Цена победы

Ты бы никогда не упустил такой шанс, верно? Ведь вокруг меня происходили знаменательные события, я мог видеть воочию тех, о ком напишут в учебниках истории, тех, чьи потомки будут ходить по Земле. Мечта любого! Кто бы упустил возможность стать свидетелем эпохальных событий? Но мне было все-равно. Я не жил, а только существовал. Каждый последующий день был похож на предыдущий. Города сливались в сплошную серую полосу. В газетах печатались новости о последних сражениях, некрологи, объявления о пропавших без вести. Разумеется, печатали не все, только то, что позволяла цензура. Но разве людям запретишь говорить? На улице, в магазинах, в кафе – везде – можно было услышать разговоры о битвах, а позже о долгожданной победе. Америка ликовала. Жены ждали возращения мужей, матери – сыновей. Люди отмечали победу, не задумываясь о той цене, которую пришлось за нее заплатить. Их можно было понять, им казалось, что позади остались страшные страницы. Люди надеялись на новую, лучшую жизнь. Атмосфера ожидания, надежда на перемены овладела обществом. Мной же овладела апатия, безразличие ко всему. Что значит победа над Гитлером, если спустя 50 лет придут гоа’улды? А все прочие войны? Ведь никто не подозревал, что начнется «холодная война», потом будет Афганистан и война в Заливе! Я знал, что у многих надежды разлетятся на куски. То, что другие воспринимали, как начало новой эпохи, для меня было не более чем еще одним событием, рутиной. Даже собственное существование казалось мне бессмысленным. Я превратился в призрака, запертого в тюрьме из воспоминаний. Но в один день все изменилось. Я встретил человека, который изменил мои взгляды на жизнь. Он показал, что в мире еще осталось место радости, есть ради кого или чего жить. Этим человеком стал Адам Шервуд. Мы познакомились летним вечером, в августе 1946. Тогда я обитал в районе Нью-Йорка. Странно, но именно в этих краях мне становилось чуточку легче. Не знаю, с чем это было связано. По вечерам я сидел в придорожном кафе «У Боба», где часто собирались бывшие фронтовые товарищи. Сам не знаю, что меня тянуло в это место. Но тут, среди дружеского жужжания вояк я чувствовал себя, как дома. Нет, я не скучал по битвам, но мне не хватало общения с вами. Я вполне понимал, что больше вас не увижу, но сидя в забегаловке я мог представить вас рядом. Сколько раз мы так же собирались в столовой, обсуждая прошлое или будущее задание? Воспоминания стали моей тюрьмой, обжигали, как каленное железо. Но и избавиться от них я не мог. Ведь это все, что у меня осталось. Кто я без них? Они мое наказание, и моя сила. Они – это я сам. Но все мои мысли скользили по замкнутому кругу. Это сводило с ума, заставляя желать быстрой смерти. Порой я задумывался, не сделать ли это, не прервать ли эту бессмыслицу под названием жизнь? Зачем мне, по сути, жить? Я уже умер, так зачем мне быть здесь? Какой в этом смысл? Но вопросы так и остались без ответов. Даже сейчас, спустя годы, когда пишу эти строки, я не могу дать внятного ответа, поэтому я просто соглашусь с тем, что сказал мне когда-то Адам Шервуд. Видит Бог, хоть он и был намного моложе меня, но в чем-то гораздо мудрее. На меня никто никогда не обращал внимания: кому нужен старый чудик в рваной одежде? Удивительно, как Боб меня пускал! Может, просто жалел? А возможно принимал за бывшего фронтовика. Впрочем, меня никогда особо не волновал сей вопрос. Главное, что меня не беспокоили. Никто. Никогда. До Адама Шервуда. В кафе было много посетителей. Он мог выбрать любой столик, но подошел ко мне. - Можно? – поинтересовался он. Я встрепенулся, взглянув на молодого человека. Первое, что мне бросилось в глаза – шрам, пересекающий левую щеку, одна нога и костыли. - Я Адам Шервуд. Вы не против? – он кивнул на стул, рядом. - Нет, - покачал головой я. - Отлично, - повернувшись к официантке, он попросил - Мел, мне кружку светлого! Девушка кивнула: очевидно она его знала. Но я видел его впервые, потому настороженно рассматривал. Я не знал, чего ждать от этого незнакомца. - Вы часто тут сидите, - заметил Шервуд. – Совершено один. Так значит, он тут был, но просто я его не видел? Я уже с интересом посмотрел на молодого человека. -Да, - коротко отозвался я, скрестив руки на груди. - А вы не многословны. Я лишь пожал плечами, не вполне понимая, какое дело до меня этому юнцу. В последние годы я не стремился к общению. - Некоторые даже полагают, что вы немой. -Может, я просто не хочу говорить. - Или вам не с кем. - С чего ты это взял? – фыркнул я. В этот момент