Running wild

Это оказывается больнее, чем он думал. Особенно, если тот, кто тебе дороже остальных, вдруг умирает прямо на руках. «Я всегда была на твоей стороне.» Это оказывается страшнее, чем он мог себе представить раньше — потому что теперь ему даже не хочется убивать. Ему вообще ничего не хочется, тем более — быть правителем толпы агрессивных фанатиков. «Трофеи вручают убийце.» Это оказывается до странного скучно. Риддик не понимает, к чему тут можно стремиться и в чем радость стоять у самого верха, если все приедается спустя несколько дней. Острота ощущений стирается быстро, быстрее, чем мелькают лица шлюх в его постели. «Никто и не ждал подобного исхода.» Никто не ждал, что беглый уголовник окажется на троне. В первую очередь, этого не ждал сам Риддик. «Вы можете все. Все, что придет в голову.» Ваако напоминает цепного пса и вместе с тем — скорпиона, выжидающего добычу. Но вместе с этим напоминает и о прежнем времени, что уже не так плохо. Хуже то, что он не спускает с Риддика внимательных глаз, а когда его нет поблизости — это делает Дейми или ее соглядатаи. Нескольких Риддик убил, прежде чем понял, что меньше их не станет, но зато теперь они будут осторожней. И именно поэтому он не отправляет разведывательный корабль на UV-6. Не летит туда сам. Даже в речи не упоминает. Если кто и узнает, что Риддик провел там последние пять лет, вряд ли кому-то придет в голову, что был он там не один. Так будет лучше. Крис проживет одинокую, но безопасную жизнь в ледяной пустыне. Риддик испытывает только усталость и что-то еще, странное, тянущее. Это тоже похоже на боль, только вот от нее не избавиться, и врачи некромонгеров не могут понять, чего от них хотят. До Риддика далеко не сразу доходит, что это обычная тоска. Девушка из видения не выходит из головы. Смотрит пронзительно, но молчит. Тянет к нему руку, но не дотрагивается. Риддик дорого бы дал, чтобы она ушла из его снов. Еще больше дал бы, чтобы она коснулась его — и дала вновь испытать то безумное ощущение силы. На боль ему плевать — она только придаст жизни. Анна. Кира. У нее нет имени. Он спрашивает, но она не отвечает. Она вообще ничего не делает и не желает оставлять его в покое. Риддик трахает некромогерских шлюх, надеясь, что среди их лиц и ее затеряется, сотрется, забудется. Но оно проступает только ярче на фоне общей тьмы. Он начал забывать Киру, он давно забыл Анну. Но никак не может избавиться от той, кого ни разу не видел. - Чего ты хочешь? Она мягко улыбается — ты знаешь. Он знает. - Я не могу никого спасти. Они все мертвы. Фурия мертва. Он помнит ряды могил из видений. Он не успевает подумать, что могилы кто-то должен был копать и вряд ли это были некромонгеры. Девушка улыбается немного иначе — и он понимает. Тоска внутри — это желание вернуться домой. Не в заснеженную пустыню. Не в лесные заросли Дейдры. Риддик вообще не помнит, как выглядит Фурия, вполне возможно, что у нее был ландшафт немногим лучше Крематории. Это становится не важно, потому что теперь у него есть цель. Отыскать свой дом, спасти его, как хочет девушка — не так уж мало. Мысль о неосторожном сравнении с Крематорией не раз и не два посетит его, когда он будет брести по высушенной, каменистой планете. Мысль об оставленном Крисе мелькнет пару раз, когда за ним увяжется щенок местного динго. Мысль о Кире придет только один раз — когда взрослый уже пес бросится спасать его от пули. Это все будет позже. Сейчас он просто осознает свою цель.