегия. Я заслужу фамилию на поле брани. Вашему Отцу, его величеству, благодарность. Но я отказываюсь. Я ухожу». Рабан посмотрел на него. Куда направится Холзакц? Он мог бы добиться столько всего на службе его величества Хьюберта Хаберакса, как опытный рыцарь, как видный гражданин. Но он отказался, в силу каких причин? «Почему вы, сир Холзакц, решили именно так?» - спросил Рабан. «Ты, Рабан Ворхольц, не знаешь, почему. Ты молод. Я старше тебя. Не умнее. Но у меня есть стандарты. Я был младше тебя, когда голодал, но я выжил. Этим я обязан семье. А чем я хорош сегодня, если мой друг погиб? Я обязан его величеству, но я не могу вернуть ему долг. Его лучший рыцарь погиб. Остался плохой рыцарь, Холзакц, не уберегший друга. Я всегда буду чувствовать вину за это. Поэтому я отказываюсь от фамилии, меча и герба. От королевского дара», - ответил Холзакц. «Я уважаю твой… Выбор. Отец будет… Против. Тебе с-следует покинуть Найтонию и больше не воз-звращаться. О твоих… Родителях и с-сестре я позабочусь, мой друг», - произнесла Маргарет. Холзакц спас жизнь Маргарет: благодаря ему она не истекла кровью, а из раны вовремя вытащили осколки панцербрейхера. Ей предстоит ещё несколько операций, прежде чем к лицу вернётся мимическая подвижность. Её улыбка, редкая и скромная, всегда будет нести отпечаток удара и боль. Маргарет посмотрела на Айхарона, и сказала: «А ты, сир Рейнекс? Я мало знаю о твоих… Ис-стинных стандартах. Что сдел-лаешь ты?» Айхарон чуть сжал кулаки, и ответил: «Я быстрее всех в Найтонии. Но моё качества, как и качества всех присутствующих в этой комнате рыцарей, оказалось бесполезно перед настоящей опасностью, исходящей от нашего друга. Помимо этого, я был тем, кто ощутил агонию Клейдхейма. Мы были дома, не на войне. Друзья не должны уходить так… Вот так, как он». Холзакц склонил голову в знак согласия. Паладин закрыл лицо руками и тихо заплакал. Я видел это впервые. Думаю, что в Найтонии даже родители Рейхшутца ни разу не видели его слёз. Это зрелище показалось мне неприятным и жалким. «Я должен быть готов к предстоящей войне, как последний рыцарь. Я буду служить его величеству вашему Отцу так, как он посчитает нужным», - сказал Рейнекс. «Последний ли рыцарь?», - обратилась Маргарет к Паладину. «П-пос-следний…», - проговорил тот. «А почему ты отказываешься? Ваша семья богаче всех найтонцев. Они оплатят любые ментальные процедуры, лишь бы вернуть тебя к жизни рыцаря. Они хотели, чтобы ты стал рыцарем, Паладин». Паладин ничего не сказал. Маргарет не встала и не подошла к нему, чтобы успокоить его. Она никогда так не делала. Ей не свойственна жалость к проигравшим, тем более таким, как Паладин. «Значит, я последний рыцарь. Я буду нести это не как знамя, но как бремя. Академия закончилась на мне, самом молодом из нас. Миледи Маргарет, - Айхарон вышел из-за стола и поклонился Хаберакс, - разрешите мне служить его величеству вашему Отцу как огонь, сжигающий Его врагов, как творец побед, прославляющий Его…». Маргарет не колеблется, и протягивает руку Рейнексу. На его месте и я, Рабан, хотел бы стоять. Преклонить колени перед одним человеком, сюзереном, и служить ему. И больше в жизни не перед кем спину не гнуть, даже перед высокими лордами, германскими князьями и иными владыками мира сего, материального. Но мне уготована судьба иного толка. «Ты клятву верности уже произнёс, сир Рейнекс, и повторять её не нужно. Я согласна и поддерживаю твой выбор», - сказала Маргарет. Ей тяжело даются слова, она сбивается, отдыхает и продолжает говорить: «Что до меня, Холзакц, Айхарон, Паладин и Рабан, выслушайте же, что предприму я. Отец отказался посвятить меня в рыцари, и мой герб, дракон Нидхёгг, Пожиратель нечестивцев, остался моей мечтой о символе храброго принцессы-рыцаря. Если бы не Клейдхейм, я бы сбежала из Найтонии. Но его удар напомнил мне, что я единственная наследница Хьюберта Хаберакса, и что кроме меня у него нет никого, на кого он мог бы возложить корону. Граждане Найтонии забудут о том, что я хотела стать рыцарем. Для всех найтонцев годы, проведённые мной в Академии, будут порой юности их королевы. Юности, оставившей печать позорного предательства. Но об этом Найтонское отделение статистики и сбора информации позаботится: сформулируют и пустят легенду в народ. Клейдхейм и наш наставник погибли, защищая принцессу. Принцессу чудом спас Айхарон, отбивший её у врагов. Холзакц и Паладин добили нападавших, а Рабан… Что уготовано мне в этой истории за роль? Мне и Авелине? «Сегодня я повзрослела и поняла, что я – опора трона отца. У него есть армия и его любят найтонцы, но ни армия, ни граждане не способны возглавить Найтонию и уберечь её от превратностей мира. Я отложу меч, и вместо него возьму в руки нотицблок. Я сниму доспехи, и вместо них надену гражданский