Порочные игры

Следующая неделя стала первой за последнее время, когда Мэй не пришли цветы с курьером. Она даже облегченно вздохнула: резко меньше вещей стало ей напоминать о Себастиане, что не могло, конечно же, не радовать. Она иногда общалась с Йеном, но оба они не видели друг в друге ничего большего, чем приятелей по несчастью; так Мэй пришла с ним на вечеринку его друзей, на которой была его бывшая девушка, и охотно изображала счастье в очередной раз. Весело хохоча от его поцелуев в щеку, Мэй думала о том, что Себ был в целом прав, спрашивая ее об актерской карьере: она могла дать кому угодно фору, отыгрывая искреннее счастье рядом с кареглазым блондином. Ей самой все это не нравилось и напоминало детский сад: то она притворяется девушкой Себа, то Йена — все это больше напоминало ясли, чем нормальную жизнь. Но Мэй понимала, что рано или поздно это заденет Себастиана, и жаждала этого сильнее всего на свете конкретно сейчас. Понимала, что ведет себя как ребенок, но по-другому она просто не могла и не умела жить: никогда молча не сносила каких-то серьезных обид и всегда защищала и себя, и тех, кто был ей дорог. Но с Себастианом все перевернулось с ног на голову. С каждым днем она чувствовала, что ей тоскливо без него и она невыносимо скучает, но как только видела его лицо в живую или же на фото — ярость сразу же выходила на арену, затмевая все остальное. Что делать дальше и как жить она не знала, но искренне хотела сделать ему больно, и все ее мысли были именно об этом, когда она вместе с Йеном шагала в пивной бар, в котором уже виделась с Себастианом до этого несколько раз. Она не знала, столкнется ли в этот раз с ним; даже если и нет — было бы совсем не лишним просто отдохнуть. Она оделась обычно: джинсы, свитер, ботинки, громадный пуховик больше ее в два раза и шапку, в то время как Йен был одет в легкий джемпер, джинсы, кроссовки и вельветовую куртку. — Ты думаешь, он там будет? — Не знаю, — пожала плечами она. — Я даже особо не готовилась. На самом деле нацелена просто спокойно провести время, мои братья заняты, так что… — Я понял, — кивнул Йен. — Но выглядишь ты все равно сногсшибательно. — Ты просто очень добр ко мне, — улыбнулась она, входя через открытую им дверь. Народу было как обычно не очень много, и Мэй сразу же заприметила столик, за которым сидел Себ каждый раз, когда она его видела, но не в этот раз: сегодня свято место было пусто. И Мэй тут же его заняла, ибо таблички «резервед» на нем не было. Раздевшись у ближайшей вешалки, они с Йеном, румяные от холода, уселись друг напротив друга и заказали пива и каких-то закусок, начав болтать обо всем на свете. — И ты типа рисуешь? — удивился он спустя какое-то время, после того как официант принес им заказ. — Да-а, — кивнула она, отпивая из тяжелой кружки, — фриланс и все такое. — Твой тут, — сказал Йен, смотря за плечо Мэй. — Щас начнется, наверное, — хмыкнула она, преодолевая свою тоску. — Один? — Нет, с каким-то тучным парнем. — Ну и фиг с ними, — пожала плечами Мэй. — Даже оборачиваться не буду. — Он пялится на тебя, — пробормотал Йен, улыбаясь и входя в образ, — буквально глаз не сводит с твоего затылка. — Не смотри на него, иначе он поймет, что ты следишь, и подойдет сюда, — сказала Мэй и расхохоталась прикрыв руками свои щеки, изображая счастье и радость. — У меня периферическое зрение развито отлично, — сказал он, очистив креветку и протянув Мэй. — Отлично, меньше шансов с ним пересечься, — она, придерживая волосы руками, прямо с его рук съела креветку, и Йен улыбнулся ей. — Извини, я просто в образе. — Да, я тоже, — кивнул он, отпивая. — У него сейчас фейс треснет. И сюда уже и тучный оборачивается. — Вау, — хмыкнула она, — это успех. — Почему ты так хочешь ему отомстить? — Мы друг другу действительно ничего не обещали и в верности не клялись, это правда, — кивнула она сама себе, — но мне обидно от того, что он меня отталкивал раз за разом, все больнее и больнее, хотя я вижу, что он относится ко мне как-то по-особенному, и я не романтизирую, это действительно