подошла Мел, поставив перед Шервудом кружку с пивом. Молодой человек отхлебнул и продолжил: - У вас взгляд человека, который много пережил и много потерял. Мне кажется, вы просто не хотите привязываться к людям. Вот не люблю людей, которые так бесцеремонно лезут в душу, которые видят меня насквозь! - А что на счет тебя? – резко спросил я, надеясь смутить молодого человека. Но его, кажется, ни сколько не тронула моя реакция. Напротив, он был доволен как агент, сумевший расколоть шпиона. - Я был в Перл-Харборе, когда атаковали японцы. Меня считали за лучшего пилота и я участвовал во всех воздушных битвах. В битве при Мидуэй я командовал эскадрильей авианосцев, но был сбит, – голос Шервуда звучал отрывисто, как и у всех, кто вспоминает войну, как у всех участников войны. - Я полтора года провел в госпитале. Домой вернулся незадолго до окончания войны. Я хмуро кивнул, представив, что пришлось пережить столь молодому человеку. Я старался сдерживать те эмоции, которые вызвал его рассказ. Шервуд напомнил мне о битве в Антарктиде. Битве, в которой я погиб и возродился, как феникс из пепла. Я знал, что флот Анубиса уничтожен. В больнице мне сказали, что возможно я не смогу ходить, но я выдержал. Я не сломался. Шервуд напомнил мне о том, что я не принял во внимание. Я не сломался, потому, что у меня была цель: работать с лучшими, стать членом первого отряда. Эта цель помогла мне не сдаться. Он напомнил мне меня самого. - Как же ты не сломался? – мне действительно стало интересно. Шервуд смущенно улыбнулся. Девушка, догадался я. - Медсестра? - Нет! – он достал из кармана небольшую фотографию. На снимке была изображена миловидная девушка с черными, как смоль, волосами и очаровательной улыбкой. - Это Дороти, - пояснил Шервуд. - Мы с детства знаем, друг друга, а незадолго до войны обручились. Мысли о ней помогли мне выжить. Как мало нужно молодости! - Тебе повезло. Он не выглядел расстроенным или сломленным. Парень был полон жизни, несмотря на явные следы войны. Меня поражало то, что, несмотря на все, что с ним было, он не потерял оптимизма и веры в лучшее! Конечно, наши ситуации несопоставимы, я пережил много больше. С другой стороны, и в более зрелом возрасте. Шервуд же был, по сути, ребенком, но который знал и ценил жизнь. Он видел и мрак, и свет. Причем не зацикливался на последнем. Серьезно, я знал многих солдат, которые после битв черствели сердцами, но Шервуд был не таков. - А что произошло с вами? Где воевали вы? - На других планетах. - Нет, серьезно. А кто шутит? Впрочем, кто сейчас в такое поверит? - Много где, - откликнулся я, выбрав нейтральный ответ. - Да это и не важно. - Важно, если вы это отрицаете, - тихо заметил Шервуд. - Нет. Потому что жизнь – бесконечная война. И не важно, выбрался ты или нет. Запах пепла все равно будет преследовать. Я говорю, что это не важно, потому что еще ничего не закончилось. И никогда не кончится. Шервуд думал несколько минут, прежде чем ответить. - Вы не правы. Я с сомнением приподнял бровь. Но я не мог не признать, что в чем-то он прав. Не зря его слова меня задели. - Мир стоил вам сил, - печально заметил Шервуд. - Победа уничтожила вас. - Очнись! О какой победе ты говоришь! Сколько вернулось с фронта? Скольким предстоит привыкать к мирной жизни? Да и разве война закончилось? Нет, она только начинается. - Но оглянитесь: война закончилась! – возразил Шервуд. - Над нашими головами мирное небо! Солдаты возвращаются домой. По улицам бегают счастливые дети! Знаете, ведь Дороти беременна. Я стану отцом. И, несмотря на все ужасы войны, вы живы. Вы здесь. Разве это не прекрасно? У вас есть шанс начать с чистого листа! - Я никогда не забуду то, что было. - И не надо. Но прошлое следует оставлять в прошлом. Жить надо настоящим, смотреть в будущее. Вам кажется, что вы проиграли, но это не так! Пока мы живы, есть надежда. И потому мы – победители. Я не смог сдержать улыбки. Какой наивный оптимизм! Но он простителен юным. Однако Шервуд в очередной раз меня удивил. - Да. Мы – победители. Но у каждой победы есть цена. И ее нужно уметь заплатить. - Порой цена не справедлива. - Она всегда справедлива. Невозможно победить, не принося жертв. В любой войне будут потери. И удел выживших, помнить о тех, кто погиб. - О, я помню! Каждую ночь я вижу их лица, - прошептал я. - Но если вы сдадитесь, значит, они погибли напрасно! А если вы выжили, значит на это есть причина. А именно: чтить их память. Жить ради тех, кто погиб в этой войне. Если вы их помните, значит, ваша жизнь и их смерть не напрасны.