костюм. Я… Оставлю прошлое рыцаря. Мне не забыть, чему меня научили там. Ты, сир Рейнекс, поможешь мне. Ты, Ворхольц, поможешь мне. Мне очень жаль, что с нами нет сейчас Авелины, Рабан. Я знаю, как она тебе дорога. Но её разработки лягут в основу модернизации габелунгов. Я обещаю тебе, что останусь человеком и не попытаюсь быть похожей на неё», - Маргарет подошла ко мне и обняла. Я ощутил запах геля, вымытой раны и совсем немного – крови. «Я благодарю, миледи, вас», - всё, что я смог сказать. Холзакц встал, и подошёл к нам. Рейнекс за ним. Она отпустила Рабана и обняла их, поочерёдно. Рейнекс остался в комнате. Он взял со стола stereokopfhörer и с размаху бросил их на пол, раздавив сапогом. Холзакц пожал руки Айхарона и Рабана, похлопал по спине Паладина и вышел. Его шаги долго раздавались в коридоре. Я посмотрел на его месте, и чуть было не крикнул ему, что он забыл доспехи, но осёкся, вспомнив, что он отказался от них и выгравированного на них герба, быка Аудумбла, супруга Аудумлы, Кормилицы. «С-сир Паладин. Вы… Свободны. Когда вы из-злечите свой недуг, воз-звращайтесь к нам» Паладин ушёл молча. Мы так и не узнали, чем он будет заниматься, есть ли у него смысл жить после гибели наставника, друга, после момента слабости и отчаяния, крушения надежды совершить на рыцарской тропе подвиг, достойный Рейхшутцов. И потому именно он оказался нашей следующей потерей, и родители Паладина, наложившего на себя руки, отдали его доспехи и герб, Пегаса Среброкрылого, дочери, Ингеборге. Но Академию закрыли, и не суждено было ей стать рыцарем, как Маргарет, и потому она отправилась в добровольное изгнание на вольные земли Остарины, где и пропала.***
Мы остались в комнате для совещаний втроём. В центре её стол. Пустуют кресла. Не сесть больше за круглый стол рыцарям. Я отодвинул кресло к окну и посмотрел на звёздное небо. Множество точек над нами периодически мелькает. Это – спутники, орбитальные станции и остатки геостационарного флота Конфедерации Американских штатов. Внутри шаттлов истлевшие пилоты: некому забрать их оттуда. Больше на планете никто не летает и не стремится вверх. Хотел бы, уже под самый конец жизни, отправиться туда, за незримые, неосязаемые грани пространства Земли. Дальше и дальше, туда. Я знаю, что космос безграничен. Край Вселенной найтонцы называют ΠΑΝΔΑΙΜΌΝΙΟ. Оттуда, едва слышимый, мы улавливаем шёпот таинственной силы. Доведётся ли кому-то из нас услышать этот голос и вступить в контакт с разумом, отличным от нашего? Я уверен, что это не на мой век свершение. Я бы хотел… Теперь, после крушения мечты стать рыцарем, оказаться на спутнике Нептуна, Тритоне. Наблюдать с него за Землёй, всеобщим кенотафом человечества. Год за годом, среди едкого льда, как имперсонатор из неразрушимых сплавов, пока разум покоится там… Или уйти весь, не оставив после себя ничего. Может быть, при Маргарет Хаберакс у нас это получится.***
«Рабан, его величес-ство Отец желает видеть… Тебя лично. Без меня», - сказала Маргарет. «Я знаю. Авелина была у его величества вашего отца. Она ушла довольной и спокойной. Его величество ваш отец готов предложить мне участие в одном проекте», - ответил я. Это начал ещё наш наставник и его друг-изобретатель, Торвальд Стоунсон. Я взял из идеи и использовал в своих наработках. Поэтому меня и приняли в Академию. «Я бы… Хотела предупредить тебя: не говори с-с ним о моём лице. Не дай ему воз-зможности обдумать… Мою возможную… Модификацию. Он найдёт спо-соб. Будет лучше, если отец увлечётся твоим проектом и ос-ставит на время гнев на… Клейдхейма. Он… Ещё может вернутьс-ся к нам…», - сказала Маргарет и вышла из комнаты. Она права в одном: мне нужно тщательно подбирать слова. Но Клейдхейма она должна забыть. Это будет… Лучше для неё. Авелина продемонстрировала королю свой габелунг и объяснила концепцию его реализации. Я должен буду объяснить ему устройство кенотафа. Рейнекс пожал мне руку и ушёл вслед за Маргарет. Я остался один. В голову пришла мысль о Клейдхейме, бывшем моём друге. Ему было пятнадцать лет, и он хотел стать рыцарем. Но это будущее для него... Утрачена ли возможность? Нет, это слишком материально. Оно для него потеряно, навсегда. Я ещё не могу осознать это, и думаю, проживи я ещё сотню лет, всё равно, оборачиваясь назад, буду думать о Клейдхейме как о жертве. Мне было жать Маргарет, и я чувствовал её боль, и боль моих боевых товарищей. Но для меня, с этого часа, настоящей потерей стал Клейд. Вместе с ним ушла наша юность, не так давно начавшаяся. И каждый день я буду проживать так, чтобы вечером сказать себе: "За тебя, Клейдхейм Хемптон, и твоё будущее".Höre ich die Stimme aus der schönen Ferne Ruft sie mich ins Unbekannte wieder an Ich hör' die Stimme und die fragt micht mit viel Verve - Was ich gestern schon für morgen hab' getan