так. Но в то же время есть вещи, которые он никогда не разрешал мне делать по отношению к себе, а другим девушкам разрешает, и это меня злит. А потом он сказал, что испытывает ко мне либо злость, либо жалость. А я знаю, что это не так. И я решила его проучить. Мне больно и неприятно, я знаю, что он может быть другим, но ему интереснее держать образ и быть исчадием ада, чем подпустить к себе ближе и просто наслаждаться жизнью. Об этом можно говорить вечно. — Прости, — виновато попросил Йен, — я вижу, что тебе непросто об этом рассуждать. — Ничего страшного, — махнула рукой Мэй. — Ты не куришь? — Нет, я за ЗОЖ, — он насмешливо поднял кружку с пивом. — Тогда не скучай эти десять минут, что меня не будет, — улыбнулась она и встала из-за стола, надевая на себя шапку. Она повернулась наконец-то лицом к выходу и увидела Себастиана, который, облокотившись на стул, сидел за привычным столиком Мэй и ее ребят. Он сидел с каким-то грузным парнем и слушал, что он говорит, периодически кивая и что-то вставляя. Встретившись с ним глазами, она снова холодно усмехнулась и сделала насмешливый реверанс, после чего вышла на задний двор, чтобы покурить. Она стояла в глубине дворика и задумчиво прикуривала, слегка ежась от наступающего холода. «Твоего нового ебаря не заботит, что ты вышла курить на улицу без верхней одежды?» — Себастиан никогда не отличался особой галантностью. Мэй, затягиваясь, смотрела на дисплей телефона, на котором повисло его сообщение, и ничего не отвечала: на самом деле не было куража что-то едкое отвечать, да и слегка расслабило после выпивки, поэтому она просто смахнула сообщение и продолжила дымить дальше, задумчиво почесывая бровь. «Надо съездить на обед к предкам. В субботу, заеду за тобой в 11:00» — тут же прислал вдогонку он. «Ок». «Что ты хочешь за это?». «Чтобы ты поцеловал в зад сам себя. Если растяжки не хватит — смогу посоветовать хорошего тренера по пластике». «Твой блондинчик ревновать не будет?». «Нет». «Зря. Ты специально ходишь вместе с этим лохом туда же, куда и я?». «Нет». «Это неубедительная пародия на меня. Я не отвечаю настолько односложно». «Мне все равно. Я не хочу ни видеть тебя, ни общаться с тобой, ни слышать звук твоего голоса». «Что поделать малышка, придется потерпеть, потому что я хочу». «Закатай губу обратно, пока сам об нее не споткнулся». И после этого она раздраженно засунула телефон в задний карман джинс и больше не отвечала на его сообщения. А когда вернулась в помещение — столик Себастиана уже был пуст. *** В субботу днем оказалась непривычно теплая погода, настолько, что Мэй оставила в шкафу свою эко-шубу и достала легкий плащ, который накинула поверх скромного однотонного платья и сапог чуть ниже колена без каблука. Сделав минимальный макияж и распустив густые волосы, она вышла из своего дома, и ее взгляд тут же уперся в машину Себа. Она молча села внутрь на переднее сиденье, и машина сразу поехала. Он был в светлой водолазке и брючном костюме с забранными назад волосами, хотя пряди волос слегка выбивались из его прически. — Хорошо выглядишь, — бросил он, смотря на дорогу, но Мэй на это не ответила и просто смотрела в окно. — Ты так и будешь молчать? — Наедине с тобой — да, — пожала плечами она. — Я тебе уже все сказала. — Как зовут твоего блондинчика? Он тебе нравится? — и снова все его вопросы остаются без ответа. — О, может мне напрячь Нэйта, чтобы он все узнал? Мне это не составит большого труда. — Ты маньяк? Оставь нас в покое. — «Нас», — ядовито выплюнул Себ. — Дай-ка подумать… нет, не оставлю. Мне он не нравится. — Тебе кто-нибудь, кроме себя, вообще нравится? — Ну, по твоему скромному мнению, еще мне нравишься ты, — усмехнулся он. — Большего бреда я давно не слышал. — И чего ж ты тогда приебался ко мне? — хмыкнула она. — Приклейся к кому-нибудь еще. — Не хочу, меня все устраивает и так. — Ты больной, — закивала она, холодно смотря на него, — больной извращенец. — Что ж ты тогда была так ласкова со мной раньше? — Верила в то, что ты можешь быть другим и что ты хороший парень. Внешность обманчива и первое впечатление частенько тоже, — честно ответила она. — Но ты преподнес мне самое большое разочарование. Удивительно, что у таких замечательных родителей родился такой ты. В семье не без урода, да, Стэн? — Снова переходим на личности, сладкая попка? Может, мне тоже что-то прокомментировать о твоей семье? Или о твоих «братьях»? Или о твоей инфантильной натуре подростка? — А ты думаешь, я не в курсе? — она развернулась к нему лицом и злобно посмотрела на него. — Думаешь, я не понимаю? Я знаю, что ты считаешь, что я сикилявка, вижу это по твоему лицу, вижу, как ты снисходительно смотришь на меня как «папочка», и меня тошнит от этого! Ты не воспринимаешь меня всерьез ни сейчас, ни раньше, и, наверное, никогда не будешь. Думаешь, я не жалею об этом? Ты думаешь, я не хотела бы быть взрослее хотя бы лет на семь? Хотела бы, но это, блять, невозможно. Из-за моей внешности у меня постоянно спрашивают паспорт, когда я собираюсь выпить, а ты общаешься со мной так, будто бы я школьница на продленке! Упиваешься тем, что ты старше и умнее! — Не кипятись, я все понял, — примирительно сказал он, и это было почти что как «прости» из его уст. — Ни хрена ты еще не понял, Стэн, — сказала она и снова отвернулась к окну. — До тебя доходит как до ебаного жирафа, и то, может, медленнее. — Ты можешь звать меня по имени, помнишь? — мягко напомнил он. — Не хочу, — сказала она, — мне это не нужно. — Съездим еще пару тройку раз к родителям, потом я придумаю что-нибудь про разные интересы, и мы типа расстанемся, ок? — Мне плевать. Весь путь до Хемпстеда они больше не сказали друг другу ни слова: Мэй кисло смотрела в окно, отвернувшись от Себа, а он напряженно следил за дорогой, ведя свое авто. Она чувствовала обиду на него за то, что он не может дать ей то, чего она так отчаянно хотела: самого Себастиана. Навязываться никогда не было в ее привычках — она вела себя так же, как и он в начале. Ощущение его недоступности обжигало изнутри, превращая в пепел все внутренности; хотелось выть от боли, от того, что все ее чувства к этому мужчине просто не взаимны, когда так хотелось обратного. Ей было больно даже просто находиться рядом, и она с ужасом думала о том, как будет держать свое лицо и перед ним, и перед его родителями. Себастиан же задумчиво вел машину и ощущал тонкий аромат духов Мэй: ее любимые цитрусы с легкой горчинкой. Он думал, как, оказывается, Мэй, переживает, что она его младше почти что вдвое. Сам Себ не особо об этом думал, но иногда действительно смотрел на нее как на ребенка, когда она вела себя слишком уж настойчиво или упорно, пытаясь накормить его своими любимыми коньячными конфетами. Ему не нравилось, что она грустила и, очевидно, грустила из-за него, и ему впервые захотелось сделать что-то, чтобы подбодрить ее. Он положил свою ладонь на ее тонкую коленку и нежно ее сжал, мысленно досчитав до трех: через три секунды, как только ее шок пройдет, она тут же скинет его руку. Ровно так и получилось — придя в себя через рекордные три секунды, она грубо скинула его горячую ладонь со своего колена и ощутила просто невероятный тактильный голод по Себастиану, который так давно даже случайно ее не касался. Сам Стэн, усмехнувшись своим подтвержденным мыслям, ощутил примерно то же самое: он так давно к ней не прикасался, что хотелось прямо сейчас остановить машину и наброситься на нее. Особенно хотелось, чтобы она сама до него дотронулась. Приехав к уже знакомому дому, Мэй вылезла из машины первее, чем Стэн, и с таким же несчастливым лицом двинулась вперед, не дожидаясь своего «парня» и сразу позвонив в дверь. И как только родители Себастиана ее открыли, Мэй тут же натянула на себя радостную маску и стала обниматься с его мамой и отчимом. Недовольно фыркнув, Себ их нагнал, и все они вошли в дом. Жоржетта сразу же стала что-то активно обсуждать с Мэй, и они вдвоем ушли на кухню готовиться к обеду, а Себ традиционно остался с Джеймсом, не мешая дамам, которые не терпели вмешательства на кухне. Он иногда поглядывал из гостиной, как Мэй порхает по кухне, что-то нарезая и помешивая, беззвучно наизусть напевая старые песни Фрэнка Синатры, доносящиеся из старого приемника на кухне, прихоти его матери. Когда их взгляды встречались — Мэй неизменно мило ему улыбалась, как и Себастиан — ей, понимая, что Мэй на самом деле с большим удовольствием облила бы его чем-нибудь, чем продолжала этот спектакль. Обед получился по-настоящему большим и пышным: стол ломился от кулинарных изысков Жоржетты, которая обожала, когда сын приезжал домой со своей девушкой. — Какие-то вы невеселые, ребята, — улыбнулась она. — Давайте вспомним что-нибудь хорошее? — Да, согласен, — кивнул Джеймс. — Какой был самый счастливый момент за все время ваших отношений? Мэй? — Самый счастливый… — задумчиво протянула она, вздохнув. — Трудно сказать. Наверное, когда я выиграла в конкурсе и прибежала к Себастиану домой, чтобы поделиться с ним. Я рассказала, и он порадовался за меня, сказал, что я молодец, и это было искренне. Я тогда набросилась на него с объятиями, и он меня не оттолкнул. Мы тогда еще не встречались, — она сочиняла на ходу, снова чувствуя, как на ее коленку ложится ладонь Себастиана и аккуратно ее сжимает. — А ты, Себ? — довольно улыбаясь спросила Джина. — Их было очень много, — сказал он, не поднимаясь рукой выше, просто гладя ее. — Самый первый — когда Мэй впервые поцеловала меня сама. Никогда не забуду тот вечер. — Да уж, я тоже, — выпалила Мэй и аккуратно сняла его руку с себя. — Ты тогда не выглядел счастливым, мягко говоря. — У меня просто лицо такое, — пожал плечами он, отпивая воду из стакана. — Многие говорят, что у меня постоянно лицо «я готов убивать». — Я знаю, каким оно может быть и каким бывает, — тихо сказала Мэй, опустив глаза. — А какой был самый грустный момент в ваших отношениях? — Не надо, — помотал головой Себастиан. — Да ладно, — пожала плечами Мэй, — это просто. В самом начале. Мы вроде стали ладить потихоньку и все было отлично, мне казалось, что все хорошо и дальше будет только лучше. А потом я поняла, что Себастиану вообще-то нет до меня дела, и это все — просто его хорошее воспитание. Было больно, — снова врала она, не смотря на нахмурившегося Себа, который понимал, что она упоминает тот самый эпизод на площадке. — Нехорошо, сын, — покачал головой Джеймс. — А сам ты что скажешь? — У Мэй есть братья, не по крови, но братья. Однажды случилось так, что они разбились на машине. Я тогда просто случайно набрал Мэй, и она сказала только то, что случилось несчастье. Я узнал все — где они и что случилось, — и пришел тогда за Мэй, потому что знал, что она будет там сидеть. Это было ужасно, никогда не видел ее такой подавленной. — Да, Себастиан тогда сильно мне помог, — искренне согласилась Мэй, — и я этого никогда не забуду. Остаток ужина прошел более непринужденно, чем его начало. Когда Мэй убирала со стола, внезапно заговорила Джина, так как они остались наедине: — У вас все хорошо с Себби? — спросила она аккуратно. — Ты можешь поделиться со мной честно. Это останется только между нами, обещаю. — Все хорошо, — уклончиво сказала Мэй, собирая тарелки. — А если по правде? — мягко улыбнулась Джина. — Ну, есть небольшой кризис, — сдалась Мэй. — Мы слегка не ладим. — Уверена, что все разрешится лучшим образом, — она ласково погладила Мэй по плечу, и она тут же опустила голову, — Все наладится, не переживай. — Я не знаю, что вам сказать, — пожала она плечами, смотря в пол. — Все это не так просто. — Понимаю, — кивнула она. — Но все наладится, как только вы друг другу признаетесь честно в том, что вы чувствуете. — Что вы имеете в виду? — занервничала Мэй, испуганно взглянув на женщину. — Ты прекрасно знаешь что, — улыбнулась она. — Ты умная девочка. Я знаю Себастиана с рождения, и меня не обвести вокруг пальца так просто. Может быть, мы встретимся с тобой на неделе? Я буду по делам в Нью-Йорке. — Раз вы все понимаете, — запнулась Мэй, — зачем тогда?.. — Ты мне нравишься, — все еще улыбалась женщина. — И я всегда хотела второго ребенка, дочку, но жизнь сложилась немного иначе. Мне нужны румяна, и я бы не отказалась от свежего… м-м-м… молодежного взгляда, что скажешь? Ошеломленная Мэй даже не успела ответить: Себастиан объявил, что им нужно двигаться обратно в Нью-Йорк, и после череды долгих прощаний увел Мэй за талию на улицу. Они попрощались с родителями и сели в машину. Пока Стэн заводил авто, улыбаясь, он смотрел на девушку и сквозь зубы произнес: — Поцелуй меня, пока они смотрят. — Волшебное слово? — радостно прощебетала девушка. — Быстрее, блять, — улыбаясь во все 32, прошипел Стэн. Она приторно-сладко ему улыбнулась и придвинулась к его довольному лицу, чмокнув губами в воздухе так, чтобы с улицы его родителям казалось, будто бы она чмокнула его в щеку. — Пожалуйста, солнышко. — Сучка. — Я больше никогда в жизни и ни за что не буду тебя целовать, даже под угрозой собственной жизни. Касаться тебя также желание целиком и полностью отпало, — она улыбалась ему во все 32 и говорила это, понимая, что родители Себа на них смотрят. — Никогда не говори никогда, куколка, — улыбнулся он и махнул рукой родителям напоследок, разворачивая авто и уезжая. — Если ты не хочешь — нестрашно. Я снова все сделаю за тебя, так и быть. — Твоя мать в курсе, что ты дуришь и ее, и Джеймса, — сняв с себя улыбку, бросила Мэй. — С чего ты взяла? — скептически поднял одну бровь мужчина. — Она намекнула на это, — пожала плечами Мэй, — дала понять, что все знает. Я понятия не имею, как это получилось. — Это, наверное, из-за меня, я был слишком холоден с тобой, — задумчиво произнес он. — Вряд ли, — помотала головой Мэй. — Думаю, просто наебать человека, который знает тебя как облупленного с рождения, — та еще задача. Она позвала меня встретиться на неделе. Без тебя. Можно? — Если ты не будешь исполнять хуйни — да, можно. — Я не буду отбирать твой хлеб, — фыркнула она раздраженно и замолчала. Себастиан пару раз пытался начать разговор, но Мэй не особо на это реагировала, лишь невпопад пожимала плечами. Ее удивляла мать Себастиана: понимать, что тебя водят за нос, но хотеть встретиться, чтобы вместе погулять так, будто бы вы действительно являетесь потенциальными родственниками. Девушка даже усмехнулась про себя: будет крайне забавно стать хорошими подругами с Джиной и кровными врагами с Себастианом. И пересекаться вместе на его семейных мероприятиях. Доехали до дома Мэй они быстрее, чем добирались до дома родителей Себа. — Последний шанс поцеловать меня, на прощание. Она лишь усмехнулась и дернула за ручку двери, которую Себ тут же закрыл. — Ты отсюда не выйдешь, пока не сделаешь это, — он тут же придвинулся ближе и, вцепившись в ее запястье, притянул к себе, почти касаясь ее губ. — Ну же, малышка, поцелуй меня. Ты ведь хочешь этого. Она не сопротивлялась, но и не поддавалась его натиску, оставаясь такой же холодной и неприступной, не реагируя на то, как Себ касается ее губ своими во время разговора. — Упертая девчонка, — пробормотал он и жадно набросился на ее губы, ладонью оглаживая ее скулу. — Мне подходит. Он целовал ее настойчиво и бескомпромиссно, как и всегда, не давая ей отступить назад, и Мэй дала легкую слабину — приоткрыла губы и пустила его внутрь так, что Стэн мгновенно воспользовался приглашением и углубил поцелуй настолько, насколько это вообще было возможно. Мэй практически не отвечала на его прикосновения, но с закрытыми глазами наслаждалась его горячими влажными губами сначала на своем рте, а потом на щеках, скулах и шее, подставляясь под его грубоватую ласку. — Тебе нравится, — сказал Себ ей на ушко, не спрашивая, а утверждая. — Это лишь физическая реакция тела на твои примитивные действия, — усмехнулась она, смотря на него и его раскрасневшиеся губы. — Мое личное отношение к этому резко негативное. — Не ври ни себе, ни мне, — хмыкнул он. — Мы оба знаем, что я прав. И мне нравится тоже, — сказал он, уставившись в ее холодные глаза. — Хорошего дня, Стэн, или плохого, — пожала она плечами и, все же открыв дверцу машины, вышла на улицу и захлопнула ее, скрываясь в подъезде своего многоквартирного дома.